Рагимов Сулейман. Сачлы (Книга 2)

   - Нет, нет, - решительно возразил врач. - С вашего позволения, завтра же выезжаю в какую-нибудь деревню. Деньги у меня есть, достаточно. Везу с собой чемодан медикаментов, кое-какие медицинские инструменты, я в жизни практиковал и как хирург. На месте все организую сам. Буду работать у вас год. Ровно год!... - Он тронул пальцами седую бородку: - Этот белый зимний снег не предвещает ничего доброго. Рано или поздно, чувствую, разразится буран - и все будет кончено... На год, думаю, меня хватит. Надо спешить, спешить! Не то будет поздно. Пока еще могу кое-что сделать. Откровенно говоря, мне посоветовала приехать сюда моя дочь, она тоже врач. Просила заглянуть к вам, передать привет. Она близко знала вашу супругу Халиму-ханум. Мою дочь звать Зиба. Зиба Везирзаде. Она носит мою фамилию.
   - Зиба-ханум - ваша дочь? - Демиров оживился. - Я очень хорошо знаю ее. Замечательный врач! Было бы чудесно, если бы вы привезли с собой и Зибу-ханум. И вам было бы хорошо - дочь рядом, и нам - имели бы двух толковых специалистов!... - Он задумался, поглаживая рукой волосы - это была его привычка, наконец тихо закончил: - Да, Халима очень любила Зибу.
   - Зибу мать не отпустила, - объяснил старый доктор. - Не смог уговорить...
   - А вас как жена отпустила?
   - Мы с ней в ссоре. Точнее, она на меня в обиде. Такая смешная история получилась...
   - Мой вам совет, доктор, оставайтесь здесь, не уезжайте в деревню. Уверен, и супруга ваша, и Зиба-ханум приедут сюда к вам. Соберетесь все вместе будете жить в мире.
   - Нет, не уговаривайте, - решительно сказал старик. - Уеду. Все равно уеду один в деревню. Это решено. Хочу пожить на свободе, без начальства, без распоряжений, вы меня, конечно, извините за откровенность, товарищ Демиров.
   - В какой-то степени я вас понимаю, - мягко ответил Демиров. - Однако имею ведь и я право. Старик поспешил перебить его:
   - Нет, нет, никаких прав у вас нет. На меня - нет. Дайте уж и нам, старикам, последнее право - пожить на природе, проститься с этим прекрасным миром... Последнее право - в последний раз!
   Демиров не стал спорить. Да и о чем?... Старик был прав.
   Гость поднялся, заходил по комнате, разглядывая ее убранство. Он держался совершенно свободно и независимо. Это было очень приятно Демирову, который на своей работе, большей частью в кабинетах, истосковался по "чистокровному", естественному человеческому достоинству.
   Старик молча вышел на веранду. Он не уходил - ждал возвращения Сары с лекарствами. Демиров хотел было подняться с кровати, выйти к доктору, поболтать еще о чем-нибудь, но ощутил слабость. Лег, закрыл глаза. В голову лезли одни и те же мысли.
   Гашем Субханвердизаде сделал достоянием всего района скандал в кабинете секретаря райкома. Все узнали, как Худакерем Мешинов вел себя там, кричал, бесновался, затем рыдал в приемной. Говоря с одними, Гашем возмущался: "Безобразие!... Как этот Худакерем распоясался!... Позор!... Какое непочтение к райкому партии, нашему священному штабу!... Может ли такой человек быть членом партии?... Место ли ему в наших рядах?!" Другим же преподносил дело совсем по-другому, в ином свете, тоже возмущался, однако не развязным поведением Худакерема, а "несправедливым" отношением к нему Демирова: "Можно ли так топтать старого большевика?! Можно ли так издеваться над уважаемым человеком?! Допустимо ли так шельмовать благородную личность?! Даже святой не выдержит такого - взбунтуется!... Не зря говорят: когда вода подступает к горлу обезьяны, она встает ногами на своих детенышей..."
   Узнав о болезни Демирова, Субханвердизаде несказанно обрадовался: "Эге, не такой уж ты железный, каким хочешь казаться! Сдали-таки нервы. То-то... Разжижение мозгов началось? Погоди, не то еще будет. А я то считал тебя рогатым туром!... Выходит, напрасно".
   Однако, когда он посещал больного секретаря, его уста источали мед и сахар.
   - Дорогой товарищ Демиров, вы нуждаетесь в отдыхе, и наш долг - дать вам заслуженную передышку... - распинался он. - Поезжайте на курорт на два-три месяца, здоровье у человека - одно. В районе вы так не отдохнете. Спокойненько езжайте, ни о чем не беспокойтесь. Положитесь на нас... Будем работать не покладая рук, будем действовать. К вашему приезду Зюльмат будет пойман. От шайки его не останется и следа. Мы прогоним черные, мрачные тучи с неба нашего района!... Да здравствует, как говорится, солнце, да скроется тьма!... Поезжайте и отдохните. Вы нуждаетесь в этом, как никто другой. Случай с нашим бедным, несчастным Сейфуллой Замановым - печальный факт. Но он научил нас бдительности. Такого больше не повторится. Мы не допустим, чтобы классовый враг послал в нас вторую пулю. Мы беспощадно расправимся с ним!...
   Таир Демиров хорошо чувствовал фальшь, неискренность слов Субханвердизаде.
   "Какая лиса!... - думал он. - Какой актер!... В глаза ты мне вон что говоришь, а за моей спиной прижимаешь к груди сумасбродного Мешинова, гладишь его по головке, затем науськиваешь на меня, как дурашливого цепного пса... Ничего, ничего, чем-то все это кончится!... Поживем - увидим..."
   В комнату вернулся старый доктор с лекарствами, принесенными Сары из аптеки.
   - Ну вот, сейчас будем лечиться, - приговаривал он. - Сейчас мы вас полечим. И никаких возражений... Больной подчиняется врачу, как рядовой боец командиру. Ясно?
   Нашел столовую ложку, наполнил ее жидкостью из пузырька, поднес ко рту больного. Тот выпил, сморщился:
   - Ух, горько...
   - Ничего, ничего, - бормотал доктор, - горько, зато польза будет. Горькое лекарство - как правдивое слово. Правдивое слово тоже часто бывает горьковатым. Вы согласны?
   - Согласен, дорогой доктор, согласен... Я, как видите, слушаюсь доктора, однако надо, чтобы и доктор тоже...
   Старик не дал ему договорить:
   - Нет, нет, на эту тему дискутировать не будем. Уеду. Завтра же. В деревню! Не спорьте со мной. Вы ведь знаете, человек в старости впадает в детство, именно поэтому со стариком и младенцем лучше не спорить. У меня был вначале план - отправиться в родную деревню. Но потом я отказался от этого плана, испугался... Местные комсомольцы могут сказать: откуда взялся этот недорезанный буржуй, бывший бек?
   - Так ведь вы - врач.
   - Сейчас врач, а по биографии бывший помещик Везирзаде. И никуда от этого не денешься. Говорят, один лишь мул отрицает, что его папаша осел. - Старик заразительно засмеялся. - И комсомольцы были бы правы, если бы начали разоблачать меня. Мой покойный родитель, азартный картежник, мог поставить на кон, большую деревню со всеми ее обитателями. Как-то я даже стал свидетелем такого... В то время я учился в Киеве. Приехал летом на каникулы в родную деревню, вижу, у отца гости - два окрестных помещика, режутся в карты. К счастью, отцу в тот день везло, много выиграл... Да, деревенские старики не забыли моего родителя. От них-то комсомольцы и знают про помещика Везирзаде. Могу ли я туда ехать?... - Доктор снова залился смехом. - Даже если комсомольцы перегнут немного палку, разоблачая бекского сынка, в сущности, они будут правы. Око за око, зуб за зуб! Нет, в родную деревню не поеду, не могу. А так хотелось бы!..
   Демиров сказал:
   - Напрасно опасаетесь. Вы - доктор. Не случайно говорят: доктор - мать народа. Народ уважает вашу профессию.
   - Знаю, знаю. Потому-то я и хочу годок пожить среди простого люда. Пусть будет не родная деревня - пусть другая. Народ- везде народ: простой, добрый, справедливый, как природа, среди которой он живет, которая породила его. Думаю, за год и супруга моя дражайшая остынет, перестанет сердиться, сменит гнев на милость. По-моему, остынет... Должна..."Год - срок не маленький. Жаль, вы не знаете мою жену Мехрибан-ханум, мать Зибы.
   - Не знаю, но много слышал о ней от Зибы-ханум.
   - Что именно?
   - Только хорошее.
   - Вот-вот. А я между тем вынужден был бежать из дома, как некогда это сделал великий Лев Толстой. Смешно, а?...
   - Наш долг, доктор, задержать вас здесь, привезти сюда и вашу супругу, помирить вас и заново сыграть вашу свадьбу, - пошутил Демиров.
   - Привезти ее сюда?... Мою Мехрибан?... Утопия! Она и на день не согласится уехать из дома. Накопила много добра - "теперь день и ночь трясется над ним, как бы воры не залезли и не утащили. Ко мне она относится так, будто я немного рехнулся. Возможно, в этом смысле она права. Старческие мозги немного усыхают... Значит, и качество их меняется.
   - Шутите, доктор?
   Старик усмехнулся:
   - Немного шучу. Больного надо развлекать. Говорят, в здоровом теле здоровый дух. Значит, и наоборот: здоровый дух способствует бодрости тела, то есть выздоровлению. -Доктор вздохнул: - Шучу-то шучу, однако в каждой шутке есть доля правды. Верно говорят: старость - не радость...
   Старик поднялся, взял со стола один из порошков, принесенных Сары, развернул обертку, крикнул, обернувшись к двери:
   - Эй, мальчик, воды!
   Демиров снова попытался протестовать:
   - Но ведь я только что пил какую-то отраву. Доктор, не много ли?
   Сары вошел со стаканом воды, поставил на стул у кровати и молча удалился.
   - Не много, не много, - строго сказал старик. - Митинг отменяю!... С врачом не спорят, врача слушаются.
   - Ну хорошо... Давайте так: мы вас будем слушаться, вы - нас. Идет?...
   Демиров проглотил порошок, запил водой. Старик был непреклонен:
   - Нет, не идет. Уеду, не уговаривайте. Обязательно уеду в деревню!.. Доктор сделал паузу: - Уеду к своему детству. А потом... - Он снова умолк. Потом, если хотите знать, я умру... Чувствую, знаю - скоро того... Земля нам дает жизнь - и земля нас берет. Прошу вас, пусть мои слова не огорчают, не печалят вас. Это же все естественно - родиться, жить, умереть... Может, неуместно говорить сейчас об этом... Вы уж простите старика. Болезнь у вас в общем-то пустяковая, а человек вы молодой. Вам до меня шагать еще лет тридцать. Так что вы должны войти в мое положение. Мне нужна деревня. Прошу вас направить меня в деревню...
   - Хорошо, уговорили, - рассмеялся Демиров. - Направим вас в деревню. Только вот в какую?..
   - Смотрите сами, - оживился доктор. - Ваше царство - вам виднее.
   - Давайте мы вас направим в деревню, где председателем колхоза Годжа-оглу. Его отец - очень интересный старик, расскажет вам много любопытного об этих краях.
   - Очень хорошо, весьма признателен вам. Вы же, товарищ Демиров, дайте мне слово, что будете добросовестно принимать все лекарства.
   - Даю, обещаю.
   - Кроме того, - продолжал доктор, - вам необходимо поставить банки. Это очень важно, дабы предотвратить возможное осложнение в легких. Я в здешней больнице встретил мою бывшую студентку - Рухсару Алиеву. Здесь ее почему-то зовут Сачлы. Это тем более странно, что кос у нее уже нет. Очень прилежная девушка, хорошо училась. Словом, ждите, я пришлю к вам Рухсару.
   Демиров замахал рукой:
   - Ради бога, доктор, не беспокойтесь, не надо никого присылать! Даю вам слово, я поправлюсь без посторонней помощи.
   Доктор не дал ему говорить:
   - Лишаю вас слова, товарищ больной. Или вы не усвоили простую истину, что врачам надо подчиняться? Мы уже говорили об этом: рядовой подчиняется командиру, больной - врачу. И позвольте мне откланяться. Вам надо отдыхать, а мне - собираться в дорогу. Утром загляну к вам. Счастливо оставаться.
   Старик взял свою трость и ушел.
   Демиров откинулся на подушку. В памяти начало оживать прошлое: учеба в Москве, две подружки - Халима и Зиба. Хорошее было время. Они были молоды, ездили за город, на Пахру, на Москву-реку, купались, катались на лодке, загорали, лежа на зеленой траве.
   Таир улыбался, словно он и вправду вернулся в прошлое и это прошлое существует реально и, кроме него, нет ничего другого: ни смерти Халимы, ни разлуки с дочерью, ни этого городка, ни Зюльмата, ни Субханвердизаде... Вдруг он очнулся от воспоминаний былого.
   "Странно, почему я подумал про Зюльмата и Субханвердизаде? Случайность?... Нет... Что-то в этом Гашеме есть страшное... Коварен... Хитер... И враг... Враг, враг!... Неприятный человек!... Есть в нем что-то от бандита, только не в лесу он... А повадки бандитские..."
   Скрипнула дверь, он услышал голос Сары:
   - Сестра пришла.
   - Зачем это беспокойство?
   - Она говорит, ее доктор прислал, ее учитель.
   - Ну хорошо, Сары. Пусть сестра войдет.
   В комнату вошла Рухсара. Голова ее была повязана белой косынкой. Лицо было бледно и печально. Бросила украдкой взгляд на портрет молодой женщины с девочкой на руках, висевший на стене, поставила на стол чемоданчик, достала из него банки, флакон со спиртом, вату. Спустя десять минут, сделав все, что надо, она попрощалась одним словом:
   - До свидания, - и ушла.
   Своим грустным лицом, своим спокойствием она напомнила Демирову Халиму. "Словно две половинки одного яблока", - пришло ему на ум сравнение.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   Таир Демиров мало-помалу выздоравливал. Температура уже была нормальная, однако он был еще слаб и почти не вставал с постели. Много запоем, читал. За неделю, проведенную дома, еще раз перечитал "Войну и мир" Толстого. Впервые он познакомился с этой книгой в Москве, когда учился там, после одной из зимних сессий, во время каникул. Халима, тогда еще просто его девушка, которой он был сильно увлечен, прочла роман незадолго перед этим и была под сильным впечатлением таланта Толстого.
   Книга захватила и потрясла их обоих. Они словно по-другому увидели окружающий их мир, людей. Роман сразу стал близок им и еще больше сблизил их духовно. Они будто породнились, вместе приняв участие в очень важном и добром деле. Это было чувство приобщения к подлинному произведению искусства прекрасному, мудрому, вечному.
   Все эти дни, захваченный чтением, Таир как бы снова был вместе с Халимой. Но вот роман прочитан, рядом на стуле лежат его тома. Таир еще во власти чар таланта большого художника, но действительность, непобедимая, сильная своей конкретной реальностью и неотвратимостью, уже отвоевывает без усилий, медленно, но верно, оставленные временно, без боя и сожаления (уступка прекрасному!) позиции. "Не вовремя вышел я из строя, - думает Таир - У колхозников самая горячая пора... Зюльмат все еще не пойман... На носу бюро райкома... Надо срочно навести порядок в райпотребсоюзе... Через две недели начало учебного года..."
   В окно уж заглядывали лиловые сумерки. Погасла подожженная багряными лучами заходящего солнца верхушка кипариса во дворе.
   Мысли Демирова прервал звук скрипнувшей двери. В комнату вошел Сары. Подойдя к буфету, начал искать что-то в нем.
   - Чем занимаешься, Сары, если не секрет? - спросил ласково и чуть шутливо Демиров. - Посвяти меня, пожалуйста, в свои важные дела.
   - Самовар закипел, - отозвался серьезно парень; в его голосе прозвучала нотка неудовлетворенности. Сделав паузу, он добавил: - Все-таки я заставил его закипеть... Хочу заварить чай, товарищ райком.
   - Ты забыл, где у нас лежит заварка?
   - Кончилась заварка, - сообщил Сары. - Вот смотрю, может, завалилось где-нибудь полпачки... Увы, нет.
   Демиров достал деньги из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, протянул юноше:
   - Сходи в магазин, Сары, купи пачку чая, только получше! Возьми самого что ни на есть душистого!
   - Тогда, товарищ райком, мне надо найти Нейматуллаева, - сказал Сары. Тот чай, что продают в магазине, - трава травой, ни вкуса, ни аромата. От него только вода мутнеет. Значит, пойти к Нейматуллаеву?
   - Нет, Сары, к Нейматуллаеву не обращайся. Просто попроси у продавца пай высшего сорта, пусть даст самый лучший.
   - Можно и так, - согласился юноша. - Если я скажу продавцу, он поймет...
   Сары направился к двери, но Демиров остановил его:
   - Погоди, погоди, у меня есть поручение. Ты знаешь учителя Джалилзаде, старшего над всеми районными учителями?
   - Заведующего роно?
   - Вот именно - завроно. Разыщи его, пожалуйста, Сары, и попроси, пусть зайдет ко мне. Скажи, жду его. Лицо юноши мгновенно оживилось:
   - Разыщу, товарищ райком.
   Подобные поручения очень нравились Сары. Он бывал прямо-таки счастлив, когда ему надо было разыскать кого-нибудь, привести к секретарю райкома. Поручения такого рода давали ему возможность -проявить свою расторопность и показать во всем блеске свои деловые качества. По натуре он был очень подвижный, деятельный. Юноша прямо-таки страдал, когда ему приходилось долго сидеть на одном месте, ничего не делая.
   Получив задание от Демирова, Сары пулей помчался по вечерней улице в роно. Там Джалилзаде не оказалось, как и вообще никого из служащих, ибо час. был поздний. Он слетал к нему домой - с тем же успехом. У кого ни спрашивал никто не сказал ему, где заведующий роно. Наконец Сары решил заглянуть в клуб. Завклубом, узнав, кого он разыскивает, молча указал на дверь библиотеки. Сары вошел туда и увидел того, кого искал. Джалилзаде сидел за столом и читал книгу при тусклом призрачном свете оплывшего огарка свечи. Услышав о том, что Демиров хочет увидеться с ним, обрадовался. Захлопнул книгу, поставил на полку. Вместе с Сары вышел на улицу.
   Они зашли домой к Джалилзаде. Завроно зажег лампу, достал из ящика стола-объемистую;папку с документами. Затем они опять вышли на улицу.
   - Ну, Сары, можешь быть спокоен, ступай по своим делам, - сказал Джалилзаде.
   Сары чуть привстал, однако продолжал идти следом. И Джалилзаде понял, что юноша не успокоится, пока самолично не доставит его к дому секретаря райкома и не передаст его Демирову, как говорится, из рук в руки.
   "Молодец парень, - думал завроно. - Завидное упорство. Отличный исполнитель. Истинный горец".
   Ему захотелось поговорить с этим своеобразным юношей.
   - Как поживает твой двоюродный брат, Сары? - полюбопытствовал он. - Как его дела?
   - Вас интересует Кара, товарищ роно? - вопросом на вопрос ответил юноша.
   - Да, именно Кара. Мы с ним старые знакомые. Ведь он работал одно время у нас. Потом перешел в столовую - учеником повара Мешади Мовджуда.
   Сары сказал важно:
   - Он уйдет из столовой, товарищ роно. Кара не будет работать там. Это уже решено.
   - Куда же он уйдет, хотел бы я знать? - поинтересовался Джалилзаде.
   - Да уж куда-нибудь уйдет. Свет не сошелся клином на этой столовой, уклончиво ответил Сары.
   - Ну, а все-таки - куда? - допытывался завроно. - Как называется организация, где он будет работать?
   - Об этом нельзя говорить.
   - Но почему же?
   - Потому что пока нельзя, - стоял на своем Сары. - Это тайна.
   Работа в райкоме по-своему сказывалась на характере молодого человека. Ему казалось, он должен всегда владеть какой-нибудь тайной. Два дня назад он обратился к Демирову с просьбой взять в райком на работу конюхом Кару. Секретарь дал согласие. Однако Кара еще не приступил к своим новым обязанностям, и поэтому Сары считал преждевременным разглашать тайну о переходе брата на новую работу.
   - Итак, Сары, твой брат идет на повышение? - продолжал допытываться завроно. - Может, он вернется к нам, в роно? Я был бы очень рад. Кара хороший, исполнительный работник. Передай ему мое предложение.
   - Нет, - твердо сказал Сары, - человек не должен возвращаться туда, откуда ушел!
   Джалилзаде, удивленный таким категорическим суждением, даже приостановился.
   - Это почему же?
   - Не должен! - повторил юноша.
   - Но почему, почему? Или это тоже большая тайна? Скажи, Сары, почему человек не должен возвращаться туда, откуда ушел?
   - Потому что у мужчины слово - одно. Если тебе было хорошо- зачем ушел? А если тебе было плохо - зачем возвращаешься? Разве не так?
   - А я считаю иначе, Сары.
   - Это ваше личное дело, товарищ Джалилзаде, - невозмутимо сказал юноша. Считайте как вам угодно.
   - Это не мое личное дело, это наше общее дело, Сары! Понимаешь ли ты это?
   - Возможно, это дело наше общее, однако у каждого своя голова на плечах.
   Джалилзаде рассмеялся. Похвалил:
   - Браво, Сары! Умеешь отстаивать свою точку зрения. Можно подумать, ты учишься в университете.
   Юноша не понял:
   - Где, где, товарищ роно?
   - В университете. Есть такие высшие курсы...
   - Разве есть курсы выше райкомовских? - удивился парень.
   - Есть, Сары, есть, - улыбнулся Джалилзаде, предложил: - Давай пошлем тебя учиться.
   Сообразительный, серьезный юноша все больше и больше покорял заведующего роно.
   - Меня пошлет учиться сам товарищ Демиров, - сказал Сары. - У мужчины слово - одно. Нельзя кидаться на все то, что блестит. Говорят, за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь. Товарищ Демиров сам все решит.
   - А если не решит, Сары?.. Ведь секретарь райкома занятой человек, тебе это хорошо известно.
   - Как это не решит? Он решает дела огромного района, а я всего-навсего один человек из этого района.
   - Я говорю, он человек занятой. В районе столько важных дел, ты можешь затеряться в этом множестве...
   - Я никогда нигде не затеряюсь! - горделиво ответил паренек.-Почему я должен затеряться?... - Кажется, слова Джалилзаде задели его, он добавил: Прошу вас, пойдемте быстрее, товарищ роно!
   Юноша прибавил шагу и обогнал спутника. Джалилзаде, человек уже немолодой, не мог поспеть за ним. Сары первый поднялся на балкон секретарского дома, доложил Демирову, что Джалилзаде пришел.
   Услышав это, Демиров встал с постели, умылся холодной водой из рукомойника, встретил гостя у порога.
   В этот день был закончен ремонт динамо-машины на городской электростанции. Под вечер засветились окна домов. Вначале лампочки загорелись едва-едва, потом постепенно накал увеличивался, стало достаточно светло.
   Демиров провел гостя в смежную комнату, выдвинул стол на середину, чтобы абажур оказался как раз над ним.
   - Я не знал, что вы больны, товарищ Демиров, - сказал Джалилзаде, как бы извиняясь. - Может быть, вам нужно что-нибудь? Скажите, пожалуйста...
   - Спасибо, у меня все есть, - ответил Демиров, показал на папку в руках Джалилзаде: - Что это у вас?
   - Хотел познакомить вас с работой нашего отдела, товарищ секретарь. Но, может, в другой раз?
   - Вот и отлично, - улыбнулся Демиров, застегнул пуговицы своей домашней вельветовой, без подкладки, куртки. - Только мы совместим приятное с полезным: мы и о делах поговорим, и просто так поболтаем.
   - Я давно собирался зайти к вам, звонил, как вы помните, но вы были заняты.
   - Все хорошо помню, дорогой Джалилзаде. Действительно, Дел было много. А потом вот слег...
   Завроно с сочувствием поглядывал на осунувшегося Демирова. Помолчав, сказал:
   - Честное слово, товарищ секретарь, я не знал, что вы приболели... Нехорошо получилось...
   - Не будем говорить об этом, - перебил его Демиров. - Прошу вас, садитесь, устраивайтесь поудобнее.
   - Район у нас большой и, я бы сказал, сложный. Немудрено, если у человека голова заболит, - заметил Джалилзаде, подсаживаясь к столу.
   - В шахматы играете? - спросил Демиров.
   - Когда-то увлекался. Сейчас играю редко, от случая к случаю.
   - Сразимся? - задорно предложил Таир.
   - Сразимся! - в тон ему ответил гость.
   Когда они доигрывали первую партию, Сары подал на стол чай. Пригубив стакан, Демиров покачал головой:
   - Не обижайся, Сары, но чай у тебя не получился. Щепками пахнет, гнилыми щепками.
   - Углей у нас нет, товарищ райком, - пожаловался сконфуженный юноша...
   Джалилзаде придвинул к себе стакан и начал пить чай как ни в чем не бывало. Лишь сказал:
   - Сары - молодец. Энергичный молодой человек.
   Эта похвала нисколько не обрадовала юношу. Он потупился и неслышно вышел.
   Шахматная партия закончилась в пользу хозяина дома. После игры завроно развязал свою папку и достал из нее большой лист бумаги, на котором была изображена схема школьной сети района. Демиров посмотрел, сказал серьезно:
   - Гладко было на бумаге... А как, позвольте вас спросить, обстоит дело в действительности?
   - Наш район не на плохом счету у Наркомпроса, - горделиво ответил Джалилзаде.
   Демиров задумался, потирая пальцами лоб. Наконец высказал свое мнение:
   - Что бы вы ни говорили, дорогой товарищ Джалилзаде, а в делах школьного обучения у нас не все так хорошо, как хотелось бы. Взять хотя бы выпуск в старших классах. Если в первом классе, к примеру, занимается тридцать человек, то до десятого класса из них доходит всего десять. А сколько из этих десяти поступает в высшую школу? Высшая школа - это конечный результат. Она дает народу и государству активных, высокообразованных работников, специалистов для каждой области народного хозяйства, промышленности, науки. Малыш, который сегодня шагает по улице с большим, не по росту, портфелем, завтра, возможно, крупнейший ученый с мировым именем, государственный деятель. Народное образование - это путь нашего развития и прогресса. Я сам педагог в прошлом. До того как меня послали в Москву на партучебу, учительствовал, преподавал в школе. Педагогическая деятельность сродни профессии садовника. Садовник затрачивает много усилий, прежде чем вырастет фруктовое дерево. Когда дерево начинает плодоносить, сам садовник может и не попробовать его плодов. Однако он всегда получает большое удовлетворение от своего труда. То же самое и в работе учителя. Он вознагражден прежде всего тем удовлетворением, которое получает от воспитания новой смены строителей первого в мире социалистического государства. Я не знаю более благородной профессии на свете, чем профессия учителя.
   - Ах, если бы все думали об учительском труде так, как вы, товарищ Демиров, - сказал Джалилзаде. - Взять наш райпотребсоюз... Его руководителям нет дела до учителей. Из-за их халатности наши учителя в деревнях сидят без света. Ведь для того, чтобы подготовиться к утренним урокам, учитель должен вечером посидеть над книгами при свете керосиновой лампы. А керосин в деревни не завозят.
   Подумав, Демиров предложил:
   - Давайте рассмотрим на бюро райкома вопрос о снабжении наших учителей, примем решение. Если учителя и впредь останутся без света, мы зажжем самого Нейматуллаева, превратим его в факел!..