Здрасьте, я ваша тетя – 2 (с половиной)

   Особняк Чеснеев.
   - Мистер Чесней! – звонкий, даже визгливый, женский голос разорвал тишину.
   - Мистер Уэйком! – визг на максимально высоком уровне другого и тоже женского голоса.
   - Мистер Чесней! – от крика в доме зазвенели стекла.
   - Мистер Уэйком! – стекла зазвенели еще больше.
   - Мистер Чесней! – кричала известная читателям по предыдущему произведению, как одна из воспитанниц судьи Криггса. Ныне она добилась того, чего хотела и звалась миссис Чесней.
   - Мистер Уэйком! – рык разгневанной тигрицы издала вторая бывшая воспитанница, ныне миссис Уэйком.
   Последние два крика были слышны даже за пределами дома. Именуемые герои, постаревшие на год, шли по дорожке от ворот дома. Крики заставили их кровь заледенеть в жилах. Оба были разряжены в костюмы джентльменов - фанатов, флаг их любимой команды Арсенал на спинах, цилиндры с эмблемой клуба, футбольные свитера с 99 номерами у обоих. Вдобавок, под глазом у мистера Чеснея красовался огромных размеров синяк, а очки мистера Уэйкома представляли собой жалкое подобие треснувших очков кота Базилио из фильма про Буратино.
   - Это все ты виноват! – заорали они друг на друга.
   - Мало того, что этот подонок, судья Кригсс со своими уголовниками - фанатами надавал нам по шее, так нас еще и жены застукали! Я же сказал им, что мы едем на рыбалку! – возопил мистер Чесней, поправляя свою изрядно потрепанную, а местами выдранную шевелюру.
   - Это все ты виноват! – близоруко сощурившись на молодые дубки, еще раз повторил Чарли Уэйком, ухо которого было таким красным. Словно его драли. Как школьника.
   - Я? Да если бы ты со своей рассеянностью не взял билеты в сектор, где сидят фанаты Эвертона, мы бы хорошо провели вечер! – запальчиво отвечал мистер Чесней. – Кто тебя просил орать «ГОЛ-ГОЛ-ГОЛ-ГОЛ-ГОЛ-ГОЛ-ГОЛ!» не оглядевшись по сторонам, как следует!
   - А ты вообще заткнись! – обиделся мистер Чарли. Сидишь на моей шее вместе с женой, вернее на шее моей тетушки, донны Розы д’Альвадорес!
   - Ты забываешься, Чарли! – вскричал мистер Чесней и заехал кулаком в другое ухо своего друга. – Твоя тетушка замужем за моим папой, так что по закону еще неизвестно, кто на чьей шее сидит!
   - Жалко, что твоего отца не кастрировали в плену! – заплакал Чарли. – И вообще, ты говоришь, как судья Криггс! – в его устах это прозвучало, словно его приятель оказался мухой, сидящей на кучке дерьма.
   - Вот они где, скоты! – на парадном крыльце появились жены наших героев.
   – Грязная вонючая скотина! Сейчас сюда приедет донна Роза с мужем, а ты в таком виде! – немедленно возмутилась миссис Чесней.
   - Если через пять минут ты не успеешь привести себя в порядок, пеняй на себя! Свои чеки, Чарли, ты будешь оплачивать сам.
   - Но, дорогая! – взмолился несчастный Чарли.
   - Никаких но! – отрезала его жена.
   - Это и к тебе относится! – вмешалась миссис Чесней, обращаясь к своему благоверному.
   - Дорогая! – выдвинув подбородок и пытаясь поправить свои патлы, воззвал к своей супруге Джеки Чесней.
   - Я сказала!!! – рык разгневанной тигрицы заставил отшатнуться и несчастного мистера Чеснея.
   Оба молодых джентльмена кривоватой походкой направились «приводить себя в порядок» – в гостиную, где располагался мини-бар.
   - Брассет! – вскричали Джекки и Чарли.
   Бармен, он же дворецкий, Брассет едва не подавился очередной кубинской сигарой из запасов Джекки Чеснея и сэра Френсиса.
   - Да, сэр, - отозвался он.
   Здесь пахнет моими сигарами! – изумился мистер Чесней, пытаясь в очередной раз поправить свои патлы.
   - Это сэр Френсис накурил и ушел, - нашелся Брассет, пряча окурок сигары в кофейник.
   - А, тогда это другое дело, - успокоился Джекки.
   - Сделай-ка нам крепкий кофе, - вмешался Чарли Уэйком, близоруко щурясь сквозь свои наполовину треснувшие, наполовину расколовшиеся очки.
   - Хорошо, сэр! – пообещал Брассет и, захватив кофейник, скрылся из гостиной.
   - Здесь где-то была бутылочка шнапса, - мистер Чесней принялся осматривать содержимое мини-бара сразу же, как только дворецкий покинул комнату.
   - Но здесь же ничего нет! – воскликнул Чарли.
   - сам вижу, - изумлению Джекки и Чарли не было границ. На стеклянных полках, лафетах и причудливых приспособлениях для хранения емкостей для спиртного, красовались многочисленные пустые бутылки. Зеркало в глубине мини-бара усиливало впечатление в несколько раз. – Но еще утром, как минимум пять, нет четыре бутылки были полны. Как болит голова! – мистер Джекки принялся ковырять указательным пальцем в своем правом ухе.
   - Это все твой папаша! – взвизгнул Чарли, голова которого гудела не меньше, чем колокол в вечернюю. – Брассет сказал, что он тут накурил, держу пари, штук двадцать сигар и выхлебал весь бар!
   - Заткнись! Может это твоя тетя! Папа никогда не пьет больше двух бутылок в день.
   - Моя тетя не алкоголик! – сообщил Чарли на повышенных тонах. – А насчет твоего папаши, ты случаем не перепутал бутылки с бочонками? И месяца не прошло с приема в честь миссис Факсли, когда два бочонка анжуйского вина испарились за одну ночь, а твоего папашу нашли на памятнике Карлу I, сидящего позади короля!
   - Когда он был вдовцом, он столько не пил! – защищал своего отца Джекки. - Как только женился, так пошло – поехало! Не зря говорят, с кем поведешься, от того и наберешься!
   - Не пил? – вскричал Чарли. Конечно, ведь тогда у него не было денег! – продолжал мистер Чарли Уэйком, снимая своим очки. – Если меня кто-нибудь спросит, как спустить состояние коту под хвост, я посоветую ему выйти замуж за твоего папашу!
   - Ты – мелочный скупердяй! – сообщил своему другу Джекки. - Где этот Брассет с этим кофе? Тебе бы родиться не Уэйкомом, а Криггсом! Кстати, твоя мамаша, ныне покойная (слава богу!) училась с ним в одном колледже, - сообщил мистер Чесней, выходя из гостиной.
   - А ты, ты, - принялся восклицать мистер Чарли. – Я тебе это припомню! – прокричал он ему вслед и направился к себе в комнату переодеваться.
   Оставим их ненадолго и опишем, что же произошло за то время, на которое мы оставили наших героев без присмотра. Джекки и Чарли связали свою судьбу с Энни и Бетти, а сэр Френсис Чесней своими россказнями про фиалку и усталого путника, утомил даже такую стерву, как настоящая донна Роза д’Альвадорес. Фальшивая же донна Роза, он же Бабс Баберлей, оказался в кутузке, где к великой радости судьи Криггса на него завели дело. Приложив немало усилий, таких как уступка своим коллегам трех процессов по убийствам, оправдательным вердиктом по делу Джека III Потрошителя, он добился того, что его назначили судьей по процессу над Бабсом. Выказав недюжинную сноровку, судья на основании показаний глухой старухи и слепого нищего, а также кучи сфабрикованных улик, осудил нашего славного толстячка на тридцать семь лет с половиной с последующей принудительной кремацией (вне зависимости от того, жив ли подсудимый или нет), после чего со страшным скандалом ушел в отставку.
   Все свое свободное время бывший судья использовал для того, чтобы по мере сил отравлять жизнь обитателям особняка Чеснеев, где и поселились три счастливых парочки. Все обитатели особняка очень живо приняли к сердцу произошедшее с Бабсом Баберлеем. Добросердечная тетушка назначила «своей» дублерше пожизненную пенсию размером в три пенса. Однако благодарность донны Розы на этом не ограничилась. В память о Баберлее, она завела кота, сентиментально назвав того Бабсом. Бедного кота пинали все кому не лень, а он в ответ приловчился гадить в самых неожиданных местах, передушив за год трех породистых щенков, подаренных знакомым генералом сэру Френсису, двух хомячков Брассета и морскую свинку судьи Криггса, с которой тот неосторожно прогуливался близ особняка.
   Воспитанница донны Розы, несравненная мисс Элла Дели написала несчастному мистеру Баберлею пятьдесят два письма (по одному в неделю) в которых сообщала ему, что восхищена и растрогана им (Бабсом), но между ними нет ничего общего, поэтому она мисс Дели скоро выходит замуж. Наконец, в пятьдесят втором, она написала, что только что вышла замуж и передает привет вместе с мужем.
   Так распорядилась злодейка судьба с нашим героем за год. Вернемся же в особняк Чеснеев.
   Брассет накрыл на стол в беседке. Откупорив одну из бутылок, дворецкий приложился как следует, после чего долил в бутылку воды из озера.
   Спустя две минуты в беседку вошли донна Роза, сэр Френсис, мистер Уэйком с женой, и мистер Чесней без жены. Его жена появилась на мгновение позже со шпилькой в руках. Догнав своего благоверного, она ткнула ею в него, да так, что он едва не сбил с ног донну Розу, взмахнув руками.
   - Мерзавец! - объяснила она свое поведение донне Розе и остальным.
   - Дорогая! Взмолился несчастный Джекки, потирая уколотое место. – Что о нас подумают!
   - Все равно хуже, чем ты есть не подумают! – визгливым фальцетом ответила она.
   Ее поведение было настолько естественным, что миссис Уэйком тоже почувствовала необходимость пошпынять своего благоверного.
   - Не сутулься! – ткнула она его в бок. – Не щурься! Тебе звонила какая-то стерва. Что все это значит? Отвечай! – она незаметно для других ударила каблучком по пальцам ног Чарли. От боли он сложился пополам, угодив лицом в салат и, ухитрившись расколоть и новые очки и тарелку.
   - Наши дети удивительно милы, не правда ли? - осведомилась донна Роза у своего мужа.
   - Да??? – изумился сэр Френсис. – Я человек военный и не знаю слов любезности, но таких «милых» я могу сравнить только со стадом скунсов, вышедших прогуляться после того, как обгадили близлежащие лес.
   - Френсис! – возмущенная донна Роза взмахнула вилкой. – Единственным скунсом в нашей округе являешься ты и уж к тебе-то твои слова уж точно подходят!
   - Брассет! – принеси графинчик вина. Прости дорогая, но ты несправедлива ко мне. Я старый солдат и не знаю, что такое обида, но поверь мне, что старая пушка стреляет лучше новой, в смысле, не следует судить всех по качествам всяких там донов Педров.
   Ответом ему был кофейник и его содержимое, которые его жена обрушила на него.
   - Никогда! Никогда дон Педро не пил! – вскричала донна Роза д’Альвадорес - Чесней. – А его пушка по твоей шкале была гораздо старее и лучше стреляла.
   - Черт бы тебя побрал, старая стерва и твоего дона Педро тоже, - подумал сэр Френсис, а вслух произнес, - Дорогая, ты слишком жестока к твоему усталому путнику, который на склоне жизненного пути увидел на озаренном солнцем поле нежную, дорогая, фиалку!
   - Ты мне так надоел со своей фиалкой, что я приказала выполоть на своих плантациях все фиалки, - отмахнулась от, как всегда, надрызгавшегося с утра мужа донна Роза. – Я собрала вас всех, черт возьми, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие!
   В беседке неожиданно стало так тихо, что все услышали как Брассет прикладывается к графинчику с вином.
   - Брассет! – вскричал сэр Френсис, чье сердце не выдержало этих душераздирающих звуков.
   Дворецкий, прятавшийся в кустах неподалеку от беседки, немедленно подавился и опрокинул на себя содержимое графина (он пил прямо из горлышка). При этом он дернулся, словно его ткнули в зад шилом и, потеряв равновесие, сделал попытку удержаться на ногах, но не получилось. С громким воплем дворецкий полетел в пруд, где, по обыкновению, кот Бабс ловил себе на пропитание любимых золотых рыбок донны Розы. Громкий всплеск и вопли Брассета, однако, ничуть не поколебали истинно британское спокойствие леди и джентльменов, собравшихся пообедать.
   - Помогите! – закричал дворецкий, в очередной раз выныривая наружу и прикладываясь к уже порядком разбавленному содержимому графина. При этом он не переставал молотить по воде ногами и свободной рукой.
   Брассет! Возмутилась донна Роза. – Если вы не перестанете орать, то я буду вынуждена вас уволить! – и, поморщившись, добавила, - Подождите, пока мы закончим наш разговор.
   Брассет так поразился столь явному проявлению истинно британских манер, что тут же замолчал и пошел ко дну.
   - Сегодня я получила уведомление от адвокатской конторы «Плотски, Скотски и Глотски» о наличии второго завещания моего бывшего мужа дона Педро. Согласно этим бумагам, второе завещание содержит пункт о возможности перехода всех прав на наследство внебрачному племяннику дона Педро, некоему Попусу Мандатрахулосу, - это здесь так написано, нечего смеяться, - в гневе сверкнула глазами донна Роза, услышав дружный хохот собравшихся. – Я запрещаю вам смеяться! – воскликнула она и тут же, на лицах появились улыбки, сдержать появление которых было так же невозможно, как и сыграть Йорика в спектакле «Гамлет». – Его никчемный брат, как жалко, что его не кастрировали в детстве, согрешил с какой-то гречанкой, прежде чем отправился путешествовать в Южную Америку, так мне рассказывал сам дон Педро. К счастью, то есть я хотела сказать, к сожалению, там он напоролся на «охотников за головами», которые оказали ему максимальный почет и гостеприимство. Его тело сгинуло в дебрях тропических джунглей, а голова угодила на аукцион «Сотбис», где ее и купил дон Педро.
   - Это все очень интересно, тетя, что Вы нам рассказываете, но я не понимаю, как это относится к нам, - попытался прервать монолог донны Розы ее племянник, мистер Чарли Уэйком.
   - Сейчас узнаете, - зловеще пообещала старшая миссис Чесней, она же донна Роза.
   Все со страхом приготовились слушать.
   - Если Попус Мандатрахулос не появится к двенадцати часам завтрашнего дня в конторе «Скотски, Плотски и Глотски», все мое состояние, как ранее принадлежавшее дону Педро, переходит в пользу бедных.
   - Бедные сиротки! – воскликнул удивленный Джекки Чесней. – Я хотел сказать, богатые выродки, - добавил он, увидев, как все с неодобрением посмотрели на него.
   - Если Попус все-таки появится завтра к означенному часу, то все мое состояние также переходит к нему, - продолжала донна Роза.
   - Ни хера себе! – воскликнул сэр Френсис. – А как же мое, в смысле наше благосостояние?
   Энни и Бетти, как по команде, лишились чувств.
   - Какой ужас! вскричал Чарли.
   - А где сейчас этот гребаный, в смысле, достопочтенный Мандагребиус? – спросил ошарашенный не меньше других, Джекки Чесней.
   - Мандатрахулос! – сверкнула глазами донна Роза. – Говорят, что он сбежал из исправительного детского дома в возрасте десяти лет в поисках папаши, - сообщила она. – С тех пор, о нем никто не слышал, а в детском доме помнят только то, что воровать он начал раньше, чем научился ходить. Перед побегом он прихватил приходскую кассу, при котором находился приют, но это неважно! Нам надо решить, что нам делать! Провести, так сказать, мозговой штурм.
   - Да, Брассет, голубчик, принеси нам бараньи мозги! – сразу же нашелся сэр Френсис. – Интересно, куда же подевался Брассет.
   - Дорогой сэр Френсис, вам незачем требовать бараньи мозги, их у вас и так с избытком, - съязвила донна Роза.
   - Дорогая! Нам ничего не остается делать, кроме как напиться до бесчувствия! Поверьте моему солдатскому опыту! – заявил сэр Френсис.
   - Сэр Френсис! – вскричала его жена. – Побойтесь бога! Какой пример вы показываете нашим детям! Я решительно приказываю Вам заткнуться!
   - Благодаря своему опыту я выжил в песках Индии и джунглях Сахары! – заявил сэр Френсис, прихлебывая шнапс из своей походной фляжки, - Или наоборот, я точно не помню. Пу-рум! Пурумпумпумпумпум! Пу-рум! Пурумпумпумпумпум! – попытался изобразить военный марш сэр Френсис.
   При первых звуках имитируемого военного марша, Энни и Бетти немедленно очнулись.
   - Сэр Френсис! – слабым голосом начала Энни.
   - У меня ужасно болит голова от вашего марша! – вторила ей Бетти.
   - Мне этот марш уже во сне снится! – поддержала их миссис д’Альвадорес - Чесней.
   - Посмотрим, что у вас заболит, когда наш особняк продадут за долги, - изрядно захмелевший полковник Чесней был уже не в состоянии учтиво выражаться.
   - Ах, мы вышли замуж за нищих! – воскликнула Энни, вновь лишаясь чувств.
   - Да прекратите падать в обморок, - жестко приказала донна Роза таким тоном, что ей позавидовал даже сам полковник Чесней.
   - Надо выработать решение, а не тонуть в слезах.
   - Мне ничего не приходит в голову, - после мучительных раздумий, отражавшихся на его лице в виде идиотских ужимок и миганий, выдавил Чарли.
   - Вынужден признаться мне тоже ничего, кроме несчастного случая с адвокатской конторой, в голову не приходит, - отозвался мистер Джекки Чесней.
   - О, у меня, как раз есть пушка! – обрадовался полковник Чесней, отрываясь от своей уже пустой фляжки. – Я ее вывез из Индии и тайно закопал в саду.
   - Это не выход. К тому же, если бы Вы, мой дорогой муж, умели бы стрелять из пушки, дом судьи Криггса давно был бы разнесен в щепки, - заявила донна Роза, незаметно добавляя в кофе мужа слабительное. Так она пыталась отучить его от пьянства, но задубевший за годы службы желудок ее мужа не поддавался на столь слабое воздействие.
   - Значит, у нас нет плана, - со вздохом заявила донна Роза, и принялась закуривать сигару.
   Энни и Бетти после этих слов в очередной раз лишились чувств.
   - Эврика! – вскричал мистер Джек Чесней. – Мы же еще не спросили совета у Брассета.
   - Брассет! – в ужасе все вспомнили о том, что тот свалился в пруд. Разом вскочили и бросились к пруду даже потерявшие сознание Энни и Бетти. Их взорам представилась удивительная картина.
   Дворецкий стоял на дне пруда вместе с подносом. На подносе вместе с графинчиком лежали соломки для коктейлей. Через три соединенных между собой соломки, дворецкий и дышал, как заправский агент 007.
   Когда его вытащили со дна пруда, то оказалось, что дворецкий мертвецки пьян. С его слов выходило, что он наглотался воды из озера, но его красный нос и цвет воды в графине, говорили об обратном.
   - Хотел бы я знать, как он умудрился напиться под водой, - с завистью сказал сэр Френсис.
   - Приведите же его в чувство! – вскричала донна Роза, глядя на начавшего горланить какую-то неприличную песенку дворецкого.
   - Чарли! – воскликнул мистер Джекки Чесней. Ты же отучился целый год в медицинском колледже, пока тебя не выперли за неуспеваемость! Ты непременно должен знать, как отрезвлять пьяных!
   - Да, но я учился на гинеколога, - неосторожно проговорился Чарли и тут же получил пощечину от своей жены.
   - Нам похрен, на кого ты учился, приведи Брассета в чувство! – дружно вскричали все присутствующие.
   - Мне нужны белый халат, гм, резиновые перчатки, для того чтобы, гм, произвести осмотр, - заявил Чарли.
   Услышав, что его собирается осматривать несостоявшийся гинеколог, Брассет мгновенно протрезвел.
   - Нет, нет, не надо, - вскричал дворецкий. – Я к Вашим услугам, донна Роза, ик-ик.
   Спустя еще три минуты дворецкий, окончательно проикавшись, спросил, обращаясь ко всем:
   - Кто-нибудь видел когда-нибудь этого мистера Трахпопулоса или Перетрахулоса, в общем, не важно?
   - Разрази меня гром! – вскричал сэр Френсис.
   - Если я правильно поняла, то Брассет предлагает выдать кого-либо за потерявшегося Попуса, - задумчиво сказала донна Роза.
   - Но кого? - воскликнули Энни и Бетти.
   - Да, кого? – спросил Чарли Уэйком.
   - Да, дорогая, кого? – вторил им полковник Чесней, потянувшись к единственной не опустошенной до конца бутылке виски. При этом он опрокинул солонку с перцем в бокал с содовой, стоявший перед его сыном. Тот не заметил этого и одним глотком осушил его.
   - Кто как не он, самая старая (и облезлая) из присутствующих здесь дам! – закашлявшись, заявил Джекки. – Кто как не этот мошенник, который столь ловко обманул эту старую сволочь, судью Криггса, благодаря которому мы с Чарли поженились, и кто, как не Бабс Баберлей, на которого мы все, гм начихали, может сыграть свою очередную шутку?
   - Йез, йез! – с безумным восторгом воскликнул Чарли, пританцовывая на месте, как идиот.
   - Но он сидит в тюрьме, а племянник должен появиться завтра! – встревожился сэр Френсис, незаметно доставая из - под стола очередную непочатую бутылочку.
   - Брассет! – с важным видом заявил мистер Джек Чесней. – Если сегодня к вечеру мистер Бабс Баберлей не будет иметь честь отужинать у нас, я, в смысле донна Роза, не заплатит тебе жалованье! – он назидательно поднял указательный палец и уткнул его вверх. Сверху, из ветвей, свисавших из-под потолка беседки, прямо на палец упала кучка птичьего кала. Веселая ворона, случайно залетевшая под крышу беседки, облегченно взмахнула крыльями и улетела. – Ах, птичка! – заявил Джекки, пытаясь смахнуть липкую птичью какашку с пальца. Неосторожное движение и кучка летит в лицо донне Розе.
   Все ахнули. Сэр Френсис закрыл голову руками и спрятался под стол.
   - Джекки! – буквально взрычала его жена. – Что ты себе позволяешь!
   - Ах ты мерзавец, недоумок, сын кретина! – вскричала разъяренная донна Роза и принялась подручным средством – зонтиком от солнца выбивать пыль из несчастного мистера Чеснея - младшего. Ее примеру немедленно последовала жена Джекки.
   - Брассет! Вы еще здесь? – вскричал мистер Чесней, проносясь мимо. – Я думал, что вы уже копаете подкоп, - с этими словами он пнул дворецкого и побежал дальше, спасаясь от разъяренных женщин.
   Брассет учтиво буркнул «Да, сэээр» и поплелся по дорожке, почесывая ушибленное место.
   Сэр Френсис со словами «Это надо отметить» выудил из кустов позади беседки очередную припрятанную бутылочку виски.
   - Ну что, гинеколог, выпьем? – предложил он покрасневшему, как рак Чарли Уэйкому.
   Перенесемся же из прекрасного особняка Чеснеев в тюрьму, где коротает свои дни несчастный Бабс. Обрисуем же, что же из себя представляет исправительно-трудовое учреждение Англии конца двадцатых годов (с точки зрения автора, естественно).
   Тюрьма Мурдерхауз располагалась на одном из островов близ побережья, на спорной территории между Англией и Северной Ирландией. Остров был так мал, что вся его территория была занята зданием тюрьмы, воротами и забором вокруг здания. В связи с нехваткой территории, колючая проволока по периметру была обмотана вокруг столбов и пулеметных вышек, стоявших прямо в море, метрах в десяти от берега.
   Мрачный подонок и головорез, некий Джон Стингам весело проводил время у окна своей камеры, смачно харкаясь. При этом он страстно хотел попасть в одного из надзирателей, которые превратили свое пребывание в курортный рай и слонялись по тюремному двору в плавках и купальных полотенцах, часами просиживая в шезлонгах. Заключенных же годами томили в их камерах, заставляя летом смотреть на купальный, а зимой на лыжный сезон надзирателей. Заключенных выпускали наружу только весной и осенью, в самую слякоть, для уборки территории. В отместку, зеки проводили свой чемпионат по плевкам на дальность и точность. Первый приз – месяц карцера можно было завоевать, попав в директора тюрьмы. Второй и третий призы составляли две недели и неделя карцера за попадание в старшего надзирателя и часового. Для зеков карцер являлся настоящим раем, поскольку зимой и летом на это время они могли отдохнуть от созерцания ненавистных рож, а весной и осенью давало возможность отлынивать от работы. Единственным неудобством были килограммы звездюлей и неструганые доски кровати, на которых приходилось спать голышом – одежду у чемпионов (обитателей карцера) отнимали. Ко всему прочему, карцер находился в подвале под той частью кабинета директора тюрьмы, в которой находился личный туалет начальника тюрьмы, так что для бедного карцерника с потолка ежедневно (начальник любил поесть и попить) извергались потоки нечистот. Волей-неволей, все это приходилось убирать самому обитателю карцера в небольшое воронкообразное отверстие для слива подобной гадости, располагавшееся под привинченной кроватью. Однако даже то, что нечистоты приходилось убирать железным ломом, не останавливало никого из заключенных, тех же, кто не участвовал в играх, считались стукачами.
   Дошло до того, что стукачи, чтобы их не заподозрили, были вынуждены плеваться вместе со всеми заключенными, так что в придачу к тридцати серебренникам за свое иудство, они получали еще по полкило тех самых, что начинаются на «пи…» и заканчиваются на «...лей».
   Джон Стингам был многолетним бессменным чемпионом тюрьмы. Его кожа была похожа на дубильную доску, а причинить ему боль было столь же трудно, как и пытаться ограничивать рождаемость китайских кроликов, которые такого насмотрелись в китайских селениях, а что именно, догадайтесь сами. Благодаря своему таланту, Джон Стингам завоевал в тюрьме такой же авторитет, как и у Джека Потрошителя. Ходили слухи, что раньше он был боксером и попал на виселицу за десяток-другой нокаутов со смертельным исходом. Когда же приговор приводили в исполнение, виселица сломалась, а Стингам, воспользовавшись удачным стечением обстоятельств, чуть не разорвал оторопевшего палача пополам голыми руками. Стоит ли говорить, в каком страхе он держал всю тюрьму.
   Именно к нему в камеру и посадили мистера Баберлея. Постоянные издевательства над собой в виде вбитых снизу деревянной скамьи гвоздей и спичечно-балалаечной филармонии по утрам, вкупе с ежедневными посылками от судьи Криггса (старая сволочь присылал ему одно и то же – самодельную виселицу с восковой фигуркой) доводили его до сумасшествия. Стингам не оставлял своих шуток ни на минуту, придумывая такие «развлечения» как помочиться в тарелку супа Бабса или замачивания, якобы для стирки, полосатой робы мистера Баберлея в ведерке с парашей. Отдых для Бабса наступал только после очередного чемпионства Стингама по харкательным играм с отбыванием призового срока в карцере. За это время Бабс Баберлей успевал прибраться в камере и подготовить парочку-другую сюрпризов для ненавистного сокамерника. В первый раз Стингам с удивлением увидел газету у порога и решил вытереть об нее ноги, но с негодованием обнаружил, что под газетой коварный Бабс спрятал небольшое (полкило) количество отходов человеческого организма.