Рассел Эрик Фрэнк. Звезды зовут (Сборник рассказов)

   — Я понятия не имею, что это за бегемот и что у него может болеть. Как же мне его лечить?
   — Это уж ваше дело. Постойте, доктор, не возмущайтесь. Эта туша больна. Она ничего не ест. Почти не двигается. И ей становится все хуже и хуже с той самой минуты, как мы снялись с Ганимеда. Мы собирались сесть в Марсополисе и заняться ею там, но случайно проскочили мимо, а потом забарахлил двигатель и нам пришлось садиться здесь.
   — А в городе разве нет врачей?
   — Они знают ничуть не больше вашего. Я говорю серьезно, доктор. Ветеринары Марсополиса вечно выхаживают комнатных собачек и кошечек, встречаются с одними и теми же привычными болезнями, а с крупными животными обращаться не умеют, не то что вы. И они никогда не сталкиваются с такими сложными случаями, как вы. Словом, опытнее вас нам врача не найти.
   — Говорю вам, я ничего не смыслю в этой груде живого мяса.
   — Значит, надо разобраться, что к чему. Мы радировали на Землю и ждем, может быть, зоопарки нам что-нибудь подскажут. А пока…
   В эту минуту несколько человек из команды притащили нечто напоминавшее водолазный костюм.
   — Это еще что? — подозрительно спросил доктор.
   — Ваша одежда. Надевайте и полезайте внутрь.
   — Куда?! В эту скотину? — На миг доктор онемел от ужаса. Потом обозлился. — Черта с два я туда полезу!
   — Придется, доктор, ничего не прделаешь. Это животное нужно спасти — во-первых, дли науки, а во-вторых, может, оно годится в пищу. А как его спасти, если мы ничего о нем не знаем?
   — Но для этого вовсе не обязательно лезть ему в желудок. Можно и так предостаточно узнать. Проделать всевозможные анализы. Всякие…
   Доктор прикусил язык — что за вздор он несет! Конечно, этой зверюге можно измерить температуру, но что толку? Черт ее знает, какая температура у космической коровы нормальная? И какое у нее должно быть кровяное давление — если, конечно, у нее вообще есть кровь. И как у нее нормально бьется сердце-если оно существует. Возможно, у этих тварей есть зубы и скелет, но как узнать, где все это и как оно выглядит? Такую гору мяса не просветить рентгеновскими лучами… Во всяком случае, ни в одной самой лучшей больнице он не видел подходящего аппарата.
   И потом, есть вещи и поважнее, о которых он тоже понятия не имеет. Например, какой у этой коровы химический состав желудочного сока? Допустим, он все-таки полезет внутрь в этом водолазном костюме: а вдруг желудочный сок разъест костюм? Вдруг разъест и кислородные шланги, и инструменты, которые нужны, чтобы оглядеться там и исследовать необъятное нутро этого чудища?
   Доктор поделился своими опасениями с капитаном.
   — Костюм испытан на прочность, кислородные шланги тоже, — ответил капитан. — Мы точно знаем, что уж на полчаса-то их хватит. А если начнут сдавать, вы сообщите нам по радио и мы тотчас вас оттуда извлечем.
   — Благодарю покорно. А откуда я знаю, что костюм не разорвется сразу же, как только его начнет разъедать? И откуда я знаю, что желудочный сок не разъест мне кожу?
   Отвечать было нечего. Никто ничего не знал — приходилось в этом признаваться.
   Все еще споря и возражая, доктор Мелцер стал натягивать на себя водолазный костюм, легкий и тонкий, достаточно прочный, чтобы выдержать давление в несколько атмосфер, и в то же время настолько гибкий, что он не слишком затруднял движения. В герметически закрывающихся карманах доктор нашел набор необходимых инструментов и припасов. Превосходная двусторонняя связь позволит ему обмениваться мыслями с собеседником так, словно они стоят рядом. Рукава костюма заканчивались перчатками, такими тонкими, что они почти не чувствовались на руках и ничуть не мешали работе. И однако они только казались ненадежными, а на самом деле были на редкость прочные.
   Но выдержат ли они биологическую среду живого организма? Вот что мучило доктора. Никто этого не знает. Тут приходится рисковать, убеждал он себя. Рискни и надейся, что, если что-нибудь пойдет не так, тебя вытащат прежде, чем эта скотина тебя переварит.
   Все было готово. Появились еще двое, в таких же водолазных костюмах, как у доктора, и, когда он натянул свой и проверил его, капитан подал сигнал и все трое вошли в маленький тамбур. Дверь за ними герметически закрылась, впереди открылась другая. Теперь они были в помещении, где лежало огромное животное и тихонько вздрагивало, словно от нестерпимой боли.
   Двое сопровождающих обвязали вокруг талии доктора прочные, тонкие нейлоновые канаты, проверили кислородные шланги. Потом приставили прямо к морде коровы лестницу. Доктор Мелцер начал задыхаться, но совсем не потому, что кислород плохо поступал в маску: нет, давление и влажность были нормальные, и кислород был смешан с необходимым количеством инертных газов. Просто у него перехватило горло от одной только мысли, что придется лезть в брюхо этого чудовища, в странный и устрашающий мир, неведомый, ни на что не похожий — даже вообразить невозможно, какие его там подстерегают опасности.
   — А как же мне попасть внутрь? Постучаться, что ли? — спросил он в микрофон вдруг охрипшим голосом. — Пасть футах в сорока над уровнем пола. И она закрыта. Придется вам как-нибудь ее открыть, капитан. Или вы надеетесь, что я сам ее взломаю?
   Двое сопровождавших раздвинули складную пластмассовую лестницу. Сила тяжести на Марсе много меньше земной, и потому взобраться вверх по ступенькам на сорок футов ничуть не трудно. Доктор Мелцер стал медленно подниматься. Через некоторое время он заметил, что огромная пасть понемногу открывается. Один из тех двоих ткнул корову электрической иглой.
   Доктор добрался до нижней челюсти и с бессильным ужасом, точно кролик под взглядом удава, уставился на громадную расщелину, готовую его поглотить. Луч карманного фонарика уперся в серую слизистую поверхность и, отражаясь от этих скользких стен, померк в глубине. Футах в пятидесяти от входа «туннель» плавно сворачивал в сторону. Что там дальше, можно было только гадать.
   Конечно, самое разумное было бы войти туда сейчас же, но доктор невольно колебался. А вдруг челюсти закроются как раз в ту минуту, когда он будет проходить между ними? Его раздавит, как скорлупку. Или, когда он полезет внутрь, горло зверюги сведет судорога от щекотки? Тогда его тоже раздавит. Доктор вдруг вспомнил древнее предание о человеке, который залез в чрево кита. Как же его звали? Даниил… нет, этот забрался всего лишь в логово льва. Может, Иов? Нет, опять не то, Иов весь покрылся язвами, он пал жертвой стафилококка — не гигантской твари, а, наоборот, микроскопической.
   Иона, вот кто это был! И для суеверных людей его имя стало символом неудачника.
   Но ученому не полагается быть суеверным. Ученый должен смело идти вперед…
   Доктор шагнул с лестницы прямо в огромную пасть. Казалось, он ступил на ледяной каток. Он тотчас поскользнулся, по инерции полетел дальше и плавно въехал в разинутую глотку. Ощущение было такое, точно он летел с марсианской горки на хорошо смазанных салазках; при слабом тяготении такой спуск легок и приятен. Доктор заметил, что и канаты, обвязанные у него вокруг пояса, и шланги кислородной маски свободно тянутся за ним. Он достиг поворота, метнулся вбок, чтобы не наткнуться на серую стену, и продолжал скользить. Еще футов пятьдесят — и он шлепнулся в какую-то лужу.
   Желудок? Неважно, как это называется, но, видимо, тут начало пищеварительного тракта. Вот теперь-то и выяснится, насколько прочен его водолазный костюм.
   Доктор медленно погружался все глубже, пока наконец снова не почувствовал под ногами твердую почву. При свете фонарика он увидел, что жидкость вокруг него светло-зеленого цвета. Та часть пищеварительного тракта, где он стоял, была серо-голубая, пронизанная ярко-изумрудными прожилками.
   — Доктор Мелцер, как вы там? — сказал вдруг ему в ухо встревоженный голос.
   — Отлично, капитан. Развлекаюсь вовсю! Жаль только, что вас здесь нет.
   — Что там у вас происходит?
   — Я стою на дне этакого зеленоватого озерка. С виду все это очень мило, но не слишком вразумительно.
   — А вы еще не разобрались, что там не так?
   — Черта с два разберешься тут, что так, а что не так! Я еще ни разу в жизни не лазил в утробу к таким тварям. У меня с собой пробирки, и я хочу в различных местах взять образцы жидкостей. Здесь я беру пробу номер один. Потом можете отдать ее на анализ.
   — Отлично, доктор. Продолжайте в том же духе.
   Мелцер посветил вокруг себя фонариком. Зеленоватая жидкость слегка волновалась, — может быть, он сам ее всколыхнул, когда с размаху шлепнулся сюда. Серо-зеленые стены оставались недвижимы, только почва под ногами чуть подавалась под его тяжестью; но больше ничто не говорило, что его появление как-то нарушило здесь мир и покой.
   Доктор двинулся дальше. Озерко все мелело, сходило на нет. Он выбрался на сушу и осторожно шагнул вперед.
   — Доктор, что у вас там?
   — Ничего. Просто знакомлюсь с местностью.
   — Держите нас в курсе. Конечно, опасности никакой, но…
   — Но, если она все же есть, вы хотите, чтобы следующий исследователь знал, чего надо опасаться? Хорошо, капитан.
   — Как поступает кислород?
   — Все прекрасно. — Доктор сделал еще шаг вперед. — Почва — пожалуй, будем называть это почвой — становится не такой скользкой. Теперь идти легче. От стены до стены тут примерно футов двадцать. Никаких признаков видимой флоры или фауны. Никаких искусственных сооружений. Никаких признаков разумной жизни.
   — Смотрите, как бы чувство юмора не помешало вам работать, доктор. — Голос капитана прозвучал укоризненно. — Все это очень важно. Вы, верно, не представляете, насколько это важно, но…
   — Погодите, капитан, я наткнулся на любопытную штуку, — прервал доктор. — На серо-зеленой стене какая-то большая красноватая шишка, фута три в поперечнике.
   — А что это такое?
   — Похоже на опухоль. Я сделаю срез ткани с самой стены. Это будет проба номер два. Теперь срез с опухоли, проба номер три.
   Стена чуть заметно вздрогнула, когда он погрузил в нее нож. Надрез вначале был фиолетовый, но постепенно покраснел.
   — А вот и еще одна опухоль, точно такая же, но на другой стене. И еще несколько. Я их больше не трогаю. Стены понемногу сужаются. Идти еще можно совершенно свободно, но… погодите, беру свои слова обратно. Впереди вижу какой-то клапан. Он судорожно закрывается и открывается.
   — А вы сможете через него пройти?
   — Рискованно, черт возьми! Допустим, я в него проскочу, пока он открыт, а потом, глядишь, он закроется и запросто перервет мои кислородные шланги.
   — Значит, дальше идти нельзя?
   — Не знаю. Дайте подумать.
   Доктор пытливо всматривался в огромный клапан. Тот двигался очень быстро и четко, открываясь каждые две секунды. Наверно, он отделяет одну часть пищеварительного тракта от другой. Как привратник желудка у человека, подумал доктор. Серая ткань с зелеными прожилками ничуть не напоминала человеческие мышцы, но служила, видно, для тех же целей. Хорошо бы подобрать наркотик, от которого мышцы расслабятся.
   Доктор нащупал в одном из карманов большой шприц. Выждал, когда клапан откроется, быстро погрузил в него иглу. Впрыснул в «мышцу» пинту снотворного и мигом отдернул шприц. Клапан закрылся, но медленнее прежнего. Снова открылся, закрылся, опять открылся — да так и остался открытым.
   Скоро ли он опять начнет действовать и отрежет ему путь к отступлению? Этого доктор не знал. Но если уж выяснять, что находится там, дальше, нужно спешить. Он кинулся вперед, чуть не поскользнулся второпях и проскочил через неподвижный клапан.
   Потом по радио сообщил об этом капитану.
   — Вы бы все-таки поосторожнее, доктор, — тревожно сказал капитан.
   — Я здесь затем, чтобы исследовать эту скотину. И пока я еще ничего не узнал. Между прочим, стены опять расширяются. И впереди опять озеро. Но на этот раз голубое.
   — Вы берете образец?
   — Всю жизнь только этим и занимаюсь, капитан!
   Доктор вошел в озеро, наполнил пробирку голубой жидкостью и сунул в карман. Вдруг прямо перед ним что-то на миг высунулось наружу и тотчас скрылось в глубине.
   Доктор замер на месте.
   — Стойте, капитан! Фауна, кажется, все-таки есть.
   — Что-о? Живое существо?
   — Еще какое живое!
   — Осторожней, доктор! В одном из карманов у вас должен быть револьвер. В случае чего стреляйте не задумываясь.
   — Револьвер? Это жестоко, капитан! Вам бы понравилось, если бы у вас внутри стали палить из револьвера?
   — Говорю вам, будьте осторожны!
   — У меня свое оружие — шприц.
   Но вокруг все снова стало тихо и недвижно, и доктор побрел дальше через голубое озеро. Когда он погрузился с головой, перед глазами опять мелькнуло то же существо.
   — Похоже на большущего головастика, фута два длиной.
   — Он к вам приближается?
   — Нет, кидается прочь. А вот и еще один. Наверно, их переполошил мой фонарик.
   — А нападать на вас не собираются?
   — Кто их знает. Возможно, они паразитируют в этой громадине, а может, и наоборот, живут с ней в симбиозе.
   — Сторонитесь нх, доктор! Не к чему зря рисковать.
   И вдруг — трепетный голос:
   — Ларри, ты цел?
   — Майда! Что ты здесь делаешь?
   — Я проснулась, когда ты уезжал. И никак не могла уснуть.
   — Но зачем ты приехала на космодром?
   — Что-то очень разлетались над головой корабли, и я забеспокоилась, не случилось ли чего. Позвонила сюда… и мне сказали.
   — Как так — разлетались корабли?
   — Это налетели всякие корреспонденты, доктор, — вмешался капитан. — О вашей пациентке пронюхали газеты и радио. Я не хотел вам говорить, но не удивляйтесь, если вылезете оттуда знаменитым человеком.
   — Радио и газеты меня мало трогают. А с Земли вестей нет, капитан?
   — Пока нет. Но нам ответил попечитель зоопарка в Марсополисе.
   — Что же он говорит?
   — Он в жизни не слыхивал ни о какой космической корове и ничего посоветовать не может.
   — Прекрасно! Кстати, капитан, не прислали там газеты и радио хоть одного фотографа?
   — С полдюжины найдется. Тут и фотографы, и кинооператоры, и с телевидения…
   — Может, пришлете их сюда? Пускай сделают несколько снимков.
   Короткое молчание. Потом вновь послышался голос капитана.
   — Пока им, пожалуй, сложно залезть к вам туда. Может быть, попозже.
   — Почему же не сейчас? В компании веселее. Если пасть этой зверюги еще открыта… — И вдруг ему в голову пришла ужасная мысль. — Послушайте, а она еще открыта?
   Голос капитана прозвучал напряженно:
   — Только не волнуйтесь, доктор. Мы делаем все, что можно.
   — Значит, пасть закрыта?
   — Да. Я не хотел вам говорить, но она вдруг закрылась, а потом мы и в самом деле хотели послать к вам туда фотографа — и никак не могли ее открыть. Видно, эта тварь освоилась с электрическим шоком.
   — Но как-нибудь открыть, наверно, можно?
   — Конечно, можно. Способ всегда найдется. Не волнуйтесь, доктор, мы тут действуем вовсю. Мы найдем выход.
   — Но кислород…
   — Шланги очень прочные, и она их не перекусит, пасть закрыта не плотно. Ведь вы дышите свободно?
   — Да, вы правы. Спасибо, что сказали, теперь я и сам это замечаю.
   — Вот видите, доктор, дело обстоит не так уж плохо.
   — Просто великолепно! Ну, а если начнет разъедать мой костюм или шланги?
   — Мы вас вытащим. Так или иначе, а пасть мы ей откроем. Только не застряньте за тем клапаном, доктор!
   — Спасибо за совет. Просто не знаю, что бы я без него делал!
   Доктор вдруг обозлился. Что может быть отвратительнее хороших советов, когда советчику ничего не грозит, а твоя жизнь на волоске! Смотрите, чтобы не случилось того-то, не зацепитесь за то-то, поберегитесь, поостерегитесь… А ты пришел сюда делать дело и пока еще ровно ничего не сделал. И все еще не имеешь ни малейшего понятия, как устроена эта чертова корова!
   Да, пожалуй, так ничего и не узнаешь. Всякое животное нужно обследовать снаружи, а вовсе не изнутри. Наблюдаешь, как оно ест, следишь, как пища переходит из одной части организма в другую, проверяешь циркуляцию соков внутри организма, может быть, при помощи меченых атомов, если никакой другой метод не подойдет; можно, наконец, вскрыть типичную особь и изучить ее внутреннее строение. Капитан должен бы иметь на борту ученых, чтобы они всем этим занимались, а он только сидел и глазел на эту самую корову. Но нет, это было бы слишком просто. И им непременно надо было дождаться его, доктора Мелцера, хладнокровно засунуть его в утробу зверя, о котором он не имеет никакого понятия, и надеяться на чудо! Наверно, они воображают, что какая-нибудь кишка или железа внутренней секреции выйдет мне навстречу и скажет: "Что-то я неправильно функционирую, полечи меня — и все будет прекрасно".
   К нему не спеша подплывал еще один головастик, передняя часть его тела подергивалась, как нос любопытной собачонки. Но, как и первые два, он тут же повернулся и кинулся прочь. Может, в них-то и кроется корень зла, подумал доктор. Может, это паразиты и все дело в них?
   Да, но… С таким же успехом может оказаться, что эта живность так или иначе необходима для благополучия коровы. Все та же неразрешенная задачи. Находишься в мире, о котором ничего не знаешь. Но если все здесь для тебя загадка, как разобраться, что нормально, а чтонет?
   Ну, а раз ничего не понятно, пойдем дальше, решил доктор. И пошел.
   Голубое озеро было довольно мелким, и вскоре он снова вышел на так называемую сушу. Стены опять сблизились. Вскоре уже можно было коснуться обеих стен разом, протянув руки в стороны.
   Доктор осветил фонариком узкий проход впереди — ярдов через двенадцать он упирался в стену. Тупик, подумал Мелцер. Надо поворачивать назад.
   — Доктор, у вас все в порядке? — донесся до него голос капитана.
   — Лучше некуда. Я проделал интереснейшее путешествие. А кстати, вы еще не заставили эту скотину разинуть рот?
   — Мы делаем все возможное.
   — Желаю удачи. Может быть, когда вам ответит Земля…
   — Земля уже ответила. В земных зоопарках никто ничего не знает о космических коровах. Электрический шок на нее почему-то больше не действует, мы пускаем в ход всякие другие стимуляторы.
   — Как я понимаю, толку от них нет.
   — Пока нет. Один фотокорреспондент предложил разъять челюсти, мощными механическими зажимами. За ними уже послали, сейчас доставят.
   — Делайте что хотите, — взмолился доктор. — Только ради всего святого откройте наконец эту окаянную пасть!
   И доктор Мелцер сквозь зубы ругнул фотокорреспондентов, которым плевать, что с ним стрясется, лишь бы заполучить несколько фотоснимков позанятнее. Потом добавил пару теплых слов в адрес капитана, который втравил его в эту историю, и пустился в обратный путь.
   Головастики как будто заинтересовались его путешествием. Они так и вертелись вокруг него, теперь он уже насчитал их с десяток. Они передвигались при помощи быстрых ударов хвоста, точно мелкие рыбешки; он видел таких давным-давно, еще на Земле, когда учился в медицинском колледже. Перед тем как рвануться вперед, головастики на миг замирали, и доктор наконец разглядел их как следует. К его удивлению, у них тоже оказалось два ряда глаз.
   Видят ли эти глаза или они только рудиментарные? Если видят, значит, по крайней мере часть жизни головастики проводят вне организма коровы, в таких местах, где зрение может им понадобиться. Если же это только рудиментарные органы, то, во всяком случае, эти существа — потомки каких-то других, живущих в иной среде. Постараюсь поймать хоть одного, подумал доктор. Если удастся вытащить его наружу, я смогу основательно его изучить.
   Если удастся вытащить его наружу, повторил доктор. При условии, конечно, что я сам-то выберусь.
   Он снова побрел по озеру. Дошел до мелкого места, и тут его окликнули; теперь это был голос жены:
   — Ларри, как ты там?
   — Прекрасно. А как ребятишки?
   — Они тут, со мной. Они тоже проснулись из-за суматохи, и я взяла их с собой.
   — Почему же ты сразу мне не сказала?
   — Не хотела тебя волновать.
   — Это меня ни капельки не волнует. Обожаю милые семейные сборища. Но как же они утром пойдут в школу?
   — Ну, один разок пропустят уроки, это не так страшно. Ведь такое не каждый день бывает!
   — По мне, хоть бы такого совсем не было! Ну ладно, раз уж они здесь, давай я с ними поговорю.
   Дети, видно, только того и дожидались: тут же послышался голос Джерри:
   — Привет, пап!
   — Привет, Джерри! Развлекаешься?
   — Еще как! Жаль, тебя тут нет! Сколько народищу! И все с нами так носятся!
   — Мам, он не дает мне поговорить, — перебила Марсия. — Я тоже хочу поговорить с папой!
   — Джерри, дай и ей сказать. Ну, говори, Марсия. Скажи папе что-нибудь.
   И вдруг… у доктора едва не лопнула барабанная перепонка.
   — Пап, ты меня слышишь? — как будто прямо в ухо ему закричала Марсия. — Пап, слышишь?
   — Слышу, слышу, и все звери слышат тоже… не кричи так, детка!
   — Ой, пап, ты бы поглядел, сколько народу! Они нас тут снимают, и маму, и меня! До чего интересно!
   — И меня тоже снимали, пап, — вставил Джерри.
   — И карточки повсюду рассылают, и на Землю, и на Венеру, и всюду-всюду! И еще нас будут показывать по телевизору! Правда, как здорово, пап?
   — Потрясающе, Марсия! Ты даже не представляешь, как мне все это помогает!
   — Да она только про то и думает, чтоб ее снимали! Мам, ну пусть она лучше сама отойдет от микрофона, а то я все равно ее отпихну!
   — Марсия, ты уже поговорила. Теперь дай Джерри еще поговорить с папой.
   — Знаешь что, пап? Тут все говорят, ты теперь станешь знаменитый. Говорят, такого зверя еще никто никогда не видел. А уж в пузо ей только ты один залез. А мне можно к тебе туда, пап?
   — Нет! — завопил доктор.
   — Ну, ладно, ладно. Пап, знаешь что? Если она теперь останется живая, они ее увезут на Землю и там устроят особенный зоопарк только для нее одной.
   — Поблагодари их от моего имени. Скажи-ка, Джерри, а ей открыли рот?
   — Нет еще, пап, но они тащут сюда какую-то большущую машину!
   — Мы очень скоро раскроем ей пасть, доктор, — вмешался голос капитана. — Где вы сейчас находитесь?
   — Опять подхожу к клапану. А вы за это время узнали хоть что-нибудь полезное? Может, какой-нибудь путешественник или охотник слыхал про таких коров…
   — Мне очень жаль, доктор, но никто про них ничего не знает.
   — Да, это я уже слышал. Ладно, капитан, ждите новостей. У меня тут образовалась целая свита из этих головастиков. Посмотрим, что будет дальше.
   — Надеюсь, они вас не трогают?
   — Пока нет.
   — А как самочувствие?
   — Прекрасное. Хотя начал немного задыхаться. Устал, наверно. И немного проголодался. Любопытно, какова она на вкус, эта коро… Ах, черт!
   — Что случилось? — тревожно спросил капитан.
   — Да этот клапан, который я парализовал. Он опять работает!
   — Вы хотите сказать, открывается и закрывается?
   — В том же ритме, что и прежде. И, когда закрывается, давит на кислородные шланги. Наверно, поэтому я иногда задыхаюсь. Надо отсюда выбираться!
   — У вас хватит снотворного, чтобы еще раз парализовать клапан?
   — Нет, не хватит. Помолчите, капитан, дайте мне подумать.
   Значит, клапан опять работает — из этого и надо исходить. Можно бы попытаться проскочить через него в ту секунду, когда он раскрыт шире всего… Но для разбега нет места. Значит придется идти по скользкому склону, да еще костюм и шланги связывают движения… И если хоть на долю секунды замешкаться… прихлопнет клапаном, как мышь в мышеловке.
   С минуту доктор стоял не шевелясь, холодный пот выступил у него на лбу и стал заливать глаза. Черт побери, думал он, я даже пот утереть не могу. Придется действовать почти вслепую.
   Сквозь запотевший пластик шлема он заметил, что головастики теперь подплывают к нему гораздо ближе. Может, они все-таки хищники? Уж не потому ли они приближаются, что почуяли — он в опасности? Может, они окружают его, чтобы убить?
   Вдруг один бросился прямо на доктора, и тот невольно пригнулся. Но в последний миг головастик вильнул в сторону, пронесся мимо доктора, вылетел из голубого озера и, извиваясь, быстро заскользил вверх по склону, прямо к клапану.
   Вопреки всем ожиданиям клапан раскрылся вдвое шире прежнего, и головастик свободно прошмыгнул в него.
   — Доктор Мелцер! Как вы там?
   — Я еще жив, если вас интересует именно это. Вот что, капитан, я все-таки попытаюсь проскочить через клапан. Только что это проделал один головастик — и клапан для него раскрылся шире.
   — Как же вы думаете действовать?
   — Попробую поймать головастика, уцеплюсь за его хвост и проскочу. Надеюсь, он не хищник и не кинется на меня.
   Но поймать головастика оказалось не так-то просто. Здесь, в родной стихии, они двигались куда быстрее и проворнее, чем доктор, и, хотя их многочисленные глаза как будто смотрели куда-то мимо, они очень ловко от него увертывались.
   В конце концов доктор махнул рукой на эту затею и выбрался из голубого озера. Головастики неотступно следовали за ним.
   Вдруг один из самых больших рванулся вперед. Мелцер мгновенно понял его намерения и кинулся вслед. Головастик взлетел пр склону и метнулся сквозь клапан. Тот широко раскрылся, и доктор с мужеством отчаяния тоже нырнул в отверстие. Клапан чуть помедлил и рывком захлопнулся. Доктора ударило по пятке.
   И он тотчас почувствовал, что задыхается. Перепутались кислородные шланги.
   Доктор принялся лихорадочно их распутывать, но из этого ничего не вышло. Потом понял, что делает лишнюю работу. Достаточно ослабить узел и расправить образовавшиеся петли. Когда это наконец удалось, перед глазами у него уже плыли черные пятна.