Многие позиции этой программы получили широкую реализацию и в сфере среднего женского образования. Однако коренное отличие этой сферы от мужской школы тогда состояло в том, что здесь Николаю I не пришлось ничего радикально и даже существенно менять. В деле женского образования ему предстояло укрепить, развить и усовершенствовать то, что было уже сделано его матерью – императрицей Марией Федоровной. Поэтому все действия николаевского правительства здесь шли в русле и в развитии той контрреформы женского образования, которую проводила Мария Федоровна на пороге XIX столетия в противовес реформаторским действиям в образовании своего старшего сына – Александра I.
В деятельности правительства в области женского образования в николаевскую эпоху отчетливо выделяются три периода, в каждом из которых преобладали свои задачи, тенденции и проблемы.
Первый период – конец 1820-х гг. Новый император вникает в суть женского образования, формирует свое видение женских учебных заведений, определяет их цель, систему управления ими и т. д.
Второй период – 1830-е гг. В этот период параллельно оформляются и развиваются два процесса. С одной стороны, расширяется сеть казенных женских учебных заведений – институтов благородных девиц, которые постепенно стали открываться в губерниях, и создаются женские «образцовые пансионы» при финансовой поддержке и под контролем правительства. С другой стороны, ужесточается контроль над частным образованием и фактически прекращается его развитие.
В рамках первого процесса возникает новый, национальный аспект правительственной политики в области женского образования. В рамках второго – осуществляется прямое вмешательство государства в домашнее образование, по сути – попытка его полного огосударствления.
Третий период – 1840-е – первая половина 1850-х гг. К этому времени уже была создана достаточно разветвленная сеть закрытых женских учебных заведений будущего Ведомства учреждений императрицы Марии (учреждено в 1854 г.), и задача состояла теперь в том, чтобы ее упорядочить, превратить в стройную систему. Данный период – время перманентного третьего реформирования женских учебных заведений, которое, по существу, завершало и закрепляло то, что было сделано императрицей Марией Федоровной в ходе второй реформы (контрреформы) женского образования в конце XVIII– начале XIX в.
В ходе этой третьей реформы (или второй волны контрреформы) женских учебных заведений еще более укрепляются сословные принципы государственной политики в области женского образования; исходя из этих принципов, проводится резкое размежевание различных видов или «разрядов» женских учебных заведений; при этом их жизнедеятельность предельно унифицируется и, наконец, происходит жесткая централизация управления ими, с пресечением их прежней самостоятельной деятельности различными уставами и положениями, с созданием центральных органов управления женской школой, входящей в Ведомство учреждений императрицы Марии (ВУИМ). В итоге Устав женских учебных заведений ВУИМ 1855 г. завершает процесс их длительного реформирования.
Этот первый законодательный акт в области женского образования (как, впрочем, и образования в целом), подписанный новым императором Александром II 30 августа 1855 г., всецело принадлежал старой эпохе, более того – венчал ее. Сознание императора еще не соприкоснулось с пробуждающимся общественным сознанием, с началом общественного подъема, первые волны которого дадут о себе знать менее чем через полгода.
В 1840 – начале 1850-х гг. сословная система женского образования дополняется еще одной специфически сословной структурой – учебными заведениями, специально предназначенными для дочерей духовенства. С начала 1840-х гг. появляются первые женские духовные училища, создаваемые под покровительством императорской фамилии, а вскоре – и женские училища в различных епархиях (будущие епархиальные училища), возникающие на местные средства.
В результате во второй четверти XIX в. складываются три основных канала так называемого организованного женского образования (не считая домашнего): закрытые женские учебные заведения Ведомства императрицы Марии, женские духовные и епархиальные училища, частные женские пансионы и школы.
Вместе с тем в этот же период делаются первые попытки организовать открытое женское образование, которые постоянно пресекаются правительством и лично Николаем I. Это попытки создать новый тип средней женской школы – открытой и всесословной, тип, который станет преобладающим уже в 60-е гг. XIX в., а позднее – господствующим в российской системе среднего женского образования.
Теперь рассмотрим подробнее, как означенные события, явления и тенденции развивались во второй четверти XIX в. и к чему они привели.
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ ЖЕНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в.
В деятельности правительства в области женского образования в николаевскую эпоху отчетливо выделяются три периода, в каждом из которых преобладали свои задачи, тенденции и проблемы.
Первый период – конец 1820-х гг. Новый император вникает в суть женского образования, формирует свое видение женских учебных заведений, определяет их цель, систему управления ими и т. д.
Второй период – 1830-е гг. В этот период параллельно оформляются и развиваются два процесса. С одной стороны, расширяется сеть казенных женских учебных заведений – институтов благородных девиц, которые постепенно стали открываться в губерниях, и создаются женские «образцовые пансионы» при финансовой поддержке и под контролем правительства. С другой стороны, ужесточается контроль над частным образованием и фактически прекращается его развитие.
В рамках первого процесса возникает новый, национальный аспект правительственной политики в области женского образования. В рамках второго – осуществляется прямое вмешательство государства в домашнее образование, по сути – попытка его полного огосударствления.
Третий период – 1840-е – первая половина 1850-х гг. К этому времени уже была создана достаточно разветвленная сеть закрытых женских учебных заведений будущего Ведомства учреждений императрицы Марии (учреждено в 1854 г.), и задача состояла теперь в том, чтобы ее упорядочить, превратить в стройную систему. Данный период – время перманентного третьего реформирования женских учебных заведений, которое, по существу, завершало и закрепляло то, что было сделано императрицей Марией Федоровной в ходе второй реформы (контрреформы) женского образования в конце XVIII– начале XIX в.
В ходе этой третьей реформы (или второй волны контрреформы) женских учебных заведений еще более укрепляются сословные принципы государственной политики в области женского образования; исходя из этих принципов, проводится резкое размежевание различных видов или «разрядов» женских учебных заведений; при этом их жизнедеятельность предельно унифицируется и, наконец, происходит жесткая централизация управления ими, с пресечением их прежней самостоятельной деятельности различными уставами и положениями, с созданием центральных органов управления женской школой, входящей в Ведомство учреждений императрицы Марии (ВУИМ). В итоге Устав женских учебных заведений ВУИМ 1855 г. завершает процесс их длительного реформирования.
Этот первый законодательный акт в области женского образования (как, впрочем, и образования в целом), подписанный новым императором Александром II 30 августа 1855 г., всецело принадлежал старой эпохе, более того – венчал ее. Сознание императора еще не соприкоснулось с пробуждающимся общественным сознанием, с началом общественного подъема, первые волны которого дадут о себе знать менее чем через полгода.
В 1840 – начале 1850-х гг. сословная система женского образования дополняется еще одной специфически сословной структурой – учебными заведениями, специально предназначенными для дочерей духовенства. С начала 1840-х гг. появляются первые женские духовные училища, создаваемые под покровительством императорской фамилии, а вскоре – и женские училища в различных епархиях (будущие епархиальные училища), возникающие на местные средства.
В результате во второй четверти XIX в. складываются три основных канала так называемого организованного женского образования (не считая домашнего): закрытые женские учебные заведения Ведомства императрицы Марии, женские духовные и епархиальные училища, частные женские пансионы и школы.
Вместе с тем в этот же период делаются первые попытки организовать открытое женское образование, которые постоянно пресекаются правительством и лично Николаем I. Это попытки создать новый тип средней женской школы – открытой и всесословной, тип, который станет преобладающим уже в 60-е гг. XIX в., а позднее – господствующим в российской системе среднего женского образования.
Теперь рассмотрим подробнее, как означенные события, явления и тенденции развивались во второй четверти XIX в. и к чему они привели.
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЯ ЖЕНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в.
После смерти императрицы Марии Федоровны женские институты по традиции опекала Александра Федоровна, супруга Николая I. Вместе с тем уже в первые месяцы своего царствования Николай I начал досконально изучать состояние среднего женского образования, направления и характер деятельности институтов благородных девиц. В ходе перестмотра положений о Патриотическом и Полтавском институтах император собственноручно внес в них свои поправки и замечания, имея в виду, что эти положения станут образцом для остальных институтов, которые постепенно будут перестраиваться в намеченном им направлении.
Цель женских институтов оставалась по сути той же, которую ставила перед ними императрица Мария Федоровна. В редакции Николая I, зафиксированной в пятом параграфе Положения о Патриотическом институте от 7 апреля 1827 г., она давалась в следующей формулировке: образовывать из воспитанниц институтов «добрых жен, попечительных матерей, примерных наставниц для детей, хозяек, способных трудами своими и приобретенными искусствами доставлять самим себе и их семействам средства к существованию» [205, с. 14]. Та же цель указывалась и в Положении о Полтавском институте, утвержденном 17 сентября того же года.
Позднее данная цель в уставах различных институтов варьировалась на разные лады. На проекте устава Новочеркасского института Николай I в 1850 г. собственноручно написал следующее: «Главная цель для заведения на Дону – образовать для края как бы рассадник благоразумно просвещенных жен, хозяек и в особенности матерей, которые, будучи первыми наставницами детей, поселили бы в их юных сердцах чувство христианского смирения и благоговения к воле Господней, искреннюю приверженность к православной церкви и неограниченную преданность к Престолу, приучали бы девиц к хозяйству, рукоделию и порядку согласно с бытом и обычаями казаков» [94, кн. 3, с. 30]. Это была, пожалуй, наиболее полная и развернутая формулировка целей женских институтов, с акцентированием в ней «искренней приверженности к православной церкви и неограниченной преданности к Престолу».
Императрица Александра Федоровна, супруга императора Николая I
В соответствии с названной целью выстраивался и учебный курс женских институтов, который в Положении о Патриотическом институте разделялся на четыре основные части: «а) нравственность, основанная на Законе Божием; б) необходимые науки; в) полезные рукоделия; г) понятия о домашнем хозяйстве и порядке». В круг «необходимых наук» входили: грамматическое познание языков российского, французского и немецкого, чистописание, словесность, география, история всеобщая, древняя и новая, арифметика.
Этот учебный курс был значительно ограничен по сравнению с ранее существовавшим, но именно он постепенно становился образцом для всех женских институтов. При этом круг наук и далее имел явную тенденцию к сужению, тогда как объем «полезных рукоделий» и «понятий о домашнем хозяйстве» постоянно расширялся, что всячески стимулировалось лично Николаем I. На отчете об осмотре в 1844 г. Харьковского института благородных девиц против слов о том, что объем преподавания в институте весьма пространен и что «лучше было бы более употреблять времени на приучение девиц практическому занятию хозяйством и шитьем», император написал: «Весьма справедливо».
Положениями о Патриотическом и Полтавском институтах 1827 г. вводился шестилетний срок обучения. Возраст приема в институты, в развитие подходов императрицы Марии Федоровны, о которых речь шла ранее, повышался и устанавливался в 10—12 лет. Это делалось для того, чтобы воспитанницы «по выпуске на возрасте от 16 до 18 лет могли уже быть полезными семействам, в кои обращаются, или занимать должности в частных домах и других заведениях».
Оба названных положения 1827 г. были идентичны в своих основных частях. Но здесь уже наметилось то различие столичных и губернских женских институтов, которое позже станет определяющим. В петербургский Патриотический институт принимались только дочери дворян (в первую очередь, в силу специфики института, «заслуженных военных чинов»). В Полтавский институт, кроме дворянских дочерей, допускались в незначительном количестве (в соотношении 1 к 6) и дочери «христианского купечества 1-й и 2-й гильдий» на том основании, что капиталы института «составились и при пособии от городов».
Таким образом, губернские женские институты, в отличие от столичных, во-первых, содержались за счет частичного привлечения местных средств, а отсюда, во-вторых, они были более демократичны по своему социальному составу. (В первое в Сибири женское учебное заведение – Иркутский институт – уже в 1840-х гг. допускались дети не только дворян и чиновников, но и купцов 1-й и 2-й гильдий, мало того – мещан и цеховых и даже дочери инородцев. В 1855 г. туда было разрешено принимать дочерей лиц всех свободных состояний.)
Намечалась, но так и не была реализована и третья особенность губернских женских институтов – попытки допустить в них «вольно-приходящих», т. е. сделать институты частично открытыми или полузакрытыми учебными заведениями. Но эти попытки решительно пресекались властью и лично Николаем I.
При посещении Керченского института в 1837 г. император написал на докладной записке градоначальника: «Институт я видел, хорошенькое заведение, но смесь вольноприходящих с пансионерками не безвредна для нравственности, а лучше было бы сделать для того два разряда заведения». Соответственно при учреждении в том же году Астраханского женского института в его Положении четко указывалось, что приходящие воспитанницы в институт не допускаются. Свою точку зрения император подтвердил в замечаниях на проект устава Донского института благородных девиц в 1850 г. Он счел ненужным и «решительно вредным» обучение в институте полупансионерок, которые, «не находясь постоянно под наблюдением наставниц, не могут получить основательного образования, в особенности в нравственном отношении» [94, кн. 3, с. 14,15, 30].
Впрочем, и вторая из указанных особенностей губернских женских институтов – допуск в них дочерей купечества – в николаевскую эпоху не была устойчивой. Так, в ходе десятилетних, продолжавшихся с 1836 по 1845 гг. неудачных попыток открыть институт благородных девиц во Владимире местная власть выразила намерение «привлечь купечество к участию в приличном воспитании детей женского пола». На это государь в 1845 г. отозвался следующей резолюцией: «Мешать купеческих дочерей с дворянскими не нахожу удобным; поэтому и предлагать купечеству участвовать в сем деле не должно». Такая резолюция поставила крест на так и не созданном Владимирском институте [198].
И даже когда купечество допускалось к участию в создании институтов, местные их начальницы резко возражали против обучения в них дочерей купцов. Так было, например, в том же Астраханском институте благородных девиц, в пользу которого астраханский купец Колпаков завещал 90 тыс. рублей. В 1845 г. начальница этого института жаловалась «наверх», что ее мнения об образовании и улучшении института «никак не могут гармонировать с понятиями купцов». Начальница требовала, чтобы на средства Колпакова принимались дети из дворянских, а не купеческих семей. Последние, по ее словам, «получая несообразное со званием образование и возвратясь в дома, не приносят пользы ни себе, ни обществу, ни чести и институту» [94, кн. 3, с. 16—17]. И хотя это требование не получило поддержки Главного совета женских учебных заведений, оно наглядно свидетельствовало, что не только у верховной власти, но и у низших служителей женского образования сословные инстинкты были заложены при рождении.
О динамике учреждения институтов благородных девиц можно судить по табл. 1.
Таблица 1. Открытие институтов благородных девиц в XVIII – середине XIX в.
Как видим, в XVIII – первой четверти XIX в. женские институты открывались главным образом в Санкт-Петербурге и Москве. Позднее институты создавались только в губернских городах. 1830-е гг. были временем наиболее интенсивного учреждения женских институтов в губерниях. До этого из 14 существовавших институтов 11 находились в столицах (восемь – в Санкт-Петербурге и три – в Москве) и три в провинции – Харьковский (учрежден в 1812 г.), Полтавский (1819) и Одесский (1829). В 1830-х гг. было создано семь губернских женских институтов: Оренбургский (1832), Киевский (1834), Тамбовский (1834), Керченский (1835) и в 1837 г. – Астраханский, Белостокский и Казанский. В 1840-х гг. в губерниях было открыто еще четыре института: в 1840 г. – Варшавский, Закавказский, Саратовский и в 1841 г. – Иркутский, а в первой половине 1850 г. – два губернских института: Донской и Нижегородский, оба в 1852 г.
Как уже отмечалось, открытие женских институтов в губерниях в 1830-х гг. сопровождалось появлением нового национального аспекта государственной политики в области женского образования. Это отражало процесс общего усиления национального компонента в образовательной политике, особенно в Западном крае – в связи с Польским восстанием 1830 г. «На поприще вековой борьбы с духом Польши, – писал по этому поводу С. С. Уваров в 1838 г., – правительство дает ныне генеральное сражение». И полем этого сражения, в соответствии с духом доктрины «охранительного просвещения», было избрано образование.
Основной целью и образовательной, и внутренней политики в целом в Западном крае Уваров, в соответствии с личными указаниями Николая I, ставил «умственное слияние врожденных начал с надлежащим перевесом русского», исходя из того, что «слияние политическое не может иметь другого начала, кроме слияния морального и умственного». Таким образом, отмечал Уваров, «первою обязанностью» Министерства народного просвещения «явилось полное и коренное преобразование всего существующего в том крае по учебной части: необходимость коснуться в одно время всех степеней народного воспитания проистекала из самого положения вещей» [201].
Цель женских институтов оставалась по сути той же, которую ставила перед ними императрица Мария Федоровна. В редакции Николая I, зафиксированной в пятом параграфе Положения о Патриотическом институте от 7 апреля 1827 г., она давалась в следующей формулировке: образовывать из воспитанниц институтов «добрых жен, попечительных матерей, примерных наставниц для детей, хозяек, способных трудами своими и приобретенными искусствами доставлять самим себе и их семействам средства к существованию» [205, с. 14]. Та же цель указывалась и в Положении о Полтавском институте, утвержденном 17 сентября того же года.
Позднее данная цель в уставах различных институтов варьировалась на разные лады. На проекте устава Новочеркасского института Николай I в 1850 г. собственноручно написал следующее: «Главная цель для заведения на Дону – образовать для края как бы рассадник благоразумно просвещенных жен, хозяек и в особенности матерей, которые, будучи первыми наставницами детей, поселили бы в их юных сердцах чувство христианского смирения и благоговения к воле Господней, искреннюю приверженность к православной церкви и неограниченную преданность к Престолу, приучали бы девиц к хозяйству, рукоделию и порядку согласно с бытом и обычаями казаков» [94, кн. 3, с. 30]. Это была, пожалуй, наиболее полная и развернутая формулировка целей женских институтов, с акцентированием в ней «искренней приверженности к православной церкви и неограниченной преданности к Престолу».
В соответствии с названной целью выстраивался и учебный курс женских институтов, который в Положении о Патриотическом институте разделялся на четыре основные части: «а) нравственность, основанная на Законе Божием; б) необходимые науки; в) полезные рукоделия; г) понятия о домашнем хозяйстве и порядке». В круг «необходимых наук» входили: грамматическое познание языков российского, французского и немецкого, чистописание, словесность, география, история всеобщая, древняя и новая, арифметика.
Этот учебный курс был значительно ограничен по сравнению с ранее существовавшим, но именно он постепенно становился образцом для всех женских институтов. При этом круг наук и далее имел явную тенденцию к сужению, тогда как объем «полезных рукоделий» и «понятий о домашнем хозяйстве» постоянно расширялся, что всячески стимулировалось лично Николаем I. На отчете об осмотре в 1844 г. Харьковского института благородных девиц против слов о том, что объем преподавания в институте весьма пространен и что «лучше было бы более употреблять времени на приучение девиц практическому занятию хозяйством и шитьем», император написал: «Весьма справедливо».
Положениями о Патриотическом и Полтавском институтах 1827 г. вводился шестилетний срок обучения. Возраст приема в институты, в развитие подходов императрицы Марии Федоровны, о которых речь шла ранее, повышался и устанавливался в 10—12 лет. Это делалось для того, чтобы воспитанницы «по выпуске на возрасте от 16 до 18 лет могли уже быть полезными семействам, в кои обращаются, или занимать должности в частных домах и других заведениях».
Оба названных положения 1827 г. были идентичны в своих основных частях. Но здесь уже наметилось то различие столичных и губернских женских институтов, которое позже станет определяющим. В петербургский Патриотический институт принимались только дочери дворян (в первую очередь, в силу специфики института, «заслуженных военных чинов»). В Полтавский институт, кроме дворянских дочерей, допускались в незначительном количестве (в соотношении 1 к 6) и дочери «христианского купечества 1-й и 2-й гильдий» на том основании, что капиталы института «составились и при пособии от городов».
Таким образом, губернские женские институты, в отличие от столичных, во-первых, содержались за счет частичного привлечения местных средств, а отсюда, во-вторых, они были более демократичны по своему социальному составу. (В первое в Сибири женское учебное заведение – Иркутский институт – уже в 1840-х гг. допускались дети не только дворян и чиновников, но и купцов 1-й и 2-й гильдий, мало того – мещан и цеховых и даже дочери инородцев. В 1855 г. туда было разрешено принимать дочерей лиц всех свободных состояний.)
Намечалась, но так и не была реализована и третья особенность губернских женских институтов – попытки допустить в них «вольно-приходящих», т. е. сделать институты частично открытыми или полузакрытыми учебными заведениями. Но эти попытки решительно пресекались властью и лично Николаем I.
При посещении Керченского института в 1837 г. император написал на докладной записке градоначальника: «Институт я видел, хорошенькое заведение, но смесь вольноприходящих с пансионерками не безвредна для нравственности, а лучше было бы сделать для того два разряда заведения». Соответственно при учреждении в том же году Астраханского женского института в его Положении четко указывалось, что приходящие воспитанницы в институт не допускаются. Свою точку зрения император подтвердил в замечаниях на проект устава Донского института благородных девиц в 1850 г. Он счел ненужным и «решительно вредным» обучение в институте полупансионерок, которые, «не находясь постоянно под наблюдением наставниц, не могут получить основательного образования, в особенности в нравственном отношении» [94, кн. 3, с. 14,15, 30].
Впрочем, и вторая из указанных особенностей губернских женских институтов – допуск в них дочерей купечества – в николаевскую эпоху не была устойчивой. Так, в ходе десятилетних, продолжавшихся с 1836 по 1845 гг. неудачных попыток открыть институт благородных девиц во Владимире местная власть выразила намерение «привлечь купечество к участию в приличном воспитании детей женского пола». На это государь в 1845 г. отозвался следующей резолюцией: «Мешать купеческих дочерей с дворянскими не нахожу удобным; поэтому и предлагать купечеству участвовать в сем деле не должно». Такая резолюция поставила крест на так и не созданном Владимирском институте [198].
И даже когда купечество допускалось к участию в создании институтов, местные их начальницы резко возражали против обучения в них дочерей купцов. Так было, например, в том же Астраханском институте благородных девиц, в пользу которого астраханский купец Колпаков завещал 90 тыс. рублей. В 1845 г. начальница этого института жаловалась «наверх», что ее мнения об образовании и улучшении института «никак не могут гармонировать с понятиями купцов». Начальница требовала, чтобы на средства Колпакова принимались дети из дворянских, а не купеческих семей. Последние, по ее словам, «получая несообразное со званием образование и возвратясь в дома, не приносят пользы ни себе, ни обществу, ни чести и институту» [94, кн. 3, с. 16—17]. И хотя это требование не получило поддержки Главного совета женских учебных заведений, оно наглядно свидетельствовало, что не только у верховной власти, но и у низших служителей женского образования сословные инстинкты были заложены при рождении.
О динамике учреждения институтов благородных девиц можно судить по табл. 1.
Таблица 1. Открытие институтов благородных девиц в XVIII – середине XIX в.
Как уже отмечалось, открытие женских институтов в губерниях в 1830-х гг. сопровождалось появлением нового национального аспекта государственной политики в области женского образования. Это отражало процесс общего усиления национального компонента в образовательной политике, особенно в Западном крае – в связи с Польским восстанием 1830 г. «На поприще вековой борьбы с духом Польши, – писал по этому поводу С. С. Уваров в 1838 г., – правительство дает ныне генеральное сражение». И полем этого сражения, в соответствии с духом доктрины «охранительного просвещения», было избрано образование.
Основной целью и образовательной, и внутренней политики в целом в Западном крае Уваров, в соответствии с личными указаниями Николая I, ставил «умственное слияние врожденных начал с надлежащим перевесом русского», исходя из того, что «слияние политическое не может иметь другого начала, кроме слияния морального и умственного». Таким образом, отмечал Уваров, «первою обязанностью» Министерства народного просвещения «явилось полное и коренное преобразование всего существующего в том крае по учебной части: необходимость коснуться в одно время всех степеней народного воспитания проистекала из самого положения вещей» [201].
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента