Рэнни Карен. Необычная гувернантка

   В следующий миг Беатрис уже пылала, охваченная желанием. Вся ее решимость держаться на расстоянии, все мысли и сомнения развеялись как дым. Если бы Девлен предложил ей сейчас вернуться в постель, она без размышлений упала бы на подушки. Слава богу, он этого не сделал.
   Он медленно и неохотно отстранился, поцеловал ее, а затем прижался губами к ее щеке и хрипло зашептал, прерывисто дыша:
   – Не сейчас, Беатрис, еще рано. У меня есть для вас сюрприз.
   Беатрис с трудом разбирала его шепот. Ей не хотелось никаких сюрпризов. Не хотелось ужинать. Не хотелось быть сдержанной и благоразумной. Она хотела снова вдохнуть полной грудью, но мешало бешеное биение сердца. Больше всего ей хотелось бы усмирить нестерпимую жажду, сжигавшую ее изнутри. Ее тело томилось в ожидании, лихорадочно горело в предвкушении того, что должно было случиться. Разумом она понимала, чего хочет ее плоть. Она жаждала прикосновений Девлена. Беатрис знала: его руки способны ласкать, гладить, дразнить, дарить наслаждение, но вместе с ласками неизбежно придет и боль. И эта боль страшила ее.
   – Пойдемте со мной. – Его рука соскользнула с плеча Беатрис. Он нашел ее ладонь, их пальцы сплелись, и Девлен потянул девушку за собой к двери.
   – Но я не одета, – запротестовала она.
   – Вот и хорошо, – улыбнулся Девлен. – Вам и не нужно одеваться.
   Он раскрыл дверь и внимательно оглядел коридор. Беатрис мысленно взмолилась, чтобы в холле не оказалось никого из горничных или лакеев. Убедившись, что коридор пуст, Девлен вывел Беатрис из комнаты, прикрыл дверь и повел девушку к себе в спальню. Беатрис неохотно шла за ним, не в силах сопротивляться его натиску.
   Но похоже, Девлен вовсе не собирался соблазнять ее. Обойдя стоявшую на возвышении кровать, он повел Беатрис в глубину спальни, в смежную комнату. Отомкнув замок, он толчком распахнул дверь и пропустил Беатрис вперед.
   Девушка замерла, изумленно разглядывая диковинную комнату.
   Лишенные украшений каменные стены казались голыми. На полу ни единого ковра. Эта странная комната была бы холодной словно склеп, если бы одну из стен не занимал огромный камин, от пола до потолка. Над огнем булькал пузатый медный котел с кипящей водой. В центре комнаты помещался гигантский медный чан со множеством трубок, протянутых от чана к камину и вниз, к желобу в полу.
   – Это ванна, – с гордостью пояснил Девлен. – Если вам нужна горячая вода, достаточно всего лишь повернуть кран. – Он указал на ручку, возвышавшуюся над краем чана. – Еще одна труба ведет к резервуару на крыше, откуда поступает холодная вода.
   – Боже мой!
   – Когда вы вдоволь нанежитесь в ванне, просто выдерните затычку на дне, и вода стечет по желобу в специально отведенное для нее место в саду.
   Никогда в жизни Беатрис не видела ничего подобного! Когда она призналась в этом Девлену, тот вспыхнул от удовольствия словно мальчишка.
   Потом он вынул из кармана ключ и вручил Беатрис.
   – Это ключ от комнаты. Я подумал, что вам захочется принять ванну. В одиночестве. Чтобы никто не мешал.
   Беатрис с наслаждением погрузилась бы сейчас в теплую поду и испробовала чудесную ванну Девлена. В ее доме тоже держали большой чан для купания, но чтобы его наполнить, приходилось слишком долго нагревать воду. Намного проще было просто облить себя водой из лохани.
   Беатрис кивнула. Внимание Девлена тронуло ее. Как приятно, когда хозяин так богат, что может позволить себе держать в доме подобное чудо.
   Но прежде чем она успела поблагодарить Девлена, он неслышно выскользнул из комнаты.
   Беатрис повернула ключ в замке, сняла капот и повесила его на крючок рядом с дверью. Потом подошла к ванне и заглянула внутрь. В этом огромном чане, где свободно мог вытянуться Девлен, хватило бы места даже на двоих.
   Пробка свободно вошла в отверстие на дне ванны. Беатрис осторожно взялась за рычаг, повернула его, и в ванну полилась ровная струя горячей воды. Добавив холодной, Беатрис сняла рубашку и встала на деревянную ступеньку рядом с ванной. Потом робко переступила через край сначала одной ногой, затем – другой и с блаженным вздохом погрузилась в горячую воду. Несколько минут она лежала в воде, чувствуя себя по-настоящему счастливой. Такой приятной расслабленности она не испытывала уже многие месяцы.
   – Я так и думал, что вам понравится. – Беатрис открыла глаза и села, пытаясь прикрыть руками грудь. – Забыл предупредить, что у меня есть второй ключ, – заметил Девлен, входя в комнату и закрывая за собой дверь.
   – Да, теперь я и сама это вижу.
   – Вы сердитесь?
   – Мне бы следовало рассердиться. Вы ведете себя слишком бесцеремонно.
   – Не сердитесь. Я вам кое-что принес. – «Кое-что» оказалось подносом, на котором выстроилось около дюжины керамических баночек. На каждой из них красовалась наклейка с надписью. – Мое последнее новшество, – с гордостью сообщил Девлен, поставив поднос рядом с ванной.
   Беатрис прочитала несколько надписей на ярлыках: «Сандаловое дерево», «Бергамот», «Лаванда».
   – Это мыло?
   Девлен кивнул.
   – Не хотите попробовать?
   «Да, но только оставшись одна», – хотела сказать Беатрис. Гораздо благоразумнее и приличнее было бы попросить Девлена уйти, но прежде чем она успела открыть рот, Девлен пододвинул табуретку к краю ванны, сел и взял в руки одну из баночек с подноса.
   – Сандаловое дерево, – сказал он, положив руку на плечо Беатрис и мягко потянув ее назад, заставляя улечься на спину и откинуть голову на край ванны.
   Беатрис не сомневалась: стоит ей сказать слово, и Девлен тотчас уйдет. Но она так и не заговорила, а продолжала лежать, устремив взгляд в потолок.
   Зачерпнув мыла, Девлен принялся легкими движениями втирать его в плечи и шею Беатрис. Комнату окутал тонкий аромат сандала. Мешаясь с горячим паром, запах усиливался, обретал густоту и плотность.
   – Очень экзотично, – выдохнула Беатрис, с удивлением замечая, что голос ее звучит ровно, почти спокойно.
   Руки Девлена медленно и плавно скользили, не опускаясь ниже ее плеч и не поднимаясь выше шеи, но с каждым движением его пальцы ненадолго замирали, касаясь нежной кожи за ушами, и каждый раз Беатрис охватывала новая волна дрожи.
   – Я представляю себе восточный базар и закутанных в чадру женщин.
   – Вы и сами пользуетесь этим мылом, да?
   – Иногда.
   – Я помню его запах. Ваш запах, Девлен.
   Он потянулся за другой баночкой, и у Беатрис вырвался вздох. Девлен пытался соблазнить ее.
   Чудесные движения его рук дарили наслаждение. «Придется немного потерпеть. Несколько минут неудобства и боли. Что ж, я сосредоточусь на приятном, а остальное как-нибудь переживу».
   Девлен зачерпнул мыло с густым цветочным ароматом. Он начал с плеч Беатрис, потом его пальцы скользнули вдоль ее рук, а сам он наклонился, коснувшись щекой ее щеки. Он дышал глубоко и ровно, чего нельзя было сказать о Беатрис.
   Девлен обладал какой-то сатанинской властью над ней. В другое время девушка непременно рассердилась бы, но сейчас она могла думать только о прикосновениях Девлена.
   Их пальцы переплелись. Беатрис откинулась на спину, запрокинула голову, закрыла глаза и замерла в предвкушении. Ее грудь возвышалась над водой, соски затвердели и заострились.
   Девлен взял в руки еще одну баночку, зачерпнул мыла – на этот раз лавандовое, – и его ладони легли на грудь Беатрис. Аромат лаванды, плавное скольжение рук по коже и прикосновения пальцев к чувствительным кончикам груди заставили ее затрепетать. Беатрис тихо вздохнула.
   Девлен нежно и мягко коснулся губами ее уха, словно желая успокоить, а пальцами продолжал ласкать ее грудь. Беатрис резко выгнула спину, так что вода едва не выплеснулась через край ванны. Но Девлен по-прежнему размеренными круговыми движениями втирал в ее кожу душистое мыло, а затем тщательно смывал его водой. Потом зачерпывал новую порцию, и все повторялось снова.
   Беатрис облизнула губы и повернула голову к Девлену. Темные волоски, пробивавшиеся на его щеках и подбородке, вдруг показались ей необыкновенно соблазнительными. Она лизнула Девлена в щеку и поцеловала то место, которого только что коснулся ее язык.
   Девлен издал тихий хриплый звук и нежно сжал обеими руками ее грудь. Беатрис словно пронзило молнией. На мгновение Девлен убрал руки, но лишь для того, чтобы снова зачерпнуть мыла из баночки. На этот раз Беатрис почувствовала свежий запах трав. Обычно так пахнет в саду после дождя. Девлен наклонился к ней и обнял ее, щекой прижимаясь к ее щеке.
   – Поцелуй меня, – попросила она, закрывая глаза.
   – Повернись.
   Она осторожно повернулась и медленно открыла глаза. Губы Девлена были совсем близко, и желание Беатрис стало почти нестерпимым. Девлен слегка отстранился. Беатрис протянула руку и дотронулась до его щеки.
   – Целуй же скорее! – приказала она. Девлен сам пробудил в ней дерзость и бесстрашие, и теперь она не испытывала стыда.
   Он наклонился к ней, и Беатрис впилась в его губы, раздвигая их языком, дразня Девлена, как он только что дразнил ее.
   «Уже в следующий миг он захочет проникнуть в меня, но сначала ему придется заплатить сполна. Он должен доставить мне удовольствие, быть нежным и искушенным. Он это умеет».
   Беатрис отстранилась и выразительно посмотрела на Девлена.
   Погрузив руки глубоко в воду, он принялся ласкать ее плоть. Беатрис задыхалась. Еще немного, и она принялась бы умолять его не останавливаться, но неожиданно Девлен подхватил ее на руки и так резко поднялся, что ей пришлось уцепиться за него.
   – Черт возьми, Беатрис!
   Щеки Девлена пылали, в глазах застыло какое-то странное выражение. Беатрис не успела вытереться, но Девлен прижимал ее к себе так крепко, что полотенце не понадобилось. Рубашка и брюки его пропитались водой.
   С девушкой на руках он толкнул дверь ванной комнаты, стремительно вошел в спальню и опустил Беатрис на постель. Случилось то, чего ей так хотелось избежать.
   – Черт побери! – сердито выдохнул он, срывая с себя одежду.
   В следующий миг Девлен, обнаженный и яростный, уже оседлал ее. И прежде чем она успела сказать хотя бы слово, глубоко вошел в ее плоть. Беатрис зажмурилась, ожидая, что боль окажется нестерпимой.
   Глаза ее удивленно раскрылись, а из горла вырвался вздох.
   – Я же говорил тебе, черт возьми. Я предупреждал, что не будет больно.
   – Почему ты так злишься?
   – Потому что в этот раз я должен был действовать медленно и неспешно, но ты заставила меня потерять самообладание. – Пусть Девлен слишком нетерпеливо набросился на нее, но в невнимании его нельзя было обвинить. – Все хорошо? – Беатрис кивнула. – Ты уверена?
   Одно движение его могучего тела, и вся уверенность Беатрис улетучилась. Ее ощущения ничем не походили на те, что пришлось пережить минувшей ночью. Хотя Девлен по-прежнему казался ей чересчур огромным, их близость уже не вызывала боли. И даже не причиняла неудобства.
   Беатрис раскинула руки на постели и слегка качнула бедрами навстречу Девлену. Ощущение показалось ей интересным. И не просто интересным – необыкновенным, пронзительным.
   – По-моему, тебе начинает нравиться, – улыбнулся Девлен.
   – Разве не этого ты хотел?
   – Мы должны вести себя мягко, сдержанно. Ты ведь почти девственница.
   – Единорог, – хихикнула Беатрис.
   – Вот дьявол!
   Улыбка Беатрис стала шире.
   – Теперь всегда будет так?
   – А что ты чувствуешь?
   – Тяжесть, – задумчиво проговорила Беатрис. – Нет, гораздо приятнее. Что-то успокаивающее и волнующее одновременно. Мои слова кажутся тебе бессмыслицей?
   – Хочешь, я расскажу тебе, что чувствую? – Беатрис кивнула и с любопытством уставилась на него. – Чертовски сильное желание. Оно жжет меня все сильней и сильней. И единственный способ утолить эту жажду – проникнуть в тебя. Моя плоть становится твердой до боли, а каждое твое движение или вздох делают ее еще тверже. Мне хочется погрузиться в твое тело так глубоко, чтобы ты навсегда запомнила это ощущение.
   – О!
   – Вот именно. О!
   Девлен немного отстранился, и Беатрис хрипло застонала.
   – У тебя очень красивая грудь.
   Беатрис совершенно не хотелось разговаривать. Она снова притянула к себе голову Девлена и подставила губы для поцелуя.
   – Не терпится? – улыбнулся Девлен.
   – Поцелуй меня.
   – Милая Беатрис, ты настоящий деспот.
   Но Беатрис было решительно все равно, как называет ее Девлен. Она сжала бедра и вдруг услышала его ответный стон. Когда Девлен наклонился, чтобы снова ее поцеловать, на губах ее уже играла улыбка.
   Пальцы Девлена скользнули по ее бедру, нашли лоно, и Беатрис захлестнула волна невероятного блаженства.
   Если раньше слова «любовь», «любить» не вызывали отклика в ее душе, оставаясь всего лишь словами, то теперь они вдруг наполнились смыслом и яркими образами: улыбкой Девлена, выражением его глаз, движениями тела, да еще с таким яростным натиском и стремительными выпадами. Столкновение их тел, резкие толчки бедер, упругая кожа под ее пальцами – все это и было «любовью».
   Девлен наклонил голову и шепнул на ухо Беатрис:
   – Ты такая тугая там, внутри, такая горячая. – Каждое слово, каждое движение пальцев Девлена отзывались новой волной блаженства. – Воспари для меня, Беатрис. Лети, – выдохнул Девлен. И Беатрис почувствовала, как тело становится невесомым и возносится ввысь, а по коже разливается жар, словно она коснулась солнца.
   В следующий миг Девлен хрипло застонал, все его тело охватила дрожь, и Беатрис крепко прижалась к нему, обвив руками его шею.
 
   – Что значит уехал?
   – Я слышала, – призналась Мэри, – что они вчера покинули замок. Оба. Мистер Девлен и гувернантка. И мальчик с ними, конечно.
   – Какой несносный ребенок. От него вечно одни неприятности. Мальчишка не стоит и десятой доли тех забот, которыми его окружают.
   – Мистер Гордон в ярости, мадам. Он рвет и мечет, хватает все, что попадается под руку, и швыряет об стену. Грозится пуститься за ними в погоню.
   – Правда?
   Мэри поднесла Ровене чашку с чаем и засуетилась, поправляя подушки и разглаживая салфетку на коленях у хозяйки.
   Иногда верная камеристка начинала хлопотать, как заботливая пчела и становилась такой же надоедливой.
   – Уймись, Мэри, – осадила ее Ровена. – Служанка повиновалась. – Так Камерон собирается отправиться за ними следом?
   Ровена не разговаривала с мужем с того ужасного дня, когда он прогнал ее из своей комнаты. Да она и не желала говорить с ним. Гордость – единственное, что у нее еще оставалось.
   – Он мне не докладывал, мадам.
   – Гастон, наверное, знает.
   – Гастон даже если и знает, никогда не скажет, мадам.
   – Это верно. Не перестаю удивляться, как Камерону удается внушать подобную преданность. – Мэри обиженно отвернулась. – Я же не говорю, что ты недостаточно предана мне, Мэри, но на фанатичное преклонение ты не способна.
   – Не понимаю, о чем это вы, мадам.
   – Не важно, – вздохнула Ровена и зябко потерла руки. – От окна тянет холодом.
   Мэри поспешно задернула шторы, погрузив комнату в полумрак. Потом зажгла свечу, и спальню Ровены озарил тусклый свет.
   – В замке так холодно, мадам, – пожаловалась служанка.
   Ровена не ответила, она была погружена в свои мысли. Следовало возвращаться в Лондон. По крайней мере, там она сможет притворяться, что живет самой обыкновенной жизнью. Если Камерон не желает разговаривать с ней, в Лондоне легко найти себе иное развлечение – пойти, например, в театр или в гости. Если муж гонит ее из своей спальни, возможно, стоит утешиться в объятиях другого мужчины.
   «Какая глупость! Разве кто-нибудь может сравниться с Камероном?»
   – Я ненавижу этого ребенка.
   Мэри в ужасе всплеснула руками.
   – Мадам, вы плачете.
   Ровена вытерла рукой глаза.
   – В самом деле? Как странно. – Миссис Гордон встала, повернулась к туалетному столику, и Мэри, как всегда, тут же принялась суетиться вокруг нее. – Пожалуй, я бы хотела сегодня надеть зеленое платье, Мэри.
   Ровена купила это платье в Лондоне, надеясь понравиться Камерону, но еще ни разу его не надевала. К платью требовался особый корсет. Оно облегало тело как вторая кожа. Ровена горько усмехнулась, глядя на себя в зеркало, довольная, что неплохо выглядит в роли хозяйки замка. Ей предстояло играть эту роль, пока Роберт не вырастет и не женится.
   «Проклятый мальчишка!»
   Она не хотела ничего слышать о Роберте, не хотела заботиться о нем и даже вспоминать без особой необходимости. Каждый раз при виде этого ребенка она думала об ужасной трагедии, обрекшей Камерона на неподвижность.
   Ровена уронила голову на руки и принялась шептать слова молитвы, надеясь вымолить у Господа прощение. Она слишком хорошо знала, что Камерон никогда ее не простит.

Глава 25

   – Девлен! – В дверь дважды постучали, и послышался новый громкий крик Роберта. – Девлен!
   Девлен и Беатрис посмотрели друг на друга.
   – Силы небесные! – Беатрис села, забыв о своей наготе. Взгляд Девлена скользнул по ее обнаженной груди, и девушка легонько шлепнула его по руке, прежде чем натянуть на себя простыню.
   – Иди в ванную комнату, а я постараюсь поскорее избавиться от него.
   – Я знаю Роберта. От него не так-то легко избавиться.
   – Я отведу его вниз, в столовую, а ты сможешь вернуться к себе в комнату. Когда оденешься, вызови служанку, и она покажете тебе дорогу.
   Но Беатрис совершенно не хотелось сидеть за столом напротив Девлена. Нет. Только не сейчас. Это просто невозможно.
   – А нельзя ли мне позавтракать у себя в комнате?
   – Нет.
   Беатрис удивленно подняла брови.
   – Нет?
   – Я хочу, чтобы ты сидела за столом вместе с нами. – Девлен встал и подошел к столику для умывания, нисколько пс смущаясь своей наготы. – Мне очень приятно находиться в твоем обществе, Беатрис. – Он остановился и обернулся. – Перестань смотреть на меня так.
   – Ты очень привлекателен. Мне нравится смотреть на тебя.
   – Девлен! Откройте дверь!
   Беатрис стянула с кровати простыню, проворно завернулась в нее, спряталась в ванной комнате и закрыла за собой дверь.
   Девлен сказал что-то в ответ на крики Роберта. По-видимому, мальчик успокоился, потому что вопли прекратились. Беатрис прислонилась спиной к двери и оглядела царивший в комнате беспорядок. Смятые полотенца валялись на полу, коробка с образцами мыла стояла криво. На полу остались лужи. Мокрая дорожка вела к двери, а посередине возвышалась наполненная водой ванна.
   Как ни странно, Беатрис вдруг разобрал смех.
 
   Полчаса спустя, одетая и причесанная, она уже спускалась по лестнице, думая только о Девлене. У подножия лестницы ее дожидалась горничная. Лишенное всякого выражения лицо служанки поначалу показалось Беатрис едва ли не мрачным.
   «Неужели миссис Андерсон сумела так вышколить прислугу, что даже лица у всех домочадцев выглядят одинаково, как-то вежливо-безразлично?»
   Горничная отвела ее в гостиную, до того красивую, что в любое другое время Беатрис непременно задержалась бы в дверях, чтобы полюбоваться бледно-желтыми стенами и великолепными картинами на них, но при виде Камерона Гордона Беатрис забыла обо всем.
   Похоже, отец Девлена не мешкая отправился вслед за беглецами.
   – Прекрасно выглядите, мисс Синклер, – проговорил он.
   Роберт сидел рядом на кушетке. Он казался маленьким, бледным и испуганным.
   «Как он смеет пугать ребенка?!»
   Девлен стоял позади отца, но при появлении Беатрис вышел вперед и встал рядом с ней.
   – Ты не говорил мне о своих планах провести пару дней в городе, Девлен. Возможно, я бы и не возражал, если бы знал заранее.
   – Предупреждать не имело смысла, поскольку именно из-за вас, отец, нам пришлось покинуть замок.
   Камерон вопросительно поднял бровь и внимательно оглядел сына.
   – Ты собираешься объясниться, или мне следует воспользоваться своим даром прорицателя?
   Девлен обнял Беатрис за талию, словно желая поддержать, и этот неожиданный жест тронул девушку.
   – На жизнь Роберта слишком часто покушались, чтобы я мог чувствовать себя спокойно, оставаясь вместе с ним в Крэннок-Касле.
   – Вот как?
   – А вас, отец, по-видимому, не слишком волнует благополучие мальчика.
   – Я его опекун. Разумеется, меня волнует его благополучие.
   – Вам известно, что кто-то стрелял в него? И кто-то отравил его пищу?
   Боковым зрением Беатрис уловила едва заметное движение, где стоял Гастон, молчаливый и незаметный, как всегда.
   – Роберт – очень впечатлительный ребенок. У него слишком развито воображение. Он видит духов там, где их нет.
   Роберт с несчастным видом уставился на свои башмаки.
   – На этот раз воображение Роберта здесь ни при чем, – вмешалась Беатрис. – Я была с ним, когда это произошло.
   – В таком случае, полагаю, если вас не будет рядом, с мальчиком больше ничего не случится. Я освобождаю вас от обязанностей гувернантки, мисс Синклер. Ваша способность навлекать несчастья на себя и других вряд ли сослужит Роберту хорошую службу.
   – Так вы меня увольняете? Вот как вы пытаетесь защитить Роберта?
   – Да, мисс Синклер. Я пытаюсь защитить Роберта, избавив его от вашей опеки. Моему племяннику следует вернуться в Крэннок-Касл. – Он повернулся к мальчику. – Роберт, мы уезжаем немедленно. Тебе не место в Эдинбурге.
   – Я не поеду.
   Роберт встал и угрюмо посмотрел на дядю. Беатрис с удивлением заметила, что мальчик не дрожит, как это обычно бывало при столкновении с Камероном.
   – Разумеется, ты поедешь, дитя мое.
   – А я не разделяю вашей уверенности, отец. – Девлен шагнул к Роберту, встал позади мальчика и положил руки ему на плечи. – Роберт никуда не поедет. Я уже связался со своим адвокатом и собираюсь оспорить ваше опекунство.
   Камерон изменился в лице. Благодушный насмешливый мужчина с безукоризненными манерами вдруг куда-то исчез. Беатрис увидела перед собой охваченного яростью калеку. Лицо его побагровело, руки с такой силой вцепились в подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели.
   – Роберт останется здесь, со мной, до решения суда, отец, – заявил Девлен. – И советую вам вернуться в Крэннок.
   – В мое отсутствие можете притворяться, что вы и есть герцог Брикин, – добавил Роберт.
   Выражение глаз дяди не сулило племяннику ничего хорошего. Камерон сделал знак Гастону. Тот подскочил к креслу хозяина и проворно покатил его прочь из комнаты. Когда они скрылись за дверью, Беатрис повернулась к Девлену.
   Роберт угрюмо окинул взглядом дверной проем.
   – Он желает моей смерти.
   Беатрис не нашлась что ответить. К ее ужасу, голос Роберта звучал совершенно бесстрастно – словно чудовищное злодеяние, в котором он обвинял дядю, было делом обыденным.
   – Мне можно остаться, правда, Девлен?
   – Да, Роберт, – торжественно заверил мальчика кузен. – Беатрис едва не заплакала, увидев искаженное мукой лицо Роберта. Его глаза потемнели от горечи, разочарования и боли. Таким же было лицо Беатрис после смерти родителей. – Пойдите-ка и спросите кухарку, готов ли обед, – попросил Девлен.
   Роберт кивнул и вышел из комнаты.
   – Мой отец всегда был разочарован жизнью. – Девлен пожал плечами. – Помню, как он пришел в ярость, когдаего брат унаследовал титул. Он часто говорил мне, что дядя скорее предпочел бы стать ученым, нежели главой семьи.
   – Камерон хотел бы занять его место.
   – Ему судьбой было назначено стать герцогом. Хотя бы в мечтах.
   – Неужели он мог причинить зло Роберту?
   Девлен не ответил. Он подошел к камину, поднял кочергу и принялся перемешивать угли. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он повернулся к Беатрис.
   – Я уже несколько недель задаю себе тот же вопрос. С тех самых пор как узнал о странной предрасположенности Роберта к несчастным случаям.
   – Но кто может стоять за покушениями, если не твой отец?
   – А как насчет Гастона? – Это предположение так обескуражило Беатрис, что Девлен, глядя на нее, не смог сдержать улыбку. – Гастон – преданный слуга. Он, если можно так сказать, ноги моего отца. Весьма вероятно, что покушения – его рук дело.
   – Когда в Роберта стреляли, я пришла к Гастону, – пробормотала Беатрис.
   Она вспомнила, что нашла его в кухне, недалеко от двора. Гастон вполне мог видеть, как юный герцог и гувернантка поднимаются на холм.
   – Проще всего начать себя обвинять, оглядываясьна прошлое. Я и сам часто этим грешу. Почему я с самого начала не забрал Роберта из Крэннок-Касла?
   – Если бы ты его забрал, мы никогда бы не встретились.
   – А я уверен, что мы все равно встретились бы. Возможно, при других обстоятельствах.
   – Значит, это судьба?
   – Ты говоришь так, будто сама в это не веришь, – улыбнулся Девлен.
   Беатрис покачала головой.
   – А разве ты веришь в судьбу?
   – Разумеется, верю.
   – А ведь судьба вполне могла бы сложиться так, что и ты когда-нибудь стал бы герцогом.
   – Я вполне доволен своим нынешним положением и легко обхожусь без титула.
   Беатрис склонила голову набок, разглядывая собеседника. Их взгляды встретились, и уголок рта Девлена насмешливо дернулся вверх.
   – Ты разочарована?
   – Господи, как это тебе пришло в голову? – с искренним недоумением спросила Беатрис и рассмеялась. – Ты богат. Живешь в роскоши. Ты красив как принц. Зачем тебе еще и титул? Это было бы уже чересчур.
   – Я заработал себе состояние, потому что не хотел ни от кого зависеть. А внешность человек не выбирает.