Рэнкин Роберт. Мир в табакерке, или Чтиво с убийством

   – Очень остроумно, – золотозубо улыбнулся мне Т.С. Давстон. – У меня здесь лаборатория. Я хочу, чтобы ты отремонтировал лишь кое-какие жилые помещения.
   – Лаборатория? – я потряс головой, освобождая нос от наросших сосулек. – И, наверняка, в ней тебя ждет ассистент Игор, который поставляет тебе трупы.
   – Вообще-то его зовут Блот.
   – Что?
   – Предлагаю войти внутрь, не дожидаясь, пока мы превратимся в хладные трупы.
   – Мы трупы, – пробормотал я, стараясь как можно лучше изобразить Бориса Карлоффа.
   Внутри все было именно так, как и можно было ожидать. Добро пожаловать в классический фильм ужасов. Огромный, достойный баронского звания, холл, выложенный каменными плитами, и сводчатый потолок над головой. Спиральная лестница – сплошной резной дуб. Галерея для музыкантов – сплошные финтифлюшки. Витражи в окнах – сплошные страсти великомучеников. Гобелены на стенах – сплошная моль. Доспехи – сплошная ржа. Очень правдоподобно выглядящие орудия пыток.
   Очень.
   Мрачный холл был освещен свечами и огнем, горящим в камине, который мог бы быть уютным, не будь он таким чудовищно огромным. Все здесь говорило: «Возвращайся в Лондон, юный хозяин».
   – Давайте вернемся в Лондон, – предложил я.
   – Слишком поздно, – сказал Т.С. Давстон. – На улице темнеет. Нам лучше переночевать здесь.
   Я издал громкий и жалобный вздох.
   – Я точно знаю, что более зловещего места не видел ни разу, где бы я ни был, – сказал я. – Оно просто провоняло злом. Могу поспорить, все предыдущие хозяева плохо кончили. Наверняка половина из них замурованы в стенах, и в полночь пройти нельзя по коридору, чтобы не натолкнуться на призрака с головой под мышкой.
   – Что-то есть в атмосфере этого места, не правда ли?
   – Продай эту гадость, – сказал я. – Или сожги, и потребуй выплатить страховку. Если хочешь, я тебе могу дать зажигалку.
   – У меня полно своих зажигалок, – Т.С. Давстон снял свое пальто, сшитое на заказ у самого модного модельера, и теперь грел руки у огня. – Но я не намерен устраивать здесь пожар. Это не просто место, где можно жить. С ним в комплекте идет титул.
   – На котором золотыми буквами выведено «Оставь надежду, всяк сюда…»? – предположил я.
   – Мой титул, умник. Я теперь – лэрд Брэмфилд.
   – Прошу простить, ваше лордство. Значит ли это, что вскоре вы отправитесь охотиться на лис?
   – Значит.
   – И трахать овец?
   – Следи за языком.
   – Ах да, прошу прощения. Если я правильно помню, это курам нужно следить за тем, чтобы не поворачиваться спиной ко входу в курятник.
   Его глаза яростно сверкнули, но я знал, что он не посмеет ударить меня. Те дни давно прошли, но все равно злить его было не слишком разумно.
   – Так вот зачем ты его купил, – сказал я. – Чтобы у тебя было поместье, и ты мог называть себя лордом.
   – Частично. А также потому, что его легко укрепить. Я уже приказал, чтобы снова вырыли ров и возвели высокую защитную стену по периметру.
   – Местным это наверняка понравится.
   – А пошли они…
   – Несомненно.
   – Да ты сам разве не понимаешь? Сколько выгод я получаю, как хозяин этого места? Я смогу здесь принимать состоятельных клиентов. Закатывать грандиозные приемы.
   – Хмм, – заметил я. – Тогда тебе все равно придется что-то сделать с «атмосферой этого места».
   – Конечно. Я ее отключу.
   – Что?
   Т.С. Давстон подошел к громадной входной двери и щелкнул переключателем, спрятанным в секретном месте. У меня словно бы слегка щелкнуло в ушах, а потом по всему моему телу начало распространяться ощущение благополучия, словно меня согревало тропическое солнце. Но не слишком сильно. Как раз впору.
   – Мммммммм, – простонала Джеки, сбрасывая свою норку.
   – Так-то лучше, – сказал Жюлик.
   Т.С. Давстон ухмыльнулся. – Умно, не правда ли?
   Все, что я мог сказать: «Что?», «Э-э…» и «Как это?».
   – Изобретение Нормана. Он называет его «Домашний умиризатор Хартнелла», сокращенно – ДУХ. Установлены по одному в каждой комнате.
   Я снова принялся за «Что?», «Э-э…» и «Как это?».
   – Понимаешь, – сказал Т.С. Давстон, – Норман однажды увидел в «Брентфордском Меркурии» рекламу про ионизаторы. Последний писк моды, улучшают атмосферу в офисе и все такое типа того. Норман подумал, что такой пригодился бы ему в лавке. Но когда ему его привезли, и он его опробовал, он пришел к выводу, что толку от него – чуть. Он решил, что ионизатор мог выйти из строя, разобрал его, чтобы посмотреть, как он работает, и обнаружил, что внутри полным полно всего, и все это ровным счетом ничего не делает. Тогда Норман взял конструктор «Механо» и сконструировал кое-что получше. Кое-что, что дает реальный результат.
   – ДУХ, который сделал Норман, – продолжал Т.С. Давстон, – работает в трех режимах. «Мрачный», который я установил здесь. Можешь мне поверить, отлично отпугивает грабителей. «Нормальный» – то, что ты сейчас чувствуешь. И «А теперь вечеринка!», при котором вся компания пускается в пляс.
   – Невероятно, – сказал я. – Как он работает?
   – Что-то там с трансперамбуляцией псевдокосмической антиматерии, насколько я знаю.
   Я изумленно покачал головой. – Но такое изобретение должно стоить миллионы.
   – Ты так считаешь? А я вот смог купить у Нормана патент на него меньше чем за сотню фунтов.
   – Ах ты жалкий двуличный…
   – Ничего подобного. Я не намерен получать финансовой выгоды от изобретения Нормана. Я просто хотел убедиться, что оно не попадет не в те руки, и не послужит неправому делу.
   – А правые руки – это, значит, только в которых есть органайзер?
   – Я лично свой обычно держу в левой. Но в основном ты прав. Не поужинать ли нам?
   Мы поужинали.
   И за ужином Т.С. Давстон продолжал говорить. И, словно морж у Кэрролла, он думал о делах. О сигаретах, трубках и разных табаках.
   Он говорил о своих планах насчет дома. В данный момент он назывался Брэмфилдским поместьем, но Т.С. Давстон намеревался переименовать его в «замок Давстон». Его следовало превратить в укрепленный район. Я предположил, что укреплять его надо против возможных нападений местных жителей, вооруженных вилами и факелами. Позже я понял, что под «укреплением» понималось противодействие разведывательным действиям так называемой тайной полиции.
   Т.С. Давстон также говорил о своих планах на будущее. Он намеревался открыть сеть магазинов по всему миру. Я осведомился, будут ли все магазины этой сети оснащены ДУХами, включенными на полную мощность.
   И не получил на свой вопрос ответа.
   Сев за стол, прежде чем приступить к ужину, Т.С. Давстон попросил меня достать мой органайзер и ручку «монблан», чтобы я мог записать все, что он будет говорить, и позднее включить в его биографию. Я объяснил ему, что это, в общем-то, не требуется: у меня абсолютная память, дежа вю, и все такое. Но он все равно настоял на том, чтобы я выложил их на стол.
   Я черкнул себе пару строк, и сделал вполне неплохой набросок дамы с большими грудями, направляющейся по своим делам на велосипеде. Увы, это издание не иллюстрировано, и он не может быть воспроизведен здесь. С другой стороны, как и все остальное, сказанное Т.С. Давстоном.
   Хотя, наверно, можно было бы. Если бы я взял на себя труд все это записать.
   А мне, честно говоря, не больно хотелось.
   А еда, надо сказать, была неплоха: ужин из пяти блюд из ресторана «Крэд», с добавками. Подавал его повар, которого Т.С. Давстон приобрел в комплекте с домом.
   Потом, за бренди и сигарами, Т.С. Давстон продолжал говорить, и наговорил еще больше, чем за ужином. К этому моменту мы уже основательно нагрузились, и нам стало хорошо. Жюлик дремал в кресле у камина. Джеки икнула и задула свечу в дальнем углу. А я думал, как бы мне убедить ее подняться ко мне в комнату, и испытать на себе режим ДУХа «А теперь вечеринка!».
   И я смотрел, как Т.С. Давстон стоит перед огромным камином, и излагает свои планы по тому поводу, по тому поводу и по всем остальным поводам, и мои мысли вдруг устремились вспять, как это бывает с мыслями, к временам, давно прошедшим и давно позабытым.
   Я уже писал в первой главе, что это будет не просто биография, но, скорее, серия очень личных воспоминаний. И я свято придерживался этого. Мы были счастливы в детстве, и я знал, что впереди нас ждут хорошие времена.
   Но я знал также, поскольку видел будущее, что нас ждут и плохие времена, и что Т.С. Давстона ожидает ужасный конец. Но сейчас, когда я смотрел на него, в расцвете лет, полного планов, полного жизненных сил, это казалось просто невозможным. Вот он – оборвыш, который добился успеха и разбогател. И это мой лучшайший друг.
   Когда бы меня ни спрашивали о том времени, которое я провел рядом с Т.С. Давстоном, всегда имеется в виду время между 1985 и 2000 годами. Годы, проведенные в замке Давстон, и Большой Миллениум-бал.
   Действительноли произошли все те невероятные события? Правдой ли было то, о чем мы читали в бульварных газетах? Что ж, ответ: да и да. Они действительно произошли, и все это было правдой.
   Но кроме этого было еще столько всего.
   И я об этом расскажу.

17

   Состояние здоровья короля ухудшилось, начались страшные приступы, от которых он выкатывал глаза ужаснейшим образом, и бил себя в грудь.


   Когда на него находило безумие, он выкрикивал грязные ругательства, выражаясь, как не подобает христианину. Только его трубка приносила ему тогда успокоение.

Сайлас Кэмп (1742—1828)

   – Знаешь, он Ричард, – сказал Норман.
   Я поднял глаза от своей кружки со «Смертью-от-сидра». Мы сидели в «Веселых садовниках», единственном приличном питейном заведении в Брэмфилде. Стояло лето восемьдесят пятого, самое жаркое за всю историю метеонаблюдений. Снаружи асфальт на дорогах шел пузырями, а количество жертв солнечного удара в Лондоне каждую неделю увеличивалось на тысячу. Ходили слухи о близкой революции – но только в тени.
   – Ричард? – спросил я.
   – Ричард, – сказал Норман. – Рифмуется с «психопат».
   – А, – сказал я. – Это, видимо, опять брентфордский рифмованный сленг пятого поколения, который я не считаю ни особенно умным, ни особенно забавным.
   – Да нет, это как раз очень просто. Ричард Дадд – психопат. Ричард Дадд (родился тогда-то, умер позже) писал картины про призраков и фей, прирезал своего папашу и умер в психушке.
   – Не в бровь, а в глаз, – хмыкнул я и поглядел на Нормана. С возрастом бакалейщик несколько округлился. Лицо у него, впрочем, оставалось приятным: честное лицо, которое с востока и запада огораживали нелепые бачки, похожие на люля-кебаб. Что до волос, их почти не осталось, а то, что еще имелось, было насильственным путем, с помощью изрядного количества мази, уложено прядями через лысину – в точности, как у лидера лейбористов Артура Скаргилла, если помните; большинство женщин такая прическа обращает в немедленное бегство.
   В основном, все же, груз прожитых лет он принимал не слишком всерьез и не прибегал к особенным уловкам, чтобы скрыть его. Животик у него нависал спереди над поясом штанов, а задница выпячивалась, соответственно, сзади. Халат его был безукоризненно чист, туфли начищены до абсолютного блеска, а сам он был весел, хотя и не развязен.
   Он был женат, но развелся: его жена сбежала с редактором «Брентфордского Меркурия». Он принял это философски.
   – Женишься на красавице, – сказал он мне, – и она, вероятно, сбежит к другому и разобьет тебе сердце. Если же, как в моем случае, ты женишься на уродине и она сбежитс другим идиотом, кто в выигрыше?
   Нормана вызвали в замок Давстон, чтобы он поработал над «укреплением замка». Он жаждал поскорее вернуться в свою лавку, не меньше, чем я – в свою оранжерею. Но Т.С. Давстон находил для нас все новые и новые задания.
   – Итак, – сказал я, – он Ричард. А ты, собственно, о ком?
   – О Т.С. Давстоне, разумеется. Не говори мне, что от твоего внимания ускользнул тот факт, что этот человек – полный псих.
   – В нем есть определенная эксцентричность.
   – И в Ричарде Дадде тоже была. Смотри, что я тебе покажу.
   Норман порылся в карманах халата и вытащил пачку смятых чертежей.
   – Убери со стола свою пижонскую записную книжку, дай мне разложить их.
   Я сбросил свой «Файлофакс» на пол.
   – Что там у тебя? – спросил я.
   – Планы садов замка Давстон, – Норман расправил складки и стряхнул с чертежей крошки кекса. – Все, разумеется, совершенно секретные и конфиденциальные.
   – Ну конечно.
   – Видишь вот это? – показал на чертеж Норман. – Это все – поместье вокруг дома. Примерно одна квадратная миля. Неплохой участок. На нем размещены сады, викторианский лабиринт, декоративные пруды, прогулочные аллеи.
   – Красиво, – сказал я. – Я уже прогулялся, почти везде.
   – Ну так вот, все это идет под нож. Все или большая часть. Бригада землекопов приезжает на следующей неделе.
   – Это же подсудное дело.
   – Сады – его. Он может делать все, что захочет.
   – Ты хочешь сказать, что он может делать с нимивсе, что захочет.
   – Как угодно. Теперь смотри сюда, – Норман выудил из другого кармана смятый обрывок прозрачной пленки и поднял его на просвет. – Узнаешь?
   На пленке был напечатан жирный черный логотип Давстона, тот самый логотип, что так расстраивал покойного викария Берри. Три головастика, играющие в догонялки.
   – Знак Зверя, – ухмыльнулся я.
   – Не корчи из себя идиота, – сказал Норман. – Этим знаком алхимики обозначали Гею.
   – Кого?
   – Гею, богиню Земли. Она родила Урана, а от него – Крона, Океана и титанов. В алхимии ее часто представляют три змеи. Они символизируют серу, соль и ртуть. Союз этих трех элементов в космическом горниле символизирует соединение мужского и женского начал, порождающее философский камень.
   – Иди ты, – сказал я.
   – Сам иди. В конечном итоге этот символ означает союз растительного и животного царств. Человек и природа, все такое. Черт возьми, уж я-то знаю, я этот логотип ему и разработал.
   – Ой, – сказал я. – Прошу прощения.
   Норман наложил кусок пленки на карту.
   – Ну, что ты теперь видишь? – спросил он.
   – Офигенно большой логотип, наложенный на карту поместья.
   – И то же самое ты увидишь с самолета, когда выровняют грунт и пересадят деревья. Логотип, выведенный зелеными деревьями по коричневой земле.
   – Знаешь, он Ричард, – сказал я.
   – Мне это не дает покоя, – сказал Норман. – А он тут еще со своей невидимой краской. Не надо было ему рассказывать.
   – Не помню, чтоб ты мне рассказывал.
   – Совершенно секретно, – сказал Норман, и постучал пальцем по кончику носа.
   – Ну так?
   – Ну так вот. Он обсуждал со мной цвет, который хотел бы использовать для новой марки сигарет. Сказал, что ему нужно что-нибудь откровенно бросающееся в глаза, чтобы выделялось среди всего остального. А я сказал, что если выбрать красный – не ошибешься. Все самые продаваемые товары – в красной упаковке. Наверно, это имеет какое-то отношение к крови и сексу. А потом я сделал ошибку и рассказал ему об этой новой краске, над которой я работал. Она ультрафиолетовая.
   – Но ультрафиолет невидим, – я глотнул из кружки. – Человеческий глаз его не различает.
   – В этом-то все и дело. Если ты сможешь получить непрозрачную ультрафиолетовую краску, то все, что ты ей покрасишь, станет невидимым.
   – Фигня, – сказал я. – Не может такого быть.
   – Почему нет? Если ты красишь что-нибудь непрозрачной краской, ты же не видишь то, что покрасил – только слой краски.
   – Да, но ультрафиолет невидим.
   – Именно. Поэтому, если ты не видишь сквозькраску, ты не видишь того, что под ней, так?
   – Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я. – Если краска не видима глазом, ты увидишь предмет, который ей покрашен.
   – Не увидишь – если краска непрозрачная.
   – Ну и что, ты сделал все-таки такую краску?
   Норман пожал плечами.
   – Может, и сделал.
   – Сделал или нет?
   – Не знаю. Думаю, что сделал, но сейчас никак не могу найти банку из-под варенья, в которую я ее налил.
   Я сделал гримасу, которая должна была обозначать: «не вешай лапшу».
   – А Т.С. Давстон, я так думаю, пожелал купить у тебя банку-другую твоей чудо-краски?
   – Все, что смогу сделать. Как он сказал, из чисто эстетических соображений. Он хочет выкрасить ей всю колючую проволоку на верху изгороди.
   Я встал и направился за очередной порцией сидра. У стойки хозяин заведения любезно обратил мое внимание на то, что я уронил свою пижонскую записную книжку.
   – Все еще работаете в большом доме? – спросил он.
   – Стал бы я пить в такой дыре, как эта, если бы там не работал?
   Он долил мою кружку, стоящую под краном.
   – Думаю, нет. Правда ли то, что говорят о новом лэрде?
   – Может быть.
   Хозяин присвистнул.
   – Я однажды попробовал. Потом пришлось неделю член в йоде отмачивать, чтобы отбить запах.
   Я заплатил за сидр и вернулся к столику.
   – И вот еще что, – сказал Норман. – Он вбил себе в голову, что наш мир, каким мы его знаем, погибнет ровно в двенадцать в последнюю ночь тысячелетия. Говорит, что знает это уже много-много лет и что он подготовится к этому.
   – Завтра принадлежит тем, кто способен предвидеть его приход.
   – Это моя фраза, – сказал Норман. – Он ее у меня своровал.
   – Тебе никогда не надоедает, что он постоянно ворует твои идеи?
   – Да нет. В конце концов, он мой лучшайший друг.
   – Но он Ричард.
   – Ну конечно, Ричард и есть. Но я не могу позволить этому помешать нашей дружбе.
   Мы допили сидр, и Норман принес еще по кружке. – Хозяин напоминает тебе, чтоб ты не забыл свою пижонскую книжку, она все еще валяется на полу. – Он поставил кружки на стол.
   – Давай-ка быстренько прикончим их, – я имел в виду кружки, – и вернемся к нашей работе.
   – Не сегодня. Т.С. Давстон сказал, что у нас выходной после обеда. У него очередная секретная встреча.
   – Вот гад. Хочется закончить поскорее.
   – Мне тоже, но нам запрещено возвращаться сегодня вечером.
   Я сделал большой глоток «смерти-от-сидра».
   – Хотел бы я знать, что они там обсуждают на своих секретных совещаниях. А ты?
   Норман пожал плечами.
   – Мы всегда можем прокрасться внутрь и посмотреть по телевизору.
   – Какому телевизору?
   – Кабельному. Я установил локальную сеть кабельного телевидения в прошлом месяце. В каждой комнате – скрытые камеры.
   – Что? Даже в моей спальне?
   – Разумеется.
   – Значит, он смотрел, как я занимаюсь сексом?
   – Ну, даже если и смотрел, то мне записи не показывал. Что касается тебя, я видел только кадры с порнушным журналом и коробкой салфеток.
   Послышались непонятные захлебывающе-задыхающиеся звуки. Издаваемые мной.
   – Вот-вот, именно такие звуки ты и издавал.
   – Сволочь, – сказал я. – Сволочь!
   – Как скажешь. Видел бы ты мои записи.
   – Твои?
   – Ну да. Из моейспальни. Хозяин «Садовников» рекомендовал йод.
   – Ты хочешь сказать, что в твоей спальне тоже есть скрытая камера?
   – Конечно. Я ее сам устанавливал.
   – Но…, – сказал я. – Если ты… Ну, то есть… Зачем… То есть…
   – Вот именно, – сказал Норман. – Никаких церемоний, а?
   Мы допили сидр, и прокрались обратно в замок Давстон.
   Норман провел меня внутрь через дыру, которую он оставил в ограде.
   – Не выношу всей этой церемонии у главных ворот, – сказал он. Лично я всегда прохожу здесь.
   Мы обогнули огромный зловещий замок, и Норман отпер дверь в подвал.
   – Я случайно сделал себе лишний ключ, – объяснил он. – Исключительно из соображений удобства.
   Когда мы вошли внутрь, Норман повел меня по бесконечным коридорам, открывая одну дверь за другой бесчисленными лишними ключами, которые он себе сделал из соображений удобства. В конце концов мы оказались в комнате глубоко под землей. Низкий потолок и стены комнаты были выкрашены белой краской, а одна стена вся состояла из телеэкранов, перед которыми стояла пара удобных кресел. Мы уселись, и Норман взял в руки пульт дистанционного управления.
   – Ну, поехали, – сказал он, нажимая на кнопки. – Смотри, вот твоя спальня, вот – моя. А вот и кухня – что это там Жюлик делает с курицей?
   – Просто невозможно поверить. А в комнате для совещаний тоже есть скрытая камера, а?
   – Есть. Имей в виду, Т.С. Давстон про нее не знает. Я установил ее так…
   – Из соображений удобства?
   – Скорее, из вредности. Хочешь посмотреть, что там происходит?
   – Чертовски хочу.
   Норман нажал несколько кнопок, и на экранах появился стол в комнате для совещаний, видимый откуда-то сверху. Я опознал макушку Т.С. Давстона; остальные пять оставались для меня тайной.
   – Интересно, кто эти ребята? – спросил я.
   – Они не все ребята. Лысая макушка – женщина. Я знаю, кто они.
   – Откуда?
   – Узнал на фотографиях в картотеке Т.С. Давстона.
   – В той, которую он хранит в запертом шкафу?
   – В очень надежно запертом шкафу. Я сам его сконструировал. У него задняя стенка открывается – на тот случай, если ты забыл, куда положил ключ.
   Я покачал головой.
   – А звук можешь включить, чтобы было слышно, о чем они говорят?
   – Могу, конечно. И объясню, кто есть кто.
   Вообще говоря, история может похвастаться многими важными совещаниями. То есть, если бы не все эти важные совещания, история, скорее всего, и не была бы похожа на ту историю, которую мы сейчас знаем. То есть история, может быть, вся и состоит только лишь из таких важных совещаний, когда смотришь в корень. То есть история, может быть, и есть только лишь эти самые важные совещания.
   То есть, может быть.
   И может быть, лишь по чистой случайности Норману и мне удалось посмотреть на это конкретное важное совещание в этот конкретный день.
   Именно.
   Может быть.
   – Вот этот, как его там в лицо, это министр иностранных дел, – объяснял Норман, указывая на экран. – А этот старпер – заместитель премьер-министра. Те двое, с края – хозяева колумбийского наркокартеля, имен не помню, но ты знаешь, о ком я говорю. Вон тот тип – директор крупной компании, ну ты знаешь, какой: все время реклама по ящику, с этим актером. Ну, с тем, который был в сериале, вместе с девицей, которая с волосами. С высокой девицей, с другой. А та, другая, она снималась в «Улице Сезам». Ну, лысую ты знаешь, конечно. Хотя на людях она обычно носит парик. На самом деле мало кто знает даже, что это парик. Я вот даже не догадывался. А вон тот тип, вон там – видишь, куда показываю? – это просто сам знаешь кто.
   – Да не может быть! – сказал я.
   – Может-может. А вот это знаешь кто, рядом с ним?
   – Неужели…?
   – Точно.
   – Невероятно.
   – У него роман с девицей, которая снималась в той программе. Ну ты знаешь, в какой.
   – С другой?
   – Да не с другой, с длинной.
   – С той, которая в рекламе?
   – Нет, эта снималась в сериале. У того мужика, который был в рекламе, роман с девицей из сериала.
   – Но разве она не та же девица, с которой крутит роман тот тип, что сидит рядом с сам знаешь кем?
   – Нет, этакак раз другая.
   – А, ну да, другая. А этокто?
   – Тот, что сидит напротив сам знаешь кого?
   – Нет, справа от того, который заправляет крупной компанией.
   – Справа от него или справа от тебя?
   – Это имеет значение?
   – Конечно, имеет. Тут нужна точность.
   – Ну так кто это?
   – Понятия не имею.
   – Знаешь, что я тебе скажу? – сказал я Норманну.
   – Что?
   – Насчет того, что та девица делала с волосами. Никогда не считал это смешным.
   – Не думаю, что это должно было быть смешным. Ты уверен, что мы говорим об одной и той же девице?
   Мне так и не удалось это выяснить, ни тогда, ни впоследствии. Потому что как раз в этот момент Т.С. Давстон начал говорить, а мы начали слушать.
   – Благодарю вас, – начал Т.С. Давстон. – Благодарю вас всех за то, что вы пришли. Теперь вы все знаете, зачем мы здесь собрались. Суровая зима, за которой последовало необычайно знойное лето, привела к экономическому кризису. Все вокруг говорят о революции, и в последнее время участились взрывы в домах членов кабинета министров, ответственность за которые берет на себя террористическая организация «Движение Черных Крэдов». Собственно, это название – все, что о ней известно. Мы все хотим, чтобы эти бессмысленные теракты прекратились, и никто из нас не хочет свержения правительства, не правда ли?
   Макушки вокруг стола слаженно качнулись. Я посмотрел на Нормана. Он посмотрел на меня.
   – Итак, – продолжал Т.С. Давстон. – Я разработал пару радикальных предложений, которые, как мне кажется, будут способствовать оздоровлению обстановки. Во-первых, я предлагаю отменить подоходный налог.
   Все сидевшие за столом задохнулись от изумления.
   – Вот за это – обеими руками, – сказал Норман.
   – Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Т.С. Давстон, – позвольте мне объяснить.
   – Я спокоен, – сказал Норман.
   – Он не к тебе обращался.
   – Как мы все знаем, – продолжал Т.С. Давстон, – вне зависимости от того, сколько денег вы зарабатываете, все они в конечном итоге становятся внутренними бюджетными поступлениями. Черт побери, практически невозможно купить что-либо, что где-нибудь не обложено налогом. Позвольте мне развить это положение. Допустим, у меня есть сотня фунтов. Я иду в винный магазин и покупаю десять бутылок виски по десять фунтов за бутылку. Реальная цена виски – всего два фунта за бутылку, все остальное – налог. Значит, хозяину магазина идет разница, двадцать фунтов. Он использует их, чтобы залить бензин в бак автомобиля. Налог на бензин – семьдесят пять процентов от рыночной цены. Соответственно, теперь от моих ста фунтов осталось всего пять. Парень на заправке тратит их на пять пачек сигарет. А мы все знаем, каким налогом облагается табачок. Из моих исходных ста фунтов правительство уже получило все, за исключением одного последнего. А то, на что хозяин табачной лавки потратит этот один фунт, уже обложено налогом где-то в другом месте.