Ранн Шейла. Цена любви

   — Мне следовало догадаться, что вы были танцовщицей. По вашей походке, длинным ногам, таким же, как у тех прекрасных девушек-лебедей, в которых я влюбился, попав старшеклассником на балет. Представляете, меня много лет преследовали фантазии по поводу этих лебедей.
   — Значит ли это, что вы ответили бы на мои телефонные звонки, если бы знали, что я когда-то была лебедем?
   — Какие телефонные звонки?
   — Стивен, только не говорите, что не получали мои сообщения.
   — Нет, хотя дочь справлялась каждый день где бы мы ни путешествовали. Вы действительно звонили, Элизабет?
   — Да, звонила пару раз.
   — Не могу поверить, что она так поступила. Бедная Дженн, она иногда бывает собственницей, но попытайтесь ее понять. Моя жена умерла, когда Дженн была еще маленькой.
   — О, мне очень жаль.
   — Да, Дженн — славная девочка, но я проявлял чрезмерную снисходительность. Испортил ее. Это моя вина.
   — Где она сейчас?
   — Я по-прежнему ее балую. Отправил в Париж с одноклассницей и ее семьей. Конечно, пришлось купить ей новый гардероб и множество туфель. Девчонки обожают туфли. Пусть почаще общается с ровесниками. И если уж они питают слабость к туфлям, то Дженн их получит.
   — Воспользуйтесь теннисным лагерем. Мои подруги жалуются, что их дочери без ума от флоридского летнего лагеря, а зимой общаются только со своими нью-йоркскими партнерами по теннису и бредят Андре Агасси. Впрочем, по крайней мере не болтаются без дела.
   — Наверно, есть такие спортивные дети, но Дженн не из их числа. Возможно, будь моя жена жива, она бы захотела, чтобы Дженн играла в теннис.
   — Она была теннисисткой?
   — Тони занималась всем. В школе была пловчихой. Это помимо лыж. Мы оба входили в олимпийскую сборную. Как родственные души, вместе открывали мир. Это было чем-то большим, нежели роман. Поженились очень молодыми. Затем Тони погибла, управляя маленьким самолетом в Хальстатте. Мне сказали, что она была одна, когда это случилось. Я просто умирал от горя…
   Стивен снова замолчал.
   — Право, не знаю, зачем я говорю вам все это. Извините, это не лучшая тема для мужчины на пикнике.
   — Нет, пожалуйста, мне действительно интересно.
   Вопреки моему желанию так оно и было. Может, он на самом деле не получал сообщений. Может, действительно не встретился со мной в «Авенида Палас» из-за спущенной шины. В любом случае день оказался прекрасным, и мы уже приехали сюда. Просто чудесная безмятежная пауза в безумном ритме съемок. Мы опустились на траву, вокруг поднимались эффектные изрезанные скалы.
   Стивен достал из «фиата» большую корзинку и одеяло.
   — Сейчас попробуем этих двухстворчатых моллюсков. Абсолютно свежие, я купил их на рынке сегодня утром и попросил гостиничного повара приготовить. Вот, — он открыл корзину, пахло божественно. — Кроме того, есть горный сливочный сыр с перцем, чудесный французский хлеб с симпатичной корочкой, самые красные яблоки, какие только вам доводилось видеть; вы наверняка еще не пробовали эту сладкую и восхитительную клубнику. Люблю рынок Бокериа. Я едва не скупил его весь.
   Выкладывая еду на яркую зеленую салфетку, Стивен словно демонстрировал драгоценности; сокровища рынка пробуждали радость. Может, это шаги опытного мужчины по накатанной дорожке соблазнения, ведущей от ленча к постели? Или он искренне заботится?
   — А вот и питье, — сказала я, смущенно вытаскивая из бумажного пакета ординарное вино.
   — Чудесно, Элизабет. Позвольте, я положу в сухой лед.
   — Продумано до мелочей. Очень мило с вашей стороны.
   — Я же говорил вам в самолете, — шутливым тоном произнес Стивен, — возможно, вы составите счастье всей моей жизни.
   Почему он по-прежнему изъясняется фразами из мыльных опер?
   — Судя по тому, что я читала и слышала о вас, знаменитых холостяках, подобное счастье вы переживаете слишком часто.
   — Это выдумки средств массовой информации, — улыбнулся Стивен. Потом вдруг улыбка слетела с лица. — Могу лишь повторить: я нуждаюсь в настоящих чувствах.
   Нет! Это было бы слишком идеально, слишком своевременно; он чересчур хорош в лучах солнца. Совершенный роман из фантазий Бетти. Подобные романы всегда оборачивались всего лишь сексуальным контактом. Нельзя допустить повторения, даже если все его слова — абсолютная правда.
   — О да, — насмешливо парировала я, — соблазнение продолжается.
   Мне показалось или мое замечание действительно огорчило Стивена? Он потянулся за бутылкой и стал вытаскивать пробку. Затем в упор посмотрел на меня.
   — Как идет работа над фильмом?
   Слова звучали как-то по-другому, безлично.
   — Отлично. Еще пару недель, и я вернусь в Нью-Йорк и займусь монтажом.
   Стивен теперь говорил только о работе, я избегала всего, что могло привести к любовной теме. Мы играли роли американцев, работающих в чужой стране, наслаждаясь ничего не значащей болтовней. В шесть часов вечера нам пришлось отправиться в город на запланированные встречи.
   На обратном пути дорога показалась гораздо круче.
   — Не беспокойтесь, у меня большая практика в скоростном спуске с гор, — насмешливо заверил Стивен, сжав руль на очередном вираже. — И мне доводилось ездить по Тихоокеанскому шоссе. — Теперь он манипулировал одной рукой. — Вы там бывали? Это настоящий серпантин.
   — Нет. В Калифорнии я всегда пользуюсь самолетами. У меня никогда не хватало времени проехать по этой трассе.
   — О, там стоит побывать. Получите массу удовольствия. Дорога идет вдоль океана. Волны подбираются к колесам, из воды торчат белые скалы. Настоящая Калифорния. Как только приедете туда в следующий раз, позвоните, я буду вашим гидом. Остановимся на ленч в Кармеле и съедим десерт в Монтерее.
   — Звучит заманчиво, — бросила я небрежно, словно отвечала на приглашение, зная, что в дальнейшем оно не будет повторено.
   — Послушайте, зачем ждать так долго? — Стивен прошел поворот, едва касаясь руля. — В пятницу я закончу работу здесь и поеду в Коста-Брава — Дикий Берег. Великолепное место, к тому же у меня превосходная идея. Почему бы нам не поехать вместе? Самолет вылетает в воскресенье, вы успеете выспаться и продолжить работу в понедельник.
   Я не знала, что и сказать.
   — Спать будем в разных комнатах, — быстро добавил он. — Послушайте, вы отлично проведете время!
   — Хорошо. — Я пообещала себе, что ни при каких обстоятельствах не стану заниматься с ним любовью. Может, он говорил правду, утверждая, что все его романы — всего лишь фантазии журналистов. Как знать? Масса желанных мужчин на самом деле однолюбы. В конце концов, если смотреть правде в глаза, я тоже одна.
   — Значит, договорились? — уточнил Стивен.
   — Хорошо, почему бы и нет, — мне просто было нечего терять.

ГЛАВА 20

   Расставшись с Брендоном, я снова засомневалась… Известный бабник! Но он не производил такого впечатления… Я лучше кого-либо знакома с репортерскими «утками». Я напряженно работаю дома, никакой «личной жизни», однако что только обо мне не говорят! Можно подумать…
   Наконец в пятницу, для поддержания светской жизни и разрушения образа суперженщины-трудоголика, я освободилась до окончания рабочего дня и поспешила в отель собрать вещи для поездки в Коста-Брава. Времени было мало, весь мой гардероб состоял из обрезанных джинсов, топика, кроссовок и бейсбольной кепки, с раннего утра защищавшей от жаркого солнца во время съемок; я сунула также пару джинсов для прохладных вечеров, несколько чистых футболок и майку лавандового цвета с вырезом на плече. Стивен приехал вовремя в белоснежной рубашке с голубыми полосками: рукава аккуратно закатаны до локтей, джинсы недавно выстираны и выглажены, имбирного цвета мокасины. Он очаровательно улыбался. Я бросила свой тощий рюкзак на заднее сиденье сверкающего желтого джипа и села рядом с журналистом.
   — Выглядишь просто потрясающе, — он неожиданно перешел на «ты». — Только тебе больше подошла бы кепка с буквами «JIA». В следующий раз я подарю тебе шляпу с рекламой «Доджерс»… Смотришься великолепно… Я чень рад, что ты смогла поехать.
   — Благодарю за комплимент. Я тоже рада, что выбралась. И не думала, что мне удастся, неделя была кошмарная.
   — Да, дела здесь не всегда идут так гладко, как дома, — он улыбнулся, словно всю неделю занимался киносъемкой в чужой стране.
   — Каждый день какие-то сюрпризы, — призналась я. — Пришлось переписать сценарий, потому что заказанные вещи не привезли, декорации не подготовили или техники с актерами не вышли на работу. Тем не менее материал получился великолепный, естественный! Все участники съемок потрудились на славу, и я рада, что работа закончена!
   — Похоже, у меня аналогичный случай. Материал неплохой, я тоже доволен.
   Мы рассмеялись. Стивен вел себя, как будто мы давным-давно знакомы.
   — Знаешь, — я наконец расслабилась, — я долго жила в Барселоне, но никогда не ездила в Коста-Брава.
   — Надо же, а я и не знал. Мне и самому когда-то давно довелось почти что жить тут. Испания всегда влекла меня. А когда ты здесь жила?
   — Когда танцевала. Поступила в гастролирующую европейскую балетную труппу. Труппа, закончив выступления в Барселоне, отправилась в Париж. Я же осталась здесь и стала танцевать в оперном театре. Мне только исполнилось девятнадцать.
   — Должно быть, тебе понравилось в Барселоне, если ты отказалась от Парижа. И что ты чувствовала, танцуя здесь? Вероятно, нечто волнительное для юной девушки. Что ты делала?
   — Я бы рассказала, если бы не моя усталость. — Зачем затрагивать эту тему? Вдруг он знает о Бетти? Обо всех ее любовниках… Сколько их было? Что если он знает о сексуальной акробатике, которую она постигла в Барселоне… впрочем, нет… Я всегда была с ней знакома… Меня прекрасно обучили раньше…
   — Пожалуйста, не стоит разговаривать только из уважения ко мне. Откинься на спинку сиденья, отдыхай. За уик-энд мы вдоволь наговоримся.
   Должно быть, когда я находилась здесь, Стивен катался на лыжах в Америке… Со своей молодой женой… Здоровая любящая пара… блестящие молодые американцы…
   — Коста-Брава сейчас совсем не та, нежели в твои балетные годы, — заявил Стивен. — Теперь тут масса отелей и людей, как на любом другом прибрежном курорте. Но я покажу тебе мои любимые места, где скалы слишком отвесны, чтобы строить отели, а пляжи чересчур каменисты для туристов. В окрестностях только старая маврская крепость и несколько древних замков на скалах.
   — Там так пустынно?
   — Ну… кажется, есть еще четырехзвездочный отель для любителей гольфа, где-то в долине возле рыбацкой деревни. Его построили на тот случай, если кому-то захочется цивилизации.
   — Звучит заманчиво, — я улыбнулась. — Мне всегда нравилась природа, но только сейчас, на съемках, появилась возможность наслаждаться ею. Я всегда была жертвой великих нью-йоркских застенков.
   Мы мчались на север, проезжая скалы Коста-Врава. По сторонам мелькали плотно расставленные белые отели, отдыхающие в купальных костюмах, пляжные пиццерии и магазины летней одежды; вдали искрилось бирюзовое море. Горы, покрытые густой голубовато-зеленой растительностью. Деревья отбрасывали зеленоватые тени на ровный золотистый песок. Стивен убрал козырьки на лобовом стекле джипа; мы буквально купались в солнечном свете.
   — Держись, — предупредил журналист. — Дорога неровная и опасная.
   Он взялся за руль обеими руками; очевидно, не шутит, подумала я и только успела вцепиться в ручку, как машина здорово подпрыгнула. Еще чуть-чуть, и я вылетела бы из джипа.
   Он засмеялся.
   — Знаю, похоже, что я специально везу тебя по ухабам, но поверь, это не так.
   — Правда?
   Мы смеялись и подпрыгивали, как в маленьком автомобильчике на аттракционах. Дорога проходила среди скалистого серого ландшафта наподобие лунного; призрачные облака закрывали вершины гор. Внизу нростирались остроконечные белые коралловые рифы, выступая из воды, которая постоянно меняла цвет.
   — Неземной пейзаж, — заметила Элизабет. — Хорошо бы запомнить это место. Вдруг буду когда-нибудь снимать научно-фантастический фильм.
   — Никаких проблем. Сейчас сделаю для тебя несколько снимков, в нужный момент они окажутся под рукой. Там, сзади, как раз скучает новый «Никон» — дожидается подходящего случая.
   Стивен остановил джип, и мы залюбовались далекой серебристо-зеленой оливковой рощей. За ней низкое предвечернее солнце словно позолотой покрывало маленькую маврскую деревушку.
   — Как насчет коктейля в лучах заходящего солнца?
   Сделав снимки, Стивен съехал на обочину.
   — Здорово, Стивен!
   Он сунул руку в холодильник, вытащил оттуда два ледяных бокала и бутылку лимонного «Абсолюта». Помог мне выйти из джипа.
   — Теперь надо найти симпатичный ровный камень, — сказал он.
   Примостившись на скале, мы любовались красками заката. Бирюзовый и оранжевый тона сливались у линии горизонта в один мистический луч. Выступавшие из воды лунные скалы красноватыми драконами охраняли до рассвета одинокие корабли.
   — Давай продолжим путь, пока солнце еще не скрылось. — Стивен забрал бокалы. — Оно ыстро опускается за горизонт. Затем все станет черным. К тому же я проголодался. А ты?
   — Просто умираю от голода.
   — Еще пара виражей, и мы — у маяка. Там чудесный баскский ресторан. Тебе понравится!
   — Отлично! Как тебе удается так хорошо ориентироваться?
   — В горах я чувствую себя как дома, — улыбнулся он. — У меня свой подход.
   — Похоже, так оно и есть.
   Вскоре радушный хозяин ресторана усадил нас в своем заведении, слишком удаленном от отелей, чтобы приносить серьезную прибыль. Лишь за одним столиком сидели посетители. Нам подали выдержанное красное вино, свежих креветок и хрустящий хлеб. Кушанье божественно пахло чесноком.
   — Попробуйте фирменное блюдо — тушеную рыбу в белом вине, — предложил хозяин.
   — С удовольствием, — хором согласились мы.
   — Но должен предупредить, на приготовление уйдет какое-то время, — произнес он. — Ведь вы, американцы, всегда… спешите, спешите.
   — Только не этот американец, — заверил Стивен. — Я из Калифорнии. Спросите мою подругу из Нью-Йорка.
   — Только не в этот уик-энд, — подтвердила я.
   — Тогда все в порядке.
   — Absolutamente. — Стивен поднял руки, чтобы выказать нашу готовность подождать.
   — Великолепно.
   Хозяин обрадовался тому, что мы отведаем жемчужину морской кухни.
   Давненько уже мне не доводилось так отдыхать. Откинувшись на спинку стула, я отдавала должное манерам Стивена, его внешности.
   — Пожалуйста, расскажи мне еще о горных лыясах.
   — Хорошо, если поведаешь, как ты танцевала в Барселоне.
   — Предлагаю сделку, — уклончиво ответила я. — Сегодня ты делишься воспоминаниями, а завтра я.
   «Надо быть осторожной, — подумала я… — С ним мне слишком комфортно… Он может нарушить все мои планы… »
   — Времени полно, — закончила я. — К тому же ты обещал.
   — О'кей, пожалуй, начну, — великодушно согласился Стивен, когда довольный хозяин снова наполнил наши бокалы, убрал крошки с клетчатой скатерти и принес свежий паштет собственного приготовления — рыба еще готовилась.
   — Ты когда-нибудь спускалась на лыжах с горы, Элизабет? — с воодушевлением поинтересовался Стивен.
   — Нет, но хотелось бы попробовать.
   — Ты, наверное, все равно сумеешь понять, что значили для меля горные лыжи. Они дарили мне свободу. На лыжах я совершенно не испытывал страха. В детстве мне казалось, что Бог одарил меня волшебной горой. Только меня одного. Я до сих пор иногда испытываю это ощущение.
   Удивительно, но он делился со мной такими ощущениями! Стивен замолчал и посмотрел на меня, решая, стоит ли продолжать.
   — Пожалуйста, продолжай, — попросила я.
   Он задумался, потом вздохнул и продолжил:
   — Думаю, многие парни, жившие в такой же среде, что и я, строгих религиозных правил, с отцами семейств, работавшими в крупных компаниях или банках, как мой… видели в своих отцах тиранов. До тринадцати лет я вечно испытывал страх, нервничал. Обстановка дома была ужасной. Я постоянно боялся отца. Этот человек смахивал на медведя. Не знаю, способны ли девушки понять отношения отца и сына. Изначально от мальчика ждут, что он будет похож на отца. У тебя есть братья, Элизабет?
   — Нет, и я мало общалась с мальчиками в детстве.
   — Отец во мне явно разочаровался. Я был мечтателем, любил природу, сочинял стихи о деревьях, траве, небесах. Он же хотел иметь сына, рожденного для учебы в гарвардской или уортоновской школе бизнеса. Или хотя бы школьного чемпиона, каким был сам. Но вначале спорт мне не давался. Присутствие отца делало меня маленьким, незначительным, невидимым; похоже, ему нравилось вызывать у меня такие ощущения. Я освобождался от этого, лишь убегая в горы. Смеясь, кубарем катился с горы, весь в снегу. Радовался, что перехитрил его.
   Вскоре я встал на лыжи, и моя гора стала для меня самым важным местом на земле. Если я не катался, то думал о ней. С годами набрал вес и окреп, меня заметили, и отец стал относиться ко мне терпимее. Но теперь я уже не нуждался в его одобрении. Благодаря ему мне стало ясно, что такое свобода… все прочее не имело значения. Я покорял вершины повыше. Хотел кататься на лыжах там, куда никто не поднимался. Затевал игру с самим собой… Говорил себе, что обрету свободу, если спущусь с большей высоты за меньшее время. Через некоторое время свобода чувствовалась лишь при скорости шестьдесят миль в час. Не знаю почему, но мне никогда не приходили в голову мысли о смерти или несчастье. Потом я стал прыгать со скал. И в полете был свободен…
   Я получил спортивную стипендию и мог не посещать занятия. В раздевалке меня снабжали ответами на экзаменационные вопросы, чтобы только оставить в колледже в спортивной команде. Наконец в олимпийской сборной я завоевал серебро. Безумная радость, но эти ощущения были весьма личными. Несясь с горы, наслаждаясь свободой от страха, я не был захвачен духом состязания, как другие. Однако победа пьянила. Я стал любимцем журналистов, потому что давал забавные интервью, облегчал их работу. Они писали о моем стиле, связывая его с моей личностью. Так сложилась репутация бесшабашного парня. Сначала это не соответствовало действительности, но человек вживается в роль.
   Стивен замолчал. Появился хозяин ресторана и поставил перед нами дымящуюся тушеную рыбу и толстые керамические горшочки с дурманящей смесью из моллюсков, лука, базилика и вина.
   — Пожалуйста, пожалуйста, продолжай, — попросила я, искренне захваченная историей мужчины, сидевшего напротив. — И что же произошло после олимпиады?
   — Мы с женой провели несколько лет, радуясь снегу, зарабатывая на жизнь уроками звездам и политикам, таская за собой Дженн. Были лыжными бродягами, людьми шестидесятых годов. Затем Тони погибла в авиакатастрофе, и я просто обезумел от горя. Мама забрала Дженн к себе в Колорадо, я вернулся к свободной жизни странника. Спускался с самых высоких гор, искал идеальный снег. Нигде не задерживался надолго. Стал прыгать со скал, мне много платили за шоу, но я делал бы это и бесплатно. Деньги были нужны мне только из-за Дженн. Мне хотелось, чтобы у нее было все. Я разработал специальные крепления. Теперь меня повсюду преследовали женщины. Чего еще желать? Я носился по горам, воде, летал в воздухе, вращался в полете, делал обратные сальто, снова прыгал со скал. Отрываясь от земли, я еще не знал, что намерен сделать. Это было здорово! Камни и деревья подсказывали мне место приземления. И никогда не надоедал белевший подо мной снег.
   Мы со Стивеном не отрываясь смотрели друг на друга. В его глазах читалось что-то новое. Он затронул глубокие чувства, таившиеся в его душе, и мы оба понимали это.
   Я первая нарушила молчание.
   — Для меня свобода тоже была дороже всего на свете. Не знаю, что и сказать. Прости, пожалуйста. После «Авенида Палас» я сильно ошибалась на твой счет.
   — Вечная история, — откликнулся он. — Рано или поздно люди понимают, что я не такой уж плохой парень. По правде говоря, я никому так не рассказывал о лыжах. Обычно людей больше интересуют страсти и муки соревнований… тяжелая работа… победы… то, как я завоевал серебро, мое отношение к другим лыжникам. Поверь, никогда не думал о других спортсменах, пока не стал комментатором. Мне доставляет удовольствие делиться с тобой сокровенным.
   Не было необходимости торопиться, производить впечатление, даже разговаривать, молча планировать события, которые могут произойти или не произойти позже, ночью, как бывает во время первого свидания. Он хотел рассказывать а я хотела слушать. И никогда прежде не ощущала такой легкости, раскованности, симпатии. Всегда происходила скрытая борьба, кто-то давил, сопротивлялся, ощущал опасность… В центре всех моих отношений с мужчинами оказывалось нарастающее сексуальное напряжение. Я легко достигала оргазма, это техническое достижение я могла повторять снова и снова… чтобы побеждать. Но чего и зачем я добивалась? У меня не было стремления одержать победу над Стивеном; хотелось просто снова испытывать счастье.
   Хозяин принес счет.
   — Пожалуйста, позволь мне оплатить, — я схватила листок.
   — Нет, нет, это я тебя пригласил.
   — Но я получила такое удовольствие…
   — Что ж, значит, придется повторить, — он потянулся к моей руке.
   — Загляните в пансион «Виста дел Map». Подниметесь вверх по дороге и свернете направо, — посоветовал счастливый хозяин ресторана. — Приезжайте еще, я приготовлю особое испанское блюдо из кролика, очень острое, но для американцев я готовлю помягче.
   Мы попрощались и поспешили воспользоваться его советом. Заняли две раздельные свежеокрашенные комнаты с видом на море в пансионе «Виста дел Map». Я тотчас легла в постель, надеясь, что тогда утро настанет быстрее.
   Сверкающим субботним утром мы встретились на общем балконе.
   — Как насчет того, чтобы взять велосипеды? — спросил Стивен. — Наверно, кататься по этим горам нелегко, зато полезная нагрузка для ног.
   — Если ты готов, то я — не прочь, — мне захотелось принять вызов. Мысль о велосипедной прогулке на лоне природы подняла мне настроение.
   — Скажи мне, это рай? — пропела я, ни к кому конкретно не обращаясь, когда мы колесили между дубов и сосен.
   — Пожалуй, — отозвался Стивен. — В пятнадцати милях отсюда находится отель для поклонников гольфа. Попробуем?
   — Давай.
   Я отчаянно крутила педалями, поднимаясь на холм, но сзади сигналил Стивен; этот звук так напоминал кваканье, что, умирая со смеху, пришлось остановиться на полпути.
   Не доезжая двух миль до цели, мы оставили велосипеды и поднялись на гору, протаптывая новую тропинку. А на вершине радостно закричали в сторону моря.
   — Вот так я разговаривал в колорадских горах, — сквозь комментаторский голос Стивена пробился западный акцент. — Однако на телевидении нельзя гнусавить.
   — Наверное, тебе нравится западная музыка, да?
   Некоторое время мы сидели и пели песни, обращаясь к небу и морю, и совсем забыли о том, что хотели доехать до поля для гольфа.
   Затем стали спускаться вниз, медленно продвигаясь по узкому каменистому выступу. Наконец попали в маленькую бухту с белым песком, зажатую между скал.
   — Здесь хватит места обоим. Можно не наступать друг другу на пятки, — пошутила я, ступив на морской берег.
   — Нас приклеило друг к другу, Элизабет… существует какая-то связь… ощущается… Я почувствовал это еще в самолете. Поэтому мы…
   Я побежала вперед, испугавшись следующих слов. Сколько раз они делали это? И затем все как всегда… непреодолимое желание стать покорным сексуальным объектом, которым я всегда оказывалась. Неужели мне еще не ясно, с какой легкостью мне навязывали роль, как сильна ненависть к самой себе, мужчинам? Мне больше ни к чему такие отношения. Не стоит рисковать, вдруг прошлое вернется. Я не смела сказать… Не смела прикоснуться, ощущая себя слишком обновленной.
   Стивен поравнялся со мной, снял рубашку и нырнул в волны. Я последовала за ним; морская прохлада смыла все мысли.
   — Ты быстро обсохнешь, когда солнце поднимется выше, — заверил Стивен; огромные волны угрожали нас утопить. Утомившись, мы вернулись на берег и стали смотреть на высокие гребни.
   — Теперь ты расскажешь мне, как ты танцевала в Барселоне? — бодро спросил Стивен.
   — Если бы солнце не пекло так сильно. Через минуту мы зажаримся.
   Поднявшись вверх по раскаленным камням, мы отыскали среди деревьев свои велосипеды и поехали обследовать руины заброшенного замка.
   — Завтра я снова буду сидеть за своим столом в студии, — сказал Стивен. — Сейчас кажется, что это где-то на другой планете.
   — И правда.
   Я уже ощущала горечь прощания… Осторожно… Ты ничего не знаешь о его жизни в Лос-Анджелесе… Вдруг у него там есть женщина, которую он по-настоящему любит? Поэтому и держится всего лишь как друг, вежливо, из-за нее по-рыцарски взял две отдельные комнаты… мы — друзья, связанные профессиональной общностью в ничего не значащий уик-энд вдали от дома…
   — Лос-Анджелес — другая планета, — с пафосом произнесла я. — И в какое время улетает завтра твой космический корабль?
   Стивен посмотрел на меня чисто по-дружески.
   — В три часа, — бесстрастно произнес он, — прямой рейс из Барселоны. Я без труда успею на самолет, а ты вовремя вернешься на работу.