В зале наступила тишина, нарушаемая лишь надрывными звуками волынки из музыкального класса да приглушенными криками детей, играющих в футбол на лужайке позади здания.
Макферсон заговорил снова:
– В прошлой войне лучшими командирами спецвойск были те, кто изучал работы Ленина, который говорил, что потребность во всестороннем анализе является защитой от бесплодности и схоластичности. А председатель Мао поддержал его своим высказыванием: «Мы должны учиться видеть обратную сторону вещей. В определенных условиях что-то плохое может привести к хорошим последствиям». Наш Комитет ничего не добьется, если мы будем ограничивать себя правилами, которые сами же и установили почти десять лет назад.
Операция в Бристоле обсуждалась еще полчаса. В окончательных рекомендациях Блетчли не было ни слова осуждения по поводу использованных методов. Он лишь предложил периодически выяснять, не вернулся ли объект в Бристоль, добавив, что можно известить «нашего друга в Чиппенхэме»: убийца его дочери выдворен из города и больше не будет губить молодые жизни.
Комитет перешел к другим вопросам. Однако, как потом вспоминал Макферсон, все последующие проблемы с Блетчли вели отсчет именно с этого дня.
Глава 9
Макферсон заговорил снова:
– В прошлой войне лучшими командирами спецвойск были те, кто изучал работы Ленина, который говорил, что потребность во всестороннем анализе является защитой от бесплодности и схоластичности. А председатель Мао поддержал его своим высказыванием: «Мы должны учиться видеть обратную сторону вещей. В определенных условиях что-то плохое может привести к хорошим последствиям». Наш Комитет ничего не добьется, если мы будем ограничивать себя правилами, которые сами же и установили почти десять лет назад.
Операция в Бристоле обсуждалась еще полчаса. В окончательных рекомендациях Блетчли не было ни слова осуждения по поводу использованных методов. Он лишь предложил периодически выяснять, не вернулся ли объект в Бристоль, добавив, что можно известить «нашего друга в Чиппенхэме»: убийца его дочери выдворен из города и больше не будет губить молодые жизни.
Комитет перешел к другим вопросам. Однако, как потом вспоминал Макферсон, все последующие проблемы с Блетчли вели отсчет именно с этого дня.
Глава 9
Располагая свободным временем, де Вилльерс прогулялся вдоль ручья к судостроительной верфи у моста эль-Мактум. Усевшись на тюк хлопка, он смотрел на паромную переправу.
Ему было известно, что Дубай задолго до нефтяной эпохи сколотил начальный капитал на жемчуге. Работа эта требовала минимальных затрат, поскольку хозяева лодок-дхоу не считали ловцов жемчуга за людей и обращались с ними крайне жестоко. В сезон добычи, приходившийся на самое жаркое время года, море оставалось зеркально-спокойным. Дневной рацион ловцов состоял из нескольких фиников и горсти риса, поскольку голодный ныряльщик мог дольше находиться под водой.
Лимоны против цинги ловцам давали крайне редко – они слишком дорого стоили; лишней пресной воды, чтобы смывать соль, не было, поэтому малейшие раны превращались в незаживающие гнойные язвы. Некоторые ныряльщики умирали от заражения крови, но большинство погибало от страшных ожогов красных медуз, уколов ядовитых скатов и внезапных нападений акул.
Рынок жемчуга рухнул в пятидесятые, не выдержав конкуренции – японцы научились выращивать жемчужины искусственно, и ныряльщики лишились своего неблагодарного, опасного ремесла. Тогда корабелы Мактума переключились на постройку моторных дхоу, достаточно быстрых, чтобы уходить от пиратских шхун и патрульных катеров индийской береговой охраны. Эти лодки помогли Дубаю разбогатеть на перепродаже золота, поступавшего в основном в Индию.
Де Вилльерс вернулся в гостиницу, чтобы сменить рубашку, ведь даже зимой в Дубае бывает жарко. Он сел в такси, но старенький «мерседес», доехав до Джеры, намертво застрял в пробке. Это было 12 января 1977 года, назначенный день.
Де Вилльерс ничего не знал о клиенте, он лишь предполагал, что это араб из Дубая, человек состоятельный. Восемь недель назад де Вилльерс уже приезжал сюда, однако ему сказали, что потенциальный заказчик заболел. Встречу перенесли, и приглашенный получил щедрую компенсацию за потерянное время. Ему уже приходилось работать на арабов, как в Северной Африке, так и в странах Персидского залива. Два года назад он утопил в Каире лидера египетских фундаменталистов, а затем Майер по заказу одного саудовского принца прикончил другого, превратив его стереокомплекс в смертоносное оружие. Де Вилльерс гадал, не окажется ли на этот раз целью израильтянин. Если так, придется вступить в борьбу со своими принципами. Он относился к израильтянам с большим пиететом; возможно, придется отклонить предложение. В прошлом де Вилльерс уже отказывался работать на сторонников Пол Пота и колумбийских наркобаронов. Ему довелось убить много невинных людей за деньги сомнительного происхождения, но почему бы время от времени не потакать своим слабостям?
Благодаря старательно вскормленной репутации «Клиники» у де Вилльерса не было недостатка в заказах, и он мог выбирать. Нередко он разделял группу на две части, а иногда всем троим одновременно приходилось выполнять три разных операции. Майер и Дэвис неплохо работали самостоятельно, однако максимальной эффективности «Клиника» добивалась, когда все трое действовали вместе. Даже тщательно охраняемая цель оказывалась обречена, как только ее данные вместе с задатком от клиента попадали в гроссбух «Клиники» через одного из трех посредников де Вилльерса, принимающих заказы по всему миру. Главным из этих посредников было агентство «Таднамс», его офис находился в Лондоне, на Эрлс-корт.
В Европе и обеих Америках действовало множество наемных убийц, но среди них не было равных де Вилльерсу, поскольку он неизменно добивался результата, причем так, что ни у кого не возникало вопросов.
В середине семидесятых обострялась конкурентная борьба, и такая специализация стала приносить плоды. Огромное количество убийц охотилось за редкими заказами. Дошло до абсурда, когда в английском Бирмингеме некий дилетант разместил в местной газете объявление, сделанное в едва завуалированной форме. В 1976 году свыше четверти заказных убийств, зафиксированных полицией Чикаго, составляли расправы, совершенные одними наемными убийцами над другими. Для всех исполнителей, кроме немногих отборных специалистов, «сливок из сливок», по выражению Дэвиса, захватившими полное господство на рынке заказчиками были вдвое сокращены гонорары. Однако число потенциальных киллеров не уменьшалось, даже наоборот, и причиной тому был поток дилетантов, преимущественно ветеранов Вьетнама, безработных и не надеющихся получить работу из-за своего пресловутого «синдрома». Таких было хоть отбавляй после вывода американских войск из Сайгона. Многие брали за простое убийство пятьсот долларов, что за вычетом накладных расходов и комиссии посредника давало всего лишь сотню долларов чистой прибыли. Такие демпинговые цены быстро стимулировали рост активности в низшем сегменте рынка. Отчаявшиеся граждане теперь находили в заказном убийстве привлекательный с финансовой точки зрения способ избавиться от шумных соседей или несносной тещи.
Водитель такси, палестинец, приехавший в Дубай на заработки, обернулся к де Вилльерсу.
– Абу Дауд на свободе! – сообщил он, и его глаза зажглись гордостью.
Машина медленно ползла сквозь толпу поющих, смеющихся арабов – как предположил де Вилльерс, палестинцев. Размахивая старинными винтовками и палками, какими погоняют верблюдов, они практически полностью перекрыли движение. Причина всеобщего веселья заключалась в том, что сегодня утром французское правительство открыто признало свое поражение, уступив нажиму террористов. В прошлые выходные парижская полиция арестовала Абу Дауда, печально известного основателя группировки «Черный сентябрь», стоявшей за кровавой выходкой террористов на Мюнхенской Олимпиаде 1976 года, когда были убиты одиннадцать израильских спортсменов. И вот теперь после проведенных в спешке судебных слушаний Франция депортировала Дауда в Алжир – где тот сразу же получил свободу, к великой радости всех палестинцев.
Быть может, заказчик – палестинец? Но нет, здесь полно убийц из числа бывших боевиков Организации освобождения Палестины. Де Вилльерс решил, что, гораздо вероятнее, это разбогатевший на нефти шейх одной из стран Персидского залива, затаивший личную вражду. Скорее всего, с де Вилльерсом встретится лишь представитель заказчика. Или даже представитель представителя заказчика. Вот почему он никогда не посылал на встречу с заказчиком Майера или Дэвиса. В таких вопросах нужно быть острым как бритва. Де Вилльерс не забыл тот случай, когда голландец, выступавший в роли посредника, пытался перенацелить его, словно бумеранг, на своего собственного босса, настоящего заказчика. Тогда сомнения де Вилльерса разбудила не какая-то неуловимая оплошность посредника, а подсознательный инстинкт, и он попросил «Таднамс» прислать ему фотографию заказчика, хозяина голландца. Только благодаря этому удалось избежать неприятных недоразумений, и результатом стал двойной гонорар за устранение первоначальной цели и предателя-посредника.
Расплатившись с радостным таксистом в пустынном переулке, де Вилльерс пять минут шел пешком по закрытому ювелирному базару. Гостиница оказалась скромной снаружи, но роскошной внутри. Следуя письменным инструкциям, полученным через «Таднамс», де Вилльерс вежливо кивнул дежурному администратору в фойе, стараясь не смотреть в глаза, и прошел в парикмахерский зал в дальнем конце. Там никого не стригли, никому не подравнивали бороду. Близился полдень, и парикмахер, как и все в Дубае, отдыхал.
На внутренней двери зала, помеченной табличкой «Посторонним вход воспрещен», висел список клиентов. Де Вилльерс закрыл эту дверь за собой и оказался в отделанной орехом кабине лифта, откликавшегося только на две кнопки – «вверх» и «вниз». Поднявшись на непонятно какой этаж, де Вилльерс вышел в коридор, застеленный персидскими и белуджистанскими коврами, где его встретила робко улыбающаяся девочка лет одиннадцати. Он направился следом за ней, любуясь тонким ручным шитьем на халате. На шее, ушах и запястьях девочки позвякивали чеканные серебряные украшения в южноаравийском стиле, изготовленные, вероятно, в Йемене.
Девочка привела его в богато обставленную длинную гостиную. Там висел легкий приятный аромат ладана, обязательный для жилища состоятельного араба. Во всех четырех углах стояли затейливые бронзовые светильники, увенчанные огромными, с кочан капусты, хрустальными жеодами, и каждый прозрачный камень испускал оранжевое сияние, которое переливалось на гобеленах и шитых подушках.
Ему было известно, что Дубай задолго до нефтяной эпохи сколотил начальный капитал на жемчуге. Работа эта требовала минимальных затрат, поскольку хозяева лодок-дхоу не считали ловцов жемчуга за людей и обращались с ними крайне жестоко. В сезон добычи, приходившийся на самое жаркое время года, море оставалось зеркально-спокойным. Дневной рацион ловцов состоял из нескольких фиников и горсти риса, поскольку голодный ныряльщик мог дольше находиться под водой.
Лимоны против цинги ловцам давали крайне редко – они слишком дорого стоили; лишней пресной воды, чтобы смывать соль, не было, поэтому малейшие раны превращались в незаживающие гнойные язвы. Некоторые ныряльщики умирали от заражения крови, но большинство погибало от страшных ожогов красных медуз, уколов ядовитых скатов и внезапных нападений акул.
Рынок жемчуга рухнул в пятидесятые, не выдержав конкуренции – японцы научились выращивать жемчужины искусственно, и ныряльщики лишились своего неблагодарного, опасного ремесла. Тогда корабелы Мактума переключились на постройку моторных дхоу, достаточно быстрых, чтобы уходить от пиратских шхун и патрульных катеров индийской береговой охраны. Эти лодки помогли Дубаю разбогатеть на перепродаже золота, поступавшего в основном в Индию.
Де Вилльерс вернулся в гостиницу, чтобы сменить рубашку, ведь даже зимой в Дубае бывает жарко. Он сел в такси, но старенький «мерседес», доехав до Джеры, намертво застрял в пробке. Это было 12 января 1977 года, назначенный день.
Де Вилльерс ничего не знал о клиенте, он лишь предполагал, что это араб из Дубая, человек состоятельный. Восемь недель назад де Вилльерс уже приезжал сюда, однако ему сказали, что потенциальный заказчик заболел. Встречу перенесли, и приглашенный получил щедрую компенсацию за потерянное время. Ему уже приходилось работать на арабов, как в Северной Африке, так и в странах Персидского залива. Два года назад он утопил в Каире лидера египетских фундаменталистов, а затем Майер по заказу одного саудовского принца прикончил другого, превратив его стереокомплекс в смертоносное оружие. Де Вилльерс гадал, не окажется ли на этот раз целью израильтянин. Если так, придется вступить в борьбу со своими принципами. Он относился к израильтянам с большим пиететом; возможно, придется отклонить предложение. В прошлом де Вилльерс уже отказывался работать на сторонников Пол Пота и колумбийских наркобаронов. Ему довелось убить много невинных людей за деньги сомнительного происхождения, но почему бы время от времени не потакать своим слабостям?
Благодаря старательно вскормленной репутации «Клиники» у де Вилльерса не было недостатка в заказах, и он мог выбирать. Нередко он разделял группу на две части, а иногда всем троим одновременно приходилось выполнять три разных операции. Майер и Дэвис неплохо работали самостоятельно, однако максимальной эффективности «Клиника» добивалась, когда все трое действовали вместе. Даже тщательно охраняемая цель оказывалась обречена, как только ее данные вместе с задатком от клиента попадали в гроссбух «Клиники» через одного из трех посредников де Вилльерса, принимающих заказы по всему миру. Главным из этих посредников было агентство «Таднамс», его офис находился в Лондоне, на Эрлс-корт.
В Европе и обеих Америках действовало множество наемных убийц, но среди них не было равных де Вилльерсу, поскольку он неизменно добивался результата, причем так, что ни у кого не возникало вопросов.
В середине семидесятых обострялась конкурентная борьба, и такая специализация стала приносить плоды. Огромное количество убийц охотилось за редкими заказами. Дошло до абсурда, когда в английском Бирмингеме некий дилетант разместил в местной газете объявление, сделанное в едва завуалированной форме. В 1976 году свыше четверти заказных убийств, зафиксированных полицией Чикаго, составляли расправы, совершенные одними наемными убийцами над другими. Для всех исполнителей, кроме немногих отборных специалистов, «сливок из сливок», по выражению Дэвиса, захватившими полное господство на рынке заказчиками были вдвое сокращены гонорары. Однако число потенциальных киллеров не уменьшалось, даже наоборот, и причиной тому был поток дилетантов, преимущественно ветеранов Вьетнама, безработных и не надеющихся получить работу из-за своего пресловутого «синдрома». Таких было хоть отбавляй после вывода американских войск из Сайгона. Многие брали за простое убийство пятьсот долларов, что за вычетом накладных расходов и комиссии посредника давало всего лишь сотню долларов чистой прибыли. Такие демпинговые цены быстро стимулировали рост активности в низшем сегменте рынка. Отчаявшиеся граждане теперь находили в заказном убийстве привлекательный с финансовой точки зрения способ избавиться от шумных соседей или несносной тещи.
Водитель такси, палестинец, приехавший в Дубай на заработки, обернулся к де Вилльерсу.
– Абу Дауд на свободе! – сообщил он, и его глаза зажглись гордостью.
Машина медленно ползла сквозь толпу поющих, смеющихся арабов – как предположил де Вилльерс, палестинцев. Размахивая старинными винтовками и палками, какими погоняют верблюдов, они практически полностью перекрыли движение. Причина всеобщего веселья заключалась в том, что сегодня утром французское правительство открыто признало свое поражение, уступив нажиму террористов. В прошлые выходные парижская полиция арестовала Абу Дауда, печально известного основателя группировки «Черный сентябрь», стоявшей за кровавой выходкой террористов на Мюнхенской Олимпиаде 1976 года, когда были убиты одиннадцать израильских спортсменов. И вот теперь после проведенных в спешке судебных слушаний Франция депортировала Дауда в Алжир – где тот сразу же получил свободу, к великой радости всех палестинцев.
Быть может, заказчик – палестинец? Но нет, здесь полно убийц из числа бывших боевиков Организации освобождения Палестины. Де Вилльерс решил, что, гораздо вероятнее, это разбогатевший на нефти шейх одной из стран Персидского залива, затаивший личную вражду. Скорее всего, с де Вилльерсом встретится лишь представитель заказчика. Или даже представитель представителя заказчика. Вот почему он никогда не посылал на встречу с заказчиком Майера или Дэвиса. В таких вопросах нужно быть острым как бритва. Де Вилльерс не забыл тот случай, когда голландец, выступавший в роли посредника, пытался перенацелить его, словно бумеранг, на своего собственного босса, настоящего заказчика. Тогда сомнения де Вилльерса разбудила не какая-то неуловимая оплошность посредника, а подсознательный инстинкт, и он попросил «Таднамс» прислать ему фотографию заказчика, хозяина голландца. Только благодаря этому удалось избежать неприятных недоразумений, и результатом стал двойной гонорар за устранение первоначальной цели и предателя-посредника.
Расплатившись с радостным таксистом в пустынном переулке, де Вилльерс пять минут шел пешком по закрытому ювелирному базару. Гостиница оказалась скромной снаружи, но роскошной внутри. Следуя письменным инструкциям, полученным через «Таднамс», де Вилльерс вежливо кивнул дежурному администратору в фойе, стараясь не смотреть в глаза, и прошел в парикмахерский зал в дальнем конце. Там никого не стригли, никому не подравнивали бороду. Близился полдень, и парикмахер, как и все в Дубае, отдыхал.
На внутренней двери зала, помеченной табличкой «Посторонним вход воспрещен», висел список клиентов. Де Вилльерс закрыл эту дверь за собой и оказался в отделанной орехом кабине лифта, откликавшегося только на две кнопки – «вверх» и «вниз». Поднявшись на непонятно какой этаж, де Вилльерс вышел в коридор, застеленный персидскими и белуджистанскими коврами, где его встретила робко улыбающаяся девочка лет одиннадцати. Он направился следом за ней, любуясь тонким ручным шитьем на халате. На шее, ушах и запястьях девочки позвякивали чеканные серебряные украшения в южноаравийском стиле, изготовленные, вероятно, в Йемене.
Девочка привела его в богато обставленную длинную гостиную. Там висел легкий приятный аромат ладана, обязательный для жилища состоятельного араба. Во всех четырех углах стояли затейливые бронзовые светильники, увенчанные огромными, с кочан капусты, хрустальными жеодами, и каждый прозрачный камень испускал оранжевое сияние, которое переливалось на гобеленах и шитых подушках.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента