Вы смотрели программу Милтона Фридмана «Свобода выбирать» на общественном телевидении?
Я потратила на нее пять минут. Мне этого хватило, поскольку воззрения Фридмана я хорошо знаю. Он не сторонник капитализма, а жалкий эклектик. Он – враг объективизма, и вот его убеждение – я привнесла мораль в экономику, которая, по его мнению, должна быть аморальной. Мне не особенно нравится, что показывает общественное телевидение, но у них есть программы и получше «Свободы выбирать», например цирк [ОС 80].
Некоторые экономисты прогнозируют надвигающийся широкомасштабный экономический спад и говорят о возможности мировой войны. Можете ли вы прокомментировать эти прогнозы и рекомендации: покидать крупные города, чтобы спастись от бунтов и нехватки продовольствия?
Любой, кто делает подобные апокалипсические предсказания, не вполне честен. Предсказать такое развитие событий невозможно. Перед Второй мировой войной я познакомилась с одной женщиной, опасавшейся, что в военное время в городах начнется голод. У нее был дом в сельской местности, она любила его, но решила, что он расположен слишком близко к Нью-Йорку. Она его продала и из-за этого чувствовала себя глубоко несчастной. Она не была трусливой или невежественной – просто пессимисткой. Глупо планировать жизнь в расчете на непредвиденное бедствие. Если начнется атомная война, вы вряд ли выживете, куда бы ни переехали. Разве что поселитесь в пещере, но выживание не гарантировано и там. Есть вещи, к которым невозможно подготовиться.
Глупо всегда быть чересчур оптимистичным – рассчитывать, что все и всегда будет идти хорошо. Так вы рискуете набить шишек. Но не менее плохо (если не хуже) всегда готовиться к худшему. Таким образом вы сами на себя навлекаете несчастья. Наблюдайте за окружающим миром и действуйте на основании фактов, если вы вообще можете что-то предвидеть. Но не надо говорить об апокалипсисе, это не имеет смысла [ОС 80].
Закон, преступление и наказание
Останется ли место для общего права в государстве с нормальным правительством?
Общее право приносит ту же пользу, что когда-то приносили знахари. Кое-какие из сделанных ими открытий представляли собой примитивную форму медицины и в этой мере давали определенные результаты. Но появилась научная медицина, и теперь мы не побежим к знахарям. Точно так же и общее право установило – в силу традиции или привычки – некоторые правильные принципы (как и некоторые чудовищные). Но, как только цивилизация обретает идею закона и в особенности идею конституции, общее право становится ненужным и не должно считаться законом. В свободном обществе любой может следовать традиции. Но это не закон [FHF 72].
Чем обеспечивается правомочность судебного решения, основанного на прецеденте?
Поддержанием определенного уровня последовательности, а соответственно, и стабильности в применении законов государства. Но если возник неудачный прецедент или принят несостоятельный закон, этичным будет – особенно со стороны Верховного суда – его отменить. Судьи не всеведущи [FHF 73].
Знаете ли вы решение проблемы преступности?
Нет. Я слишком увлечена преступлениями иного рода и более масштабного характера – преступлениями в сфере философии. В определенном смысле эти преступления лежат в основе тех, которыми занимается полиция. Можно проследить их корни в философии культуры. Но по большей части они являются собственным выбором индивида. Я, впрочем, не специалист по таким преступлениям – если что и знаю, так только из телепрограмм [FHF 67].
Патти Хёрст[15] заставили действовать против воли. Должна ли она отвечать в уголовном порядке?
Если предполагаемые похитители дали ей заряженное оружие, не пытайтесь меня убедить, что ее к этому принудили. Если они ее принуждали и были настолько безумны, чтобы дать ей заряженный пистолет, значит, она могла найти способ добраться до полицейского. Например, изобразила обморок и упала. Она ведь находилась не во вражеском окружении, а в цивилизованном обществе. Если у нее была возможность спастись, не говорите мне – к сожалению, вы можете сказать это калифорнийским присяжным, – будто она была вынуждена действовать по принуждению. Опять же, если она действовала по принуждению, почему она 42 раза воспользовалась пятой поправкой[16]? Уже одно это показывает, что она такое [FHF 76].
Если один человек покушается на права другого, то по каким моральным соображениям при его наказании предпочтение отдается тюремному заключению, а не денежному штрафу?
Моральное оправдание тюремного заключения состоит в том, что, если человек совершил преступление и это было доказано, он должен испытать нечто неприятное – что-то такое должно присутствовать в характере наказания. Общество не обязано реабилитировать преступников, даже если бы умело, а этого никто не умеет, и я глубоко сомневаюсь, что это возможно. Если человек позволяет себе быть преступником, мы поступаем с ним так, как он сам того хочет. Он хочет применять силу, мы и отвечаем ему силой и сажаем его в тюрьму, чтобы защитить остальных от следующего раза, когда его потянет на «самовыражение» [FHF 77].
Вы поддерживаете высшую меру наказания?
И да и нет, поскольку смотрю на эту проблему с двух разных точек зрения. В принципе человек, сознательно убивший другого человека (если это убийство первой степени), должен заплатить собственной жизнью. В нравственном отношении он это заслужил. Веский аргумент против смертной казни вытекает из того факта, что людям, в том числе присяжным, свойственно ошибаться. Ошибки возможны! Этичнее сохранить жизнь десяти виновным, чем казнить одного невиновного. В Америке есть верный принцип – ставить невиновного выше виновного. Лучше сажать убийц в тюрьму пожизненно, чем рисковать лишить жизни невинного человека из-за возможного промаха суда. Так что я против смертной казни по эпистемологическим, а не этическим причинам. С точки зрения морали сознательно отнять чужую жизнь – поступок настолько чудовищный, что искупить его невозможно. В этом смысле даже смерть – слишком легкое наказание [FHF 71].
Общее право приносит ту же пользу, что когда-то приносили знахари. Кое-какие из сделанных ими открытий представляли собой примитивную форму медицины и в этой мере давали определенные результаты. Но появилась научная медицина, и теперь мы не побежим к знахарям. Точно так же и общее право установило – в силу традиции или привычки – некоторые правильные принципы (как и некоторые чудовищные). Но, как только цивилизация обретает идею закона и в особенности идею конституции, общее право становится ненужным и не должно считаться законом. В свободном обществе любой может следовать традиции. Но это не закон [FHF 72].
Чем обеспечивается правомочность судебного решения, основанного на прецеденте?
Поддержанием определенного уровня последовательности, а соответственно, и стабильности в применении законов государства. Но если возник неудачный прецедент или принят несостоятельный закон, этичным будет – особенно со стороны Верховного суда – его отменить. Судьи не всеведущи [FHF 73].
Знаете ли вы решение проблемы преступности?
Нет. Я слишком увлечена преступлениями иного рода и более масштабного характера – преступлениями в сфере философии. В определенном смысле эти преступления лежат в основе тех, которыми занимается полиция. Можно проследить их корни в философии культуры. Но по большей части они являются собственным выбором индивида. Я, впрочем, не специалист по таким преступлениям – если что и знаю, так только из телепрограмм [FHF 67].
Патти Хёрст[15] заставили действовать против воли. Должна ли она отвечать в уголовном порядке?
Если предполагаемые похитители дали ей заряженное оружие, не пытайтесь меня убедить, что ее к этому принудили. Если они ее принуждали и были настолько безумны, чтобы дать ей заряженный пистолет, значит, она могла найти способ добраться до полицейского. Например, изобразила обморок и упала. Она ведь находилась не во вражеском окружении, а в цивилизованном обществе. Если у нее была возможность спастись, не говорите мне – к сожалению, вы можете сказать это калифорнийским присяжным, – будто она была вынуждена действовать по принуждению. Опять же, если она действовала по принуждению, почему она 42 раза воспользовалась пятой поправкой[16]? Уже одно это показывает, что она такое [FHF 76].
Если один человек покушается на права другого, то по каким моральным соображениям при его наказании предпочтение отдается тюремному заключению, а не денежному штрафу?
Моральное оправдание тюремного заключения состоит в том, что, если человек совершил преступление и это было доказано, он должен испытать нечто неприятное – что-то такое должно присутствовать в характере наказания. Общество не обязано реабилитировать преступников, даже если бы умело, а этого никто не умеет, и я глубоко сомневаюсь, что это возможно. Если человек позволяет себе быть преступником, мы поступаем с ним так, как он сам того хочет. Он хочет применять силу, мы и отвечаем ему силой и сажаем его в тюрьму, чтобы защитить остальных от следующего раза, когда его потянет на «самовыражение» [FHF 77].
Вы поддерживаете высшую меру наказания?
И да и нет, поскольку смотрю на эту проблему с двух разных точек зрения. В принципе человек, сознательно убивший другого человека (если это убийство первой степени), должен заплатить собственной жизнью. В нравственном отношении он это заслужил. Веский аргумент против смертной казни вытекает из того факта, что людям, в том числе присяжным, свойственно ошибаться. Ошибки возможны! Этичнее сохранить жизнь десяти виновным, чем казнить одного невиновного. В Америке есть верный принцип – ставить невиновного выше виновного. Лучше сажать убийц в тюрьму пожизненно, чем рисковать лишить жизни невинного человека из-за возможного промаха суда. Так что я против смертной казни по эпистемологическим, а не этическим причинам. С точки зрения морали сознательно отнять чужую жизнь – поступок настолько чудовищный, что искупить его невозможно. В этом смысле даже смерть – слишком легкое наказание [FHF 71].
Общественно-политическая деятельность
Что нужно предпринять в сфере политики, чтобы достичь ваших целей?
Я не работаю ни на какую политическую партию и ни одной не продвигаю. В этом нет смысла. Но, поскольку среди вас много республиканцев и людей, интересующихся политикой на местном уровне, я бы сказала, что политика должна начинаться с идеи. Невозможно победить на выборах, раз в четыре года выходя к людям с одним-единственным лозунгом. Сделайте нечто полезное: выработайте непротиворечивую систему принципов и прививайте их членам партии, в которой состоите, – тем, кто работает на вашем избирательном участке, кандидатам на местных выборах, а возможно, и национальным кандидатам. Познакомьте их с аргументами в поддержку капитализма. Требуйте – с чувством моральной правоты, с гордостью, не конфузясь – возвращения к капитализму в полном смысле слова.
Этого не сделать за один день, так что не уподобляйтесь крестоносцам-идеалистам, требующим немедленных перемен. Последовательно ставьте перед сопартийцами задачи. Если социалисты обещают людям поддержку общества, то сделайте ставку на обещание свободы и идите к ней шаг за шагом. Сформулируйте принципы политики в отношении того, какие инструменты контроля будут отменены первыми и какие шаги позволят прийти к абсолютно нерегулируемой экономике. Но самое главное, ваша программа должна базироваться на хорошем знании истории, в том числе и истории капитализма, а также на защите капитализма от обвинений и искажений, к которым прибегают левые.
Начинайте со средних школ и колледжей, потому что там вы найдете будущих политиков и активных людей. Вы ничего не добьетесь на выборах, если забудете о том, где формируются идеи. Добейтесь того, чтобы в учебных заведениях рассказывали о том, что такое индивидуализм и капитализм. Не следует бороться за контроль над школами; просто поддерживайте в школах правых деятелей, как левые поддерживают своих пропагандистов. За каждым либеральным учителем, писателем или журналистом стоят либералы, а консерваторы не пользуются этим приемом. Консерваторы мало заняты идеями, пренебрегают пропагандой своей идеологии. Добейтесь непротиворечивости идей. Прежде всего убедите себя в истинности капитализма, затем проповедуйте эту идеологию.
Учитесь защищать свое учение так, чтобы никакой либерал не мог разбить ваши аргументы. Сравните положение дел в Западной Германии и в Восточной и получите наглядное доказательство – если сумеете продемонстрировать и проанализировать его. Не ищите извинений капитализму. Не позволяйте, чтобы его объявляли системой эгоистичной жадности. Все это станет невозможным, если одновременно разглагольствовать об альтруизме. Усвойте моральные принципы, воплотившиеся в Декларации независимости (этот документ сегодня цитируют слишком редко и фактически не понимают). Объективистская этика есть просто выработанное средствами философии обоснование того, что отцы-основатели воплотили в Декларации.
И вы сможете спасти мир, не потеряв жизни ни одного американца, потому что все тоталитарные монстры развалятся сами собой. Эта битва ведется на поле этики и философии. Не верьте в силу России, не верьте ее угрозам. Русские обратятся в бегство, как дважды бежали во время войны с Финляндией. Россия побеждает только по недосмотру. Единственное, что может ее остановить, – это крепкая антиальтруистическая американская мораль [PVA 61].
Можно ли направить человечество по другому пути, не дожидаясь первой катастрофы?
Да. Англия во времена Американской революции двигалась к абсолютной монархии. Влияние Американской революции, а затем и Соединенных Штатов положило начало одному из самых свободных и величайших периодов в истории Англии – периоду возрождения свободы и капитализма. Англия стала самой свободной страной в Европе. Но к концу XIX в. Англия потеряла свои традиционные свободы. Что погубило ее? Либеральные философы!
Пока страна еще не ввергнута в диктатуру, культуру можно развернуть в другую сторону мирными средствами, особенно культуру такой страны, как Соединенные Штаты, созданные на идейном фундаменте свободы. Труднее сделать это в Европе, где сильны державнические идеи, – там фундаментальной, неосознаваемой ценностью является государственность и свобода встречается в порядке исключения. Американцы слишком многое терпят по незнанию и наивности, но я сомневаюсь, что здесь могла бы установиться диктатура. Несмотря на все заблуждения американцев, их основа основ – свобода. Это ощущение, не облеченное в слова, – их мировосприятие. В силу традиций и истории американцев можно принуждать к чему-либо лишь до определенного предела, но затем они не станут терпеть принуждение.
Как только страна вводит цензуру печати и высказываний, ничего нельзя добиться без насилия. Поэтому до тех пор, пока у вас есть свобода слова, защищайте ее. Для нашей страны это вопрос жизни и смерти: нельзя потерять свободы печати – газет, книг, журналов, телевидения, радио, кино и любого другого способа выражения идей. Пока они свободны, сохраняется возможность мирной переориентации страны интеллектуальными средствами [PVA 61].
Может ли существовать общество свободного капитализма в Америке 1960-х гг.? Если да, как его можно построить?
Автор вопроса не прояснил, что он имеет в виду: 1) можем ли мы создать полностью свободное капиталистическое общество в 1960-е гг. или 2) сохранилась ли у нас при нынешнем состоянии культуры надежда достичь капитализма? Скорее всего, он подразумевал второе, но я кратко отвечу на оба вопроса, начав с последнего.
Не слишком ли далеко мы зашли и можем ли вернуться к правильному и разумному обществу? Задаваться таким вопросом все равно что сказать о человеке, который опасно, но не смертельно болен: «Попытаемся что-либо сделать или оставим его умирать?» Пока человек жив, еще не поздно предпринять нужные действия – или принять верный политический курс. А свободный капитализм – это единственная система, в которой человек может жить достойно. И пока люди живут не при диктатуре, они в любое время могут выступить в поддержку капитализма и приступить к планированию переходного периода. В условиях диктатуры остается только бежать или свергнуть власть. Но пока мы живем в полусвободном обществе, еще не поздно выступить в защиту правильной политической системы. Поэтому для нас не все потеряно. Но сможем ли мы построить капитализм в 1960-е гг. – вопрос, на который не ответит никто. Нельзя создать идеальную систему в одночасье. Если сегодня мы решим строить правильное капиталистическое общество, нам потребуется много времени, и нельзя спрогнозировать, насколько быстро общество воспримет эту идею. Такие прогнозы сделать невозможно, да и делать их бесполезно. Я предполагаю, что мы могли бы в 1960-е гг. жить при свободном капитализме, если бы достаточно много людей захотели задуматься, что они делают.
Как этого добиться? Любой перемене в реальной политике предшествует культурное изменение – изменение в философии, господствующей в культуре. Таким образом, в практическом плане необходимо сосредоточить свои усилия на культуре – на распространении философии, которая способствует просвещению общества, чтобы оно смогло принять свободный капитализм [APM 62].
Если бы завтра вас избрали президентом Соединенных Штатов, что бы вы изменили?
Это последнее, чего бы я хотела или рекомендовала другим. Но на гипотетический вопрос «За что бы я выступала, если мой совет сразу же воплотился бы в жизнь?» я бы ответила так: я приступила бы к отмене государственного регулирования экономики настолько быстро, насколько позволили рациональные экономические соображения. Я говорю о «рациональных экономических соображениях», потому что сегодня любой слой общества зависит от государственного регулирования. Большинство профессиональных сфер контролирует государство, и вся деятельность ведется с учетом этого контроля. Так что если бы кто-то отменил регулирование в одночасье, простым приказом, это было бы катастрофическое, деспотическое, тираническое действие. Что нужно свободной стране, так это достаточно ясно подать всем заинтересованным людям сигнал к пересмотру и реорганизации экономической деятельности. Соответственно, выработав совместно с экономистами определенную программу по дерегулированию страны и решив, какие рычаги контроля нужно отменить в первую очередь, я бы посоветовала принять законодательный акт по отмене определенных мер регулирования в конкретные сроки, скажем через три года – расчетный период, отведенный на то, чтобы люди могли перестроить свою деятельность. В свободной экономике никакие изменения не происходят вдруг, ни с того ни с сего. Любое изменение в экономике, любое усовершенствование совершается постепенно. Поэтому в свободном обществе не бывает резких и разрушительных изменений. А с учетом нашей нынешней ситуации любое внезапное изменение может вызвать катастрофу, так что дерегулирование нужно вести постепенно.
В первую очередь я бы отменила антимонопольное законодательство. Это главный виновник уничтожения свободного предпринимательства. Первыми из антимонопольных законов должны быть исключены – и сделать это надо моментально – положения о наказании в виде тюремного заключения. Хватит сажать людей в тюрьму за какие-то непонятные проступки, которых они не могли избежать. Когда будет вырезана раковая опухоль антитрестовских законов, отменить остальные станет проще. Когда вы дадите свободу самой значимой и продуктивной части нашего общества – бизнесменам, – многие из экономических проблем исчезнут сами. Возможно, такое дерегулирование следовало бы сочетать с законом о снижении налогов, иначе общество окажется в неравновесном состоянии. Крупные компании получат преимущество перед конкурентами, у которых не было возможности развернуться, потому что налоги пожирают бо́льшую часть доходов, так что они не могут конкурировать с крупными компаниями, созданными до введения нынешних налоговых ставок. (Я предлагаю это в качестве рабочей гипотезы.) [APM 62]
Может ли правительство в настоящее время предложить программу, полностью основанную на ваших идеях?
Нет – не в этом месяце, не в этом году, а возможно, даже не в этом веке. Лучшее, что может сделать правительство, это прекратить двигаться к диктатуре и коллективизму и начать движение к свободе. Сделать это очень просто: уберите контроль. Вместо того чтобы вводить новые меры госрегулирования, постарайтесь отменить несколько наиболее жестких мер в сфере экономики. Когда настанет нужный момент, объявите, что в течение, скажем, пяти лет все государственные субсидии, благотворительные подачки, пособия по безработице и пр. будут отменены. Дайте людям достаточно времени, чтобы реорганизоваться, потому что сегодня выживание каждого человека неразрывно связано с государственной поддержкой. Начните устранять эти путы [FHF 71].
Важно ли быть политически активным? Если важно, как мы могли бы изменить нашу политику и политиков?
Во-первых, не думаю, что сегодня важно быть политически активным. Но жизненно необходимо участвовать в голосовании. Если два кандидата почти не отличаются друг от друга, вы не обязаны голосовать, если не знаете, кого выбрать. Но на выборах, подобных нынешним [Никсон против Макговерна], совершенно ясно, что вы должны голосовать, если хотите сохранить свои права.
Как я предлагаю изменить политиков? Никак. Пока страна хотя бы наполовину свободна, политики не играют определяющей роли. Они есть то, чем их делает общественное мнение (или, как им кажется, общественное мнение требует от них). Следовательно, прежде чем идти в политику, человек должен включиться в образовательную деятельность. Нужна разъяснительная кампания, которая распространяла бы новую философию, объясняла людям, что такое права индивида и почему альтруизм – это ошибка. Если вы понимаете эти идеи, попытайтесь донести их до как можно большего числа людей. Если изменится общественное мнение, это изменит и политиков. Источник наших проблем – в университетах, и, если вы хотите реформировать любое другое учреждение, начинать надо отсюда, поскольку философия определяет культуру, а следовательно, и направление развития страны. Ну а философия – специализация университетов. Хотите начать крестовый поход, начните с университетов [FHF 72].
Какие у нашей страны есть шансы?
Это зависит от вас, меня и всей общественности. Люди обладают свободной волей. У нас может появиться хороший шанс, а может, и не будет никакого. Этого никто не знает [FHF 74].
Вы утверждали, что правительственные расходы необходимо ограничить. Какой тактикой мы должны воспользоваться, чтобы этого добиться?
Есть предел тому, что может сделать один человек. Я уже подсказала вам стратегию, так что не ждите, что позову вас на баррикады и поведу армию на Вашингтон. К тому же еще слишком рано. Что можете сделать конкретно вы? Если бы каждый, сидящий здесь, действительно вник в проблему, поддержал нужные меры, поговорил с соседями, а главное, написал своему конгрессмену и сенаторам, вы могли бы спасти нашу страну. Политики в Вашингтоне серьезно относятся к своей корреспонденции – подсчитывают голоса. Придется завалить их письмами, чтобы они вас услышали. Но если вы можете обрисовать суть вопроса просто, коротко и здраво, то окажете огромное влияние. Это единственное, что я могу сегодня порекомендовать, поскольку вообще могу рекомендовать лишь действия интеллектуального характера [FHF 74].
Есть ли в современной политике фигура, которой вы восхищаетесь?
Нет. А хотелось бы. В сегодняшней культурной среде лучшие люди – подлинные интеллектуалы – не пойдут в политику. Пока еще нет. Сначала нужно выиграть битву (а она ведется в колледжах) и заложить фундамент вне политики [FHF 76].
Уже настало время для политика-объективиста?
Безусловно, нет. К кому он будет апеллировать? Невозможно вести просветительскую кампанию одновременно с политической. Лет через пятьдесят, возможно, придет время для объективиста-политика; но, когда это станет возможным, он, быть может, и не понадобится. Общественное мнение и дальше будет развиваться в сторону свободы и разума. Следовательно, объективизму нужно идти в школы и там выправлять ситуацию [PO12 76].
Поможет ли Республиканская партия спасти капитализм?
Я в этом сомневаюсь, но ничего другого у нас нет. Альтернативы республиканцам просто нет. Если говорить о консервативной партии или о партии либертарианцев, то, на мой взгляд, вступление в коммунистическую партию – более чистый в интеллектуальном плане шаг. Чем больше шумят эти партии, тем сильнее они позорят капитализм. (О крайне отрицательном отношении Айн Рэнд к либертарианству и Либертарианской партии см. далее.)
Консервативная партия – партия не политическая, а религиозная – феномен, запрещенный в нашей Конституции. Вы вольны исповедовать любую религию, но запрещается привносить ее в политику, т. е. утверждать силой. Одно из положительных следствий выборов 1976 г. – что Мойнихэн побил Бакли. Мойнихэн не бог весть какая фигура, но хотя бы вышвырнул из сената этого консерватора. Мы доверили консерваторам поднять проблему абортов. Они превратили ее в самый позорный скандал XX в. Это возвращение в Средневековье, куда католическая церковь вновь желает нас загнать – в политическом смысле.
Вот что мы можем: вступить в Республиканскую партию и попытаться двигать республиканцев в нужном направлении – ближе к капитализму и дальше от консерватизма. Защитим капитализм от религии – она его главный враг [PO7 76].
Проблемы нашей страны решит только масштабная революция или их можно решать поэтапно?
Ни то ни другое. Масштабная революция свершилась в 1776 г. Нельзя устраивать революцию в стране, которая еще соблюдает свои основные принципы. Но и найти поэтапное решение невозможно. Бороться за дело можно единственным методом – интеллектуальным, т. е. философским, если речь идет о фундаментальных принципах. Если вы ведете такую борьбу, вас можно сравнить с оптовым (не розничным!) торговцем интеллектуальным «товаром». Принципы позволят вам охватить ситуацию в целом, вместо того чтобы решать проблемы поэтапно. Как раз этим занимаются сейчас активисты – и проигрывают [FHF 78].
Какую форму политической активности вы бы посоветовали?
Бесспорно, сейчас нет ни одной партии, которую можно поддержать безоговорочно. Ни у одной из них нет последовательной платформы. Если вы хотите сделать что-либо вне поля философской борьбы – нечто более «животрепещущее» – найдите достойного кандидата, если сможете (скорее всего, это будет республиканец, хотя и необязательно), и примите участие в его кампании в качестве добровольца. Но не отдавайте свой голос ни одной из новых партий. Все это просто курьезы, не имеющие никакой силы, – они хотят поддерживать равновесие сил и репутаций кандидатов от главных партий. Это относится и к либеральной партии, и консервативной партии в Нью-Йорке, а также к этому новому пугалу – партии противников абортов. Не суйтесь в это.
Если вы поддерживаете одну из главных партий, вас защищает неопределенность их позиции. Незачем соглашаться с каждой их идеей. Их платформы настолько противоречивы, что их можно поддерживать выборочно, не навлекая на себя обвинений в предательстве своих идеалов. Но примкнуть к одной из новых второразрядных партий – значит принять почти все их кошмарные идеи, которые для того и нужны, чтобы сбивать с толку добровольных помощников и общественность. К счастью, эти партии непопулярны. Американская публика очень мудра. Трудиться на благо противоречий – худшее, что можно сделать сегодня для страны. Противоречий нам и без того хватает, так что распространять новые и еще больше запутывать людей – большое зло. В общем, голосуйте за республиканцев, если можете.
Я не уверена, что буду голосовать на выборах президента в этом году. Еще слишком рано говорить об этом. Но в порядке пропаганды заявляю вот что: я не стану голосовать за Рональда Рейгана. Не стану голосовать и за [губернатора Техаса Джона] Коннелли или [конгрессмена от штата Иллинойс Фила] Крейна. (Я не уверена насчет Джорджа Буша. Никто не знает наверняка, на каких позициях он стоит.) Эти люди находятся под влиянием религиозных фанатиков. Рейгану, предполагаемому защитнику капитализма, хватило наглости поддержать поправку к Конституции, запрещающую аборты. Другие более осторожны, не стремятся уничтожить Конституцию. Буш сказал, что лично он не одобряет аборты, но не желает шутить с Конституцией. Это делает ему честь.
Я считаю вопрос об абортах одним из самых важных, потому что противники абортов имеют совершенно порочные мотивы. Их не интересуют люди – только эмбрионы; они хотят низвести семью до животного воспроизводства. Если вы человек ответственный, то не позволите себе дать жизнь ребенку, если не можете уделять ему первостепенное внимание. Это означало бы, особенно если вы небогаты, полный отказ от честолюбивых планов и личной жизни. Это приговор к самой жестокой каторге. Вот чего хотят существа вроде Рейгана – дешевого голливудского актера, готового служить и вашим, и нашим, – они хотят диктовать молодым людям, как им поступить с собственной жизнью, решать за них, будет ли у них шанс преуспеть, или они превратятся в племенных животных. Я не могу передать, насколько это омерзительно. Итак, если я имею на вас хоть какое-то влияние, задумайтесь об этом. И если хотите сделать мне одолжение, не голосуйте за Рейгана [ОС 80].
Я не работаю ни на какую политическую партию и ни одной не продвигаю. В этом нет смысла. Но, поскольку среди вас много республиканцев и людей, интересующихся политикой на местном уровне, я бы сказала, что политика должна начинаться с идеи. Невозможно победить на выборах, раз в четыре года выходя к людям с одним-единственным лозунгом. Сделайте нечто полезное: выработайте непротиворечивую систему принципов и прививайте их членам партии, в которой состоите, – тем, кто работает на вашем избирательном участке, кандидатам на местных выборах, а возможно, и национальным кандидатам. Познакомьте их с аргументами в поддержку капитализма. Требуйте – с чувством моральной правоты, с гордостью, не конфузясь – возвращения к капитализму в полном смысле слова.
Этого не сделать за один день, так что не уподобляйтесь крестоносцам-идеалистам, требующим немедленных перемен. Последовательно ставьте перед сопартийцами задачи. Если социалисты обещают людям поддержку общества, то сделайте ставку на обещание свободы и идите к ней шаг за шагом. Сформулируйте принципы политики в отношении того, какие инструменты контроля будут отменены первыми и какие шаги позволят прийти к абсолютно нерегулируемой экономике. Но самое главное, ваша программа должна базироваться на хорошем знании истории, в том числе и истории капитализма, а также на защите капитализма от обвинений и искажений, к которым прибегают левые.
Начинайте со средних школ и колледжей, потому что там вы найдете будущих политиков и активных людей. Вы ничего не добьетесь на выборах, если забудете о том, где формируются идеи. Добейтесь того, чтобы в учебных заведениях рассказывали о том, что такое индивидуализм и капитализм. Не следует бороться за контроль над школами; просто поддерживайте в школах правых деятелей, как левые поддерживают своих пропагандистов. За каждым либеральным учителем, писателем или журналистом стоят либералы, а консерваторы не пользуются этим приемом. Консерваторы мало заняты идеями, пренебрегают пропагандой своей идеологии. Добейтесь непротиворечивости идей. Прежде всего убедите себя в истинности капитализма, затем проповедуйте эту идеологию.
Учитесь защищать свое учение так, чтобы никакой либерал не мог разбить ваши аргументы. Сравните положение дел в Западной Германии и в Восточной и получите наглядное доказательство – если сумеете продемонстрировать и проанализировать его. Не ищите извинений капитализму. Не позволяйте, чтобы его объявляли системой эгоистичной жадности. Все это станет невозможным, если одновременно разглагольствовать об альтруизме. Усвойте моральные принципы, воплотившиеся в Декларации независимости (этот документ сегодня цитируют слишком редко и фактически не понимают). Объективистская этика есть просто выработанное средствами философии обоснование того, что отцы-основатели воплотили в Декларации.
И вы сможете спасти мир, не потеряв жизни ни одного американца, потому что все тоталитарные монстры развалятся сами собой. Эта битва ведется на поле этики и философии. Не верьте в силу России, не верьте ее угрозам. Русские обратятся в бегство, как дважды бежали во время войны с Финляндией. Россия побеждает только по недосмотру. Единственное, что может ее остановить, – это крепкая антиальтруистическая американская мораль [PVA 61].
Можно ли направить человечество по другому пути, не дожидаясь первой катастрофы?
Да. Англия во времена Американской революции двигалась к абсолютной монархии. Влияние Американской революции, а затем и Соединенных Штатов положило начало одному из самых свободных и величайших периодов в истории Англии – периоду возрождения свободы и капитализма. Англия стала самой свободной страной в Европе. Но к концу XIX в. Англия потеряла свои традиционные свободы. Что погубило ее? Либеральные философы!
Пока страна еще не ввергнута в диктатуру, культуру можно развернуть в другую сторону мирными средствами, особенно культуру такой страны, как Соединенные Штаты, созданные на идейном фундаменте свободы. Труднее сделать это в Европе, где сильны державнические идеи, – там фундаментальной, неосознаваемой ценностью является государственность и свобода встречается в порядке исключения. Американцы слишком многое терпят по незнанию и наивности, но я сомневаюсь, что здесь могла бы установиться диктатура. Несмотря на все заблуждения американцев, их основа основ – свобода. Это ощущение, не облеченное в слова, – их мировосприятие. В силу традиций и истории американцев можно принуждать к чему-либо лишь до определенного предела, но затем они не станут терпеть принуждение.
Как только страна вводит цензуру печати и высказываний, ничего нельзя добиться без насилия. Поэтому до тех пор, пока у вас есть свобода слова, защищайте ее. Для нашей страны это вопрос жизни и смерти: нельзя потерять свободы печати – газет, книг, журналов, телевидения, радио, кино и любого другого способа выражения идей. Пока они свободны, сохраняется возможность мирной переориентации страны интеллектуальными средствами [PVA 61].
Может ли существовать общество свободного капитализма в Америке 1960-х гг.? Если да, как его можно построить?
Автор вопроса не прояснил, что он имеет в виду: 1) можем ли мы создать полностью свободное капиталистическое общество в 1960-е гг. или 2) сохранилась ли у нас при нынешнем состоянии культуры надежда достичь капитализма? Скорее всего, он подразумевал второе, но я кратко отвечу на оба вопроса, начав с последнего.
Не слишком ли далеко мы зашли и можем ли вернуться к правильному и разумному обществу? Задаваться таким вопросом все равно что сказать о человеке, который опасно, но не смертельно болен: «Попытаемся что-либо сделать или оставим его умирать?» Пока человек жив, еще не поздно предпринять нужные действия – или принять верный политический курс. А свободный капитализм – это единственная система, в которой человек может жить достойно. И пока люди живут не при диктатуре, они в любое время могут выступить в поддержку капитализма и приступить к планированию переходного периода. В условиях диктатуры остается только бежать или свергнуть власть. Но пока мы живем в полусвободном обществе, еще не поздно выступить в защиту правильной политической системы. Поэтому для нас не все потеряно. Но сможем ли мы построить капитализм в 1960-е гг. – вопрос, на который не ответит никто. Нельзя создать идеальную систему в одночасье. Если сегодня мы решим строить правильное капиталистическое общество, нам потребуется много времени, и нельзя спрогнозировать, насколько быстро общество воспримет эту идею. Такие прогнозы сделать невозможно, да и делать их бесполезно. Я предполагаю, что мы могли бы в 1960-е гг. жить при свободном капитализме, если бы достаточно много людей захотели задуматься, что они делают.
Как этого добиться? Любой перемене в реальной политике предшествует культурное изменение – изменение в философии, господствующей в культуре. Таким образом, в практическом плане необходимо сосредоточить свои усилия на культуре – на распространении философии, которая способствует просвещению общества, чтобы оно смогло принять свободный капитализм [APM 62].
Если бы завтра вас избрали президентом Соединенных Штатов, что бы вы изменили?
Это последнее, чего бы я хотела или рекомендовала другим. Но на гипотетический вопрос «За что бы я выступала, если мой совет сразу же воплотился бы в жизнь?» я бы ответила так: я приступила бы к отмене государственного регулирования экономики настолько быстро, насколько позволили рациональные экономические соображения. Я говорю о «рациональных экономических соображениях», потому что сегодня любой слой общества зависит от государственного регулирования. Большинство профессиональных сфер контролирует государство, и вся деятельность ведется с учетом этого контроля. Так что если бы кто-то отменил регулирование в одночасье, простым приказом, это было бы катастрофическое, деспотическое, тираническое действие. Что нужно свободной стране, так это достаточно ясно подать всем заинтересованным людям сигнал к пересмотру и реорганизации экономической деятельности. Соответственно, выработав совместно с экономистами определенную программу по дерегулированию страны и решив, какие рычаги контроля нужно отменить в первую очередь, я бы посоветовала принять законодательный акт по отмене определенных мер регулирования в конкретные сроки, скажем через три года – расчетный период, отведенный на то, чтобы люди могли перестроить свою деятельность. В свободной экономике никакие изменения не происходят вдруг, ни с того ни с сего. Любое изменение в экономике, любое усовершенствование совершается постепенно. Поэтому в свободном обществе не бывает резких и разрушительных изменений. А с учетом нашей нынешней ситуации любое внезапное изменение может вызвать катастрофу, так что дерегулирование нужно вести постепенно.
В первую очередь я бы отменила антимонопольное законодательство. Это главный виновник уничтожения свободного предпринимательства. Первыми из антимонопольных законов должны быть исключены – и сделать это надо моментально – положения о наказании в виде тюремного заключения. Хватит сажать людей в тюрьму за какие-то непонятные проступки, которых они не могли избежать. Когда будет вырезана раковая опухоль антитрестовских законов, отменить остальные станет проще. Когда вы дадите свободу самой значимой и продуктивной части нашего общества – бизнесменам, – многие из экономических проблем исчезнут сами. Возможно, такое дерегулирование следовало бы сочетать с законом о снижении налогов, иначе общество окажется в неравновесном состоянии. Крупные компании получат преимущество перед конкурентами, у которых не было возможности развернуться, потому что налоги пожирают бо́льшую часть доходов, так что они не могут конкурировать с крупными компаниями, созданными до введения нынешних налоговых ставок. (Я предлагаю это в качестве рабочей гипотезы.) [APM 62]
Может ли правительство в настоящее время предложить программу, полностью основанную на ваших идеях?
Нет – не в этом месяце, не в этом году, а возможно, даже не в этом веке. Лучшее, что может сделать правительство, это прекратить двигаться к диктатуре и коллективизму и начать движение к свободе. Сделать это очень просто: уберите контроль. Вместо того чтобы вводить новые меры госрегулирования, постарайтесь отменить несколько наиболее жестких мер в сфере экономики. Когда настанет нужный момент, объявите, что в течение, скажем, пяти лет все государственные субсидии, благотворительные подачки, пособия по безработице и пр. будут отменены. Дайте людям достаточно времени, чтобы реорганизоваться, потому что сегодня выживание каждого человека неразрывно связано с государственной поддержкой. Начните устранять эти путы [FHF 71].
Важно ли быть политически активным? Если важно, как мы могли бы изменить нашу политику и политиков?
Во-первых, не думаю, что сегодня важно быть политически активным. Но жизненно необходимо участвовать в голосовании. Если два кандидата почти не отличаются друг от друга, вы не обязаны голосовать, если не знаете, кого выбрать. Но на выборах, подобных нынешним [Никсон против Макговерна], совершенно ясно, что вы должны голосовать, если хотите сохранить свои права.
Как я предлагаю изменить политиков? Никак. Пока страна хотя бы наполовину свободна, политики не играют определяющей роли. Они есть то, чем их делает общественное мнение (или, как им кажется, общественное мнение требует от них). Следовательно, прежде чем идти в политику, человек должен включиться в образовательную деятельность. Нужна разъяснительная кампания, которая распространяла бы новую философию, объясняла людям, что такое права индивида и почему альтруизм – это ошибка. Если вы понимаете эти идеи, попытайтесь донести их до как можно большего числа людей. Если изменится общественное мнение, это изменит и политиков. Источник наших проблем – в университетах, и, если вы хотите реформировать любое другое учреждение, начинать надо отсюда, поскольку философия определяет культуру, а следовательно, и направление развития страны. Ну а философия – специализация университетов. Хотите начать крестовый поход, начните с университетов [FHF 72].
Какие у нашей страны есть шансы?
Это зависит от вас, меня и всей общественности. Люди обладают свободной волей. У нас может появиться хороший шанс, а может, и не будет никакого. Этого никто не знает [FHF 74].
Вы утверждали, что правительственные расходы необходимо ограничить. Какой тактикой мы должны воспользоваться, чтобы этого добиться?
Есть предел тому, что может сделать один человек. Я уже подсказала вам стратегию, так что не ждите, что позову вас на баррикады и поведу армию на Вашингтон. К тому же еще слишком рано. Что можете сделать конкретно вы? Если бы каждый, сидящий здесь, действительно вник в проблему, поддержал нужные меры, поговорил с соседями, а главное, написал своему конгрессмену и сенаторам, вы могли бы спасти нашу страну. Политики в Вашингтоне серьезно относятся к своей корреспонденции – подсчитывают голоса. Придется завалить их письмами, чтобы они вас услышали. Но если вы можете обрисовать суть вопроса просто, коротко и здраво, то окажете огромное влияние. Это единственное, что я могу сегодня порекомендовать, поскольку вообще могу рекомендовать лишь действия интеллектуального характера [FHF 74].
Есть ли в современной политике фигура, которой вы восхищаетесь?
Нет. А хотелось бы. В сегодняшней культурной среде лучшие люди – подлинные интеллектуалы – не пойдут в политику. Пока еще нет. Сначала нужно выиграть битву (а она ведется в колледжах) и заложить фундамент вне политики [FHF 76].
Уже настало время для политика-объективиста?
Безусловно, нет. К кому он будет апеллировать? Невозможно вести просветительскую кампанию одновременно с политической. Лет через пятьдесят, возможно, придет время для объективиста-политика; но, когда это станет возможным, он, быть может, и не понадобится. Общественное мнение и дальше будет развиваться в сторону свободы и разума. Следовательно, объективизму нужно идти в школы и там выправлять ситуацию [PO12 76].
Поможет ли Республиканская партия спасти капитализм?
Я в этом сомневаюсь, но ничего другого у нас нет. Альтернативы республиканцам просто нет. Если говорить о консервативной партии или о партии либертарианцев, то, на мой взгляд, вступление в коммунистическую партию – более чистый в интеллектуальном плане шаг. Чем больше шумят эти партии, тем сильнее они позорят капитализм. (О крайне отрицательном отношении Айн Рэнд к либертарианству и Либертарианской партии см. далее.)
Консервативная партия – партия не политическая, а религиозная – феномен, запрещенный в нашей Конституции. Вы вольны исповедовать любую религию, но запрещается привносить ее в политику, т. е. утверждать силой. Одно из положительных следствий выборов 1976 г. – что Мойнихэн побил Бакли. Мойнихэн не бог весть какая фигура, но хотя бы вышвырнул из сената этого консерватора. Мы доверили консерваторам поднять проблему абортов. Они превратили ее в самый позорный скандал XX в. Это возвращение в Средневековье, куда католическая церковь вновь желает нас загнать – в политическом смысле.
Вот что мы можем: вступить в Республиканскую партию и попытаться двигать республиканцев в нужном направлении – ближе к капитализму и дальше от консерватизма. Защитим капитализм от религии – она его главный враг [PO7 76].
Проблемы нашей страны решит только масштабная революция или их можно решать поэтапно?
Ни то ни другое. Масштабная революция свершилась в 1776 г. Нельзя устраивать революцию в стране, которая еще соблюдает свои основные принципы. Но и найти поэтапное решение невозможно. Бороться за дело можно единственным методом – интеллектуальным, т. е. философским, если речь идет о фундаментальных принципах. Если вы ведете такую борьбу, вас можно сравнить с оптовым (не розничным!) торговцем интеллектуальным «товаром». Принципы позволят вам охватить ситуацию в целом, вместо того чтобы решать проблемы поэтапно. Как раз этим занимаются сейчас активисты – и проигрывают [FHF 78].
Какую форму политической активности вы бы посоветовали?
Бесспорно, сейчас нет ни одной партии, которую можно поддержать безоговорочно. Ни у одной из них нет последовательной платформы. Если вы хотите сделать что-либо вне поля философской борьбы – нечто более «животрепещущее» – найдите достойного кандидата, если сможете (скорее всего, это будет республиканец, хотя и необязательно), и примите участие в его кампании в качестве добровольца. Но не отдавайте свой голос ни одной из новых партий. Все это просто курьезы, не имеющие никакой силы, – они хотят поддерживать равновесие сил и репутаций кандидатов от главных партий. Это относится и к либеральной партии, и консервативной партии в Нью-Йорке, а также к этому новому пугалу – партии противников абортов. Не суйтесь в это.
Если вы поддерживаете одну из главных партий, вас защищает неопределенность их позиции. Незачем соглашаться с каждой их идеей. Их платформы настолько противоречивы, что их можно поддерживать выборочно, не навлекая на себя обвинений в предательстве своих идеалов. Но примкнуть к одной из новых второразрядных партий – значит принять почти все их кошмарные идеи, которые для того и нужны, чтобы сбивать с толку добровольных помощников и общественность. К счастью, эти партии непопулярны. Американская публика очень мудра. Трудиться на благо противоречий – худшее, что можно сделать сегодня для страны. Противоречий нам и без того хватает, так что распространять новые и еще больше запутывать людей – большое зло. В общем, голосуйте за республиканцев, если можете.
Я не уверена, что буду голосовать на выборах президента в этом году. Еще слишком рано говорить об этом. Но в порядке пропаганды заявляю вот что: я не стану голосовать за Рональда Рейгана. Не стану голосовать и за [губернатора Техаса Джона] Коннелли или [конгрессмена от штата Иллинойс Фила] Крейна. (Я не уверена насчет Джорджа Буша. Никто не знает наверняка, на каких позициях он стоит.) Эти люди находятся под влиянием религиозных фанатиков. Рейгану, предполагаемому защитнику капитализма, хватило наглости поддержать поправку к Конституции, запрещающую аборты. Другие более осторожны, не стремятся уничтожить Конституцию. Буш сказал, что лично он не одобряет аборты, но не желает шутить с Конституцией. Это делает ему честь.
Я считаю вопрос об абортах одним из самых важных, потому что противники абортов имеют совершенно порочные мотивы. Их не интересуют люди – только эмбрионы; они хотят низвести семью до животного воспроизводства. Если вы человек ответственный, то не позволите себе дать жизнь ребенку, если не можете уделять ему первостепенное внимание. Это означало бы, особенно если вы небогаты, полный отказ от честолюбивых планов и личной жизни. Это приговор к самой жестокой каторге. Вот чего хотят существа вроде Рейгана – дешевого голливудского актера, готового служить и вашим, и нашим, – они хотят диктовать молодым людям, как им поступить с собственной жизнью, решать за них, будет ли у них шанс преуспеть, или они превратятся в племенных животных. Я не могу передать, насколько это омерзительно. Итак, если я имею на вас хоть какое-то влияние, задумайтесь об этом. И если хотите сделать мне одолжение, не голосуйте за Рейгана [ОС 80].
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента