Страница:
Наконец в среду друзья вошли в Лондон.
Звуки и виды были поразительны. И количество людей на улицах. И шум толпы. Грохот колес, цокот копыт. Стук горшков и лотков. Хлопанье ставен. Крики торговцев. Вопли торговок. Узкие улочки заполнены людьми, животными, телегами, каретами, всадниками. На многих яркие разноцветные одежды. Особенно выделялись наряды, подобных которым Эндрю никогда не видел – в них были облачены чужеземцы, приехавшие из далеких стран. Люди с черной кожей и вечно улыбающимися глазами, с волосами, похожими на легкие кудрявые облачка, странные смуглые люди… Повсюду радовали глаз цвета – даже на крышах и башнях. Трепетали флаги, развевались знамена. Разноцветье наблюдалось даже на реке, переливаясь в парусах самых разных кораблей.
– Сарацин! – вдруг вскрикнул Эндрю, потянувшись за кинжалом, висевшим у Патрика на поясе, – к ним приближался мужчина в длинном белом одеянии и тюрбане.
Патрик поспешно схватился за рукоять, не давая юноше обнажить клинок.
– Это всего лишь путешественник, Эндрю. Успокойся. Не все жители Востока непременно сарацины. Это всего-навсего мирный араб, моряк или торговец.
Все вокруг казалось Эндрю удивительным и странным. В городе пахло навозом и человеческими нечистотами. Мужчины открыто мочились в узких улочках. Псы гадили на пороги. У обочин валялись гниющие овощи. Повсюду деловито сновали крысы, за которыми гонялись тощие коты. Тяжелый запах ослиного и конского пота забивал ноздри. Повсюду на тротуарах и в подворотнях отсыпались пьянчуги. Беспризорные дети рыскали по улицам, осторожно и беззвучно, как кошки, выискивая возможность что-нибудь стащить. Ярко накрашенные женщины дергали мужчин за туники и что-то шептали на ухо. Тут и там в толпе можно было заметить людей благородной наружности, которые взирали на городскую суету с презрением и надменностью, словно сами не являлись частью столь низкого и грязного сообщества.
То и дело актеры проходили по небольшим площадям, окруженным кирпичными или деревянными домами с выдающимися вперед нависающими над улицей верхними этажами. В городе было много колоколен и церквей, нередко расположенных в нескольких шагах друг от друга. И монастыри, мужские и женские. Столько людей, столько зданий, все пространство забито ими до отказа. Эндрю никак не мог понять, почему так, если за городом столько простора. Ведь можно просто-напросто ставить дома реже? А они вместо этого примыкали друг к другу, склонялись друг к другу, толкались друг с другом. Почти весь Лондон находился на северном берегу изогнутого русла великой реки Темзы, вдали виднелся единственный деревянный мост на другую сторону, где располагалось местечко под названием Сутверк.
– Говорят, в следующем году на его месте построят каменный мост, – произнес Тоби, – и заменят деревянный.
– Я не удивлен! – воскликнул Эндрю. – Пятьдесят тысяч человек! Что, если им всем вздумается разом пересечь реку? Деревянный мост просто рухнет под их весом!
Остальные расхохотались.
– А с чего вдруг всем вздумается разом пересечь реку? – уточнил Артур. – Я готов побиться об заклад, что половина жителей города не пользовалась этим мостом ни разу в жизни.
Они осторожно обошли уличного писца, который поинтересовался у Патрика, не хотел бы тот написать письмо своей дорогой матушке.
Юноша отказался, пояснив, что, если только уважаемый писец не освоил язык мертвых, его послание никогда не будет прочитано.
– Что, вообще ни разу? – поинтересовался Эндрю, продолжая разговор с Артуром.
– Думаю, нет, если только они не направлялись дальше, в город вроде Саутгемптона или один из других южных портов.
– Это вероятно, но ведь наверняка каждый житель хоть раз в жизни да ходил на другой берег – просто чтобы потом сказать, что был там.
Патрик произнес:
– Не все так любопытны, как ты, Эндрю. Большинство людей просыпается, думая о деньгах, и ложится спать с той же всепоглощающей мыслью. Деньги – бог, управляющий их жизнями. Как только человек получает дом, в котором можно жить, ему тут же хочется другой, больше да лучше. Если в кладовой есть еда, хозяину тут же нужна другая кладовка, и так далее. Люди могут умереть богатыми, не потратив ни единого пенни, хотя в могиле от денег проку мало. Если они не заработают фартинг, перейдя на другой берег Темзы, значит, нет смысла туда идти.
На улицах Лондона хватало неприятных личностей, но четверо юношей защищали друг друга. Если бы Эндрю забрел в этот опасный город, будучи таким же доверчивым и наивным, как в тот день, когда он только ушел из деревни, то наверняка бы распрощался с жизнью еще до ночи за сандалии на ногах. Все актеры носили кинжалы на поясе, не скрывая их, предупреждая воров и разбойников, что возможные жертвы не так уж беззащитны. Зло таилось на каждом углу, в тенях церквей, под сенью нависавших над улицами зданий, в каждом трактире или пивной. Эндрю дважды оттесняли на опасную улицу с оживленным движением разные негодяи, прежде чем он научился вовремя уворачиваться или отвечать тем же.
Люди в городе часто казались мрачными и неприветливыми и не желали никому уступать дорогу. На одном углу Эндрю чуть не врезался в мужчину, кожа которого была совершенно черна. Юноша стоял, пораженный, невежливо таращась на незнакомца, пока тот не улыбнулся ему, – в Лондоне такое случилось впервые на его памяти. Эндрю ухмыльнулся черному человеку в ответ. Незнакомец казался бы дикарем, если бы не носил тунику и штаны и в связи с этим не выглядел бы как самый обычный горожанин.
– Ты его видел? – спросил он, повернувшись к Тоби. – Как считаешь, откуда этот человек родом?
– В Лондоне много таких чужестранцев, – безмятежно отозвался Тоби. – Думаю, этот из далекой страны, которая называется Африка, она находится рядом с Иерусалимом. Ты еще увидишь здесь темнокожих мужчин, правда, светлее, чем этот. И не все родом из Святой земли. Мир очень велик, Эндрю, в нем много стран и еще больше племен. Видишь вон там человека с желтой кожей и узкими глазами? Он из места, которое еще дальше от нас, чем Африка. А вон тот, со светлым лицом и волосами, скорее всего, из холодной страны. В мире куда больше чудес, Эндрю, чем те, о которых могу рассказать я. Тебе следует побеседовать с моряками и странствующими торговцами. Они бывают повсюду. И чудовища, которых им довелось повидать, столь ужасны, что лучше не смотреть даже на их изображения. У меня были кошмары о драконах, и разных морских монстрах, и созданиях, называемых тиграми, которые едят людей!
Разум Эндрю начал раскрываться, как цветок по весне, по мере того как они шли по Лондону, и его сердце наполнилось благоговением.
Тем вечером они играли перед большой толпой до тех пор, пока стражник не прогнал актеров с площади. Не все остановившиеся посмотреть представление дали им пенни, но четверо юношей заработали достаточно, чтобы заплатить за ночлег и еду в доме еврейской семьи, обошедшейся с ними на редкость гостеприимно. Молодым людям пришлось ночевать на каменном полу в большом зале, но им постелили тюфяки, набитые соломой, спать на которых было мягко, тепло и сухо. Утром они позавтракали горячим молоком и теплым хлебом только что из печи.
Хозяйка сказала им, что они очень хорошие парни, совсем не похожие на тех пьянчуг, которым она иногда давала крышу над головой, и пригласила их вернуться на постой, когда им это будет удобно. Вообще-то, по правде говоря, Патрик и Тоби не отказывались от лишней кружечки эля, но пиво делало их разговорчивее, а не агрессивнее. Артур был искренне набожен, поэтому не употреблял «дьявольское варево», а Эндрю обнаружил, что оно ему попросту не по вкусу.
– Я должен пройти по мосту, – объявил Эндрю своим друзьям. – Я должен перейти с этого берега на другой.
– Зачем, во имя неба? – удивился Артур. – Грязь по ту сторону моста того же цвета, такая же жидкая и так же мерзко пахнет, как на этом берегу.
– Но это же чудо природы! – возразил мальчик.
– Не природы, оно сотворено руками человека, – поправил Патрик. – Этот мост построили люди.
– Но разве человек не является творением природы? – произнес Эндрю, научившийся спорить.
– Разумеется, но, говоря о чудесах природы, обычно подразумевают более естественные проявления ее и Божьей силы – как ракушки и деревья.
– Разве мост сделан не из досок?
– Разумеется, но…
– А доски разве взяты не из деревьев?
– Да, конечно, но…
– Тогда я буду придерживаться своего мнения, – поспешно отрезал Эндрю, прежде чем Патрик, умевший складно говорить лучше прочих, не подобрал нового возражения.
И четверо юношей прошлись до моста, пересекавшего Темзу. Приблизившись, они увидели, что движение на нем самое оживленное – хватало и пеших, и телег, запряженных лошадьми. Мужчины и женщины с раздражением проталкивались через толпу, те, кто был больше и сильнее, отпихивали с дороги слабых. Телеги, повозки, кареты и лошади двигались по левой стороне, а нескончаемый поток людей – по правой.
– Все еще хочешь присоединиться к этому зловонному шествию? – спросил Артур, покачав головой. – В таком случае я лучше подожду тебя здесь.
– Я тоже, – твердо произнес Патрик.
Тоби вздохнул.
– Я пойду с тобой, Эндрю, – тебе понадобится кто-то, способный расчистить путь.
Двое из четверых актеров ступили на мост и влились в поток людей, двигавшихся с севера на юг. Однако едва они миновали треть пути, раздался испуганный крик. Внезапно из лучей тусклого осеннего солнца вылетела пустельга и промчалась прямо перед носом лошади, запряженной в карету. Испуганно заржав, животное взвилось на дыбы, а затем принялось лягаться. Копыта угодили по переднему колесу, оно соскочило с оси и сломалось, а карета угрожающе накренилась к краю моста. Из нее выбросило молодую женщину, которая перелетела через перила и упала в воду. Казалось, она медленно парит в воздухе, приближаясь в облаке кружев к быстро бегущей воде. Испуг на ее лице сменился ужасом, как только девушка ощутила ледяные объятия реки. Незнакомку тут же унесло под мост течением, как раз к той стороне, где Тоби и Эндрю с трудом проталкивались через толпу.
Юноша тут же скинул сандалии и вскочил на перила.
– Остановись! – с ужасом воскликнул Тоби. – Ты утонешь!
Словно не услышав предостережения приятеля и не обратив внимания на голос собственного разума, Эндрю прыгнул. Он ударился о воду и с силой выдохнул, когда ледяной обруч стиснул грудь болью. Руки и ноги казались замороженными сучьями. Побултыхавшись немного, он наконец вынырнул и быстро поплыл, все время оглядываясь. Где же эта девушка? Эндрю дико озирался по сторонам, пока течение несло его прочь. Наконец ему посчастливилось заметить промелькнувшее на поверхности белое кружево. Девушка только что погрузилась в воду с головой, даже юбка еще не успела намокнуть. Эндрю бросился вперед, делая быстрые, уверенные гребки, и вскоре вцепился в кусок ткани. Девушка снова показалась на поверхности, отплевываясь и кашляя.
Она крепко вцепилась в него, едва не утащив под воду, но Эндрю был куда сильнее и крепче ее, поэтому одной рукой разжал пальцы, судорожно стискивавшие его тунику. Девушка тут же обмякла. Тогда он схватил ее за длинные волосы и, удерживая голову незнакомки над водой, а заодно не давая ей снова вцепиться в него, поплыл к южному берегу. Но русло реки в этом месте поворачивало, и течение вынесло их прямиком на лодку, стоявшую у причала. Проплывая мимо нее, Эндрю сумел уцепиться за швартовочный линь и крепко сжал пальцы. Девушка безвольной куклой лежала на воде, словно привязанная к юноше веревкой. Ее лицо то и дело уходило под воду. Жизнь незнакомки в прямом смысле слова висела на волоске – точнее, на густых, длинных кудрях, которые крепко сжимал в кулаке Эндрю.
Юноша держался из последних сил, думая, что в любой миг ему придется отпустить либо девушку, либо линь. Или и то и другое. Он устал и так замерз, что не чувствовал ни рук, ни ног. Эндрю понимал, что не сможет подняться в лодку сам и вытащить из воды девушку. Ему попросту не хватит сил. Все, на что он был способен, – держаться на воде и надеяться на чудо.
И чудо произошло. К берегу со всех ног прибежал рыбак, вцепился в швартовочный линь и начал изо всех сил тянуть лодку к берегу. За ним примчались другие. Вскоре Эндрю почувствовал, как его вытягивают из ледяной воды на сушу. Он по-прежнему крепко держал девицу за волосы, и кто-то с усилием давил на его пальцы, чтобы заставить их разжаться. Затем юноша потерял сознание. Придя в себя, он сел, яростно дрожа, и увидел, что девушка неподвижно лежит на земле. Кто-то укрыл ее теплыми плащами. Эндрю заметил, что и сам бережно укутан в шерстяную материю. Он уставился на безжизненное, бледное лицо незнакомки и кое-как выдавил:
– Она мертва? Утонула?
Ему ответил Патрик:
– Нет, Эндрю, она еще дышит. Ты спас ей жизнь.
– Хвала Господу!
– Да, полагаю, что так, – пробормотал Патрик. – Если, конечно, именно Ему нужно возносить хвалу.
Это загадочное замечание Эндрю пропустил мимо ушей, друзья повели его прочь от девушки. Когда они отошли метров на пятьдесят от берега, появились всадники, понукающие галопирующих лошадей. Раздался крик, и один из вновь прибывших – пожилой мужчина в богатом облачении – направился к четверым юношам.
– Кто спас ее? – спросил он, не спешиваясь.
– Эндрю. Эндрю из Крессинга, – выпалил Тоби, указывая на друга.
Всадник мрачно кивнул.
– И где я смогу найти этого Эндрю из Крессинга, если в том возникнет необходимость?
– В г-гостинице «Ск-крещенные к-ключи», – выдавил Эндрю, громко клацая зубами, – если, к-конечно, он п-проживет достаточно долго, чт-тобы добраться до к-камина.
Как только всадник двинулся к девушке, которую осторожно подняли и понесли прочь на носилках, Патрик повернулся к Тоби и Эндрю с укором:
– Лучше было бы не называть своего имени и места, где тебя можно отыскать. Если девушка умрет, они наверняка захотят отыскать козла отпущения.
– Но он же спас ей жизнь! – запальчиво возразил Тоби.
– Не стоит недооценивать безумие, которое приходит вместе с горем, – мудро отозвался Патрик. – Это сейчас Эндрю – герой, но если девушка умрет от простуды и горячки, начнут говорить: «Если бы он сделал то или это, она бы осталась жива». Они начнут ставить под сомнение действия Эндрю, его поспешность – словом, каждое решение. «Почему он сразу не поднял ее в лодку? – спросит этот человек. – Ее убили эти минуты промедления!» Не пройдет и дня, как Эндрю начнут обвинять в непредусмотрительности и пренебрежении ее жизнью и здоровьем.
– Но я б-бы не смог п-поднять ее, – запинаясь, выдавил Эндрю, который и сам никак не мог согреться. – Я так ослабел после плавания, что не смог бы поднять и младенца.
– А еще, – Патрик помедлил, когда они подошли к дверям гостиницы, – а еще они могут задуматься о том, почему простой деревенский парень, который провел всю жизнь на суше, способен ходить по реке, где остальные идут ко дну и умирают. Бог наделил его этой силой или же дьявол? Тоби, ты способен держаться на воде, не погружаясь в нее? А ты, Артур?
Юноши серьезно покачали головами.
– Вот и я не могу, – продолжил Патрик. – И мне еще не встречался человек, способный на это.
– Но меня же ты знаешь! – возразил Эндрю, сразу направившийся к камину, как только они вошли в гостиницу. – Это называется плавание. Уверен, даже ты слышал о таком искусстве, Патрик. Есть моряки, которые умеют плавать. Правда, как мне говорили, их не так уж много, но они есть. Я выучился этому, когда деревенские забияки бросили меня в пруд. Если бы я не начал барахтаться, наверняка утонул бы. В плавании нет ничего волшебного или колдовского. Просто надо правильно двигать руками и ногами, только и всего. Скажи, Патрик, ты умеешь ходить?
– Ну конечно, я умею ходить.
– Почему «конечно»? Ведь когда ты только родился, ты не был способен на это. Ты научился этому, потому что так было нужно, иначе ты не смог бы двигаться по миру. А учиться плавать тебе не было нужды, поскольку ты не живешь в воде. А вот я частенько в ней оказывался, потому что меня швыряли в пруд и речку деревенские мальчишки.
– Но правда ли то, что ты сейчас нам говоришь? – спросил Патрик. – Я познакомился с тобой совсем недавно. По большому счету все, что я о тебе знаю, рассказывал мне ты сам. А вдруг ты самый бессовестный лжец в королевстве? Откуда мне знать? Все связанное с тобой покрыто тайной, мы только с твоих собственных слов знаем о том, что ты – сын кузнеца, у которого какой-то незначительный чин в деревне тамплиеров в Эссексе, мальчишка, который сбежал оттуда из-за хулиганов. Мне бы очень хотелось знать, откуда взялась пустельга, вылетевшая прямо перед носом у той лошади и напугавшая благородное животное. Еще мне очень интересно, откуда эти темные пятна на твоей лодыжке, похожие на след от пальцев. И почему пальцы у тебя на ногах с перепонками, как у утки. Там, откуда я родом, тебя бы сожгли сразу после рождения, как ведьмино отродье.
Тоби покраснел и с яростью сказал:
– Оставь его в покое, Патрик. С чего это дьяволу утруждаться и спасать жизнь невинной девушки? Без сомнения, та птица – его рук дело, но Эндрю пришел ей на помощь, спас ей жизнь и, возможно, душу. Эндрю – наш друг. Тебе должно быть стыдно за себя, Патрик.
Эндрю, начавший понемногу отогреваться у яркого огня, который весело полыхал в камине, покачал головой:
– Нет, Тоби, у Патрика есть право задавать эти вопросы. Хотя, боюсь, мои ответы вам придутся не по нраву. Я сказал вам правду: я действительно Эндрю из Крессинга, и мой отец – кузнец в стане храмовников. Моя мать собирала дрова в лесу среди зимы, когда родился я. Кое-кто помог ей и принял роды. То была женщина, которую у нас называют «женой колдуна», говорили, это ее пальцы выжгли отметины у меня на лодыжке, когда она вытащила меня из материнского чрева не так, как должно – не головой вперед, а ногами. Говорили, пальцы на ногах у меня такие потому, что в повитухах у матери была ведьма.
Эндрю не стал рассказывать своим друзьям о встрече с двумя мертвецами, которые утверждали, будто у них для него послание от жены колдуна. Это и впрямь могло отвратить от него вернейших друзей и заставить их усомниться в нем. Эндрю чувствовал, что и без того рассказал достаточно.
Тоби произнес чрезвычайно серьезно:
– Ты рассказал нам об очень странных вещах, Эндрю, но они не делают из тебя ведьмино отродье. Ты сын обычных родителей, так же как и я. В том, что твоя мать оказалась застигнута родовыми муками в лесу зимой, нет ни ее, ни твоей вины. И никто из вас не повинен в том, что ближе всех оказалась жена колдуна. Ты уже пострадал за это от рук жителей собственной деревни. Если бы ты и впрямь владел черной магией, то наверняка уничтожил бы своих обидчиков с ее помощью. Это имеет смысл, верно, Патрик? Почему тогда он принимал зло и побои, если в любой момент мог защитить себя колдовством?
Патрик пожал плечами:
– В этом есть своя логика, Тоби, друг мой, но я не уверен, что логика поможет, когда люди жаждут крови. Остается только надеяться на то, что девушка выживет. Если же нет – нам придется как можно быстрее убираться из этой гостиницы, чтобы не столкнуться с разъяренной толпой. Я уверен: если девушка умрет, люди захотят убить Эндрю.
Слухи в Лондоне, стольном городе короля Генриха, расходились быстро. Очень скоро юные актеры узнали, что девушка жива и здорова. Тем вечером они дали представление, основанное на трагическом греческом мифе о Леандре, каждую ночь переплывавшем Геллеспонт, чтобы встретиться со своей возлюбленной, Геро, на другом берегу. Его вел свет фонаря, который жрица Афродиты зажигала на вершине своей башни. Но однажды ночью яростный шторм задул пламя, Леандер заблудился во тьме, и поутру его тело прибило к берегу. Поставить эту трагедию решил Патрик, и успех представления был сказочным. Столько зрителей они еще никогда не собирали, и к концу представления монеты не помещались в горшок.
Друзья вернулись в гостиницу в приподнятом настроении, решив остаться не у добрых евреев, а в месте, где всегда можно достать еще эля. Тем вечером Эндрю попытался объяснить своим спутникам, что странная удача, приходившая к нему порой из-за того, что повитухой у его матери была жена чародея, была ниспослана не Богом и не Сатаной, но другой сущностью, которая властвовала над их краями еще до того, как на берега Англии пришло христианство.
– Мы называем его Вудвос, но некоторые знают его как Зеленого человека или Дикого человека. Он – естественное создание самого этого мира, господин лесов и долин, поэтому нет причин его бояться, в нем нет никакого зла. Более того, в монашеском саду в Крессинге, обнесенном высокой стеной, есть статуя Зеленой женщины, которую признают не только сами монахи, но и деревенские жители. Это создания природы, о которых никто не говорит дурного, темно-зеленые духи, населяющие поросшие мхом овраги и торфяные канавы. Они приносят солнечный свет в запутанные кусты и лунные тени в темные леса.
– Глупое суеверие, – пробормотал Патрик.
– Вовсе нет, – неожиданно возразил Тоби. – Мой дядя однажды видел Зеленого человека. У него на лбу росли ветвистые рога…
– У твоего дяди? – уточнил Артур, взглянув на Патрика, с надеждой, что тот оценит его остроумие, но Тоби так нахмурился, что шутник предпочел отвернуться к стене.
– С ветвистыми рогами на лбу, – упрямо продолжил Тоби, – и оленьими копытами вместо ног. Его дыхание покрывало инеем зеленые травы. Он двигался как тень летящего ворона, скользящая по земле, или как осторожная лиса, пробирающаяся через сухой папоротник.
Патрик только вздохнул:
– Ну и деревенщины вы оба! Но я вижу, вас не переубедить. Давайте-ка ложиться спать. Будет лучше, если мы встанем пораньше и выберемся из города, пока кому-нибудь не пришло в голову отобрать у нас честно заработанные деньги. В Лондоне не получишь и монеты без того, чтобы этого не приметили сотни глаз, обладатели которых решат, что грех упускать такую возможность. Я убедился в том, что за нами с площади никто не следил, но завтра разбойники начнут нас искать и постараются поймать в каком-нибудь безлюдном переулке.
Юношам разрешили лечь в кухне, самом теплом месте в гостинице, и они устроились под лавками и подставками под посуду, расстелив на полу тонкие покрывала, выделенные хозяином.
Однако за два часа до первого петушиного крика дверь кухни с грохотом распахнулась, и внутрь вошли несколько мужчин при оружии и в доспехах. Железные рыцарские башмаки громко стучали по каменному полу.
– Кто здесь Эндрю из Крессинга?
Все четверо проснулись и уставились на пришедших. Артур указал на младшего из своих приятелей. Эндрю, не мешкая, выбрался из-под скамьи для разделки мяса.
– Я Эндрю из Крессинга.
– Ты должен немедленно отправиться с нами, – приказал один из рыцарей. – Сэр Роберт де Соннак желает побеседовать с тобой.
– В четыре часа утра? – поинтересовался Патрик.
– Нашему хозяину не спится, – отозвался мужчина, скривившись, – и он подстраивает весь мир под свое расписание. – И, повернувшись к Эндрю, добавил: – Идем, мальчик. Соображай быстрее. Наш хозяин не любит долго ждать, даже когда его верным слугам приходится выполнять поручения натощак.
Глава 4
Звуки и виды были поразительны. И количество людей на улицах. И шум толпы. Грохот колес, цокот копыт. Стук горшков и лотков. Хлопанье ставен. Крики торговцев. Вопли торговок. Узкие улочки заполнены людьми, животными, телегами, каретами, всадниками. На многих яркие разноцветные одежды. Особенно выделялись наряды, подобных которым Эндрю никогда не видел – в них были облачены чужеземцы, приехавшие из далеких стран. Люди с черной кожей и вечно улыбающимися глазами, с волосами, похожими на легкие кудрявые облачка, странные смуглые люди… Повсюду радовали глаз цвета – даже на крышах и башнях. Трепетали флаги, развевались знамена. Разноцветье наблюдалось даже на реке, переливаясь в парусах самых разных кораблей.
– Сарацин! – вдруг вскрикнул Эндрю, потянувшись за кинжалом, висевшим у Патрика на поясе, – к ним приближался мужчина в длинном белом одеянии и тюрбане.
Патрик поспешно схватился за рукоять, не давая юноше обнажить клинок.
– Это всего лишь путешественник, Эндрю. Успокойся. Не все жители Востока непременно сарацины. Это всего-навсего мирный араб, моряк или торговец.
Все вокруг казалось Эндрю удивительным и странным. В городе пахло навозом и человеческими нечистотами. Мужчины открыто мочились в узких улочках. Псы гадили на пороги. У обочин валялись гниющие овощи. Повсюду деловито сновали крысы, за которыми гонялись тощие коты. Тяжелый запах ослиного и конского пота забивал ноздри. Повсюду на тротуарах и в подворотнях отсыпались пьянчуги. Беспризорные дети рыскали по улицам, осторожно и беззвучно, как кошки, выискивая возможность что-нибудь стащить. Ярко накрашенные женщины дергали мужчин за туники и что-то шептали на ухо. Тут и там в толпе можно было заметить людей благородной наружности, которые взирали на городскую суету с презрением и надменностью, словно сами не являлись частью столь низкого и грязного сообщества.
То и дело актеры проходили по небольшим площадям, окруженным кирпичными или деревянными домами с выдающимися вперед нависающими над улицей верхними этажами. В городе было много колоколен и церквей, нередко расположенных в нескольких шагах друг от друга. И монастыри, мужские и женские. Столько людей, столько зданий, все пространство забито ими до отказа. Эндрю никак не мог понять, почему так, если за городом столько простора. Ведь можно просто-напросто ставить дома реже? А они вместо этого примыкали друг к другу, склонялись друг к другу, толкались друг с другом. Почти весь Лондон находился на северном берегу изогнутого русла великой реки Темзы, вдали виднелся единственный деревянный мост на другую сторону, где располагалось местечко под названием Сутверк.
– Говорят, в следующем году на его месте построят каменный мост, – произнес Тоби, – и заменят деревянный.
– Я не удивлен! – воскликнул Эндрю. – Пятьдесят тысяч человек! Что, если им всем вздумается разом пересечь реку? Деревянный мост просто рухнет под их весом!
Остальные расхохотались.
– А с чего вдруг всем вздумается разом пересечь реку? – уточнил Артур. – Я готов побиться об заклад, что половина жителей города не пользовалась этим мостом ни разу в жизни.
Они осторожно обошли уличного писца, который поинтересовался у Патрика, не хотел бы тот написать письмо своей дорогой матушке.
Юноша отказался, пояснив, что, если только уважаемый писец не освоил язык мертвых, его послание никогда не будет прочитано.
– Что, вообще ни разу? – поинтересовался Эндрю, продолжая разговор с Артуром.
– Думаю, нет, если только они не направлялись дальше, в город вроде Саутгемптона или один из других южных портов.
– Это вероятно, но ведь наверняка каждый житель хоть раз в жизни да ходил на другой берег – просто чтобы потом сказать, что был там.
Патрик произнес:
– Не все так любопытны, как ты, Эндрю. Большинство людей просыпается, думая о деньгах, и ложится спать с той же всепоглощающей мыслью. Деньги – бог, управляющий их жизнями. Как только человек получает дом, в котором можно жить, ему тут же хочется другой, больше да лучше. Если в кладовой есть еда, хозяину тут же нужна другая кладовка, и так далее. Люди могут умереть богатыми, не потратив ни единого пенни, хотя в могиле от денег проку мало. Если они не заработают фартинг, перейдя на другой берег Темзы, значит, нет смысла туда идти.
На улицах Лондона хватало неприятных личностей, но четверо юношей защищали друг друга. Если бы Эндрю забрел в этот опасный город, будучи таким же доверчивым и наивным, как в тот день, когда он только ушел из деревни, то наверняка бы распрощался с жизнью еще до ночи за сандалии на ногах. Все актеры носили кинжалы на поясе, не скрывая их, предупреждая воров и разбойников, что возможные жертвы не так уж беззащитны. Зло таилось на каждом углу, в тенях церквей, под сенью нависавших над улицами зданий, в каждом трактире или пивной. Эндрю дважды оттесняли на опасную улицу с оживленным движением разные негодяи, прежде чем он научился вовремя уворачиваться или отвечать тем же.
Люди в городе часто казались мрачными и неприветливыми и не желали никому уступать дорогу. На одном углу Эндрю чуть не врезался в мужчину, кожа которого была совершенно черна. Юноша стоял, пораженный, невежливо таращась на незнакомца, пока тот не улыбнулся ему, – в Лондоне такое случилось впервые на его памяти. Эндрю ухмыльнулся черному человеку в ответ. Незнакомец казался бы дикарем, если бы не носил тунику и штаны и в связи с этим не выглядел бы как самый обычный горожанин.
– Ты его видел? – спросил он, повернувшись к Тоби. – Как считаешь, откуда этот человек родом?
– В Лондоне много таких чужестранцев, – безмятежно отозвался Тоби. – Думаю, этот из далекой страны, которая называется Африка, она находится рядом с Иерусалимом. Ты еще увидишь здесь темнокожих мужчин, правда, светлее, чем этот. И не все родом из Святой земли. Мир очень велик, Эндрю, в нем много стран и еще больше племен. Видишь вон там человека с желтой кожей и узкими глазами? Он из места, которое еще дальше от нас, чем Африка. А вон тот, со светлым лицом и волосами, скорее всего, из холодной страны. В мире куда больше чудес, Эндрю, чем те, о которых могу рассказать я. Тебе следует побеседовать с моряками и странствующими торговцами. Они бывают повсюду. И чудовища, которых им довелось повидать, столь ужасны, что лучше не смотреть даже на их изображения. У меня были кошмары о драконах, и разных морских монстрах, и созданиях, называемых тиграми, которые едят людей!
Разум Эндрю начал раскрываться, как цветок по весне, по мере того как они шли по Лондону, и его сердце наполнилось благоговением.
Тем вечером они играли перед большой толпой до тех пор, пока стражник не прогнал актеров с площади. Не все остановившиеся посмотреть представление дали им пенни, но четверо юношей заработали достаточно, чтобы заплатить за ночлег и еду в доме еврейской семьи, обошедшейся с ними на редкость гостеприимно. Молодым людям пришлось ночевать на каменном полу в большом зале, но им постелили тюфяки, набитые соломой, спать на которых было мягко, тепло и сухо. Утром они позавтракали горячим молоком и теплым хлебом только что из печи.
Хозяйка сказала им, что они очень хорошие парни, совсем не похожие на тех пьянчуг, которым она иногда давала крышу над головой, и пригласила их вернуться на постой, когда им это будет удобно. Вообще-то, по правде говоря, Патрик и Тоби не отказывались от лишней кружечки эля, но пиво делало их разговорчивее, а не агрессивнее. Артур был искренне набожен, поэтому не употреблял «дьявольское варево», а Эндрю обнаружил, что оно ему попросту не по вкусу.
– Я должен пройти по мосту, – объявил Эндрю своим друзьям. – Я должен перейти с этого берега на другой.
– Зачем, во имя неба? – удивился Артур. – Грязь по ту сторону моста того же цвета, такая же жидкая и так же мерзко пахнет, как на этом берегу.
– Но это же чудо природы! – возразил мальчик.
– Не природы, оно сотворено руками человека, – поправил Патрик. – Этот мост построили люди.
– Но разве человек не является творением природы? – произнес Эндрю, научившийся спорить.
– Разумеется, но, говоря о чудесах природы, обычно подразумевают более естественные проявления ее и Божьей силы – как ракушки и деревья.
– Разве мост сделан не из досок?
– Разумеется, но…
– А доски разве взяты не из деревьев?
– Да, конечно, но…
– Тогда я буду придерживаться своего мнения, – поспешно отрезал Эндрю, прежде чем Патрик, умевший складно говорить лучше прочих, не подобрал нового возражения.
И четверо юношей прошлись до моста, пересекавшего Темзу. Приблизившись, они увидели, что движение на нем самое оживленное – хватало и пеших, и телег, запряженных лошадьми. Мужчины и женщины с раздражением проталкивались через толпу, те, кто был больше и сильнее, отпихивали с дороги слабых. Телеги, повозки, кареты и лошади двигались по левой стороне, а нескончаемый поток людей – по правой.
– Все еще хочешь присоединиться к этому зловонному шествию? – спросил Артур, покачав головой. – В таком случае я лучше подожду тебя здесь.
– Я тоже, – твердо произнес Патрик.
Тоби вздохнул.
– Я пойду с тобой, Эндрю, – тебе понадобится кто-то, способный расчистить путь.
Двое из четверых актеров ступили на мост и влились в поток людей, двигавшихся с севера на юг. Однако едва они миновали треть пути, раздался испуганный крик. Внезапно из лучей тусклого осеннего солнца вылетела пустельга и промчалась прямо перед носом лошади, запряженной в карету. Испуганно заржав, животное взвилось на дыбы, а затем принялось лягаться. Копыта угодили по переднему колесу, оно соскочило с оси и сломалось, а карета угрожающе накренилась к краю моста. Из нее выбросило молодую женщину, которая перелетела через перила и упала в воду. Казалось, она медленно парит в воздухе, приближаясь в облаке кружев к быстро бегущей воде. Испуг на ее лице сменился ужасом, как только девушка ощутила ледяные объятия реки. Незнакомку тут же унесло под мост течением, как раз к той стороне, где Тоби и Эндрю с трудом проталкивались через толпу.
Юноша тут же скинул сандалии и вскочил на перила.
– Остановись! – с ужасом воскликнул Тоби. – Ты утонешь!
Словно не услышав предостережения приятеля и не обратив внимания на голос собственного разума, Эндрю прыгнул. Он ударился о воду и с силой выдохнул, когда ледяной обруч стиснул грудь болью. Руки и ноги казались замороженными сучьями. Побултыхавшись немного, он наконец вынырнул и быстро поплыл, все время оглядываясь. Где же эта девушка? Эндрю дико озирался по сторонам, пока течение несло его прочь. Наконец ему посчастливилось заметить промелькнувшее на поверхности белое кружево. Девушка только что погрузилась в воду с головой, даже юбка еще не успела намокнуть. Эндрю бросился вперед, делая быстрые, уверенные гребки, и вскоре вцепился в кусок ткани. Девушка снова показалась на поверхности, отплевываясь и кашляя.
Она крепко вцепилась в него, едва не утащив под воду, но Эндрю был куда сильнее и крепче ее, поэтому одной рукой разжал пальцы, судорожно стискивавшие его тунику. Девушка тут же обмякла. Тогда он схватил ее за длинные волосы и, удерживая голову незнакомки над водой, а заодно не давая ей снова вцепиться в него, поплыл к южному берегу. Но русло реки в этом месте поворачивало, и течение вынесло их прямиком на лодку, стоявшую у причала. Проплывая мимо нее, Эндрю сумел уцепиться за швартовочный линь и крепко сжал пальцы. Девушка безвольной куклой лежала на воде, словно привязанная к юноше веревкой. Ее лицо то и дело уходило под воду. Жизнь незнакомки в прямом смысле слова висела на волоске – точнее, на густых, длинных кудрях, которые крепко сжимал в кулаке Эндрю.
Юноша держался из последних сил, думая, что в любой миг ему придется отпустить либо девушку, либо линь. Или и то и другое. Он устал и так замерз, что не чувствовал ни рук, ни ног. Эндрю понимал, что не сможет подняться в лодку сам и вытащить из воды девушку. Ему попросту не хватит сил. Все, на что он был способен, – держаться на воде и надеяться на чудо.
И чудо произошло. К берегу со всех ног прибежал рыбак, вцепился в швартовочный линь и начал изо всех сил тянуть лодку к берегу. За ним примчались другие. Вскоре Эндрю почувствовал, как его вытягивают из ледяной воды на сушу. Он по-прежнему крепко держал девицу за волосы, и кто-то с усилием давил на его пальцы, чтобы заставить их разжаться. Затем юноша потерял сознание. Придя в себя, он сел, яростно дрожа, и увидел, что девушка неподвижно лежит на земле. Кто-то укрыл ее теплыми плащами. Эндрю заметил, что и сам бережно укутан в шерстяную материю. Он уставился на безжизненное, бледное лицо незнакомки и кое-как выдавил:
– Она мертва? Утонула?
Ему ответил Патрик:
– Нет, Эндрю, она еще дышит. Ты спас ей жизнь.
– Хвала Господу!
– Да, полагаю, что так, – пробормотал Патрик. – Если, конечно, именно Ему нужно возносить хвалу.
Это загадочное замечание Эндрю пропустил мимо ушей, друзья повели его прочь от девушки. Когда они отошли метров на пятьдесят от берега, появились всадники, понукающие галопирующих лошадей. Раздался крик, и один из вновь прибывших – пожилой мужчина в богатом облачении – направился к четверым юношам.
– Кто спас ее? – спросил он, не спешиваясь.
– Эндрю. Эндрю из Крессинга, – выпалил Тоби, указывая на друга.
Всадник мрачно кивнул.
– И где я смогу найти этого Эндрю из Крессинга, если в том возникнет необходимость?
– В г-гостинице «Ск-крещенные к-ключи», – выдавил Эндрю, громко клацая зубами, – если, к-конечно, он п-проживет достаточно долго, чт-тобы добраться до к-камина.
Как только всадник двинулся к девушке, которую осторожно подняли и понесли прочь на носилках, Патрик повернулся к Тоби и Эндрю с укором:
– Лучше было бы не называть своего имени и места, где тебя можно отыскать. Если девушка умрет, они наверняка захотят отыскать козла отпущения.
– Но он же спас ей жизнь! – запальчиво возразил Тоби.
– Не стоит недооценивать безумие, которое приходит вместе с горем, – мудро отозвался Патрик. – Это сейчас Эндрю – герой, но если девушка умрет от простуды и горячки, начнут говорить: «Если бы он сделал то или это, она бы осталась жива». Они начнут ставить под сомнение действия Эндрю, его поспешность – словом, каждое решение. «Почему он сразу не поднял ее в лодку? – спросит этот человек. – Ее убили эти минуты промедления!» Не пройдет и дня, как Эндрю начнут обвинять в непредусмотрительности и пренебрежении ее жизнью и здоровьем.
– Но я б-бы не смог п-поднять ее, – запинаясь, выдавил Эндрю, который и сам никак не мог согреться. – Я так ослабел после плавания, что не смог бы поднять и младенца.
– А еще, – Патрик помедлил, когда они подошли к дверям гостиницы, – а еще они могут задуматься о том, почему простой деревенский парень, который провел всю жизнь на суше, способен ходить по реке, где остальные идут ко дну и умирают. Бог наделил его этой силой или же дьявол? Тоби, ты способен держаться на воде, не погружаясь в нее? А ты, Артур?
Юноши серьезно покачали головами.
– Вот и я не могу, – продолжил Патрик. – И мне еще не встречался человек, способный на это.
– Но меня же ты знаешь! – возразил Эндрю, сразу направившийся к камину, как только они вошли в гостиницу. – Это называется плавание. Уверен, даже ты слышал о таком искусстве, Патрик. Есть моряки, которые умеют плавать. Правда, как мне говорили, их не так уж много, но они есть. Я выучился этому, когда деревенские забияки бросили меня в пруд. Если бы я не начал барахтаться, наверняка утонул бы. В плавании нет ничего волшебного или колдовского. Просто надо правильно двигать руками и ногами, только и всего. Скажи, Патрик, ты умеешь ходить?
– Ну конечно, я умею ходить.
– Почему «конечно»? Ведь когда ты только родился, ты не был способен на это. Ты научился этому, потому что так было нужно, иначе ты не смог бы двигаться по миру. А учиться плавать тебе не было нужды, поскольку ты не живешь в воде. А вот я частенько в ней оказывался, потому что меня швыряли в пруд и речку деревенские мальчишки.
– Но правда ли то, что ты сейчас нам говоришь? – спросил Патрик. – Я познакомился с тобой совсем недавно. По большому счету все, что я о тебе знаю, рассказывал мне ты сам. А вдруг ты самый бессовестный лжец в королевстве? Откуда мне знать? Все связанное с тобой покрыто тайной, мы только с твоих собственных слов знаем о том, что ты – сын кузнеца, у которого какой-то незначительный чин в деревне тамплиеров в Эссексе, мальчишка, который сбежал оттуда из-за хулиганов. Мне бы очень хотелось знать, откуда взялась пустельга, вылетевшая прямо перед носом у той лошади и напугавшая благородное животное. Еще мне очень интересно, откуда эти темные пятна на твоей лодыжке, похожие на след от пальцев. И почему пальцы у тебя на ногах с перепонками, как у утки. Там, откуда я родом, тебя бы сожгли сразу после рождения, как ведьмино отродье.
Тоби покраснел и с яростью сказал:
– Оставь его в покое, Патрик. С чего это дьяволу утруждаться и спасать жизнь невинной девушки? Без сомнения, та птица – его рук дело, но Эндрю пришел ей на помощь, спас ей жизнь и, возможно, душу. Эндрю – наш друг. Тебе должно быть стыдно за себя, Патрик.
Эндрю, начавший понемногу отогреваться у яркого огня, который весело полыхал в камине, покачал головой:
– Нет, Тоби, у Патрика есть право задавать эти вопросы. Хотя, боюсь, мои ответы вам придутся не по нраву. Я сказал вам правду: я действительно Эндрю из Крессинга, и мой отец – кузнец в стане храмовников. Моя мать собирала дрова в лесу среди зимы, когда родился я. Кое-кто помог ей и принял роды. То была женщина, которую у нас называют «женой колдуна», говорили, это ее пальцы выжгли отметины у меня на лодыжке, когда она вытащила меня из материнского чрева не так, как должно – не головой вперед, а ногами. Говорили, пальцы на ногах у меня такие потому, что в повитухах у матери была ведьма.
Эндрю не стал рассказывать своим друзьям о встрече с двумя мертвецами, которые утверждали, будто у них для него послание от жены колдуна. Это и впрямь могло отвратить от него вернейших друзей и заставить их усомниться в нем. Эндрю чувствовал, что и без того рассказал достаточно.
Тоби произнес чрезвычайно серьезно:
– Ты рассказал нам об очень странных вещах, Эндрю, но они не делают из тебя ведьмино отродье. Ты сын обычных родителей, так же как и я. В том, что твоя мать оказалась застигнута родовыми муками в лесу зимой, нет ни ее, ни твоей вины. И никто из вас не повинен в том, что ближе всех оказалась жена колдуна. Ты уже пострадал за это от рук жителей собственной деревни. Если бы ты и впрямь владел черной магией, то наверняка уничтожил бы своих обидчиков с ее помощью. Это имеет смысл, верно, Патрик? Почему тогда он принимал зло и побои, если в любой момент мог защитить себя колдовством?
Патрик пожал плечами:
– В этом есть своя логика, Тоби, друг мой, но я не уверен, что логика поможет, когда люди жаждут крови. Остается только надеяться на то, что девушка выживет. Если же нет – нам придется как можно быстрее убираться из этой гостиницы, чтобы не столкнуться с разъяренной толпой. Я уверен: если девушка умрет, люди захотят убить Эндрю.
Слухи в Лондоне, стольном городе короля Генриха, расходились быстро. Очень скоро юные актеры узнали, что девушка жива и здорова. Тем вечером они дали представление, основанное на трагическом греческом мифе о Леандре, каждую ночь переплывавшем Геллеспонт, чтобы встретиться со своей возлюбленной, Геро, на другом берегу. Его вел свет фонаря, который жрица Афродиты зажигала на вершине своей башни. Но однажды ночью яростный шторм задул пламя, Леандер заблудился во тьме, и поутру его тело прибило к берегу. Поставить эту трагедию решил Патрик, и успех представления был сказочным. Столько зрителей они еще никогда не собирали, и к концу представления монеты не помещались в горшок.
Друзья вернулись в гостиницу в приподнятом настроении, решив остаться не у добрых евреев, а в месте, где всегда можно достать еще эля. Тем вечером Эндрю попытался объяснить своим спутникам, что странная удача, приходившая к нему порой из-за того, что повитухой у его матери была жена чародея, была ниспослана не Богом и не Сатаной, но другой сущностью, которая властвовала над их краями еще до того, как на берега Англии пришло христианство.
– Мы называем его Вудвос, но некоторые знают его как Зеленого человека или Дикого человека. Он – естественное создание самого этого мира, господин лесов и долин, поэтому нет причин его бояться, в нем нет никакого зла. Более того, в монашеском саду в Крессинге, обнесенном высокой стеной, есть статуя Зеленой женщины, которую признают не только сами монахи, но и деревенские жители. Это создания природы, о которых никто не говорит дурного, темно-зеленые духи, населяющие поросшие мхом овраги и торфяные канавы. Они приносят солнечный свет в запутанные кусты и лунные тени в темные леса.
– Глупое суеверие, – пробормотал Патрик.
– Вовсе нет, – неожиданно возразил Тоби. – Мой дядя однажды видел Зеленого человека. У него на лбу росли ветвистые рога…
– У твоего дяди? – уточнил Артур, взглянув на Патрика, с надеждой, что тот оценит его остроумие, но Тоби так нахмурился, что шутник предпочел отвернуться к стене.
– С ветвистыми рогами на лбу, – упрямо продолжил Тоби, – и оленьими копытами вместо ног. Его дыхание покрывало инеем зеленые травы. Он двигался как тень летящего ворона, скользящая по земле, или как осторожная лиса, пробирающаяся через сухой папоротник.
Патрик только вздохнул:
– Ну и деревенщины вы оба! Но я вижу, вас не переубедить. Давайте-ка ложиться спать. Будет лучше, если мы встанем пораньше и выберемся из города, пока кому-нибудь не пришло в голову отобрать у нас честно заработанные деньги. В Лондоне не получишь и монеты без того, чтобы этого не приметили сотни глаз, обладатели которых решат, что грех упускать такую возможность. Я убедился в том, что за нами с площади никто не следил, но завтра разбойники начнут нас искать и постараются поймать в каком-нибудь безлюдном переулке.
Юношам разрешили лечь в кухне, самом теплом месте в гостинице, и они устроились под лавками и подставками под посуду, расстелив на полу тонкие покрывала, выделенные хозяином.
Однако за два часа до первого петушиного крика дверь кухни с грохотом распахнулась, и внутрь вошли несколько мужчин при оружии и в доспехах. Железные рыцарские башмаки громко стучали по каменному полу.
– Кто здесь Эндрю из Крессинга?
Все четверо проснулись и уставились на пришедших. Артур указал на младшего из своих приятелей. Эндрю, не мешкая, выбрался из-под скамьи для разделки мяса.
– Я Эндрю из Крессинга.
– Ты должен немедленно отправиться с нами, – приказал один из рыцарей. – Сэр Роберт де Соннак желает побеседовать с тобой.
– В четыре часа утра? – поинтересовался Патрик.
– Нашему хозяину не спится, – отозвался мужчина, скривившись, – и он подстраивает весь мир под свое расписание. – И, повернувшись к Эндрю, добавил: – Идем, мальчик. Соображай быстрее. Наш хозяин не любит долго ждать, даже когда его верным слугам приходится выполнять поручения натощак.
Глава 4
Сэр Роберт де Соннак
Эндрю покорно вышел из гостиницы вместе с вооруженными людьми, оставив своих друзей гадать, увидят ли они его когда-нибудь снова.
– Садись за мной, парень, – велел человек в доспехах, взобравшись на своего скакуна, оставленного на улице.
Эндрю послушался. Другие рыцари, из которых ни один не сказал ему ни слова, также вскочили в седла. Они двинулись к мосту через Темзу, и действительно вскоре отряд пересек его, направился дальше, за город, миновав деревню Сутверк. Наконец они достигли большого поместья, выстроенного посреди леса. Это было величественное здание, при виде которого у Эндрю перехватило дыхание. Юношу провели внутрь в большой зал. На противоположном от него конце комнаты за длинным столом сидел стройный немолодой человек со светлой бородой и волосами по плечи. Он смерил Эндрю спокойным взглядом, пока юноша неуверенно шел к нему. Рыцари, не мешкая, развернулись и вышли, оставив хозяина и гостя наедине. Эндрю замер перед незнакомцем, давая ему возможность себя рассмотреть. Он решил, что перед ним управляющий или один из главных слуг. Разумеется, хозяину такого особняка не может быть дела до безродного юнца.
– Ну что ж, – произнес мужчина тихим голосом. – Не тревожься, юноша, ты здесь для того, чтобы получить награду, а не наказание.
– Благодарю вас, сэр, но я не чувствовал страха.
Эти слова вызвали легкую улыбку на лице незнакомца.
– Почему?
– Потому что у вас доброе лицо, сэр.
Услышав это заявление, мужчина коротко рассмеялся:
– Вот как? В таком случае, возможно, тебе будет интересно узнать, что я убил немало людей в свое время, и многих из них – без сожаления и раскаяния.
В огромном очаге полыхало яркое пламя. Раздался треск, и обгоревшее полено, свалившись с кучи, выкатилось на пол. Эндрю сделал быстрый шаг вперед и подхватил его за один конец, а затем бросил обратно в огонь. Это дало ему возможность обдумать свой ответ, после чего юноша произнес:
– Садись за мной, парень, – велел человек в доспехах, взобравшись на своего скакуна, оставленного на улице.
Эндрю послушался. Другие рыцари, из которых ни один не сказал ему ни слова, также вскочили в седла. Они двинулись к мосту через Темзу, и действительно вскоре отряд пересек его, направился дальше, за город, миновав деревню Сутверк. Наконец они достигли большого поместья, выстроенного посреди леса. Это было величественное здание, при виде которого у Эндрю перехватило дыхание. Юношу провели внутрь в большой зал. На противоположном от него конце комнаты за длинным столом сидел стройный немолодой человек со светлой бородой и волосами по плечи. Он смерил Эндрю спокойным взглядом, пока юноша неуверенно шел к нему. Рыцари, не мешкая, развернулись и вышли, оставив хозяина и гостя наедине. Эндрю замер перед незнакомцем, давая ему возможность себя рассмотреть. Он решил, что перед ним управляющий или один из главных слуг. Разумеется, хозяину такого особняка не может быть дела до безродного юнца.
– Ну что ж, – произнес мужчина тихим голосом. – Не тревожься, юноша, ты здесь для того, чтобы получить награду, а не наказание.
– Благодарю вас, сэр, но я не чувствовал страха.
Эти слова вызвали легкую улыбку на лице незнакомца.
– Почему?
– Потому что у вас доброе лицо, сэр.
Услышав это заявление, мужчина коротко рассмеялся:
– Вот как? В таком случае, возможно, тебе будет интересно узнать, что я убил немало людей в свое время, и многих из них – без сожаления и раскаяния.
В огромном очаге полыхало яркое пламя. Раздался треск, и обгоревшее полено, свалившись с кучи, выкатилось на пол. Эндрю сделал быстрый шаг вперед и подхватил его за один конец, а затем бросил обратно в огонь. Это дало ему возможность обдумать свой ответ, после чего юноша произнес: