Резник Майк. По следу единорога (Сказание наших ночей)

   - Забудем об этом, - Мэллори снова двинулся в путь.
   - Для вас - скидка шестьдесят процентов! - настаивал коротышка, покидая будку и бегом догоняя детектива.
   - Да сегодня новогодняя ночь!
   - С Новым годом! - Коммивояжер извлек из кармана варган и сыграл на нем несколько нот. - Шестьдесят пять процентов, и это мое последнее предложение.
   - Надеюсь, вы не всерьез рассчитываете продать крем для загара посреди метели?
   - Да это же самое лучшее время для его продажи, - ответил коротышка, стараясь поспевать за детективом.
   - С чего вы взяли?
   - Сколько магазинов сейчас открыто? Скажем, сотен пять, - сам же ответил коммивояжер. - А сколько из них продают крем для загара? Ни единого! Если вам нужен крем для загара, вы волей-неволей придете ко мне.
   - Но мне не нужен крем для загара, - раздраженно бросил Мэллори.
   - Друг, с вами трудно торговаться. Семьдесят процентов, но только если пообещаете не говорить моему бухгалтеру.
   - И не думайте.
   - Ну ладно! - буркнул коротышка. - Семьдесят пять, и утром я буду сам себе противен.
   - Если будешь и дальше меня доставать, то хлопот не оберешься.
   - Вдобавок вы бесплатно получите пляжный мяч.
   - Именно то, что мне надо в новогоднюю ночь посреди Центрального парка.
   - Вот и хорошо! - воскликнул комми. - Значит, по рукам?
   - Нет.
   - Да что вы за человек?! - взвизгнул коротышка. - У меня жена, двое детей и закладная. Я только что купил новый телевизор, задержался с очередным платежом за машину, а моей дочери нужны скобки на зубы. Где же ваше сострадание?
   - Должно быть, оставил в другом костюме. - Резко остановившись, детектив обернулся к преследователю. - А у вас, случаем, нет в продаже перчаток или наушников, а?
   - Сбыл их без остатка в прошлом июле. Девяносто процентов, и налог на сделку за мой счет.
   Отрицательно тряхнув головой, Мэллори снова зашагал.
   - Не заинтересован.
   - Да при чем здесь интерес? - вопросил комми. - Я продавец, вы покупатель. Разве это ничего для вас не значит? Разве вы не чувствуете моральной ответственности передо мной?
   - А вы не чувствуете моральной ответственности передо мной?
   - Разумеется, чувствую.
   - Хорошо. Я детектив, отыскиваю единорога. В последнее время тут не проходил единорог?
   - Проходил.
   - Когда?
   - Минут пять назад.
   - А был с ним лепрекон?
   - Вообще-то я не обращал особого внимания. Что ж, давайте подобьем итог, сколько вы мне должны за крем для загара.
   - Я не покупаю никакого крема для загара.
   - Но я же сказал вам про единорога!
   - За что я вам искренне благодарен.
   - Тогда ваш долг - купить мой крем для загара.
   - Нет.
   - Срезаю девяносто пять процентов.
   Мэллори затряс головой.
   - Ну ладно, - вздохнул коммивояжер, признавая поражение. - Сколько вы хотите?
   - За что? - спросил озадаченный Мэллори.
   - За то, чтобы избавить меня от этой треклятого барахла.
   - Сколько раз вам повторять, он мне не требуется!
   - Вы не смеете так поступать со мной! Сегодня Новый год! Я имею право находиться дома, в лоне семьи! Я заплачу вам двадцать процентов от его объявленной стоимости, только заберите.
   - Был рад познакомиться, - буркнул Мэллори, ускоряя шаг.
   - Тридцать процентов, - комми наконец-то остановился. - Это мое последнее предложение.
   Мэллори даже не задержался.
   - Пятьдесят, и это мое абсолютно окончательное предпоследнее предложение!
   Пока Мэллори еще мог его слышать, коммивояжер все наращивал ставку и уже собирался дать вдвое против объявленной стоимости, когда его крики стихли вдали.
   А еще ярдов через сто к Мэллори пристроился сбоку высокий, неопрятный мужчина в плаще, несший в одной руке картонную коробку.
   - Добрейшего вам вечерочка, сэр, - произнес он, шагая обок с детективом. Тот лишь кивнул, не замедлив шага. - Рад видеть, что вы сумели ускользнуть, отделавшись от покупки крема для загара. - Мужчина хмыкнул. - Подумать только, каким же дураком надо быть, чтобы продавать подобную дрянь в метель!
   - А что продаете вы? - спросил Мэллори.
   - Продаю?! Мой дорогой сэр, вы судите обо мне чересчур поспешно! Разве я похож на коммивояжера?
   - И не спрашивайте.
   - Фактически говоря, я кое-что предлагаю.
   - Я тороплюсь.
   Мужчина зашагал шире.
   - Загляните-ка внутрь, сэр. - Он сунул коробку Мэллори в руки.
   Тот взял коробку и открыл ее, не замедляя шага, потом состроил брезгливую гримасу.
   - Смахивает на клубок червяков.
   - Не просто червяков, сэр, - с видом оскорбленного достоинства возразил мужчина. - Красных дождевиков!
   - Какая разница?
   - Какая разница между самокатом и "Роллс-Ройсом"? Это чистокровные красные дождевики, сэр, у каждого родословная на пять поколений, каждый зарегистрирован в АОДЧ.
   - Что еще за АОДЧ? - поинтересовался Мэллори, возвращая коробку.
   - Американское общество дождевых червей, - растолковал мужчина. - Это наш верховный орган с 1893 года.
   - На кой черт мне дождевые черви?
   - Для рыбалки.
   - Сейчас идет снег, если вы не заметили.
   - Он ничуть не тревожит мохнатых малюток.
   - Они скорее склизкие, чем мохнатые.
   - Вы совершенно правы, сэр, - согласился мужчина, заглянув в коробку. - Он ничуть не беспокоит склизких малюток.
   - Я просто имел в виду, что какой же безумец отправится удить рыбу в метель?
   - Таких почти нет, сэр. Вы только подумайте: все поле деятельности будет в вашем полнейшем распоряжении!
   - Я нахожусь на ездовой дорожке в Центральном парке. Тут ни единой рыбки.
   - Да, но если вы все-таки найдете хоть одну, представьте, как же голодна она будет!
   - Ступайте обменяйте их на крем для загара.
   - А еще у меня распродажа надгробных плит, - попытался мужчина склонить Мэллори на свою сторону.
   - Распродажа надгробных плит? - переспросил Мэллори.
   - Если вас часом зовут Джессикой Энн Милфорд, и вы утонули в августе 1974 года, - уточнил мужчина.
   - Нет и нет.
   - Это невероятно выгодная сделка, - с энтузиазмом продолжал мужчина. - Мраморная, с бордюром из пивных банок на фоне игл от шприцев. Весьма изысканная.
   - Я подумаю. - Детектив снова двинулся по дорожке.
   - Если вы решитесь, я буду прямо здесь.
   Тряхнув головой, Мэллори наддал ходу. Снегопад не утихал, а ветер нахлестывал так неистово, что видимость стала почти нулевой. Через пару минут детектив осознал, что сбился с ездовой дорожки, но когда попытался вернуться по собственным следам, обнаружил, что их совсем замело. Огляделся в поисках огней Пятой авеню, но за стеной снега не было видно ни зги. Внутри у него будто все оборвалось; заблудился, - понял Мэллори.
   Вполголоса выругав Мюргенштюрма, он принялся подыскивать какое-нибудь укрытие от непогоды. Вокруг раскинулось бескрайнее снежное одеяло, но слева смутно маячило какое-то строение. Склонившись наперекор ветру, детектив побрел в ту сторону.
   Он уже готов был признать, что темный силуэт лишь почудился, когда ветер вдруг стих, и Мэллори обнаружил, что стоит в нескольких шагах от большого каменного здания. Из окон не пробивался ни единый лучик света, но зато из двух труб в зябкий ночной воздух валили клубы дыма. Бегом одолел оставшуюся дистанцию, Мэллори кулаком постучал в дверь. Не дождавшись никакого ответа, открыл ее и вошел внутрь, пыхтя и отдуваясь.
   Смахнув снег с накидки, он принялся шарить ладонью по стене в поисках выключателя, но не нашел и вытащил зажигалку. Света она давала маловато, но вполне достаточно, чтобы разглядеть длинный барак с рядами перегородок по обе стороны от длинного коридора. Тут крепко пахло лошадьми, время от времени слышалось топанье копыт по соломе.
   Наконец Мэллори отыскал голую лампочку, подвешенную под стропилами, подошел и дернул за свисающий с нее измызганный шнурок. Помещение залил резкий белый свет, лампочка закачалась туда-сюда, и по стенам заплясали тени.
   - Есть тут кто? - окликнул детектив и чуть не подскочил от удивления, когда услышал ответ.
   - Да.
   - Где вы? - он с опаской огляделся.
   - Здесь.
   - Где здесь?
   - Посмотрите вниз.
   Посмотрев вниз, Мэллори увидел миниатюрную, не более девяти дюймов в холке, лошадку, стоящую прямо рядом с ним.
   - Так это ты говорил? - спросил детектив, присев на корточки, чтобы разглядеть элегантное животное.
   - Да, - подтвердил конек. - Вон там висит маленькое полотенце, - он махнул головой в сторону ближайшего стойла. - Не будете ли вы добры взять его и положить мне на спину?
   Подойдя к стойлу, Мэллори взял полотенце и бережно накинул его маленькому коньку на спину, как попону.
   - Спасибо, - сказал конек, не удержавшись от крупной дрожи. - Здесь становится холодновато.
   Мэллори изумленно таращился на крохотное животное.
   - А я и не знал, что лошади умеют говорить, - заметил он наконец.
   - Конечно, умеют.
   - А я ни разу не слыхал.
   - Наверное, им просто нечего было вам сказать.
   - Наверное, - согласился Мэллори. - Кстати, ты-то сам лошадь, не так ли?
   - Определенно.
   - А это конюшня?
   - Совершенно верно.
   - У вас тут, случаем, не расквартированы единороги, а?
   - Боюсь, нет, а что?
   - Я тут следовал за одним по ездовой тропе и подумал, что он мог остановиться здесь, чтобы укрыться от непогоды.
   - Я бы с удовольствием вам помог, - сказал конек, - но уже больше месяца ни один единорог у нас тут не останавливался. - Он помолчал. - Они большая редкость, знаете ли. Вряд ли во всем Манхеттене их нынче сыщется больше двух дюжин. А в каком он двигался направлении?
   - Думаю, на север. Я не сумел нагнать его, чтобы убедиться в этом окончательно. - Открыв дверь, Мэллори высунул голову на улицу, обнаружил, что видимость по-прежнему нулевая, и решил подождать еще пару минут, прежде чем снова двинуться навстречу ветру и снегопаду. - Я еще ни разу не видел такого маленького коня.
   - Я не всегда был так мал, - ответил тот.
   - Да?
   Конек горестно покивал головой.
   - А что же случилось? - полюбопытствовал Мэллори.
   - По моему виду не скажешь, но я был беговой лошадью.
   - Может, я и видел тебя на бегах. Я бывал в Белмонте и Акведуке три-четыре раза в неделю.
   - Да я был не очень-то хорош. Когда я родился, на меня возлагали большие надежды, но я изрядную часть своей карьеры провел, бегая в местах вроде Тристлдауна, Латонии и Фингер-Лейкс.
   - А как тебя зовут? - спросил Мэллори.
   - Вас интересует имя, которое мне дал владелец, или настоящее?
   - Пожалуй, настоящее.
   - Эогиппус.
   - Ни разу о тебе не слыхал.
   - Я бегал не под этим именем. Это имя я избрал, когда понял свое истинное предназначение. - Фыркнув, Эогиппус продолжал: - Как я сказал, я был не очень хорошим бегуном.
   - Похоже, ты как раз из разряда тех лошадей, на которых я всегда ставил, - холодно заметил детектив.
   - Мой владелец и тренер делали все от них зависящее, чтобы помочь мне добиться успеха.
   - Например?
   - Первым делом они выхолостили меня.
   - И это придало тебе прыти? - с сомнением поинтересовался Мэллори.
   - Это придает мне прыти, когда я вижу приближающегося ветеринара, вот что я вам скажу, - с горечью молвил Эогиппус и заржал; эхо его ржания долетело из сумрачных глубин конюшни, словно вздох. - Едва я оправился, меня вернули на ипподром.
   - Может, им следовало испробовать шоры, - предположил Мэллори.
   - Пробовали.
   - Помогло?
   - Шоры помогают лошадям, которые озираются по сторонам и отвлекаются от дела. Я был не таков. Я вкладывался душу в каждый свой шаг. А шоры лишь заслоняли от меня две трети мира, и только. - Он помедлил. - Потом в ход пошли медикаменты.
   - Запрещенные законом?
   - Совершенно законные, - покачал головой Эогиппус. - Мой тренер считал, что у меня болят мышцы, а лекарства должны были заглушить боль. - Он снова заржал. - Они искалечили мою сестру, которая и помыслить не могла, что у нее воспалена лодыжка, пока не порвала связки. Но я-то был совершенно здоровым!
   - Просто медленным, - подсказал Мэллори.
   Конек печально покивал головой и несчастным голосом подтвердил:
   - Просто медленным.
   - Что ж, не каждому коню дано быть Сиэттл-Виражом.
   - Он был моим дядей, - сообщил Эогиппус.
   - Правда? Я едва не разорился, пытаясь найти лошадь, способную обставить его.
   - Когда он бежал по дальней прямой, деревья клонились к земле, - при этом воспоминании в голосе Эогиппуса зазвучало благоговение. - А я так отчаянно хотел быть похожим на него! Для того я и родился на свет - бегать настолько быстро, чтобы мои ноги едва касались земли, чтобы опережать ветер. Ах, как я старался! Я бегал до потери пульса, - он выдержал трагическую паузу, - но у меня просто не было способностей.
   - И что же случилось?
   - Однажды я бежал на третьеразрядном ипподроме в Нью-Мексико и уже отстал от лидера больше чем на корпус, как всегда со мной бывало через полмили или около того, и жокей начал нахлестывать меня, но вдруг седло соскользнуло, и он свалился.
   - Твой тренер плохо затянул подпругу.
   - Точно так же подумал и я, но в тот же вечер заметил, что ясли с овсом будто бы стали чуточку выше. А когда помощница тренера пнула меня во время разминки на следующий день, седло опять съехало. Тогда-то я и понял, что уменьшаюсь. Всякий раз, когда меня били, я становился чуточку меньше. - Он помолчал. - В конце концов я стал слишком мелким для бегов, и меня списали, но я все равно продолжал уменьшаться. И тут наконец я понял всю правду: всякий раз, когда любую из лошадей хлещут плетью или дурно с ней обращаются, я становлюсь мельче. Вот тогда-то я и сменил свое прежнее имя на Эогиппус - первая лошадь. Во всех беговых лошадях есть что-то от меня, а во мне - что-то от них.
   - И давно это продолжается?
   - Уже лет десять.
   - Да ты вроде бы не уменьшился за время нашей беседы, а ведь гдето на планете в это самое время непременно проводятся бега, где хлещут беговых лошадей.
   - Так и есть, - подтвердил Эогиппус, - но теперь я крайне мал, и перемены во мне так же пропорционально малы, и от недели к неделе едва заметны.
   - А как тебя занесло в Центральный парк?
   - Это конюшня для списанных беговых лошадей, избежавших мыловарни, - пояснил Эогиппус. - Большинство таскает тележки, а пара-тройка возит жирных мальцов по ездовым дорожкам.
   - Только не говори, что ты возишь тележку!
   - Нет, но здесь я живу в полном довольстве.
   Тут Мэллори услышал за спиной вполне отчетливый лошадиный смех. Обернувшись, он узрел вороного коня, вперившего в него взгляд.
   - О каком довольстве тут может быть речь?! - изрек вороной. - Мы всего лишь сборище надломленных духом и телом кляч, дотягивающих свой срок по пути к могиле или фабрике собачьих консервов.
   - Твои слова полны горечи, - заметил Мэллори.
   - А как же может быть иначе? Не все же мы похожи на Эогиппуса, а уж тем паче на Меновара или Секретариата.
   - Очень немногие лошади похожи на Меновара или Секретариата, - указал детектив.
   - Это потому, что очень немногие так же здоровы! - огрызнулся конь. - Я был бегуном целых шесть лет, и ни разу не сделал твердого шага, не провел ни дня без боли. Я привык чувствовать, как кнут жокея впивается в меня, в то время как я выкладываюсь, хотя ноги у меня сводит, а бабки прямо пылают огнем, и все ломал голову, чем же эдаким заслужил, чтобы Бог так люто ненавидел меня.
   - Прискорбно слышать.
   - Тебе не было так прискорбно в тот день, когда ты швырнул мне билеты в лицо, а тренеру велел порубить меня на корм рыбам.
   - Я?! - удивился Мэллори.
   - Я запомнил твое лицо на всю жизнь.
   - Тогда прими мои извинения.
   - Вот уж порадовал, - с упреком буркнул конь.
   - На ипподроме я теряю контроль над собой, - смутился Мэллори.
   - Только люди теряют контроль над собой на ипподроме. Лошади - никогда.
   - Это не совсем так, - мягко вклинился в разговор Эогиппус. - Бывают исключения.
   - Назови хоть одно, - с вызовом потребовал вороной.
   - Мне вспоминается Бандитка, - крохотная морда Эогиппуса озарилась при этом воспоминании внутренним светом. - Она была без ума от ипподрома. - Он обернулся к Мэллори. - Вы хоть раз видели ее?
   - Нет, но слыхал, что она представляла собой нечто особенное.
   - Лучшая кобылка всех времен без исключения, - непререкаемым тоном заявил Эогиппус. - Она была впереди с первого шага до последнего.
   - И была мертва шесть часов спустя, - добавил вороной. - Последний шаг сломал ей ногу.
   - Верно, - уныло согласился Эогиппус. - В ту ночь я потерял целый дюйм. - Он тряхнул гривой. - Можно подумать, что против нее сделал ставку сам Гранди.
   - Гранди? - оживился Мэллори. - Что вам о нем известно?
   - Это самый могущественный демон в Нью-Йорке, - объявил Эогиппус.
   - А зачем ему понадобилось красть единорога? - продолжал Мэллори допрос.
   - Кроме обычных резонов?
   - Не знаю. А каковы обычные резоны?
   - Ну, к примеру, хотя бы выкуп.
   - Нет, - отрицательно повертел головой Мэллори, - он не предъявлял никаких требований.
   - Что ж, всегда остается рог. На черном рынке он стоит целое состояние.
   - А Гранди нужно состояние?
   - Нет.
   - А для чего еще годится единорог?
   - Да почти ни для чего, - презрительно изрек вороной.
   - При каких обстоятельствах он был похищен? - поинтересовался Эогиппус.
   - Он был передан под опеку эльфа по имени Мюргенштюрм и похищен часов десять назад Гранди и лепреконом по имени Липучка Гиллеспи.
   - Я слыхал о нем, - задумчиво проронил Эогиппус. - Он и сам по себе устрашающий субъект.
   - А ты хотя бы вчерне не знаешь, где я смогу его отыскать? - спросил детектив.
   - Нет. Но мне не по нутру мысль, что хоть какое-нибудь животное подвергается дурному обращению. Если вы подождете до завтрашнего утра, когда снегопад прекратится, я с удовольствием составлю вам компанию.
   - Я не могу ждать, - возразил Мэллори. - Фактически говоря, я и так тут задержался дольше, чем следует. Отведенный мне срок истекает.
   - И какой же это срок? - заинтересовался Эогиппус.
   - Гильдия Мюргенштюрма прикончит его, если я не найду Лютика к рассвету.
   - Лютика?! - заржал пораженный Эогиппус. Это имя прокатилось вдоль конюшни эхом - все лошади повторяли его тоном величайшего благоговения.
   - А он отличается чем-нибудь особенным? - справился Мэллори.
   - Еще бы, раз Гранди его заграбастал! - ответил Эогиппус.
   - Что-то я не понял.
   - Раз в тысячелетие на свет рождается единорог с почти безупречным рубином во лбу, в точности под рогом, - поведал Эогиппус. - Это своеобразное родимое пятно.
   - Из чего я заключаю, что у Лютика таковой имеется.
   - Имеется, - подтвердил крохотный конек.
   - И это так поднимает его в цене, что может заинтересовать даже Гранди?
   - Деньги здесь ни при чем. Рубин открывает дверь между мирами, да и сам по себе является источником невероятного могущества. У Гранди уже есть два таких камня, потому-то он и Гранди. Кто знает, кем он станет, если заполучит еще и третий?
   - Все только и твердят мне о том, что никакого волшебства не существует, - пожаловался Мэллори, - и тем не менее, смахивает на то, что это единственная сила, правящая тут бал.
   - Камни вовсе не волшебные, - не согласился Эогиппус. - Они обладают определенными свойствами, находящимися в полнейшем соответствии с законами, управляющими физической Вселенной, создавая проницаемую мембрану между вселенными и позволяя своему владельцу канализовать электромагнитные излучения мозга куда более эффективно, чем всякому другому.
   - А что бы камни делали, будь они волшебными? - недоумевал Мэллори.
   - То же самое.
   - Тогда разница лишь в названии.
   - Разница в научном содержании, - поправил его конек.
   - Но результат-то один.
   - По сути.
   - Как по-твоему, что Гранди собирается делать с этим могуществом?
   - От этого мира он уже получил все, что хотел. Я склонен предположить, что дальше он намеревается распространить свое влияние и на ваш мир. Простите меня за столь поспешные выводы, но ведь вы из того, другого Манхеттена, не так ли?
   - Да.
   - Вот я и думал, что вы бывали там не только для того, чтобы играть на бегах.
   - Почему?
   - Потому что вы тут только и разглагольствуете, что о волшебстве, как будто средства важнее, чем результат. На самом деле существенно только что Гранди сделает с камнем Лютика, а не как он это сделает.
   - Поддерживаю, - согласился Мэллори, направляясь к двери. - Я лучше пойду.
   - Куда же вы пойдете? - спросил Эогиппус. - Даже если единорог, которого вы преследовали, и в самом деле Лютик, вы все равно не сможете отыскать его след в такую пургу.
   - Знаю. Думаю, мне остался лишь один возможный курс действий - найти телефонную книгу.
   - Зачем?
   - Мне надо разыскать полковника Каррутерса, если он живет в Манхеттене.
   - А какое отношение Каррутерс имеет к Лютику? - осведомился Эогиппус.
   - Ни малейшего. Но поблизости он вроде бы единственный эксперт по единорогам - во всяком случае, единственный из тех, о ком я знаю. - Мэллори на миг задумался. - Если объявится Мюргенштюрм, скажите ему, пусть выяснит адрес Каррутерса и нагонит меня там.
   - Я с вами, - решительно заявил Эогиппус. - Вы тут чужак, вы рискуете потерять не один час на одних лишь поиски телефонной книги, не говоря уж о том, чтобы отыскать этого полковника Каррутерса.
   - Мне придется тебя понести, - сказал Мэллори, наклоняясь, чтобы взять крохотное животное на руки. - Снег тебе выше головы.
   - Но мне-то он не выше головы! - возразила рослая гнедая лошадь в дальнем конце конюшни. - Я могу везти вас обоих.
   - Нет, - возразил сивый мерин. - Их повезу я.
   - Тихо! - гаркнул вороной, наклоняя голову, чтобы зубами открыть щеколду двери своего стойла. - Их повезу я.
   - Я думал, ты меня ненавидишь, - заметил Мэллори, когда конь приблизился к ним.
   - Так и есть, - холодно откликнулся тот.
   - Тогда почему?..
   - Чтобы распалить свой гнев. Кроме ненависти, у меня ничего не осталось, а ненависть, как и любовь, нуждается в постоянном подкреплении.
   - Что ж, если начнешь скользить и спотыкаться, неустанно тверди себе, что ненавидишь Гранди еще больше.
   Мэллори открыл дверь, поставил Эогиппуса на возвышение, вскарабкался туда сам и осторожно уселся на вороного.
   - Что ж, на радость или на беду, пора в дорогу, - молвил Мэллори, и вороной вышел на улицу, где хлесткий ветер и вихрящийся снег мгновенно ослепили их.
   - Держись за мою гриву, - сказал вороной, переступая порог.
   - Но ты ведь не собираешься бежать в этом месиве, а? - с опаской поинтересовался Мэллори.
   - Тебе ведь важно выиграть время, разве не так?
   - Добраться до места целым и невредимым не менее важно, а я еще ни разу не ездил на неоседланной лошади.
   - Тогда тебе придется научиться, не так ли? - с нотками удовлетворения в голосе заявил вороной.
   - Земля совсем обледенела. Ты опять повредишь себе ноги.
   - Я буду лелеять свою боль. Она будет напоминать мне о тебе.
   - А твое имя, часом, не Пролет? - саркастически полюбопытствовал Мэллори.
   - Имя мне, - отрезал вороной, - легион.
   И сорвался на бег. Мэллори, держа Эогиппуса под мышкой, отчаянно вцепился закоченевшими пальцами в покрытую снегом вороную гриву, а его черный плащ развевался на ветру, как громадная крылатая тварь.
   Глава 6
   Полночь - 00:27
   Дрожащий Эогиппус стоял в снегу, пока Мэллори, привалившись к стенке будки, поспешно перелистывал телефонную книгу.
   - Ну как, есть Каррутерс в списке? - поинтересовался конек.
   - Полковник В. Каррутерс, - зачитал Мэллори. - Вряд ли их может быть двое.
   Выудив из кармана монету, детектив опустил ее в щель автомата и набрал номер, но через несколько секунд объявил:
   - Не отвечает.
   - Наверное, празднует Новый год, - предположил Эогиппус. - Как там насчет адреса?
   Мэллори снова заглянул в книгу.
   - Улица Уныния, 124, - сообщил он, нахмурившись. - Что-то я о такой не слыхал.
   - Это между Леностью и Отчаянием, - сказал вороной.
   - Это такие улицы? - уточнил Мэллори.
   - Да, в этом Манхеттене.
   - А ты бывал на улице Уныния?
   - Я таскал похоронные дроги, - кивнул вороной, - после одной из устроенных Гранди эпидемий чумы.
   - Похоронные дроги?
   - Гранди ставит на большие числа, - угрюмо бросил Эогиппус.
   - Да уж, пожалуй, - согласился Мэллори, положил Эогиппуса на холку вороного и неуклюже вскарабкался следом, затем прижал Эогиппуса к груди и обвил черную гриву вороного вокруг пальцев правой руки. - Ладно, поехали.
   Вороной затрусил через бескрайнее белое поле, в которое превратился Центральный парк, словно светившееся во мраке мерцающим, переливчатым светом. Проехав четверть мили, Мэллори обратил внимание, что по белому полю там и тут расставлены странные фигуры.
   - Это что еще за черт? - спросил он, указывая на самую крупную.
   - Это не черт, а снежная баба, - ответил Эогиппус.
   - Ни разу в жизни не видел ничего подобного!
   - Вернее, на самом-то деле это снежная горгона.
   - У какого-то ребенка чертовски буйное воображение, - прокомментировал детектив.
   - Да, - согласился миниатюрный конь. - Ступни должны быть гораздо крупнее.
   - Ты хочешь сказать, что в этом мире действительно существует нечто подобное?
   - Разумеется, - подтвердил Эогиппус.
   Снежные творения становились все более и более замысловатым, достигнув кульминации в снежной крепости, которая вполне могла бы приютить целый батальон.
   - Чудесная работа, - отметил Эогиппус. - Обратите внимание, что все кирпичи сделаны изо льда. Держу пари, что подъемный мост работает по-настоящему.
   - А кто мог их построить? - полюбопытствовал Мэллори, озираясь в поисках хоть одного живого существа. - Снег-то идет всего минут двадцать-тридцать.
   - Кто знает? - тряхнул гривой конек. - Не лучше ли наслаждаться их красотой, пока они не растаяли?