XVIII
Под утро Настя пробудилась, пролежав всю ночь, как оглушенная. С ужасающей ясностью ей представились все события последнего вечера. "Где остался Вольдемар? Быть может, он погиб под пулями восставших? И что это такое?" Слышатся пушечные выстрелы, и на улицах раздаются дикие крики. Обитатели пансиона попрятались... люди боялись всего, сами не зная почему. Только американский корреспондент Гарри Рид, насвистывая, проходил по коридору.
Настя распахнула дверь.
- Что это все означает? - спросила она, с распущенной косой выбежав из комнаты и глядя на американца глубокими ввалившимися глазами.
- Это означает победу большевистской революции! - отвечает тот. - Я еду к Зимнему дворцу... Говорят, что он взят штурмом.
- Ради Бога, возьмите меня с собой! Я не в состоянии оставаться больше здесь! Я больше ничего не боюсь - даже смерти. Только одиночество для меня ужасно.
- В таком случае пойдемте! - сказал корреспондент - рослый, тренированный янки. - Пойдемте! Я доставлю вас домой целой и невредимой.
Они выбежали на улицу. Автомобиля нигде нельзя было получить. Им пришлось пойти пешком. Мимо проносились грузовики с красными войсками. Никто не обращал внимания на прохожих. Как раз в этот момент, когда Настя со своим спутником приблизились к Зимнему дворцу, уводили последних пленных. Быть может, большевики собирались подарить им жизнь? Опьянение властью еще не успело охватить их. Настя с широко раскрытыми глазами глядела, как пленных уводили, подталкивая прикладами. Где был Вольдемар? Удалось ли ему ускользнуть из Петрограда?
Она дрожала, как в лихорадке, и не смела просить помощи у американца. Догадывался ли он вообще, что на самом деле произошло!" Знал ли он, что это такое "большевистская революция"?
Они достигли Зимнего дворца. Какая страшная картина разрушения! Стены пробиты снарядами. Невский проспект почернел от густой толпы. Люди из мрака вливаются в роскошные залы. Их охватывает яркий свет. Раззолоченные помещения! Статуи из золота и бронзы опрокинуты с высоких пьедесталов. Драгоценные восточные ковры изорваны в клочья, гобелены изрезаны на куски, уничтожены прекрасные картины, хрустальные канделябры разбились на тысячи осколков.
Посреди хаоса с топотом толкутся победители. Повсюду идет грабеж.
Но вот пришли делегаты съезда Советов - вновь назначенные комиссары. Они стали увещевать, упрашивать и требовать подчинения от разошедшихся победителей. Где нужно было, был пущен в ход револьвер и кулак. Грабеж прекратился. У ворот были расставлены патрули, которые обыскивали праздношатающихся в поисках драгоценностей. Американец вместе с Настей покинул последним павшую твердыню буржуазного правительства. На улицах сыпался дождь прокламаций. День наступал серый, мрачный и снежный. На небе раскрылась красная бездна. Первые лучи света упали на землю. Они засияли над дворцом у Невы и бледным светом озарили его купола. Кто там марширует? Защищать постановления советов? Кто эти солдаты, окружающие Смольный, бывший институт благородных девиц? А... Это Волынский полк, полк, который 5 июля подавил первое восстание большевиков. Это тот самый полк, который тогда доставил Троцкого и Коллонтай в тюрьму. Тот самый полк, который охотился за Лениным и Зиновьевым. Полк, приводивший к прокурору Александрову тех людей, которых он предавал суду по 100 статье за государственную измену.
Да, тогда было только 5 июля. А сегодня! Сегодня 25 октября! Нет, уже наступило 26 октября. Еще не успели пройти четыре месяца с тех пор, как временное правительство победило и казаки разгоняли людей на Невском проспекте. Это было в пятницу. Полагали, что революция уже мертва. Но это была только мнимая смерть, и Волынский полк с развевающимися знаменами перешел к большевикам! На рассвете заседавший в Смольном съезд советов принял следующую резолюцию: "Временное правительство свергнуто. Основываясь на желании огромного большинства рабочих, солдат и крестьян, съезд советов берет власть в свои руки. Советская власть немедленно намерена предложить всем народам заключение демократического мира и сейчас же заключить перемирие на всех фронтах".
Люди, совершенно не знакомые друг с другом, обнимались и целовались. Все смеялись и плакали, ликующие и счастливые. Наступал золотой век! Пришло тысячелетнее царствие...
Американец и Настя стояли у стены, читая расклеенную повсюду прокламацию:
"Временное правительство низложено... Да здравствует власть рабочих, солдат и крестьян".
- Это означает гибель царя и полнейшее уничтожение буржуазии, - сказал американец. - Это означает, что несколько месяцев будет продолжаться хаос. Потом это безумие снова рушится само собой.
В этот же самый момент к ним обоим подошел человек с револьвером в руке. Американец говорил по-английски, но шпион понял его слова.
- Ваши документы!
Американец пожал плечами и показал свой паспорт. Допрашивающий, судя по виду интеллигент, прочел, резко поглядел на американца и подал обратно паспорт.
- Ну, а ты? - спросил он у Насти.
У Насти при себе ничего не было. Корреспондент сказал:
- Эта дама находится под моей охраной.
В ответ ему раздался смех. Послышался крик: - Товарищи! - обоих сразу окружили. Настю силой отрывают от американца. Он сыплет направо и налево кулачные удары. Угрожая револьвером, его заставляют удалиться. Он сейчас же спешит в посольство. Напрасно!
Настю доставляют в Петропавловскую крепость.
* * *
Наступил день. Ясный сияющий зимний день. Город был погружен в хаос. Город дрожал, как зверь, загнанный в тупик и не видящий выхода. Город испускал непрерывный вой, как будто он сам хотел придать себе храбрости или же заглушить смертельный страх, охвативший его.
Кое-где горело. Последние залпы орудий гигантскими кулаками ударяли в ветхие ворота старого мира.
Петр, теперь князь Сулковский, сидел в ванне. Уже в течение долгих месяцев он не знал подобного наслаждения. Его раны оказались неопасными. Он отделался царапинами на лице и руках. Теплота ванны наполнила его счастьем и взвинтила его фантазию и возбуждение до состояния опьянения.
Он сидел в ванне, окутанный теплыми парами воздуха, и с удовольствием разглядывал свое крепкое здоровое тело. С легкомыслием и разыгравшейся фантазией, свойственной его возрасту и прежнему положению, он уже успел забыть об опасностях истекшей ночи и о том, что вообще означало все происходящее. Все это рассеялось, как в далеком тумане. Для него действительно одно настоящее, которое живет. И этим настоящим было: ванна, горячая кровь, здоровье и - Ольга.
Княгиня... Весь ночной шум, крики победителей и умирающих еще больше распаляли в нем жажду обладать ею. Его охватило сознание, что он теперь хозяин этого дома, что он держит свою судьбу совершенно один в своих руках. Его охватила любовь, прекрасная и радостная, подымающая его выше всего его прошлого и будущего, ему хотелось только видеть, желать и жаждать, и вдруг его охватила такая дикая страсть, что он сам с изумлением почувствовал, как в его душе вспыхивает огонь, совершенно не желая оказывать сопротивление.
Совершенно голый, завернутый только в простыню, которой он обернул правую сторону груди, где дерзко и грубо красовалась на коже синяя татуировка, он побежал по темным комнатам и коридорам, пока не заметил луч света. Тогда он открыл дверь и увидел перед собой свою супругу.
Княгиня читала. Она сидела на обитом бархатом кресле и быстро и понимающим взглядом посмотрела на него. Ее лицо побледнело от гнева и стало похожим на камею из слоновой кости.
- Владимир! Удалитесь! У нас больше нет ничего общего! На кого вы похожи? Вы настоящий мужик!
Она отвернулась, подошла к окну и поглядела на улицу. Петр Непомнящий не расслышал ее слов. "Владимир? Да, он Владимир. Но он и Петр. Петр Непомнящий. Он человек с большой дороги, человек из городских окраин. В этот день погибает весь мир. Или, может быть, рождается заново?" Ему все равно.
Он был готов умереть. Богатство, мундиры, ордена, княжеский титул чепуха! Мистическая полнота идей прошлой ночи - этот источник смерти, отрицания и уничтожения - охватил его. Будь, что будет. Но эта женщина... Он не желал переступить мрачного порога небытия до обладания этой прекраснейшей из женщин. Ее любовь стала для него символом осуществления всех земных стремлений. Он готов был отдать весь блеск и все, решительно все за вздрагивание этой женщины в его могучих руках. Голый, совсем как зверь, как дикий зверь, он бросился на нее, опрокинул стол, схватил протянувшиеся для отпора руки, согнул их с такой силой, что эта крупная красивая женщина с криком боли упала на колени и стала извиваться перед ним - перед ним... перед Петром Непомнящим, она, княгиня, владычица, которая еще вчера могла велеть отодрать его плетьми...
Эти глаза... О! Ее глаза! Как могло небо создать такие глаза, или это глаза ада? Петр не должен был заглядывать в эти глаза. Эта женщина, которую он грубо поднял с полу, прижал к своей голой груди, прикосновение ее тела он чувствовал, эта женщина, охваченная его могучими руками, с легким криком откинула голову. Ее губы были полуоткрыты, словно полные жажды и желания, но ее глаза, широко раскрытые, неестественно растерянные глаза, эти глаза, как прикованные, остановились на глазах Непомнящего, а эти глаза были серыми, гордыми и пылающими. В этих глазах светилась сила многих поколений, поколений, привыкших властвовать, неукротимая сила полководцев и заговорщиков, цареубийц и завоевателей. И все это исходило из глубины ее пылающей души. В ее взгляде было столько воли, отвращения и презрения, что у Петра Непомнящего стали сгибаться колени, его силы ослабели. Наконец, она ударом кулака оттолкнула его от себя и с учащенным дыханием села обратно на свое место.
Теперь ее взгляд впился в его голое тело, в его грудь, где изображена татуировка, так что он, мучимый болью, застонал. Но сейчас же преодолел эту слабость. В его голове молнией мелькнула мысль, слышанная им когда-то: каждый человек может быть тем, чем он хочет быть. Он хочет быть князем Владимиром Сулковским, он хочет, чтобы эта женщина знала и почувствовала, что от его рук спасения нет, и во второй раз он бросился на свою добычу...
- Вы трус, Владимир! - воскликнула княгиня Ольга с издевательской усмешкой на губах. Ее слова, как огнем обожгли Петра Непомнящего, и он почти потерял рассудок. Она направила на него револьвер.
- Он не заряжен! - хриплым голосом закричал он.
- Вы ошибаетесь, - ответила она и выстрелила в окно, - сегодня нечаянный выстрел ничего не значит.
Но она ошиблась. Выстрел пробудил эхо. На улице послышались дикие крики. Кажется, что они исходят из подземного мира. Кажется, что кричат циклопы.
Эти крики заставили Петра Непомнящего вернуться в мир действительности. Он тоже начал кричать. Под влиянием чудовищного открытия сопротивление княгини было сломлено. На его груди она увидела синий рисунок, отвратительный синий рисунок, татуировку. Это была отвратительная картина. Изображение людских объятий, отвратительное, гадкое, невероятно безобразное изображение порока, татуировка, как у крондштатского матроса. И быстрым инстинктом женщины она поняла. Отчаянный обман - непонятный, ужасный обман. Этот человек не Владимир. Но вместо того, чтобы это ужасное открытие усилило ее сопротивление, оно совершенно ослабло. Это было символом, вещью само собой разумеющейся в этот день. Это было последней правдой после всей неправдоподобности лжи и предрассудков расы и касты, к которой княгиня Ольга принадлежала и будет принадлежать до последнего издыхания и с вершин которой ее сбросили в пропасть. Она стала любовницей татуированного человека. Она лежала в объятиях человека, выплюнутого из недр городских окраин. Она почувствовала грубую силу и блаженство, с которым этот человек бросился на нее. С чувством бездонного отчаяния, но одновременно и покорности, которая превратила ее в простую, беспомощную первобытную женщину, княгиня стала супругой бродяги с большой дороги. У нее едва хватило силы вырваться из его объятий. Его руки неохотно освобождают ее. Но внизу раздается шум, шум уже совсем близко от них. Раздается топот тяжелых сапог.
XIX
В этот момент в особняк ворвалась орава матросов с примкнутыми штыками. Петр поспешил им навстречу в большую приемную. Он рисковал тем, что они в первом опьянении могли прикопоть его, совершенно голого похожего на разъяренного быка, на первобытного человека в своей наготе...
Топот шагов и вой приближался.
- Спрячьтесь! - заревел Петр Непомнящий на княгиню. Она стояла прямая, не сломленная в своем позоре, и большими глазами следила за его движениями.
- Что вам угодно? - громко спросила она.
- Охранять вас! - был ответ. Ее взгляд тем временем снова остановился на голубой татуировке. Ее плечи вздрагивали, как от холода.
Она сделала шаг вперед. Он почувствовал ее холодную уверенную женскую руку. Раньше, чем он успел как следует сообразить, что произошло, она успела толкнуть его в боковую комнату. Бесшумно растворилась оклеенная обоями дверь. Он почувствовал запах тления. Дверь закрылась за ним.
Дикая орда ликуя и крича, уже неслась по коврам и заполнила все помещение.
Топот послышался в приемной. Княгиня увидела перед собой матросов, уличных девок и разный сброд. Все они, пропитанные водкой, пороком, нахлынули в комнаты. Они стали плевать на ковер и тут же растоптали его вдребезги своими тяжелыми сапогами как будто он был виновен в том, что в них распалился гнев за все то, что пришлось перетерпеть в прошлом. Они молча глядели на княгиню, стоявшую перед ними, выпрямившись во весь рост, слегка откинув плечи назад, с волосами, завязанными узлом на затылке. Ее шея и часть груди, с которой Петр Непомнящий сорвал платье, были обнажены.
Но потом, после первого момента робости и изумления, их смущение прервалось диким смехом.
Один матрос выступил вперед и сорвал с ее шеи платье. Снова раздался смех.
- Как поживаешь, хозяйка? - с грубым смехом спросил другой голос.
Некоторые из них, не обращая больше внимания на женщину, чья ослепительная красота вызывала в них некоторое смущение, тут же расселись в креслах и на стульях, а то и попросту на полу. Женщины пошли на поиски в другие комнаты, обнаружили спальню и с насмешливыми криками стали звать туда своих товарищей. Таким образом, княгиня на момент перестала быть центром их внимания. Но теперь к ней тоном приказа обратился предводитель этой банды:
- У нас нет квартиры, и мы реквизируем этот дом. Вы прежняя владелица его?
- Да, - ответила княгиня. Она увидела своего старого дворецкого, стоявшего, склонившись, и с несчастным видом позади большевиков. Вся прочая прислуга бежала.
- Так. Значит вы хозяйка, - продолжал предводитель и остановился в поисках слов, потому что ее спокойный уверенный взгляд и его привел в смущение. - Итак, как уже сказано, теперь мы, мы здесь хозяева. Нам нужно помещение для... для... - одним словом, нас около дюжины мужчин и женщин. Итак, дайте нам место!
- У меня здесь нет места для стольких людей, и я оспариваю ваше право производить нападение на мой дом и "реквизировать его", как это у вас принято называть.
Лицо матроса покраснело.
- Ах, вот как! - закричал он: - Ты оспариваешь! Великолепно! - его громкий голос снова привлек в эту комнату часть прочих, и в то время, как они со смехом окружили несчастную княгиню, предводитель банды стал кричать на нее.
- Ты вообще не имеешь права ничего оспаривать. Поняла? Ты - буржуйская харя! Заткнись! Держи морду! Мы еще тебе покажем, погоди только! Итак, подумай, да живо!
Он взмахнул перед ее носом нагайкой, которую он выхватил из-за пояса.
- Итак, думай скорее, сука!
Он снова взмахнул нагайкой.
- Теперь ты будешь нам прислуживать так, как мы раньше прислуживали вам. Ты будешь заботиться о том, чтобы мы могли спокойно спать, точно так, как мы раньше охраняли ваш сон. Ты будешь делать наши постели. Ты будешь подносить нам кушать. Так же, как мы раньше работали для того, чтобы кормить вас. Ты будешь исполнять все, что мы прикажем. Ты понимаешь? Все! Ты будешь послушной и покорной служанкой наших женщин, или... - он снова взмахнул нагайкой перед ее лицом. Его слова прервал крик одобрения. Но княгиня со свойственным ей упрямым и гор дым спокойствием откинула голову назад и ответила:
- Ничего подобного я не сделаю. Вы можете убить меня.
- Ты будешь! Ты будешь! - заорало полдюжины голосов. Но предводитель банды перекричал всех:
- Не смейте убивать! Мы не убьем тебя! Мы будем тебя хлестать, пока ты не научишься быть послушной. Точно так же, как ваши стегали нас, пока мы не научились слушаться.
- Да, да! - закричали все хором. Княгиня с быстротой молнии, как это свойственно людям, находящимся в смертельной опасности, обдумала свое положение. Револьвер она уже держала в руке. У нее было время выстрелить раньше, чем весь этот сброд придет в себя, застрелить двух-трех... но тогда... но тогда они убили бы ее, должны были бы убить ее...
В этот момент она услыхала предательский треск и крик. Петр Непомнящий, стоявший позади потайной дверцы, слышал все. Сейчас же, как только вся эта свора ворвалась, он хотел вырваться из своего убежища. Но княгиня заперла дверь. Он не мог выйти оттуда. Его голое тело было стиснуто в узком помещении - но теперь он сделал отчаянную попытку взломать дверь. Княгиня поняла это и опустила голову.
Зачем она спрятала его? Человека, чья грудь татуирована и который совершил над ней насилие? Она сама не была в состоянии дать себе отчет в этом. Ее внезапно охватило материнское чувство, которое до сих пор было ей совершенно чуждо. Теперь, когда этот предательский треск доходил до ее ушей и она почувствовала, что татуированный человек человек подвергается смертельной опасности, она неожиданно сказала:
- Хорошо. Я согласна слушаться.
И она послушалась. Эта гордая женщина, в чьих жилах текла кровь древнейшей родовитой знати, послушалась нагайки.
Застывший от ужаса Петр Непомнящий из своей тюрьмы услышал все. Зачем? Зачем она сделала это? За короткое время он ее достаточно успел изучить. Эта женщина никогда не действовала под влиянием страха. В ней, должно быть, что-то происходило. Смутно и неясно он начал догадываться, в чем дело. Она была настолько подавляюще прекрасна, что мысль об этом повергла его в блаженство, он даже не посмел поверить в это: она сделала это ради него.
Не ради князя Владимира. Он знал, что этого она спокойно предоставила бы волкам на съедение. Она сделала это для него... для бедного Непомнящего... Для человека с большой дороги... для последнего из последних с голубой татуировкой на груди.
Его сердце учащенно забилось от радости. Весь его страх моментально исчез.
Горячая краска стыда залила его лицо. Что он сделал ей? Ничего иного, только то, что, может быть, достаточно часто проделывал этот Владимир, и все-таки все, должно быть, было иначе. Должно быть, она почувствовала, что в оболочке этого Владимира сидит совершенно другой человек и, хотя сейчас он тоже животное, да, жалкое животное (потому что это ты, Петр Непомнящий), но все-таки в нем было что-то, что побудило ее заступиться за него. Она хочет служить... Но служить ему...
Княгиня притащила кровати. Когда старик-дворецкий захотел ей помочь, матросы кулаками выгнали его из комнаты. Она одна должна была быть их служанкой. Они бросились на подушки. Пух легким облачком разлетелся по комнате. Потом они распорядились подать им есть. Княгиня пошла на кухню и принялась хозяйничать. Она принесла котлеты, ветчину и яйца, вино и шампанское. Началось дикое пиршество.
Она стояла перед ними, молчаливая и бледная, с широко раскрытыми глазами, едва дыша от усталости.
Когда они насытились, им захотелось развлечений.
- А ну-ка, матушка, станцуй! - крикнул вожак.
Но нет, танцевать она отказалась.
Свистнула нагайка. Пьяный ударил раз, другой, третий... Она сделала беспомощное движение, как будто готова была подчиниться и этому унижению, но в ее глазах стояли красные пятна... Она подняла револьвер, который она все время держала спрятанным в левом рукаве, и выстрелила.
Выстрел раздался звонко, как удар кнута - еще раз, - один из бандитов неловко взмахнул руками и упал ничком; другой вскрикнул и тоже упал. Но остальные подлетели к ней и один рукояткой нагайки сшиб ее с ног. Она упала, обливаясь кровью... Она попробовала опереться о ковер. В этот момент с треском вылетела потайная дверь, ведущая в соседнюю комнату. Бандит, успевший схватить княгиню за волосы, остался с открытым ртом, глядя на ворвавшегося в комнату голого человека. Тот налетел на него, как дикий буйвол, и сшиб с ног ударом кулака. Непомнящий неистовствовал. Прошло несколько минут, пока удалось справиться с ним. Бандиты бросили его на пол и прижали так, что у него захватило дыхание. Кто-то уперся ему коленом в грудь и схватил за гирло. Теперь тот отпустил руку и спросил его. - Кто ты?
С изумлением они стали разглядывать татуировку на его груди. В тот момент, когда Непомнящий мог испустить звук он разразился диким хохотом. Они отпустили его. "Матерь Божья Казанская! - подумал Непомнящий. - Я не напрасно был актером! Я кое-что разыграю перед ними". Он захлебнулся от удовольствия, а они все еще стояли вокруг него, держа в руках винтовки и нагайки, и разглядывали голого человека. С улицы вошло в дом несколько любопытных проституток...
- Дурачье! - сказал непомнящий. - Разве вы не видите? Ведь я же большевик... Я спрятался... Не понимаете - что ли? Что вы хотите от меня?
Они в самом деле ничего не понимали. На мгновение они забыли о женщине, забыли о тяжелораненных, которых их товарищи уже успели отправить в госпиталь. Они продолжали смотреть на татуированного, который настолько хорошо играл свою роль, что им и в голову не пришло потребовать у него объяснений. Непомнящий сказал, что буржуйка принадлежит ему. Предводитель заявил, что она выстрелами ранила двух большевиков и будет предана военно-полевому суду, но Непомнящий стал сулить ему золотые горы. Он начал лгать о тайниках, где хранились колоссальные сокровища, и добился того, что они согласились разыграть буржуйку.
- Я, понятно, сплутую, - шепнул Непомнящий предводителю, - и ты получишь все деньги и все сокровища. Послушай, братишка, ты всю жизнь сможешь безбедно жить на эти деньги в свое удовольствие.
В этот момент одна из ворвавшихся проституток посмотрела на него в упор. - Петр! - крикнула она: - Петр... - она ударила его по глазам и плюнула ему в лицо. - Петр... Это Петр Непомнящий, о котором говорят, что он застрелился. Он не застрелился, он прячется здесь и путается с буржуйками.
Она стала осыпать своего бывшего возлюбленного отчаянными ругательствами. Этот инцидент прорвал заколдованный круг молчания. Прочие тоже потребовали объяснения, каким образом Петр Непомнящий попал сюда, и что он тут вытворяет с буржуйкой. Быть может, Петру Непомнящему снова удалось бы выкрутиться, если бы новый яростный вой не привлек бы общего внимания в соседнюю комнату. Оказалось, тем временем успели обыскать убежище голого человека с голубой татуировкой. Оттуда вытащили труп, совершенно истерзанный, разбитый, жалкий труп с разбитым лицом. Петр Непомнящий бросил на него взгляд и понял все. Она заперла его вместе с мертвецом! Поэтому там чувствовался запах тления? Это было намеренно? Случайно? Он не знал, в чем дело! И в конце концов, не все ли равно. Он убил. Это Дмитрий Тихорецкий... Вернее говоря, это был Дмитрий Тихорецкий, потому что теперь от него осталось только мелкое ничто, - труп, который вовремя не не успели удалить из дома... Теперь все раскрылось. Непомнящий ясно увидел ужасную судьбу, ожидавшую Ольгу. В его ушах стоял крик разошедшихся "товарищей". Они узнали Тихорецкого и изрыгали яростные проклятия по адресу его убийц.
Непомнящий улучил момент, в который никто не обращал внимания на буржуйку и голого человека, когда даже бывшая подруга Непомнящего с любопытством протиснулась вперед, в следующий же момент отскочив назад в ужасе, в эту секунду Непомнящий успел сказать княгине:
- Беги, храни тебя Бог!
Она вскочила, выбежала в открытую дверь, сбежала по лестнице, потащив за собой дворецкого, бросилась бежать по улицам и переулкам... Ей удалось спастись и потом бежать в Финляндию.
Когда ее бегство заметили, было уже поздно. Толпа с воем бросилась на поиски, но Непомнящий расхохотался им в лицо.
- Оставьте буржуйку, товарищи! - крикнул он. - Что вы хотите от нее?
- Это ты... это ты...
- Да, я. Это я застрелил Дмитрия Тихорецкого! Я убил друга, но зато я держал в своих объятиях женщину, я имел наслаждение, за которое я сто, тысячу раз готов предать всю вашу революцию, предать всех вас! Чего вы хотите? Стать счастливыми? Стать свободными? Что это, все? Вы хотите жить, разыгрывать из себя буржуев, властвовать, господствовать, иметь красивых баб. Я все это имел, я все понял. Я играл в ту жизнь, которую вы ищете. Но вы никогда не сумеете сделать этого! Вы слишком глупы для этого.
Дальше ему не дали говорить. Он получил прикладом по голове. Его череп затрещал, кровь хлынула изо рта. Второй удар разбил ему челюсть. Третий удар покончил с ним. И на его трупе плясала девка, которую он как-то раз от тоски, одиночества и безумства сделал своей подругой.
Под утро Настя пробудилась, пролежав всю ночь, как оглушенная. С ужасающей ясностью ей представились все события последнего вечера. "Где остался Вольдемар? Быть может, он погиб под пулями восставших? И что это такое?" Слышатся пушечные выстрелы, и на улицах раздаются дикие крики. Обитатели пансиона попрятались... люди боялись всего, сами не зная почему. Только американский корреспондент Гарри Рид, насвистывая, проходил по коридору.
Настя распахнула дверь.
- Что это все означает? - спросила она, с распущенной косой выбежав из комнаты и глядя на американца глубокими ввалившимися глазами.
- Это означает победу большевистской революции! - отвечает тот. - Я еду к Зимнему дворцу... Говорят, что он взят штурмом.
- Ради Бога, возьмите меня с собой! Я не в состоянии оставаться больше здесь! Я больше ничего не боюсь - даже смерти. Только одиночество для меня ужасно.
- В таком случае пойдемте! - сказал корреспондент - рослый, тренированный янки. - Пойдемте! Я доставлю вас домой целой и невредимой.
Они выбежали на улицу. Автомобиля нигде нельзя было получить. Им пришлось пойти пешком. Мимо проносились грузовики с красными войсками. Никто не обращал внимания на прохожих. Как раз в этот момент, когда Настя со своим спутником приблизились к Зимнему дворцу, уводили последних пленных. Быть может, большевики собирались подарить им жизнь? Опьянение властью еще не успело охватить их. Настя с широко раскрытыми глазами глядела, как пленных уводили, подталкивая прикладами. Где был Вольдемар? Удалось ли ему ускользнуть из Петрограда?
Она дрожала, как в лихорадке, и не смела просить помощи у американца. Догадывался ли он вообще, что на самом деле произошло!" Знал ли он, что это такое "большевистская революция"?
Они достигли Зимнего дворца. Какая страшная картина разрушения! Стены пробиты снарядами. Невский проспект почернел от густой толпы. Люди из мрака вливаются в роскошные залы. Их охватывает яркий свет. Раззолоченные помещения! Статуи из золота и бронзы опрокинуты с высоких пьедесталов. Драгоценные восточные ковры изорваны в клочья, гобелены изрезаны на куски, уничтожены прекрасные картины, хрустальные канделябры разбились на тысячи осколков.
Посреди хаоса с топотом толкутся победители. Повсюду идет грабеж.
Но вот пришли делегаты съезда Советов - вновь назначенные комиссары. Они стали увещевать, упрашивать и требовать подчинения от разошедшихся победителей. Где нужно было, был пущен в ход револьвер и кулак. Грабеж прекратился. У ворот были расставлены патрули, которые обыскивали праздношатающихся в поисках драгоценностей. Американец вместе с Настей покинул последним павшую твердыню буржуазного правительства. На улицах сыпался дождь прокламаций. День наступал серый, мрачный и снежный. На небе раскрылась красная бездна. Первые лучи света упали на землю. Они засияли над дворцом у Невы и бледным светом озарили его купола. Кто там марширует? Защищать постановления советов? Кто эти солдаты, окружающие Смольный, бывший институт благородных девиц? А... Это Волынский полк, полк, который 5 июля подавил первое восстание большевиков. Это тот самый полк, который тогда доставил Троцкого и Коллонтай в тюрьму. Тот самый полк, который охотился за Лениным и Зиновьевым. Полк, приводивший к прокурору Александрову тех людей, которых он предавал суду по 100 статье за государственную измену.
Да, тогда было только 5 июля. А сегодня! Сегодня 25 октября! Нет, уже наступило 26 октября. Еще не успели пройти четыре месяца с тех пор, как временное правительство победило и казаки разгоняли людей на Невском проспекте. Это было в пятницу. Полагали, что революция уже мертва. Но это была только мнимая смерть, и Волынский полк с развевающимися знаменами перешел к большевикам! На рассвете заседавший в Смольном съезд советов принял следующую резолюцию: "Временное правительство свергнуто. Основываясь на желании огромного большинства рабочих, солдат и крестьян, съезд советов берет власть в свои руки. Советская власть немедленно намерена предложить всем народам заключение демократического мира и сейчас же заключить перемирие на всех фронтах".
Люди, совершенно не знакомые друг с другом, обнимались и целовались. Все смеялись и плакали, ликующие и счастливые. Наступал золотой век! Пришло тысячелетнее царствие...
Американец и Настя стояли у стены, читая расклеенную повсюду прокламацию:
"Временное правительство низложено... Да здравствует власть рабочих, солдат и крестьян".
- Это означает гибель царя и полнейшее уничтожение буржуазии, - сказал американец. - Это означает, что несколько месяцев будет продолжаться хаос. Потом это безумие снова рушится само собой.
В этот же самый момент к ним обоим подошел человек с револьвером в руке. Американец говорил по-английски, но шпион понял его слова.
- Ваши документы!
Американец пожал плечами и показал свой паспорт. Допрашивающий, судя по виду интеллигент, прочел, резко поглядел на американца и подал обратно паспорт.
- Ну, а ты? - спросил он у Насти.
У Насти при себе ничего не было. Корреспондент сказал:
- Эта дама находится под моей охраной.
В ответ ему раздался смех. Послышался крик: - Товарищи! - обоих сразу окружили. Настю силой отрывают от американца. Он сыплет направо и налево кулачные удары. Угрожая револьвером, его заставляют удалиться. Он сейчас же спешит в посольство. Напрасно!
Настю доставляют в Петропавловскую крепость.
* * *
Наступил день. Ясный сияющий зимний день. Город был погружен в хаос. Город дрожал, как зверь, загнанный в тупик и не видящий выхода. Город испускал непрерывный вой, как будто он сам хотел придать себе храбрости или же заглушить смертельный страх, охвативший его.
Кое-где горело. Последние залпы орудий гигантскими кулаками ударяли в ветхие ворота старого мира.
Петр, теперь князь Сулковский, сидел в ванне. Уже в течение долгих месяцев он не знал подобного наслаждения. Его раны оказались неопасными. Он отделался царапинами на лице и руках. Теплота ванны наполнила его счастьем и взвинтила его фантазию и возбуждение до состояния опьянения.
Он сидел в ванне, окутанный теплыми парами воздуха, и с удовольствием разглядывал свое крепкое здоровое тело. С легкомыслием и разыгравшейся фантазией, свойственной его возрасту и прежнему положению, он уже успел забыть об опасностях истекшей ночи и о том, что вообще означало все происходящее. Все это рассеялось, как в далеком тумане. Для него действительно одно настоящее, которое живет. И этим настоящим было: ванна, горячая кровь, здоровье и - Ольга.
Княгиня... Весь ночной шум, крики победителей и умирающих еще больше распаляли в нем жажду обладать ею. Его охватило сознание, что он теперь хозяин этого дома, что он держит свою судьбу совершенно один в своих руках. Его охватила любовь, прекрасная и радостная, подымающая его выше всего его прошлого и будущего, ему хотелось только видеть, желать и жаждать, и вдруг его охватила такая дикая страсть, что он сам с изумлением почувствовал, как в его душе вспыхивает огонь, совершенно не желая оказывать сопротивление.
Совершенно голый, завернутый только в простыню, которой он обернул правую сторону груди, где дерзко и грубо красовалась на коже синяя татуировка, он побежал по темным комнатам и коридорам, пока не заметил луч света. Тогда он открыл дверь и увидел перед собой свою супругу.
Княгиня читала. Она сидела на обитом бархатом кресле и быстро и понимающим взглядом посмотрела на него. Ее лицо побледнело от гнева и стало похожим на камею из слоновой кости.
- Владимир! Удалитесь! У нас больше нет ничего общего! На кого вы похожи? Вы настоящий мужик!
Она отвернулась, подошла к окну и поглядела на улицу. Петр Непомнящий не расслышал ее слов. "Владимир? Да, он Владимир. Но он и Петр. Петр Непомнящий. Он человек с большой дороги, человек из городских окраин. В этот день погибает весь мир. Или, может быть, рождается заново?" Ему все равно.
Он был готов умереть. Богатство, мундиры, ордена, княжеский титул чепуха! Мистическая полнота идей прошлой ночи - этот источник смерти, отрицания и уничтожения - охватил его. Будь, что будет. Но эта женщина... Он не желал переступить мрачного порога небытия до обладания этой прекраснейшей из женщин. Ее любовь стала для него символом осуществления всех земных стремлений. Он готов был отдать весь блеск и все, решительно все за вздрагивание этой женщины в его могучих руках. Голый, совсем как зверь, как дикий зверь, он бросился на нее, опрокинул стол, схватил протянувшиеся для отпора руки, согнул их с такой силой, что эта крупная красивая женщина с криком боли упала на колени и стала извиваться перед ним - перед ним... перед Петром Непомнящим, она, княгиня, владычица, которая еще вчера могла велеть отодрать его плетьми...
Эти глаза... О! Ее глаза! Как могло небо создать такие глаза, или это глаза ада? Петр не должен был заглядывать в эти глаза. Эта женщина, которую он грубо поднял с полу, прижал к своей голой груди, прикосновение ее тела он чувствовал, эта женщина, охваченная его могучими руками, с легким криком откинула голову. Ее губы были полуоткрыты, словно полные жажды и желания, но ее глаза, широко раскрытые, неестественно растерянные глаза, эти глаза, как прикованные, остановились на глазах Непомнящего, а эти глаза были серыми, гордыми и пылающими. В этих глазах светилась сила многих поколений, поколений, привыкших властвовать, неукротимая сила полководцев и заговорщиков, цареубийц и завоевателей. И все это исходило из глубины ее пылающей души. В ее взгляде было столько воли, отвращения и презрения, что у Петра Непомнящего стали сгибаться колени, его силы ослабели. Наконец, она ударом кулака оттолкнула его от себя и с учащенным дыханием села обратно на свое место.
Теперь ее взгляд впился в его голое тело, в его грудь, где изображена татуировка, так что он, мучимый болью, застонал. Но сейчас же преодолел эту слабость. В его голове молнией мелькнула мысль, слышанная им когда-то: каждый человек может быть тем, чем он хочет быть. Он хочет быть князем Владимиром Сулковским, он хочет, чтобы эта женщина знала и почувствовала, что от его рук спасения нет, и во второй раз он бросился на свою добычу...
- Вы трус, Владимир! - воскликнула княгиня Ольга с издевательской усмешкой на губах. Ее слова, как огнем обожгли Петра Непомнящего, и он почти потерял рассудок. Она направила на него револьвер.
- Он не заряжен! - хриплым голосом закричал он.
- Вы ошибаетесь, - ответила она и выстрелила в окно, - сегодня нечаянный выстрел ничего не значит.
Но она ошиблась. Выстрел пробудил эхо. На улице послышались дикие крики. Кажется, что они исходят из подземного мира. Кажется, что кричат циклопы.
Эти крики заставили Петра Непомнящего вернуться в мир действительности. Он тоже начал кричать. Под влиянием чудовищного открытия сопротивление княгини было сломлено. На его груди она увидела синий рисунок, отвратительный синий рисунок, татуировку. Это была отвратительная картина. Изображение людских объятий, отвратительное, гадкое, невероятно безобразное изображение порока, татуировка, как у крондштатского матроса. И быстрым инстинктом женщины она поняла. Отчаянный обман - непонятный, ужасный обман. Этот человек не Владимир. Но вместо того, чтобы это ужасное открытие усилило ее сопротивление, оно совершенно ослабло. Это было символом, вещью само собой разумеющейся в этот день. Это было последней правдой после всей неправдоподобности лжи и предрассудков расы и касты, к которой княгиня Ольга принадлежала и будет принадлежать до последнего издыхания и с вершин которой ее сбросили в пропасть. Она стала любовницей татуированного человека. Она лежала в объятиях человека, выплюнутого из недр городских окраин. Она почувствовала грубую силу и блаженство, с которым этот человек бросился на нее. С чувством бездонного отчаяния, но одновременно и покорности, которая превратила ее в простую, беспомощную первобытную женщину, княгиня стала супругой бродяги с большой дороги. У нее едва хватило силы вырваться из его объятий. Его руки неохотно освобождают ее. Но внизу раздается шум, шум уже совсем близко от них. Раздается топот тяжелых сапог.
XIX
В этот момент в особняк ворвалась орава матросов с примкнутыми штыками. Петр поспешил им навстречу в большую приемную. Он рисковал тем, что они в первом опьянении могли прикопоть его, совершенно голого похожего на разъяренного быка, на первобытного человека в своей наготе...
Топот шагов и вой приближался.
- Спрячьтесь! - заревел Петр Непомнящий на княгиню. Она стояла прямая, не сломленная в своем позоре, и большими глазами следила за его движениями.
- Что вам угодно? - громко спросила она.
- Охранять вас! - был ответ. Ее взгляд тем временем снова остановился на голубой татуировке. Ее плечи вздрагивали, как от холода.
Она сделала шаг вперед. Он почувствовал ее холодную уверенную женскую руку. Раньше, чем он успел как следует сообразить, что произошло, она успела толкнуть его в боковую комнату. Бесшумно растворилась оклеенная обоями дверь. Он почувствовал запах тления. Дверь закрылась за ним.
Дикая орда ликуя и крича, уже неслась по коврам и заполнила все помещение.
Топот послышался в приемной. Княгиня увидела перед собой матросов, уличных девок и разный сброд. Все они, пропитанные водкой, пороком, нахлынули в комнаты. Они стали плевать на ковер и тут же растоптали его вдребезги своими тяжелыми сапогами как будто он был виновен в том, что в них распалился гнев за все то, что пришлось перетерпеть в прошлом. Они молча глядели на княгиню, стоявшую перед ними, выпрямившись во весь рост, слегка откинув плечи назад, с волосами, завязанными узлом на затылке. Ее шея и часть груди, с которой Петр Непомнящий сорвал платье, были обнажены.
Но потом, после первого момента робости и изумления, их смущение прервалось диким смехом.
Один матрос выступил вперед и сорвал с ее шеи платье. Снова раздался смех.
- Как поживаешь, хозяйка? - с грубым смехом спросил другой голос.
Некоторые из них, не обращая больше внимания на женщину, чья ослепительная красота вызывала в них некоторое смущение, тут же расселись в креслах и на стульях, а то и попросту на полу. Женщины пошли на поиски в другие комнаты, обнаружили спальню и с насмешливыми криками стали звать туда своих товарищей. Таким образом, княгиня на момент перестала быть центром их внимания. Но теперь к ней тоном приказа обратился предводитель этой банды:
- У нас нет квартиры, и мы реквизируем этот дом. Вы прежняя владелица его?
- Да, - ответила княгиня. Она увидела своего старого дворецкого, стоявшего, склонившись, и с несчастным видом позади большевиков. Вся прочая прислуга бежала.
- Так. Значит вы хозяйка, - продолжал предводитель и остановился в поисках слов, потому что ее спокойный уверенный взгляд и его привел в смущение. - Итак, как уже сказано, теперь мы, мы здесь хозяева. Нам нужно помещение для... для... - одним словом, нас около дюжины мужчин и женщин. Итак, дайте нам место!
- У меня здесь нет места для стольких людей, и я оспариваю ваше право производить нападение на мой дом и "реквизировать его", как это у вас принято называть.
Лицо матроса покраснело.
- Ах, вот как! - закричал он: - Ты оспариваешь! Великолепно! - его громкий голос снова привлек в эту комнату часть прочих, и в то время, как они со смехом окружили несчастную княгиню, предводитель банды стал кричать на нее.
- Ты вообще не имеешь права ничего оспаривать. Поняла? Ты - буржуйская харя! Заткнись! Держи морду! Мы еще тебе покажем, погоди только! Итак, подумай, да живо!
Он взмахнул перед ее носом нагайкой, которую он выхватил из-за пояса.
- Итак, думай скорее, сука!
Он снова взмахнул нагайкой.
- Теперь ты будешь нам прислуживать так, как мы раньше прислуживали вам. Ты будешь заботиться о том, чтобы мы могли спокойно спать, точно так, как мы раньше охраняли ваш сон. Ты будешь делать наши постели. Ты будешь подносить нам кушать. Так же, как мы раньше работали для того, чтобы кормить вас. Ты будешь исполнять все, что мы прикажем. Ты понимаешь? Все! Ты будешь послушной и покорной служанкой наших женщин, или... - он снова взмахнул нагайкой перед ее лицом. Его слова прервал крик одобрения. Но княгиня со свойственным ей упрямым и гор дым спокойствием откинула голову назад и ответила:
- Ничего подобного я не сделаю. Вы можете убить меня.
- Ты будешь! Ты будешь! - заорало полдюжины голосов. Но предводитель банды перекричал всех:
- Не смейте убивать! Мы не убьем тебя! Мы будем тебя хлестать, пока ты не научишься быть послушной. Точно так же, как ваши стегали нас, пока мы не научились слушаться.
- Да, да! - закричали все хором. Княгиня с быстротой молнии, как это свойственно людям, находящимся в смертельной опасности, обдумала свое положение. Револьвер она уже держала в руке. У нее было время выстрелить раньше, чем весь этот сброд придет в себя, застрелить двух-трех... но тогда... но тогда они убили бы ее, должны были бы убить ее...
В этот момент она услыхала предательский треск и крик. Петр Непомнящий, стоявший позади потайной дверцы, слышал все. Сейчас же, как только вся эта свора ворвалась, он хотел вырваться из своего убежища. Но княгиня заперла дверь. Он не мог выйти оттуда. Его голое тело было стиснуто в узком помещении - но теперь он сделал отчаянную попытку взломать дверь. Княгиня поняла это и опустила голову.
Зачем она спрятала его? Человека, чья грудь татуирована и который совершил над ней насилие? Она сама не была в состоянии дать себе отчет в этом. Ее внезапно охватило материнское чувство, которое до сих пор было ей совершенно чуждо. Теперь, когда этот предательский треск доходил до ее ушей и она почувствовала, что татуированный человек человек подвергается смертельной опасности, она неожиданно сказала:
- Хорошо. Я согласна слушаться.
И она послушалась. Эта гордая женщина, в чьих жилах текла кровь древнейшей родовитой знати, послушалась нагайки.
Застывший от ужаса Петр Непомнящий из своей тюрьмы услышал все. Зачем? Зачем она сделала это? За короткое время он ее достаточно успел изучить. Эта женщина никогда не действовала под влиянием страха. В ней, должно быть, что-то происходило. Смутно и неясно он начал догадываться, в чем дело. Она была настолько подавляюще прекрасна, что мысль об этом повергла его в блаженство, он даже не посмел поверить в это: она сделала это ради него.
Не ради князя Владимира. Он знал, что этого она спокойно предоставила бы волкам на съедение. Она сделала это для него... для бедного Непомнящего... Для человека с большой дороги... для последнего из последних с голубой татуировкой на груди.
Его сердце учащенно забилось от радости. Весь его страх моментально исчез.
Горячая краска стыда залила его лицо. Что он сделал ей? Ничего иного, только то, что, может быть, достаточно часто проделывал этот Владимир, и все-таки все, должно быть, было иначе. Должно быть, она почувствовала, что в оболочке этого Владимира сидит совершенно другой человек и, хотя сейчас он тоже животное, да, жалкое животное (потому что это ты, Петр Непомнящий), но все-таки в нем было что-то, что побудило ее заступиться за него. Она хочет служить... Но служить ему...
Княгиня притащила кровати. Когда старик-дворецкий захотел ей помочь, матросы кулаками выгнали его из комнаты. Она одна должна была быть их служанкой. Они бросились на подушки. Пух легким облачком разлетелся по комнате. Потом они распорядились подать им есть. Княгиня пошла на кухню и принялась хозяйничать. Она принесла котлеты, ветчину и яйца, вино и шампанское. Началось дикое пиршество.
Она стояла перед ними, молчаливая и бледная, с широко раскрытыми глазами, едва дыша от усталости.
Когда они насытились, им захотелось развлечений.
- А ну-ка, матушка, станцуй! - крикнул вожак.
Но нет, танцевать она отказалась.
Свистнула нагайка. Пьяный ударил раз, другой, третий... Она сделала беспомощное движение, как будто готова была подчиниться и этому унижению, но в ее глазах стояли красные пятна... Она подняла револьвер, который она все время держала спрятанным в левом рукаве, и выстрелила.
Выстрел раздался звонко, как удар кнута - еще раз, - один из бандитов неловко взмахнул руками и упал ничком; другой вскрикнул и тоже упал. Но остальные подлетели к ней и один рукояткой нагайки сшиб ее с ног. Она упала, обливаясь кровью... Она попробовала опереться о ковер. В этот момент с треском вылетела потайная дверь, ведущая в соседнюю комнату. Бандит, успевший схватить княгиню за волосы, остался с открытым ртом, глядя на ворвавшегося в комнату голого человека. Тот налетел на него, как дикий буйвол, и сшиб с ног ударом кулака. Непомнящий неистовствовал. Прошло несколько минут, пока удалось справиться с ним. Бандиты бросили его на пол и прижали так, что у него захватило дыхание. Кто-то уперся ему коленом в грудь и схватил за гирло. Теперь тот отпустил руку и спросил его. - Кто ты?
С изумлением они стали разглядывать татуировку на его груди. В тот момент, когда Непомнящий мог испустить звук он разразился диким хохотом. Они отпустили его. "Матерь Божья Казанская! - подумал Непомнящий. - Я не напрасно был актером! Я кое-что разыграю перед ними". Он захлебнулся от удовольствия, а они все еще стояли вокруг него, держа в руках винтовки и нагайки, и разглядывали голого человека. С улицы вошло в дом несколько любопытных проституток...
- Дурачье! - сказал непомнящий. - Разве вы не видите? Ведь я же большевик... Я спрятался... Не понимаете - что ли? Что вы хотите от меня?
Они в самом деле ничего не понимали. На мгновение они забыли о женщине, забыли о тяжелораненных, которых их товарищи уже успели отправить в госпиталь. Они продолжали смотреть на татуированного, который настолько хорошо играл свою роль, что им и в голову не пришло потребовать у него объяснений. Непомнящий сказал, что буржуйка принадлежит ему. Предводитель заявил, что она выстрелами ранила двух большевиков и будет предана военно-полевому суду, но Непомнящий стал сулить ему золотые горы. Он начал лгать о тайниках, где хранились колоссальные сокровища, и добился того, что они согласились разыграть буржуйку.
- Я, понятно, сплутую, - шепнул Непомнящий предводителю, - и ты получишь все деньги и все сокровища. Послушай, братишка, ты всю жизнь сможешь безбедно жить на эти деньги в свое удовольствие.
В этот момент одна из ворвавшихся проституток посмотрела на него в упор. - Петр! - крикнула она: - Петр... - она ударила его по глазам и плюнула ему в лицо. - Петр... Это Петр Непомнящий, о котором говорят, что он застрелился. Он не застрелился, он прячется здесь и путается с буржуйками.
Она стала осыпать своего бывшего возлюбленного отчаянными ругательствами. Этот инцидент прорвал заколдованный круг молчания. Прочие тоже потребовали объяснения, каким образом Петр Непомнящий попал сюда, и что он тут вытворяет с буржуйкой. Быть может, Петру Непомнящему снова удалось бы выкрутиться, если бы новый яростный вой не привлек бы общего внимания в соседнюю комнату. Оказалось, тем временем успели обыскать убежище голого человека с голубой татуировкой. Оттуда вытащили труп, совершенно истерзанный, разбитый, жалкий труп с разбитым лицом. Петр Непомнящий бросил на него взгляд и понял все. Она заперла его вместе с мертвецом! Поэтому там чувствовался запах тления? Это было намеренно? Случайно? Он не знал, в чем дело! И в конце концов, не все ли равно. Он убил. Это Дмитрий Тихорецкий... Вернее говоря, это был Дмитрий Тихорецкий, потому что теперь от него осталось только мелкое ничто, - труп, который вовремя не не успели удалить из дома... Теперь все раскрылось. Непомнящий ясно увидел ужасную судьбу, ожидавшую Ольгу. В его ушах стоял крик разошедшихся "товарищей". Они узнали Тихорецкого и изрыгали яростные проклятия по адресу его убийц.
Непомнящий улучил момент, в который никто не обращал внимания на буржуйку и голого человека, когда даже бывшая подруга Непомнящего с любопытством протиснулась вперед, в следующий же момент отскочив назад в ужасе, в эту секунду Непомнящий успел сказать княгине:
- Беги, храни тебя Бог!
Она вскочила, выбежала в открытую дверь, сбежала по лестнице, потащив за собой дворецкого, бросилась бежать по улицам и переулкам... Ей удалось спастись и потом бежать в Финляндию.
Когда ее бегство заметили, было уже поздно. Толпа с воем бросилась на поиски, но Непомнящий расхохотался им в лицо.
- Оставьте буржуйку, товарищи! - крикнул он. - Что вы хотите от нее?
- Это ты... это ты...
- Да, я. Это я застрелил Дмитрия Тихорецкого! Я убил друга, но зато я держал в своих объятиях женщину, я имел наслаждение, за которое я сто, тысячу раз готов предать всю вашу революцию, предать всех вас! Чего вы хотите? Стать счастливыми? Стать свободными? Что это, все? Вы хотите жить, разыгрывать из себя буржуев, властвовать, господствовать, иметь красивых баб. Я все это имел, я все понял. Я играл в ту жизнь, которую вы ищете. Но вы никогда не сумеете сделать этого! Вы слишком глупы для этого.
Дальше ему не дали говорить. Он получил прикладом по голове. Его череп затрещал, кровь хлынула изо рта. Второй удар разбил ему челюсть. Третий удар покончил с ним. И на его трупе плясала девка, которую он как-то раз от тоски, одиночества и безумства сделал своей подругой.