Идущие за Брансоном двое преследователей разделились и последовали за теми двумя, которых Брансон проигнорировал. Машина остановилась, из нее вылез мужчина который последовал за Брансоном, а машина продолжала свой путь за ним на почтительном расстоянии.
Перейдя пустынную площадь, очевидно ничего не подозревающий лидер цепочки подошел к телефонной будке на углу, вошел в нее и начал набирать номер. Брансон остановился в тени стены и прислонился к холодному кирпичу. Его преследователь сделал вид, что кого-то поджидает, а замыкающая шествие машина остановилась у тротуара.
Человек в будке дождался, когда телефон соединится, и сказал:
— Косси, я на Десятой улице. За мной следят. А? Да разрази меня гром! Этот парень настолько зеленый, что над ним как будто мигает сигнальный огонь, как над полицейской машиной, и вовсю завывает сирена. Что? Хорошо. Я приведу его к Семми.
Выйдя из будки, он даже не взглянул в ту сторону, где в тени прятался Брансон, а по-деловому зашагал по улице. Брансон дал ему немного удалиться и последовал за ним. То же самое сделала машина.
Через полминуты преследующая машина подъехала к телефонной будке и остановилась. Из машины вышел человек, быстро набрал номер, о чем-то торопливо переговорил. Затем он позвонил еще раз и вернулся к машине.
— Этот парень хорош, если, конечно, не даст выпустить себе мозги до того, как все это кончится, — сказал он, обращаясь к водителю.
— Что сообщили на связи?
— Они уже знают, кому он звонил.
Машина тронулась. Ведущий цепочки был уже невидим, но это ничего не значило: человек, который шел за Брансоном, указывал им путь.
Когда машина проехала еще несколько улочек и свернула на аллею, человек, преследующий Брансона, вышел из тени и поднял руку. Он что-то прошептал сидящим в машине и указал на большое здание из серого камня, которое стояло впереди на правой стороне улицы. Когда он отошел от машины, шофер наклонился, сунул руку под приборную доску, достал оттуда микрофон, включил и что-то передал в эфир. Неподалеку от них еще две машины, полные пассажиров, тронулись с места и направились к той же аллее.
Так и не оборачиваясь, человек, который вел за собой Брансона, резко свернул, взбежал на крыльцо и вошел в здание из серого камня. Его фигура растворилась в темноте парадного, но дверь оставалась открытой.
Все еще прижимаясь к стене на противоположной стороне, Брансон осторожно шел вперед, миновал серое здание, остановился на ближайшем углу, оценил ситуацию. У него было два варианта: либо зайти в дом, либо оставаться на улице. Во втором случае ему надо было приготовиться проторчать там до того времени, пока этот парень не выведет его на других участников. Ему обязательно нужна была связь между ними, так как без нее все его догадки и предположения при официальном расследовании оставались только догадками и предположениями и все дело выглядело просто фантастично.
Установить наблюдение за каким-то домом было работой, больше подходящей для полиции или частного детективного агентства. У него в кармане было два адреса детективных агентств, но в данных обстоятельствах от этого было мало проку: детективы не будут знать, за кем наблюдать. Брансон мог дать словесное описание подозреваемых, но после неудачи с транспортными компаниями он не очень-то доверял словесным портретам. Только он, Брансон, мог узнать в лицо этих людей. Таким образом, только он мог довести это дело до конца.
Для того чтобы околачиваться здесь всю ночь, надо было иметь большой запас терпения; у него было достаточно терпения для решения научных задач, но терпения для осуществления возмездия явно не хватало. Кроме того, сегодня вечером Брансон обнаружил определенную связь между подозреваемыми: он следил за бильярдной в надежде выследить одного человека, а выследил другого, значит, по крайней мере двое из подозреваемых часто бывают в одном и том же месте.
Но здесь, в этом каменном убежище, может скрываться и третий член банды. А то и вообще пять или шесть, собрались вместе, замышляют новые преступления да хихикают, сидя за пивом, потому что где-то лучшие люди прячутся от воображаемых трупов.
В нем поднялся гнев. Брансон понял, что сейчас войдет туда и испытает судьбу. В первый раз за всю свою жизнь он пожалел, что у него нет оружия. Но, вообще-то, оружие не было так уж необходимо. Если гостиничные воришки умудряются проникать в комнаты и обшаривать у спящих людей карманы, то уж он наверняка сможет проскользнуть в это логово, узнать что-нибудь полезное и уйти целым и невредимым.
Он тихонько проберется в здание и узнает имена хозяев квартир, которые наверняка написаны на табличках, висящих перед дверьми. И если одно из имен будет Коставик, то этого вполне достаточно, чтобы выскочить и позвонить в полицию. После того, что он скажет, их не нужно будет приглашать дважды ворваться в квартиру и арестовать всех находящихся там. Вот тогда можно будет вернуться и начать драку.
Брансон подошел к серому зданию, поднялся на крыльцо, вошел в дверь и оказался в длинном коридоре, слабо освещенном одной-единственной лампочкой. Коридор заканчивался узкой лестницей с выщербленными перилами и тесным лифтом сбоку. В коридор выходили двери четырех квартир. На первом этаже было так тихо, как будто ни за одной дверью не было обитателей, а вот сверху доносились приглушенные звуки радио: передавали марш Радецкого. Брансон огляделся — вокруг была грязь, стены с облупившейся краской.
Как можно тише он переходил от двери к двери и читал имена хозяев квартир. В слабом свете лампочки ему приходилось почти водить носом по табличкам. Он с трудом нашел карточку, которая была прикреплена к одной из последних дверей, и успел только прочитать: «Самуэль…», как дверь резко открылась и одновременно Брансон получил сильный удар в затылок.
Все произошло настолько неожиданно, что Брансон потерял равновесие, влетел в квартиру и, не успев опомниться, зарылся носом в ковер. За его спиной захлопнулась дверь.
Инстинктивно Брансон покатился по ковру, наткнулся на чьи-то ноги, обхватил их и резко дернул на себя. Человек с грохотом рухнул на пол. Им оказался Косси. Узнав своего врага, Брансон вцепился в него мертвой хваткой. Над ними склонился кто-то третий, пытаясь прийти на помощь Косси, но тут же получил мощный удар сапогом по коленной чашечке, заорал и выронил нож, который отлетел в дальний угол комнаты.
Еще неделю назад Брансон ни за что бы не поверил, что сможет испытывать садистское удовольствие от того, что будет кого-то душить. Но сейчас он чуть ли не с наслаждением сжимал толнгую шею Косси, прекрасно понимая, что, стоит ему ослабить хватку, Косси, который был гораздо сильнее, разорвет его на куски. Эта смесь гнева и страха придала ему такую силу, о существовании которой он и не подозревал.
Огромными волосатыми ручищами Косси попытался оторвать руки Брансона от своей шеи, но Брансон вцепился так крепко, что его противнику удалось только чуть оторвать голову от пола. Они отчаянно катались по полу, и постепенно Косси все больше багровел, дыхание становилось тяжелым и хриплым.
Второй противник Брансона попытался схватить его за волосы, но стрижка была слишком короткой, и пальцы соскользнули. Тогда он ухватил Брансона за плечи, стараясь оторвать его от полу придушенного Косси, но тут же получил еще один удар по ноге, взвыл и разжал руки.
На крики и шум борьбы открылась дверь в соседнюю комнату и послышались шаги нескольких человек. Брансон не стал смотреть, кто идет на помощь его противнику, но вот сильные руки схватили его, оторвали от жертвы, поставили на ноги, и кто-то нанес ему такой удар в лицо, что у Брансона закружилась голова и он начал падать на, спину.
Как сквозь вату он слышал чьи-то голоса, шарканье ног, ругань. С трудом поднявшись, Брансон попытался рассмотреть, что происходит, но тут же новый удар в ухо чуть не отправил его в нокаут. Сквозь красный туман он увидел несколько лиц, в одном из которых узнал псевдошофера. Брансон умудрился вывернуться из державших его рук и изо всех сил ударил по этому ненавистному лицу, почувствовав, как хрустнули костяшки пальцев. Тут же перед его глазами вспыхнули разноцветные искры, и он опять рухнул на пол. Кто-то подскочил к нему и так пнул ногой в бок, что у него перехватило дыхание.
В голове мелькнула неясная мысль, какой ошибкой было то, что он вошел в дом, никого не предупредив. Но больше уж делать ошибки он, пожалуй, не сможет. Инстинктивно Брансон понимал, что следующий пинок переломает ему ребра. Он лежал на спине, ловил ртом воздух и почти терял сознание в ожидании новой боли и неизбежного конца.
Послышалось несколько тяжелых ударов, потом раздался треск ломающейся двери. В комнату ворвалась струя свежего ночного воздуха, и хриплый твердый голос прокричал:
— Стоять!
Настала полная тишина. Пинок, который должен был сломать его ребра, так и не последовал. С большим усилием Брансон приподнялся, держась за живот. Левый глаз у него совершенно заплыл, а правый как сквозь кровавый туман различил темные зыбкие фигуры. Он был неправ. Его противников было не шесть, а восемь. Они стояли все вместе, лицом к нему, но их глаза были прикованы к входной двери. Вся эта группа напоминала восковые фигуры в музее. Брансон почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под мышки. С помощью этих рук он медленно встал на ноги, повернулся и увидел четырех мужчин в гражданском и одного в форме полицейского, все они держали пистолеты. Один из них был Рирдон.
Не придумав ничего более подходящего для данной ситуации, Брансон сказал: «Привет» — и, тут же осознав всю нелепость своего поведения, улыбнулся одной половиной лица: другая отказалась ему подчиниться.
Но Рирдон, казалось, не увидел в этом ничего веселого. С полной серьезностью в голосе он спросил:
— С вами все в порядке?
— Нет. Я чувствую себя как подогретый покойник.
— Хотите в больницу?
— Нет, спасибо, я сейчас отойду. Все будет в порядке.
— Ну вы и задали нам работенку, — сказал Рирдон без обиняков. — Сначала отказались с нами сотрудничать и даже просто помочь в чем-либо, а потом решили сделать все самостоятельно.
— Похоже, что я это все-таки сделал, правда, с вашей помощью.
— Ваше счастье, что мы подоспели вовремя. — Он сделал полицейскому жест в направлении молча стоящей восьмерки. — Этих в фургон. Выводить по одному.
По одному, с мрачными лицами восьмерка вышла из комнаты. Ни один из них даже не повернул головы, когда выходил. Косси все еще массировал свое горло.
Рирдон цепким взглядом осмотрел всю комнату и распорядился:
— Ну-ка, ребятки, уделите квартирке должное внимание и не забудьте осмотреть все остальное в доме. Если какой-нибудь вшивый адвокат вздумает говорить об ордере на обыск, запишите его в подозреваемые и отвезите в участок. Осмотрите все, если надо, то и стены разберите. Если что-нибудь найдете, звоните прямо в управление. — Потом он повернулся к Брансону: — Ну, Шерлок Холмс, пойдем.
Брансон последовал за ним, чувствуя боль во всем теле и легкое головокружение. Он почти упал на заднее сиденье машины, провел рукой по лицу и чуть не вскрикнул от боли. Лицо горело, один глаз заплыл, ухо распухло, губы были разбиты. Живот как будто скрутило жгутом, и продолжало подташнивать.
Сев на переднее сиденье, Рирдон сказал несколько слов шоферу, переговорил о чем-то по рации, и они тронулись. К этому времени вокруг серого здания стояло уже три машины и небольшая толпа любопытных, некоторые из них были даже в пижамах. Машина, в которой находились Рирдон и Брансон, помчалась по пустынным улицам. Рирдон, положив руку на спинку сиденья, повернулся к своему пассажиру:
— Если мне надо будет узнать точку разрыва металла при высокой температуре, я приду к вам, но если вам надо узнать, кто подсматривает в вашу замочную скважину, то надо обратиться ко мне.
Брансон ничего на это не ответил.
— У меня нет сомнений, что вы очень компетентны как ученый, — продолжал Рирдон, — а как жулик вы — салага. А уж если говорить о вас как о детективе, то вообще пустое место.
— Спасибо, — мрачно ответил Брансон.
— Когда вы выскочили тогда из поезда, то могли насмерть разбиться. Глупейший поступок. И я вообще не вижу в этом рационального зерна. Это совершенно не стоило вашей шеи.
— Нет?
— Нет. С этого момента мы искали вас, расширяя круг поисков. Мы знали, что некоторые направления были более вероятны из-за лучших транспортных возможностей. — Он немного помолчал и, ухватившись за ручку, которая висела над дверью, подождал, пока машина сделает резкий поворот. — Шефу полицейского участка в Хенбери Паскоу было сказано, чтобы он докладывал о любом странном запросе, который может получить относительно Бельстона, и чтобы он сделал это без промедления. Таким образом, когда он сообщил, что ему звонили по междугороднему и спрашивали насчет какого-то убийства в Бельстоне, и когда сказал, откуда звонили, мы сразу поняли, что звонили вы. Место, откуда вы звонили, находится как раз в том районе, где мы и рассчитывали вас найти.
— Вы сумели связать это, да?
— Конечно! Никто, кроме вас, не мог позвонить именно из этого места и задать совершенно идиотский вопрос о каких-то мифических костях, найденных под деревом. С этого момента мы начали видеть проблески света: вы сами начали рассказывать нам намеками то, что отказались рассказать с глазу на глаз, а именно что на вашей совести, точнее, на вашем сознании висит убийство.
Брансон сделал вид, что очень занят своим синяком, и ничего не ответил.
— Все стало проясняться, — продолжал Рирдон. — Но такого преступления никогда не было. Шеф Паскоу клялся в этом всеми святыми. Это же он сказал и вам. Теперь можно было предвидеть ваши дальнейшие шаги: или это привело вас в ярость, или же вы пришли в неописуемый восторг от ваших открытий, вернулись к семье и обо всем забыли. На если вы были в бешенстве, то должны были приехать сюда, для того чтобы вытряхнуть кого-то из его штанов. Мы не могли ничего сделать, потому что не имели ни единого шанса найти виновных без вашей помощи. У вас такой шанс был. Мало того, вы могли нас привести к ним. Мы следили за приезжающими машинами, автобусами и поездами. Засечь вас на станции было очень просто, и так же просто было продолжать слежку за вами.
— Я не сидел никого, кто бы меня преследовал, — заметил Брансон и облизнул губы, которые на ощупь напоминали резину и с каждой минутой становились все толще.
— Мы и рассчитывали, что вы этого не заметите. Мы не собирались делать это спустя рукава, — усмехнулся Рирдон. — Домой вы не пошли. Вы начали носиться по городу, жаждая крови. Это нас устраивало больше всего. Вы получили ниточку от официанта в буфете, потом от парикмахера и, наконец, от механика в гараже. А когда вы спрятались у входа в бильярдную, мы решили, что настал момент, когда вы укажете нам кого-нибудь стоящего. Так и оказалось.
— Но пара из них исчезла, — заметил Брансон. — Я не мог следить сразу за тремя.
— Зато мы могли, и, как только они пришли туда, куда шли, мы их тут же взяли.
Машина подъехала к большому официального вида зданию, в котором был освещен только второй этаж. Рирдон вышел из машины, Брансон последовал его примеру. Они вошли в здание, проигнорировали лифт и, поднявшись по лестнице, зашагали по ярко освещенному коридору. Весь этаж имел такой вид, как будто там работают двадцать четыре часа семь дней в неделю.
Остановившись у двери, на которой была только табличка с номером, Рирдон нажал на ручку. Войдя в кабинет, Брансон сел на стул и стал оглядываться, хорошо видя одним глазом и наполовину вторым.
— Не больно-то это мне напоминает полицейский участок, — заметил он.
— А это и не полицейский участок. Полиция является сюда только по вызову. Наше дело шпионаж, саботаж и прочие преступления против конституции, — ответил Рирдон, усаживаясь за письменный стол, потом включил переговорное устройство и сказал в микрофон: — Пригласите ко мне Касасолу.
Через минуту в кабинет вошел довольно молодой смуглый мужчина. У него был вид доктора, которому некогда терять время.
Рирдон кивнул в сторону Брансона и сказал:
— Нашего друга изрядно помяли. Постарайтесь придать ему сходство с человеческим существом.
Касасола кивнул Брансону и повел его в медпункт. Там он сразу принялся за работу: помазал чем-то радужный синяк под глазом Брансона, заклеил разбитую губу, смазал распухшие щеки и ухо прохладной жидкостью. Он, действовал быстро и молча, очевидно привыкнув к такой работе в любое время дня и ночи. Через десять минут Брансон вернулся в кабинет Рирдона. Тот бросил на Брансона оценивающий взгляд и улыбнулся.
— Вы все равно выглядите как после драки с кошками. — Он показал на стенные часы. — Еще не очень поздно, всего без десяти два, но похоже, что нам придется прободрствовать всю ночь.
— Почему? Еще что-нибудь случилось?
— Да. Те двое привели нас еще по двум адресам. В одном месте не обошлось без перепалки. Был ранен полицейский, прострелили руку. Взяли еще четырех человек. Но я надеюсь услышать и о других точках этой сети.
Он бросил испепеляющий взгляд на телефон, и тот, как будто поняв значение взгляда, тут же зазвонил. Рирдон схватил трубку.
— Кто? Мак-Крекен? Да? Еще троих? Что? Уйма аппаратуры? Не вздумайте разбирать ее. Я сейчас же выезжаю с компетентными специалистами. А этих троих пошлите сюда и поставьте охрану у дома! — Он взял адрес, повесил трубку, сунул листок бумаги в карман и встал. — Я думаю, это конец охоты. Вам, наверное, лучше съездить со мной.
— Согласен, — ответил Брансон. — Может, попадется еще кто-нибудь, кому я с удовольствием заеду по физиономии.
— Ничего подобного вам делать не придется, — заверил его Рирдон. — Я беру вас с собой в надежде, что вы сможете что-нибудь сказать нам об этой аппаратуре. Мы хотим разобраться, что это такое, как работает и что с ее помощью делают.
— Сомневаюсь, что от меня будет толк. Я же ничего не знаю.
— Да вы должны знать. Может быть, когда увидите, то проснетесь и вспомните.
По дороге они заглянули еще в один кабинет и захватили с собой двух мужчин по имени Сандерс и Байт. Первый был средних лет, несколько полный и очень важный; второй пожилой, задумчивый и близорукий. У обоих был вид людей, уверенных в себе, у которых никогда не было крупных неприятностей.
Все четверо сели в машину, и машина отвезла их на другой конец города к какому-то складу и конторе, находящимся на одной из темных боковых улочек. Когда они подошли к двери, им открыл человек с тяжелой челюстью и мощной мускулатурой.
— Мак забрал тех людей, которых мы здесь нашли, — доложил он Рирдону, когда они вошли внутрь, и показал пальцем на дверь в конце коридора. — Двое спали вон там, дрыхли без задних ног. Третьим был тот, который нас сюда и привел. Они очень возмутились нашими действиями, и пришлось вправить им мозги.
— Кто-нибудь показывался здесь с тех пор?
— Ни души.
— Но может явиться еще до утра. Я бы выставил еще пару людей на улице. — Рирдон внимательно осмотрелся. — А где те машины, о которых докладывал Мак?
На складе Рирдон открыл дверь и вошел в помещение склада. Остальные последовали за ним. Грязные и оборванные рекламы говорили, что раньше здесь хранились игрушки. Теперь комната была разделена ширмами на четыре части; одна часть представляла собой спальню на троих, другая — кухню, третья — туалет и четвертая была занята аппаратурой, о которой говорил Мак-Крекен.
Стоя в ряд, они рассматривали хитроумную аппаратуру. Устройство было закрыто панелями, которые можно было легко снять и добраться до внутренностей. Оно было шести футов в высоту, шести футов в длину и фута три в ширину. Весило все это не меньше двух тонн. Сзади к устройству был прикреплен электромотор, а на передней панели была вмонтирована линза. Линза была направлена на черный вельветовый занавес, висящий на стене.
Рирдон сказал Байту и Сандерсу:
— Ну, начинайте работать и посмотрите, что вы здесь сумеете обнаружить. Я не ограничиваю вас во времени, но чем быстрее вы разберетесь, тем лучше. Если понадоблюсь, я буду в коридоре.
Сделав знак Брансону, он вышел. В коридоре в полутьме сидели охранники, наблюдавшие за входной дверью.
Один из охранников проворчал:
— Больше сюда не сунется ни одна крыса: нас выдаст машина у дверей.
— Знаю, — сказал Рирдон, садясь за обшарпанный стол и водрузив на него ноги. — Возьми машину и съезди за теми двумя, которых вы отправили сопровождать арестованных. Оставь машину где-нибудь за пару улиц отсюда, при ней одного человека. А ты с остальными возвращайся. Нас будет шестеро. Этого, я думаю, вполне достаточно.
— Все понял. — Охранник открыл дверь, выглянул наружу и вышел.
Они услышали, как от дома отъехала машина.
— Достаточно для чего? — спросил Брансон.
— Пока мы полностью не кончим с этой бандой, то не будем знать, сколько их всего — двадцать или двести. Может быть, мы уже взяли всех, но кто знает? Некоторые могли остаться на свободе, поднять тревогу, обнаружив, что кое-кого арестовали, и прийти сюда, чтобы уничтожить это устройство. А может, они разбегутся по машинам и самолетам. Неизвестно, что они будут делать, но нельзя исключать вероятность, что они могут прийти сюда.
— Думаю, это правильно.
Рирдон наклонился к нему и пристально взглянул в глаза:
— Вы помните эту нору?
— Нет.
— Ну а аппаратуру узнаете?
— Нет.
— Вы вполне уверены, что никогда не видели ее?
— Нет, я не могу припомнить такого. — Разочарование Рирдона было настолько очевидно, что Брансон опять начал копаться в глубинах своей памяти. — У меня такое чувство, что она должна быть мне знакома, но вспомнить не могу.
— Эх!
Они замолчали. Ни одна лампочка не горела, чтобы не спугнуть возможных посетителей, но свет от уличных фонарей проникал внутрь и позволял видеть происходящее. Так они просидели часа три. За это время еще двое охранников присоединились к ним. В пять часов кто-то дернул дверь и попробовал замок. Один охранник широко распахнул дверь, держа пистолет наготове, остальные тоже вскочили на ноги. Но это был всего лишь дежурный полицейский.
Еще через двадцать минут из задней комнаты появился Вайт. В руке у него была блестящая длинная скрученная лента. Лицо усталое, очки съехали на кончик носа.
— Эту штуку использовали не для собак, — объяснил он. — Это стробоскопический ужас. Парень, который это придумал, сделал бы миру одолжение, если бы разрешил ампутировать себе голову.
— Что это? — спросил Рирдон.
— Минуточку, — сказал Вайт и посмотрел на дверь в заднюю комнату.
Появился Сандерс, он сел на край стола, вытер свое пухлое лицо платком и поднял глаза на Рирдона. Он был пунцовым, по лбу струился пот.
— Будучи предупрежденным и не напичканным наркотиками, я выжил. Другие вряд ли, — сказал он и опять вытер лицо платком. — В той комнате пыток я только что убил парня. Я его разделал быстро и по всем правилам и сделал это с большим вкусом. Я прижал его к кровати и вскрыл ему горло от уха до уха.
— Правильно, — подтвердил Вайт. — Это было обдуманное и хладнокровное убийство, убийство, выходящее из ряда вон по своей жестокости и кровожадности. Одно только подкачало.
— Что? — спросил Рирдон, уставившись на Байта непонимающим взглядом.
— То, что это убийство только что совершил я. Вот так — прямо от уха до уха.
Ошеломленный такой конкуренцией, Рирдон спросил:
— То же место? Та же техника? Те же мотивы? Та же жертва?
— Конечно! — ответил Вайт. — Та же лента, — он помахал блестящей лентой. — Это сцена убийства, — он бросил ленту на стол. — Посмотри сам. Вся эта штука — специальный кинопроектор. Он показывает стробоскопические кадры в естественных красках. Картина проецируется на экран, сделанный из тысячи маленьких пирамид из специальной пластмассы, и пространственный эффект получается без поляроидных очков.
— Ничего нового, — возразил Рирдон. — Это делали и раньше.
— Кое-что новое есть, — заметил Вайт, — фильм снят так, что камера все время смотрит на происходящее с точки зрения того, кто все это совершает.
— И это делалось раньше, — опять заметил Рирдон.
— А что не делалось раньше, так это вырезки на ленте. Пленка нестандартного размера, и она идет со скоростью триста тридцать кадров в минуту. Каждый пятый кадр дает резкую вспышку. Это создает стробоскопический эффект с частотой одиннадцать вспышек в секунду, что совпадает с пульсацией зрительного нерва. Понимаешь, что это значит?
— Нет, продолжай.
— Это эффект вращающегося зеркала. Это вводит зрителя в состояние гипноза.
— Черт, — сказал Рирдон, взял ленту и попробовал рассмотреть ее в свете уличного фонаря.
— Даже если предположить, что зрителя не напичкали наркотиками, а мы уверены в обратном, — продолжал Вайт, — зритель смотрит фильм, хорошо зная, что это фильм. Но вскоре он входит в состояние гипноза и отождествляет себя с фальшивой памятью. Мозг не может совместить это с местом и временем в памяти. Но в памяти есть пустые места, когда происходили события, не стоящие запоминания. Эта аппаратура создает преступления: преступников, место, обстоятельства, мотивы и примерный период прошлого. И мозг заносит это в память, туда, где ничего не было.
Перейдя пустынную площадь, очевидно ничего не подозревающий лидер цепочки подошел к телефонной будке на углу, вошел в нее и начал набирать номер. Брансон остановился в тени стены и прислонился к холодному кирпичу. Его преследователь сделал вид, что кого-то поджидает, а замыкающая шествие машина остановилась у тротуара.
Человек в будке дождался, когда телефон соединится, и сказал:
— Косси, я на Десятой улице. За мной следят. А? Да разрази меня гром! Этот парень настолько зеленый, что над ним как будто мигает сигнальный огонь, как над полицейской машиной, и вовсю завывает сирена. Что? Хорошо. Я приведу его к Семми.
Выйдя из будки, он даже не взглянул в ту сторону, где в тени прятался Брансон, а по-деловому зашагал по улице. Брансон дал ему немного удалиться и последовал за ним. То же самое сделала машина.
Через полминуты преследующая машина подъехала к телефонной будке и остановилась. Из машины вышел человек, быстро набрал номер, о чем-то торопливо переговорил. Затем он позвонил еще раз и вернулся к машине.
— Этот парень хорош, если, конечно, не даст выпустить себе мозги до того, как все это кончится, — сказал он, обращаясь к водителю.
— Что сообщили на связи?
— Они уже знают, кому он звонил.
Машина тронулась. Ведущий цепочки был уже невидим, но это ничего не значило: человек, который шел за Брансоном, указывал им путь.
Когда машина проехала еще несколько улочек и свернула на аллею, человек, преследующий Брансона, вышел из тени и поднял руку. Он что-то прошептал сидящим в машине и указал на большое здание из серого камня, которое стояло впереди на правой стороне улицы. Когда он отошел от машины, шофер наклонился, сунул руку под приборную доску, достал оттуда микрофон, включил и что-то передал в эфир. Неподалеку от них еще две машины, полные пассажиров, тронулись с места и направились к той же аллее.
Так и не оборачиваясь, человек, который вел за собой Брансона, резко свернул, взбежал на крыльцо и вошел в здание из серого камня. Его фигура растворилась в темноте парадного, но дверь оставалась открытой.
Все еще прижимаясь к стене на противоположной стороне, Брансон осторожно шел вперед, миновал серое здание, остановился на ближайшем углу, оценил ситуацию. У него было два варианта: либо зайти в дом, либо оставаться на улице. Во втором случае ему надо было приготовиться проторчать там до того времени, пока этот парень не выведет его на других участников. Ему обязательно нужна была связь между ними, так как без нее все его догадки и предположения при официальном расследовании оставались только догадками и предположениями и все дело выглядело просто фантастично.
Установить наблюдение за каким-то домом было работой, больше подходящей для полиции или частного детективного агентства. У него в кармане было два адреса детективных агентств, но в данных обстоятельствах от этого было мало проку: детективы не будут знать, за кем наблюдать. Брансон мог дать словесное описание подозреваемых, но после неудачи с транспортными компаниями он не очень-то доверял словесным портретам. Только он, Брансон, мог узнать в лицо этих людей. Таким образом, только он мог довести это дело до конца.
Для того чтобы околачиваться здесь всю ночь, надо было иметь большой запас терпения; у него было достаточно терпения для решения научных задач, но терпения для осуществления возмездия явно не хватало. Кроме того, сегодня вечером Брансон обнаружил определенную связь между подозреваемыми: он следил за бильярдной в надежде выследить одного человека, а выследил другого, значит, по крайней мере двое из подозреваемых часто бывают в одном и том же месте.
Но здесь, в этом каменном убежище, может скрываться и третий член банды. А то и вообще пять или шесть, собрались вместе, замышляют новые преступления да хихикают, сидя за пивом, потому что где-то лучшие люди прячутся от воображаемых трупов.
В нем поднялся гнев. Брансон понял, что сейчас войдет туда и испытает судьбу. В первый раз за всю свою жизнь он пожалел, что у него нет оружия. Но, вообще-то, оружие не было так уж необходимо. Если гостиничные воришки умудряются проникать в комнаты и обшаривать у спящих людей карманы, то уж он наверняка сможет проскользнуть в это логово, узнать что-нибудь полезное и уйти целым и невредимым.
Он тихонько проберется в здание и узнает имена хозяев квартир, которые наверняка написаны на табличках, висящих перед дверьми. И если одно из имен будет Коставик, то этого вполне достаточно, чтобы выскочить и позвонить в полицию. После того, что он скажет, их не нужно будет приглашать дважды ворваться в квартиру и арестовать всех находящихся там. Вот тогда можно будет вернуться и начать драку.
Брансон подошел к серому зданию, поднялся на крыльцо, вошел в дверь и оказался в длинном коридоре, слабо освещенном одной-единственной лампочкой. Коридор заканчивался узкой лестницей с выщербленными перилами и тесным лифтом сбоку. В коридор выходили двери четырех квартир. На первом этаже было так тихо, как будто ни за одной дверью не было обитателей, а вот сверху доносились приглушенные звуки радио: передавали марш Радецкого. Брансон огляделся — вокруг была грязь, стены с облупившейся краской.
Как можно тише он переходил от двери к двери и читал имена хозяев квартир. В слабом свете лампочки ему приходилось почти водить носом по табличкам. Он с трудом нашел карточку, которая была прикреплена к одной из последних дверей, и успел только прочитать: «Самуэль…», как дверь резко открылась и одновременно Брансон получил сильный удар в затылок.
Все произошло настолько неожиданно, что Брансон потерял равновесие, влетел в квартиру и, не успев опомниться, зарылся носом в ковер. За его спиной захлопнулась дверь.
Инстинктивно Брансон покатился по ковру, наткнулся на чьи-то ноги, обхватил их и резко дернул на себя. Человек с грохотом рухнул на пол. Им оказался Косси. Узнав своего врага, Брансон вцепился в него мертвой хваткой. Над ними склонился кто-то третий, пытаясь прийти на помощь Косси, но тут же получил мощный удар сапогом по коленной чашечке, заорал и выронил нож, который отлетел в дальний угол комнаты.
Еще неделю назад Брансон ни за что бы не поверил, что сможет испытывать садистское удовольствие от того, что будет кого-то душить. Но сейчас он чуть ли не с наслаждением сжимал толнгую шею Косси, прекрасно понимая, что, стоит ему ослабить хватку, Косси, который был гораздо сильнее, разорвет его на куски. Эта смесь гнева и страха придала ему такую силу, о существовании которой он и не подозревал.
Огромными волосатыми ручищами Косси попытался оторвать руки Брансона от своей шеи, но Брансон вцепился так крепко, что его противнику удалось только чуть оторвать голову от пола. Они отчаянно катались по полу, и постепенно Косси все больше багровел, дыхание становилось тяжелым и хриплым.
Второй противник Брансона попытался схватить его за волосы, но стрижка была слишком короткой, и пальцы соскользнули. Тогда он ухватил Брансона за плечи, стараясь оторвать его от полу придушенного Косси, но тут же получил еще один удар по ноге, взвыл и разжал руки.
На крики и шум борьбы открылась дверь в соседнюю комнату и послышались шаги нескольких человек. Брансон не стал смотреть, кто идет на помощь его противнику, но вот сильные руки схватили его, оторвали от жертвы, поставили на ноги, и кто-то нанес ему такой удар в лицо, что у Брансона закружилась голова и он начал падать на, спину.
Как сквозь вату он слышал чьи-то голоса, шарканье ног, ругань. С трудом поднявшись, Брансон попытался рассмотреть, что происходит, но тут же новый удар в ухо чуть не отправил его в нокаут. Сквозь красный туман он увидел несколько лиц, в одном из которых узнал псевдошофера. Брансон умудрился вывернуться из державших его рук и изо всех сил ударил по этому ненавистному лицу, почувствовав, как хрустнули костяшки пальцев. Тут же перед его глазами вспыхнули разноцветные искры, и он опять рухнул на пол. Кто-то подскочил к нему и так пнул ногой в бок, что у него перехватило дыхание.
В голове мелькнула неясная мысль, какой ошибкой было то, что он вошел в дом, никого не предупредив. Но больше уж делать ошибки он, пожалуй, не сможет. Инстинктивно Брансон понимал, что следующий пинок переломает ему ребра. Он лежал на спине, ловил ртом воздух и почти терял сознание в ожидании новой боли и неизбежного конца.
Послышалось несколько тяжелых ударов, потом раздался треск ломающейся двери. В комнату ворвалась струя свежего ночного воздуха, и хриплый твердый голос прокричал:
— Стоять!
Настала полная тишина. Пинок, который должен был сломать его ребра, так и не последовал. С большим усилием Брансон приподнялся, держась за живот. Левый глаз у него совершенно заплыл, а правый как сквозь кровавый туман различил темные зыбкие фигуры. Он был неправ. Его противников было не шесть, а восемь. Они стояли все вместе, лицом к нему, но их глаза были прикованы к входной двери. Вся эта группа напоминала восковые фигуры в музее. Брансон почувствовал, как чьи-то руки подхватили его под мышки. С помощью этих рук он медленно встал на ноги, повернулся и увидел четырех мужчин в гражданском и одного в форме полицейского, все они держали пистолеты. Один из них был Рирдон.
Не придумав ничего более подходящего для данной ситуации, Брансон сказал: «Привет» — и, тут же осознав всю нелепость своего поведения, улыбнулся одной половиной лица: другая отказалась ему подчиниться.
Но Рирдон, казалось, не увидел в этом ничего веселого. С полной серьезностью в голосе он спросил:
— С вами все в порядке?
— Нет. Я чувствую себя как подогретый покойник.
— Хотите в больницу?
— Нет, спасибо, я сейчас отойду. Все будет в порядке.
— Ну вы и задали нам работенку, — сказал Рирдон без обиняков. — Сначала отказались с нами сотрудничать и даже просто помочь в чем-либо, а потом решили сделать все самостоятельно.
— Похоже, что я это все-таки сделал, правда, с вашей помощью.
— Ваше счастье, что мы подоспели вовремя. — Он сделал полицейскому жест в направлении молча стоящей восьмерки. — Этих в фургон. Выводить по одному.
По одному, с мрачными лицами восьмерка вышла из комнаты. Ни один из них даже не повернул головы, когда выходил. Косси все еще массировал свое горло.
Рирдон цепким взглядом осмотрел всю комнату и распорядился:
— Ну-ка, ребятки, уделите квартирке должное внимание и не забудьте осмотреть все остальное в доме. Если какой-нибудь вшивый адвокат вздумает говорить об ордере на обыск, запишите его в подозреваемые и отвезите в участок. Осмотрите все, если надо, то и стены разберите. Если что-нибудь найдете, звоните прямо в управление. — Потом он повернулся к Брансону: — Ну, Шерлок Холмс, пойдем.
Брансон последовал за ним, чувствуя боль во всем теле и легкое головокружение. Он почти упал на заднее сиденье машины, провел рукой по лицу и чуть не вскрикнул от боли. Лицо горело, один глаз заплыл, ухо распухло, губы были разбиты. Живот как будто скрутило жгутом, и продолжало подташнивать.
Сев на переднее сиденье, Рирдон сказал несколько слов шоферу, переговорил о чем-то по рации, и они тронулись. К этому времени вокруг серого здания стояло уже три машины и небольшая толпа любопытных, некоторые из них были даже в пижамах. Машина, в которой находились Рирдон и Брансон, помчалась по пустынным улицам. Рирдон, положив руку на спинку сиденья, повернулся к своему пассажиру:
— Если мне надо будет узнать точку разрыва металла при высокой температуре, я приду к вам, но если вам надо узнать, кто подсматривает в вашу замочную скважину, то надо обратиться ко мне.
Брансон ничего на это не ответил.
— У меня нет сомнений, что вы очень компетентны как ученый, — продолжал Рирдон, — а как жулик вы — салага. А уж если говорить о вас как о детективе, то вообще пустое место.
— Спасибо, — мрачно ответил Брансон.
— Когда вы выскочили тогда из поезда, то могли насмерть разбиться. Глупейший поступок. И я вообще не вижу в этом рационального зерна. Это совершенно не стоило вашей шеи.
— Нет?
— Нет. С этого момента мы искали вас, расширяя круг поисков. Мы знали, что некоторые направления были более вероятны из-за лучших транспортных возможностей. — Он немного помолчал и, ухватившись за ручку, которая висела над дверью, подождал, пока машина сделает резкий поворот. — Шефу полицейского участка в Хенбери Паскоу было сказано, чтобы он докладывал о любом странном запросе, который может получить относительно Бельстона, и чтобы он сделал это без промедления. Таким образом, когда он сообщил, что ему звонили по междугороднему и спрашивали насчет какого-то убийства в Бельстоне, и когда сказал, откуда звонили, мы сразу поняли, что звонили вы. Место, откуда вы звонили, находится как раз в том районе, где мы и рассчитывали вас найти.
— Вы сумели связать это, да?
— Конечно! Никто, кроме вас, не мог позвонить именно из этого места и задать совершенно идиотский вопрос о каких-то мифических костях, найденных под деревом. С этого момента мы начали видеть проблески света: вы сами начали рассказывать нам намеками то, что отказались рассказать с глазу на глаз, а именно что на вашей совести, точнее, на вашем сознании висит убийство.
Брансон сделал вид, что очень занят своим синяком, и ничего не ответил.
— Все стало проясняться, — продолжал Рирдон. — Но такого преступления никогда не было. Шеф Паскоу клялся в этом всеми святыми. Это же он сказал и вам. Теперь можно было предвидеть ваши дальнейшие шаги: или это привело вас в ярость, или же вы пришли в неописуемый восторг от ваших открытий, вернулись к семье и обо всем забыли. На если вы были в бешенстве, то должны были приехать сюда, для того чтобы вытряхнуть кого-то из его штанов. Мы не могли ничего сделать, потому что не имели ни единого шанса найти виновных без вашей помощи. У вас такой шанс был. Мало того, вы могли нас привести к ним. Мы следили за приезжающими машинами, автобусами и поездами. Засечь вас на станции было очень просто, и так же просто было продолжать слежку за вами.
— Я не сидел никого, кто бы меня преследовал, — заметил Брансон и облизнул губы, которые на ощупь напоминали резину и с каждой минутой становились все толще.
— Мы и рассчитывали, что вы этого не заметите. Мы не собирались делать это спустя рукава, — усмехнулся Рирдон. — Домой вы не пошли. Вы начали носиться по городу, жаждая крови. Это нас устраивало больше всего. Вы получили ниточку от официанта в буфете, потом от парикмахера и, наконец, от механика в гараже. А когда вы спрятались у входа в бильярдную, мы решили, что настал момент, когда вы укажете нам кого-нибудь стоящего. Так и оказалось.
— Но пара из них исчезла, — заметил Брансон. — Я не мог следить сразу за тремя.
— Зато мы могли, и, как только они пришли туда, куда шли, мы их тут же взяли.
Машина подъехала к большому официального вида зданию, в котором был освещен только второй этаж. Рирдон вышел из машины, Брансон последовал его примеру. Они вошли в здание, проигнорировали лифт и, поднявшись по лестнице, зашагали по ярко освещенному коридору. Весь этаж имел такой вид, как будто там работают двадцать четыре часа семь дней в неделю.
Остановившись у двери, на которой была только табличка с номером, Рирдон нажал на ручку. Войдя в кабинет, Брансон сел на стул и стал оглядываться, хорошо видя одним глазом и наполовину вторым.
— Не больно-то это мне напоминает полицейский участок, — заметил он.
— А это и не полицейский участок. Полиция является сюда только по вызову. Наше дело шпионаж, саботаж и прочие преступления против конституции, — ответил Рирдон, усаживаясь за письменный стол, потом включил переговорное устройство и сказал в микрофон: — Пригласите ко мне Касасолу.
Через минуту в кабинет вошел довольно молодой смуглый мужчина. У него был вид доктора, которому некогда терять время.
Рирдон кивнул в сторону Брансона и сказал:
— Нашего друга изрядно помяли. Постарайтесь придать ему сходство с человеческим существом.
Касасола кивнул Брансону и повел его в медпункт. Там он сразу принялся за работу: помазал чем-то радужный синяк под глазом Брансона, заклеил разбитую губу, смазал распухшие щеки и ухо прохладной жидкостью. Он, действовал быстро и молча, очевидно привыкнув к такой работе в любое время дня и ночи. Через десять минут Брансон вернулся в кабинет Рирдона. Тот бросил на Брансона оценивающий взгляд и улыбнулся.
— Вы все равно выглядите как после драки с кошками. — Он показал на стенные часы. — Еще не очень поздно, всего без десяти два, но похоже, что нам придется прободрствовать всю ночь.
— Почему? Еще что-нибудь случилось?
— Да. Те двое привели нас еще по двум адресам. В одном месте не обошлось без перепалки. Был ранен полицейский, прострелили руку. Взяли еще четырех человек. Но я надеюсь услышать и о других точках этой сети.
Он бросил испепеляющий взгляд на телефон, и тот, как будто поняв значение взгляда, тут же зазвонил. Рирдон схватил трубку.
— Кто? Мак-Крекен? Да? Еще троих? Что? Уйма аппаратуры? Не вздумайте разбирать ее. Я сейчас же выезжаю с компетентными специалистами. А этих троих пошлите сюда и поставьте охрану у дома! — Он взял адрес, повесил трубку, сунул листок бумаги в карман и встал. — Я думаю, это конец охоты. Вам, наверное, лучше съездить со мной.
— Согласен, — ответил Брансон. — Может, попадется еще кто-нибудь, кому я с удовольствием заеду по физиономии.
— Ничего подобного вам делать не придется, — заверил его Рирдон. — Я беру вас с собой в надежде, что вы сможете что-нибудь сказать нам об этой аппаратуре. Мы хотим разобраться, что это такое, как работает и что с ее помощью делают.
— Сомневаюсь, что от меня будет толк. Я же ничего не знаю.
— Да вы должны знать. Может быть, когда увидите, то проснетесь и вспомните.
По дороге они заглянули еще в один кабинет и захватили с собой двух мужчин по имени Сандерс и Байт. Первый был средних лет, несколько полный и очень важный; второй пожилой, задумчивый и близорукий. У обоих был вид людей, уверенных в себе, у которых никогда не было крупных неприятностей.
Все четверо сели в машину, и машина отвезла их на другой конец города к какому-то складу и конторе, находящимся на одной из темных боковых улочек. Когда они подошли к двери, им открыл человек с тяжелой челюстью и мощной мускулатурой.
— Мак забрал тех людей, которых мы здесь нашли, — доложил он Рирдону, когда они вошли внутрь, и показал пальцем на дверь в конце коридора. — Двое спали вон там, дрыхли без задних ног. Третьим был тот, который нас сюда и привел. Они очень возмутились нашими действиями, и пришлось вправить им мозги.
— Кто-нибудь показывался здесь с тех пор?
— Ни души.
— Но может явиться еще до утра. Я бы выставил еще пару людей на улице. — Рирдон внимательно осмотрелся. — А где те машины, о которых докладывал Мак?
На складе Рирдон открыл дверь и вошел в помещение склада. Остальные последовали за ним. Грязные и оборванные рекламы говорили, что раньше здесь хранились игрушки. Теперь комната была разделена ширмами на четыре части; одна часть представляла собой спальню на троих, другая — кухню, третья — туалет и четвертая была занята аппаратурой, о которой говорил Мак-Крекен.
Стоя в ряд, они рассматривали хитроумную аппаратуру. Устройство было закрыто панелями, которые можно было легко снять и добраться до внутренностей. Оно было шести футов в высоту, шести футов в длину и фута три в ширину. Весило все это не меньше двух тонн. Сзади к устройству был прикреплен электромотор, а на передней панели была вмонтирована линза. Линза была направлена на черный вельветовый занавес, висящий на стене.
Рирдон сказал Байту и Сандерсу:
— Ну, начинайте работать и посмотрите, что вы здесь сумеете обнаружить. Я не ограничиваю вас во времени, но чем быстрее вы разберетесь, тем лучше. Если понадоблюсь, я буду в коридоре.
Сделав знак Брансону, он вышел. В коридоре в полутьме сидели охранники, наблюдавшие за входной дверью.
Один из охранников проворчал:
— Больше сюда не сунется ни одна крыса: нас выдаст машина у дверей.
— Знаю, — сказал Рирдон, садясь за обшарпанный стол и водрузив на него ноги. — Возьми машину и съезди за теми двумя, которых вы отправили сопровождать арестованных. Оставь машину где-нибудь за пару улиц отсюда, при ней одного человека. А ты с остальными возвращайся. Нас будет шестеро. Этого, я думаю, вполне достаточно.
— Все понял. — Охранник открыл дверь, выглянул наружу и вышел.
Они услышали, как от дома отъехала машина.
— Достаточно для чего? — спросил Брансон.
— Пока мы полностью не кончим с этой бандой, то не будем знать, сколько их всего — двадцать или двести. Может быть, мы уже взяли всех, но кто знает? Некоторые могли остаться на свободе, поднять тревогу, обнаружив, что кое-кого арестовали, и прийти сюда, чтобы уничтожить это устройство. А может, они разбегутся по машинам и самолетам. Неизвестно, что они будут делать, но нельзя исключать вероятность, что они могут прийти сюда.
— Думаю, это правильно.
Рирдон наклонился к нему и пристально взглянул в глаза:
— Вы помните эту нору?
— Нет.
— Ну а аппаратуру узнаете?
— Нет.
— Вы вполне уверены, что никогда не видели ее?
— Нет, я не могу припомнить такого. — Разочарование Рирдона было настолько очевидно, что Брансон опять начал копаться в глубинах своей памяти. — У меня такое чувство, что она должна быть мне знакома, но вспомнить не могу.
— Эх!
Они замолчали. Ни одна лампочка не горела, чтобы не спугнуть возможных посетителей, но свет от уличных фонарей проникал внутрь и позволял видеть происходящее. Так они просидели часа три. За это время еще двое охранников присоединились к ним. В пять часов кто-то дернул дверь и попробовал замок. Один охранник широко распахнул дверь, держа пистолет наготове, остальные тоже вскочили на ноги. Но это был всего лишь дежурный полицейский.
Еще через двадцать минут из задней комнаты появился Вайт. В руке у него была блестящая длинная скрученная лента. Лицо усталое, очки съехали на кончик носа.
— Эту штуку использовали не для собак, — объяснил он. — Это стробоскопический ужас. Парень, который это придумал, сделал бы миру одолжение, если бы разрешил ампутировать себе голову.
— Что это? — спросил Рирдон.
— Минуточку, — сказал Вайт и посмотрел на дверь в заднюю комнату.
Появился Сандерс, он сел на край стола, вытер свое пухлое лицо платком и поднял глаза на Рирдона. Он был пунцовым, по лбу струился пот.
— Будучи предупрежденным и не напичканным наркотиками, я выжил. Другие вряд ли, — сказал он и опять вытер лицо платком. — В той комнате пыток я только что убил парня. Я его разделал быстро и по всем правилам и сделал это с большим вкусом. Я прижал его к кровати и вскрыл ему горло от уха до уха.
— Правильно, — подтвердил Вайт. — Это было обдуманное и хладнокровное убийство, убийство, выходящее из ряда вон по своей жестокости и кровожадности. Одно только подкачало.
— Что? — спросил Рирдон, уставившись на Байта непонимающим взглядом.
— То, что это убийство только что совершил я. Вот так — прямо от уха до уха.
Ошеломленный такой конкуренцией, Рирдон спросил:
— То же место? Та же техника? Те же мотивы? Та же жертва?
— Конечно! — ответил Вайт. — Та же лента, — он помахал блестящей лентой. — Это сцена убийства, — он бросил ленту на стол. — Посмотри сам. Вся эта штука — специальный кинопроектор. Он показывает стробоскопические кадры в естественных красках. Картина проецируется на экран, сделанный из тысячи маленьких пирамид из специальной пластмассы, и пространственный эффект получается без поляроидных очков.
— Ничего нового, — возразил Рирдон. — Это делали и раньше.
— Кое-что новое есть, — заметил Вайт, — фильм снят так, что камера все время смотрит на происходящее с точки зрения того, кто все это совершает.
— И это делалось раньше, — опять заметил Рирдон.
— А что не делалось раньше, так это вырезки на ленте. Пленка нестандартного размера, и она идет со скоростью триста тридцать кадров в минуту. Каждый пятый кадр дает резкую вспышку. Это создает стробоскопический эффект с частотой одиннадцать вспышек в секунду, что совпадает с пульсацией зрительного нерва. Понимаешь, что это значит?
— Нет, продолжай.
— Это эффект вращающегося зеркала. Это вводит зрителя в состояние гипноза.
— Черт, — сказал Рирдон, взял ленту и попробовал рассмотреть ее в свете уличного фонаря.
— Даже если предположить, что зрителя не напичкали наркотиками, а мы уверены в обратном, — продолжал Вайт, — зритель смотрит фильм, хорошо зная, что это фильм. Но вскоре он входит в состояние гипноза и отождествляет себя с фальшивой памятью. Мозг не может совместить это с местом и временем в памяти. Но в памяти есть пустые места, когда происходили события, не стоящие запоминания. Эта аппаратура создает преступления: преступников, место, обстоятельства, мотивы и примерный период прошлого. И мозг заносит это в память, туда, где ничего не было.