Страница:
Потом пришла колдунья Эндисия и пристрастно расспросила Релкина. Что ел дракон в предыдущий день? Что он пил? Не пил ли он некипяченой воды? Не ел ли чего-нибудь сырого? Релкин точно знал, что дракон не ел и не пил ничего опасного.
Лихорадка усилилась, дракон лежал в жару с открытым ртом, высунув язык. Он выглядел таким беспомощным, что Релкин почувствовал, как в глазах защипало от жалости, и отвел взгляд. Что же могло привести эту гору мускулов в такое плачевное состояние? Релкин никак не мог осознать случившегося. Его кольнул страх – он может потерять своего дракона.
В памяти всплыли картины из прежней счастливой жизни. Вот великий день, когда Базилу вручили меч Пиокар – первый его драконий клинок. Он был куплен на деньги деревенской общины – клинок работы знаменитых оружейников Голубого Камня. Базил взял меч и принялся размахивать им со счастливым видом. Толпа с одобрением взирала на приемы, которым научился молодой кожистоспинник, тренируясь еще с учебным мечом из мягкой, незакаленной стали. Релкин тогда чуть не задохнулся от гордости. Он понял, что на свете нет лучшей судьбы, чем быть драконопасом у этого дракона.
Потом ему вспомнились менее радостные моменты. Он подумал об арене в Туммуз Оргмеине. Когда Базила бросили наземь, утыканного стрелами, как подушечку для булавок, он казался мертвее мертвого. Но Хвостолом вернулся к жизни и через месяц уже мог ходить. Если он умудрился выжить тогда, то сумеет одолеть и эту лихорадку. На свете нет дракона сильнее. Эти мысли несколько ободрили мальчика, но спокойствия не прибавили.
Вернулся Уилиджер с кувшином голубого экстракта мурранора. Трудность заключалась в том, что лекарство должно было попасть внутрь дракона. Базил уже давно не реагировал на окружающее. Уилиджер влил некоторое количество голубой жидкости ему в рот, но это только вызвало захлебывающийся, неразборчивый лепет дракона, и голова больного беспомощно повернулась набок.
Релкин отвел взгляд. Дракон может сам себя вылечить. Он достаточно силен, чтобы победить эту лихорадку. А если нет, тогда Релкину придется иметь дело с последствиями. Мальчишка сморгнул слезы. Дракон еще жив, его огромное сердце еще бьется. И пока оно бьется, не время для слез и скорби.
Потянулись часы. Лихорадка продолжала усиливаться.
И тут ужасный крик донесся снаружи. Вбежал Энди, крича во всю силу своих легких. Уилиджер выскочил наружу узнать, что случилось. Новость ножом ударила в сердце. Почувствовал себя плохо Роквул, у него тоже началась лихорадка. Все проходило точь-в-точь как у Хвостолома.
Драконопасы набились в палатку к Роквулу. Чувство безысходности захлестнуло их. Они с трудом смотрели друг другу в глаза.
Следующим был Чектор. Релкин пришел к Моно и сел рядом. Симптомы огромного медношкурого были совершенно такие же, что и у остальных. Расстройство желудка, жестокая лихорадка, переходящая в горячку.
– Мы так долго служили вместе, Релкин, – сказал вдруг Моно после долгого молчания.
– Это так, мой друг.
– Мы были вместе в Оссур Галане. Там была адская битва. Старина Чектор, он был тогда в самом пекле.
– Я помню, – сказал Релкин.
– Тяжело терять старого дракона. Релкин покачал головой:
– Мы еще не потеряли их, Моно. Они выкарабкаются, вот увидишь.
Слова Релкина звучали неубедительно даже для него самого. Моно сумел ответить лишь слабой улыбкой. Оба они знали, что лихорадка редко берет драконов, но уж если берет, то спасения от нее нет.
Следующий тревожный сигнал пришел от Кэлвина. Его дракон Олай, огромный зеленый из Сента, заболел. Потом это случилось с молодым медношкурым, Финвеем. Потом – Блок и молодой кожистоспинник Стенго. Через некоторое время весь эскадрон, включая Пурпурно-Зеленого, валялся в жару. Крылатый дикий дракон заболел последним.
Еще через некоторое время болезнь приобрела характер эпидемии. Драконы всех восьми эскадронов были охвачены лихорадкой.
Необходимость в карантине Сто девятого марнерийского отпала. Баксандер устроил совещание с врачом, колдуньями и драконьими командирами всех восьми эскадронов.
Старший драконир Дуарт из Тридцать четвертого бийского немного разбирался в травах. Он чувствовал, что лекарство от лихорадки нужно искать в зарослях тростника, через которые они пробирались. Некоторые травы, например драконий лист, очень действенны против желудочных болезней.
Были организованы поиски. Но драконьего листа здесь, в этом древнем лесу Земель Ужаса, так и не нашли.
Ведьмы все еще ничего не предпринимали. Драконы, как известно, были мало восприимчивы к магии, ну а лихорадка, подобная этой, не поддавалась ей вовсе.
Тревожная весть разнеслась по всем частям легионов, а оттуда перекинулась на весь лагерь. Чувство уверенности и безопасности разом исчезло. Не был исключением и генерал Баксандер. Он рассчитывал на этих драконов. Они были его козырной картой, острием будущей атаки, каркасом, передовой линией легионов. Без них легионы драться могли, но творить чудеса уже были не способны и вряд ли устояли бы против армии врага, укрепленной троллями.
Тьма спустилась на эту мрачную сцену. Обед прошел в странной обстановке – не нужно было готовить еду для драконов. Часовые нервничали. С наступлением ночи участились визиты огромных хищных зверей. Теперь их было заметно больше, чем в прошлую ночь. Пугающая новизна незнакомых запахов становилась привычной, и теперь всех агрессивных тварей влекло любопытство.
Прошло совсем немного времени после восхода узкого серпа луны, и из леса послышались тяжелые шаги. Огромное животное двигалось на длинных задних лапах. Оно появилось из темноты и подкралось ко рву.
От носа до кончика хвоста в нем было тридцать футов красновато-бурого кошмара. Его голова была злобной пародией на драконью. Она была огромной, длинной и узкой, с бездонной пастью. Глаза размером с кулак человека злобно смотрели с плоского черепа, а ряды саблеобразных зубов сверкали при свете факелов. Когда оно подпрыгнуло, звук удара о землю ощутили по всему лагерю.
Оно кралось вдоль рва, поглядывая горящими красным огнем голодными глазами на людей, стоящих на парапете. Это было очень неприятно, и каждый не раз пожалел, что за его спиной не стоят драконы.
Внезапно зверь остановился, выгнул шею и испустил громкий страшный вой. Во всем, казалось, Земли Ужаса оправдывают свое название. Лошади и даже волы заволновались. Хор нервного ржания и мычания послышался из стойл. Это, похоже, подстегнуло любопытство зверя, и он спустился в ров. Наклонные столбы, поддерживающие стены, не позволяли хищнику двигаться во рву свободно.
Дюжина стрел ударила в его шкуру. Зверь снова взвыл, теперь уже от боли, разъярился и распахнул пасть. К ужасу людей, он вцепился зубами в шестифутовую распорку и вырвал ее из земли.
Новые стрелы попали в цель, а с ними ударили и копья. Страшилище попыталось допрыгнуть до парапета, но не дотянулось. К тому же ему неудобно было протискивать свое неуклюжее тело между крепежными столбами.
Но тут ему надоели жалящие стрелы, и оно выпрыгнуло из рва и пошло прочь. Стрелы продолжали лететь ему вдогонку. Возможно, это было не слишком умно, но и не слишком глупо. На границе освещенного пространства зверь остановился, чтобы снова испустить яростный вой разочарования, и ушел в ночь.
Люди на парапете облегченно вздохнули. Распорку заменили на новую. Караул еще раз удвоили. Чардханские рыцари вышли со своими длинными копьями на парапет.
Ждать случая применить их пришлось недолго.
Следующий зверь был несколько меньше, наверное, всего лишь двадцати пяти футов в длину, с бледной зелено-коричневой шкурой. Он появился у другого конца лагеря, привлеченный запахом лошадей и волов, потом отошел назад и испустил протяжный стонущий вой. Прошло несколько минут, и затем новый похожий вопль известил о приходе второго животного той же породы. Они провыли еще несколько раз и угрожающе запрыгали друг перед другом, сотрясая землю. Их вой привлек третью, а потом и четвертую такую же тварь. Они собрались вместе, долго прыгали друг перед другом, так что ударная волна прокатилась по всему лагерю, затем закинули головы и испустили целую серию долгих плачущих воплей, от которых всех пробрала дрожь.
Совершенно неожиданно все четверо бросились в атаку на ров и парапет. Часовым пришлось выдержать сражение гораздо дольше первого и куда ожесточеннее. Звери метнулись в ров и попытались перепрыгнуть через крепы. Двое ударились и упали с жалобными криками. Третье существо напоролось бедром на распорку и так и осталось во рву, крича от боли и яростно мечась. Четвертое удачно перепрыгнуло крепы, взобралось на земляную насыпь, пробило дыру в хрупком частоколе и прорвалось внутрь.
Тут же с дюжину стрел вонзились в его шкуру. Восемь человек вышли навстречу с копьями и щитами наготове. Подошло подкрепление. Лучники поддерживали непрерывный огонь, стараясь попасть зверюге в глаза.
Тем не менее она атаковала. Люди встали намертво, опершись копьями в землю. Зверюга на минуту растерялась, потом выбросила вперед заднюю ногу и сбила двоих людей на землю. В секунду она оказалась рядом с ними и оторвала одному из упавших голову.
Смелый солдат по имени Лициус выбежал вперед и вонзил свое копье глубоко в бок чудовища. Оно взвыло от боли, ударило передней лапой и распороло тело Лициуса от шеи до ног.
Подбежал новый отряд под командой старого капрала Праксуса. Их стрелы попали в цель – живот чудовища, и внезапно оно опрокинулось на спину, пробив частокол, перед тем как упасть в ров. Там оно начало биться, завывая и молотя по земле конечностями и хвостом.
Теперь лучники сконцентрировали огонь на звере, напоровшемся на распорку. Удачливый стрелок засадил стрелу в глаз хищника и убил его. Зверь упал навзничь, так и не сорвавшись с распорки.
Издав несколько сокрушенных криков, оставшиеся два отступили в лес.
Через несколько минут целая орда тварей помельче явилась из тьмы и начала ссориться из-за останков двух погибших животных.
Звуки тявканья, чавканья, хруст костей были страшны и сами по себе, но вскоре они привлекли больших животных, которые тоже стали пытаться проникнуть в лагерь. Их сумели отогнать. Так прошел остаток ночи.
Запах крови привлекал зверей и днем. Целый день они толклись у стен лагеря. Теперь путешественники были постоянно окружены огромными плотоядными – к счастью, теми из них, кто питается падалью. В результате бесконечных драк падали становилось все больше, так что людям ничего не оставалось, кроме как попытаться оттащить трупы подальше. Потом люди столкнулись с гиеноподобными животными, только крупнее обычной гиены раза в четыре.
Следующей ночью все повторилось в точности, разве что число хищников увеличилось. На многие мили вокруг звери собирались на все усиливавшийся запах мертвой плоти.
Глава 41
Глава 42
Лихорадка усилилась, дракон лежал в жару с открытым ртом, высунув язык. Он выглядел таким беспомощным, что Релкин почувствовал, как в глазах защипало от жалости, и отвел взгляд. Что же могло привести эту гору мускулов в такое плачевное состояние? Релкин никак не мог осознать случившегося. Его кольнул страх – он может потерять своего дракона.
В памяти всплыли картины из прежней счастливой жизни. Вот великий день, когда Базилу вручили меч Пиокар – первый его драконий клинок. Он был куплен на деньги деревенской общины – клинок работы знаменитых оружейников Голубого Камня. Базил взял меч и принялся размахивать им со счастливым видом. Толпа с одобрением взирала на приемы, которым научился молодой кожистоспинник, тренируясь еще с учебным мечом из мягкой, незакаленной стали. Релкин тогда чуть не задохнулся от гордости. Он понял, что на свете нет лучшей судьбы, чем быть драконопасом у этого дракона.
Потом ему вспомнились менее радостные моменты. Он подумал об арене в Туммуз Оргмеине. Когда Базила бросили наземь, утыканного стрелами, как подушечку для булавок, он казался мертвее мертвого. Но Хвостолом вернулся к жизни и через месяц уже мог ходить. Если он умудрился выжить тогда, то сумеет одолеть и эту лихорадку. На свете нет дракона сильнее. Эти мысли несколько ободрили мальчика, но спокойствия не прибавили.
Вернулся Уилиджер с кувшином голубого экстракта мурранора. Трудность заключалась в том, что лекарство должно было попасть внутрь дракона. Базил уже давно не реагировал на окружающее. Уилиджер влил некоторое количество голубой жидкости ему в рот, но это только вызвало захлебывающийся, неразборчивый лепет дракона, и голова больного беспомощно повернулась набок.
Релкин отвел взгляд. Дракон может сам себя вылечить. Он достаточно силен, чтобы победить эту лихорадку. А если нет, тогда Релкину придется иметь дело с последствиями. Мальчишка сморгнул слезы. Дракон еще жив, его огромное сердце еще бьется. И пока оно бьется, не время для слез и скорби.
Потянулись часы. Лихорадка продолжала усиливаться.
И тут ужасный крик донесся снаружи. Вбежал Энди, крича во всю силу своих легких. Уилиджер выскочил наружу узнать, что случилось. Новость ножом ударила в сердце. Почувствовал себя плохо Роквул, у него тоже началась лихорадка. Все проходило точь-в-точь как у Хвостолома.
Драконопасы набились в палатку к Роквулу. Чувство безысходности захлестнуло их. Они с трудом смотрели друг другу в глаза.
Следующим был Чектор. Релкин пришел к Моно и сел рядом. Симптомы огромного медношкурого были совершенно такие же, что и у остальных. Расстройство желудка, жестокая лихорадка, переходящая в горячку.
– Мы так долго служили вместе, Релкин, – сказал вдруг Моно после долгого молчания.
– Это так, мой друг.
– Мы были вместе в Оссур Галане. Там была адская битва. Старина Чектор, он был тогда в самом пекле.
– Я помню, – сказал Релкин.
– Тяжело терять старого дракона. Релкин покачал головой:
– Мы еще не потеряли их, Моно. Они выкарабкаются, вот увидишь.
Слова Релкина звучали неубедительно даже для него самого. Моно сумел ответить лишь слабой улыбкой. Оба они знали, что лихорадка редко берет драконов, но уж если берет, то спасения от нее нет.
Следующий тревожный сигнал пришел от Кэлвина. Его дракон Олай, огромный зеленый из Сента, заболел. Потом это случилось с молодым медношкурым, Финвеем. Потом – Блок и молодой кожистоспинник Стенго. Через некоторое время весь эскадрон, включая Пурпурно-Зеленого, валялся в жару. Крылатый дикий дракон заболел последним.
Еще через некоторое время болезнь приобрела характер эпидемии. Драконы всех восьми эскадронов были охвачены лихорадкой.
Необходимость в карантине Сто девятого марнерийского отпала. Баксандер устроил совещание с врачом, колдуньями и драконьими командирами всех восьми эскадронов.
Старший драконир Дуарт из Тридцать четвертого бийского немного разбирался в травах. Он чувствовал, что лекарство от лихорадки нужно искать в зарослях тростника, через которые они пробирались. Некоторые травы, например драконий лист, очень действенны против желудочных болезней.
Были организованы поиски. Но драконьего листа здесь, в этом древнем лесу Земель Ужаса, так и не нашли.
Ведьмы все еще ничего не предпринимали. Драконы, как известно, были мало восприимчивы к магии, ну а лихорадка, подобная этой, не поддавалась ей вовсе.
Тревожная весть разнеслась по всем частям легионов, а оттуда перекинулась на весь лагерь. Чувство уверенности и безопасности разом исчезло. Не был исключением и генерал Баксандер. Он рассчитывал на этих драконов. Они были его козырной картой, острием будущей атаки, каркасом, передовой линией легионов. Без них легионы драться могли, но творить чудеса уже были не способны и вряд ли устояли бы против армии врага, укрепленной троллями.
Тьма спустилась на эту мрачную сцену. Обед прошел в странной обстановке – не нужно было готовить еду для драконов. Часовые нервничали. С наступлением ночи участились визиты огромных хищных зверей. Теперь их было заметно больше, чем в прошлую ночь. Пугающая новизна незнакомых запахов становилась привычной, и теперь всех агрессивных тварей влекло любопытство.
Прошло совсем немного времени после восхода узкого серпа луны, и из леса послышались тяжелые шаги. Огромное животное двигалось на длинных задних лапах. Оно появилось из темноты и подкралось ко рву.
От носа до кончика хвоста в нем было тридцать футов красновато-бурого кошмара. Его голова была злобной пародией на драконью. Она была огромной, длинной и узкой, с бездонной пастью. Глаза размером с кулак человека злобно смотрели с плоского черепа, а ряды саблеобразных зубов сверкали при свете факелов. Когда оно подпрыгнуло, звук удара о землю ощутили по всему лагерю.
Оно кралось вдоль рва, поглядывая горящими красным огнем голодными глазами на людей, стоящих на парапете. Это было очень неприятно, и каждый не раз пожалел, что за его спиной не стоят драконы.
Внезапно зверь остановился, выгнул шею и испустил громкий страшный вой. Во всем, казалось, Земли Ужаса оправдывают свое название. Лошади и даже волы заволновались. Хор нервного ржания и мычания послышался из стойл. Это, похоже, подстегнуло любопытство зверя, и он спустился в ров. Наклонные столбы, поддерживающие стены, не позволяли хищнику двигаться во рву свободно.
Дюжина стрел ударила в его шкуру. Зверь снова взвыл, теперь уже от боли, разъярился и распахнул пасть. К ужасу людей, он вцепился зубами в шестифутовую распорку и вырвал ее из земли.
Новые стрелы попали в цель, а с ними ударили и копья. Страшилище попыталось допрыгнуть до парапета, но не дотянулось. К тому же ему неудобно было протискивать свое неуклюжее тело между крепежными столбами.
Но тут ему надоели жалящие стрелы, и оно выпрыгнуло из рва и пошло прочь. Стрелы продолжали лететь ему вдогонку. Возможно, это было не слишком умно, но и не слишком глупо. На границе освещенного пространства зверь остановился, чтобы снова испустить яростный вой разочарования, и ушел в ночь.
Люди на парапете облегченно вздохнули. Распорку заменили на новую. Караул еще раз удвоили. Чардханские рыцари вышли со своими длинными копьями на парапет.
Ждать случая применить их пришлось недолго.
Следующий зверь был несколько меньше, наверное, всего лишь двадцати пяти футов в длину, с бледной зелено-коричневой шкурой. Он появился у другого конца лагеря, привлеченный запахом лошадей и волов, потом отошел назад и испустил протяжный стонущий вой. Прошло несколько минут, и затем новый похожий вопль известил о приходе второго животного той же породы. Они провыли еще несколько раз и угрожающе запрыгали друг перед другом, сотрясая землю. Их вой привлек третью, а потом и четвертую такую же тварь. Они собрались вместе, долго прыгали друг перед другом, так что ударная волна прокатилась по всему лагерю, затем закинули головы и испустили целую серию долгих плачущих воплей, от которых всех пробрала дрожь.
Совершенно неожиданно все четверо бросились в атаку на ров и парапет. Часовым пришлось выдержать сражение гораздо дольше первого и куда ожесточеннее. Звери метнулись в ров и попытались перепрыгнуть через крепы. Двое ударились и упали с жалобными криками. Третье существо напоролось бедром на распорку и так и осталось во рву, крича от боли и яростно мечась. Четвертое удачно перепрыгнуло крепы, взобралось на земляную насыпь, пробило дыру в хрупком частоколе и прорвалось внутрь.
Тут же с дюжину стрел вонзились в его шкуру. Восемь человек вышли навстречу с копьями и щитами наготове. Подошло подкрепление. Лучники поддерживали непрерывный огонь, стараясь попасть зверюге в глаза.
Тем не менее она атаковала. Люди встали намертво, опершись копьями в землю. Зверюга на минуту растерялась, потом выбросила вперед заднюю ногу и сбила двоих людей на землю. В секунду она оказалась рядом с ними и оторвала одному из упавших голову.
Смелый солдат по имени Лициус выбежал вперед и вонзил свое копье глубоко в бок чудовища. Оно взвыло от боли, ударило передней лапой и распороло тело Лициуса от шеи до ног.
Подбежал новый отряд под командой старого капрала Праксуса. Их стрелы попали в цель – живот чудовища, и внезапно оно опрокинулось на спину, пробив частокол, перед тем как упасть в ров. Там оно начало биться, завывая и молотя по земле конечностями и хвостом.
Теперь лучники сконцентрировали огонь на звере, напоровшемся на распорку. Удачливый стрелок засадил стрелу в глаз хищника и убил его. Зверь упал навзничь, так и не сорвавшись с распорки.
Издав несколько сокрушенных криков, оставшиеся два отступили в лес.
Через несколько минут целая орда тварей помельче явилась из тьмы и начала ссориться из-за останков двух погибших животных.
Звуки тявканья, чавканья, хруст костей были страшны и сами по себе, но вскоре они привлекли больших животных, которые тоже стали пытаться проникнуть в лагерь. Их сумели отогнать. Так прошел остаток ночи.
Запах крови привлекал зверей и днем. Целый день они толклись у стен лагеря. Теперь путешественники были постоянно окружены огромными плотоядными – к счастью, теми из них, кто питается падалью. В результате бесконечных драк падали становилось все больше, так что людям ничего не оставалось, кроме как попытаться оттащить трупы подальше. Потом люди столкнулись с гиеноподобными животными, только крупнее обычной гиены раза в четыре.
Следующей ночью все повторилось в точности, разве что число хищников увеличилось. На многие мили вокруг звери собирались на все усиливавшийся запах мертвой плоти.
Глава 41
Лессис вернулась в свою палатку после долгих и утомительных попыток пронять драконов магией. Они были невосприимчивы, как всегда. Лессис чувствовала жар, сильную усталость и некоторый страх. Лучше кого-либо из смертных, за исключением Рибелы из Дифвода, понимала она, что поставлено на карту. Для предстоящей битвы драконы были абсолютно необходимы. Нечего сомневаться, что враг использует множество троллей. В докладах говорилось, что тролли подготовлены еще месяцы назад.
В небольшой палатке, натянутой позади главной ставки, Великую Ведьму дожидался генерал Баксандер.
– Вы устали, леди.
– Я могла бы не просыпаться целую неделю. А вы?
– То же самое. Насколько я понимаю, мы по-прежнему не смогли поднять на ноги ни одного дракона?
– Не смогли. Но мы можем также добавить, что и не потеряли ни одного. Они обессилены, но живы. Дракон со сломанным хвостом первым впал в лихорадку и по-прежнему находится в бессознательном состоянии, но нам кажется, болезнь несколько ослабла.
– Благодарение Матери за это. Но трудности наши от этого не уменьшились.
Внезапно с юга раздался рев. Очередная группа хищников полезла в ров в погоне за добычей. Запели рожки, люди выбежали из палаток и заняли свои места.
– Были еще несчастные случаи?
– Сегодня нет. Чардханец, раненный вчера, будет жить, как нам кажется.
Лессис слабо кивнула, пробормотала благодарную молитву и прошла к креслу у стены палатки. Рев теперь слышался уже у насыпи.
– Простите меня, генерал, я так устала, что не могу больше стоять.
Баксандер присел рядом на корточки:
– Если я хоть немножко разобрался в этих картах, недели через две мы сможем выбраться из этого проклятого леса.
– Боюсь, это не совсем так. Земли впереди не представляют трудности, но лес абсолютно дик и непроходим.
– Досадно пройти так далеко, быть так близко к нашей цели и потерпеть поражение. Лессис взбодрилась:
– Мы не потерпели поражения, генерал. Не говорите так!
– Хорошо, леди, но мы не сможем двигаться дальше, пока виверны не будут снова на ногах. Они необходимы для защиты от хищников.
Лессис резко сменила тему:
– А что у нас с запасами дров?
– На исходе. Мы должны рубить лес для костров. В настоящий момент это слишком опасно. Последняя партия работников потеряла трех человек. Я могу вызвать добровольцев, но надолго ли их хватит?
– Может быть, мы попробуем перевезти драконов на повозках? Могут волы с этим справиться? Баксандер грустно покачал головой:
– Наши фургоны заняты под снаряжение и зерно. Кроме того, мы обязательно должны везти с собой дрова. Для перевозки восьмидесяти больных драконов через непроходимые джунгли нам требуется больше фургонов, чем имеется в нашем распоряжении.
Лессис мрачно кивнула:
– Так я и думала. Значит, нам нужно удвоить наши усилия и попытаться вылечить вивернов. Должны же быть какие-то пути победить эту лихорадку!
– Молюсь об этом, леди.
Но никто из них не был готов к следующему потрясению. Колдунья Эндисия вошла в палатку Лессис с серым, как пепел, лицом.
– Что случилось, Эндисия? – повернулась к ней Лессис.
– Плохие новости, леди. Я только что от врачей. Эпидемия стала распространяться и в легионах. Это началось два часа назад, но число заболевших быстро растет. Пока я была там, говорили, что в чардханском лагере свалились в горячке десять человек, все – в последние полчаса.
Генерал с минуту смотрел на женщину. Потом встал и с трудом сглотнул:
– Мы рассматривали такую ситуацию, и у нас разработан план действий. Они не слишком приятны. Мне нужно идти и привести этот план в исполнение. Несмотря ни на что, мы сумеем защитить лагерь. В этом я вас заверяю.
Когда он вышел, Лессис позволила изнеможению, которое она чувствовала, проступить на лице:
– Мне нужно поспать хотя бы час, Эндисия. Потом я приду в палатку к врачам и посмотрю, что там можно сделать.
Эндисия выскользнула во тьму. Крики сражения на насыпи стихли. Огромную тушу стащили с кольев и уволокли отвратительные животные желтого цвета. Среди людей весть о болезни породила новые тревоги. Чувство обреченности повисло над лагерем.
Далеко отсюда, на берегу Наб аль Уада, разворачивалась меж тем неукротимая деятельность. Армии рабов, выбиваясь из сил, выволакивали на песок огромные баржи. Бичи надсмотрщиков свистели над головами несчастных.
За час до полуночи прибыл Кригсброк.
– Что тебя задержало? – спросил Гулбуддин. – Время не терпит. Ты слышал, что мы потеряли баржу?
– Как это произошло?
– Проклятая металлическая труба пробила шпангоуты, когда ударила большая волна. От толчка переломилась мачта. Баржа накренилась и пошла ко дну.
– Рабов вы потеряли тоже?
– Кое-кого мы спасли, возможно, даже половину. Остальные утонули вместе с судном, ничего нельзя было поделать.
– Жаль. Больше рабов терять недопустимо. Нам понадобятся все они, чтобы водрузить эти штуки на место.
– Каждая из них весит двадцать тонн.
– Я знаю.
– И там еще эти шары. Пятьсот штук, и каждый весит полтонны.
– В этой стране нет вьючных животных. Только рабы и ишаки. И в нашем распоряжении только эти рабы.
– Значит, Крэхин должен прислать своих солдат. Кригсброк резко рассмеялся:
– Крэхинцы теперь слишком горды для такой работы. Они соглашаются носить только меч, как прирожденные аристократы.
– Такая гордость не может понравиться Повелителю.
Кригсброк кивнул. Гулбуддин сжал кулак и ударил в ладонь:
– Барабан бьет. Скоро будет война. Мы должны быть готовы. Крэхинцы должны понимать это.
– Благодарение Великому Повелителю. Мы заставим их понять, и враги наши будут разбиты.
– Верниктун идет, – Гулбуддин показал рукой вниз, на берег, где выбивались из сил рабы. – Он не один.
Кригсброк кивнул, шагнул вперед, сцепив за спиной руки, и увидел двух приближающихся людей.
– Это, должно быть, человек из оружейной лавки. Мне сказали, он должен прибыть вместе с трубами.
Кригсброк вздохнул, стараясь скрыть безмерную усталость. Это были ужасные дни. Он знал, что кризис не за горами, но не знал, когда он наступит. И вот по острову Кости объявили тревогу. Все командиры, все люди должны были удвоить и еще раз удвоить свои усилия. Кригсброк с этого времени уже и не спал, поддерживая силы глотками из флакона с черным зельем.
Сохранять над Пророком даже какую-нибудь видимость контроля становилось все труднее и труднее. Если раньше нескольких убийств хватало, чтобы насытить эту тварь, теперь ей всего было мало. Он готов был убивать час за часом, мужчин, женщин, детей – любого, подвернувшегося ему под нож. Сведения об этом все же просочились. Так и должно было случиться. Слишком много было трупов, слишком часто приходилось совершать поездки к вулкану, чтобы сжечь останки, и все чаще Пророк убивал не беспомощных рабов, а собственных последователей.
Как раз в это время пришел приказ приготовить к перевозке дюжину огромных металлических объектов. Каждый их них представлял собой громадную трубу шестнадцати футов длиной и пяти в диаметре, весом в двадцать тонн. Их нужно было перевезти на двадцать миль в глубь острова, к горному хребту, огораживающему поле Разбитых Камней, Тог Утбек.
И, как будто этих труб было мало, вместе с ними нужно было перевезти еще несколько сотен громадных каменных шаров, гладко отполированных и совершенно круглых. Их вытесали рабы в подземельях крепости Кости.
И наконец был еще специальный груз, который Повелитель распорядился доставить только тогда, когда трубы будут установлены на свои места. Во время перевозки этого груза соблюдались чрезвычайные меры предосторожности.
Кригсброк был давно научен не задавать вопросов Он привык обещать и выполнять. И на него можно было положиться в тех случаях, когда исполнитель должен действовать, не размышляя, даже когда это отдает безумием. Величайший сделал все, что мог, – лично предупредил об опасности еще много месяцев назад: ведьмы готовят нападение. В ответ Повелитель сотворит небывалую магию, которая навсегда пресечет правление кунфшонских колдуний. Они придут, они должны прийти.
И вот теперь возникла проблема нехватки рабов, а причиной тому были кровавые оргии Пророка, помешанного на убийствах.
Подошли оружейный начальник и Верниктун. Одежда Верниктуна была пропитана потом, голос его сел от команд, которые он беспрерывно выкрикивал на корабле по дороге на Кость.
– Слава Повелителю! – взмахнул кулаком в приветствии Кригсброк.
– Слава! Я – Дэрмер. Я близок к сердцу Величайшего, он послал меня сюда.
– Приветствую тебя, Дэрмер! – ответил Кригсброк. Они пожали друг другу руки.
– Как быстро можно сгрузить трубы на берег? – сразу перешел к делу Дэрмер.
Кригсброк повернулся к Верниктуну.
– Не раньше ночи, – ответил Верниктун. – С тем количеством рабов, которое у нас есть. Лицо Дэрмера помрачнело.
– Так долго? Вы абсолютно в этом уверены?
– С этой горсткой рабов – да. Дайте мне в два раза больше людей, и трубы через пару часов окажутся на берегу.
Кригсброк чувствовал досаду. Он доставил сюда всех рабов, которых сумел спасти от Пророка. Дэрмер сердито покачал головой:
– Вы должны работать лучше. Не забывайте, что летучая рукх-мышь отправляется с докладом сегодня ночью.
Даже в лунном свете Кригсброк увидел, как побледнел Верниктун.
– Мы выгрузим все на берег так быстро, как только сможем. Давайте не будем говорить о таких вещах, как рукх-мышь.
В небольшой палатке, натянутой позади главной ставки, Великую Ведьму дожидался генерал Баксандер.
– Вы устали, леди.
– Я могла бы не просыпаться целую неделю. А вы?
– То же самое. Насколько я понимаю, мы по-прежнему не смогли поднять на ноги ни одного дракона?
– Не смогли. Но мы можем также добавить, что и не потеряли ни одного. Они обессилены, но живы. Дракон со сломанным хвостом первым впал в лихорадку и по-прежнему находится в бессознательном состоянии, но нам кажется, болезнь несколько ослабла.
– Благодарение Матери за это. Но трудности наши от этого не уменьшились.
Внезапно с юга раздался рев. Очередная группа хищников полезла в ров в погоне за добычей. Запели рожки, люди выбежали из палаток и заняли свои места.
– Были еще несчастные случаи?
– Сегодня нет. Чардханец, раненный вчера, будет жить, как нам кажется.
Лессис слабо кивнула, пробормотала благодарную молитву и прошла к креслу у стены палатки. Рев теперь слышался уже у насыпи.
– Простите меня, генерал, я так устала, что не могу больше стоять.
Баксандер присел рядом на корточки:
– Если я хоть немножко разобрался в этих картах, недели через две мы сможем выбраться из этого проклятого леса.
– Боюсь, это не совсем так. Земли впереди не представляют трудности, но лес абсолютно дик и непроходим.
– Досадно пройти так далеко, быть так близко к нашей цели и потерпеть поражение. Лессис взбодрилась:
– Мы не потерпели поражения, генерал. Не говорите так!
– Хорошо, леди, но мы не сможем двигаться дальше, пока виверны не будут снова на ногах. Они необходимы для защиты от хищников.
Лессис резко сменила тему:
– А что у нас с запасами дров?
– На исходе. Мы должны рубить лес для костров. В настоящий момент это слишком опасно. Последняя партия работников потеряла трех человек. Я могу вызвать добровольцев, но надолго ли их хватит?
– Может быть, мы попробуем перевезти драконов на повозках? Могут волы с этим справиться? Баксандер грустно покачал головой:
– Наши фургоны заняты под снаряжение и зерно. Кроме того, мы обязательно должны везти с собой дрова. Для перевозки восьмидесяти больных драконов через непроходимые джунгли нам требуется больше фургонов, чем имеется в нашем распоряжении.
Лессис мрачно кивнула:
– Так я и думала. Значит, нам нужно удвоить наши усилия и попытаться вылечить вивернов. Должны же быть какие-то пути победить эту лихорадку!
– Молюсь об этом, леди.
Но никто из них не был готов к следующему потрясению. Колдунья Эндисия вошла в палатку Лессис с серым, как пепел, лицом.
– Что случилось, Эндисия? – повернулась к ней Лессис.
– Плохие новости, леди. Я только что от врачей. Эпидемия стала распространяться и в легионах. Это началось два часа назад, но число заболевших быстро растет. Пока я была там, говорили, что в чардханском лагере свалились в горячке десять человек, все – в последние полчаса.
Генерал с минуту смотрел на женщину. Потом встал и с трудом сглотнул:
– Мы рассматривали такую ситуацию, и у нас разработан план действий. Они не слишком приятны. Мне нужно идти и привести этот план в исполнение. Несмотря ни на что, мы сумеем защитить лагерь. В этом я вас заверяю.
Когда он вышел, Лессис позволила изнеможению, которое она чувствовала, проступить на лице:
– Мне нужно поспать хотя бы час, Эндисия. Потом я приду в палатку к врачам и посмотрю, что там можно сделать.
Эндисия выскользнула во тьму. Крики сражения на насыпи стихли. Огромную тушу стащили с кольев и уволокли отвратительные животные желтого цвета. Среди людей весть о болезни породила новые тревоги. Чувство обреченности повисло над лагерем.
* * *
Далеко отсюда, на берегу Наб аль Уада, разворачивалась меж тем неукротимая деятельность. Армии рабов, выбиваясь из сил, выволакивали на песок огромные баржи. Бичи надсмотрщиков свистели над головами несчастных.
За час до полуночи прибыл Кригсброк.
– Что тебя задержало? – спросил Гулбуддин. – Время не терпит. Ты слышал, что мы потеряли баржу?
– Как это произошло?
– Проклятая металлическая труба пробила шпангоуты, когда ударила большая волна. От толчка переломилась мачта. Баржа накренилась и пошла ко дну.
– Рабов вы потеряли тоже?
– Кое-кого мы спасли, возможно, даже половину. Остальные утонули вместе с судном, ничего нельзя было поделать.
– Жаль. Больше рабов терять недопустимо. Нам понадобятся все они, чтобы водрузить эти штуки на место.
– Каждая из них весит двадцать тонн.
– Я знаю.
– И там еще эти шары. Пятьсот штук, и каждый весит полтонны.
– В этой стране нет вьючных животных. Только рабы и ишаки. И в нашем распоряжении только эти рабы.
– Значит, Крэхин должен прислать своих солдат. Кригсброк резко рассмеялся:
– Крэхинцы теперь слишком горды для такой работы. Они соглашаются носить только меч, как прирожденные аристократы.
– Такая гордость не может понравиться Повелителю.
Кригсброк кивнул. Гулбуддин сжал кулак и ударил в ладонь:
– Барабан бьет. Скоро будет война. Мы должны быть готовы. Крэхинцы должны понимать это.
– Благодарение Великому Повелителю. Мы заставим их понять, и враги наши будут разбиты.
– Верниктун идет, – Гулбуддин показал рукой вниз, на берег, где выбивались из сил рабы. – Он не один.
Кригсброк кивнул, шагнул вперед, сцепив за спиной руки, и увидел двух приближающихся людей.
– Это, должно быть, человек из оружейной лавки. Мне сказали, он должен прибыть вместе с трубами.
Кригсброк вздохнул, стараясь скрыть безмерную усталость. Это были ужасные дни. Он знал, что кризис не за горами, но не знал, когда он наступит. И вот по острову Кости объявили тревогу. Все командиры, все люди должны были удвоить и еще раз удвоить свои усилия. Кригсброк с этого времени уже и не спал, поддерживая силы глотками из флакона с черным зельем.
Сохранять над Пророком даже какую-нибудь видимость контроля становилось все труднее и труднее. Если раньше нескольких убийств хватало, чтобы насытить эту тварь, теперь ей всего было мало. Он готов был убивать час за часом, мужчин, женщин, детей – любого, подвернувшегося ему под нож. Сведения об этом все же просочились. Так и должно было случиться. Слишком много было трупов, слишком часто приходилось совершать поездки к вулкану, чтобы сжечь останки, и все чаще Пророк убивал не беспомощных рабов, а собственных последователей.
Как раз в это время пришел приказ приготовить к перевозке дюжину огромных металлических объектов. Каждый их них представлял собой громадную трубу шестнадцати футов длиной и пяти в диаметре, весом в двадцать тонн. Их нужно было перевезти на двадцать миль в глубь острова, к горному хребту, огораживающему поле Разбитых Камней, Тог Утбек.
И, как будто этих труб было мало, вместе с ними нужно было перевезти еще несколько сотен громадных каменных шаров, гладко отполированных и совершенно круглых. Их вытесали рабы в подземельях крепости Кости.
И наконец был еще специальный груз, который Повелитель распорядился доставить только тогда, когда трубы будут установлены на свои места. Во время перевозки этого груза соблюдались чрезвычайные меры предосторожности.
Кригсброк был давно научен не задавать вопросов Он привык обещать и выполнять. И на него можно было положиться в тех случаях, когда исполнитель должен действовать, не размышляя, даже когда это отдает безумием. Величайший сделал все, что мог, – лично предупредил об опасности еще много месяцев назад: ведьмы готовят нападение. В ответ Повелитель сотворит небывалую магию, которая навсегда пресечет правление кунфшонских колдуний. Они придут, они должны прийти.
И вот теперь возникла проблема нехватки рабов, а причиной тому были кровавые оргии Пророка, помешанного на убийствах.
Подошли оружейный начальник и Верниктун. Одежда Верниктуна была пропитана потом, голос его сел от команд, которые он беспрерывно выкрикивал на корабле по дороге на Кость.
– Слава Повелителю! – взмахнул кулаком в приветствии Кригсброк.
– Слава! Я – Дэрмер. Я близок к сердцу Величайшего, он послал меня сюда.
– Приветствую тебя, Дэрмер! – ответил Кригсброк. Они пожали друг другу руки.
– Как быстро можно сгрузить трубы на берег? – сразу перешел к делу Дэрмер.
Кригсброк повернулся к Верниктуну.
– Не раньше ночи, – ответил Верниктун. – С тем количеством рабов, которое у нас есть. Лицо Дэрмера помрачнело.
– Так долго? Вы абсолютно в этом уверены?
– С этой горсткой рабов – да. Дайте мне в два раза больше людей, и трубы через пару часов окажутся на берегу.
Кригсброк чувствовал досаду. Он доставил сюда всех рабов, которых сумел спасти от Пророка. Дэрмер сердито покачал головой:
– Вы должны работать лучше. Не забывайте, что летучая рукх-мышь отправляется с докладом сегодня ночью.
Даже в лунном свете Кригсброк увидел, как побледнел Верниктун.
– Мы выгрузим все на берег так быстро, как только сможем. Давайте не будем говорить о таких вещах, как рукх-мышь.
Глава 42
Болезнь шагала уверенными безжалостными шагами. Сначала она выкосила аргонатских и кунфшонских легионеров, затем чардханцев и кассимцев и под конец людей баканских государств. Она наступала с устрашающей скоростью. К обеду не смогла подняться примерно треть легионеров и четверть чардханцев. К середине вечера почти все аргонатцы и кунфшонцы уже лежали, то же относилось и к половине чардханцев. Лишь среди баканских солдат многие еще сопротивлялись и, хотя каждый третий из них все же заболел, остальные оставались на ногах.
Это говорило Лессис о том, что лихорадка имеет местное, эйгоанское происхождение и что баканцы частично обладают иммунитетом против нее. Та ли это лихорадка, что сразила драконов, или другая? Врачи говорили, что никогда не слыхали о том, чтобы люди и драконы болели одинаковыми болезнями. Том Чеслера Ренкандимо «Уход за Драконами-Вивернами» в основном говорил то же самое. Карманный справочник по заклинаниям, который везла с собой Лессис, не включал в себя подобных вопросов, а у нее не было под рукой более подробного справочника или другого письменного источника. Впрочем, к концу дня это уже не имело никакого значения. Лессис слегла за час до заката, и Лагдален ничего не смогла поделать, кроме как один за другим ставить Серой Леди холодные компрессы. Все было бесполезно. Как и все остальные, ведьма впала в беспамятство.
В сумерках на ногах оставалось около сотни наиболее крепких баканцев. Уроженцы Кунфшона слегли поголовно. В конце концов даже генерала Баксандера вынесли в беспамятстве из его палатки. Генерал Стинхур заболел еще раньше.
Вся ответственность легла на графа Фелк-Хабрена. Граф приказал уцелевшим выстроиться и вышел к ним. На двух языках, на верио и демменере, он произнес клятву: если понадобится, все они умрут, защищая товарищей, лежащих сейчас в своих палатках.
Фелк-Хабрен был огромным человеком с шевелюрой светлых, почти серебристых волос и большими голубыми глазами, загоравшимися яростным блеском, когда дело касалось чести или войны. Он буквально подавлял своей страстной искренностью. На какое-то время боевой дух невероятно поднялся.
Потом все способные двигаться распределили дежурства – по двое через два часа в течение всей ночи. Недолгое время спустя Релкин очутился на насыпи. Люди стояли редкой цепью, так, чтобы в случае необходимости прийти на помощь друг другу.
В Сто девятом не заболели только Релкин и Свейн. Они проверили эскадронный запас стрел и разделили его поровну.
– Стреляй по глазам. Эти проклятые бестии все-таки дохнут, если попадешь, – с чувством сказал Релкин.
– Я попал в одного вчера. В одного из этих желтых дьяволов. Ну, и убил его.
– Да, я слышал об этом. Отличная работа, Свейн.
Свейн чувствовал что-то похожее на гордость, как и всегда после похвалы Релкина.
На насыпи они стояли в ста футах друг от друга. Пара кадейнских драконопасов располагалась на другом конце лагеря. Справа от Свейна стоял чардханский рыцарь, слева от Релкина – баканец.
Обстановка была подозрительно спокойной. Лес всегда затихает в сумерках. Дневные звери расползаются по своим логовам, тогда как ночные еще только просыпаются, продирают глаза и выползают из берлог, дожидаясь, когда сгустится тьма.
Днем людям удалось сделать две вылазки, для того чтобы разрубить на куски и убрать подальше смердящую падаль, которая привлекала лишнее зверье. Этим рабочим командам очень повезло – их не атаковали гиеноподобные звери, да и огромные двуногие хищники бездействовали. Удалось очистить ров от большинства останков и перетащить их на опушку леса.
Как только ночь охватила мир, вокруг послышалось шевеление. Хриплые крики справа сообщили о приходе компании ужасных, хотя и не очень больших, желтых демонов. Кашляющий рев слева предупредил о приближении одного из огромных коричнево-красных зверей, имеющих огромные головы и сравнительно небольшие передние конечности. Потом раздались бухающие звуки с юга, послышался вой со всех сторон сразу. Это означало, что зеленоватые длинноногие шагальщики уже на месте.
Запах падали звал их к себе, и они откликнулись на зов.
Вскоре чаща наполнилась ворчанием, ревом и звуками ужасных ссор. В огромных челюстях омерзительно хрустели кости подгнивших туш И скоро, слишком скоро, падаль в лесу кончилась. Теперь хищников необыкновенно заинтересовали запахи лошадей и волов, долетавшие из лагеря. Так начиналась ночь отчаянных битв.
Хуже всех были желтые демоны, как называли их люди. Они ходили на двух ногах и достигали десяти футов в длину от носа до кончика хвоста. Стоя, они доставали до плеча человека. На задних ногах, на втором пальце, они имели серпообразный коготь. Пасть их была утыкана щербатыми зубами. Это были жутко активные звери, вдобавок вполне успешно проникающие через частокол распорок, забираясь на насыпь. Они были уязвимы для стрел и копий: удара в живот или грудь обычно хватало, чтобы отогнать такое животное; стрела, угодившая в горло или глаз, обычно убивала. Но при этом они были очень увертливы и смертельно опасны на близком расстоянии. Немало людей располосовали их длинные серповидные когти.
Это говорило Лессис о том, что лихорадка имеет местное, эйгоанское происхождение и что баканцы частично обладают иммунитетом против нее. Та ли это лихорадка, что сразила драконов, или другая? Врачи говорили, что никогда не слыхали о том, чтобы люди и драконы болели одинаковыми болезнями. Том Чеслера Ренкандимо «Уход за Драконами-Вивернами» в основном говорил то же самое. Карманный справочник по заклинаниям, который везла с собой Лессис, не включал в себя подобных вопросов, а у нее не было под рукой более подробного справочника или другого письменного источника. Впрочем, к концу дня это уже не имело никакого значения. Лессис слегла за час до заката, и Лагдален ничего не смогла поделать, кроме как один за другим ставить Серой Леди холодные компрессы. Все было бесполезно. Как и все остальные, ведьма впала в беспамятство.
В сумерках на ногах оставалось около сотни наиболее крепких баканцев. Уроженцы Кунфшона слегли поголовно. В конце концов даже генерала Баксандера вынесли в беспамятстве из его палатки. Генерал Стинхур заболел еще раньше.
Вся ответственность легла на графа Фелк-Хабрена. Граф приказал уцелевшим выстроиться и вышел к ним. На двух языках, на верио и демменере, он произнес клятву: если понадобится, все они умрут, защищая товарищей, лежащих сейчас в своих палатках.
Фелк-Хабрен был огромным человеком с шевелюрой светлых, почти серебристых волос и большими голубыми глазами, загоравшимися яростным блеском, когда дело касалось чести или войны. Он буквально подавлял своей страстной искренностью. На какое-то время боевой дух невероятно поднялся.
Потом все способные двигаться распределили дежурства – по двое через два часа в течение всей ночи. Недолгое время спустя Релкин очутился на насыпи. Люди стояли редкой цепью, так, чтобы в случае необходимости прийти на помощь друг другу.
В Сто девятом не заболели только Релкин и Свейн. Они проверили эскадронный запас стрел и разделили его поровну.
– Стреляй по глазам. Эти проклятые бестии все-таки дохнут, если попадешь, – с чувством сказал Релкин.
– Я попал в одного вчера. В одного из этих желтых дьяволов. Ну, и убил его.
– Да, я слышал об этом. Отличная работа, Свейн.
Свейн чувствовал что-то похожее на гордость, как и всегда после похвалы Релкина.
На насыпи они стояли в ста футах друг от друга. Пара кадейнских драконопасов располагалась на другом конце лагеря. Справа от Свейна стоял чардханский рыцарь, слева от Релкина – баканец.
Обстановка была подозрительно спокойной. Лес всегда затихает в сумерках. Дневные звери расползаются по своим логовам, тогда как ночные еще только просыпаются, продирают глаза и выползают из берлог, дожидаясь, когда сгустится тьма.
Днем людям удалось сделать две вылазки, для того чтобы разрубить на куски и убрать подальше смердящую падаль, которая привлекала лишнее зверье. Этим рабочим командам очень повезло – их не атаковали гиеноподобные звери, да и огромные двуногие хищники бездействовали. Удалось очистить ров от большинства останков и перетащить их на опушку леса.
Как только ночь охватила мир, вокруг послышалось шевеление. Хриплые крики справа сообщили о приходе компании ужасных, хотя и не очень больших, желтых демонов. Кашляющий рев слева предупредил о приближении одного из огромных коричнево-красных зверей, имеющих огромные головы и сравнительно небольшие передние конечности. Потом раздались бухающие звуки с юга, послышался вой со всех сторон сразу. Это означало, что зеленоватые длинноногие шагальщики уже на месте.
Запах падали звал их к себе, и они откликнулись на зов.
Вскоре чаща наполнилась ворчанием, ревом и звуками ужасных ссор. В огромных челюстях омерзительно хрустели кости подгнивших туш И скоро, слишком скоро, падаль в лесу кончилась. Теперь хищников необыкновенно заинтересовали запахи лошадей и волов, долетавшие из лагеря. Так начиналась ночь отчаянных битв.
Хуже всех были желтые демоны, как называли их люди. Они ходили на двух ногах и достигали десяти футов в длину от носа до кончика хвоста. Стоя, они доставали до плеча человека. На задних ногах, на втором пальце, они имели серпообразный коготь. Пасть их была утыкана щербатыми зубами. Это были жутко активные звери, вдобавок вполне успешно проникающие через частокол распорок, забираясь на насыпь. Они были уязвимы для стрел и копий: удара в живот или грудь обычно хватало, чтобы отогнать такое животное; стрела, угодившая в горло или глаз, обычно убивала. Но при этом они были очень увертливы и смертельно опасны на близком расстоянии. Немало людей располосовали их длинные серповидные когти.