Рейнгольд Григорий. Школа выживания или Не все еще потеряно

приник к телевизору, но знатоки "плавали". Когда истекла минута, отвечать
поручили девушке, которая, как мне казалось, знала не лучше других. Ее ответ
понять было довольно трудно. Он состоял почти из одних "как бы", "вроде бы",
"если так можно выразиться"... Когда ей не хватало слов, в ход шли
многочисленные гримасы и ужимки, которые должны были нести дополнительную
информацию, как и жесты. Говорила она очень долго. "Ну, наконец-то", -
подумал я, когда ответ закончился, - "сейчас ведущий скажет верный ответ, и
я буду знать!" Каково же было мое разочарование и удивление, когда ответ был
признан верным. Без всяких комментариев ведущего! Его я узнал гораздо позже.

- А чем же отличаются эти системы, и что они из себя представляют?
следует вопрос учеников. Я отвечаю, как могу, и они смеются. Урок
продолжается.

12. Ответ без раздумий

- Григорий Борисович, Вы можете мне объяснить, что такое патриотизм? -
спросила меня однажды ученица Лена, находясь, видимо, под впечатлением урока
обществоведения.
- Ну, это надо подумать, - сказал я, - вопрос серьезный.
- А можете ли Вы сказать сразу, без долгих раздумий? - не унималась моя
лучшая ученица.
Я принял ее правила игры и сказал:

- Наверное, патриотизм - это хорошее отношение к своей стране, своему
народу.
- А что такое тогда национализм? - последовал "каверзный" вопрос.


- А национализм - это... плохое к другим, - ответил я, как думал.


13. Ворчание

В последние годы школу поразила страшная болезнь, с которой педагоги
пытаются, хотя и безуспешно, вести борьбу. Имя этой страшной болезни -
Жевательная резинка. Среди учеников, идущих по школьному коридору, едва ли
встретишь одного не жующего. Жуют даже на уроках. Да не просто жуют, а
пускают отвратительные пузыри, которые лопаются со страшным треском. Везде:
на стенах, на полу, на партах, на стульях - везде проклятая липучка. Но дело
даже не в самой жвачке, а во влиянии, которое она оказывает на детей, на их
интеллект, на их психику, на их характер. Я считаю, что резинка, если жевать
ее постоянно, отупляет и разбалтывает. И это не просто старческое ворчание.
На эти печальные выводы меня наталкивают многолетние наблюдения. Откуда у
нас появилась эта зараза? Из-за границы, как и многое другое, портящее нам
жизнь...
Вчера я шел по школе и вдруг услышал, как под ногами что-то хрустит. Да
ведь это ореховая скорлупа! Новая эпидемия одолела школу: все щелкают орехи
или семечки и тут же плюют. И это ничуть не лучше резинки. Одно утешение -
беда эта наша родная. Российская.

14. Воспитательная работа

Еду в электричке и вдруг слышу из скрипящего динамика:
- Граждане пассажиры, в электропоезде запрещается перевозить
легковоспламеняющиеся жидкости, портить и резать оборудование, курить в
вагонах и тамбурах, без необходимости срывать стоп-кран, высовывать голову
из окон... За нарушение налагается штраф...
Все правильно, но поучения эти, повторяемые ежедневно монотонно
равнодушным голосом с плохой дикцией в лучшем случае оставляют равнодушными
тех, для кого они предназначены, а в худшем, особенно у детей, вызывают
желание поскорей нарушить. Это понимают все: и те, кто поучает, и те, кто
слушает, никто не относится к этому серьезно, но проводник поезда должен
выполнять инструкцию...
Впрочем, что спрашивать с проводника. Разве мы, учителя, не точно так
проводим порой "воспитательную работу"?

15. Благородные чувства

Одна учительница литературы рассказала мне, как со своим классом она
ездила в музей декабристов на музыкальный вечер. Как ее ученики были от него
в восторге. Как случайно познакомились они с известным писателем Марком
Сергеевым, по книге которого поставили у себя в школе спектакль. Как он
очень заинтересовался, и они пригласили его к себе в школу...
Выйдя из музея, все были в каком-то особенном настроении, которое
трудно передать словами и объяснить. Ведь они как бы побывали в совершенно
другом мире и, опустившись на грешную землю, еще не пришли в себя.
Возвращаясь в переполненном автобусе к себе в дальний микрорайон, все вели
себя необыкновенно галантно, уступали место женщинам и пожилым людям, так,
что все обращали на них внимание. И, вернувшись в школу, долго еще не могли
успокоиться...

* * *

Я ничего не имел бы против рок-музыки, если бы она оказывала
аналогичное действие.

16. Детский хор

Идет концерт, посвященный очередному празднику. Выступает детский хор
нашей школы, один из лучших в городе. Одна за другой звучат песни. Нарядные
мальчики и девочки с 7 до 11 лет держатся на сцене как заправские артисты.
Прекрасно звучат их чистые голоса. С трудом удерживаюсь от того, чтобы не
начать подпевать им (впрочем, удерживаются не все)... Но несвоевременная
мысль не дает покоя: "А лет через пять, что станет с этими малышами?" Пока
маленькие все хорошие, но уже среди подростков встречаются наркоманы и
хулиганы. Ведь несколько лет назад многие нынешние "трудные" подростки пели
так же, а может и лучше.

17. Бить или не бить?

Считается, что этот, почти гамлетовский вопрос, о возможности,
необходимости и полезности телесных наказаний и, вообще рукоприкладства в
школе был раз и навсегда снят в 1917 году, когда революционная власть
отменила этот испытанный российский (и не только российский) метод
воспитания. Однако неформально он продолжал существовать все эти годы в той
или иной форме. Конечно, когда такие случаи становились предметом гласности,
виновных педагогов примерно наказывали, но случалось это довольно редко.
Разумеется, после официального запрета, рукоприкладство случалось нечасто, в
крайних случаях. Во время моей работы такое было раза два-три, причем
сорвавшиеся педагоги были принуждены к увольнению. Один раз учительница
ответила пощечиной на нецензурную брань ученика, другой раз учитель, пытаясь
силой вывести хулигана-акселерата из класса, случайно толкнул его, в
результате чего тот получил ушиб... И у меня были случаи, когда я находился
в волоске от такого грехопадения. Да что говорить об обычных учителях, когда
у самого Макаренко однажды сдали нервы?.. Но это не телесные наказания, а
действия в состоянии аффекта. Для всех вышеупомянутых педагогов это было
большое потрясение, и они понесли урон гораздо больший, чем пострадавшие
воспитанники.
Однажды, один преподаватель техникума рассказал мне, как в пятидесятые
годы директор выпорол ученика за какой-то проступок. Он по просьбе
директора, занимался улаживанием конфликта и добился, чтоб сор не был
вынесен из избы. О его мнении по данному вопросу я не спросил, оно и так
было ясно. Мой собеседник, рассказывая про этот случай, говорил про
директора:
- Вот это был настоящий мужик, вот это по-нашему! И ведь был тогда в
стране пор-р-рядок... А вообще, зачем бить? Настоящий учитель так посмотрит
на ученика, что и бить не надо!

18. Бегом за велосипедом

(рассказ завуча)
Вот вы, Григорий Борисович, хвалите Ивана. Способный, очень способный
ученик, не спорю. Но вы в нашей школе работаете недавно, многого не знаете.
Вряд ли в школе найдется ученик, с которым так трудно иметь дело. Однажды
военрук сделал ему замечание, что у него не застегнут пиджак, и приказал
застегнуть. А как отреагировал Иван? Оторвал на пиджаке все пуговицы. Будь
это обычный ученик, а не призер олимпиад, мы бы ему показали!.. А как он
сдавал экзамены за восьмой класс? Класс пишет сочинение. Вдруг Иван говорит,
что у него ничего не получается и уходит. Его пытаются остановить, говорят,
что так нельзя, что это выпускные экзамены... Бесполезно. Я с директором
школы иду к нему домой, мать говорит, что Иван катается на велосипеде. Мы
идем на улицу и с трудом находим его. Иван нас не слушает и не
останавливается. До вечера мы бегали за велосипедом и уговаривали лучшего
ученика вернуться в школу и написать сочинение. Только к вечеру он
смилостивился над нами...

19. Контора имени Макаренко

Если у меня спросить: "Кого из педагогов прошлого ты больше всего
ценишь, на кого хотел бы походить?", я отвечу без раздумий: "Мой идеал Антон
Семенович Макаренко" Это, несмотря на огромную переоценку ценностей,
произошедшую за последние годы. Еще, будучи студентом, я перечитал его
всего, и восхищение перед его педагогическим подвигом не прошло до сих пор.
Более того, решение работать в школе я принял, начитавшись Макаренко... Его
система организации жизни воспитанников через разновозрастный коллектив
взрослых и детей, через самоуправление и производительный труд одинаково
пригодна при любом строе и в любое время. Не навязывание коммунизма силой
всей стране, а строительство справедливой, духовной, интересной, трудовой
жизни в добровольном коллективе единомышленников.
Так вот, еще только готовясь ступить на стезю учителя, я думал, как
можно применить теорию Макаренко в условиях, тогда еще советской, школы.
Разумеется, в застойные времена, хоть портрет Антона Семеновича и висел во
многих чиновничьих кабинетах и школах, никакой речи об этом и быть не могло!
Советская школа и Макаренко. Что можно придумать противоположней? Однако,
после смерти Л.И. Брежнева, начались разговоры о необходимости школьной
реформы, которые усилились при Горбачеве. Это время совпало с моим приходом
в школу. Мне несказанно повезло. Во-первых, сам собой собрался небольшой
коллектив учеников, увлеченных информатикой. Представляя мне первого
кружковца Ивана, его классная руководительница сказала: "Он знает больше
меня!" Во-вторых, решился сам собой вопрос о том, на каких компьютерах нам
работать, я тогда работал программистом при облоно по договору и вел в школе
информатику. Уже через год несколько учеников достигли такого уровня, что я
оформил их к себе на работу лаборантами-программистами... В это время мы и
вспомнили о том, что производительный труд - это еще не все. Многие ребята,
по моему совету прочитавшие "Педагогическую поэму", сами поставили вопрос о
преобразовании нашего кружка по информатике в нечто большее, в
самоуправляющийся коллектив, члены которого, наряду с работой, которая уже
велась, занимаются разнообразной художественной самодеятельностью и наукой.
Сказать по правде, планы были довольно туманные, чего мы конкретно хотели, и
как собирались это сделать, понимали по-разному. Мне казалось, что увеличься
наш коллектив с шести хотя бы до пятнадцати человек, и произойдет переход
количества в качество... Мы даже придумали название: "Коммуна имени
Макаренко", сокращенно КИМ. Даже написали манифест, выдержанный в
советско-перестроечном духе. Один раз Лена даже пригласила к нам в гости
одного из молодых иркутских поэтов, она и сама писала стихи. Впрочем, для
большинства юных программистов поэзия интереса не представляла. Мы оформили
нашу организацию через горком комсомола, я нашел для КИМа дополнительную
работу, к выполнению которой мы приступили незамедлительно...
Первый удар мы получили, когда Иван чуть не сорвал школьное
комсомольское собрание. Ученикам школы было заявлено, что КИМ - вредная и
опасная организация. Но и после этого мы еще несколько месяцев существовали.
Многие кимовцы в том году окончили школу. Несмотря на это, они горели
желанием продолжать начатую работу, оставаться членами коллектива. Но вскоре
после этого мне пришлось уйти из школы, как совместитель я не имел никаких
прав. В том же году, уже учась в институте, трагически погибла Лена, одна из
тех, на ком КИМ держался... Вот и все.
Иван как-то сказал, подчеркивая, что наши мечты остались в основном на
словах и на бумаге: "Контора имени Макаренко".


20. Ученики с большой буквы

Часто, упоминая о хорошем учителе, говорят: "Учитель с большой буквы".
Это, пожалуй, самое лестное выражение, какое только можно придумать. И вряд
ли найдется учитель, не желающий слышать такие слова в свой адрес. Может, и
я когда-нибудь своим трудом добьюсь этого... Но недавно мне пришла
интересная мысль: есть не только Учителя, но и Ученики. Ученики с большой
буквы. И счастлив тот педагог, кому повезло встретить Учеников. Правда, дело
не только в везении. И встретить мало... Но разве не высшее счастье для
учителя работа с такими учениками? Они сами могут двигаться вперед, и всегда
идут далеко впереди класса. На постоянно возникающие вопросы они сами
стараются найти ответы. Они незаменимые помощники учителя... И вообще, с
ними учебный процесс становится взаимным: и учат и учатся, и учителя и
ученики! Я не стыжусь признаться, что очень многому научился у своих
Учеников. И это касается не только информатики... Спасибо за науку!
Со многими Учениками, уже окончившими школу, я поддерживаю контакты,
они часто бывают у меня в школе, и, несмотря на то, что многие, окончив
Вузы, и, став специалистами, переросли своего учителя, никогда не
отказываются обсудить со мной школьные проблемы. Очень жаль, что уже не все
живы...

21. Мастер

Ремонтом и технический обслуживанием компьютеров в моем кабинете, да и
вообще электронной техники в школе, занимается Леша, мой старый
ученик-кружковец. Все началось с того, что лет шесть назад от моих
стареньких, уже бывших в употреблении "Искр" отказались "взрослые"
наладчики. Невыгодное это для них дело и очень уж хлопотное. Компьютеры
"сыпятся". Отечественная техника - это вам не заграничная. А работать надо,
компьютерный класс в школе работает почти без передышки... Вот тут и выручил
Леша, тогда еще ученик 9-го класса. Сам разобрался в компьютерах, даже без
схем, которые незадачливые старые хозяева просто потеряли. После ухода из
нашей школы Леша еще года два ремонтировал компьютеры на общественных
началах, а потом я смог устроить его лаборантом. Многие мои коллеги из
других школ, прослышав о нем, тоже пригласили его работать, он еще в
нескольких местах школьные компьютеры ремонтирует. Сейчас он учится в
техникуме и скоро у него будет диплом настоящего, но уже сейчас ребята
говорят о нем уважительно: "мастер".



22. Утечка мозгов

Да только в последние годы все меньше и меньше Учеников. Наша обычная
средняя школа ежегодно теряет самых сильных своих воспитанников, которые
переходят в лицеи и гимназии. Но при этом она постоянно пополняется
учениками, от которых элитные школы избавляются. И дело тут не только в
качестве преподавания, это еще спорный вопрос, где качество обучения лучше,
и в нашей школе учится немало победителей олимпиад. Причина скорей другая:
считается, насколько это верно - не берусь судить, что после гимназии или
лицея легче поступить в ВУЗ. Говорят, что это процесс неизбежный, от нас не
зависящий, а все-таки обидно. Ведь лицо школы, саму школу создают не только
учителя, но и ученики.

23. Бывшие ученики

Однажды, проходя мимо уличного киоска, повстречался я с одним бывшим
учеником. Сперва я даже не понял, кто со мной поздоровался. Во-первых,
потому что прошло много лет, а в число лучших он не входил. Во-вторых, я
никогда бы не подумал, что мой, даже не лучший ученик, может иметь такой
вид. Одежда модная, но грязная и мятая, по лицу видно, что уже с утра выпил.
Под глазом синяк. Однако, так просто уйти, не спросив, что и как, неудобно.
Он словоохотлив, и я узнаю, что он хорошо устроился, не последний человек в
районном рэкете, собирает дань с киосков нашего микрорайона, денег
хватает... Говорит, что, если что, то можно обращаться к нему за помощью, ну
там допустим, квартиру обворуют или на улице ограбят. Он сразу разберется и
поможет... Большинство прохожих смотрит на него, а значит и на меня с
подозрением и опаской и я, сославшись на занятость, спешу уйти...

* * *

Моя мать рассказала мне, что сантехник, вызванный для ремонта трубы,
которая давно текла, и которую долго не удавалось отремонтировать, случайно
узнав фамилию жильцов, очень редкую, спросил:
- А Григорий Борисович случайно не ваш сын?
Получив утвердительный ответ, сказал, что давно, лет десять назад,
учился у меня, после чего вопрос с ремонтом решился очень быстро.

* * *

Однажды мне пришлось побывать в одном банке, выпрашивая, вымаливая
деньги для приобретения новых компьютеров для нашей школы. Начальник
кредитного отдела, к которому меня переадресовали, вдруг говорит:
- Григорий Борисович, вы меня не узнаете?
Из разговора выясняется, что это мой бывший ученик. Мы расспросили друг
друга о делах, он внимательно выслушал мою просьбу, обещал посодействовать,
в общем, мы долго и приятно разговаривали... Правда, разговор этот окончился
безрезультатно, как почти все разговоры в пользу бедных.

24. Разговоры в пользу бедных

В первые годы существования нашей школы у нас была надежда, что есть
среди нарождающегося класса российских предпринимателей меценаты, или, как
их сейчас называют, спонсоры, т.е. люди, готовые оказать посильную помощь
тем, кто в ней нуждается. И потрачено было много времени, сил и бумаги для
того, чтобы достать деньги для приобретения новых школьных компьютеров.
Тут надо объяснить: дело в том, что у самой школы денег на это нет, как
сказал директор школы: "Для меня важнее канализация, чем компьютеризация!",
и его можно понять, т.к. что такое неисправная канализация нашей в школе
хорошо известно, благодаря браку строителей (школа сдавалась методом
выкручивания рук). Так вот, трудно найти сколько-нибудь известную
процветающую фирму, банк или финансовую компанию, где бы я ни побывал с
целью найти деньги на компьютеры. Меня везде внимательно выслушивали, даже
очень внимательно. Как я потом понял, моим собеседникам просто приятно было
поговорить со мной, отвлечься на минуту от своих дел... И так меня везде
выслушивали, обнадеживали. Потом просили принести официальную бумагу из
школы. Когда я ее приносил, то тон уже слегка менялся, и меня просили
оставить бумагу и узнавать. Вначале узнавать через день, потом - через
неделю, потом - через месяц... С каждым разом тон становился все холоднее,
меня отсылали к нижестоящим служащим, ссылались на то, что такое решение не
может быть принято единолично, как решит коллегия... И в самом конце мне, с
сожалением, говорили, что вопрос не может быть решен из-за недостатка денег,
хотя требовались сотые доли процента от их прибыли (или от наворованного).
На всю эту процедуру уходило до нескольких месяцев. После первого визита я
на крыльях возвращался в школу, и оптимизма хватало надолго, (это был
единственный конкретный результат)... Потом я понял, что это просто
волейбольный прием, когда один игрок принимает мяч, мягко пасует другому,
другой так же мягко - третьему, а третий "режет" на сторону противника. А
ведь дав первый раз честный отрицательный ответ, они сэкономили бы мои время
и нервы. Хотя, с другой стороны, даже необоснованная надежда сильно
скрашивает жизнь, а пока ходишь, добиваясь выполнения обещаний, живешь
надеждой... Был вообще смешной случай, когда в разгар предвыборной кампании
один кандидат в губернаторы пообещал мне оплатить счет из предвыборных
денег, а потом я несколько месяцев ходил за ним, не понимая, что
проигравшему выборы уже не до меня... Так я и веду уроки на старых
компьютерах.
И все-таки я не верю, не хочу верить, что новые "хозяева жизни" все
такие. Это было бы слишком печально, так как означало бы неизбежный возврат
страны к старому, возможно, в гораздо худшем варианте.

25. Не хлебом единым

(непростые размышления учителя)
Вы спрашиваете, при какой власти жить лучше, при власти КПСС или при
нынешней, демократической, хотя я бы это слово пока взял в кавычки?
Трудно ответить однозначно. Много хорошего было и тогда, и сейчас, как,
впрочем, и плохого. Как пошутил один мой знакомый, тогда был культ личности,
а сейчас - культ наличности. А если серьезно... При старой власти было
сытнее, сейчас реальная оплата труда учителей раза в 2-3 меньше, чем была
даже при Брежневе, когда учительский оклад был 120-140 рублей, что казалось
очень мало. Для того чтобы хоть как-то прокормить семью, я вынужден работать
на две с половиной ставки, хотя понимаю, что все, что свыше полутора ставок
- почти неизбежная халтура. Лет 15-20 назад при такой, как сейчас, нагрузке,
я получал бы рублей 400, хотя так работать мне бы просто не разрешили. Да
что говорить!.. Хочу ли я возвращения тех времен? Как сказать... Пожалуй,
нет. Почему? Несмотря на мою полную лояльность к существовавшему режиму,
причем совершенно искреннюю, было у меня, уже в годы перестройки, два
неприятных случая:

Случай первый.

Я был профоргом небольшого педагогического коллектива. Директор
требовал беспрекословного выполнения всех своих указаний, хотя действовал не
всегда умно и справедливо, по крайней мере, так многим казалось... Однажды я
зашел в класс, откуда слышались громкие женские голоса. Говорили, перебивая
друг друга, две преподавательницы. Они возмущались каким-то действием
директора, я уже не помню, каким. Я попытался выяснить, в чем дело, но
вместо связного ответа услышал в свой адрес нелестные выражения как о
подручном администрации... Тем не менее, мне удалось перевести разговор в
спокойное русло, я как профорг обещал в ближайшее время рассмотреть на
профкоме их жалобы, на чем мы и расстались. На следующее утро я был срочно
вызван к директору. Оказалось, что во время вчерашнего разговора за стеной
сидел парторг и все слышал. Однако он повернул дело так, будто я по своей
инициативе провел несанкционированное собрание с целью подрыва авторитета
администрации и партийной организации. Я пробовал объяснить, как обстояло
дело в действительности, но мои оправдания не принимались во внимание. Мне
был предъявлен ультиматум: либо я срочно увольняюсь, либо директор с
парторгом сейчас же пишут на меня заявление в органы госбезопасности... Я,
правда, проявил твердость и не принял условия ультиматума, сказав, что
увольняться не собираюсь, а заявление пусть пишут, в госбезопасности не
дураки и разберутся, в чем дело...
Впрочем, директор, остыв, понял, что не прав, и тем дело и закончилось
(я в этом коллективе проработал еще полгода, и все было нормально, да и
сейчас у меня с ним хорошие отношения). А если бы он был поглупей? Пожалуй,
ему, бывшему инструктору горкома партии, в "органах" поверили бы больше, чем
мне.

Случай второй.

Мои ученики немного побузили на школьном комсомольском собрании. Обычно
такие мероприятия проходили очень скучно, не вызывая никакого интереса у
учащихся-комсомольцев. Все понимали, что это неизбежная процедура, и заранее
запасались интересной литературой, чтобы с пользой провести два часа.
Однако на этот раз все пошло по-другому. Когда секретарь комсомольской
организации школы спросил, какие предложения по кандидатуре председателя
собрания, заранее зная, что предложат его самого, мой ученик Иван,
неожиданно даже для себя самого, вдруг встал, и предложил себя. Все сразу
оживились, и, предвидя что-то интересное, единогласно проголосовали за него,
при полной растерянности секретаря. Надо было утвердить повестку собрания,
и, по предложению председателя она была принята совершенно не такая, как
планировалась. Она состояла из одного вопроса: как школьной комсомольской
организации и самой школе жить дальше? Разумеется, никто к этому вопросу
всерьез не готовился. Однако недостатка в желающих выступить не было, первый
и последний раз за всю историю комсомольских собраний школы. Ребята выходили
на трибуну, и без всяких бумажек говорили о том, что давно хотели сказать.
Что они уже взрослые люди, а не дети, как считает большинство учителей, и
относиться к ним надо с уважением. Что для решения всех вопросов нужно
избрать совет школы, куда должны на равных войти учителя и ученики. Что на
дворе 1988 год, а на уроках истории и обществоведения все одно и то же (хотя
тут они были не совсем правы)... В общем, говорили много и сумбурно, порой,
по молодости, сильно сгущая краски. Напрасно школьный парторг, учитель
военного дела, пытался изменить ход собрания, переизбрать председателя. Его
не стали слушать...
Я об этом узнал лишь на следующий день от Ивана и других ребят, и
нехорошее предчувствие овладело мной. Как обычно, оно оказалось не
напрасным. Я, как вы уже поняли, был вызван к директору, где были
парторг-военрук и учительница истории-обществоведения. Мне было заявлено,
что я подготовил антисоветское выступление своих учеников и должен за это
понести наказание... В общем уже знакомая песня. Я попытался оправдаться,
сказать, что ничего я не готовил, что узнал о собрании лишь сегодня, что, по
моему мнению, ничего страшного не произошло, что ребята говорили не такие уж
и глупости, что нужно спокойно разобраться...
- Вы что, диссидент, инакомыслящий? - огорошили меня вопросом, ожидая,
что я либо разоблачу свою антисоветскую сущность, что совершенно не
соответствовало действительности, либо покаюсь.
- Нет, я просто мыслящий, - не растерялся я.
Казалось, что этой шуткой удастся разрядить обстановку, но этим я лишь
подлил масла в огонь. Тогда я вспылил, и сказал, что сейчас все-таки не 1937
год; что Перестройка это не поворот на 360 градусов, как, наверное, кажется
моим оппонентам; что ребята не говорили ничего, чего не пишет "Комсомольская
Правда", да и "Правда", чего не говорит Горбачев... Преподавательница
истории-обществоведения, как главный идеолог, заявила, что все это (что