Рейб Джейн. Рассвет новой Эры

   – В таком случае мы отправляемся туда, – решил Хозяин Башни. – И сделаем все, что в наших силах, чтобы им помочь.
   – А я останусь, – сказал Темный Чародей. – Возможно, вы правы. Возможно, некто не запертый в массивной Башне способен увидеть красную драконицу. Если она действительно, как мы полагаем, самая сильная и опасная из всех драконов-правителей, должен остаться кто-то из нас, кто будет следить за ней, раскрывать ее планы.
   – Это небезопасно, – предостерег Палин.
   – Я знаю.
   – А позже вы присоединитесь к нам? – спросил Хозяин.
   – Разумеется. Я найду вас в Северных равнинах.
   – Удачи вам, – сказал Палин, поднимаясь из-за стола и разминая затекшую шею. – А теперь прошу меня простить.
   Он вышел из комнаты, миновал еще один лестничный пролет и, отбросив тяжелую деревянную дверцу люка, выбрался на крышу. Сделав глубокий вдох, Палин огляделся и приблизился к краю. Теплый воздух был неподвижен. Палин закрыл глаза и, задрав подбородок к солнцу, сконцентрировал всю свою энергию. Прошло несколько мгновений, он задышал спокойнее и почувствовал на коже легкий ветерок.
   – Золотая Луна, – прошептал Палин Маджере. – Мы давно с тобой не беседовали, – ответил призрачный образ.
   Золотая Луна зависла в воздухе в нескольких футах перед ним. Видение было почти прозрачным но Палин разглядел безукоризненное лицо и яркие, как звезды, глаза. Тихий ветерок, созданный магией, поигрывал ее золотистыми локонами.
   – Сегодня ближе к ночи мы отправляемся на Северные Равнины, где будем ждать твоих избранников, – начал он. – Одинокая Обитель…
   – А что древко?: перебила его Золотая Луна. – Оно у нас, – ответил Палин. – После встречи с твоими посланцами я отправлюсь вместе с ними в Палантас. Золотая Луна, ты думаешь, твой план сработает?
   – Новые герои несгибаемы и тверды, – ответила она. – Как и волшебное Копье. Но одним им не справиться, не вернуть покой на Крин.
   – Это только начало… – произнес Палин. Тут ветер подул сильнее, и видение исчезло.
 
   Тем же вечером Палин отложил дядины книги, вернулся в Академию и разыскал Ашу. Она усердно рисовала картину, запомнившуюся ей с детства. Густой лес, где росли дубы и сосны, и возле самого большого дерева стоит невероятно красивый человек неопределенного возраста, представитель племени эрдов, которого Аша называла Заступником. Этот человек воспитывал ее, заботился о ней и отослал ее прочь, когда племя решило, что ей пора вернуться к своему народу. Если бы он этого не сделал, она погибла бы вместе с другими на идиллическом острове, когда была расколота Серая Драгоценность.
   Аша трудилась над этой картиной уже несколько недель и была близка к завершению своей лучшей работы.
   – Очень красиво, – произнес Палин, тихо подойдя к ней.
   – Все равно в жизни он был гораздо лучше, сказала Аша. – Особенно глаза. Они горели надеждой. Они смеялись надо мной, когда я совершала какую-нибудь глупость. Они осуждали, когда я была не права. И они плакали, когда я покидала остров. Его глаза разговаривали со мной. Мне никак не передать их выражения.
   – А может, он и не хотел, чтобы ты это делала, предположил Палин. Может, выражение его глаз предназначалось только для тебя одной, а не для. всех тех, кто станет восхищаться картиной, висящей на стене. Полотно великолепно. Очень красиво.
   Аша взялась за кисть, когда дети подросли, а Палин все больше и больше времени начал уделять изучению записок Рейстлина. Ей нужно было чем-то заняться, и теперь ее картины украшали несколько стен в Академии. С каждым новым полотном она рисовала все лучше, приобретая тонкую технику передачи игры света и тени. Она рисовала своих детей, Алина и Линшу, друзей, которых они с Палином обрели за это время, а еще – фантастические создания и закаты на окраине Утехи. Впервые она попробовала нарисовать эрда.
   – Красиво? Наверное. И все же я не сумела в полной мере отобразить его. – Отстранившись от мольберта, она поболтала кисточкой в кружке с водой» стряхнула ее и осторожно положила на поднос. – Он был чудесным существом.
   – Особенно потому, что прислал тебя ко мне. Палин взял ее руки в свои, притянул к себе и нежно поцеловал.
   – Мне так тебя не хватало, – прошептала Аша. Мы стали так редко видеться. Ты заперся в комнате с остальными магами.
   – Мы решали, как нам быть…
   – Знаю, с драконами.
   – Завтра мы отправляемся в Северные Равнины, – признался он, глядя на жену с надеждой. Аша тяжело вздохнула:
   – Мы?
   – Это сопряжено с риском. Когда мы найдем средство одолеть драконов, то превратимся в мишени. Аша поджала губы:
   – А есть ли на свете хоть одно по-настоящему безопасное место, Палин Маджере?
   Палин нахмурился.
   – Ну же, отвечай.
   – Некоторые, места не так опасны, как другие, коротко заметил он и потянул ее к лестнице. – Мне нужно знать, что ты присматриваешь за Академией. Мне нужно знать, что ты здесь. Мне до сих пор снятся сны о синем драконе. Теперь я наконец отправляюсь в его владения.
   – Может быть, если ты увидишь Келлендроса наяву, то перестанешь видеть его во сне? – хмыкнула Аша.
   Палин надулся:
   – Синий дракон почти такой же сильный, как красная драконица.
   Аша начала. подниматься по лестнице первой.
   – А что если мне его нарисовать? – вслух рассуждала она. – У меня полно синей краски.
   Когда они дошли до лестничной площадки, Палин остановился перед дубовой дверью.
   – Я уговорил тебя остаться?
   Она утвердительно кивнула и произнесла:
   – Я тоже могу тебя кое на что уговорить, Палин Маджере. С хитрой улыбкой Аша открыла дверь и мягко потянула его за собой.

Перчатки Блистер

   Дамон привел к западным воротам Палантаса трех мышастой масти кобыл; две из них были под седлом. На самой крупной были полные сумки припасов – сушеного мяса, сыра, бурдюков с водой.
   – Три лошади. А нас четверо, – сухо заметила Блистер. И что-то я не вижу здесь никакого пони.
   – Мне не хватило денег даже на третье седло.
   – Но ты мог бы обратиться за помощью к нам, фыркнула Блистер. – У меня еще осталось несколько монет… да и коллекция Рафа пока цела. – Она демонстративно потрясла одним из своих кошельков в котором что-то зазвенело.
   Дамон лишь криво улыбнулся.
   – Нам не помешает небольшой запас монет, Блистер. На случай непредвиденных расходов, – сказал он. – Придется тебе ехать на одной лошади с Шаон или Ферил. Прости.
   Он вскочил на лошадь без седла.
   – А ты, видать, опытный наездник, – заметила Блистер и добавила менее язвительно: – Я тоже привыкла ездить верхом… во всяком случае, я могла бы путешествовать на пони и без седла.
   Ферил выбрала – себе лошадь поменьше и усадила Блистер перед собой. Эльфийка поглаживала бок лошади, прищелкивая языком. Лошадь ответила тихим ржанием.
   – Эти лошади старые, Дамон, – сказала эльфийка.
   – Других я Не мог себе позволить, – раздраженно ответил он.
   Дамон смотрел на Шаон, а та уставилась на кобылу, оглядывая седло и стремена. При этом она качалась с пятки на носок и поигрывала поводьями.
   – Пожалуй, я лучше пройдусь, – сказала Шаон. – Если лошадь старая, незачем ее перегружать. Да и размяться не помешает…
   – Насчет этого не ВОЛНУЙСЯ, – перебила ее Ферил. – Лошади хоть и старые, но в хорошей форме. Они выносливые и только рады, что покинули загон. Они привыкли ходить под седоком. Я позабочусь о том, чтобы они мне сказали, когда устанут.
   – И все же лучше я пойду пешком.
   Дамон соскользнул с лошади и подошел к мореплавательнице:
   – Что, не приходилось раньше ездить верхом? – Конечно приходилось, – поспешила заверить его Шаон.
   – Просто у меня сейчас нет настроения.
   – Это нетрудно, – ласково проговорил он. – Позволь, я тебя подсажу.
   – Мне не нужна никакая помощь. Смотри сам! – Шаон вдела правую ногу в стремя и, подпрыгнув, закинула вторую ногу на спину лошади. Она проделала это очень ловко, но уселась на лошадь задом наперед. Нахмурившись, Шаон попыталась сменить стремена и повернуться, но лошадь встала на дыбы и сбросила ее на землю.
   – Ой! Чертова кляча! Вот видишь, не нужен ей никакой всадник. Она хочет, чтобы я шла пешком.
   Дамон попытался ей помочь, но Шаон шлепнула его по руке и живо вскочила.
   – Помощь мне не нужна!
   – Но нам пора ехать, – с ноткой беспокойства произнес Дамон. – Я не планировал задерживаться в пути из-за того, что ты будешь идти пешком.
   – Тогда, наверное, мне лучше остаться на корабле. Да и Блистер не придется делить лошадь с Ферил.
   – И ты готова признаться Ригу, что передумала из-за какой-то лошади? – поинтересовалась Блистер. – К тому же мне ни за что не достать ногами до тех стремян.
   Вид у Шаон был решительный.
   – Делай, как знаешь, – бросил Дамон, возвращаясь к своей кобыле.
   Шаон отряхнулась и выругалась, заметив, что запачкала, а скорее всего даже испортила рубашку Рига. Он расстроится. Крепко сжав зубы, она ухватила поводья и взмыла на лошадь, на этот раз опустившись в седло так, как надо.
   – Вот видишь, я же говорила, что мне не нужна помощь, – прокричала она Дамону.
   Он лишь улыбнулся ей в ответ и через миг уже возглавлял маленькую процессию, покидавшую город.
   Ферил поцокала языком, глядя на большую лошадь, и та в ответ тихонько заржала. Эльфийка внимательно прислушалась.
   – Что ты ей сказала? – прошептала Блистер.
   – Это наш с ней секрет, – так же шепотом отвечала Ферил.
   – Да ладно, подруга, – взмолилась Блистер. – Если тебе так любопытно, сама спроси у Паллы, – ответила эльфийка, кивнув головой на кобылу Шаон. – Я не разглашаю ничьих секретов.
   Блистер надулась. Однако через несколько миль она заметила, что лошадь под Шаон трусит очень осторожно. Блистер заподозрила, что эльфийка попросила кобылу вести себя с мореплавательницей помягче.
   Они заночевали в маленькой варварской деревушке под названием Глиняный Орок. Там они узнали, что деревня названа так в честь давным-давно умершего вождя, вознамерившегося построить все жилища из земли. И действительно, многие дома представляли собой купола, вылепленные из глины пополам с навозом, – в них можно было укрыться от изнуряющей жары. Жители деревни держались дружелюбно, но настороженно, а после того, как разделили с путниками их трапезу, признались, что давно не имеют никаких известий из расположенной по соседству деревни Долор. Она находилась в нескольких милях к северо-западу, и от ее старейшины уже долгое время не поступало никаких новостей. Жители Глиняного Орока не решились послать кого-либо на разведку, и все из-за слухов о коричневых ящерах, прилетающих из пустыни, ящерах с очень большими крыльями.
   Несколько их собственных охотников тоже исчезло – как и почему, жители деревни не знали, хотя подозревали, что в этом повинны коричневые ящеры или сам Келлендрос. Из-за всех этих таинственных исчезновений они почти были уверены, что с Долором случилось какое-то несчастье, как и с другими деревнями, расположенными далее к северу.
   Путешественники выехали на рассвете, на сей раз Блистер поехала с Шаон. У саживаясь на лошадь, чернокожая мореплавательница застонала. Ноги и спина у нее болели от непривычного многочасового сидения в седле.
   – Зачем тебе перчатки? – спросила Шаон у Блистер, стараясь отвлечься от ноющей боли я ни разу еще не видела, чтобы ты была без перчаток, которых у тебя, наверное, не меньше дюжины.
   В это утро Блистер надела пару кожаных перчаток бежевого цвета. В отличие от всех предыдущих на них не было ни странных узоров, ни крючков.
   – А ты когда-нибудь ездила на лошади до вчерашнего дня? – парировала она.
   – Нет, – простонала Шаон.
   – Тогда я расскажу тебе, почему ношу перчатки, – разоткровенничалась Блистер. – Лет тридцать назад со мной произошел несчастный случай, – начала она. – Я тогда не была такой осторожной, как теперь. Наверное, во многом походила на Рафа.
   Годы отступили, когда Блистер вспомнила о Калинханде, городе на южном побережье Балифора, граничившего на востоке с ее родным Кендермором. Калинханд был шумным городом, полным чудесных тайн, – хотя, конечно, с Палантасом ему несравниться.
   Осматривая город, Блистер особенно заинтересовалась торговыми кораблями в доках, где все время разгружали какие-то ящики, отправляя большую их часть в контору под названиемИмпортXocaMa. В конце дня она тайком прокралась в контору, спрятавшись в тени. В огромной задней комнате служившей складом оказалось много всяких контейнеров – ящиков, клетей, ларей, красивых сундуков, сумок, ранцев и бочонков. Все было очень таинственно и интересно.
   – И ты нашла ящик, битком набитый перчатками твоего размера? – предположила Шаон.
   Блистер покачала головой:
   – Зато я нашла вот это. – Кендерша показала один из кошельков, висевших у нее на поясе. Он был сшит из темно-зеленой плотно сплетенной сетки.
   – И что это такое?
   – Волшебный кошелек Он не рвется и не пачкается. Я могу положить в него любую острую вещь – он не разорвется. Кто-то мне однажды сказал, что его сшили из морских водорослей; и, вполне возможно, он волшебный. Прошло столь много времени, что я совершенно уверена – так оно и есть.
   Блистер вспомнила, как обследовала содержимое нескольких мешков и ларей, мешавших ей подойти к большому черному сундуку. Сундук был гладкий, блестящий и на вид очень дорогой. Блистер подумала, что и внутри, наверное, хранится что то дорогое.
   – Ну и что там оказалось внутри? – увлеченно подхватила Шаон.
   – Я так и не выяснила. – Блистер опустила голову. – На крышке сундука были какие-то слова, наверное волшебное заклинание. Пока я возилась с замком, буквы внезапно переползли с сундука прямо мне на руки и плотно обхватили пальцы, ладони и запястья, почти остановив кровь в венах. Мне показалось, будто я сунула руку в кислоту, так сильно они разъедали мне кожу. Я не сумела стряхнуть эти буквы. Наверное, я закричала, потому-то и пришел он.
   Она вспомнила, как в комнату ворвался Хосам, дородный пожилой купец. Увидев ее, он начал кричать и грозить кулаками. Блистер не обращала внимания на его слова, так сильно у нее болели руки, словно ошпаренные кипятком. Она кинулась бежать, Хосам пустился следом, но из-за своих габаритов двигался он медленно. Подняв над головой здоровенные кулаки, он все кричал, а она мчалась по улице, пока, споткнувшись, не упала лицом в лужу. Она опустила в воду руки, надеясь, что та снимет боль, но ничего не помогло. Волшебные буквы сжирали ее пальцы, как ей показалось, несколько часов. Боль утихла только к ночи.
   С этими словами Блистер сняла перчатку и вытянула руку, чтобы Шаон смогла получше ее рассмотреть: Маленькие пальчики были искривлены и покрыты множеством крошечных волдырей и пятен. Шаон поморщил ась:
   – Очень болит?
   – Только когда я, сгибаю пальцы, но я стараюсь этого не делать. Чем больше я шевелю пальцами, тем больше болит. – Она осторожно надела перчатку.
   – Ты всегда бережешь пальцы.
   Блистер кивнула.
   – Поэтому тебя и прозвали Блистер, то есть Волдырь, – догадалась Шаон. – Из-за всего, что случилось.
   – Это еще не конец истории. – Блистер заерзала в седле. – Как-нибудь потом доскажу.
   Шаон рассмеялась:
   – Так как же тебя зовут на самом деле?
   – Вера Джей Гибкие Пальцы.
   – А знаешь, Блистер мне нравится больше, сказала мореплавательница.
   Собеседница радостно согласилась и всю дорогу веселила Шаон рассказами о своих подвигах в Балифоре и Кендерморе. Дамон и Ферил ехали молча, прислушиваясь к голоску Блистер, пока не показались окраины Долора.
   Полдень был в самом разгаре, и ничто не предвещало похолодания. Ферил вытерла капельки пота со лба и, сощурившись, посмотрела на скопление глиняных и деревянных домиков, воздвигнутых на склонах нескольких низких холмов. Никого. Все было так, как рассказывали люди в таверне.
   Эльфийка глубоко втянула воздух и закашлялась. В воздухе чувствовался гнилостный запах смерти. Мурашки побежали у нее по спине, и она принялась озираться, понимая, что где-то рядом должны быть трупы.
   – Мне кажется, за нами кто-то наблюдает, прошептала Шаон. – Интересно; водятся ли здесь привидения…

Гибель деревни Долор

   Ферил спешилась и направилась к деревушке.
   Лошадь следовала за ней с тихим ржанием.
   – Я знаю, что пахнет плохо, – шикнула на нее Ферил. – Не ходи за мной.
   Перед многими глиняными куполообразными домами возле остывших кострищ лежали металлические котлы. Эльфийке вдруг стало любопытно, кто у кого перенял технику постройки домов из глины – жители Долора или Глиняного Орока. Если первые – то они значительно ее усовершенствовали. На некоторых куполах были выдавлены узоры в виде растений и животных, сложные орнаменты.
   У дверей ближайшего дома был выставлен станок с незаконченным тёмным куском ткани. Заглянув в другой дом, Ферил разглядела охапки чистой одежды, лежавшей на высоких полках, а еще грязные тарелки на столе. В следующем доме стояла пустая детская кроватка, под которой валялся красный деревянный мяч и другие детские игрушки. За маленьким куполом следующей постройки был устроен загон для свиней. Животные сбились в кучу, прячась в скудной тени от маленького домишки, и почти не обращали внимания на Ферил.
   Запах разложения становился все сильнее, но эльфийка пока не увидела ни одного тела. Заметив, что часть ограждения вокруг загона сломана, она догадалась, что свиньи скорее всего сами добывают себе пропитание. Однако она сомневалась, что они едят мертвечину. В этом случае вокруг лежали бы кости, а она пока не видела ни одной.
   Идя по извилистой тропке, пролегавшей через деревню, Ферил прошла мимо большого загона для лошадей или крупного скота. Загон был пуст.
   Дамон и Шаон приблизились, но, как только их лошади миновали первые несколько домов, эльфийка предостерегающе подняла руку, беззвучно приказав им остановиться. Любой шум или посторонний запах мог сбить ее с толку.
   Впереди послышалось какое-то шуршание. Чьи то шаги? Или что-то другое? Она заглянула за угол и увидела, как в одном из дверных проемов шевельнулась на легком ветру холщовая занавеска. Ферил облегченно вздохнула и пошла дальше.
   Она миновала центр деревни, где тропа сворачивала в сторону и дома были самыми большими. Она заметила, как ей показалось, центральный постоялый двор. Оттуда ей хорошо был виден конец деревни и ряд свежих могил на краю кладбища.
   Могил было больше двенадцати. Кто их вырыл? Кто похоронил людей? Ферил продолжала медленно идти по тропе. Остановилась в нескольких футах от захоронений и опустилась на колени. Ее руки потянулись к могильному холму, и она начала рисовать, погружая пальцы в мягкую сухую землю. Дамон и Шаон, доехавшие до центра деревни, наблюдали за ней оттуда.
   – Что она там делает? – прошептала Блистер, но ее вопрос остался без ответа.
   Дамон слез с лошади и двинулся вперед. Солнце, находящееся в зените, отбрасывало длинную узкую тень, двигавшуюся к эльфийке. Издали казалось, будто Ферил просеивает землю сквозь пальцы, прежде чем нарисовать какой-то узор. Воин услышал, как она при этом что-то тихо напевает.
   Блистер подтолкнула Шаон локтем, тогда мореплавательница спрыгнула с лошади и сняла кендершу с седла. Держала она Блистер осторожно, как фарфоровую куклу, которая могла разбиться, и старалась, чтобы ее пальцы ничего не коснулись.
   – Что она делает? – снова спросила Блистер. Ферил насчитала пятнадцать свежих могил, все как одна маленькие, словно недавно умершие жители Долора были гномами или кендерами, – хотя высокие дверные проемы свидетельствовали о том, что здесь обитали люди. Несколько могил были вырыты совсем недавно – Ферил поняла это по цвету земли и по тому, как легко она рассыпалась в пальцах. Запах разложения шел из купола, что находился по правую от нее руку. Там, видимо, лежали еще не захороненные тела.
   Что же, никого не осталось, чтобы предать их земле? – удивилась эльфийка. – Чума, что ли, напала на эту деревню? Она не могла различить запаха хотя бы одного живого существа, даже запаха своих друзей, настолько сильным было зловоние.
   Ферил продолжала выводить похожие друг на друга узоры и произносить простое заклинание, позволяющее видеть сквозь землю, чтобы узнать то, что было известно земле, – кто здесь похоронен и что с ними случилось. Она напевала все громче, заклинание подходило к концу. Внезапно она вскрикнула: прямо перед ней в землю ударила стрела. Вторая стрела не заставила себя ждать, пробив эльфийке руку.
   Дамон бросился ей на помощь, поднимая клубы пыли. Он на ходу вынул меч, несясь к последнему дому, что стоял справа от эльфийки, откуда, как он видел, вылетели стрелы.
   – Пригнись, Ферил! – закричал он, врываясь в дом.
   Эльфийка моментально согнулась, а две стрелы просвистели в воздухе как раз там, где еще секунду назад находилась ее голова. Ферил лежала между двумя могильными холмиками. Повернувшись на левый бок, она закусила губу и вырвала из руки стрелу.
   Теперь я знаю, что чувствует загнанный охотниками олень, – подумала она. – Только у оленя нет рук, чтобы вынуть стрелу. Из раны потекла теплая Кровь, промочив насквозь рукав ее мягкой кожаной туники.
   Позади раздался какой-то глухой стук. Дамон? Ферил осторожно высунула голову из-за холмика и увидела, что по центральной тропе бегут Шаон и Блистер. Дамона нигде не было видно, зато из домика донесся еще один глухой удар.
   – Зачем ты стрелял в нее? – услышала она крик воина.
   Шаон вынула меч и, пригибаясь, подошла к двери, но в тот же миг она удивленно вытаращила глаза и отступила. Из дома вылетел мальчишка и тут же упал от пинка, которым Дамон вышвырнул его из дома. Падая, он ударился головой, застонал и попытался подняться, но Дамон уже вышел из дома и пригвоздил его сапогом к земле. Шаон метнулась вперед и приставила к шее мальчишки лезвие меча.
   Тогда Ферил поднялась и медленно пошла к ним, поддерживая раненую руку здоровой. Рана мучительно дергала, из нее сочилась кровь, но эльфийка, не обращая внимания на боль, сосредоточилась на мальчике. На вид ему было лет девять-десять. По пояс голый и скользкий от пота, он, казалось, насквозь пропитался запахом лежавших в доме мертвых тел. Потрескавшиеся губы кровоточили в том месте, куда пришелся удар Дамона.
   – Я в порядке, – сказала эльфийка, оглядывая остальные дома, откуда мальчишке могла прийти помощь.
   Дамон отошел от мальчика и в два шага оказался рядом с Ферил. Но Шаон продолжала грозно нависать с мечом над ребенком.
   – Зачем ты в нее стрелял? – спросила Блистер. – Она ведь тебе ничего не сделала.
   – Отвечай! – приказала Шаон. – Назови хоть одну причину, по которой мне не следует проткнуть тебя насквозь!
   – Она должна умереть! Она ворошила могилы! – Мальчишка выругался. – Осквернители кладбища!
   – Значит, язык у него все-таки есть, – пробормотал Дамон. Он спрятал меч в ножны, достал из за пояса маленький ножик и принялся разрезать рукав туники Ферил.
   – Где все остальные? – Шаон продолжала держать меч в нескольких дюймах от горла мальчишки.
   – Нет никаких остальных, – ответил он. – Все умерли, но вам тоже скоро придет конец. Налетят небесные чудища, унесут вас прочь и убьют!
   – Небесные чудища? – Блистер бросила взгляд на Шаон, которая попятилась на шаг.
   – Вставай! – приказала мореплавательница, Блистер, проверь его дом. Блистер поспешно нырнула за дверь:
   – Ну и вонища! – Она принялась шарить вокруг. – Мне все равно, чем там воняет. Вся деревня провоняла. Лучше скажи, есть там кто-нибудь? И, понизив голос, Шаон обратилась к Дамону: Как Ферил?
   – Со мной все в порядке, – ответила за него эльфийка. – Стрела угодила мне в руку.
   – Нет, она не в порядке, – возразил Дамон.
   Потеряла много крови, да и рана грязная.
   – Потому что стрелы грязные, – добавила Блистер. Она вынырнула из лачуги, с брезгливой гримасой неся целый пучок стрел и толкая ногой кожаный колчан, откуда их вывалилось еще больше. Они тоже воняют, – сказала она, протягивая их мореплавательнице.
   Измазаны навозом, – сказал Дамон и выругался.
   – Гадость, – сказала Блистер и, бросив стрелы, зло посмотрела на мальчишку. – А еще я нашла там одеяла, которыми укрыто нечто, что воняет куда больше; – трупы.
   – Не трогайте их! – завопил мальчишка.
   – Это твои родные? Небесные чудища их убили? – спросила Шаон.
   Мальчишка кивнул.
   – А почему тебя не тронули?
   Ребенок что-то буркнул, повесив голову. Шаон даже пришлось подойти ближе, чтобы расслышать его слова.
   Тем временем Дамон повел Ферил к своей кобыле.
   – Это должно помочь, – тихо сказал он, отвязывая бурдюк. – Но мне нужно развести огонь, чтобы немного прижечь рану, иначе она загноится. Будет больно.
   Эльфийка сжала губы.
   – Жаль, что с нами нет Джаспера, – сказала она, вспомнив, как гном врачевал раны Дамона с помощью какого-то заклинания.
   Все уселись вокруг небольшого очага, в который Дамон сунул ножки от стула, чтобы развести огонь. Он держал над пламенем лезвие ножа и все время переворачивал его, пока оно не раскалилось докрасна.