Раули Кристофер. Основатель

   Экран разбился на окна, показывая снимки с орбитальных модулей. Пошел крупный план.
   Ибрагим запросил проекты первых зданий тюрьмы. Окон на экране прибавилось. В них завертелись фигуры и вдруг, к его удивлению, растворились. Экран прыгнул и погас.
   Разразился хаос. Свет в шатре замигал. Где-то позади в ужасе вскрикнула рабыня.
   А затем свет погас по-настоящему. И не включился. Теперь уже кричали повсюду.
   Ибрагим завопил, призывая ИР «Основателя», но тот не появился ни на одном экране. Питание отключилось. Свет не горел.
   Искусственный дневной свет за окном стал быстро меркнуть, Что за черт?
   У Ибрагима стало возникать чувство, не слишком далекое от паники.
   Потом зажегся один из экранов на древнем устройстве, хотя во всем шатре питания по-прежнему не было. На экране медленно загорались цветные искорки, складываясь в изображение лица.
   Старик с шипением отшатнулся:
   — Ты?! Ты мертв! Тебя бросили в утилизатор много лет назад, как глупца, которым ты и был!
   — Я, мы живы, Ибрагим. Ты не выиграл партию. Голос был странный, какой-то мертвый, будто Ибрагим слышал голос старого Эдварда Фандана.
   — Кто это? Кто со мной говорит?! Ибрагим вбил пальцы в клавиатуру, вызывая ИР «Основателя». Безрезультатно.
   — Я Фандан. Я — все Фанданы, — ответило лицо.
   Ибрагим скривился в глумливой усмешке:
   — Ты в самом деле Эдвард? Собственной персоной? Узнаю, как же!
   — Я говорю от лица всех Фанданов, я — каждый Фандан, от Эмили и Толбота, которые были первыми.
   Ибрагим вылупился в экран:
   — Не может быть! Как тебе это удалось, старый ты ублюдок! Ты во плоти и крови? Или ты просто конструкт? Коробка биокристаллов?
   Лицо осталось неподвижным, без всякого выражения.
   — Это не важно, — заявило оно. — Пора положить конец твоей узурпации, Халифи.
   Ибрагим расхохотался и выразительно сплюнул в окружающую темноту.
   Прошла секунда.
   — Ты заметил, что света нет? — спросило лицо В шатре и в самом деле становилось холодно. Наступала ночь, на несколько часов раньше времени.
   — Ну и что?
   — То, что теперь я управляю системами корабля. В твоей квартире очень скоро будет холодно.
   Ибрагим еще отчаяннее ударил по клавишам. Вдруг сквозь темноту шатра шагнула тень и упала рядом с ним на колени. Ибрагим заметил маслянистый блеск на стволе револьвера, свечу в руке.
   Сердце Ибрагима замерло, но тут же забилось снова. Это был всего только Амеш.
   — Господин, становится темно. На всей палубе нет электричества.
   Амеш был рядом, готовый умереть за своего хозяина. Это немного успокоило Ибрагима.
   — Я знаю, старый друг, знаю. Охраняй вход в шатер, могут подослать убийц.
   Амеш молча исчез. Рабы трепетали от ужаса. Ибрагим повернулся к экрану.
   — Слушай, кто бы ты ни был, мы тебя найдем, а тогда увидим, кто управляет кораблем.
   Ибрагим набрал секретный внутренний код доступа к ИР. Светильники шатра мигнули яркой вспышкой. Ибрагим ликующе крикнул:
   — А теперь, мой враг-призрак, теперь мы до тебя доберемся!
   Свет загорелся снова. Одновременно с этим открылось окно на экране. «Основатель» вернулся на связь.
   — Я восстановил контроль над Пурпурным уровнем, — произнес странно бестелесный голос.
   — Что случилось? У тебя голос изменился. Фандан исчез. Его окно погасло.
   — Я точно не знаю, — ответил «Основатель», — но вероятностный анализ предполагает внешнее вмешательство. Существуют коды, по которым я не могу отказать в доступе. Подобные внутреннему коду, использованному вами в данный момент.
   Ибрагим ужаснулся. Его кошмары становились явью.
   — Но я же приказал их вычистить! Люди из «Гамей» сказали мне, что ты чист.
   — Они врали. Им за это заплатили.
   — Что?! — Ибрагим почувствовал, как глаза вылезают из орбит.
   — «Гамей Интерсиндик Корпорейшн» принадлежала «Терсант-банку».
   — Да, верно. Хороший банк, я сам часто пользовался его услугами. У них было отделение на Римале.
   — «Терсант банк» входил в концерн «Годоя». В свое время Эдвард Фандан был членом-учредителем «Годоя-шесть».
   — Но ведь Годоя — корейцы! Старой школы! Каким образом…
   — Эдвард за это заплатил три миллиарда кредитов. И проводил через «Годою» немало сделок, главным образом с техникой обработки льда.
   Ибрагим взвизгнул от ярости. Перехитрил!
   — Найди мне того конструкта! — крикнул он в экран.
   В ответ на экране высветился инженерный план корабля и стал скользить по экрану, пока не появился крошечный тороидальный отсек управления, вращающийся вокруг оси в охваченном силовым щитом пространстве. Он был обведен кружком.
   — Не может быть! — выдохнул Ибрагим, наконец поняв, насколько был беспечен. — Он же отключен! Это сделали мои люди. Я помню, что «Гамей» это не поручали!
   — Он отключен, но все же является источником проникновения. Там кто-то есть, но я его не контролирую. Все системы изолированы от центрального управления.
   — Как его можно атаковать или захватить?
   — Для применения взрывчатых веществ он находится слишком близко к основному отсеку жизнеобеспечения.
   — Как его захватить? Их там не может быть много.
   — Через ось, а затем с внешней поверхности.
   Солдаты должны будут ее прорезать.

Глава 37

   Они приближались. На экране отчетливо вырисовывались пять точек. Плыли на экране, к обшивке, оторвавшись от оси, сверкая, как пять мошек в свете луча. Пять человек, пять профессиональных убийц.
   Увидев их, он стал действовать без промедления. Обернувшись, поднял с пола чемоданчик. Тот раскрылся от прикосновения к замку, и человек выдернул пару «Фанданов» тридцать второго калибра. Эти небольшие серо-стального цвета пистолеты стреляли пластиковыми пулями ударного действия и имели малую отдачу. Но нужно было время. Киберкласт еще продирался сквозь защиту «Основателя». Этот класт он построил сам, запрограммировав на микрокомпьютере, который вытащил из шаттла. Класт был гибридом вируса и бомбы. Ему требовалось еще несколько минут на проникновение в функциональную матрицу внутреннего уровня ИР. Убийцы ему этих минут не дадут.
   Он вздохнул. С самого начала в его плане самым большим проколом было именно это, но обходного пути не было. Открытая работа с кодами проекта заставила ИР встревожиться, но отвлекла от настоящей опасности.
   Теперь Ибрагим заставил его тратить время, осматривая корабль в поисках других угроз.
   А приманки он заранее поставил — новые управляющие узлы во многих локальных компьютерах корабля. Их надо было убрать, некоторые — физически, посылая охранников отключать питание в стойках.
   И «Основатель» отвлекся. Класт был слишком мал, слишком незаметен для ячеи защитной сети ИР, для автоматических экранов, «нервов» в его «коже». Класт работал на уровне пикопрограмм и сквозь наносеть проскальзывал.
   Будь у него время, он бы успел.
   Но сейчас тут были убийцы.
   Стрэнг отыскал Флекера на лестнице.
   — На, держи, — он протянул пистолеты. — Дай их тем, кого ты захватил. Скажи, что это их шанс драться с Халифи. Последний шанс. Надо не пустить охранников в этот сектор. Дай мне всего несколько минут.
   — Охранники? Сюда идут охранники? — вскрикнул пронзительно Флекер.
   — Минуты не пройдет, как здесь будут. Дай пистолеты тем двоим, и займите оборону. Не теряя времени.
   Флекер тяжело сглотнул.
   — Сколько их?
   — Пятеро.
   — А ты? А что ты будешь делать?
   — Я уничтожу либо «Основатель», либо корабль. Как положено игроку «Боевых Соек»!
   — Что?
   В глазах Стрэнга горело совершенное безумие.
   — Или Тигровых Котов Гамильтона. Мы принудим Ибрагима сдаться. Штурм в третьем тайме — вот и все.
   — Ага.
   Флекер горько взглянул на пистолеты у себя в руке, а потом в бешеные голубые глаза Стрэнга.
   — Да. Мы заставим Ибрагима сдаться!
   «Только я до этого не доживу», — подумал он, устремляясь прочь.
   Мелисса увидела открывающуюся дверь и постаралась принять позу спокойной готовности, как учили ее когда-то в школе боевых искусств Фанданов.
   Внутрь втиснулся рыжий. С дикими глазами и закушенной нижней губой он, ни слова не говоря, швырнул ей пистолет, другой — Хидео, который испустил слабый писк и быстро бросил оружие, как раскаленное железо.
   — Слушайте меня! — сказал рыжий. — Если вы хотите драться с Халифи, то сейчас самое время.
   Мелисса автоматически проверила пистолет. Заряжен. Она сбросила предохранитель.
   — Ты бы лучше нам объяснил, — сказала она, готовая стрелять, если придется.
   — Сюда идут охранники Халифи. Он сказал, что мы должны остановить их.
   — Он? Кто он?
   — Стрэнг.
   Флекер сообразил, что понятия не имеет, откуда у Стрэнга такая власть. Он был таинственным норамом — голубоглазая тень древнего народа.
   — Стрэнг? Это еще кто? — взорвалась Мелисса. — А ты, кстати, кто такой?
   Флекер в отчаянии вытянул руку ладонью вперед.
   — У нас нет времени на формальные представления. Сюда идут охранники, и мы должны остановить их.
   — А этот Стрэнг что делает?
   — Думаю, что он хочет уничтожить ИР, управляющий кораблем.
   Мелисса судорожно вдохнула:
   — Но как? Какие коды он знает?
   — Не знаю, я вообще об этом мало что знаю Не было времени выяснять, честное слово. Вы понимаете…
   Мелисса продолжала таращиться на него.
   — Я занимаюсь деревьями и в этом разбираюсь. Тема моей диссертации — виргинский вьюнок. Лицо Мелиссы было непроницаемо.
   — Как бы там ни было, вы идете? — спросил он.
   — Да, — повернулась она к Хидео. — Мы оба идем.
   Хидео тихо застонал, но подобрал пистолет.
   — Назовите хотя бы свое имя, — повернулась к Флекеру Мелисса.
   — Флекер, Рэндольф Флекер. Я работал в научном отделе, специалист по деревьям. Мы знакомы с мистером Тагоми.
   У Хидео в глазах мелькнуло узнавание.
   — Да, я вас знаю, мистер Флекер. Я вспомнил.
   — Я был командиром группы высадки. Команда-восемь.
   — Ну конечно, отлично помню, — кивнул Хидео. — Вы еще очень пострадали от хитинов. Откуда-то снаружи раздался громкий лязг.
   — Это они, — обернулся Флекер, — они в корабле! Быстрее, пока еще не поздно!
   И Флекер вылетел из комнаты.
   Мелисса выпрыгнула за ним, вспоминая краткий курс стрельбы из баллистического оружия. Это было очень далеко и очень, очень давно.
   К своему полному изумлению, Хидео Тагоми обнаружил, что бежит, прихрамывая, следом за ней, стиснув в руке серый пистолет. Еле-еле мог он поверить, что это происходит с ним. Соглашаясь надеть скафандр, он спасался от самого страшного — драки с охранниками Халифи. И вот с этими самыми охранниками ему сейчас придется драться!
   Они бежали обратно ко входу в офисные помещения тора.
   Флекер не знал точно, что делать. По дороге он распахнул двери в несколько комнат. Все двери были на тройных петлях с фанданской работы уплотнением по периметру.
   Мелисса подскочила и дернула его за руку.
   — Мы должны ударить из засады. Они уже внутри.
   Флекер кивнул. И разум, и тело его были почти парализованы от страха. С пугающей ясностью припомнился Гармаш. Чертовски трудно было его убить.
   Мелисса втащила Хидео в дверь справа, сразу за наружной дверью коридора. Флекер укрылся слева.
   Они ждали. Чтобы добраться до секции управления, охранникам нужно пройти здесь.
   Прошло секунд тридцать. Мелисса подумала, что охранники что-то медлят, но тут распахнулись обе двери между коридорами и впрыгнули двое с оружием наготове.
   Чей-то сапог захлопнул за ними дверь.
   Мелисса выстрелила, одновременно нырнув вправо. Хидео уже лежал под подвесным потолком.
   Пластиковые пули грохотали о стены. Оба охранника стреляли внутрь.
   Мелисса перекатилась. Что-то ударило в левую ногу, и она тут же поняла, что ноги ниже колена у нее нет.
   Пули все еще впивались в стены, воздух заполнился удушливой пылью. Мелисса выстрелила, увидела, что пуля впилась в дверь, и взглянула вверх в глаза смерти — два револьверных дула.
   Но охранники уже падали, покрытые хлещущей кровью, расстрелянные в спину Флекером почти в упор.
   На пол упали уже трупы. Флекер глянул и отбежал в сторону, согнувшись. Его рвало.
   Мелисса села, осмотрела размозженную ногу и ощутила странную слабость.
   — Помоги мне! — выдохнула она, обращаясь к Хидео, и потеряла сознание.
   Хидео увидел ее ногу и едва сам не лишился чувств. Все вокруг было в крови. Хидео прижал руку ко рту и вспомнил об аптечке в скафандре. Разорвав дрожащими пальцами пакет, он нажал на пульверизатор и покрыл размозженную ногу аэрозолем для ран.
   — Я остановил кровь, — сказал он. И сам удивился, насколько спокоен. Однако он знал, что спокойствие это не настоящее, потому что под ним кипел внезапный, сильный, растущий гнев.
   Они ранили Мелиссу. Может быть, убили. Хидео Тагоми поднялся на бой.
   Он проверил пульс Мелиссы. Она была еще жива, и теперь, когда кровопотеря прекратилась, она будет жить. Если удастся остановить остальных охранников.
   В дверях появился Флекер.
   Они посмотрели на двери между коридорами.
   — Я возьму на себя левую, — сказал Хидео, проскользнув через коридор и засев в засаде.
   В следующую секунду двери открылись от толчка.
   — Гизмо, Блюшер, где вы там? — завопил из темноты здоровенный охранник с грубым лицом. Молчание.
   — Похоже, Гиз тебя не слышит, — сказал второй огромный мужик.
   — Не нравится мне это, — отозвался первый.
   — Доложи Амешу, посмотрим, что он скажет. Второй охранник вошел в коридор, оглядел двери слева и справа, но не заметил ни Флекера, ни маленького Хидео.
   Первый шел за ним вплотную, на ходу говоря в коммуникатор:
   — Вошли в двери секции. С Гизмо и Блюшером контакта пока нет.
   Приемник затрещал. Флекер выстрелил из укрытия за дверью. Пуля попала охраннику между щекой и скулой, снеся голову, Другой охранник одним движением повернулся и дал очередь. Пули клацнули по стальному полу и влепились в волокна стен, но Флекер уже упал внутрь комнаты.
   Охранник отскочил в комнату, где прятался Хидео, и выдернул гранату.
   Хидео увидел ее — блестящее смертоносное яйцо с пульсирующим красным огоньком. Подняв пистолет, он нажал на спуск.
   Безрезультатно.
   Охранник его заметил!
   Смертоносное яйцо!
   Хидео понял, что пистолет на предохранителе. Но не мог вспомнить, как его снять.
   Охранник уже занес для удара руку — все еще державшую ядовитое яйцо гранаты, — чтобы сокрушить немощные хрящи старческого горла.
   Хидео бросил пистолет, перехватил летящую в ударе руку, повернулся и отработанным движением бросил охранника через бедро. Тот грохнулся на пол, так и не выпустив ядовитое яйцо из сжатых пальцев.
   И тут глаза ослепило вспышкой новой звезды, и Хидео понял, что никогда уже больше ничего не увидит. Вихрь поднял его, перенес через всю комнату и впечатал в стену.

Глава 38

   Яростная вспышка гранаты застала Амеша у дверей между коридорами. Он сразу все понял и бросился на пол. Осколки просвистели над головой.
   Теперь он двигался быстро.
   Он уже открыл в потолке осмотровый люк. Теперь он забросил «кошку» и подтянулся. Потолок был слабым, но Амеш был ловок; стараясь держаться вдоль брусьев и балок перекрытия, он продвигался, опираясь ладонями и ступнями.
   Гизмо, Блюшер, Рок и Феле — все погибли. Выполнить приказ хозяина теперь должен Амеш.
   Потолок над центральным залом оказался отрезан титано-флексовой сетью заграждения. Прорезать ее было бы слишком долго.
   Амеш сдал назад и спустился в комнате снаружи через съемную панель потолка. Темные комнаты, еле освещенные коридоры. Амеш осторожно двинулся вперед.
   Зал управления был круглым. На изгибе стены Амеш прилепил датчик, показывающий, что там внутри.
   Показалась одинокая фигура примерно в центре зала.
   Амеш вытянул ленту взрывчатки, прилепил на стену один квадрат. Ползком обойдя зал, он налепил еще один квадрат на противоположную стену.
   Пробравшись в бывшие офисы, он вернулся с большой пенопластовой коробкой, в которой когда-то перевозили стол.
   Лента взорвалась. Сразу за этим Амеш бросил коробку внутрь. Пули разнесли ее в клочья, вылетели из пробоины и застучали по пустым офисам.
   Амеш нажал кнопку.
   Бахнула вторая лента.
   Амеш прыгнул в пробоину.
 
   Как затихает на холодном ветру грустная музыка, так облетала, сворачивалась и исчезала внутренняя защита ИР. Порожденный пикокодом вирус растворил целый блок модулей. Как умирающие лепестки, опадала гибкая защита.
   Класт почти подошел к точке детонации.
   Стрэнг вздрогнул, поежился. Какое-то непонятное чувство — как укол, как предупреждение. Он обернулся. Двери заперты, но их можно высадить — они не бронированы.
   Добрались сюда охранники? Он ждал их.
   Раздались выстрелы, автоматные очереди. Потом — взрыв, и тишина.
   Значит, они погибли?
   Вряд ли могло быть иначе, и от этой мысли лицо его дрогнуло. Он послал их умирать. Сестру по крови послан на верную смерть.
   «Но ты не можешь отступить, не можешь…»
   Чужой голос был настойчивее, чем когда бы то ни было.
   Его лицо скривилось, он как-то странно зарычал.
   И тут наконец киберкласт добрался до, цели. Тут же пропал контакт, когда все секции ИР охватил хаос. Внутренние структуры памяти разрушались, код вируса въедался в них и бешено растекался по матрице.
   Он лихорадочно заработал, вбивая команды загрузки заранее созданных модулей, готовых к вводу.
   На внезапно опустевших местах развернулись новые программные структуры. Родились линии и узлы контрольной матрицы.
   Он снова послал вызов на персональный монитор Ибрагима.
   Ибрагим сидел, прикрыв глаза. За ним была темнота.
   — Я снова перехватил управление, Халифи. Тебе придется сдаться.
   Ибрагим рассмеялся ледяным смехом:
   — Увидим.
   Что-то вспыхнуло, взрывом снесло пролет стены, и в пролом, вертясь, влетело что-то огромное. Пистолет Стрэнга рявкнул, предмет разлетелся пухлыми клочьями. Пенопласт, обманка! Стрэнг отпрыгнул.
   Снова взорвалась стена — теперь за спиной. Осколки ее ударили сзади по ногам, но он уже скользил по полу и успел укрыться под пультом.
   Он дал очередь в первую дыру и попал в массивную фигуру, выходящую из проема. Клацнули пластиковые пластины брони.
   Гигант проворно отступил и выстрелил через дыру в ответ.
   Бронежилет!
   Пули влипали в стену, разлетелся экран монитора. Но клавиатура была цела, и связь не прервалась.
   — Ты слышишь, Ибрагим? — прошептал Стрэнг, вбивая пальцы в клавиши, чтобы послать заготовленную макрокоманду.
   И Ибрагим услышал. Громкие звоны, глухие удары, где-то в самой глубине жилого отсека. Удары, которые, казалось, отдавались прямо у него под ногами, — Что это? — спросил Ибрагим.
   — Это падают переборки между тобой и двенадцатым шлюзом. Через три секунды будут сняты все переборки твоей секции, и ты вдохнешь вакуум.
   Глаза Ибрагима расширились.
   — Останови своего человека там, снаружи. Прикажи ему остановиться! Иначе ты мертвец. БАНГ… Бум… БАНГ… Ибрагим почувствовал дрожание пола.
   — Амеш! — позвал он. — Прекрати огонь и отойди.
   Финальный «БАНГ» так и не раздался.
   — Ну что ж, Ибрагим. Настало время поговорить.

Глава 39

   Тоуб Берлишер ходил взад и вперед по тесной камере. Солнце заглядывало к нему на пару часов в сутки сквозь высокое и узкое окно. Свет не был похож на освещение корабля, и потому Берлишер знал, что находится на поверхности Нового Мира.
   Его так долго и часто держали на наркотиках, что все было возможно. Но где бы он ни был, он в плену у Халифи.
   Кондиционер работал интенсивно, так что в легких серых штанах и куртке часто бывало холодно.
   Иногда откуда-то сверху доносились крики и ругань, но не очень далеко. Множество голосов, все женские, сливались в хоре, который казался Берлишеру семейной сварой. Кроме этого, он мало что слышал.
   Не имея чем заняться, Тоуб досконально изучил интерьер своей камеры. Прямоугольная, четыре метра в длину и два в ширину. Абсолютно гладкая, безразличная. Бледно-серые стены. На полу черный настил, мягкий, но упругий. Он был химически прикреплен к полу и стенам, и отодрать от него уголок не удавалось никак.
   Источником тусклого освещения служила люминесцентная полоса, проведенная по стенам примерно на фут ниже потолка. Свет никогда не менялся, кроме тех часов, когда в окошко светило солнце.
   Регулярно и часто за металлической дверью раздавалась тяжелая поступь, и Тоуб знал, что это сканируют его камеру.
   Дважды в день проезжала тележка с едой. Внизу двери открывалась узкая щель, и в нее вдвигался поднос.
   Еда была до ужаса проста: белково-углеводный суп, размешанный до густоты каши, и кусок хлеба. Это меню не менялось. Его хватало, чтобы не страдать от голода, хотя чувство недоедания его не покидало.
   Он спал, дремал, ходил по камере.
   Напрасно пытался он через дверь заговорить с людьми, которые приносили еду. Они никогда не отвечали. Только однажды он услышал два веселых голоса.
   Он впал в отчаяние. Его могли оставить здесь навсегда — Халифи были вполне способны на такое изощренное издевательство. Допросы закончились. Он выдал им всю полезную информацию, которую мог узнать за долгие годы, но ничего не знал о том, что они на самом деле хотели знать:
   «проектные коды», «коды доступа» или что такое «английский гамбит».
   Даже во сне его преследовали их голоса, особенно голос Ибрагима, и он не мог сказать больше того, что уже сказал в допросной.
   Почти все время бодрствования он гадал, где может быть Аделаида, и молился. Мысль о том, что она в руках Халифи, наполняла Тоуба гневом, стыдом и ощущением собственного бессилия.
   Увидит ли он ее снова? Узнает ли она когда-нибудь о его чувствах?
   И поэтому он метался по камере часами, пытаясь придумать способ выбраться.
   Но все так и шло. Солнце вставало и садилось, вставало и садилось снова.
   Но однажды, когда солнце уже ушло, а поднос с едой еще не появился, в коридоре вдруг раздались легкие шаги. Кто-то остановился возле камеры, а потом щелкнули, отходя, засовы.
   Дверь отворилась. Тонкая фигура в чадре, леггинсах и черных тапочках бросила ему белую накидку.
   — Надень это и следуй за мной. Не медли, если хочешь спасти Аделаиду.
   Секунду или две Тоуб смотрел, не в силах понять. Эта женщина была Халифи. Акцент ни с чем не спутаешь. Тоуб набросил накидку и вышел из камеры. Кто же она такая?
   Они двинулись по длинному коридору, покрытому таким же настилом, как и камера Тоуба, только маркированным красными линиями. В коридор выходили двери камер, во многих были обитатели.
   Женщина открыла какую-то дверь, и они оказались в квадратном колодце, где поднимались вверх ступени из сырого бетонита.
   Тоуб поднялся вслед за женщиной на три этажа, и другая дверь вывела их наружу.
   Женщина подвела его к люку, ведущему в желоб на черепичной крыше. Оттуда вливался теплый свет раннего вечера и вместе с ним запах джунглей и горячий, влажный воздух.
   Здание, на крышу которого они выбрались, было построено длинным и низким прямоугольником. Короткая перемычка соединяла его с более массивным центральным куполом. От него взлетали по краям четыре изящные башни, одетые зеленой плиткой, украшенные тонким орнаментом голубых и коричневых тонов.
   Дворец Халифи.
   В нескольких сотнях метров стеной стояли джунгли чужой планеты. Огромные деревья величиной с небоскреб тянулись вверх вдоль всего периметра вырубки, скрытые завесой пыли, поднятой ярко-оранжевыми машинами.
   За полями, вплотную к лесу, виднелись проволочные заграждения со сторожевыми вышками.
   Да, Новый Мир, без сомнения…
   Тоуб загляделся на громадные деревья. Самый древний гигант из земных секвой мог бы на таком дереве быть веткой.
   — Скорее!
   Женщина нетерпеливо показала дальше. Схватив Тоуба за руку, она потащила его по крыше к дверце в стене центрального здания.
   Здесь коридоры были шире, с розовыми потолками и с орнаментом на полу. Господствовали ярко-зеленый, красный и желтый цвета. Они быстро проскользнули вдоль коридора, сквозь череду комнат, где были разбросаны вещи, и остановились в тесной затемненной комнате, наполовину забитой картонными и пенопластовыми упаковочными коробками.
   Женщина закрыла дверь, включила нуль-зонный генератор и откинула чадру.
   Это была принцесса Лейла. У Тоуба голова пошла кругом.
   — Принцесса… — начал он.
   — Тоуб.
   Не в силах сдержаться, Тоуб крепко ее обнял. Ей стало неловко, но она не сразу оттолкнула его на расстояние вытянутой руки.
   — Нам много нужно сделать, Тоуб, — тебе и мне. Ты готов к этому?
   — Где она?
   — Рас Ордер держит ее в своих апартаментах. Она в угловой комнате, не так далеко отсюда.
   — Она как?
   — Насколько я знаю, с ней все хорошо. Рас Ордер не такой, как его братья.
   — Лучше для него, если это правда, — стиснув зубы, ответил Тоуб.
   — Ладно, слушай меня…
   — Как мы туда к ней доберемся?
   — У меня есть код пропуска, и мы пройдем. А внутри мы притворимся местными.
   — А я за кого сойду?
   — Ты будешь там как раб, евнух. Их по всему гарему дюжины ходят.
   — Мать его так! Лейла не ответила.
   — А что потом? — спросил он, помолчав.