Страница:
Однако, после того как в космосе было замечено еще несколько Солнечных Странников, стало невозможно отрицать факт их существования. Пришлось с этим примириться.
С-2, подобно "португальскому кораблику" земных морей, состоит из желеобразного тельца, от которого отходит парус. Под давлением солнечного света Солнечный Странник путешествует по всему космосу. Питается С-2, очевидно, космической пылью, подобно тому как, киты питаются планктоном. Солнечный Странник обладает способностью сворачивать или перекашивать этот парус — свое бесценное сокровище — и таким образом управлять собственным полетом в космосе. Поскольку С-2 не имеет мышц, этот процесс происходит исключительно медленно, и никому еще не удавалось наблюдать его. Похоже, что он избегает сильных гравитационных полей из боязни врезаться в планету или сгореть в лучах солнца. Поэтому Солнечный Странник появляется только там, где давление фотонов на его парус превосходит гравитацию материи.
Поскольку все попытки вступить в контакт с таинственным организмом потерпели неудачу, Галактическому совету пришлось объявить Солнечных Странников животными низшего порядка с неразвитым сознанием и разрешить охоту на них.
Парус Солнечных Странников — именно он-то и представлял огромную коммерческую ценность — состоял из вещества, не встречающегося больше нигде во всей Галактике. Тонкий и легкий, как самая изящная паутинка, он был прочнее всех известных синтетических материалов, начиная с гамма-нейлона и кончая дюреттом. Только самые мощные механические ножницы, сделанные из особого сплава, могли его разрезать. «Материя» паруса была огнестойкой, водонепроницаемой и не поддавалась воздействию химических реагентов, даже самых сильнодействующих. Кроме того, она была почти идеальным проводником электричества, с сопротивлением, близким к нулю при любой температуре. И наконец, этот удивительный материал сверкал, подобно радуге, под воздействием всякого рода излучений, начиная с космических лучей и кончая самыми длинными радиоволнами. Для чего бы он ни употреблялся — для точнейших прецизионных инструментов или вечерних платьев жен и дочерей мультимиллионеров, — материал был настолько редким и пользовался таким неслыханным спросом, что цену на него диктовали публичные аукционы.
Все попытки воспроизвести это таинственное вещество искусственным путем в лабораториях потерпели неудачу; многие считали, что причиной этого была недооценка фактора времени. Солнечному Страннику требовалась по крайней мере тысяча лет, чтобы вырастить парус, молекула за молекулой, под лучами самых разнообразных звезд, в абсолютной пустоте космического пространства — создать подобные условия в лаборатории было невозможно.
Так что взволнованные нотки в голосе Альвареца были легко объяснимы. Помимо того, что погоня сама по себе была увлекательной, юноша уже представлял, как перед ним одно за другим рушатся все препятствия. Перед его глазами встало прелестное лицо Джулии Марлоу, отец которой, старший член Галактического совета, не позволил бы ей выйти замуж за нищего мичмана. Правда, девушке нравился этот темноволосый мужественный юноша атлетического сложения; но она только на косметику тратила гораздо больше, чем он зарабатывал. Джулия была прелестна, весела, великодушна и нежна, однако отцовское воспитание сказывалось и девушка никогда не считала, что с милым рай и в шалаше.
Но теперь, когда юноша получит треть суммы от продажи громадного паруса Солнечного Странника…
Голубые, холодные как лед глаза Гаррета внимательно изучали растущее на экране изображение С-2.
— Клянусь богом, ты прав! А я-то никогда в них не верил! Луи, мой мальчик, ты даже и не подозреваешь, что означает для нас эта штука.
Гаррет отлично понимал, что означала "эта штука" для него лично. Он слишком засиделся в лейтенантах и скоро должен быть уволен в отставку с мизерной пенсией. Первоклассный офицер, храбрый, изворотливый, он обладал лишь одним недостатком — вспыльчивостью. И это очень помешало его военной карьере. Широкоплечий и коренастый, с горящими глазами, он всегда предпочитал действия словам — король в драке, Гаррет не мог предвидеть более чем на десять минут вперед.
— Понимаю ли я? — ответил мичман на вопрос Гаррета. — Этот парус означает для нас миллион долларов, и каждому достанется треть. Если выживет капитан, — быстро добавил он. — И тогда я попрошу руки Джулии.
— Отлично! — машинально ответил лейтенант. Он был занят мыслями о своей доле. Ему больше не придется думать о том, как бы прожить на крохотную пенсию, или о том, где найти работу, спекулируя своим прежним званием и наградами. Теперь перед ним откроется роскошная жизнь — вино, женщины, музыка… впрочем, он обойдется без музыки: шелест крупных кредиток всегда казался ему самым мелодичным звуком на свете.
— Ну, — спросил Альварец, улыбаясь во весь рот, — чего мы ждем? Я слышал, что, если направить лазерный луч вон в то большое синеватое пятно недалеко от центра, со Странником все будет покончено. И никакого риска повредить парус — впрочем, вряд ли его вообще можно повредить.
— Верно. Курс на сближение. Через час С-2 будет в пределах досягаемости лазерного луча. Подумать только, первый за целых четырнадцать лет! — с торжеством прошептал он. — Они, очевидно, почти все вымерли, а некоторых выловили. Может быть, они живут в какой-нибудь другой галактике, а те немногие, которые попадались на глаза людям, залетели к нам случайно. — Лейтенант несколько секунд манипулировал ручками микрометра и наконец заметил с удовольствием: — По моим измерениям, площадь паруса равна пятистам квадратным футам. А так как последнего Солнечного Странника поймали бог знает сколько лет назад, мы сумеем продать нашего не за миллион — об этом и речи быть не может, — а по крайней мере за два миллиона долларов! В противном случае я готов съесть эту медузу целиком — без паруса, конечно, и даже без хлеба.
Мичман повернул тумблеры, и космический корабль начал быстро приближаться к Солнечному Страннику. Вдруг из громкоговорителя внутренней связи донесся слабый, но отчетливый голос капитана:
— Лейтенант Гаррет, немедленно явитесь в мою каюту. И вы, Альварец, тоже.
— Смотри-ка! — воскликнул юноша. — Подействовало! Похоже, что кризис миновал. Это лекарство или убивает, или ставит на ноги, сказали врачи, и они правы. Если бы не инъекция, он был бы уже мертв — помнишь, как плох он был вчера вечером.
— Поистине, какой сегодня счастливый день, — заметил лейтенант с едва уловимой иронией. — Краткий экскурс в учебник медицины — и ты спасаешь жизнь шкиперу; тебе везет, сынок. Ну-ка, поставь корабль на автопилот и пойдем к капитану. Приятная новость окончательно поднимет его на ноги.
Когда они вошли в каюту, капитан Линг с трудом приподнялся на койке; его глаза лихорадочно блестели, и он тяжело дышал.
— Снаружи кто-то есть, — сказал он едва слышно. — Он только что вступил со мной в контакт, конечно телепатический.
Вошедшие воззрились на капитана.
— Кто? — спросил наконец юноша.
— Солнечный Странник, — ответил капитан. — Разве вы его не заметили? Хороши же вы двое — пока я болен, вы… впрочем, ладно. Может быть, он еще слишком далеко. Во всяком случае, один Солнечный Странник передавал другому: "Скоро я погибну; убийцы совсем рядом и неотступно преследуют меня. Мы не можем общаться с ними, и они всегда убивают нас, не знаю почему. Прощай…" — Я не расслышал имени, а может, у него и не было никакого имени. Другой Солнечный Странник был далеко, где-то не в нашей галактике. Тем не менее они тут же установили связь, через гигантскую пропасть в миллион световых лет.
— У вас галлюцинации, капитан, — сказал Гаррет. — Вы отлично знаете, что еще ни разу не удавалось установить контакт с Солнечными Странниками. Ведь это просто низшие животные — своего рода космические медузы. Странные и красивые, это верно, но с интеллектом не выше, чем у дождевого червя.
Линг выпрямился, его губы искривились.
— Значит, вы заметили Солнечного Странника?
— Так точно, сэр, — неохотно признался лейтенант и пристально посмотрел на капитана. — Как вы знаете, сэр, телепатия возможна между живыми существами. Ею нельзя управлять, но она существует. Вы, может быть, уловили обрывок моих мыслей или мыслей Луи. Это единственное объяснение.
Капитан не знал, что ответить; болезнь еще не отпустила его, и он не мог сосредоточиться. Откинувшись на подушку, он тяжело вздохнул.
— Может быть, вы и правы, но необходимо убедиться в этом, — твердо сказал он. — А пока я запрещаю убивать этого Солнечного Странника. Это приказ.
— Но, капитан, — запротестовал Гаррет, — С-2 официально объявлен существом низшего порядка, и охота на него разрешена! Ваш приказ, сэр, является незаконным. Я уже не хочу напоминать вам о том, чего стоит подобная находка. Ваша доля будет составлять по крайней мере…
— Это совершенно неважно, — огрызнулся капитан. — Не забудьте, лейтенант, что этим кораблем командую я. Если мой приказ кажется вам незаконным, то вам известен Устав — исполнить приказ и обжаловать его по прибытии на базу. Очень жаль, что приходится напоминать об этом офицеру с вашим стажем.
— Но ведь он улизнет от нас! — рассердился Гаррет. — Может быть вам наплевать, но я не собираюсь упускать свое счастье; целое состояние пролетает у нас мимо носа. Нам редко что перепадает. Мы здесь трудимся круглые сутки, в то время как эти парни на Земле спекуляциями зарабатывают за день больше, чем я за целый год!
Глаза Линга расширились, но он спокойно ответил:
— Вы можете следовать за ним некоторое время. Возможно, мне еще удастся вступить с ним в контакт.
— Я уверен, что это действие нового лекарства, капитан, — вставил Альварец. — Вы были в безнадежном состоянии, и мы решили впрыснуть вам дозу психического энергизатора. Очевидно, он и вызвал галлюцинации.
— Но все это было так отчетливо — и так логично, — проговорил Линг, словно обращаясь к самому себе. — Темп их жизни очень медленный по сравнению с нашим, они путешествуют из одной вселенной в другую, пролетая через чудовищно большие пропасти, разделяющие их. У нас еще нет технических средств для этого. Солнечные Странники избегают скоплений материи; может быть, поэтому они встречаются у нас так редко. Они не могут противостоять гравитационному полю. У них такая маленькая масса — проходят многие тысячелетия, прежде чем они вырастают до нормальных размеров, питаясь крошечными частицами космической пыли. Их мысли кажутся слишком медленными, и их движения тоже. Они просто не успевают вовремя послать сигнал с просьбой о пощаде. Совсем беспомощные — как это ужасно! Если б я только мог замедлить процесс своего мышления, записать их речь… мы могли бы воспроизвести запись с любой скоростью… но мысли… — Капитан устало закрыл глаза.
— Каким же образом вы предполагаете вступить в контакт с Солнечным Странником, сэр? — угрюмо спросил Гаррет. — Мы не можем вечно следовать за ним, в конце следующего месяца нам нужно прибыть на Ригель-3.
— Не знаю, — признался капитан, все еще сидевший с закрытыми глазами. — У меня голова идет кругом, и я никак не могу сосредоточиться. — Внезапно он уставился в одну точку. — Впрочем, такой способ есть. Вы должны впрыснуть мне еще одну дозу этого нового лекарства!
— Но, капитан, — запротестовал Альварец, — это слишком рискованно! Один раз вам повезло. Стоит ли так искушать судьбу?
— У меня нет другого выхода. Если это вещество увеличивает чувствительность нервных окончаний и каким-то образом синхронизирует их деятельность с мыслительными процессами С-2, я должен попробовать еще раз. По крайней мере на моей совести не будет убийства высшего разумного существа. И не только разумного, но и благородного. Если бы вы могли почувствовать всю глубину его разума, чистоту мыслей. В нем нет ненависти; чистый дух…
— Я тоже был бы чистым, если бы мог летать в межпланетном пространстве один-одинешенек, — угрюмо заметил Гаррет. — Но, к сожалению, я живу на Земле, а для этого требуются деньги, и немалые.
— Вы не отдаете отчета в своих словах, лейтенант, — ответил Линг. — Я не верю, что вы так жестоки. Да, Солнечные Странники не способны двигаться, как мы, — у них нет для этого органов. Но зато какой разум! С-2, в контакте с которым я был, придумывал математическую задачу. Математика — моя специальность, но после первых пяти постулатов я вконец запутался. Только подумайте, как многому можно было бы научиться! Теорема, над которой он работает, призвана объединить электричество, гравитацию, магнетизм, атом — на первый взгляд дикая комбинация, но я верю, что это возможно. Я действительно верю этому!
— Далеко не вся математика имеет практическое значение, — заметил Гаррет.
— Верно. Но подумайте только об одном. Они решили проблему космической связи. С помощью обмена мыслями они получили возможность беседовать через расстояния, о которых мы не имеем даже представления; — многие миллионы световых лет! Когда от взрослого Солнечного Странника отпочковывается крошечный «сынок» — а именно так они размножаются, — они летят в разные стороны на протяжении многих тысячелетий. Ускорение их полета ничтожно — всего 0,00001 метра в секунду за секунду, но оно постоянно, и скорость непрерывно растет. И вот отец и сын совершенно свободно говорят друг с другом через огромное пространство, разделяющее их! Подумайте, как важно для нас такое открытие! Скорость света слишком медленная величина, если мы хотим вырваться за пределы солнечной системы. Она нас связывает по рукам и ногам.
Капитан снова приподнялся на постели и стиснул зубы.
— Но я совсем не обязан убеждать вас в своей правоте, черт возьми! Мичман, сделайте мне инъекцию нового лекарства. Это приказ!
Приказы повсюду выполнялись беспрекословно, тем более в космическом флоте. Юноша беспомощно посмотрел на лейтенанта, который нахмурился, затем пожал плечами.
Два человека нетерпеливо ждали, какой будет реакция капитана на повторную дозу лекарства. На этот раз она наступила гораздо раньше. Как только капитан оправился от укола, он сказал:
— Вы сами сможете убедиться в разумности Солнечного Странника. Если я слышу С-2, то и он должен слышать меня. Я… я попрошу его дать нам сигнал!
— Капитан, но это безумие, — запротестовал Гаррет. — Какой сигнал способен дать Солнечный Странник? Он не может разговаривать, не может пускать сигнальные ракеты…
— Я попрошу его свернуть парус.
Гаррет заколебался.
— Хорошо, мы будем наблюдать за ним, — ответил он наконец.
Они снова перешли в контрольную рубку и продолжали наблюдать за парусом Солнечного Странника. Часы шли — и мысли о деньгах все упорнее овладевали ими.
— Миллион долларов! — прошептал Альварец.
— Больше, гораздо больше. По крайней мере два миллиона!
— И все это там, поджидает нас. Он не в силах скрыться… Интересно, понимает ли он, что его ждет? Впрочем, даже если и понимает, он не сможет убежать от нас. Если тебя приводит в движение только солнечный свет, тут особенно не разбежишься. Два миллиона долларов!
Внезапно юноша оцепенел, его глаза остановились на шкале микрометра.
— Не может быть! — едва выговорил он.
— Что случилось? — рявкнул лейтенант, с сожалением отрываясь от мыслей о Дворце удовольствий на Ригеле-3, где за скромную цену можно купить радости, неизвестные на Земле.
— Он сворачивает парус! Клянусь богом, он… посмотрите! Нужно немедленно сообщить капитану!
Юноша протянул руку к микрофону и вдруг почувствовал, как сильные пальцы лейтенанта тисками сжали его запястье.
— Подождите. Мы должны убедиться сами. Подождем еще немного и, потолкуем.
Долго-долго они молчали, глядя на парус, который медленно сворачивался, подобно закрывающемуся на ночь диковинному цветку. Когда все сомнения в разумности Солнечного Странника исчезли, Альварец снова протянул руку к микрофону. И снова тяжелая рука лейтенанта легла ему на плечо.
— Послушай, — угрюмо сказал лейтенант. — К чему ходить вокруг да около, скажу тебе напрямик. Если это понадобится, я буду отрицать каждое слово, которое сейчас скажу. Так вот, эта штука действительно сигналит, у этого куска слизи есть чуточка разума? Ну и что? Ведь он не такой, как мы, это же не человек — просто какая-то космическая медуза. Что бы ни говорили мудрецы из Совета Единой Вселенной, я не собираюсь признавать своим братом каждый кусок желе только потому, что ему известна таблица умножения. Давай рассуждать просто: там, за бортом, наши состояния, роскошная жизнь. Ты согласен отказаться от всего этого?
— Н-но проблема связи, — заикнулся было юноша. — Она тоже может принести нам целое состояние.
— Не говори глупостей! Ученым понадобится много лет, прежде чем они раскроют секрет космической связи Солнечных Странников. А сколько оня провозятся после этого, чтобы создать аппарат, дублирующий органы связи С-2? А ведь мы даже не знаем, как подействует это лекарство на другого человека, сумеет ли он вступить в контакт с Солнечным Странником! Вполне вероятно, что мы к тому времени обзаведемся длинными седыми бородами… но даже это еще не известно. — Лейтенант холодно взглянул на юношу. — Я сам поговорю с капитаном, а ты будешь только поддакивать — идет?
Альварец заколебался, но все-таки согласился. Они вошли в каюту, капитан уставился на них.
— Жжет, — бормотал он, — чертово лекарство жжет мои внутренности. — Он с трудом приподнялся, сел. — Ну, что случилось? Вы ведь все видели. С-2 передал мне, что он свернул свой парус.
— Мне очень жаль, капитан, — сказал Гаррет, глядя прямо в глаза капитану, — но ничего не произошло. Мы следили за ним неотрывно, но не заметили ничего даже отдаленно похожего на ответный сигнал. Наоборот, он еще больше развернул парус и начал двигаться в сторону — очевидно, пытается скрыться. Но он двигается слишком медленно. Животная реакция, несомненно. Низшее животное инстинктивно пытается спастись. У вас просто галлюцинации из-за лекарства, капитан. Верно, Альварец?
Смертельно бледный, юноша кивнул головой.
— Совершенно верно, капитан. Никаких признаков разумного поведения. Весь этот мысленный обмен с Солнечным Странником просто галлюцинации. Жаль, очень жаль, — юноша вздохнул.
— Так я и знал, — сказал капитан с горечью и бессильно опустился на подушки. — Всего лишь галлюцинации… Ну что ж… Я и так вам помешал. Идите, хватайте свои миллионы!
— Наши миллионы, — поправил его Гаррет. — И это на редкость большой экземпляр, капитан. Вашей доли хватит, чтобы купить имение, о котором вы так часто говорили, и еще останется куча денег.
— Уж лучше бы мой бред оказался былью. Во всяком случае, моя совесть чиста.
Выйдя из капитанской каюты, лейтенант и мичман посмотрели друг на, друга.
— Его совесть чиста, — пробормотал лейтенант. — А моя совесть не стоит семисот тысяч долларов. — Он положил руку на плечо юноши. — У вас есть поговорка, которая мне очень по душе: "Бери все, что тебе нравится, но плати за это".
— Да, знаю, — нахмурился Альварец. — Мой отец часто повторяет ее. А мама всегда отвечает ему: "Верно, но, когда приходит счет, он может оказаться слишком большим". Альварец словно постарел, его круглое мальчишечье лицо осунулось.
— С другой стороны, — задумчиво ответил Гаррет, — иногда счет не приходит совсем…
Эрик Фрэнк Рассел
С-2, подобно "португальскому кораблику" земных морей, состоит из желеобразного тельца, от которого отходит парус. Под давлением солнечного света Солнечный Странник путешествует по всему космосу. Питается С-2, очевидно, космической пылью, подобно тому как, киты питаются планктоном. Солнечный Странник обладает способностью сворачивать или перекашивать этот парус — свое бесценное сокровище — и таким образом управлять собственным полетом в космосе. Поскольку С-2 не имеет мышц, этот процесс происходит исключительно медленно, и никому еще не удавалось наблюдать его. Похоже, что он избегает сильных гравитационных полей из боязни врезаться в планету или сгореть в лучах солнца. Поэтому Солнечный Странник появляется только там, где давление фотонов на его парус превосходит гравитацию материи.
Поскольку все попытки вступить в контакт с таинственным организмом потерпели неудачу, Галактическому совету пришлось объявить Солнечных Странников животными низшего порядка с неразвитым сознанием и разрешить охоту на них.
Парус Солнечных Странников — именно он-то и представлял огромную коммерческую ценность — состоял из вещества, не встречающегося больше нигде во всей Галактике. Тонкий и легкий, как самая изящная паутинка, он был прочнее всех известных синтетических материалов, начиная с гамма-нейлона и кончая дюреттом. Только самые мощные механические ножницы, сделанные из особого сплава, могли его разрезать. «Материя» паруса была огнестойкой, водонепроницаемой и не поддавалась воздействию химических реагентов, даже самых сильнодействующих. Кроме того, она была почти идеальным проводником электричества, с сопротивлением, близким к нулю при любой температуре. И наконец, этот удивительный материал сверкал, подобно радуге, под воздействием всякого рода излучений, начиная с космических лучей и кончая самыми длинными радиоволнами. Для чего бы он ни употреблялся — для точнейших прецизионных инструментов или вечерних платьев жен и дочерей мультимиллионеров, — материал был настолько редким и пользовался таким неслыханным спросом, что цену на него диктовали публичные аукционы.
Все попытки воспроизвести это таинственное вещество искусственным путем в лабораториях потерпели неудачу; многие считали, что причиной этого была недооценка фактора времени. Солнечному Страннику требовалась по крайней мере тысяча лет, чтобы вырастить парус, молекула за молекулой, под лучами самых разнообразных звезд, в абсолютной пустоте космического пространства — создать подобные условия в лаборатории было невозможно.
Так что взволнованные нотки в голосе Альвареца были легко объяснимы. Помимо того, что погоня сама по себе была увлекательной, юноша уже представлял, как перед ним одно за другим рушатся все препятствия. Перед его глазами встало прелестное лицо Джулии Марлоу, отец которой, старший член Галактического совета, не позволил бы ей выйти замуж за нищего мичмана. Правда, девушке нравился этот темноволосый мужественный юноша атлетического сложения; но она только на косметику тратила гораздо больше, чем он зарабатывал. Джулия была прелестна, весела, великодушна и нежна, однако отцовское воспитание сказывалось и девушка никогда не считала, что с милым рай и в шалаше.
Но теперь, когда юноша получит треть суммы от продажи громадного паруса Солнечного Странника…
Голубые, холодные как лед глаза Гаррета внимательно изучали растущее на экране изображение С-2.
— Клянусь богом, ты прав! А я-то никогда в них не верил! Луи, мой мальчик, ты даже и не подозреваешь, что означает для нас эта штука.
Гаррет отлично понимал, что означала "эта штука" для него лично. Он слишком засиделся в лейтенантах и скоро должен быть уволен в отставку с мизерной пенсией. Первоклассный офицер, храбрый, изворотливый, он обладал лишь одним недостатком — вспыльчивостью. И это очень помешало его военной карьере. Широкоплечий и коренастый, с горящими глазами, он всегда предпочитал действия словам — король в драке, Гаррет не мог предвидеть более чем на десять минут вперед.
— Понимаю ли я? — ответил мичман на вопрос Гаррета. — Этот парус означает для нас миллион долларов, и каждому достанется треть. Если выживет капитан, — быстро добавил он. — И тогда я попрошу руки Джулии.
— Отлично! — машинально ответил лейтенант. Он был занят мыслями о своей доле. Ему больше не придется думать о том, как бы прожить на крохотную пенсию, или о том, где найти работу, спекулируя своим прежним званием и наградами. Теперь перед ним откроется роскошная жизнь — вино, женщины, музыка… впрочем, он обойдется без музыки: шелест крупных кредиток всегда казался ему самым мелодичным звуком на свете.
— Ну, — спросил Альварец, улыбаясь во весь рот, — чего мы ждем? Я слышал, что, если направить лазерный луч вон в то большое синеватое пятно недалеко от центра, со Странником все будет покончено. И никакого риска повредить парус — впрочем, вряд ли его вообще можно повредить.
— Верно. Курс на сближение. Через час С-2 будет в пределах досягаемости лазерного луча. Подумать только, первый за целых четырнадцать лет! — с торжеством прошептал он. — Они, очевидно, почти все вымерли, а некоторых выловили. Может быть, они живут в какой-нибудь другой галактике, а те немногие, которые попадались на глаза людям, залетели к нам случайно. — Лейтенант несколько секунд манипулировал ручками микрометра и наконец заметил с удовольствием: — По моим измерениям, площадь паруса равна пятистам квадратным футам. А так как последнего Солнечного Странника поймали бог знает сколько лет назад, мы сумеем продать нашего не за миллион — об этом и речи быть не может, — а по крайней мере за два миллиона долларов! В противном случае я готов съесть эту медузу целиком — без паруса, конечно, и даже без хлеба.
Мичман повернул тумблеры, и космический корабль начал быстро приближаться к Солнечному Страннику. Вдруг из громкоговорителя внутренней связи донесся слабый, но отчетливый голос капитана:
— Лейтенант Гаррет, немедленно явитесь в мою каюту. И вы, Альварец, тоже.
— Смотри-ка! — воскликнул юноша. — Подействовало! Похоже, что кризис миновал. Это лекарство или убивает, или ставит на ноги, сказали врачи, и они правы. Если бы не инъекция, он был бы уже мертв — помнишь, как плох он был вчера вечером.
— Поистине, какой сегодня счастливый день, — заметил лейтенант с едва уловимой иронией. — Краткий экскурс в учебник медицины — и ты спасаешь жизнь шкиперу; тебе везет, сынок. Ну-ка, поставь корабль на автопилот и пойдем к капитану. Приятная новость окончательно поднимет его на ноги.
Когда они вошли в каюту, капитан Линг с трудом приподнялся на койке; его глаза лихорадочно блестели, и он тяжело дышал.
— Снаружи кто-то есть, — сказал он едва слышно. — Он только что вступил со мной в контакт, конечно телепатический.
Вошедшие воззрились на капитана.
— Кто? — спросил наконец юноша.
— Солнечный Странник, — ответил капитан. — Разве вы его не заметили? Хороши же вы двое — пока я болен, вы… впрочем, ладно. Может быть, он еще слишком далеко. Во всяком случае, один Солнечный Странник передавал другому: "Скоро я погибну; убийцы совсем рядом и неотступно преследуют меня. Мы не можем общаться с ними, и они всегда убивают нас, не знаю почему. Прощай…" — Я не расслышал имени, а может, у него и не было никакого имени. Другой Солнечный Странник был далеко, где-то не в нашей галактике. Тем не менее они тут же установили связь, через гигантскую пропасть в миллион световых лет.
— У вас галлюцинации, капитан, — сказал Гаррет. — Вы отлично знаете, что еще ни разу не удавалось установить контакт с Солнечными Странниками. Ведь это просто низшие животные — своего рода космические медузы. Странные и красивые, это верно, но с интеллектом не выше, чем у дождевого червя.
Линг выпрямился, его губы искривились.
— Значит, вы заметили Солнечного Странника?
— Так точно, сэр, — неохотно признался лейтенант и пристально посмотрел на капитана. — Как вы знаете, сэр, телепатия возможна между живыми существами. Ею нельзя управлять, но она существует. Вы, может быть, уловили обрывок моих мыслей или мыслей Луи. Это единственное объяснение.
Капитан не знал, что ответить; болезнь еще не отпустила его, и он не мог сосредоточиться. Откинувшись на подушку, он тяжело вздохнул.
— Может быть, вы и правы, но необходимо убедиться в этом, — твердо сказал он. — А пока я запрещаю убивать этого Солнечного Странника. Это приказ.
— Но, капитан, — запротестовал Гаррет, — С-2 официально объявлен существом низшего порядка, и охота на него разрешена! Ваш приказ, сэр, является незаконным. Я уже не хочу напоминать вам о том, чего стоит подобная находка. Ваша доля будет составлять по крайней мере…
— Это совершенно неважно, — огрызнулся капитан. — Не забудьте, лейтенант, что этим кораблем командую я. Если мой приказ кажется вам незаконным, то вам известен Устав — исполнить приказ и обжаловать его по прибытии на базу. Очень жаль, что приходится напоминать об этом офицеру с вашим стажем.
— Но ведь он улизнет от нас! — рассердился Гаррет. — Может быть вам наплевать, но я не собираюсь упускать свое счастье; целое состояние пролетает у нас мимо носа. Нам редко что перепадает. Мы здесь трудимся круглые сутки, в то время как эти парни на Земле спекуляциями зарабатывают за день больше, чем я за целый год!
Глаза Линга расширились, но он спокойно ответил:
— Вы можете следовать за ним некоторое время. Возможно, мне еще удастся вступить с ним в контакт.
— Я уверен, что это действие нового лекарства, капитан, — вставил Альварец. — Вы были в безнадежном состоянии, и мы решили впрыснуть вам дозу психического энергизатора. Очевидно, он и вызвал галлюцинации.
— Но все это было так отчетливо — и так логично, — проговорил Линг, словно обращаясь к самому себе. — Темп их жизни очень медленный по сравнению с нашим, они путешествуют из одной вселенной в другую, пролетая через чудовищно большие пропасти, разделяющие их. У нас еще нет технических средств для этого. Солнечные Странники избегают скоплений материи; может быть, поэтому они встречаются у нас так редко. Они не могут противостоять гравитационному полю. У них такая маленькая масса — проходят многие тысячелетия, прежде чем они вырастают до нормальных размеров, питаясь крошечными частицами космической пыли. Их мысли кажутся слишком медленными, и их движения тоже. Они просто не успевают вовремя послать сигнал с просьбой о пощаде. Совсем беспомощные — как это ужасно! Если б я только мог замедлить процесс своего мышления, записать их речь… мы могли бы воспроизвести запись с любой скоростью… но мысли… — Капитан устало закрыл глаза.
— Каким же образом вы предполагаете вступить в контакт с Солнечным Странником, сэр? — угрюмо спросил Гаррет. — Мы не можем вечно следовать за ним, в конце следующего месяца нам нужно прибыть на Ригель-3.
— Не знаю, — признался капитан, все еще сидевший с закрытыми глазами. — У меня голова идет кругом, и я никак не могу сосредоточиться. — Внезапно он уставился в одну точку. — Впрочем, такой способ есть. Вы должны впрыснуть мне еще одну дозу этого нового лекарства!
— Но, капитан, — запротестовал Альварец, — это слишком рискованно! Один раз вам повезло. Стоит ли так искушать судьбу?
— У меня нет другого выхода. Если это вещество увеличивает чувствительность нервных окончаний и каким-то образом синхронизирует их деятельность с мыслительными процессами С-2, я должен попробовать еще раз. По крайней мере на моей совести не будет убийства высшего разумного существа. И не только разумного, но и благородного. Если бы вы могли почувствовать всю глубину его разума, чистоту мыслей. В нем нет ненависти; чистый дух…
— Я тоже был бы чистым, если бы мог летать в межпланетном пространстве один-одинешенек, — угрюмо заметил Гаррет. — Но, к сожалению, я живу на Земле, а для этого требуются деньги, и немалые.
— Вы не отдаете отчета в своих словах, лейтенант, — ответил Линг. — Я не верю, что вы так жестоки. Да, Солнечные Странники не способны двигаться, как мы, — у них нет для этого органов. Но зато какой разум! С-2, в контакте с которым я был, придумывал математическую задачу. Математика — моя специальность, но после первых пяти постулатов я вконец запутался. Только подумайте, как многому можно было бы научиться! Теорема, над которой он работает, призвана объединить электричество, гравитацию, магнетизм, атом — на первый взгляд дикая комбинация, но я верю, что это возможно. Я действительно верю этому!
— Далеко не вся математика имеет практическое значение, — заметил Гаррет.
— Верно. Но подумайте только об одном. Они решили проблему космической связи. С помощью обмена мыслями они получили возможность беседовать через расстояния, о которых мы не имеем даже представления; — многие миллионы световых лет! Когда от взрослого Солнечного Странника отпочковывается крошечный «сынок» — а именно так они размножаются, — они летят в разные стороны на протяжении многих тысячелетий. Ускорение их полета ничтожно — всего 0,00001 метра в секунду за секунду, но оно постоянно, и скорость непрерывно растет. И вот отец и сын совершенно свободно говорят друг с другом через огромное пространство, разделяющее их! Подумайте, как важно для нас такое открытие! Скорость света слишком медленная величина, если мы хотим вырваться за пределы солнечной системы. Она нас связывает по рукам и ногам.
Капитан снова приподнялся на постели и стиснул зубы.
— Но я совсем не обязан убеждать вас в своей правоте, черт возьми! Мичман, сделайте мне инъекцию нового лекарства. Это приказ!
Приказы повсюду выполнялись беспрекословно, тем более в космическом флоте. Юноша беспомощно посмотрел на лейтенанта, который нахмурился, затем пожал плечами.
Два человека нетерпеливо ждали, какой будет реакция капитана на повторную дозу лекарства. На этот раз она наступила гораздо раньше. Как только капитан оправился от укола, он сказал:
— Вы сами сможете убедиться в разумности Солнечного Странника. Если я слышу С-2, то и он должен слышать меня. Я… я попрошу его дать нам сигнал!
— Капитан, но это безумие, — запротестовал Гаррет. — Какой сигнал способен дать Солнечный Странник? Он не может разговаривать, не может пускать сигнальные ракеты…
— Я попрошу его свернуть парус.
Гаррет заколебался.
— Хорошо, мы будем наблюдать за ним, — ответил он наконец.
Они снова перешли в контрольную рубку и продолжали наблюдать за парусом Солнечного Странника. Часы шли — и мысли о деньгах все упорнее овладевали ими.
— Миллион долларов! — прошептал Альварец.
— Больше, гораздо больше. По крайней мере два миллиона!
— И все это там, поджидает нас. Он не в силах скрыться… Интересно, понимает ли он, что его ждет? Впрочем, даже если и понимает, он не сможет убежать от нас. Если тебя приводит в движение только солнечный свет, тут особенно не разбежишься. Два миллиона долларов!
Внезапно юноша оцепенел, его глаза остановились на шкале микрометра.
— Не может быть! — едва выговорил он.
— Что случилось? — рявкнул лейтенант, с сожалением отрываясь от мыслей о Дворце удовольствий на Ригеле-3, где за скромную цену можно купить радости, неизвестные на Земле.
— Он сворачивает парус! Клянусь богом, он… посмотрите! Нужно немедленно сообщить капитану!
Юноша протянул руку к микрофону и вдруг почувствовал, как сильные пальцы лейтенанта тисками сжали его запястье.
— Подождите. Мы должны убедиться сами. Подождем еще немного и, потолкуем.
Долго-долго они молчали, глядя на парус, который медленно сворачивался, подобно закрывающемуся на ночь диковинному цветку. Когда все сомнения в разумности Солнечного Странника исчезли, Альварец снова протянул руку к микрофону. И снова тяжелая рука лейтенанта легла ему на плечо.
— Послушай, — угрюмо сказал лейтенант. — К чему ходить вокруг да около, скажу тебе напрямик. Если это понадобится, я буду отрицать каждое слово, которое сейчас скажу. Так вот, эта штука действительно сигналит, у этого куска слизи есть чуточка разума? Ну и что? Ведь он не такой, как мы, это же не человек — просто какая-то космическая медуза. Что бы ни говорили мудрецы из Совета Единой Вселенной, я не собираюсь признавать своим братом каждый кусок желе только потому, что ему известна таблица умножения. Давай рассуждать просто: там, за бортом, наши состояния, роскошная жизнь. Ты согласен отказаться от всего этого?
— Н-но проблема связи, — заикнулся было юноша. — Она тоже может принести нам целое состояние.
— Не говори глупостей! Ученым понадобится много лет, прежде чем они раскроют секрет космической связи Солнечных Странников. А сколько оня провозятся после этого, чтобы создать аппарат, дублирующий органы связи С-2? А ведь мы даже не знаем, как подействует это лекарство на другого человека, сумеет ли он вступить в контакт с Солнечным Странником! Вполне вероятно, что мы к тому времени обзаведемся длинными седыми бородами… но даже это еще не известно. — Лейтенант холодно взглянул на юношу. — Я сам поговорю с капитаном, а ты будешь только поддакивать — идет?
Альварец заколебался, но все-таки согласился. Они вошли в каюту, капитан уставился на них.
— Жжет, — бормотал он, — чертово лекарство жжет мои внутренности. — Он с трудом приподнялся, сел. — Ну, что случилось? Вы ведь все видели. С-2 передал мне, что он свернул свой парус.
— Мне очень жаль, капитан, — сказал Гаррет, глядя прямо в глаза капитану, — но ничего не произошло. Мы следили за ним неотрывно, но не заметили ничего даже отдаленно похожего на ответный сигнал. Наоборот, он еще больше развернул парус и начал двигаться в сторону — очевидно, пытается скрыться. Но он двигается слишком медленно. Животная реакция, несомненно. Низшее животное инстинктивно пытается спастись. У вас просто галлюцинации из-за лекарства, капитан. Верно, Альварец?
Смертельно бледный, юноша кивнул головой.
— Совершенно верно, капитан. Никаких признаков разумного поведения. Весь этот мысленный обмен с Солнечным Странником просто галлюцинации. Жаль, очень жаль, — юноша вздохнул.
— Так я и знал, — сказал капитан с горечью и бессильно опустился на подушки. — Всего лишь галлюцинации… Ну что ж… Я и так вам помешал. Идите, хватайте свои миллионы!
— Наши миллионы, — поправил его Гаррет. — И это на редкость большой экземпляр, капитан. Вашей доли хватит, чтобы купить имение, о котором вы так часто говорили, и еще останется куча денег.
— Уж лучше бы мой бред оказался былью. Во всяком случае, моя совесть чиста.
Выйдя из капитанской каюты, лейтенант и мичман посмотрели друг на, друга.
— Его совесть чиста, — пробормотал лейтенант. — А моя совесть не стоит семисот тысяч долларов. — Он положил руку на плечо юноши. — У вас есть поговорка, которая мне очень по душе: "Бери все, что тебе нравится, но плати за это".
— Да, знаю, — нахмурился Альварец. — Мой отец часто повторяет ее. А мама всегда отвечает ему: "Верно, но, когда приходит счет, он может оказаться слишком большим". Альварец словно постарел, его круглое мальчишечье лицо осунулось.
— С другой стороны, — задумчиво ответил Гаррет, — иногда счет не приходит совсем…
Эрик Фрэнк Рассел
Аламагуса
Уже давно на борту космического корабля «Бастлер» не было такой тишины. Корабль стоял в космопорту Сириуса с холодными дюзами, корпус его был испещрен многочисленными шрамами — ни дать ни взять измученный бегун после марафонского бега. Впрочем, для такого вида у «Бастлера» были все основания: он только что вернулся из продолжительного полета, где далеко не все шло гладко.
И вот теперь, в космопорту, гигантский корабль обрел заслуженный, хотя и временный покой. Тишина, наконец тишина. Нет больше ни тревог, ни беспокойств, ни огорчений, ни мучительных затруднений, возникающих в свободном полете по крайней мере два раза в сутки. Только тишина, тишина и покой.
Капитан Макнаут сидел в кресле, положив ноги на письменный стол и с наслаждением расслабив все мышцы тела. Атомные двигатели были выключены, и впервые за многие месяцы смолк адский грохот машин. Почти вся команда «Бастлера» — около четырехсот человек, получивших увольнение, — кутила напропалую в соседнем большом городе, залитом лучами яркого солнца. Вечером, как только первый помощник Грегори вернется на борт, капитан Макнаут сам отправится в благоухающие сумерки, чтобы приобщиться к сверкающей неоном цивилизации.
Как приятно наконец ступить на твердую землю! Команда получает возможность развлечься, так сказать, выпустить лишний пар, что каждый делает по-своему. Позади заботы, волнения, обязанности и тревоги. Комфорт и безопасность — награда усталым космическим скитальцам!
Старший радиоофицер Бурман вошел в каюту. Он был одним из шести членов экипажа, вынужденных остаться на борту корабля, у по лицу его было видно, что ему известно по крайней мере двадцать более приятных способов времяпрепровождения.
— Только что прибыла радиограмма, сэр, — сказал он, протянув листок бумаги, и остановился в ожидании ответа.
Капитан Макнаут взял радиограмму, снял ноги со стола, выпрямился и, заняв приличествующее командиру положение, прочитал вслух:
— ЗЕМЛЯ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ БАСТЛЕРУ ТЧК ОСТАВАЙТЕСЬ СИРИПОРТУ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИИ ТЧК КОНТРАДМИРАЛ ВЭИН У. КЭССИДИ ПРИБЫВАЕТ СЕМНАДЦАТОГО ТЧК ФЕЛДМАН ОТДЕЛ КОСМИЧЕСКИХ ОПЕРАЦИЙ СИРИСЕКТОР
Лицо капитана стало суровым. Он оторвал глаза от бумаги и громко застонал.
— Что-нибудь случилось? — спросил Бурман, чуя неладное. Макнаут указал на три книжечки, лежавшие стопкой на столе.
— Средняя. Страница двадцатая.
Бурман перелистал несколько страниц и нашел нужный параграф: "Вэйн У. Кэссиди, контр-адмирал. Должность — главный инспектор кораблей и складов".
Бурман с трудом сглотнул слюну.
— Значит…
— Да, — недовольно подтвердил Макнаут. — Снова как в военном училище. Красить и драить, чистить и полировать. — Он придал лицу непроницаемое выражение и заговорил до тошноты официальным голосом: — Капитан, у вас в наличии всего семьсот девяносто девять аварийных пайков, а по списку числится восемьсот. Запись в вахтенном журнале о недостающем пайке отсутствует. Где он? Что с ним случилось? Почему у одного из членов экипажа отсутствует официально зарегистрированная пара казенных подтяжек? Вы сообщили о их исчезновении?
— Почему он взялся именно за нас? — спросил Бурман с выражением ужаса на лице. — Ведь никогда раньше он не обращал на нас внимания!
— Именно поэтому, — ответил Макнаут, глядя на стену с видом мученика. — Пришла наша очередь получить взбучку. — Отсутствующий взгляд капитана остановился наконец на календаре. — У нас еще три дня — за это время многое можно исправить. Ну-ка, вызови ко мне второго офицера Пайка.
Бурман ушел как в воду опущенный. Вскоре в дверях появился Пайк. Несчастное выражение его лица подтверждало старую истину, что плохие новости летят на крыльях.
— Выпиши требование на сто галлонов пластикраски, темно-серой, высшего качества. И второе — на тридцать галлонов белой эмали для внутренних помещений. Немедленно отправь их на склад космопорта и позаботься о том, чтобы краска вместе с необходимым количеством кистей и пульверизаторов была здесь к шести вечера. Прихвати весь протирочный материал, который у них плохо лежит.
— Команде это не понравится, — заметил Пайк, делая слабую попытку к сопротивлению.
— Ничего, стерпится — слюбится, — заверил его Макнаут. — Сверкающий, отдраенный до блеска корабль благотворно влияет на моральное состояние экипажа — именно так записано в Уставе космической службы. А теперь пошевеливайся и быстро отошли требования на краску. Потом принеси мне списки инвентарного имущества. Мы должны произвести инвентаризацию до прибытия Кэссиди. Когда он приедет, уже не удастся покрыть недостачу или сбагрить предметы, которые окажутся в избытке.
— Есть, сэр, — Пайк повернулся и вышел из каюты, волоча ноги, с таким же траурным выражением на лице, как и у Бурмана.
Откинувшись на спинку кресла, Макнаут бормотал что-то себе под нос. Им владело смутное чувство, что в последнюю минуту все усилия пойдут прахом. Недостаток табельного имущества — дело достаточно серьезное, если только исчезновение не было отмечено в предыдущем отчете. Избыток — и того хуже. Если первое свидетельствует о небрежности или халатности при хранении, то второе может значить только преднамеренное хищение казенного имущества при попустительстве командира корабля.
Взять, например, случай с Уильямсом, командиром тяжелого космического крейсера «Свифт», — слухом космос полнится. Макнаут узнал об этом, когда «Бастлер» пролетал мимо Бутса. При инвентаризации табельного имущества у Уильямса на борту крейсера «Свифт» нашли одиннадцать катушек проводов для электрифицированных заграждений, тогда как по спискам полагалось только десять. В дело вмешался военный прокурор, и только тогда выяснилось, что этот лишний моток проводоки, которая, между прочим, пользовалась исключительным спросом на некоторых планетах, не был украден из складов космической службы и доставлен, или на космическом жаргоне телепортирован, на корабль. Тем не менее Уильяме получил нагоняй, что мало помогает продвижению по службе.
И вот теперь, в космопорту, гигантский корабль обрел заслуженный, хотя и временный покой. Тишина, наконец тишина. Нет больше ни тревог, ни беспокойств, ни огорчений, ни мучительных затруднений, возникающих в свободном полете по крайней мере два раза в сутки. Только тишина, тишина и покой.
Капитан Макнаут сидел в кресле, положив ноги на письменный стол и с наслаждением расслабив все мышцы тела. Атомные двигатели были выключены, и впервые за многие месяцы смолк адский грохот машин. Почти вся команда «Бастлера» — около четырехсот человек, получивших увольнение, — кутила напропалую в соседнем большом городе, залитом лучами яркого солнца. Вечером, как только первый помощник Грегори вернется на борт, капитан Макнаут сам отправится в благоухающие сумерки, чтобы приобщиться к сверкающей неоном цивилизации.
Как приятно наконец ступить на твердую землю! Команда получает возможность развлечься, так сказать, выпустить лишний пар, что каждый делает по-своему. Позади заботы, волнения, обязанности и тревоги. Комфорт и безопасность — награда усталым космическим скитальцам!
Старший радиоофицер Бурман вошел в каюту. Он был одним из шести членов экипажа, вынужденных остаться на борту корабля, у по лицу его было видно, что ему известно по крайней мере двадцать более приятных способов времяпрепровождения.
— Только что прибыла радиограмма, сэр, — сказал он, протянув листок бумаги, и остановился в ожидании ответа.
Капитан Макнаут взял радиограмму, снял ноги со стола, выпрямился и, заняв приличествующее командиру положение, прочитал вслух:
— ЗЕМЛЯ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ БАСТЛЕРУ ТЧК ОСТАВАЙТЕСЬ СИРИПОРТУ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИИ ТЧК КОНТРАДМИРАЛ ВЭИН У. КЭССИДИ ПРИБЫВАЕТ СЕМНАДЦАТОГО ТЧК ФЕЛДМАН ОТДЕЛ КОСМИЧЕСКИХ ОПЕРАЦИЙ СИРИСЕКТОР
Лицо капитана стало суровым. Он оторвал глаза от бумаги и громко застонал.
— Что-нибудь случилось? — спросил Бурман, чуя неладное. Макнаут указал на три книжечки, лежавшие стопкой на столе.
— Средняя. Страница двадцатая.
Бурман перелистал несколько страниц и нашел нужный параграф: "Вэйн У. Кэссиди, контр-адмирал. Должность — главный инспектор кораблей и складов".
Бурман с трудом сглотнул слюну.
— Значит…
— Да, — недовольно подтвердил Макнаут. — Снова как в военном училище. Красить и драить, чистить и полировать. — Он придал лицу непроницаемое выражение и заговорил до тошноты официальным голосом: — Капитан, у вас в наличии всего семьсот девяносто девять аварийных пайков, а по списку числится восемьсот. Запись в вахтенном журнале о недостающем пайке отсутствует. Где он? Что с ним случилось? Почему у одного из членов экипажа отсутствует официально зарегистрированная пара казенных подтяжек? Вы сообщили о их исчезновении?
— Почему он взялся именно за нас? — спросил Бурман с выражением ужаса на лице. — Ведь никогда раньше он не обращал на нас внимания!
— Именно поэтому, — ответил Макнаут, глядя на стену с видом мученика. — Пришла наша очередь получить взбучку. — Отсутствующий взгляд капитана остановился наконец на календаре. — У нас еще три дня — за это время многое можно исправить. Ну-ка, вызови ко мне второго офицера Пайка.
Бурман ушел как в воду опущенный. Вскоре в дверях появился Пайк. Несчастное выражение его лица подтверждало старую истину, что плохие новости летят на крыльях.
— Выпиши требование на сто галлонов пластикраски, темно-серой, высшего качества. И второе — на тридцать галлонов белой эмали для внутренних помещений. Немедленно отправь их на склад космопорта и позаботься о том, чтобы краска вместе с необходимым количеством кистей и пульверизаторов была здесь к шести вечера. Прихвати весь протирочный материал, который у них плохо лежит.
— Команде это не понравится, — заметил Пайк, делая слабую попытку к сопротивлению.
— Ничего, стерпится — слюбится, — заверил его Макнаут. — Сверкающий, отдраенный до блеска корабль благотворно влияет на моральное состояние экипажа — именно так записано в Уставе космической службы. А теперь пошевеливайся и быстро отошли требования на краску. Потом принеси мне списки инвентарного имущества. Мы должны произвести инвентаризацию до прибытия Кэссиди. Когда он приедет, уже не удастся покрыть недостачу или сбагрить предметы, которые окажутся в избытке.
— Есть, сэр, — Пайк повернулся и вышел из каюты, волоча ноги, с таким же траурным выражением на лице, как и у Бурмана.
Откинувшись на спинку кресла, Макнаут бормотал что-то себе под нос. Им владело смутное чувство, что в последнюю минуту все усилия пойдут прахом. Недостаток табельного имущества — дело достаточно серьезное, если только исчезновение не было отмечено в предыдущем отчете. Избыток — и того хуже. Если первое свидетельствует о небрежности или халатности при хранении, то второе может значить только преднамеренное хищение казенного имущества при попустительстве командира корабля.
Взять, например, случай с Уильямсом, командиром тяжелого космического крейсера «Свифт», — слухом космос полнится. Макнаут узнал об этом, когда «Бастлер» пролетал мимо Бутса. При инвентаризации табельного имущества у Уильямса на борту крейсера «Свифт» нашли одиннадцать катушек проводов для электрифицированных заграждений, тогда как по спискам полагалось только десять. В дело вмешался военный прокурор, и только тогда выяснилось, что этот лишний моток проводоки, которая, между прочим, пользовалась исключительным спросом на некоторых планетах, не был украден из складов космической службы и доставлен, или на космическом жаргоне телепортирован, на корабль. Тем не менее Уильяме получил нагоняй, что мало помогает продвижению по службе.