Страница:
– Что?
– Если она ловила машину здесь, то они не могли ее не заметить.
Наружная и внутренняя полосы были разделены рядом конусов, но они стояли довольно далеко друг от друга, так что проехать между ними на «ауди» не составляло труда. Кларк потянула на себя ручной тормоз.
– Неплохо я придумал, согласись? – Ребус всем своим видом показывал, что на него снизошло озарение.
Как только они вышли из машины, к ним быстро направился человек. Кларк заранее приготовила свое удостоверение. Тот напрягся:
– Что случилось?
Ему было за пятьдесят, из-под каски выбивались седые пряди. У Ребуса возникло впечатление, что под светоотражающей курткой и флуоресцирующими оранжевыми рабочими брюками на нем еще было много слоев одежды.
– Вы что-нибудь слышали про исчезнувшую девушку? – спросила Кларк.
Человек перевел взгляд с Кларк на Ребуса и назад, потом кивнул.
– Простите, не расслышал вашего имени, – сказал Ребус.
– Билл Соумс.
– Вы здесь старший, мистер Соумс?
Ребус посмотрел на рабочих поверх плеча Соумса. Те прекратили свое занятие.
– Они, наверно, разволновались – думают, что вы из налоговой или иммиграционной службы, – пояснил Соумс.
– С чего же им волноваться? – спросила Кларк.
– Не с чего, – отозвался Соумс, глядя ей в глаза, обернулся и подал знак рабочим, чтобы продолжали. – Нам лучше поговорить в офисе…
Он повел их мимо «ауди» по полосе, асфальт с которой был снят и свален на обочине. Шума и дыма было еще больше из-за включенного временного освещения от дизельных генераторов.
– Вы и по ночам работаете? – спросила Кларк.
– Двенадцатичасовые смены, – подтвердил Соумс. – Ночная вон там. – Он указал на передвижную бытовку, мимо которой они как раз проходили. – Шесть кроватей, один душ, куда лучше не заходить.
Они увидели три передвижных туалета, стоявших в ряд, потом еще одну бытовку с окнами, забранными защитной решеткой. Соумс открыл дверь и пригласил их внутрь. Включил свет и электрический обогреватель.
– Может быть, чаю?..
– Спасибо, мы ненадолго.
На столе лежали планы ремонтных работ. Соумс свернул их в рулон, освобождая место.
– Присаживайтесь, – пригласил он.
– Значит, у вас работают поляки? – спросил Ребус.
Соумс недоуменно посмотрел на него, и Ребус кивнул на словарь, лежавший на столе. Англо-польский/польско-английский.
– Не все, – ответил Соумс. – Но некоторые – да. Их английский немного хромает.
– И как же по-польски будет «гудронированное шоссе»?
Соумс улыбнулся:
– У них бригадиром Стефан. По-английски говорит лучше меня.
– А спят они прямо здесь?
– Ездить каждый день домой далековато.
– И еду себе здесь же готовят? Практически живут на обочине?
Соумс кивнул:
– Да, так и есть.
– А вы, мистер Соумс? – спросила Кларк.
– Я живу неподалеку от Данди. Путь неблизкий, но я почти каждую ночь провожу дома.
– Вероятно, у ночной смены есть бригадир?
Соумс кивнул и посмотрел на часы.
– Он приедет через полтора часа. Не хотелось бы, чтобы он застал меня за болтовней, когда я должен быть снаружи.
– Намек понятен, – сказала Кларк без тени сожаления. – Значит, вы слышали об Аннет Маккай?
– Конечно.
– С вами кто-нибудь говорил?
– Вы имеете в виду полицию? – Соумс покачал головой. – Вы первые.
– Она, вероятно, ловила машину на пути из Питлохри. А потому должна была пройти мимо вас.
– Если она шла пешком, то ее кто-нибудь увидел бы. – Вот и мы так думаем.
– Так вот, она здесь не проходила. Я спрашивал у ребят.
– У всех?
– У всех, – подтвердил Соумс. – Она могла здесь оказаться в дневную смену.
– В бытовке для ночной смены есть окна, – возразил Ребус. – У них вы не спрашивали?
– Нет, – ответил Соумс. – Но если хотите, спрошу.
Оставьте мне телефон, я позвоню.
– Проще спросить сейчас.
– Некоторые, может быть, еще спят.
– Разбудите. – Ребус выдержал паузу. – Пожалуйста.
Соумс на секунду задумался, затем уперся ладонями в столешницу и начал вставать.
– А пока вас нет, – добавил Ребус, – нельзя ли нам переговорить со Стефаном?..
Когда Соумс закрыл дверь, Кларк придвинулась к обогревателю и стала греть руки.
– Ты можешь себе такое представить? Работать двадцать четыре часа в сутки в любую погоду?
Ребус обошел бытовку, просмотрел правила безопасности, прикнопленные к пробковому щиту, и письма с бланками, пачкой лежавшие рядом со словарем. Тут же было зарядное устройство, хотя телефона он не увидел. На календаре – фотография светловолосой модели на ярко-красном мотоцикле.
– Наконец-то пошла работа, – проговорил он. – Это уже кое-что, при наших-то успехах.
– И что ты думаешь?
– Она никак не могла пройти здесь незамеченной.
– Может, она сделала крюк по полю.
– С какой стати?
– А чтобы работяги не приставали. – Она посмотрела на него. – Такие вещи все еще случаются.
– Тебе виднее.
– Да, лучше. – Она оглядела бытовку. – И чем, по-твоему, они здесь занимаются в пересменок?
– Я думаю, выпивают, играют в карты и смотрят порнуху.
– Тебе виднее, – проговорила Кларк в тот момент, когда металлическая дверь распахнулась.
На пороге возник человек лет сорока с небольшим, с сединой в волосах и недельной щетиной. Он встретился взглядом с Ребусом.
– Привет, Стефан, – сказал ему Ребус. – Я надеюсь, ты держишься от греха подальше?
Стефан Скилядзь прожил в Шотландии бо́льшую часть жизни и три года из этой части провел в тюрьме за нападение, совершенное после суточного пьянства в квартире дружка в Толлкроссе. Ребус в то время работал инспектором и давал показания в суде. Скилядзь не признал себя виновным, несмотря на кровь на одежде и отпечатки пальцев на кухонном ноже.
Они втроем сели вокруг стола, и Кларк выслушала эту историю от Ребуса. Когда он замолчал, Скилядзь нарушил молчание вопросом:
– Ну и какого лешего вам надо?
Кларк ответила, толкнув к нему через стол фотографию Аннет Маккай:
– Она пропала. В последний раз ее видели в Питлохри – хотела поймать машину, чтобы ехать на север.
– Ну и что? – Скилядзь взял фотографию, и на его лице не отразилось никаких эмоций.
– Ваши ребята наверняка гоняют в Питлохри, – ответил Ребус. – Кто-то же должен привозить водку и сигареты.
– Иногда гоняют.
– Может, они пожалели ее?
– И высадили здесь? Уж лучше ей было дождаться кого-нибудь, кто повез бы ее дальше. – Скилядзь оторвал взгляд от фотографии и вопросительно посмотрел на Ребуса.
– Пожалуй, – согласился тот.
– Не могли бы вы взять фотографию и показать ребятам? – предложила Кларк.
– Конечно. – Он посмотрел на фото еще раз. – Хорошенькая. У меня дочь почти такая же.
– И что, тебя это спасло?
Скилядзь уставился на Ребуса.
– Я бросил пить. Взялся за ум. – Он постучал почерневшим пальцем по виску. – И больше ни к кому не лезу.
Ребус на мгновение задумался.
– У кого-нибудь еще из ребят ходки были?
– То есть нелады с законом? Зачем мне вам говорить?
– Затем, чтобы мы не вернулись сюда с иммиграционной и, может быть, налоговой службой. А проверяя каждого, мы уж позаботимся, чтобы и твое имя прозвучало в донесениях…
Скилядзь сверлил взглядом Ребуса.
– Вы и тогда были сволочью. Правда, не такой толстой и старой.
– Трудно не согласиться.
– Так что скажете? – спросила Кларк. Скилядзь повернулся к ней.
– У одного-двух, – сказал он наконец.
– Что у одного-двух?
– Были неприятности.
Она встала, нашла блокнот линованной бумаги и положила перед ним так, чтобы не закрыть фотографию.
– Напишите фамилии.
– Да что за глупость-то?
Она настойчиво протягивала авторучку, пока не заставила его взять. Когда минуту спустя он вернул ей блокнот, на листе были три фамилии.
– Дневная смена? – спросила она.
– Только первый из дневной.
– Томас Робертсон, – прочла она вслух. – Не очень польская фамилия.
– Он шотландец.
Дверь снова открылась. На пороге стоял Билл Соумс. Он смотрел на Кларк, которая оторвала верхний лист из блокнота, сложила пополам и сунула в карман.
– Ничего, – сказал он, поворачиваясь, чтобы закрыть дверь. – Никто ее не видел. – Потом он положив руку Скилядзю на плечо. – Все в порядке, Стефан?
– Теперь уйти можно? – спросил Скилядзь у Ребуса.
– Спрашивай у нее, не у меня. – Ребус указал на Кларк.
Она кивнула Скилядзю, и тот встал, собираясь уходить.
– Что тут происходит? – спросил Соумс.
Ребус дождался, когда Скилядзь выйдет.
– Мистер Скилядзь помогал нам в расследовании, – заявил он Соумсу. – Нам придется приехать снова.
Он встал и протянул Соумсу руку. У Соумса был такой вид, будто он хотел о чем-то спросить, но Ребус уже открывал дверь. Кларк пожала Соумсу руку и задала собственный последний вопрос:
– Как далеко до первого разворота?
– Чуть больше полумили, если не побоитесь разворачиваться в опасном месте.
– Нисколько не побоюсь. – Кларк улыбнулась ему и пошла следом за Ребусом.
Уже в машине она спросила, что он об этом думает.
– Мы не можем ворваться к ним и начать допрашивать, – ответил Ребус. – Нужно известить тейсайдского констебля.
– Согласна.
– Так что позвони утром в Тейсайд, а потом возвращайся сюда, и все будет по закону.
– Ты не хочешь участвовать?
Ребус покачал головой:
– Я всего лишь надомник.
– Ну, пока на хлеб себе зарабатываешь.
– Скажи об этом Разрыву Связи[27].
Кларк улыбнулась:
– А что насчет Стефана Скилядзя?
– Надо бы покопаться в его прошлом, хотя не думаю, что будет толк.
Она согласно кивнула и завела машину.
– Может, придется поставить тебе пинту, когда вернемся в Эдинбург.
– С чего ты взяла, что у меня нет других планов?
– Ты не из тех, у кого бывают планы, – ответила она, включая поворотник и, как обычно, не сомневаясь, что в потоке грузовиков появится окно.
11
Часть вторая
12
13
– Если она ловила машину здесь, то они не могли ее не заметить.
Наружная и внутренняя полосы были разделены рядом конусов, но они стояли довольно далеко друг от друга, так что проехать между ними на «ауди» не составляло труда. Кларк потянула на себя ручной тормоз.
– Неплохо я придумал, согласись? – Ребус всем своим видом показывал, что на него снизошло озарение.
Как только они вышли из машины, к ним быстро направился человек. Кларк заранее приготовила свое удостоверение. Тот напрягся:
– Что случилось?
Ему было за пятьдесят, из-под каски выбивались седые пряди. У Ребуса возникло впечатление, что под светоотражающей курткой и флуоресцирующими оранжевыми рабочими брюками на нем еще было много слоев одежды.
– Вы что-нибудь слышали про исчезнувшую девушку? – спросила Кларк.
Человек перевел взгляд с Кларк на Ребуса и назад, потом кивнул.
– Простите, не расслышал вашего имени, – сказал Ребус.
– Билл Соумс.
– Вы здесь старший, мистер Соумс?
Ребус посмотрел на рабочих поверх плеча Соумса. Те прекратили свое занятие.
– Они, наверно, разволновались – думают, что вы из налоговой или иммиграционной службы, – пояснил Соумс.
– С чего же им волноваться? – спросила Кларк.
– Не с чего, – отозвался Соумс, глядя ей в глаза, обернулся и подал знак рабочим, чтобы продолжали. – Нам лучше поговорить в офисе…
Он повел их мимо «ауди» по полосе, асфальт с которой был снят и свален на обочине. Шума и дыма было еще больше из-за включенного временного освещения от дизельных генераторов.
– Вы и по ночам работаете? – спросила Кларк.
– Двенадцатичасовые смены, – подтвердил Соумс. – Ночная вон там. – Он указал на передвижную бытовку, мимо которой они как раз проходили. – Шесть кроватей, один душ, куда лучше не заходить.
Они увидели три передвижных туалета, стоявших в ряд, потом еще одну бытовку с окнами, забранными защитной решеткой. Соумс открыл дверь и пригласил их внутрь. Включил свет и электрический обогреватель.
– Может быть, чаю?..
– Спасибо, мы ненадолго.
На столе лежали планы ремонтных работ. Соумс свернул их в рулон, освобождая место.
– Присаживайтесь, – пригласил он.
– Значит, у вас работают поляки? – спросил Ребус.
Соумс недоуменно посмотрел на него, и Ребус кивнул на словарь, лежавший на столе. Англо-польский/польско-английский.
– Не все, – ответил Соумс. – Но некоторые – да. Их английский немного хромает.
– И как же по-польски будет «гудронированное шоссе»?
Соумс улыбнулся:
– У них бригадиром Стефан. По-английски говорит лучше меня.
– А спят они прямо здесь?
– Ездить каждый день домой далековато.
– И еду себе здесь же готовят? Практически живут на обочине?
Соумс кивнул:
– Да, так и есть.
– А вы, мистер Соумс? – спросила Кларк.
– Я живу неподалеку от Данди. Путь неблизкий, но я почти каждую ночь провожу дома.
– Вероятно, у ночной смены есть бригадир?
Соумс кивнул и посмотрел на часы.
– Он приедет через полтора часа. Не хотелось бы, чтобы он застал меня за болтовней, когда я должен быть снаружи.
– Намек понятен, – сказала Кларк без тени сожаления. – Значит, вы слышали об Аннет Маккай?
– Конечно.
– С вами кто-нибудь говорил?
– Вы имеете в виду полицию? – Соумс покачал головой. – Вы первые.
– Она, вероятно, ловила машину на пути из Питлохри. А потому должна была пройти мимо вас.
– Если она шла пешком, то ее кто-нибудь увидел бы. – Вот и мы так думаем.
– Так вот, она здесь не проходила. Я спрашивал у ребят.
– У всех?
– У всех, – подтвердил Соумс. – Она могла здесь оказаться в дневную смену.
– В бытовке для ночной смены есть окна, – возразил Ребус. – У них вы не спрашивали?
– Нет, – ответил Соумс. – Но если хотите, спрошу.
Оставьте мне телефон, я позвоню.
– Проще спросить сейчас.
– Некоторые, может быть, еще спят.
– Разбудите. – Ребус выдержал паузу. – Пожалуйста.
Соумс на секунду задумался, затем уперся ладонями в столешницу и начал вставать.
– А пока вас нет, – добавил Ребус, – нельзя ли нам переговорить со Стефаном?..
Когда Соумс закрыл дверь, Кларк придвинулась к обогревателю и стала греть руки.
– Ты можешь себе такое представить? Работать двадцать четыре часа в сутки в любую погоду?
Ребус обошел бытовку, просмотрел правила безопасности, прикнопленные к пробковому щиту, и письма с бланками, пачкой лежавшие рядом со словарем. Тут же было зарядное устройство, хотя телефона он не увидел. На календаре – фотография светловолосой модели на ярко-красном мотоцикле.
– Наконец-то пошла работа, – проговорил он. – Это уже кое-что, при наших-то успехах.
– И что ты думаешь?
– Она никак не могла пройти здесь незамеченной.
– Может, она сделала крюк по полю.
– С какой стати?
– А чтобы работяги не приставали. – Она посмотрела на него. – Такие вещи все еще случаются.
– Тебе виднее.
– Да, лучше. – Она оглядела бытовку. – И чем, по-твоему, они здесь занимаются в пересменок?
– Я думаю, выпивают, играют в карты и смотрят порнуху.
– Тебе виднее, – проговорила Кларк в тот момент, когда металлическая дверь распахнулась.
На пороге возник человек лет сорока с небольшим, с сединой в волосах и недельной щетиной. Он встретился взглядом с Ребусом.
– Привет, Стефан, – сказал ему Ребус. – Я надеюсь, ты держишься от греха подальше?
Стефан Скилядзь прожил в Шотландии бо́льшую часть жизни и три года из этой части провел в тюрьме за нападение, совершенное после суточного пьянства в квартире дружка в Толлкроссе. Ребус в то время работал инспектором и давал показания в суде. Скилядзь не признал себя виновным, несмотря на кровь на одежде и отпечатки пальцев на кухонном ноже.
Они втроем сели вокруг стола, и Кларк выслушала эту историю от Ребуса. Когда он замолчал, Скилядзь нарушил молчание вопросом:
– Ну и какого лешего вам надо?
Кларк ответила, толкнув к нему через стол фотографию Аннет Маккай:
– Она пропала. В последний раз ее видели в Питлохри – хотела поймать машину, чтобы ехать на север.
– Ну и что? – Скилядзь взял фотографию, и на его лице не отразилось никаких эмоций.
– Ваши ребята наверняка гоняют в Питлохри, – ответил Ребус. – Кто-то же должен привозить водку и сигареты.
– Иногда гоняют.
– Может, они пожалели ее?
– И высадили здесь? Уж лучше ей было дождаться кого-нибудь, кто повез бы ее дальше. – Скилядзь оторвал взгляд от фотографии и вопросительно посмотрел на Ребуса.
– Пожалуй, – согласился тот.
– Не могли бы вы взять фотографию и показать ребятам? – предложила Кларк.
– Конечно. – Он посмотрел на фото еще раз. – Хорошенькая. У меня дочь почти такая же.
– И что, тебя это спасло?
Скилядзь уставился на Ребуса.
– Я бросил пить. Взялся за ум. – Он постучал почерневшим пальцем по виску. – И больше ни к кому не лезу.
Ребус на мгновение задумался.
– У кого-нибудь еще из ребят ходки были?
– То есть нелады с законом? Зачем мне вам говорить?
– Затем, чтобы мы не вернулись сюда с иммиграционной и, может быть, налоговой службой. А проверяя каждого, мы уж позаботимся, чтобы и твое имя прозвучало в донесениях…
Скилядзь сверлил взглядом Ребуса.
– Вы и тогда были сволочью. Правда, не такой толстой и старой.
– Трудно не согласиться.
– Так что скажете? – спросила Кларк. Скилядзь повернулся к ней.
– У одного-двух, – сказал он наконец.
– Что у одного-двух?
– Были неприятности.
Она встала, нашла блокнот линованной бумаги и положила перед ним так, чтобы не закрыть фотографию.
– Напишите фамилии.
– Да что за глупость-то?
Она настойчиво протягивала авторучку, пока не заставила его взять. Когда минуту спустя он вернул ей блокнот, на листе были три фамилии.
– Дневная смена? – спросила она.
– Только первый из дневной.
– Томас Робертсон, – прочла она вслух. – Не очень польская фамилия.
– Он шотландец.
Дверь снова открылась. На пороге стоял Билл Соумс. Он смотрел на Кларк, которая оторвала верхний лист из блокнота, сложила пополам и сунула в карман.
– Ничего, – сказал он, поворачиваясь, чтобы закрыть дверь. – Никто ее не видел. – Потом он положив руку Скилядзю на плечо. – Все в порядке, Стефан?
– Теперь уйти можно? – спросил Скилядзь у Ребуса.
– Спрашивай у нее, не у меня. – Ребус указал на Кларк.
Она кивнула Скилядзю, и тот встал, собираясь уходить.
– Что тут происходит? – спросил Соумс.
Ребус дождался, когда Скилядзь выйдет.
– Мистер Скилядзь помогал нам в расследовании, – заявил он Соумсу. – Нам придется приехать снова.
Он встал и протянул Соумсу руку. У Соумса был такой вид, будто он хотел о чем-то спросить, но Ребус уже открывал дверь. Кларк пожала Соумсу руку и задала собственный последний вопрос:
– Как далеко до первого разворота?
– Чуть больше полумили, если не побоитесь разворачиваться в опасном месте.
– Нисколько не побоюсь. – Кларк улыбнулась ему и пошла следом за Ребусом.
Уже в машине она спросила, что он об этом думает.
– Мы не можем ворваться к ним и начать допрашивать, – ответил Ребус. – Нужно известить тейсайдского констебля.
– Согласна.
– Так что позвони утром в Тейсайд, а потом возвращайся сюда, и все будет по закону.
– Ты не хочешь участвовать?
Ребус покачал головой:
– Я всего лишь надомник.
– Ну, пока на хлеб себе зарабатываешь.
– Скажи об этом Разрыву Связи[27].
Кларк улыбнулась:
– А что насчет Стефана Скилядзя?
– Надо бы покопаться в его прошлом, хотя не думаю, что будет толк.
Она согласно кивнула и завела машину.
– Может, придется поставить тебе пинту, когда вернемся в Эдинбург.
– С чего ты взяла, что у меня нет других планов?
– Ты не из тех, у кого бывают планы, – ответила она, включая поворотник и, как обычно, не сомневаясь, что в потоке грузовиков появится окно.
11
В итоге Ребус позволил ей поставить ему две порции. Потом проводил ее до машины и отказался от предложения подвезти его к дому.
– Это тебе совсем не по пути, – объяснил он.
– Значит, ты либо возьмешь такси, либо продолжишь пить.
– Играешь сыскными мускулами?
– День прошел неплохо. Но если ты повадишься на Гейфилд-сквер со вчерашним выхлопом…
– Уразумел. – Он шутливо отсалютовал ей и постоял, дожидаясь, когда «ауди» скроется из вида.
На город опустилась тишина, и лишь такси шныряли по улицам в поисках почти мифических пассажиров. Ребус поднял руку и стал ждать. Через двадцать минут он расплатился с шофером, добавив фунт чаевых. Он вышел из машины напротив бара, называвшегося «Гимлет». Тот находился рядом с загруженной развязкой близ Калдерроуд – одной из главных дорог, ведущих в город с запада. Жилые здания здесь чередовались с коммерческими; автосалоны, небольшие промышленные сооружения, а между ними – однотипные двухэтажные домики с обычным набором спутниковых тарелок, развернутых в небеса.
«Гимлет» построили в 1960-х. Это была невысокая обособленная коробка с рекламным щитом, сообщавшим о вечерах с викторинами и караоке, а также дешевых завтраках в течение всего дня. Ребус не был здесь несколько лет. Он не знал, осталось ли это заведение местом сбора магазинных воров и домушников.
– Есть лишь один способ выяснить, – сказал он себе.
Из динамиков лилась музыка, а в телевизоре сногсшибательная блондинка читала спортивные новости. Ребус направился к стойке под мрачными взглядами полудюжины клиентов. Он посмотрел, какие сорта пива здесь есть; потом проверил, что стоит в холодильнике-витрине со стеклянной дверью.
– Бутылочку ИПА[28], – выбрал он.
За стойкой бара стояла девица с татуированными руками и лицом, полным пирсинга. Ребус решил, что саундтрек она выбирает вне зависимости от предпочтений клиентов. Когда она наливала ему пиво, он спросил, заглядывает ли сюда Фрэнк.
– Какой Фрэнк?
– Хаммель – ведь это его заведение?
– Понятия не имею.
Она бросила пустую бутылку в корзину с излишним остервенением. Ребус протянул ей двадцатифунтовую банкноту, которую она проверила на ультрафиолетовом сканере и только потом открыла кассовый ящик.
– А Даррил? – сделал еще одну попытку Ребус.
– Вы что, из газеты?
Она не дала ему сдачу в руки – положила на стойку. Там было несколько монеток и три пятерки: предельно ветхие, каких он давно не видел.
– Попробуйте еще раз, – предложил Ребус.
– Он – коп, – сообщил один из клиентов.
Ребус повернулся к нему. Тому было за шестьдесят, и он баюкал стакан с темным ромом. Перед ним стояли еще три, пустые.
– Мы знакомы? – спросил Ребус.
Человек отрицательно покачал головой:
– Но я все равно прав.
Ребус отхлебнул пива. Оно было слишком холодным и чуть выдохшимся. Дверь слева от него с дребезжанием открылась. Табличка на ней извещала, что она ведет в пивной сад и туалеты. Вошедший закашлялся, засовывая в карман пачку сигарет. Роста в нем было больше шести футов, бритая голова торчала над черным пальто до колен, надетом на темные брюки и водолазку.
Само собой разумелось, что в «Гимлете» должен быть кто-то вроде охранника. Приход Ребуса совпал с его перекуром – только и всего. Человек вперился в него взглядом, признав чужака и чувствуя напряжение в зале.
– Проблемы? – спросил он.
– Фараон, – сказала девица за стойкой.
Охранник остановился в футе от Ребуса, изучил с головы до ног.
– Староват, – сказал он.
– Спасибо за вотум доверия. Я хотел поговорить с Фрэнком или Даррилом.
– Это насчет Аннет? – спросил все тот же клиент.
Охранник бросил в его сторону остерегающий взгляд, а потом снова повернулся к Ребусу.
– Есть процедура, и вы ее не соблюдаете, – заявил он.
– Я не догадался, что говорю с адвокатом Фрэнка.
Ребус отхлебнул еще пива и, поставив стакан, полез в карман за сигаретами. Не сказав больше ни слова, он направился к двери, которая с силой за ним захлопнулась. Как он и предполагал, пивной садик представлял собой прямоугольник, покрытый бетоном, сквозь который пробивались сорняки. Ни столов, ни стульев – одни пустые алюминиевые кеги и ящики из-под пива. По стенам была пущена колючая проволока, из которой здесь и там торчали куски застрявшего полиэтилена. Ребус закурил сигарету и обошел дворик. Вдалеке виднелась высотка, и на одном из балконов он засек громко скандалившую парочку. Они не обращали ни малейшего внимания на машины внизу на развязке. Еще одна сценка в мире, где таких полно. Ребус гадал, распахнется ли дверь позади. Кто-то мог захотеть побеседовать с ним тет-а-тет или устроить боксерский раунд. Убивая время, он посмотрел на часы, потом на телефон. От сигареты остался фильтр, и он бросил его на бетон к десяткам других. Потом открыл дверь и вернулся внутрь.
Мордоворота в зале не было – видимо, вернулся на свой пост. Девица за стойкой поедала чипсы. Ребус увидел, что его пива уже нет.
– Я решила, что вы закончили, – с удовольствием пояснила она.
– Купить тебе пива? – спросил Ребус.
Она не сумела скрыть удивления, но в итоге покачала головой, отказываясь.
– Жаль, – сказал Ребус, кивнув на ее железки. – А то я хотел посмотреть, не течет ли из тебя, когда ты пьешь.
У дверей охранник разговаривал по телефону.
– Он здесь, – сказал он при виде Ребуса и протянул ему трубку.
– Слушаю.
– Донни сомневается, что вы полицейский.
– Формально – нет. Но я прикомандирован к бригаде, которая расследует исчезновение Аннет.
– И можете это доказать?
– Поговорите с инспектором Кларк. Или ее шефом Пейджем. С кем я, кстати, имею честь?
– Даррил Кристи.
Ребус помнил его по пресс-конференции – бледнолицый, волосы торчком.
– Примите мои соболезнования в связи с исчезновением сестры, Даррил.
– Спасибо. Так как вас зовут?
– Ребус. Я был инспектором, а теперь работаю по нераскрытым преступлениям.
– И зачем вы понадобились Пейджу и его людям?
– Ну, это вы у них спросите. – Ребус немного помолчал. – Судя по вашему голосу, вы не в восторге…
– Я был бы в восторге, работай Пейдж столько же, сколько ухаживает за кожей.
– Я, пожалуй, воздержусь от комментариев.
Даррил раздраженно фыркнул. Говорил он не как восемнадцатилетний мальчишка. Вернее, он излагал, как восемнадцатилетний, который быстро вырос и набрался нахальства.
– Фрэнк Хаммель разделяет вашу озабоченность расследованием? – спросил Ребус.
– А вам-то что?
– Я просто думаю, что он из тех людей, которых сами докапываются до сути.
– И?
– И я считаю, что он должен делиться находками. Иначе нам до суда не дожить. – Ребус снова выдержал паузу. – Конечно, мистер Хаммель может придерживаться мнения, что суд и не нужен, если он сам будет сразу и судьей, и присяжными.
Ребус ждал ответа. Он повернулся спиной к охраннику Донни и с чужим телефоном направился к развязке, глядя на машины, направлявшиеся в город и из него. Наконец он заговорил в молчавшую трубку:
– У Фрэнка Хаммеля есть враги, Даррил. Вы знаете это не хуже меня. И он считает, что кто-то из них похитил Аннет. Я прав? – Снова молчание. – Дело в том, что это, по-моему, неправильный путь, и я не хочу, чтобы вы с матерью ему потакали.
– Если вы что-то знаете, расскажите.
– Может, мне для начала лучше поговорить с ним…
– Нет, не получится.
– Может быть, вы позволите мне оставить вам мой номер? На всякий случай.
Последовала еще одна пауза, прежде чем Даррил Кристи попросил Ребуса продолжать. Ребус продиктовал ему номер и свое имя.
– Возможно, Фрэнк слышал про меня.
Кристи понадобилось еще несколько секунд, чтобы сформулировать следующий вопрос. Ребус в ожидании наблюдал за движущимся строем автомобильных фар.
– Ваши люди найдут мою сестру?
– Мы сделаем все, что в наших силах. Это единственное, что я могу обещать.
– Вы только не используйте это против нее.
– Что не использовать?
– Что Фрэнк Хаммель встречается с нашей матерью.
– Нет, Даррил, это не про нас.
– Тогда докажите. Займитесь делом.
Телефон отключился. Ребус закурил еще одну сигарету, обдумывая разговор. Мальчишка был нагловат, но и неглуп. Переживает за сестру. Ребус нажал несколько клавиш, и на экране появился номер последнего вызова. Он вытащил собственный телефон и ввел в него высветившийся номер под именем «Даррил». Докурив сигарету, он направился обратно в «Гимлет» и вернул телефон охраннику Донни.
– Немало наговорили.
Ребус отрицательно покачал головой:
– С твоим боссом я сто лет назад закончил. Просто посидел в чате. Тебе понравится счет.
– Это тебе совсем не по пути, – объяснил он.
– Значит, ты либо возьмешь такси, либо продолжишь пить.
– Играешь сыскными мускулами?
– День прошел неплохо. Но если ты повадишься на Гейфилд-сквер со вчерашним выхлопом…
– Уразумел. – Он шутливо отсалютовал ей и постоял, дожидаясь, когда «ауди» скроется из вида.
На город опустилась тишина, и лишь такси шныряли по улицам в поисках почти мифических пассажиров. Ребус поднял руку и стал ждать. Через двадцать минут он расплатился с шофером, добавив фунт чаевых. Он вышел из машины напротив бара, называвшегося «Гимлет». Тот находился рядом с загруженной развязкой близ Калдерроуд – одной из главных дорог, ведущих в город с запада. Жилые здания здесь чередовались с коммерческими; автосалоны, небольшие промышленные сооружения, а между ними – однотипные двухэтажные домики с обычным набором спутниковых тарелок, развернутых в небеса.
«Гимлет» построили в 1960-х. Это была невысокая обособленная коробка с рекламным щитом, сообщавшим о вечерах с викторинами и караоке, а также дешевых завтраках в течение всего дня. Ребус не был здесь несколько лет. Он не знал, осталось ли это заведение местом сбора магазинных воров и домушников.
– Есть лишь один способ выяснить, – сказал он себе.
Из динамиков лилась музыка, а в телевизоре сногсшибательная блондинка читала спортивные новости. Ребус направился к стойке под мрачными взглядами полудюжины клиентов. Он посмотрел, какие сорта пива здесь есть; потом проверил, что стоит в холодильнике-витрине со стеклянной дверью.
– Бутылочку ИПА[28], – выбрал он.
За стойкой бара стояла девица с татуированными руками и лицом, полным пирсинга. Ребус решил, что саундтрек она выбирает вне зависимости от предпочтений клиентов. Когда она наливала ему пиво, он спросил, заглядывает ли сюда Фрэнк.
– Какой Фрэнк?
– Хаммель – ведь это его заведение?
– Понятия не имею.
Она бросила пустую бутылку в корзину с излишним остервенением. Ребус протянул ей двадцатифунтовую банкноту, которую она проверила на ультрафиолетовом сканере и только потом открыла кассовый ящик.
– А Даррил? – сделал еще одну попытку Ребус.
– Вы что, из газеты?
Она не дала ему сдачу в руки – положила на стойку. Там было несколько монеток и три пятерки: предельно ветхие, каких он давно не видел.
– Попробуйте еще раз, – предложил Ребус.
– Он – коп, – сообщил один из клиентов.
Ребус повернулся к нему. Тому было за шестьдесят, и он баюкал стакан с темным ромом. Перед ним стояли еще три, пустые.
– Мы знакомы? – спросил Ребус.
Человек отрицательно покачал головой:
– Но я все равно прав.
Ребус отхлебнул пива. Оно было слишком холодным и чуть выдохшимся. Дверь слева от него с дребезжанием открылась. Табличка на ней извещала, что она ведет в пивной сад и туалеты. Вошедший закашлялся, засовывая в карман пачку сигарет. Роста в нем было больше шести футов, бритая голова торчала над черным пальто до колен, надетом на темные брюки и водолазку.
Само собой разумелось, что в «Гимлете» должен быть кто-то вроде охранника. Приход Ребуса совпал с его перекуром – только и всего. Человек вперился в него взглядом, признав чужака и чувствуя напряжение в зале.
– Проблемы? – спросил он.
– Фараон, – сказала девица за стойкой.
Охранник остановился в футе от Ребуса, изучил с головы до ног.
– Староват, – сказал он.
– Спасибо за вотум доверия. Я хотел поговорить с Фрэнком или Даррилом.
– Это насчет Аннет? – спросил все тот же клиент.
Охранник бросил в его сторону остерегающий взгляд, а потом снова повернулся к Ребусу.
– Есть процедура, и вы ее не соблюдаете, – заявил он.
– Я не догадался, что говорю с адвокатом Фрэнка.
Ребус отхлебнул еще пива и, поставив стакан, полез в карман за сигаретами. Не сказав больше ни слова, он направился к двери, которая с силой за ним захлопнулась. Как он и предполагал, пивной садик представлял собой прямоугольник, покрытый бетоном, сквозь который пробивались сорняки. Ни столов, ни стульев – одни пустые алюминиевые кеги и ящики из-под пива. По стенам была пущена колючая проволока, из которой здесь и там торчали куски застрявшего полиэтилена. Ребус закурил сигарету и обошел дворик. Вдалеке виднелась высотка, и на одном из балконов он засек громко скандалившую парочку. Они не обращали ни малейшего внимания на машины внизу на развязке. Еще одна сценка в мире, где таких полно. Ребус гадал, распахнется ли дверь позади. Кто-то мог захотеть побеседовать с ним тет-а-тет или устроить боксерский раунд. Убивая время, он посмотрел на часы, потом на телефон. От сигареты остался фильтр, и он бросил его на бетон к десяткам других. Потом открыл дверь и вернулся внутрь.
Мордоворота в зале не было – видимо, вернулся на свой пост. Девица за стойкой поедала чипсы. Ребус увидел, что его пива уже нет.
– Я решила, что вы закончили, – с удовольствием пояснила она.
– Купить тебе пива? – спросил Ребус.
Она не сумела скрыть удивления, но в итоге покачала головой, отказываясь.
– Жаль, – сказал Ребус, кивнув на ее железки. – А то я хотел посмотреть, не течет ли из тебя, когда ты пьешь.
У дверей охранник разговаривал по телефону.
– Он здесь, – сказал он при виде Ребуса и протянул ему трубку.
– Слушаю.
– Донни сомневается, что вы полицейский.
– Формально – нет. Но я прикомандирован к бригаде, которая расследует исчезновение Аннет.
– И можете это доказать?
– Поговорите с инспектором Кларк. Или ее шефом Пейджем. С кем я, кстати, имею честь?
– Даррил Кристи.
Ребус помнил его по пресс-конференции – бледнолицый, волосы торчком.
– Примите мои соболезнования в связи с исчезновением сестры, Даррил.
– Спасибо. Так как вас зовут?
– Ребус. Я был инспектором, а теперь работаю по нераскрытым преступлениям.
– И зачем вы понадобились Пейджу и его людям?
– Ну, это вы у них спросите. – Ребус немного помолчал. – Судя по вашему голосу, вы не в восторге…
– Я был бы в восторге, работай Пейдж столько же, сколько ухаживает за кожей.
– Я, пожалуй, воздержусь от комментариев.
Даррил раздраженно фыркнул. Говорил он не как восемнадцатилетний мальчишка. Вернее, он излагал, как восемнадцатилетний, который быстро вырос и набрался нахальства.
– Фрэнк Хаммель разделяет вашу озабоченность расследованием? – спросил Ребус.
– А вам-то что?
– Я просто думаю, что он из тех людей, которых сами докапываются до сути.
– И?
– И я считаю, что он должен делиться находками. Иначе нам до суда не дожить. – Ребус снова выдержал паузу. – Конечно, мистер Хаммель может придерживаться мнения, что суд и не нужен, если он сам будет сразу и судьей, и присяжными.
Ребус ждал ответа. Он повернулся спиной к охраннику Донни и с чужим телефоном направился к развязке, глядя на машины, направлявшиеся в город и из него. Наконец он заговорил в молчавшую трубку:
– У Фрэнка Хаммеля есть враги, Даррил. Вы знаете это не хуже меня. И он считает, что кто-то из них похитил Аннет. Я прав? – Снова молчание. – Дело в том, что это, по-моему, неправильный путь, и я не хочу, чтобы вы с матерью ему потакали.
– Если вы что-то знаете, расскажите.
– Может, мне для начала лучше поговорить с ним…
– Нет, не получится.
– Может быть, вы позволите мне оставить вам мой номер? На всякий случай.
Последовала еще одна пауза, прежде чем Даррил Кристи попросил Ребуса продолжать. Ребус продиктовал ему номер и свое имя.
– Возможно, Фрэнк слышал про меня.
Кристи понадобилось еще несколько секунд, чтобы сформулировать следующий вопрос. Ребус в ожидании наблюдал за движущимся строем автомобильных фар.
– Ваши люди найдут мою сестру?
– Мы сделаем все, что в наших силах. Это единственное, что я могу обещать.
– Вы только не используйте это против нее.
– Что не использовать?
– Что Фрэнк Хаммель встречается с нашей матерью.
– Нет, Даррил, это не про нас.
– Тогда докажите. Займитесь делом.
Телефон отключился. Ребус закурил еще одну сигарету, обдумывая разговор. Мальчишка был нагловат, но и неглуп. Переживает за сестру. Ребус нажал несколько клавиш, и на экране появился номер последнего вызова. Он вытащил собственный телефон и ввел в него высветившийся номер под именем «Даррил». Докурив сигарету, он направился обратно в «Гимлет» и вернул телефон охраннику Донни.
– Немало наговорили.
Ребус отрицательно покачал головой:
– С твоим боссом я сто лет назад закончил. Просто посидел в чате. Тебе понравится счет.
Часть вторая
Мертвецы волочат кости – крики, стоны,
Смех девчонок по мобильным телефонам…
12
И что такое было в Кафферти?
Даже утром в битком набитом кафе клиенты предпочитали держаться от него подальше. Ребус нашел столик в углу. Соседний, когда посетители ушли, так и остался не занятым. Люди направлялись было к нему, но при виде внушительной фигуры в черной кожаной куртке шли искать другое место.
– Ну и дела, – сказал Кафферти. – Ты просишь, чтобы я поставил тебе.
До этого он одним глотком опустошил чашку кофе с молоком и потребовал принести еще, потому что чашки в этом кафе были какие-то кукольные.
Он насыпал сахар во вторую, когда Ребус спросил его о Фрэнке Хаммеле.
– Хаммель? Заводится с полоборота, а я этого не люблю. Не понимает, что всякое действие имеет последствия.
– Забыл – он на тебя работал?
– Давным-давно. – Телефон Кафферти, выложенный на стол, завибрировал; тот посмотрел, кто звонит, и не стал отвечать. – Это насчет пропавшей девчонки?
Ребус кивнул.
– Видел Хаммеля по телевизору, – продолжил Кафферти. – Он назначил какую-то сумму.
– По-твоему, почему он это сделал?
Кафферти задумался. Он знал, о чем говорит Ребус: человек вроде Хаммеля мог получать информацию, не платя за нее ни гроша.
– Он ее любит, – сказал наконец Кафферти. – Я имею в виду мать. Это его способ выразить чувства. Ты знаешь, что он послал своих людей к ее мужу и те его припугнули?
Ребус покачал головой.
– Так вот почему бедняга рванул в Новую Зеландию.
– В Австралию, насколько я знаю.
– Без разницы, все равно на край света. Куда угодно, только подальше от Фрэнка Хаммеля.
– А что насчет брата пропавшей?
Кафферти задумался на несколько секунд.
– Просвети меня.
– Его зовут Даррил Кристи. Оставил себе фамилию отца. Он выступал на пресс-конференции. Управляет как минимум одним баром Хаммеля.
– Я этого не знал. – Ребус видел, что Кафферти откладывает эти сведения в одну из ячеек своей памяти.
– Похоже, неглупый парнишка.
– Тогда ему следует делать ноги, пока есть возможность.
– Чем сегодня владеет Хаммель?
Рот у Кафферти перекосился.
– Этого даже я не могу сказать. С полдюжины пабов и клубов. Но конечно, этот пострел гораздо больше где поспел. У него были переговоры в Глазго и Абердине.
Имелись в виду переговоры с ему подобными.
Ребус смотрел, как Кафферти помешивает кофе.
– Судя по твоему тону, тебе все это по-прежнему небезразлично.
– Назови это хобби.
– Некоторые хобби захватывают человека целиком.
– Когда отходишь от дел, нужно же чем-то заполнить время. Вот в этом-то и была твоя ошибка. Целый день некуда себя деть. Поэтому-то ты и вернулся в полицию. – Кафферти снял пенку и облизнул ложечку.
– Не знаешь, у кого мог быть зуб на Хаммеля?
– Исключая присутствующих? – Кафферти улыбнулся. – Таких немало. Но я не думаю, что они стали бы отыгрываться на девчонке.
– А если стали?..
– Тогда Хаммелю в любой день нужно ждать послания, и тут уж он пойдет вразнос. Ты узнаешь, если это случится.
– Что, стоит за ним приглядывать?
– Это так или иначе придется делать. Помнится, в далеком и туманном прошлом ходили за мной топтуны.
– И взяли тебя с поличным. Кафферти снова перекосило.
– Давай лучше не будем на этом задерживаться.
– Откровенно говоря, как раз на этом нам и нужно ненадолго задержаться.
Кафферти уставился на него:
– Это еще почему?
– Потому что «Жалобы» открыли на меня охоту.
– Опаньки!
– Им, например, известно, что мы с тобой несколько раз встречались.
– Видать, кто-то им сказал.
– Но не ты, верно?
Лицо Кафферти осталось непроницаемым.
– Понимаешь, для меня такой твой ход не лишен смысла, – продолжил Ребус. Он обхватил ладонями чашку с кофе, хотя с тех пор, как ему ее принесли, едва ли сделал пару глотков. – Да что там, я просто не вижу подставы лучше. Ты постоянно приглашаешь меня на выпивку и разговоры, и все вокруг думают, что мы закадычные друзья.
– Я оскорблен.
– Ну, кто-то же им сообщил.
– Не я. – Кафферти задумчиво покачал головой и положил ложку на стол.
Его телефон снова завибрировал.
– Пусть себе трезвонит? – спросил Ребус.
– Ну что поделать, если я такой популярный.
– Ты бы лучше заглянул в словарь – посмотрел, что значит это слово.
– Если я тебе спускаю все говно, которое ты… – Глаза Кафферти внезапно превратились в черные колодцы, ведущие в еще более черные места.
– Вот тебе и пожалуйста, – сказал Ребус, натянуто улыбаясь. – Я знал, это все неспроста; ты ждешь, когда выложить свои козыри.
– Мы закончили, – проговорил Кафферти, вставая и беря телефон. – Тебе лучше быть со мной повежливей, Ребус. Иногда мне кажется, что, кроме меня, у тебя и друзей-то не осталось.
– Мы никогда не были друзьями. И никогда не будем.
– Уверен?
Не дожидаясь ответа, Кафферти пошел прочь и проложил путь между столиками довольно проворно для человека его комплекции.
Ребус откинулся на стуле и обвел кафе взглядом, изучая утренних посетителей. Вот бы «Жалобы» наблюдали за ним прямо сейчас – будь оно так, его бы оставили в покое.
Даже утром в битком набитом кафе клиенты предпочитали держаться от него подальше. Ребус нашел столик в углу. Соседний, когда посетители ушли, так и остался не занятым. Люди направлялись было к нему, но при виде внушительной фигуры в черной кожаной куртке шли искать другое место.
– Ну и дела, – сказал Кафферти. – Ты просишь, чтобы я поставил тебе.
До этого он одним глотком опустошил чашку кофе с молоком и потребовал принести еще, потому что чашки в этом кафе были какие-то кукольные.
Он насыпал сахар во вторую, когда Ребус спросил его о Фрэнке Хаммеле.
– Хаммель? Заводится с полоборота, а я этого не люблю. Не понимает, что всякое действие имеет последствия.
– Забыл – он на тебя работал?
– Давным-давно. – Телефон Кафферти, выложенный на стол, завибрировал; тот посмотрел, кто звонит, и не стал отвечать. – Это насчет пропавшей девчонки?
Ребус кивнул.
– Видел Хаммеля по телевизору, – продолжил Кафферти. – Он назначил какую-то сумму.
– По-твоему, почему он это сделал?
Кафферти задумался. Он знал, о чем говорит Ребус: человек вроде Хаммеля мог получать информацию, не платя за нее ни гроша.
– Он ее любит, – сказал наконец Кафферти. – Я имею в виду мать. Это его способ выразить чувства. Ты знаешь, что он послал своих людей к ее мужу и те его припугнули?
Ребус покачал головой.
– Так вот почему бедняга рванул в Новую Зеландию.
– В Австралию, насколько я знаю.
– Без разницы, все равно на край света. Куда угодно, только подальше от Фрэнка Хаммеля.
– А что насчет брата пропавшей?
Кафферти задумался на несколько секунд.
– Просвети меня.
– Его зовут Даррил Кристи. Оставил себе фамилию отца. Он выступал на пресс-конференции. Управляет как минимум одним баром Хаммеля.
– Я этого не знал. – Ребус видел, что Кафферти откладывает эти сведения в одну из ячеек своей памяти.
– Похоже, неглупый парнишка.
– Тогда ему следует делать ноги, пока есть возможность.
– Чем сегодня владеет Хаммель?
Рот у Кафферти перекосился.
– Этого даже я не могу сказать. С полдюжины пабов и клубов. Но конечно, этот пострел гораздо больше где поспел. У него были переговоры в Глазго и Абердине.
Имелись в виду переговоры с ему подобными.
Ребус смотрел, как Кафферти помешивает кофе.
– Судя по твоему тону, тебе все это по-прежнему небезразлично.
– Назови это хобби.
– Некоторые хобби захватывают человека целиком.
– Когда отходишь от дел, нужно же чем-то заполнить время. Вот в этом-то и была твоя ошибка. Целый день некуда себя деть. Поэтому-то ты и вернулся в полицию. – Кафферти снял пенку и облизнул ложечку.
– Не знаешь, у кого мог быть зуб на Хаммеля?
– Исключая присутствующих? – Кафферти улыбнулся. – Таких немало. Но я не думаю, что они стали бы отыгрываться на девчонке.
– А если стали?..
– Тогда Хаммелю в любой день нужно ждать послания, и тут уж он пойдет вразнос. Ты узнаешь, если это случится.
– Что, стоит за ним приглядывать?
– Это так или иначе придется делать. Помнится, в далеком и туманном прошлом ходили за мной топтуны.
– И взяли тебя с поличным. Кафферти снова перекосило.
– Давай лучше не будем на этом задерживаться.
– Откровенно говоря, как раз на этом нам и нужно ненадолго задержаться.
Кафферти уставился на него:
– Это еще почему?
– Потому что «Жалобы» открыли на меня охоту.
– Опаньки!
– Им, например, известно, что мы с тобой несколько раз встречались.
– Видать, кто-то им сказал.
– Но не ты, верно?
Лицо Кафферти осталось непроницаемым.
– Понимаешь, для меня такой твой ход не лишен смысла, – продолжил Ребус. Он обхватил ладонями чашку с кофе, хотя с тех пор, как ему ее принесли, едва ли сделал пару глотков. – Да что там, я просто не вижу подставы лучше. Ты постоянно приглашаешь меня на выпивку и разговоры, и все вокруг думают, что мы закадычные друзья.
– Я оскорблен.
– Ну, кто-то же им сообщил.
– Не я. – Кафферти задумчиво покачал головой и положил ложку на стол.
Его телефон снова завибрировал.
– Пусть себе трезвонит? – спросил Ребус.
– Ну что поделать, если я такой популярный.
– Ты бы лучше заглянул в словарь – посмотрел, что значит это слово.
– Если я тебе спускаю все говно, которое ты… – Глаза Кафферти внезапно превратились в черные колодцы, ведущие в еще более черные места.
– Вот тебе и пожалуйста, – сказал Ребус, натянуто улыбаясь. – Я знал, это все неспроста; ты ждешь, когда выложить свои козыри.
– Мы закончили, – проговорил Кафферти, вставая и беря телефон. – Тебе лучше быть со мной повежливей, Ребус. Иногда мне кажется, что, кроме меня, у тебя и друзей-то не осталось.
– Мы никогда не были друзьями. И никогда не будем.
– Уверен?
Не дожидаясь ответа, Кафферти пошел прочь и проложил путь между столиками довольно проворно для человека его комплекции.
Ребус откинулся на стуле и обвел кафе взглядом, изучая утренних посетителей. Вот бы «Жалобы» наблюдали за ним прямо сейчас – будь оно так, его бы оставили в покое.
13
– Скучали без меня? – спросил Ребус, входя в отдел по расследованию нераскрытых преступлений.
– А тебя что, разве не было? Я и не заметил. – Питер Блисс выуживал папки из большого пластикового контейнера. Какие-то листы упали на пол. Элейн Робисон помогла их поднять.
– Как дела на Гейфилд-сквер? – спросила она.
– Кофе и в подметки нашему не годится.
– Я имела в виду расследование.
Ребус пожал плечами:
– Сомневаюсь, что там уверены в связи этого дела с другими.
– Эта идея всегда была непопулярной, Джон.
– А тут мне, кажется, повезло: Коуэна не видно.
– На каком-то совещании, – сообщил Блисс, усевшись за свой стол. – Напрашивается на повышение.
– В отдел по борьбе с преступлениями в сфере информационных технологий, – добавила Робисон, уперев руки в бока. – Там есть какая-то вакансия наверху.
– У меня всегда было впечатление, что наш дорогой начальник ненавидит глухари.
– Зато он любит расти по службе. Им придется сделать его инспектором криминальной полиции.
– А тебя что, разве не было? Я и не заметил. – Питер Блисс выуживал папки из большого пластикового контейнера. Какие-то листы упали на пол. Элейн Робисон помогла их поднять.
– Как дела на Гейфилд-сквер? – спросила она.
– Кофе и в подметки нашему не годится.
– Я имела в виду расследование.
Ребус пожал плечами:
– Сомневаюсь, что там уверены в связи этого дела с другими.
– Эта идея всегда была непопулярной, Джон.
– А тут мне, кажется, повезло: Коуэна не видно.
– На каком-то совещании, – сообщил Блисс, усевшись за свой стол. – Напрашивается на повышение.
– В отдел по борьбе с преступлениями в сфере информационных технологий, – добавила Робисон, уперев руки в бока. – Там есть какая-то вакансия наверху.
– У меня всегда было впечатление, что наш дорогой начальник ненавидит глухари.
– Зато он любит расти по службе. Им придется сделать его инспектором криминальной полиции.