— Значит, они были не теми, кем казались, так? Но я их сам видел: они выглядели как обычные шоферы.
— В наши дни можно встретить человека, который выглядит как Наполеон, но не Наполеон.
Брансон вернулся к барьерчику, перегнулся через него и, пожав Ричардсу руку, возвестил:
— Вы победили.
Он вышел, поспешно пересек двор и подошел к воротам. Сторож выглянул из своей будки и поинтересовался:
— Успешно, мистер?
— Нет, — ответил Брансон, — их вчера повесили. Справедливость восторжествовала!
Он продолжал идти, не дожидаясь дальнейших вопросов. Сторож замер с открытым ртом, потом схватился за телефон.
— Кого там повесили? Или что, этот парень сумасшедший?
— Тебе платят за, то, чтобы ты держал их снаружи, а не проводил внутрь. Проснись, свинья!
Точно зная из своего опыта, каким будет маршрут Дороти, Брансон встал в конце небольшой стоянки для автомашин и наблюдал за ее приездом. Примерно за пять минут до назначенного времени она въехала на стоянку, ловко припарковала машину на свободное место, вышла и закрыла дверцы. Задержавшись только для того, чтобы заплатить за стоянку, она поспешила вдоль улицы. Ее сумка висела через плечо, хорошо знакомый чемоданчик она несла в левой руке. Дороти шла довольно быстро, демонстрируя в деле свои стройные ноги, на которые некоторые мужчины бросали восхищенные взгляды.
К стоянке подъехала еще одна машина и затормозила недалеко от машины Дороти. Из нее вылезли двое мужчин, заплатили за стоянку и повернули направо. Они шли неторопливым шагом всего в ста ярдах за Дороти. Несколько дней назад Брансон с большим подозрением отнесся бы к этой паре, но сейчас, по его мнению, мужчины были слишком седые и пожилые, чтобы играть в Шерлоков Холмсов. Но на всякий случай он осторожно направился за ними, следя в то же время, не появятся ли другие сопровождающие, которых могла привести за собой Дороти.
Вскоре пожилые мужчины свернули к какому-то учреждению и прошли внутрь через крутящиеся двери. Дороти продолжала идти впереди, иногда замедляя шаг перед интересующими ее витринами. Постоянно оглядывая улицу, Брансон пришел к выводу, что слежки за Дороти нет. Он заметил только двух случайных прохожих, идущих в том же направлении. Обращать внимание на проходящий мимо транспорт он не догадался.
Дороти подошла к небольшому ресторанчику, где несколько лет назад она оставила серебряную пудреницу, а потом вернулась и нашла ее. Она вошла туда как раз вовремя. Идя по противоположной стороне, Брансон прошел дальше около ста ярдов, затем перешел дорогу и вернулся. Он не заметил, чтобы кого-нибудь заинтересовал этот его маневр. Насколько он мог судить, все было спокойно. Он вошел в ресторанчик и увидел, что Дороти сидит в глубине зала.
— Привет, котик, — сказал он, вешая шляпу на ближайшую вешалку и садясь на стул напротив.
— Привет, милочек, — ответила она. — Ты так в своем костюме и спишь?
Инстинктивно разгладив рукава, он возразил:
— Он не так уж и мят.
— А в чем же ты спишь? — продолжала она с опасной любезностью.
— Я сплю в кроватях, — ответил он, — послушай, я встретился с тобой не для того, чтобы…
Он замер на полуслове, когда увидел, как она наклонилась и, достав из-под стола, поставила на стол чемоданчик. Это был чемоданчик, который он оставил в поезде во время бегства от Рирдона. Брансон мрачно уставился на него.
— Где ты его взяла?
— Высокий темноволосый незнакомец пришел к нам, постучал в дверь и отдал его мне.
— Он не сказал, как его зовут?
— Сказал: Рирдон. И я, естественно, хочу знать, как он попал к нему и как ты обходишься без своих бритвенных принадлежностей и без пижамы.
— Если уж тебя это так интересует, я сплю в подштанниках. Что он тебе сказал?
— Он сказал, что ты отпускаешь бороду и предпочитаешь спать голым, а причины всего этого он просто не знает. Если я не буду задавать вопросов, то и не услышу лжи, а он не хочет быть участником возможного разговора.
— Верь ему больше, — заметил Брансон. — Он хотел разозлить тебя. Без всякого сомнения, он решил, что, если разозлит тебя, ты быстрее согласишься ему помочь. Он, конечно, задал тебе вагон вопросов: когда ты обо мне что-либо слышала, где я нахожусь, что я делаю и так далее.
— Он задал несколько вопросов. Но в конце концов я ему ничего не сказала. Да я и не могла ему ничего сказать при всем желании. Слушай, Рич, что происходит?
— Я бы очень хотел рассказать тебе все, но пока не могу. Пока нет. Когда все это кончится, власти могут захотеть оставить все это в тайне. Ты знаешь, что они могут сделать с людьми, которые разговаривают слишком много.
— Да, конечно.
— Пока я могу сказать тебе одно: все это очень секретно. Это впрямую касается меня, и это-то так меня и беспокоило перед отъездом. С тех пор я узнал, что это касается не только меня, но и многих других. Я также выяснил, что это не так уж серьезно, как мне казалось вначале.
— Это успокаивает, — сказала она с явным облегчением.
— Успокаивает, но только наполовину. По причинам, о которых я не могу сейчас говорить, это дело надо довести до конца, — он хотел объяснить ей хотя бы часть, не раскрывая всей сущности. — Это как больной зуб. Ты можешь положить в него ватку с каплями, и он перестанет так болеть. Но это полумеры. На самом деле надо просто вырвать его.
— Тебе самому?
— Я один из тех, кто от этого страдает. И я считаю, что должен что-то по этому поводу сделать, если смогу.
— О каких страданиях ты говоришь? А что власти, не могут они что-нибудь сделать?
— Им пока до этого не дотянуться, к тому же они не понимают, что происходит. Я нашел… — он заметил ее предупреждающий взгляд, оглянулся и увидел, что рядом с ним молча стоит официант.
Взяв у официанта меню, он обсудил его с Дороти и сделал заказ. Официант ушел, и Брансон продолжил:
— Я нашел одного парня, который в состоянии мне помочь. Но я еще не уверен, что он захочет. Это — Хендерсон, баллистик из красного отдела. Ты помнишь его?
— По-моему, нет, — призналась она, немного подумав.
— Такой крупный мужчина, слегка с брюшком, лысеющий на макушке, в очках без оправы. Ты встречалась с ним несколько месяцев назад.
— Все равно не могу вспомнить. Наверное, он не очень-то производит впечатление.
— Думаю, что нет, да он никогда и не стремился к этому. Он не из тех, на кого женщины обращают внимание.
— Хочешь сказать, что он очень замкнут?
— Пусть будет так. — Рожа, которую скорчил Брансон, изображая Хендерсона, вызвала у нее улыбку. — Он может позвонить в любую минуту. Меня не будет дома еще несколько дней, но пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины для этого.
— Так говорил и этот тип, Рирдон.
— Чертов Рирдон! Теперь слушай. Если этот парень, Хендерсон, позвонит, скажи ему, что я на работе и со мной нет связи. Спроси, что мне передать. Если ему надо, чтобы я позвонил, выясни, куда мне позвонить, в магазин или по какому-нибудь другому номеру. Все понятно?
— Я справлюсь. Искусство брака и состоит в том, чтобы уметь справляться с чем угодно.
— И еще. Если кто-нибудь — Рирдон, или тот здоровый иностранец, или еще кто-нибудь — придет к тебе и начнет донимать вопросами, ты все еще ничего не знаешь, хорошо? Ты не слышала о Хендерсоне, даже если ты только что разговаривала с ним по телефону. И не обращай внимания, кто спрашивает: репортер, агент ФБР, хоть маршал в полной форме, ты все равно ничего не знаешь. Ладно?
— Хорошо, — согласилась она. — Но могу я узнать, кто такой Рирдон?
— Офицер разведки.
На ее лице выразились удивление и озадаченность:
— Тогда это явно его работа, а не твоя…
Он оборвал ее:
— Первое: страдания многому учат, а он не страдает и вряд ли сможет понять психологию тех, кто страдает. Второе: есть разные идеи, из чего состоит разведка. И третье: он обучен иметь дело с обычными вещами и пользоваться обычными методами. Я не хочу, чтобы он путался у меня под ногами и предлагал мне свои методы: достаточно правил, которые я выполняю в институте, чтобы подчиняться каким-то еще.
— Хорошо, если он покажется у нас, я буду разговаривать с ним с широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.
— Так и сделай. Его, конечно, не проведешь, но и узнать от тебя он ничего не должен.
Им подали заказ. Во время еды они вели пустую беседу, но за кофе Брансон опять вернулся к беспокоящему его предмету.
— Еще один вопрос: этот верзила, которого ты определила как иностранца. Я видел его несколько раз, но попробуй его описать. Разные люди видят по-разному, и ты можешь дать мне дополнительные детали, которые очень пригодятся.
Дороти сделала то, что он просил, и еще раз доказала, что весьма наблюдательна. В дополнение к тому описанию, которое помнил Брансон, она добавила маленький белый шрам, длиной с дюйм, расположенный по диагонали с правой стороны верхней губы. У него есть привычка морщить губы после того, как он задает вопрос, и тогда шрам особенно выделяется, сказала она. Кроме этого она ничего существенного не добавила к тому, что помнил Брансон. Правда, ей показалось, что этого человека очень трудно вывести из себя, но если уж выведешь, то успокоить его будет еще труднее.
— Он вел себя с тобой грубо?
— Нет, нет, он был сама вежливость.
— Гм, — сказал он и начал в задумчивости постукивать пальцами по крышке стола. Официант неправильно понял этот жест и принес счет. Брансон заплатил по счету и, когда официант отошел, спросил Дороти: — Ты не замечала за последние дни, что за тобой кто-то следит?
— Нет, Рич, ничего подобного я не замечала. Ты думаешь, такое возможно?
— Возможно. Любой, кто хочет выяснить, где я, будет держать тебя в поле зрения.
— Да, наверное.
— Постарайся заметить, не околачивается ли кто-нибудь около дома. Если увидишь, что кто-нибудь все время топчется там, то не беспокойся. Но постарайся хорошо его рассмотреть, чтобы при встрече могла подробно описать. Возможно, я смогу уцепиться за эту ниточку.
— Но он может оказаться просто другим офицером?
— Да, вероятно, что он будет из конторы Рирдона. Но вполне возможно, что он будет из совершенно другой компании, и тогда он тот, кого я ищу, — он встал и взял свою шляпу. — Скажи детям, что я скоро вернусь. Я позвоню тебе завтра вечером, когда дети лягут спать.
— Хорошо, — согласилась Дороти, взяла сумку и чемоданчик и вышла вместе с ним. На улице она спросила: — Тебе нужна машина? Может, тебя куда-нибудь подвезти?
— Я лучше обойдусь без нее. Слишком много народу знает ее номер. Я не хочу объявлять о своем возвращении в город.
Она положила руку ему на плечо.
— Рич, ты уверен, что знаешь, что делаешь?
— Нет. Я как слепой, идущий на ощупь и старающийся за что-нибудь ухватиться, — он посмотрел ей в глаза, стараясь успокоить ее взглядом. — Я могу ничего не добиться. Но если так случится, я должен быть уверен, что это не из-за моего бездействия.
— Я представляю, как ты себя чувствуешь.
С деланной улыбкой она направилась к автомобильной стоянке.
Брансон проводил ее взглядом, пока она не скрылась из глаз, потом остановил такси и направился к конторе другой транспортной компании. Он не возлагал надежд на этот визит, но ему нужно было получить подтверждение словам Ричардса.
Там ему сказали: «Слушайте, мистер, без имен и фотографий у вас те же шансы найти этих парней, как выпить с Тутанхамоном. Они могут быть кем угодно и могут находиться где угодно. Что вы хотите, чтобы мы сделали?»
Брансон вышел оттуда с полной уверенностью, что этот путь тупиковый. Итак, ему надо было попробовать начать С другого конца. Он признает себя побежденным только тогда, когда испробует каждую возможность, и не раньше.
Бродя по незнакомым улочкам, он размышлял. Нет ли других путей, которые могут привести его к этим шоферам? Он мог придумать только одно место, где можно, попытаться их найти: это станция и особенно станционный буфет. Служащий станции, буфетчик или какой-нибудь другой шофер — словом, тот, кто часто бывает на станции, может вспомнить их по описанию.
А если исключить эту пару, то что тогда останется? Во-первых, этот детина, который за ним следил. Он тогда исчез около его дома и, возможно, живет где-нибудь по соседству. И еще остаются те двое, которые поймали его на лестнице. Он видел их какие-то доли секунды, когда падал, и буквально минуту после того, как пришел в себя. Но их лица запечатлелись в его памяти с фотографической точностью, и он был уверен, что, встреть их где-нибудь, тут же узнает. Но где их искать? Как и исчезнувшие шоферы, они могут быть кем угодно и где угодно.
В итоге своих размышлений Брансон пришел к выводу, что в запасе у него три возможности: используя Дороти как приманку, найти этого здоровяка и через него выйти на остальных; связаться с Хендерсоном и уговорить его действовать вдвоем или найти Рирдона, все ему рассказать и пользоваться его силами и решать проблему методами Рирдона.
Последняя идея так ему не понравилась, что он автоматически ускорил шаги и направился к станции. Он не знал, да и не мог знать, что это было первое его движение в правильном направлении.
9
— В наши дни можно встретить человека, который выглядит как Наполеон, но не Наполеон.
Брансон вернулся к барьерчику, перегнулся через него и, пожав Ричардсу руку, возвестил:
— Вы победили.
Он вышел, поспешно пересек двор и подошел к воротам. Сторож выглянул из своей будки и поинтересовался:
— Успешно, мистер?
— Нет, — ответил Брансон, — их вчера повесили. Справедливость восторжествовала!
Он продолжал идти, не дожидаясь дальнейших вопросов. Сторож замер с открытым ртом, потом схватился за телефон.
— Кого там повесили? Или что, этот парень сумасшедший?
— Тебе платят за, то, чтобы ты держал их снаружи, а не проводил внутрь. Проснись, свинья!
Точно зная из своего опыта, каким будет маршрут Дороти, Брансон встал в конце небольшой стоянки для автомашин и наблюдал за ее приездом. Примерно за пять минут до назначенного времени она въехала на стоянку, ловко припарковала машину на свободное место, вышла и закрыла дверцы. Задержавшись только для того, чтобы заплатить за стоянку, она поспешила вдоль улицы. Ее сумка висела через плечо, хорошо знакомый чемоданчик она несла в левой руке. Дороти шла довольно быстро, демонстрируя в деле свои стройные ноги, на которые некоторые мужчины бросали восхищенные взгляды.
К стоянке подъехала еще одна машина и затормозила недалеко от машины Дороти. Из нее вылезли двое мужчин, заплатили за стоянку и повернули направо. Они шли неторопливым шагом всего в ста ярдах за Дороти. Несколько дней назад Брансон с большим подозрением отнесся бы к этой паре, но сейчас, по его мнению, мужчины были слишком седые и пожилые, чтобы играть в Шерлоков Холмсов. Но на всякий случай он осторожно направился за ними, следя в то же время, не появятся ли другие сопровождающие, которых могла привести за собой Дороти.
Вскоре пожилые мужчины свернули к какому-то учреждению и прошли внутрь через крутящиеся двери. Дороти продолжала идти впереди, иногда замедляя шаг перед интересующими ее витринами. Постоянно оглядывая улицу, Брансон пришел к выводу, что слежки за Дороти нет. Он заметил только двух случайных прохожих, идущих в том же направлении. Обращать внимание на проходящий мимо транспорт он не догадался.
Дороти подошла к небольшому ресторанчику, где несколько лет назад она оставила серебряную пудреницу, а потом вернулась и нашла ее. Она вошла туда как раз вовремя. Идя по противоположной стороне, Брансон прошел дальше около ста ярдов, затем перешел дорогу и вернулся. Он не заметил, чтобы кого-нибудь заинтересовал этот его маневр. Насколько он мог судить, все было спокойно. Он вошел в ресторанчик и увидел, что Дороти сидит в глубине зала.
— Привет, котик, — сказал он, вешая шляпу на ближайшую вешалку и садясь на стул напротив.
— Привет, милочек, — ответила она. — Ты так в своем костюме и спишь?
Инстинктивно разгладив рукава, он возразил:
— Он не так уж и мят.
— А в чем же ты спишь? — продолжала она с опасной любезностью.
— Я сплю в кроватях, — ответил он, — послушай, я встретился с тобой не для того, чтобы…
Он замер на полуслове, когда увидел, как она наклонилась и, достав из-под стола, поставила на стол чемоданчик. Это был чемоданчик, который он оставил в поезде во время бегства от Рирдона. Брансон мрачно уставился на него.
— Где ты его взяла?
— Высокий темноволосый незнакомец пришел к нам, постучал в дверь и отдал его мне.
— Он не сказал, как его зовут?
— Сказал: Рирдон. И я, естественно, хочу знать, как он попал к нему и как ты обходишься без своих бритвенных принадлежностей и без пижамы.
— Если уж тебя это так интересует, я сплю в подштанниках. Что он тебе сказал?
— Он сказал, что ты отпускаешь бороду и предпочитаешь спать голым, а причины всего этого он просто не знает. Если я не буду задавать вопросов, то и не услышу лжи, а он не хочет быть участником возможного разговора.
— Верь ему больше, — заметил Брансон. — Он хотел разозлить тебя. Без всякого сомнения, он решил, что, если разозлит тебя, ты быстрее согласишься ему помочь. Он, конечно, задал тебе вагон вопросов: когда ты обо мне что-либо слышала, где я нахожусь, что я делаю и так далее.
— Он задал несколько вопросов. Но в конце концов я ему ничего не сказала. Да я и не могла ему ничего сказать при всем желании. Слушай, Рич, что происходит?
— Я бы очень хотел рассказать тебе все, но пока не могу. Пока нет. Когда все это кончится, власти могут захотеть оставить все это в тайне. Ты знаешь, что они могут сделать с людьми, которые разговаривают слишком много.
— Да, конечно.
— Пока я могу сказать тебе одно: все это очень секретно. Это впрямую касается меня, и это-то так меня и беспокоило перед отъездом. С тех пор я узнал, что это касается не только меня, но и многих других. Я также выяснил, что это не так уж серьезно, как мне казалось вначале.
— Это успокаивает, — сказала она с явным облегчением.
— Успокаивает, но только наполовину. По причинам, о которых я не могу сейчас говорить, это дело надо довести до конца, — он хотел объяснить ей хотя бы часть, не раскрывая всей сущности. — Это как больной зуб. Ты можешь положить в него ватку с каплями, и он перестанет так болеть. Но это полумеры. На самом деле надо просто вырвать его.
— Тебе самому?
— Я один из тех, кто от этого страдает. И я считаю, что должен что-то по этому поводу сделать, если смогу.
— О каких страданиях ты говоришь? А что власти, не могут они что-нибудь сделать?
— Им пока до этого не дотянуться, к тому же они не понимают, что происходит. Я нашел… — он заметил ее предупреждающий взгляд, оглянулся и увидел, что рядом с ним молча стоит официант.
Взяв у официанта меню, он обсудил его с Дороти и сделал заказ. Официант ушел, и Брансон продолжил:
— Я нашел одного парня, который в состоянии мне помочь. Но я еще не уверен, что он захочет. Это — Хендерсон, баллистик из красного отдела. Ты помнишь его?
— По-моему, нет, — призналась она, немного подумав.
— Такой крупный мужчина, слегка с брюшком, лысеющий на макушке, в очках без оправы. Ты встречалась с ним несколько месяцев назад.
— Все равно не могу вспомнить. Наверное, он не очень-то производит впечатление.
— Думаю, что нет, да он никогда и не стремился к этому. Он не из тех, на кого женщины обращают внимание.
— Хочешь сказать, что он очень замкнут?
— Пусть будет так. — Рожа, которую скорчил Брансон, изображая Хендерсона, вызвала у нее улыбку. — Он может позвонить в любую минуту. Меня не будет дома еще несколько дней, но пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины для этого.
— Так говорил и этот тип, Рирдон.
— Чертов Рирдон! Теперь слушай. Если этот парень, Хендерсон, позвонит, скажи ему, что я на работе и со мной нет связи. Спроси, что мне передать. Если ему надо, чтобы я позвонил, выясни, куда мне позвонить, в магазин или по какому-нибудь другому номеру. Все понятно?
— Я справлюсь. Искусство брака и состоит в том, чтобы уметь справляться с чем угодно.
— И еще. Если кто-нибудь — Рирдон, или тот здоровый иностранец, или еще кто-нибудь — придет к тебе и начнет донимать вопросами, ты все еще ничего не знаешь, хорошо? Ты не слышала о Хендерсоне, даже если ты только что разговаривала с ним по телефону. И не обращай внимания, кто спрашивает: репортер, агент ФБР, хоть маршал в полной форме, ты все равно ничего не знаешь. Ладно?
— Хорошо, — согласилась она. — Но могу я узнать, кто такой Рирдон?
— Офицер разведки.
На ее лице выразились удивление и озадаченность:
— Тогда это явно его работа, а не твоя…
Он оборвал ее:
— Первое: страдания многому учат, а он не страдает и вряд ли сможет понять психологию тех, кто страдает. Второе: есть разные идеи, из чего состоит разведка. И третье: он обучен иметь дело с обычными вещами и пользоваться обычными методами. Я не хочу, чтобы он путался у меня под ногами и предлагал мне свои методы: достаточно правил, которые я выполняю в институте, чтобы подчиняться каким-то еще.
— Хорошо, если он покажется у нас, я буду разговаривать с ним с широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.
— Так и сделай. Его, конечно, не проведешь, но и узнать от тебя он ничего не должен.
Им подали заказ. Во время еды они вели пустую беседу, но за кофе Брансон опять вернулся к беспокоящему его предмету.
— Еще один вопрос: этот верзила, которого ты определила как иностранца. Я видел его несколько раз, но попробуй его описать. Разные люди видят по-разному, и ты можешь дать мне дополнительные детали, которые очень пригодятся.
Дороти сделала то, что он просил, и еще раз доказала, что весьма наблюдательна. В дополнение к тому описанию, которое помнил Брансон, она добавила маленький белый шрам, длиной с дюйм, расположенный по диагонали с правой стороны верхней губы. У него есть привычка морщить губы после того, как он задает вопрос, и тогда шрам особенно выделяется, сказала она. Кроме этого она ничего существенного не добавила к тому, что помнил Брансон. Правда, ей показалось, что этого человека очень трудно вывести из себя, но если уж выведешь, то успокоить его будет еще труднее.
— Он вел себя с тобой грубо?
— Нет, нет, он был сама вежливость.
— Гм, — сказал он и начал в задумчивости постукивать пальцами по крышке стола. Официант неправильно понял этот жест и принес счет. Брансон заплатил по счету и, когда официант отошел, спросил Дороти: — Ты не замечала за последние дни, что за тобой кто-то следит?
— Нет, Рич, ничего подобного я не замечала. Ты думаешь, такое возможно?
— Возможно. Любой, кто хочет выяснить, где я, будет держать тебя в поле зрения.
— Да, наверное.
— Постарайся заметить, не околачивается ли кто-нибудь около дома. Если увидишь, что кто-нибудь все время топчется там, то не беспокойся. Но постарайся хорошо его рассмотреть, чтобы при встрече могла подробно описать. Возможно, я смогу уцепиться за эту ниточку.
— Но он может оказаться просто другим офицером?
— Да, вероятно, что он будет из конторы Рирдона. Но вполне возможно, что он будет из совершенно другой компании, и тогда он тот, кого я ищу, — он встал и взял свою шляпу. — Скажи детям, что я скоро вернусь. Я позвоню тебе завтра вечером, когда дети лягут спать.
— Хорошо, — согласилась Дороти, взяла сумку и чемоданчик и вышла вместе с ним. На улице она спросила: — Тебе нужна машина? Может, тебя куда-нибудь подвезти?
— Я лучше обойдусь без нее. Слишком много народу знает ее номер. Я не хочу объявлять о своем возвращении в город.
Она положила руку ему на плечо.
— Рич, ты уверен, что знаешь, что делаешь?
— Нет. Я как слепой, идущий на ощупь и старающийся за что-нибудь ухватиться, — он посмотрел ей в глаза, стараясь успокоить ее взглядом. — Я могу ничего не добиться. Но если так случится, я должен быть уверен, что это не из-за моего бездействия.
— Я представляю, как ты себя чувствуешь.
С деланной улыбкой она направилась к автомобильной стоянке.
Брансон проводил ее взглядом, пока она не скрылась из глаз, потом остановил такси и направился к конторе другой транспортной компании. Он не возлагал надежд на этот визит, но ему нужно было получить подтверждение словам Ричардса.
Там ему сказали: «Слушайте, мистер, без имен и фотографий у вас те же шансы найти этих парней, как выпить с Тутанхамоном. Они могут быть кем угодно и могут находиться где угодно. Что вы хотите, чтобы мы сделали?»
Брансон вышел оттуда с полной уверенностью, что этот путь тупиковый. Итак, ему надо было попробовать начать С другого конца. Он признает себя побежденным только тогда, когда испробует каждую возможность, и не раньше.
Бродя по незнакомым улочкам, он размышлял. Нет ли других путей, которые могут привести его к этим шоферам? Он мог придумать только одно место, где можно, попытаться их найти: это станция и особенно станционный буфет. Служащий станции, буфетчик или какой-нибудь другой шофер — словом, тот, кто часто бывает на станции, может вспомнить их по описанию.
А если исключить эту пару, то что тогда останется? Во-первых, этот детина, который за ним следил. Он тогда исчез около его дома и, возможно, живет где-нибудь по соседству. И еще остаются те двое, которые поймали его на лестнице. Он видел их какие-то доли секунды, когда падал, и буквально минуту после того, как пришел в себя. Но их лица запечатлелись в его памяти с фотографической точностью, и он был уверен, что, встреть их где-нибудь, тут же узнает. Но где их искать? Как и исчезнувшие шоферы, они могут быть кем угодно и где угодно.
В итоге своих размышлений Брансон пришел к выводу, что в запасе у него три возможности: используя Дороти как приманку, найти этого здоровяка и через него выйти на остальных; связаться с Хендерсоном и уговорить его действовать вдвоем или найти Рирдона, все ему рассказать и пользоваться его силами и решать проблему методами Рирдона.
Последняя идея так ему не понравилась, что он автоматически ускорил шаги и направился к станции. Он не знал, да и не мог знать, что это было первое его движение в правильном направлении.
9
Придя в буфет задолго до обеденного перерыва, Брансон уселся на высокий стул, заказал кофе и подождал, пока официант обслужит других посетителей. Когда парень освободился, он кивком подозвал его к себе, наклонился через стойку и заговорил тихим голосом:
— Вольт, я кое-кого ищу, и ты можешь мне помочь. Ты не помнишь двух довольно здоровых парней в комбинезонах и фуражках, пивших здесь кофе около недели назад? Они выглядели как шоферы грузовиков. А говорили они о каком-то убийстве.
— Убийстве? — Вольт изогнул брови с выражением человека, надеющегося на лучшее, но ожидающего худшее. — Нет, мистер Брансон, не помню ничего подобного. И ничего подобного не слышал. Нет, я не помню этих парней.
— Постарайся вспомнить. Два шофера. Сидели как раз вот здесь.
Вольт послушно задумался.
— Нет, мистер Брансон, извините. Я бы должен был их запомнить, если они были шоферами. Шоферы к нам редко заходят, я и не помню, когда это было в последний раз. — Тут его осенила другая мысль: — А вы уверены, что тогда я работал?
— Да, ведь ты всегда работаешь по вечерам в пятницу, не так ли?
— Да, это так, но, может быть, я был тогда занят. Я не больно смотрю по сторонам, когда у меня много работы. Люди вокруг меня постоянно разговаривают, но я стараюсь не очень-то слушать, пока они не начинают выкрикивать заказ.
— Ты думаешь, что запомнил бы их, появись они здесь несколько раз?
— Конечно, — ответил Вольт. — Я же сказал, шоферы к нам редко заходят.
— Значит, может быть один вывод: они были здесь всего один раз и ты их ни тогда, ни после не видел?
— Конечно.
— Хорошо. А вот такого парня ты не помнишь, он был здесь несколькими днями позже? Шести футов ростом, вес фунтов двести, плоский нос, тяжелые скулы, грубоватое лицо, белый шрам над верхней губой, напоминает переодетого полицейского. Он сидел вон там, как раз напротив зеркала, ничего не говорил, а только уставился в зеркало, как будто оно его загипнотизировало.
— Носит кольцо в виде змеи на левой руке, — продолжал Вольт, распрямляя брови.
— У него, по-моему, было кольцо, но я его не рассматривал.
— Разговаривает как иностранец?
— Я сам не слышал, чтобы он сказал хоть слово, но очень может быть, что он приезжий.
— Был здесь несколько раз. — Вольт взглянул на часы. — Примерно в это время. Не видел его уже около недели. Я его хорошо запомнил потому, что он всегда сидел, обшаривал нас глазами и не говорил ни единого слова. Он иногда уставится на меня, как будто хочет на что-то пожаловаться, но ничего не говорит.
— Что-нибудь знаешь о нем?
— Вот только то, что я считал его иностранцем.
— Когда-нибудь видел его в компании кого-нибудь, кого ты знаешь?
— Нет, мистер Брансон, — ответил Вольт и со скучающим видом вытер несколько невидимых пятен со стойки.
— Плохо, — сказал Брансон.
Вольта окликнул клиент, тот подошел и обслужил его, потом навел порядок на дальних полках. Брансон все сидел над своей чашкой кофе. Наконец Вольт вернулся к нему и сказал:
— Его, по-моему, зовут Коззи или Косси, что-то вроде этого. А зачем он вам?
— Да тут о нем полицейский расспрашивал. А откуда ты знаешь его имя?
— Как-то вечером он сидел здесь, как всегда уставившись в зеркало, а тут пришли четверо парней, один из них поздоровался с ним и назвал его то ли Косси, то ли Коззи. Ему это не понравилось. Он посмотрел на парня таким тяжелым взглядом, надел кепку и вышел. Парень на это только пожал плечами.
— Знаешь этого парня?
— Нет. Я видел его несколько раз, но не часто. Просто случайный посетитель, который заходит сюда под настроение.
— А тех трех других знаешь?
— Одного из них, Джима Фолкнера.
— Ну ладно, — сказал Брансон, отодвинул чашку и встал. — А где можно найти этого Джима Фолкнера?
— Я не знаю, где он живет, мистер Брансон, могу только сказать, где он работает. — Вольт опять взглянул на часы. — В парикмахерской Воуса на Бликер-стрит. Он должен быть сейчас там.
Брансон направился в парикмахерскую, которая была неподалеку. Это было небольшое грязное помещение с двумя служащими и четырьмя стульями. На неприбранном полу валялись остриженные волосы. Один парикмахер, седой мужчина лет пятидесяти, обслуживал клиента, сидевшего на дальнем стуле. Второй, щуплый юноша, развалился на скамейке и читал комикс. Когда Брансон вошел, юноша встал и указал ему на стул. Брансон сел и попросил:
— Покороче сзади и по бокам.
Когда юноша закончил, Брансон расплатился и, сунув ему чаевые, тихо сказал:
— Я бы хотел переговорить с тобой с глазу на глаз.
Подойдя с ним к двери, юноша спросил таким же тихим голосом:
— Что вы хотите?
— Ты Джим Фолкнер?
— Да, а откуда вы знаете мое имя?
— Мне сказал его мой друг, Вольт, из станционного буфета.
— А, этот зомби.
— Я пытаюсь найти парня, которого последний раз видели в этом буфете. Такой большой, здоровый тип, который был там несколько раз. Вольт сказал, что однажды вечером ты был там с тремя друзьями и один из них поздоровался с этим типом. Ты помнишь это?
— Конечно, помню. Такой большой тип, всегда очень мрачный. Жиль еще засмеялся и сказал, что они такие закадычные друзья, как кошка с собакой.
— Жиль?
— Жильберт. — На лице юноши появилось беспокойство. — А вам зачем это? Вы что, из полиции?
— Разве я похож на полицейского? Я просто потерял след этого парня и хочу его найти. Это личное дело. Жильберту нечего беспокоиться, могу тебе поклясться в этом. Так кто такой Жильберт и как его найти?
Фолкнер ответил с явной неохотой:
— Его полное имя Хильберт Мичел. Он работает в «Стар-гараж», в конце дороги.
— Это все, что я хотел узнать. Спасибо за помощь.
— О’кей, — ответил Фолкнер, все еще сомневаясь, хорошо ли выдавать своих друзей.
Мичел оказался хорошо сложенным парнем с будто приклеенной улыбкой. Его руки были перепачканы автомобильной грязью, и несколько пятен грязи были даже на щеках. Вытерев лицо и руки еще более грязной тряпкой, он переключил свое внимание на Брансона.
— Я ищу такого здорового парня, — начал Брансон. — Правда, не знаю ни его имени, ни адреса. Его последний раз видели в буфете на станции. Вольт сказал, что ты там тоже был с Джимом Фолкнером и парой других парней. Ты поздоровался с этим верзилой, а он не очень-то обрадовался этому. Что ты о нем знаешь?
— Ничего.
— Но ведь ты с ним разговаривал, не так ли?
— Просто убивал время.
— Но все же ты должен о нем что-то знать.
— Нет. Я видел его много раз в бильярдной в нижнем городе. Я ходил туда два-три раза в неделю, и почти всегда он был там. Обычно он играл за соседним столом. Он играл с таким мрачным типом, который звал его Косси. Вот и все, что я знаю.
— Когда Косси там показывается?
— По-разному. Иногда он приходит туда рано, иногда довольно поздно. Самое лучшее время около девяти часов. — Мичел расплылся в улыбке. — Не вздумайте играть с ним на деньги, мистер. Он вас разделает.
— Спасибо за информацию и за совет.
У него совершенно не было желания играть в бильярд с кем бы то ни было. Единственным его желанием было увидеть цель, а уж дальше он будет действовать по обстановке.
В бильярдной было около тридцати столов, примерно за двадцатью играли. Брансон бродил среди табачного дыма и разглядывал игроков и зрителей, которые так были поглощены игрой, что не обращали на него никакого внимания. Никого из знакомых он там не нашел.
Он подошел к маленькой конторке в углу и заглянул в дверь. За столом сидел лысый мужчина и курил тонкую сигару. У стенки стояло несколько киев с обломанными концами и рядом — раскрытая коробка с зеленым мелом.
— Случайно не знаете здорового парня по имени Косси?
Мужчина поднял голову, показав морщинистое живое лицо. Вынул сигару изо рта и спросил:
— А почему я должен отвечать?
Не обратив внимания на вопрос, Брансон достал бумажник, вынул оттуда банкноту. Мужчина взял банкноту, и она тут же исчезла, как при хорошо отработанном фокусе. Деньги исчезли, но выражение лица от этого не стало более доброжелательным.
— Его зовут Коставик или что-то в этом роде, — сообщил лысый, почти не двигая губами, — живет где-то поблизости. Приходит сюда только последние пять или шесть недель, но довольно часто. По-моему, постоянно переезжает с места на место. Чем зарабатывает на жизнь, не знаю, да и знать не хочу. Вот и все, что я могу о нем сказать.
— А что можно сказать о его приятелях?
— Одного из них зовут Шас, другого Эдди. Есть и третий, но я никогда не слышал его имени. Все они говорят по-английски как-то странно. Если они и горожане, то в их паспортах еще не высохли чернила.
— Очень вам благодарен. — Брансон многозначительно взглянул на собеседника. — Никто вас ни о чем не спрашивал. Ни вопроса.
— Да ничего такого и не было, — ответил лысый, зевнул и опять сунул в рот сигару.
Выйдя на улицу, Брансон перешел дорогу, устроился в подъезде магазина напротив и стал наблюдать за входом в бильярдную. Он получил максимум возможного и должен был пока удовлетвориться этим. Если никто не покажется сегодня, он попробует то же самое завтра, а если надо, то и послезавтра. Очень приятно быть охотником, а не дичью.
Небо уже начало темнеть. На город упали сумерки, магазины закрывались, в том числе и тот, у входа в который прятался Брансон. Правда, света от фонарей и витрин магазинов было достаточно, чтобы разглядеть лица прохожих на обеих сторонах улицы. Единственным неудобством было уличное движение: за силуэтом машины или автобуса вполне можно было незаметно проскочить в бильярдную. Кроме того, Брансон боялся, что какой-нибудь ревностный полицейский выгонит его на улицу. Это должно будет случиться рано или поздно: полицейские не любят бездельников в парадных, особенно у входа в магазин.
Не успела эта мысль прийти ему в голову, как появился полицейский, и как раз на его стороне улицы. Он был всего в ста ярдах и приближался неторопливым свободным шагом. Брансон подумал, что у шпионов не такая уж простая работа, как это кажется на первый взгляд. Он и простоял-то здесь не более десяти минут, а теперь нужно менять позицию. И насколько он мог оценить ситуацию, избежать этого было невозможно, однако выйти и пойти по улице было еще более подозрительным, чем оставаться в парадном.
Важно и медленно полицейский приблизился и проплыл мимо, взглянув на Брансона как на пустое место. Это было очень странно. Все манеры поведения полицейского буквально кричали, что он его видит, но делает вид, что не хочет замечать. Это было совершенно не в духе полиции. Брансон уставился вслед полицейскому, озадаченный и сбитый с толку.
Ровно через час полицейский вернулся и изучил все парадные, за исключением того, в котором прятался Брансон. У этого парадного он улыбнулся и даже поприветствовал Брансона кивком. Затем прошел дальше, заглядывая в парадные и время от времени пробуя замки. Брансон чувствовал себя как человек, которому вручили медаль неизвестно за что.
После этого его внимание снова переключилось на вход в бильярдную. Шесть человек вышло оттуда и четверо вошло. Он видел лица тех, кто выходит, но никак не мог разглядеть входящих. Однако все они были среднего роста и веса, и, очевидно, желанного Коставика среди них не было.
Его терпение было вознаграждено в одиннадцать тридцать. Появились три человека, и неожиданно Брансон узнал в одном из них парня, который поймал его на ступеньках лестницы. Остальные были для него совершенно незнакомы. Брансон не видел, как этот парень вошел в бильярдную, очевидно, это был один из тех, кто при входе показал ему только спину, а мысли Брансона в этот момент были заняты лишь Коставиком. Теперь его внимание переключилось на эту троицу. Насколько он мог судить, одна ниточка другой стоила.
Беспечно разговаривая, троица пошла вдоль улицы, преследуемая Брансоном, который шел за ними по другой стороне. А за ними из темноты вышли еще два человека и последовали за Брансоном, каждый по своей стороне улицы. А еще дальше, на углу, полицейский подал знак, и машина с четырьмя мужчинами медленно развернулась и поехала в том же направлении.
Эта процессия растянулась на полмили. Наконец дошли до места, где от главной улицы отходили несколько боковых улочек, остановились, несколько минут поговорили к разошлись в трех направлениях. Без колебания Брансон последовал за тем парнем, которого узнал.
— Вольт, я кое-кого ищу, и ты можешь мне помочь. Ты не помнишь двух довольно здоровых парней в комбинезонах и фуражках, пивших здесь кофе около недели назад? Они выглядели как шоферы грузовиков. А говорили они о каком-то убийстве.
— Убийстве? — Вольт изогнул брови с выражением человека, надеющегося на лучшее, но ожидающего худшее. — Нет, мистер Брансон, не помню ничего подобного. И ничего подобного не слышал. Нет, я не помню этих парней.
— Постарайся вспомнить. Два шофера. Сидели как раз вот здесь.
Вольт послушно задумался.
— Нет, мистер Брансон, извините. Я бы должен был их запомнить, если они были шоферами. Шоферы к нам редко заходят, я и не помню, когда это было в последний раз. — Тут его осенила другая мысль: — А вы уверены, что тогда я работал?
— Да, ведь ты всегда работаешь по вечерам в пятницу, не так ли?
— Да, это так, но, может быть, я был тогда занят. Я не больно смотрю по сторонам, когда у меня много работы. Люди вокруг меня постоянно разговаривают, но я стараюсь не очень-то слушать, пока они не начинают выкрикивать заказ.
— Ты думаешь, что запомнил бы их, появись они здесь несколько раз?
— Конечно, — ответил Вольт. — Я же сказал, шоферы к нам редко заходят.
— Значит, может быть один вывод: они были здесь всего один раз и ты их ни тогда, ни после не видел?
— Конечно.
— Хорошо. А вот такого парня ты не помнишь, он был здесь несколькими днями позже? Шести футов ростом, вес фунтов двести, плоский нос, тяжелые скулы, грубоватое лицо, белый шрам над верхней губой, напоминает переодетого полицейского. Он сидел вон там, как раз напротив зеркала, ничего не говорил, а только уставился в зеркало, как будто оно его загипнотизировало.
— Носит кольцо в виде змеи на левой руке, — продолжал Вольт, распрямляя брови.
— У него, по-моему, было кольцо, но я его не рассматривал.
— Разговаривает как иностранец?
— Я сам не слышал, чтобы он сказал хоть слово, но очень может быть, что он приезжий.
— Был здесь несколько раз. — Вольт взглянул на часы. — Примерно в это время. Не видел его уже около недели. Я его хорошо запомнил потому, что он всегда сидел, обшаривал нас глазами и не говорил ни единого слова. Он иногда уставится на меня, как будто хочет на что-то пожаловаться, но ничего не говорит.
— Что-нибудь знаешь о нем?
— Вот только то, что я считал его иностранцем.
— Когда-нибудь видел его в компании кого-нибудь, кого ты знаешь?
— Нет, мистер Брансон, — ответил Вольт и со скучающим видом вытер несколько невидимых пятен со стойки.
— Плохо, — сказал Брансон.
Вольта окликнул клиент, тот подошел и обслужил его, потом навел порядок на дальних полках. Брансон все сидел над своей чашкой кофе. Наконец Вольт вернулся к нему и сказал:
— Его, по-моему, зовут Коззи или Косси, что-то вроде этого. А зачем он вам?
— Да тут о нем полицейский расспрашивал. А откуда ты знаешь его имя?
— Как-то вечером он сидел здесь, как всегда уставившись в зеркало, а тут пришли четверо парней, один из них поздоровался с ним и назвал его то ли Косси, то ли Коззи. Ему это не понравилось. Он посмотрел на парня таким тяжелым взглядом, надел кепку и вышел. Парень на это только пожал плечами.
— Знаешь этого парня?
— Нет. Я видел его несколько раз, но не часто. Просто случайный посетитель, который заходит сюда под настроение.
— А тех трех других знаешь?
— Одного из них, Джима Фолкнера.
— Ну ладно, — сказал Брансон, отодвинул чашку и встал. — А где можно найти этого Джима Фолкнера?
— Я не знаю, где он живет, мистер Брансон, могу только сказать, где он работает. — Вольт опять взглянул на часы. — В парикмахерской Воуса на Бликер-стрит. Он должен быть сейчас там.
Брансон направился в парикмахерскую, которая была неподалеку. Это было небольшое грязное помещение с двумя служащими и четырьмя стульями. На неприбранном полу валялись остриженные волосы. Один парикмахер, седой мужчина лет пятидесяти, обслуживал клиента, сидевшего на дальнем стуле. Второй, щуплый юноша, развалился на скамейке и читал комикс. Когда Брансон вошел, юноша встал и указал ему на стул. Брансон сел и попросил:
— Покороче сзади и по бокам.
Когда юноша закончил, Брансон расплатился и, сунув ему чаевые, тихо сказал:
— Я бы хотел переговорить с тобой с глазу на глаз.
Подойдя с ним к двери, юноша спросил таким же тихим голосом:
— Что вы хотите?
— Ты Джим Фолкнер?
— Да, а откуда вы знаете мое имя?
— Мне сказал его мой друг, Вольт, из станционного буфета.
— А, этот зомби.
— Я пытаюсь найти парня, которого последний раз видели в этом буфете. Такой большой, здоровый тип, который был там несколько раз. Вольт сказал, что однажды вечером ты был там с тремя друзьями и один из них поздоровался с этим типом. Ты помнишь это?
— Конечно, помню. Такой большой тип, всегда очень мрачный. Жиль еще засмеялся и сказал, что они такие закадычные друзья, как кошка с собакой.
— Жиль?
— Жильберт. — На лице юноши появилось беспокойство. — А вам зачем это? Вы что, из полиции?
— Разве я похож на полицейского? Я просто потерял след этого парня и хочу его найти. Это личное дело. Жильберту нечего беспокоиться, могу тебе поклясться в этом. Так кто такой Жильберт и как его найти?
Фолкнер ответил с явной неохотой:
— Его полное имя Хильберт Мичел. Он работает в «Стар-гараж», в конце дороги.
— Это все, что я хотел узнать. Спасибо за помощь.
— О’кей, — ответил Фолкнер, все еще сомневаясь, хорошо ли выдавать своих друзей.
Мичел оказался хорошо сложенным парнем с будто приклеенной улыбкой. Его руки были перепачканы автомобильной грязью, и несколько пятен грязи были даже на щеках. Вытерев лицо и руки еще более грязной тряпкой, он переключил свое внимание на Брансона.
— Я ищу такого здорового парня, — начал Брансон. — Правда, не знаю ни его имени, ни адреса. Его последний раз видели в буфете на станции. Вольт сказал, что ты там тоже был с Джимом Фолкнером и парой других парней. Ты поздоровался с этим верзилой, а он не очень-то обрадовался этому. Что ты о нем знаешь?
— Ничего.
— Но ведь ты с ним разговаривал, не так ли?
— Просто убивал время.
— Но все же ты должен о нем что-то знать.
— Нет. Я видел его много раз в бильярдной в нижнем городе. Я ходил туда два-три раза в неделю, и почти всегда он был там. Обычно он играл за соседним столом. Он играл с таким мрачным типом, который звал его Косси. Вот и все, что я знаю.
— Когда Косси там показывается?
— По-разному. Иногда он приходит туда рано, иногда довольно поздно. Самое лучшее время около девяти часов. — Мичел расплылся в улыбке. — Не вздумайте играть с ним на деньги, мистер. Он вас разделает.
— Спасибо за информацию и за совет.
У него совершенно не было желания играть в бильярд с кем бы то ни было. Единственным его желанием было увидеть цель, а уж дальше он будет действовать по обстановке.
В бильярдной было около тридцати столов, примерно за двадцатью играли. Брансон бродил среди табачного дыма и разглядывал игроков и зрителей, которые так были поглощены игрой, что не обращали на него никакого внимания. Никого из знакомых он там не нашел.
Он подошел к маленькой конторке в углу и заглянул в дверь. За столом сидел лысый мужчина и курил тонкую сигару. У стенки стояло несколько киев с обломанными концами и рядом — раскрытая коробка с зеленым мелом.
— Случайно не знаете здорового парня по имени Косси?
Мужчина поднял голову, показав морщинистое живое лицо. Вынул сигару изо рта и спросил:
— А почему я должен отвечать?
Не обратив внимания на вопрос, Брансон достал бумажник, вынул оттуда банкноту. Мужчина взял банкноту, и она тут же исчезла, как при хорошо отработанном фокусе. Деньги исчезли, но выражение лица от этого не стало более доброжелательным.
— Его зовут Коставик или что-то в этом роде, — сообщил лысый, почти не двигая губами, — живет где-то поблизости. Приходит сюда только последние пять или шесть недель, но довольно часто. По-моему, постоянно переезжает с места на место. Чем зарабатывает на жизнь, не знаю, да и знать не хочу. Вот и все, что я могу о нем сказать.
— А что можно сказать о его приятелях?
— Одного из них зовут Шас, другого Эдди. Есть и третий, но я никогда не слышал его имени. Все они говорят по-английски как-то странно. Если они и горожане, то в их паспортах еще не высохли чернила.
— Очень вам благодарен. — Брансон многозначительно взглянул на собеседника. — Никто вас ни о чем не спрашивал. Ни вопроса.
— Да ничего такого и не было, — ответил лысый, зевнул и опять сунул в рот сигару.
Выйдя на улицу, Брансон перешел дорогу, устроился в подъезде магазина напротив и стал наблюдать за входом в бильярдную. Он получил максимум возможного и должен был пока удовлетвориться этим. Если никто не покажется сегодня, он попробует то же самое завтра, а если надо, то и послезавтра. Очень приятно быть охотником, а не дичью.
Небо уже начало темнеть. На город упали сумерки, магазины закрывались, в том числе и тот, у входа в который прятался Брансон. Правда, света от фонарей и витрин магазинов было достаточно, чтобы разглядеть лица прохожих на обеих сторонах улицы. Единственным неудобством было уличное движение: за силуэтом машины или автобуса вполне можно было незаметно проскочить в бильярдную. Кроме того, Брансон боялся, что какой-нибудь ревностный полицейский выгонит его на улицу. Это должно будет случиться рано или поздно: полицейские не любят бездельников в парадных, особенно у входа в магазин.
Не успела эта мысль прийти ему в голову, как появился полицейский, и как раз на его стороне улицы. Он был всего в ста ярдах и приближался неторопливым свободным шагом. Брансон подумал, что у шпионов не такая уж простая работа, как это кажется на первый взгляд. Он и простоял-то здесь не более десяти минут, а теперь нужно менять позицию. И насколько он мог оценить ситуацию, избежать этого было невозможно, однако выйти и пойти по улице было еще более подозрительным, чем оставаться в парадном.
Важно и медленно полицейский приблизился и проплыл мимо, взглянув на Брансона как на пустое место. Это было очень странно. Все манеры поведения полицейского буквально кричали, что он его видит, но делает вид, что не хочет замечать. Это было совершенно не в духе полиции. Брансон уставился вслед полицейскому, озадаченный и сбитый с толку.
Ровно через час полицейский вернулся и изучил все парадные, за исключением того, в котором прятался Брансон. У этого парадного он улыбнулся и даже поприветствовал Брансона кивком. Затем прошел дальше, заглядывая в парадные и время от времени пробуя замки. Брансон чувствовал себя как человек, которому вручили медаль неизвестно за что.
После этого его внимание снова переключилось на вход в бильярдную. Шесть человек вышло оттуда и четверо вошло. Он видел лица тех, кто выходит, но никак не мог разглядеть входящих. Однако все они были среднего роста и веса, и, очевидно, желанного Коставика среди них не было.
Его терпение было вознаграждено в одиннадцать тридцать. Появились три человека, и неожиданно Брансон узнал в одном из них парня, который поймал его на ступеньках лестницы. Остальные были для него совершенно незнакомы. Брансон не видел, как этот парень вошел в бильярдную, очевидно, это был один из тех, кто при входе показал ему только спину, а мысли Брансона в этот момент были заняты лишь Коставиком. Теперь его внимание переключилось на эту троицу. Насколько он мог судить, одна ниточка другой стоила.
Беспечно разговаривая, троица пошла вдоль улицы, преследуемая Брансоном, который шел за ними по другой стороне. А за ними из темноты вышли еще два человека и последовали за Брансоном, каждый по своей стороне улицы. А еще дальше, на углу, полицейский подал знак, и машина с четырьмя мужчинами медленно развернулась и поехала в том же направлении.
Эта процессия растянулась на полмили. Наконец дошли до места, где от главной улицы отходили несколько боковых улочек, остановились, несколько минут поговорили к разошлись в трех направлениях. Без колебания Брансон последовал за тем парнем, которого узнал.