Рассказова Алевтина. Корейская гейша. История Екатерины Бэйли

   – А правда, зачем? Для смены обстановки уж как-то слишком круто. Хотя, скажем прямо, цель достигнута. Обстановка оч-чень, мягко говоря, иная.
   Света тяжело вздохнула:
   – Я с мужем развелась. У нас серьезные проблемы были, и мне надо было уехать. Вот я и подумала: здесь меня точно никто доставать не будет. – Она опять вздохнула и уткнулась в кружку.
   – Понимаю… – только и смогла проговорить я.
   А что тут еще скажешь? Ну не объяснять же человеку, что слишком часто наши проблемы не решаются так легко.
   – Кроме моих родителей никто не знает, где я. Даже подружки не знают. Я всем сказала, что в Нижний Новгород поехала к родственникам. Меня бы не поняли, если б я правду сказала.
   Я подумала, что, пожалуй, тоже такого решения не понимаю, но промолчала. Чужая душа потемки. Откуда я знаю, что у нее за муж там? Может он псих какой?
   Оказалось, что если и не псих, то, по крайней мере, буйный: побил ее пару раз. После одной такой бойни она на одно ухо слышит плохо. Так что она, может быть, правильно сделала, что уехала. Все-таки новые ощущения многое заставляют забыть и на многое взглянуть по-новому.
   Пять вечера. В дверь постучали:
   – Мама! Откройте!
   Я открыла дверь. Перед нами стояла все та же «мама» – хозяйка клуба.
   – Собирайтесь. Шесть. Клуб. Работа.
   Из ее разрозненных слов на жутком английском удалось понять, что работать мы будем с шести. О'кей, – с шести, так с шести.
   Мы оделись, накрасились. Около шести она вернулась и все вместе мы пошли в клуб.
   – «Стерео», – прочитала я вывеску. – Значит, работать будем в «Стерео». Ясно.
   Ничего, конечно, не ясно, но хоть с названием определились.
   Внутри обстановка оказалась более, чем скромной. Небольшая сценка для танцовщиц, штук пятнадцать столов в четыре ряда, кресла, бар. В углу за столиком сидело около шести девушек непонятной национальности. Как потом оказалось – филиппинки. Все они были одеты в мини-платья, которые едва прикрывали их женские достоинства. Недостатки прикрыть ними было просто невозможно. Только одна из них была худенькой, все остальные – довольно упитанные.
   Нас посадили за столик. Ровно в шесть часов одна из девушек поднялась и прошла в раздевалку за сценой. Через минуту она оттуда вышла, но уже в бикини. По лесенке поднялась на сцену.
   Не могу сказать, чего именно я ожидала. Но, наверное, не совсем этого. Я, не имевшая никакой танцевальной подготовки, кроме дискотечной, и элементарного врожденного чувства ритма, была, тем не менее, поражена. На мой взгляд, эта девушка едва двигалась. Шажок влево, шажок вправо; два назад, два вперед. Вот и весь ее арсенал!
   – И это все? А как же… в контракте ведь написано – танцовщица. Я, кстати, на бальные танцы ходила. Я думала, мы танцевать будем, как положено. – Свету, видимо, тоже сильно удивили ленивые телодвижения филиппинки.
   – Блин, а я боялась. Думала, надо мной смеяться будут. Так мы им покажем, а, Свет!?
   – Тю, блин, конечно! – она, похоже, тоже была рада, что мы будем выглядеть «на уровне», по сравнению с этими девушками. Все-таки дух конкуренции еще пока никто не отменял.
   Дошла очередь и до меня. Скажу честно: страшно было до жути! Да и стыдно тоже.
   Во-первых, все-таки перед кучей незнакомого народа танцевать в бикини, да еще и на ярко освещенной сцене, – это требует недюжинной отваги.
   Во-вторых, я мужчин вообще всегда стеснялась, а тут мне танцевать перед ними было нужно. Так уж вышло, что я девушка «поздняя» и до этого у меня почти не было опыта подобного общения с мальчиками. Так что для меня это было похоже скорее не на танец, а на ночной кошмар.
   Но, слава Богу, пока что в клубе мужчин не было. Я переоделась и вышла на сцену. Зажала гордость в кулак, запихала ее подальше и станцевала так, как будто от этого зависела моя жизнь. Танцевала скорее для себя, потому что кроме Светки и «мамы» больше никто не обращал на меня внимания.
   «Отплясав» две песни, я передала эстафету Свете. Она тоже постаралась выложиться на все сто. Мы потом друг друга похвалили, прочувствовали собственную возвращающуюся гордость и вопросительно посмотрели на «маму».
   – Очень хорошо, – она улыбалась.
   Ну, слава те…, вроде обошлось.
   После того, как мы оттанцевали, к нам подошла женщина, тоже там работавшая, и тоже одобрительно улыбнулась и похвалила.
   Вообще, помимо хозяйки там было еще две женщины лет сорока-пятидесяти, работавших официантками-разводилами (догадайтесь, как они себя нам представили? Точно – «МАМА»!), одна женщина-посудница, две кореянки-хостесс лет тридцати-сорока и ди-джей.
   Сперва я не могла понять: почему такие взрослые женщины работают в клубах? Объяснение этому оказалось простым. Дело в том, что подобные заведения – семейный бизнес, и ничего другого эти женщины делать попросту не умеют.
   Нашему «Стерео» в том году исполнилось шестнадцать лет. А до этого хозяева держали клуб в другом городе.
   Я, кстати, узнала немного и историю Эй-тауна (место, куда нас привезли, называется Америка-таун, сокращенно – Эй-таун). Делюсь.
   Эй-таун, как и многие подобные ему деревеньки был построен возле военной американской базы. Военнослужащих командируют туда в среднем на год. Мужики, как правило, не могут привезти с собой жен и детей, даже если таковые имеются. И естественно по нормальным женщинам они скучают (сами понимаете, женщин-военных не много, а если и есть, то их моральный облик весьма далек от принятых норм).
   Пятнадцать лет назад в Эй-тауне работали только кореянки и в основном занимались они проституцией. С тех пор многое изменилось, экономика Южной Кореи заметно улучшилась и секс-услуги стали нелегальными. Лично мне так и не удалось отыскать настоящей местной проститутки, хотя я и слышала, что где-то в центре Кунсана (того самого, с огоньками, который мы так безнадежно проехали в самом начале) есть «Красный Квартал». Но, чего не видела – того не видела, поэтому и утверждать не буду.
   И когда проституция стала нелегальной, корейцы придумали, как продолжать зарабатывать деньги на скучающих американцах более-менее законным способом. Они понастроили клубов размером с наши кафешки, понабрали симпатичных и не очень (там все прокатывает) девчонок и объяснили суть: если клиент хочет поговорить (только поговорить, остальное там было строжайше запрещено, по крайней мере – официально) с девушкой, то он должен купить ей сок, цена которому десять долларов. Девушке с этого перепадает от полутора до пяти долларов, в зависимости от национальности. Филиппинки получали меньше всех – полтора. Русские – от двух до трех. Кореянки, соответственно, – пять. Такая вот дискриминация. Нам, можно сказать, еще повезло – «мама» платила нам по три тысячи вон с каждого стакана сока (одна тысяча вон равнялась тогда одному доллару). А вот девчонкам, которых привезли в наш же клуб, но месяцем позже, платили уже не по три, а по две с половиной тысячи вон. По какой такой причине, – не знаю.
   В среднем мы должны были выпивать сок за десять-пятнадцать минут. Если мы вдруг забывались и пили сок дольше, одна из «мам», проходя мимо, ненавязчиво так давала неслабый тычок в бок.
   Вот примерно в этом и заключалась наша работа в клубе. Да, еще нужно было танцевать, когда приходила твоя очередь. Ну, это – само собой.
   В целом, если подумать, – неслабо так! За десять минут болтовни грабить людей на десять баксов! Но дело тут вот в чем: парни платили такие деньги не просто за болтовню, а за возможность познакомиться с девушкой и, если уж совсем повезет, – завести постоянную подружку. И так как в «тауне» работало в общей сложности всего около трехсот девушек, а парней на базе было около трех тысяч, то с помощью нетрудных математических вычислений вы поймете, почему они не жалели денег на болтовню.
   Девчонки парней находили себе там моментально. Конечно, ведь среди них конкуренция огромная, вот ребята и стараются: один другого обходительней, ухаживают все красиво, обещают горы золотые и луну с неба в придачу! Ну, как тут не влюбиться!? Как голову не потерять?!
 
   Клуб пока был пуст, клиентов еще не было. Вдруг дверь распахнулась, и вошел первый посетитель. Росту он был маленького, внешне похож на еврея, но рыжий.
   Он бухнулся в кресло за соседним столиком и поздоровался:
   – Хеллоу, меня зовут Джерамайя, а вас как?
   Мы представились.
   – Вы новенькие?
   – Первый день.
   – Я вам вот что скажу, – произнес он заплетающимся языком (парень был явно «под мухой», и неслабой). – Не верьте никому…!
   Тут его речь прервала одна из «мам» криком: «Покупай сок или не разговаривай с ними!»
   Поначалу я не поняла, о каком соке идет речь и в чем причина столь грубого отношения к клиенту, но виду не подала. На всякий случай.
   Тем временем Джерамайя оббежал вокруг стола и присел на корточки возле Светы:
   – Здесь все врут: американцы, корейцы… Никому не верьте! Никому!
   «Мамашка» принялась гоняться за ним вокруг стола, грозя кулаком, а он – со смехом убегать.
   – А тебе верить можно? – с серьезным, насколько это было возможно в данной ситуации, лицом спросила я.
   Он на секунду задумался.
   – Мне – тоже нельзя… Я вообще – плохой, – На этом Джерамайя как-то сразу загрустил, и под крики кореянок вышел на улицу.
   Мы посмеялись, но особого значения его словам не придали.
   Новости о вновь прибывших девчонках всегда распространяются по городку со скоростью звука. Поэтому в тот же вечер наш клуб был переполнен. Яблоку негде было упасть!
   Вот еще минуту назад клуб был пуст, но тут завалила толпа и враз заполнила собой все имеющееся пространство. Как волна цунами, ей Богу! Описать весь наш ужас перед этой шумной, прыгающей под тяжелый рок, и уже слегка подвыпившей толпой очень сложно. Мы с трудом понимали, что вообще происходит.
   Американцы очень сильно отличаются от русских. И дело не только в одежде, но и в жестах, лицах, поведении. Например, наши никогда не будут прыгать под музыку, пока не «накатят» грамм по двести-триста. А этим – все равно: прыгают себе и прыгают, гогочут, да пьют потихоньку. Мы же как-то больше привыкли к застолью, посиделкам, болтовне под водочку… ну а потом уже и к танцам да к «мордобитию»…Да и не только это, вообще, – все в них было как-то по-другому, иначе, чем у наших.
   В первый момент мы совсем было растерялись, и не знали, что же нам с ними делать. Никто ведь толком и не объяснил: а в чем, собственно, заключается наша работа?
   Но слишком долго находиться в неведении нам не позволили. Как только в клубе появились первые, после визита Джерамайя, посетители, к нам подошла «мадам» и уверенно повела к одному из столиков. Усадила нас к паре американцев и приказала: «Разговаривайте». Интересно, – о чем?
   Ну, мне-то еще как-никак проще, я английский хотя бы на уровне школы знала. А вот Светка – немецкий изучала. Весь вечер я проработала переводчиком, хотя и сама еще плохо понимала чужую речь. Как ни крути, но изучала я именно «английский» язык, а не «американский», а это – очень разные вещи. От британского английского, коему учат нас в школе, американский отличается тем, что состоит, в основном, из сленга и отсутствия какой бы то ни было грамматики.
   – Здравствуйте, меня зовут Катя, – промычала я, чувствуя себя снова школьницей.
   – Как? Кача? – переспросил парень, на вид лет двадцати пяти-тридцати.
   – Ка-тя, – повторила я по слогам.
   – Катья? – снова спросил он. – А я – Джон!
   – Очень приятно, – я согласилась на то, чтобы меня называли «Катья». Ну, в самом-то деле, не бить же мне его, если не может он выговорить такое простое, на мой взгляд, имя. Кстати, у большинства американцев возникают сложности при переходе с согласной на мягкую букву «я», – они всё время пытаются дополнительно смягчить согласный звук. Вот и получается у них вместо Кати – Катья, вместо Ани – Анья, ну и так далее.
   – Ты недавно приехала?
   – Да, сегодня мой первый день в этом клубе.
   – Нравится? – спросил Джон.
   – Пока не знаю. Наверное, не очень.
   Нет, ну что за вопрос!? Я тут без году неделя, откуда я могу знать, нравится мне здесь или нет!? Не определилась я еще!
   Мы болтали о пустяках: откуда я, он, сколько лет, женат ли, дети есть? Да, один ребенок, разведен, сам из Орегона. Из Хабаровска, не замужем, детей пятеро. Как, пятеро!? Шучу, – нет детей.
   Через пару минут после нашего со Светкой приземления за столик подошла «мадам» и спросила парней, купят ли они нам сок.
   – Да, конечно, – ответили они хором. Ну, хоть это радует, не зря мучаемся.
   О том, чтобы получать удовольствие от беседы пока что не было и речи. Музыка орала так, что я не слышала собственного голоса, плюс мой английский (он же – американский) тогда еще был далек от совершенства.
   Светка и «ее» американец сидели, уткнувшись в англо-русский словарь и, видимо, говорили о том же, о чем и мы с Джоном: дети, родина, возраст.
   Нам принесли соки: стаканчики граммов на сто с неизвестным содержимым. Я попробовала: на вкус – вроде как апельсиновый с персиком, но на дне еще плещется что-то красное, и вся эта смесь отдает каким-то алкоголем. В первый день работы нам, видимо, решили плеснуть в сок немного алкоголя, – для храбрости. Потом мы попросили «маму» не делать больше этого. А то так и спиться было не долго.
   Мне такой дорогой сок пить было жалко, ну прямо рука не поднималась, поэтому и цедила я его минут пятнадцать, пока не подошла «мадам» и не пихнула меня в бок.
   – Пей быстрее! – прошипела она на ухо.
   Я от такой бесцеремонности чуть не поперхнулась. Да уж, отношение к нам, скажу прямо, было не ахти. Я допила сок, и «мадам» тут же спросила парней, не хотят ли они купить нам еще.
   Их хватило на три сока каждой из нас. Мы поговорили еще о России, целях нашей поездки в Корею и т. п. Парни попросили наши телефоны, которых у нас, конечно, не было и ушли, пообещав прийти на следующий день.
   За вечер мы «насобирали» примерно по пятнадцать соков, заработав в дополнение к основной зарплате «за танцы» примерно по 45 долларов каждая. Что ж, для начала неплохо.
   Мы жутко нервничали, ведь не каждый день знакомишься сразу со столькими парнями, да еще и американцами. Но все они задавали одни и те же вопросы и получали одни и те же ответы. И к концу вечера голова гудела от повторяющихся «как-зовут-ты-откуда-сколько-лет-ты-замужем-дети-есть?».
   Домой мы вернулись около часу ночи и еще долго обсуждали первые впечатления. Светка твердо решила за месяц вызубрить английский. Приступить решила немедленно. Она записала основные фразы, повторила по пять раз «перед сном» и положила листок под подушку. Чтобы уж наверняка запомнилось.
   Утром мы пошли искать телефон, чтобы позвонить домой. Отыскали автомат. Зашли в магазин и купили карточку для международных звонков. А вот как звонить – понятия не имели. И автомат с кучей кнопочек и карточка были на корейском.
   Мы стояли, почесывая репы, когда увидели невдалеке девушку.
   – Она русская, точно тебе говорю! Давай у нее спросим, как звонить! – стала настойчиво предлагать Света.
   – Девушка! Вы нам не поможете? Мы не знаем, как позвонить в Россию, – обратилась я.
   Девушка была высокая, стройная, симпатичная. Одета была в майку, джинсы и кепку на коротко стриженой голове.
   – Да, конечно. Вы новенькие? Где работаете? – спросила она. Голос был у нее приятный, низкий.
   – Мы вчера приехали. В «Стерео» работаем, – ответила Света за нас двоих.
   – «Стерео»? Ну, неплохой клуб. Правда, наших девчонок там нет, всех увезли на днях. Бедные вы, скучно, наверное, одним-то?
   – Ну, плохо тем, что объяснить толком некому, что к чему. А что до клуба… и чем же он так хорош? По-моему, дыра-дырой, – высказала свои сомнения моя подруга.
   – Да нет, с виду он, конечно, замызганный, но америкосы туда ходят. Они рок любят, а «Стерео» – это рок-бар. Так что деньги у вас более-менее будут. Главное – уши не слишком развешивайте. Врать-то они все мастаки: наобещают с три короба, а девчонки им верят. Вы ведь сюда за бабками ехали? Вот и разводите их, как только можете! На шоппинги там, жрачку, подарки… – улыбнулась она.
   Улыбка получилась какой-то усталой: то ли ночь выдалась слишком длинная, то ли по жизни она вся такая «уставшая», – не понять.
   – Ладно, сами как-нибудь во всем разберетесь. А звонить вот как, смотрите. Снимаете трубку, нажимаете красную кнопочку, кореянка начинает трещать по-своему. Вводите вот этот номер с карточки, потом опять красную кнопку, потом этот номер, решетка, номер телефона, и опять решетку… Понятно? – девушка посмотрела на нас выжидающе.
   Мы переглянулись:
   – Да вроде. Спасибо!
   – Ну, давайте, свидимся еще, таун маленький. Я в «Парадайсе» работаю, если что. Пока! – она махнула рукой на прощание и вскоре скрылась за поворотом.
   Меня не покидало странное ощущение, что за ночь городок будто бы вымер. Одиннадцать утра, а на улице – никого!
   – Куда все подевались? Ничего не понимаю, – я повернулась к Светке, ожидая «понимания» от нее, но она уже набирала номер и тыкала красную кнопочку. – Свет, ты б матери не описывала все в ярких красках. Говори, что все отлично, а то она там с ума сойдет, – искренне посоветовала я.
   – Да ты что! Она сюда первым же рейсом примчится, если узнает, в каких мы тут условиях живем! Ни в коем случае! – замахала руками она и стала ждать ответа в трубке.
   Я пошла в соседнюю кабинку. Набрала номер. Мама ответила сразу же: видать, «сидела» на телефоне, ожидая моего звонка.
   – Доча! Как ты там? Как доехала? Все нормально? – кричала она в трубку.
   – Мам, ты не кричи, я слышу! У меня все хорошо, доехала нормально. Клуб замечательный. Квартира трехкомнатная, обстановка отличная. Нас кормят нормально. Все хорошо, – врать, конечно, нехорошо, но кое-что из сказанного все-таки было похоже на правду.
   – Ну, слава Богу! Я так волновалась, а что ты вчера не позвонила?
   – Я не смогла. Мы только приехали, как нас кушать повели, потом – в магазин. Пока распаковались – уже поздно было.
   – Ну ладно. Не трать карточку. Лучше звони понемногу, но чаще. Я хоть знать буду, что ты жива-здорова, – в мамином голосе слышалось облегчение. А на мои глаза наворачивались предательские слезы. Так далеко от дома, родных и близких я никогда еще не была.
   – Хорошо, я на днях позвоню. Ты не волнуйся, у меня, правда, все отлично. Целую! Всем привет!
   – Ладно, Котенок, всего тебе хорошего!
   Я повесила трубку. Слезы уже лились градом. Повернулась к Светке, – та тоже рыдала крокодильими слезами.
   – Ты как? – спросила я.
   – Ны… ны… нормально.
   – А чего ревешь тогда!? – спросила я и утерла слезы. Сначала себе, потом ей.
   – Себя жалко! Они там борщ варят, а тут даже свеклы нет! И хлеба черного нет! И колбасы вареной не-е-ет! Гыыыыы…
   Я ее понимала,… очень хорошо понимала. Хлеб скоро закончится, колбаса тоже. В магазине из того, что хоть как-то напоминает русскую еду, были только овощи и курица. Даже окорочков куриных, и то – не было! Только целые тушки. Что будем делать, как жить?
   – Ладно, пошли, чего тут стоять, народ соплями пугать? – я взяла ее под ручку и стала буксировать в сторону дома.
   Мы проходили мимо магазина Лезбиянки, когда в окне мелькнула знакомая мне откуда-то физиономия.
   – Светка, ну-ка стой! По-моему там, в магазине, моя знакомая! – я не могла вспомнить, где точно я ее видела, но лицо мне было явно знакомо. Внешность для России у нее запоминающаяся (мама ее была явно азиатских кровей, вот и она, видимо, в нее пошла), но здесь, в Корее, она за «свою» легко проходила.
   Мы зашли в магазин, и тут меня осенило: «Да я же видела ее в своей школе!»
   – Привет! – поздоровалась я с девчонками, придирчиво осматривавшими верхние половинки бикини.
   Одна, которая показалась знакомой, была примерно моего возраста, ну, может года на два-три постарше. Вторую девушку, выглядевшую гораздо старше меня, я видела в первый раз.
   – О! Вот это да! Так я ж тебя знаю! Мы в одну школу ходили, и ты года на три меня младше, – откликнулась моя знакомая незнакомка. – Я – Таня, – представилась она первой.
   – Слушай, это же надо – так далеко от дома встретить знакомые лица! – обрадовалась я и тоже представилась. – Меня Катя зовут, а это – Света. Мы вчера только приехали. А вы когда?
   Я все еще не могла поверить! Ну, надо же!? Ходили в одну школу, жили, скорее всего, тоже рядом, и встретились тут, в Корее, в местных Дубках! Да уж, как говорится: «неисповедимы пути твои, Господи!»
   – А нас утром привезли. Вот, пришли бикини выбирать, – ответила Таня и продолжила крутить в руках блестящий веселенький топ. Потрогав поролон на чашечках, она повеселела. – Ишь, как здорово! У меня хоть грудь наконец-то появится! А то с моим минус первым, ушитым, только в бикини и танцевать перед мужиками! – звонко рассмеялась она.
   Похоже, местный колорит ее нисколько не смущал. Все-то ей весело было! Я поначалу удивилась, а потом порадовалась. Ведь когда рядом с тобой оптимист – это всегда плюс!
   – Да, а мне что делать!? Как я свой третий сюда запихаю? – протянула соседка Татьяны.
   – А-а-а… это ничего! Ты дома поролон вырежи. Нормально будет. Я так же сделала, – посоветовала я, памятуя свой вчерашний визит сюда же.
   – А чёй-то эта тетенька меня всё трогает? – спросила Таня и покосилась на Лезбиянку.
   – А ты ей по рукам дай. Похоже, это у нее механическое, – засмеялась я.
   – Девчонки, а вы где живете? Может, в гости к нам зайдете сегодня? – почти хором предложили наши новые знакомые.
   – Да можно. Мы-то тут рядом. Следующая дверь отсюда. А вы где? – уточнила Света.
   – А мы тоже неподалеку, внизу, – ответила Таня и точно описала дорогу до их дома.
   Оказалось, что он – в сорока секундах пешком от нашего.
   Что сказать, тут все – рядом. Весь таун можно было обойти прогулочным шагом минут за тридцать.
   – Ну, все, к трем мы придем. Ждите в гости! – пообещала я.
   Мы вернулись домой, пообедали, переоделись и накрасились для работы.
   Потом сходили к девчонкам, – поболтать и поделиться первыми впечатлениями.
   Они тоже оказались в Корее в первый раз и тоже понятия не имели, в чем, собственно, эта самая работа заключается. Квартирка у них оказалась однокомнатная, вместо кровати – матрас на полу да пара одеял. Так мы поняли, что нам еще можно сказать повезло, и условия для жизни могли оказаться гораздо хуже.
   А еще девчонки нас удивили условиями, поставленные им их «мамой» и «папой». Первое: после работы никуда не выходить. Их предупредили, что будут проверять, и если их не окажется дома – штраф сто долларов (и это при зарплате в пятьсот плюс деньги с соков, – грабеж средь бела дня!). Далее, никаких мужиков дома, иначе – тоже штраф, и в том же размере. Днем из дома выходить также было нежелательно.
   Нам таких условий пока не ставили, но, возможно, все еще было впереди.
   Мы поболтали еще немного о том, о сем, и пошли на работу.

Глава 2

   Прошла неделя.
   Работа вроде бы удавалась, мы обзавелись постоянными клиентами и постепенно начали ко всему привыкать. Нас регулярно стали приглашать пообедать в центре Кунсана, на прогулки в парках и т. д. Еще через неделю мы даже и не думали о том, чтобы проситься в другой клуб, и, тем более, город.
   У меня появился ухажер, которому я тоже очень симпатизировала. Звали его – Джейсон. За Светкой ухаживал его друг – Кларк. Все вместе мы несколько раз съездили в центр: покушать, погулять и порезвиться на игральных автоматах.
   Через пару дней после приезда «мама» все-таки сказала нам, что после работы мы должны находиться дома, но про штрафы ничего не упоминала. Мы не решались ослушаться и встречались с парнями только днем и за пределами квартиры.
   Со временем мы познакомились с девчонками и из других клубов. От них узнавали особенности нашей работы и обменивались впечатлениями.
   В целом, все было неплохо. У нас появилось много друзей и знакомых, а через какое-то время мы все-таки решились на походы по вечеринкам после работы и начали, наконец, радоваться жизни вдали от дома.
   Через две недели после нашего приезда в клуб привезли еще двоих девчонок. Юлю и Вику. Обе были очень симпатичные блондинки, стройные, среднего роста. Вика была на полгода младше меня, а Юле тогда было лет двадцать пять, но может и меньше. У Юли уже был ребенок, и приехала она, с ее слов, заработать деньги на квартиру и на обеспечение ребенка. Мужа не было.
   Сначала их обеих устроили в клуб в другой город. Американцев там не было, и работали они преимущественно с корейцами. Я слышала, что в корейских клубах девочки зарабатывают много больше, но и работать там сложнее. Хотя, кому как.
   Помимо всего прочего, в корейский клуб могут позволить себе пойти далеко не все корейцы, а только достаточно обеспеченные, поэтому и чаевые девчонки получали неплохие. Система оплаты там тоже другая: девочки получали чаевые «со стола» (а это что-то около двадцати долларов).
   Юле с Викой больше нравилось работать с корейцами. Те гораздо спокойнее в «гулянках» и под рок не бесятся. Поэтому сначала девчонки американцев побаивались, да и языка они совсем не знали. К тому же сама идея «развлекаловки» клиентов за сок, с которого они получали бы по три доллара, их не привлекала. Они наотрез отказывались самостоятельно подходить к клиентам и знакомиться, так что первое время не обошлось без грозных окриков со стороны «мамы».
   Девчонки явно хотели, чтобы их перевели обратно в корейский клуб, но этого так и не случилось.