Страница:
К вечеру резко похолодало, почти до двадцати градусов, и пруд кое-где схватился льдом, пришлось разбивать его толстыми сучьями. Но писательницу так и не обнаружили. Школьники, радуясь неожиданному развлечению, рыскали по полям, мечтая найти улики, не замеченные полицией, то тут, то там раздавалось мелодичное эхо их хохочущих голосов. Когда в небе запылал золотисто-оранжевый закат, Кенуард вернулся в управление, в свой рабочий кабинет, наметив на завтра очередную вылазку, только теперь нужно будет забросить в пруд большую сеть.
А еще заместитель главного констебля разослал в соседние полицейские участки, в сорок восемь точек, уведомление о том, что пропала такая-то. Потребовав у Карло фото миссис Кристи и подробное описание ее внешности, Кенуард заинтриговал лондонских газетчиков, всячески намекая, что финал истории может оказаться роковым.
Документ, составленный Кенуардом, гласил:
Наиболее достоверным сочли показание Эрнеста Кросса, рабочего с фермы. В субботу ранним утром он помог одной женщине завести “каули моррис”. “В половине седьмого шел я на работу и увидел неподалеку от гостиницы “Ньюлендз-Корнер” даму, очень она была расстроенная, – дав присягу, сообщил Кросс, – стонала, плакала, обхватив голову руками, и зубы у бедной стучали от холода. В одном платье и в туфельках, и без шляпы. И фары горят, и габаритные огни… ну я и подумал: спрошу, не надо ли чего”.
Заметив, что Кросс направляется к ней, дама громко, чуть не рыдая, окликнула его, молила помочь, машина ее окончательно заглохла. Кросс галантно отдал свою куртку замерзшей женщине, потом крутанул два раза ручку, и мотор завелся как миленький.
Кросс помог даме забраться в машину, та горячо его поблагодарила и отдала куртку, после чего он развернулся и отправился дальше.
“Я послушал, мотор работал ровно, ну и со спокойной душой ушел, – сказал он полицейским, – а было еще темно, ну, удивился, конечно, что дама в такую рань на улице и без пальто, но мало ли, может, сбилась с дороги, да еще мотор заглох, как тут не расстроиться. И последнее вот что я заметил: поехала она по дороге через Ньюлендз-Корнер, в сторону деревни Шир”.
Этому свидетелю Кенуард поверил и тут же выстроил версию: миссис Кристи настолько устала, что съехала с дорожного полотна вбок. Потом выбралась наружу, даже не подумав о том, что с машиной может что-то случиться. Пешком двинулась к гостинице, а машина вдруг покатилась вниз по склону, случайно врезавшись в кусты у самого края мелового карьера. Версия, что и говорить, довольно спорная, но поскольку Кенуард сам ее сочинил, то она тут же была принята.
“Она, вероятно, пыталась выйти на нужную дорогу, но заблудилась в темноте и забрела в лес, с той поры никто ее не видел и ничего о ней не слышал”.
К понедельнику таинственное исчезновение Агаты Кристи обсуждалось уже в газетах Франции, Германии, Испании. Даже солидная “Нью-Йорк тайме” на первой полосе крупными буквами напечатала сенсационную новость: “Английская писательница Агата Кристи исчезла из собственного дома при загадочных обстоятельствах”.
Миссис Десильва тоже дала показания – уговорили партнерши по бриджу, ведь Агата звонила ей как раз перед исчезновением. Чувствовалось, что миссис Десильва очень трепетно относится к своей соседке, она назвала ее “прекрасной, замечательной женщиной”.
Миссис Кристи необыкновенно милая, общительная женщина, редкого обаяния. Однако люди, хорошо ее знавшие, сразу замечали, что свои эмоции и проблемы она предпочитает держать при себе, не обременяя ими других. Думаю, Агата слишком много работала и однажды обмолвилась, что ей уже месяца трине удается придумать новый сюжет, она ни строчки не написала за это время.
Полагаю, самым тяжким испытанием стала смерть матери, в начале года, Агата очень ее любила.
Горе выбило ее из колеи, но Агата старалась не раскисать. Врач настоятельно рекомендовал ей отдохнуть, говорил, тогда все будет восприниматься иначе, станет легче.
Несколько месяцев назад, в июне или в июле, она уезжала, потом вернулась в Саннингдейл, ей нужно было что-то делать с мебелью матери, как-то ее размещать. Она зашла ко мне, выглядела ужасно, я тут же отправила ее в постель. Наутро у нее был вполне свежий вид, она, помнится, сказала: “Вы вернули меня к жизни”. Бедняжка еще долго не могла оправиться, но в последнее время ей стало намного лучше.
Неделю назад, в прошлый понедельник, мы с ней даже снова играли в гольф, она провела отличную партию, и в теннис, и на машине проехались. А в среду съездили вместе в Лондон. Она говорила, что хочет снять там дом, обставленный уже, мечтала больше времени проводить с мужем. А Стайлз собиралась сдать внаем, тоже прямо с мебелью.
В Лондоне мы встретились с друзьями и все вместе отправились на ланч в “Карлтон”, там обсуждали, как бы съездить на несколько недель в Португалию, в начале года. Миссис Кристи сказала, что до Рождества ей никак не вырваться, из-за дочурки, потому решили поехать в начале января. У моего мужа есть дом в Португалии, собирались пожить там месяц. Миссис Кристи очень понравилась эта идея.
Ну вот, в среду днем мы ходили с ней по магазинам, а к вечеру расстались, ночевать она должна была в клубе “Форум”, ее пригласили туда на званый обед.
Миссис Десильва наслаждалась, приятно ведь оказаться в центре внимания. Своим придворным, завсегдатаям ее дома “Линдсей-Лодж”, она с чуть наигранной скорбью рассказывала: “В пятницу я ей позвонила, пригласила на чай и на партию бриджа, – томно ворковала она, – но получила отказ; насколько я поняла, ей нужно было куда-то ехать или она ждала кого-то. Это был последний наш разговор. А потом узнаю, что она пропала, какой кошмар. Уверена, это все из-за предельной, невыносимой усталости, организм не выдержал, и у бедной миссис Кристи вдруг случилась потеря памяти, что-то в таком роде”.
Днем раньше и муж Агаты, пытаясь объяснить странное поведение жены, тоже ссылался на загадочную потерю памяти. Вот его слова из беседы с репортером “Вестминстер газетт”: “Ни в коем случае не берусь ничего утверждать, на чем-то настаивать. Могу только предположить, что исчезновению моей жены предшествовал нервный срыв, и как следствие этого – потеря памяти”.
Звучало это вполне убедительно. Если бы Арчи удалось убедить в сказанном и самого себя…
В понедельник утром они с Карло отправились в Лондон, Арчи всю дорогу о чем-то думал, угрюмо молчал. А ехали они в Скотленд-Ярд, надеялись уговорить столичных инспекторов подключиться к расследованию. Позже Шарлотта скажет, что ее спутник “витал в своих мыслях”. В Скотленд-Ярде их приняли благосклонно и, признав версию Кенуарда неубедительной, решили действовать, не дожидаясь официального запроса местной полиции.
Посадив Карло на поезд, отправившийся обратно в Саннингдейл, Арчи неприкаянно бродил по лондонским улицам, размышляя о своей не очень-то заладившейся жизни. Он вспоминал о войне, ему хотелось снова летать. К слову сказать, и в гражданском костюме бравый летчик был неотразим, но сейчас ему вдруг все стало не мило.
Предрождественская суета лишь усиливала унылое отчаяние. Эти толпы в магазинах, эти весельчаки, орущие хором рождественские гимны, этот бодрящий зимний искристый воздух Арчи воспринимал как издевательство. Он ведь мечтал о том, как будет предвкушать праздник вдвоем с Нэнси. Кто же знал, что его втянут в нелепую, дикую историю! Сейчас Арчи чувствовал особенно остро, насколько дорога ему та, с кем он не смеет встречаться, не смеет из-за фокусов опостылевшей жены.
Они с Нэнси не виделись с субботы, два дня, для влюбленных целая вечность. Нэнси вернулась в родительский дом под Лондоном, в Кроксли-Грин, и теперь они общались только по телефону. Встречаться было опасно. Если пронюхают про их свидания, сразу сделают выводы: к этой душераздирающей драме причастен неверный муж.
Арчи старался уберечь Нэнси от дотошных газетчиков, но хорошо понимал, что его отношения с двадцатишестилетней красоткой для многих давно не тайна. Они часто вместе ездили в Сандвич, в гольф-клуб, и обедали вдвоем в лондонских ресторанах. Но самой опасной была сейчас Пег Хемсли. Маменька поощряла сына, закрутившего роман на стороне. Она обожала скандалы и сплетни и, как только газетные стервятники попросили рассказать что-нибудь достойное внимания, тут же выложила все, что знала.
“Моя невестка была крайне удручена тем, что у нее не ладилась работа, – поведала миссис Хемсли специальному корреспонденту “Дейли мейл”, который отловил ее в Доркинге в надежде вызнать подробности чаепития в ту роковую пятницу, – она имела в виду книгу, которую в тот момент писала”.
Она часто вспоминала о матери, которая умерла весной, ясно было, что бедняжка никак не может оправиться от этого удара. Несколько дней после похорон миссис Кристи пребывала в тяжелой депрессии, она порой даже не помнила, где была и что делала.
Был, например, такой случай. Отъезжая от дома приятельницы, она нечаянно сбила своего любимого песика Питера. Она подняла его и положила в машину в полной уверенности, что Питер мертв. Она рассказывала, что буквально обезумела от горя и даже не помнила, как добралась до дома. Ехала ничего и никого не замечая и в таком состоянии преодолела значительное расстояние.
И вот что любопытно: когда она приехала, служанка увидела на заднем сиденье преспокойно сидящего пса, в полном здравии. Но миссис Кристи сообщила ей, что их дорогой Питер умер. И когда служанка, вытащив Питера из машины, предъявила его хозяйке, та не поверила собственным глазам.
Мне кажется, нет, я даже уверена, что и в пятницу произошло нечто в том же роде, что-то ее потрясло. Она была очень привязана к мужу и к дочери и никогда бы ОСОЗНАННО их не покинула.
Полагаю, произошло вот что. Моя невестка, чем-то страшно подавленная, не понимая, где она, куда идет и что делает, доехала до Ньюлендз-Корнера, а там вышла в какой-то момент из машины и стала бродить по округе.
“Когда Агата от меня уезжала, вроде бы настроение у нее немного улучшилось, – отметила Пег Хемсли, – но, сев за руль, она долго что-то обдумывала, а когда наконец двинулась в путь, взгляд у нее был отрешенный”.
Чтобы читатели не утратили интерес к цирковому представлению, устроенному из исчезновения Агаты Кристи, “Дейли ньюс” пообещала сотню фунтов “тому, кто первым предоставит информацию, которая поможет найти писательницу – если она, конечно, жива”.
Благодаря предприимчивости Кенуарда поиски обрели грандиозный масштаб: в небе кружили бипланы, по земле рыскали ищейки, сотня полицейских прочесывала загородные просторы, разбив их на квадраты. Кенуард упорно твердил, что пропавшая наверняка тут, в Норт-Даунсе, у какого-нибудь из прудов или в зарослях ежевики. Но внезапно всплыла одна подробность, спутавшая все его карты. Выяснилось, что брат Арчи, Кэмпбелл Кристи, получил письмо, отправленное в субботу из центра Лондона. На штемпеле значилось время – 9.45, то есть его отослали через три часа после того, как в кустах был найден “моррис каули”. Письмо было от Агаты Кристи.
Кэмпбелл со спокойной душой оставил его на кабинетном столе, в вулвичской Королевской военной академии. Агата писала про обычные житейские дела. Писала, что неважно себя чувствует и собирается на выходных в Йоркшир, немного отдохнуть и попить минеральной воды. О том, что невестка его пропала, Кэмпбелл узнал только в понедельник из газеты. Кстати, письмо куда-то подевалось, но он нашел конверт с почтовым штемпелем и отослал его Арчи, а тот сразу переслал конверт Кенуарду.
Доблестный полицейский понял, что, скорее всего, миссис Кристи жива и здорова и к тому же находится в Лондоне, то есть вне зоны его полномочий..
Во вторник Кенуард призвал в свой офис ясновидящую, мисс Райс-Джонсон, их приватная беседа длилась почти все утро. Сведения, полученные мисс из параллельных миров, были таковы: миссис Кристи найдут “в глухих зарослях у заброшенного пруда”. Вооружившись этой информацией, Кенуард решился устроить пресс-конференцию, где, опираясь на имеющиеся временные ориентиры, описал весьма затейливый маршрут, проделанный пропавшей.
… Миссис Кристи выехала из дома примерно в 22 часа; прибыв в Лондон, сразу или немного погодя отослала письмо своему деверю, капитану Кристи, на почтовом штемпеле означено время отправки: 9.45, то есть утро субботы.
Потом она буквально через несколько часов вернулась в Суррей, через деревню Шир выехала на шоссе Доркинг-Гилдфорд, на некотором расстоянии от Ньюлендз-Корнера. Там ее увидел… водитель, ехавший в западном направлении, в 3 часа утра.
В конце концов она достигла Ньюлендз-Корнера, где и оставила свой автомобиль, чтобы отправиться дальше пешком, и – заблудилась.
Во вторник в Ньюлендз-Корнер съехались корреспонденты, лондонские и местные, “Таймс”, “Дейли мейл”, “Дейли экспресс”, “Вестминстер газетт”, суррейская “Эдвертайзер”, “Дейли скетч”. Для них разбили специальную палатку, дабы пресса не мокла под моросящим дождем. Несколько десятков репортеров десантировались в Беркшире, в непосредственной близости от дома четы Кристи, соседи все громче возмущались: совсем не стало покоя от галдящих толп и машин.
Старший инспектор беркширской полиции, Чарльз Годдард, чья штаб-квартира располагалась в ближайшем округе "Мэркингем, приказал расставить посты подальше от Стайлза, а допрашивать Арчи (прямо в доме) он поручил сыщику в гражданском костюме. В отличие от своего суррейского коллеги Годдард с некоторым скепсисом относился к происходящему, как к затянувшемуся спектаклю. Он не сомневался в том, что пропавшая жива, просто даме захотелось на какое-то время расстаться с мужем.
Однако же бдительности Годдард не терял. Он терпеливо наблюдал за Арчи, отмечая и его нарастающую нервозность, и нарочитую дерзость. Видимо, такова была реакция на незатихавшие, бурлящие сплетни. Кто-то из добровольцев-искателей неподалеку от Тихого пруда нашел туфлю, “похожую на те, которые были на миссис Кристи”. Поговаривали, будто у пропавшей был пистолет и, возможно, она покончила с собой. Кроме того, не нашли ее паспорт, и обнаружилось, что с ее счета была снята крупная сумма. Но для Арчи ужаснее было то, что на первой странице “Вестминстер газетт” среди множества обстоятельств, связанных с исчезновением миссис Кристи, один из репортеров отметил: “Полковник Кристи в пятницу вечером находился в Хартмуре (sic!), в уединенном уютном коттедже мистера и миссис Джеймс (в двух милях от Годалминга), там присутствовала еще одна гостья, мисс Нильд (sic!), молодая женщина, которая часто бывает у них дома”.
Как говорится, черным по белому, и теперь каждый мог это прочесть. Шрифт был мелким, но Арчи казалось, что сообщение сразу бросается в глаза, будто огромный хлесткий заголовок., вот он, первый намек на его незаконную связь. Раздвинув пальцем полоски жалюзи, полковник смотрел на толпу, собравшуюся за воротами, глазеющую, топочущую, непредсказуемую. А самым удручающим было даже не то, что он не знал, что именно успели нарыть писаки, а то, что он не мог просчитать, что они напишут.
Предвидя, что газетчики потребуют от него объяснений, Арчи сделал письменное заявление и попросил детектива в штатском передать сей документ представителям прессы. “От жены моей никаких вестей так и нет”, – писал он, присовокупив, что крайне вымотан и очень переживает. Он заверил, что у его жены никогда не было пистолета и она никогда не говорила о том, что хочет свести счеты с жизнью. Еще Арчи уточнил, что паспорт Агаты дома, на месте, и что денег с ее счетов никто не снимал – ни в Саннингдейле, ни в Торки.
Утром в среду Кенуард усилил поисковую группу тремя сотнями полицейских, в том числе опытными следопытами, “они, выстроившись в шеренгу, прощупывали длинными шестами густо заросшие вересковые пустоши, были там и собаки. Иногда полицейские окликали друг друга сквозь промозглый туман, клубы которого окутали вершины пологих холмов, а над головами искателей тарахтели самолеты, кружа над исследуемыми участками”.
Корреспондент из “Дейли кроникл”, узнав про письмо, полученное Кэмпбеллом Кристи, отправился в Йоркшир и стал обходить курортные гостиницы Харрогейта. Он потратил на поиски целый день, но никаких сведений о писательнице так и не добыл.
В четверг же, по подсчетам журналистов, уже человек пятьсот вытаптывали растительность, рыская по округе. Но их усердие оказалось напрасным. Тем не менее Кенуард стоял на своем: “Разгадка тайны обнаружится в окрестностях Ньюлендз-Корнера, там, где миссис Кристи оставила свою машину”.
Арчи тайком присоединился к поисковой партии, взяв с собой пса Питера, который обнюхивал землю, пытаясь снова обрести свою хозяйку, но, увы, стараниями одного репортера обрел только новую кличку. “Сегодня в Ньюлендз-Корнер привезли любимого пса миссис Кристи, чтобы Пэтси (sic!) принял участие в поисках пропавшей хозяйки”, – писала “Дейли кроникл”.
Едва ли Пэтси догадывался, зачем его привезли сюда, он весело резвился на сельских просторах. Полковник Кристи присоединился к заместителю главного констебля Кенуарду и в течение трех часов помогал искать. Они вместе с Пэтси начали с того места, где была обнаружена машина Агаты Кристи, и тщательно обследовали берега Тихого пруда.
Очень немногие знали, что полковник Кристи тоже там, среди искателей, и что на поводке у него любимый терьер пропавшей.
Большие надежды возлагались именно на сегодняшнюю операцию, в которой было задействовано множество людских и технических ресурсов. Два аэроплана кружили над обыскиваемой территорией на предельно низкой высоте. Сквозь непроходимые заросли кустов и чащоб пробивался трактор, а искатели двигались по болотистым участкам, осматривали каждую впадину, каждую расселину. Но – никаких следов, никаких свидетельств того, что тут побывала миссис Кристи.
Вернувшись в Стайлз, Арчи обреченно бродил по этому огромному особняку, ему казалось, что он угодил в ловушку, газетчики не давали ему прохода и все чаще говорили о том, что это из-за него, такого-сякого, Агата Кристи покинула дом. Горничная Лили в подробностях описала этим стервятникам ту проклятую утреннюю ссору, а потом еще все прочитали его раздраженное письменное заявление, которое, по их мнению, свидетельствовало о виновности Арчи, а не о тревоге за жену. К тому же Лили упомянула второе письмо, адресованное мужу, то самое, которое он уничтожил и о существовании которого полиция даже не подозревала.
В четверг вечером в полицейский участок Бэгшота прибыли мистер Кенуард и представитель старшего инспектора Годдарда, мистер Сидни Фрэнк Батлер. А спустя час туда был доставлен Арчи Кристи, которому был учинен допрос. Полковник был возмущен и отчаянно пытался объяснить, почему уничтожил письмо, которое теперь воспринималось как улика. Но чем усерднее он старался прояснить ситуацию, тем меньше стражи закона верили в его непричастность к случившемуся.
“Письмо ее касалось сугубо личных моментов, ни малейших намеков на то, что она задумала уйти из дому, – твердо сказал он. – Она должна была кое-что мне сказать, но я не могу и не стану это обсуждать. Уверен, что она написала его задолго до того, как собралась уйти из дому, до того, как обдумала этот уход”.
У выхода из участка Арчи обступили газетчики, не ведавшие о том, каким напряженным было его общение с представителями закона. Отогнав жестом назойливых корреспондентов, он сказал только одно: Кенуард обнародует его заявление. Однако же обычно словоохотливый служака категорически отказался комментировать только что состоявшийся разговор.
В пятницу, 10 декабря, лондонская “Дейли кро-никл” опубликовала заявление Арчи, сделанное, как там было написано, “от чистого сердца”.
“Не было никакой ссоры, – уверял мистер Кристи, надеясь пресечь сплетни о своих семейных раздорах. – Никаких обид и недоразумений относительно моих знакомых, она всех их отлично знала. В коттедже Джеймсов, в гости к которым я приехал в те выходные, я был до этого месяца три назад. Агата прекрасно знала, к кому я еду”.
О да, еще бы ей не знать, подумалось ему. Он постарался, чтобы она узнала. Его приговор их отношениям назревал постепенно, слова вырвались наружу, когда молчать уже не было сил. Пора было нажать на кнопки, свернуть в сторону, пока их брак не стал совсем жалким и унылым.
“Все у нас было нормально, никаких недоразумений”, – повторил он в заявлении то же самое, но несколько иначе, будто бы это могло прибавить его лжи достоверности. Однако, старательно убеждая, сам Арчи выглядел все менее убедительным. Полковнику Кристи важнее было не уронить себя в глазах общества, чем говорить правду, и это чувствовалось. В газетной вотчине на Флит-стрит умели добывать и анализировать факты, а факты подводили к мысли об убийстве.
“У меня в голове не укладывается, что миссис Кристи могла, находясь в здравом уме, уехать от своей малышки, от Розалинды, которую она обожает, – недоумевала приятельница Агаты, беседуя с корреспондентом. – А если она действительно потеряла память и где-то там бродила, то почему никто ее не видел? Любой человек, и здоровый, и страдающий амнезией, нуждается в пище, и ему нужно где-то ночевать, сейчас все-таки зима”.
Лондонский бизнесмен Себастиан Эрл, сотрудник Арчи, работавший с ним в “Рио Тинто Билдинг”[3], сообщил, что они как-то вместе ехали на лифте и коллега его был в ужасном настроении. “Он пожаловался, что полицейские следили за ним всю дорогу до офиса, а теперь стоят снаружи. “Они считают, что я убил свою жену”, – сказал он”.
Эдгар Уоллес, автор бесчисленных триллеров (который спустя шесть лет напишет сценарий для фильма “Кинг-Конг”), считал, что у происшествия есть вполне объяснимая подоплека. “Похоже, исчезновение было преднамеренным, – писал он в статье для “Дейли мейл”. – Такова была кульминация затяжной депрессии, возникшей отнюдь не из-за спада в работе. Типичный образец “психологического давления” на кого-то, кто причинил ей боль. Грубо говоря, ей прежде всего хотелось насолить неведомому обидчику, которому ее исчезновение наверняка принесет массу неприятностей”.
Дороти Сэйерс, автор популярных детективов, видевшаяся иногда с Агатой, тоже выстроила свою собственную теорию, приведя все возможные причины происшествия в интервью для “Дейли ньюс”:
В случаях, подобных этому, можно выявить четыре причины: потеря памяти, намеренный розыгрыш, самоубийство или добровольное исчезновение.
Вариант первый, потеря памяти. Допущение весьма сомнительное, ибо в нашем распоряжении нет никакой существенной причины, “мотива” для подобного оборота событий. Принцип любого расследования таков: ищи улики, исходя из мотива. Теперь о добровольном исчезновении. Оно, знаете ли, вполне может быть искусной инсценировкой, а напустить таинственности и всех сбить с толку и со следа писательнице, мозг которой постоянно измышляет ловушки для читателя, не так уж сложно.
Дороти Сэйерс приехала в Ньюлендз-Корнер, по этому поводу грянули фанфары восхищения. Глянув на Тихий пруд, на окрестные холмы, по которым рыскали двуногие и четвероногие ищейки, Сэйерс с пророческой уверенностью изрекла: “Ее тут нет”.
А еще заместитель главного констебля разослал в соседние полицейские участки, в сорок восемь точек, уведомление о том, что пропала такая-то. Потребовав у Карло фото миссис Кристи и подробное описание ее внешности, Кенуард заинтриговал лондонских газетчиков, всячески намекая, что финал истории может оказаться роковым.
Документ, составленный Кенуардом, гласил:
РАЗЫСКИВАЕТСЯРазумеется, среди местных жителей сразу обнаружилось множество очевидцев, кто-то искренне хотел помочь следствию, кто-то мечтал прославиться. Фюэ, носильщик со станции Милфорд (это в южной части Годалминга), доложил в воскресенье утром, что некая дама, точь-в-точь миссис Кристи, спросила у него, когда будет следующий поезд до Портсмута. В тот же самый день Агату видела миссис Китчинг, но в Малом Лондоне[2]. Джон Бакнер приметил ее в чайной города Питершам, близ Ричмонда. Ральф Браун хотел подвезти ее на машине, это было в Баттерси; “по-моему, она не замечала ничего вокруг и сама не понимала, куда идет!” – с чувством добавил он. Однако дама отказалась от его предложения.
проживавшая в особняке Стайлз (Саннингдейл)
миссис Агата Мэри Кларисса КРИСТИ
(супруга полковника А. Кристи)
35 лет[1], рост 5 футов 7 дюймов.
Волосы темно-рыжие (стрижка “фокстрот”), зубы натуральные, глаза серые, здоровый цвет лица, сложение нормальное.
Была одета:
юбка серая, средней длины, зеленый джемпер, кардиган серый, с темно-серой отделкой, зеленая шляпка из велюра. Возможно, имеется сумочка с несколькими банкнотами достоинством в пять или десять фунтов.
3 декабря в 21.45 вышеназванная дама покинула дом на четырехместном авто марки “моррис каули”. Оставила записку, в которой было сказано, что она собирается уехать. Утром 4 декабря эта машина была найдена в районе Ньюлендз-Корнера, деревня Олбери (графство Суррей).
Наиболее достоверным сочли показание Эрнеста Кросса, рабочего с фермы. В субботу ранним утром он помог одной женщине завести “каули моррис”. “В половине седьмого шел я на работу и увидел неподалеку от гостиницы “Ньюлендз-Корнер” даму, очень она была расстроенная, – дав присягу, сообщил Кросс, – стонала, плакала, обхватив голову руками, и зубы у бедной стучали от холода. В одном платье и в туфельках, и без шляпы. И фары горят, и габаритные огни… ну я и подумал: спрошу, не надо ли чего”.
Заметив, что Кросс направляется к ней, дама громко, чуть не рыдая, окликнула его, молила помочь, машина ее окончательно заглохла. Кросс галантно отдал свою куртку замерзшей женщине, потом крутанул два раза ручку, и мотор завелся как миленький.
Кросс помог даме забраться в машину, та горячо его поблагодарила и отдала куртку, после чего он развернулся и отправился дальше.
“Я послушал, мотор работал ровно, ну и со спокойной душой ушел, – сказал он полицейским, – а было еще темно, ну, удивился, конечно, что дама в такую рань на улице и без пальто, но мало ли, может, сбилась с дороги, да еще мотор заглох, как тут не расстроиться. И последнее вот что я заметил: поехала она по дороге через Ньюлендз-Корнер, в сторону деревни Шир”.
Этому свидетелю Кенуард поверил и тут же выстроил версию: миссис Кристи настолько устала, что съехала с дорожного полотна вбок. Потом выбралась наружу, даже не подумав о том, что с машиной может что-то случиться. Пешком двинулась к гостинице, а машина вдруг покатилась вниз по склону, случайно врезавшись в кусты у самого края мелового карьера. Версия, что и говорить, довольно спорная, но поскольку Кенуард сам ее сочинил, то она тут же была принята.
“Она, вероятно, пыталась выйти на нужную дорогу, но заблудилась в темноте и забрела в лес, с той поры никто ее не видел и ничего о ней не слышал”.
К понедельнику таинственное исчезновение Агаты Кристи обсуждалось уже в газетах Франции, Германии, Испании. Даже солидная “Нью-Йорк тайме” на первой полосе крупными буквами напечатала сенсационную новость: “Английская писательница Агата Кристи исчезла из собственного дома при загадочных обстоятельствах”.
Миссис Десильва тоже дала показания – уговорили партнерши по бриджу, ведь Агата звонила ей как раз перед исчезновением. Чувствовалось, что миссис Десильва очень трепетно относится к своей соседке, она назвала ее “прекрасной, замечательной женщиной”.
Миссис Кристи необыкновенно милая, общительная женщина, редкого обаяния. Однако люди, хорошо ее знавшие, сразу замечали, что свои эмоции и проблемы она предпочитает держать при себе, не обременяя ими других. Думаю, Агата слишком много работала и однажды обмолвилась, что ей уже месяца трине удается придумать новый сюжет, она ни строчки не написала за это время.
Полагаю, самым тяжким испытанием стала смерть матери, в начале года, Агата очень ее любила.
Горе выбило ее из колеи, но Агата старалась не раскисать. Врач настоятельно рекомендовал ей отдохнуть, говорил, тогда все будет восприниматься иначе, станет легче.
Несколько месяцев назад, в июне или в июле, она уезжала, потом вернулась в Саннингдейл, ей нужно было что-то делать с мебелью матери, как-то ее размещать. Она зашла ко мне, выглядела ужасно, я тут же отправила ее в постель. Наутро у нее был вполне свежий вид, она, помнится, сказала: “Вы вернули меня к жизни”. Бедняжка еще долго не могла оправиться, но в последнее время ей стало намного лучше.
Неделю назад, в прошлый понедельник, мы с ней даже снова играли в гольф, она провела отличную партию, и в теннис, и на машине проехались. А в среду съездили вместе в Лондон. Она говорила, что хочет снять там дом, обставленный уже, мечтала больше времени проводить с мужем. А Стайлз собиралась сдать внаем, тоже прямо с мебелью.
В Лондоне мы встретились с друзьями и все вместе отправились на ланч в “Карлтон”, там обсуждали, как бы съездить на несколько недель в Португалию, в начале года. Миссис Кристи сказала, что до Рождества ей никак не вырваться, из-за дочурки, потому решили поехать в начале января. У моего мужа есть дом в Португалии, собирались пожить там месяц. Миссис Кристи очень понравилась эта идея.
Ну вот, в среду днем мы ходили с ней по магазинам, а к вечеру расстались, ночевать она должна была в клубе “Форум”, ее пригласили туда на званый обед.
Миссис Десильва наслаждалась, приятно ведь оказаться в центре внимания. Своим придворным, завсегдатаям ее дома “Линдсей-Лодж”, она с чуть наигранной скорбью рассказывала: “В пятницу я ей позвонила, пригласила на чай и на партию бриджа, – томно ворковала она, – но получила отказ; насколько я поняла, ей нужно было куда-то ехать или она ждала кого-то. Это был последний наш разговор. А потом узнаю, что она пропала, какой кошмар. Уверена, это все из-за предельной, невыносимой усталости, организм не выдержал, и у бедной миссис Кристи вдруг случилась потеря памяти, что-то в таком роде”.
Днем раньше и муж Агаты, пытаясь объяснить странное поведение жены, тоже ссылался на загадочную потерю памяти. Вот его слова из беседы с репортером “Вестминстер газетт”: “Ни в коем случае не берусь ничего утверждать, на чем-то настаивать. Могу только предположить, что исчезновению моей жены предшествовал нервный срыв, и как следствие этого – потеря памяти”.
Звучало это вполне убедительно. Если бы Арчи удалось убедить в сказанном и самого себя…
В понедельник утром они с Карло отправились в Лондон, Арчи всю дорогу о чем-то думал, угрюмо молчал. А ехали они в Скотленд-Ярд, надеялись уговорить столичных инспекторов подключиться к расследованию. Позже Шарлотта скажет, что ее спутник “витал в своих мыслях”. В Скотленд-Ярде их приняли благосклонно и, признав версию Кенуарда неубедительной, решили действовать, не дожидаясь официального запроса местной полиции.
Посадив Карло на поезд, отправившийся обратно в Саннингдейл, Арчи неприкаянно бродил по лондонским улицам, размышляя о своей не очень-то заладившейся жизни. Он вспоминал о войне, ему хотелось снова летать. К слову сказать, и в гражданском костюме бравый летчик был неотразим, но сейчас ему вдруг все стало не мило.
Предрождественская суета лишь усиливала унылое отчаяние. Эти толпы в магазинах, эти весельчаки, орущие хором рождественские гимны, этот бодрящий зимний искристый воздух Арчи воспринимал как издевательство. Он ведь мечтал о том, как будет предвкушать праздник вдвоем с Нэнси. Кто же знал, что его втянут в нелепую, дикую историю! Сейчас Арчи чувствовал особенно остро, насколько дорога ему та, с кем он не смеет встречаться, не смеет из-за фокусов опостылевшей жены.
Они с Нэнси не виделись с субботы, два дня, для влюбленных целая вечность. Нэнси вернулась в родительский дом под Лондоном, в Кроксли-Грин, и теперь они общались только по телефону. Встречаться было опасно. Если пронюхают про их свидания, сразу сделают выводы: к этой душераздирающей драме причастен неверный муж.
Арчи старался уберечь Нэнси от дотошных газетчиков, но хорошо понимал, что его отношения с двадцатишестилетней красоткой для многих давно не тайна. Они часто вместе ездили в Сандвич, в гольф-клуб, и обедали вдвоем в лондонских ресторанах. Но самой опасной была сейчас Пег Хемсли. Маменька поощряла сына, закрутившего роман на стороне. Она обожала скандалы и сплетни и, как только газетные стервятники попросили рассказать что-нибудь достойное внимания, тут же выложила все, что знала.
“Моя невестка была крайне удручена тем, что у нее не ладилась работа, – поведала миссис Хемсли специальному корреспонденту “Дейли мейл”, который отловил ее в Доркинге в надежде вызнать подробности чаепития в ту роковую пятницу, – она имела в виду книгу, которую в тот момент писала”.
Она часто вспоминала о матери, которая умерла весной, ясно было, что бедняжка никак не может оправиться от этого удара. Несколько дней после похорон миссис Кристи пребывала в тяжелой депрессии, она порой даже не помнила, где была и что делала.
Был, например, такой случай. Отъезжая от дома приятельницы, она нечаянно сбила своего любимого песика Питера. Она подняла его и положила в машину в полной уверенности, что Питер мертв. Она рассказывала, что буквально обезумела от горя и даже не помнила, как добралась до дома. Ехала ничего и никого не замечая и в таком состоянии преодолела значительное расстояние.
И вот что любопытно: когда она приехала, служанка увидела на заднем сиденье преспокойно сидящего пса, в полном здравии. Но миссис Кристи сообщила ей, что их дорогой Питер умер. И когда служанка, вытащив Питера из машины, предъявила его хозяйке, та не поверила собственным глазам.
Мне кажется, нет, я даже уверена, что и в пятницу произошло нечто в том же роде, что-то ее потрясло. Она была очень привязана к мужу и к дочери и никогда бы ОСОЗНАННО их не покинула.
Полагаю, произошло вот что. Моя невестка, чем-то страшно подавленная, не понимая, где она, куда идет и что делает, доехала до Ньюлендз-Корнера, а там вышла в какой-то момент из машины и стала бродить по округе.
“Когда Агата от меня уезжала, вроде бы настроение у нее немного улучшилось, – отметила Пег Хемсли, – но, сев за руль, она долго что-то обдумывала, а когда наконец двинулась в путь, взгляд у нее был отрешенный”.
Чтобы читатели не утратили интерес к цирковому представлению, устроенному из исчезновения Агаты Кристи, “Дейли ньюс” пообещала сотню фунтов “тому, кто первым предоставит информацию, которая поможет найти писательницу – если она, конечно, жива”.
Благодаря предприимчивости Кенуарда поиски обрели грандиозный масштаб: в небе кружили бипланы, по земле рыскали ищейки, сотня полицейских прочесывала загородные просторы, разбив их на квадраты. Кенуард упорно твердил, что пропавшая наверняка тут, в Норт-Даунсе, у какого-нибудь из прудов или в зарослях ежевики. Но внезапно всплыла одна подробность, спутавшая все его карты. Выяснилось, что брат Арчи, Кэмпбелл Кристи, получил письмо, отправленное в субботу из центра Лондона. На штемпеле значилось время – 9.45, то есть его отослали через три часа после того, как в кустах был найден “моррис каули”. Письмо было от Агаты Кристи.
Кэмпбелл со спокойной душой оставил его на кабинетном столе, в вулвичской Королевской военной академии. Агата писала про обычные житейские дела. Писала, что неважно себя чувствует и собирается на выходных в Йоркшир, немного отдохнуть и попить минеральной воды. О том, что невестка его пропала, Кэмпбелл узнал только в понедельник из газеты. Кстати, письмо куда-то подевалось, но он нашел конверт с почтовым штемпелем и отослал его Арчи, а тот сразу переслал конверт Кенуарду.
Доблестный полицейский понял, что, скорее всего, миссис Кристи жива и здорова и к тому же находится в Лондоне, то есть вне зоны его полномочий..
Во вторник Кенуард призвал в свой офис ясновидящую, мисс Райс-Джонсон, их приватная беседа длилась почти все утро. Сведения, полученные мисс из параллельных миров, были таковы: миссис Кристи найдут “в глухих зарослях у заброшенного пруда”. Вооружившись этой информацией, Кенуард решился устроить пресс-конференцию, где, опираясь на имеющиеся временные ориентиры, описал весьма затейливый маршрут, проделанный пропавшей.
… Миссис Кристи выехала из дома примерно в 22 часа; прибыв в Лондон, сразу или немного погодя отослала письмо своему деверю, капитану Кристи, на почтовом штемпеле означено время отправки: 9.45, то есть утро субботы.
Потом она буквально через несколько часов вернулась в Суррей, через деревню Шир выехала на шоссе Доркинг-Гилдфорд, на некотором расстоянии от Ньюлендз-Корнера. Там ее увидел… водитель, ехавший в западном направлении, в 3 часа утра.
В конце концов она достигла Ньюлендз-Корнера, где и оставила свой автомобиль, чтобы отправиться дальше пешком, и – заблудилась.
Во вторник в Ньюлендз-Корнер съехались корреспонденты, лондонские и местные, “Таймс”, “Дейли мейл”, “Дейли экспресс”, “Вестминстер газетт”, суррейская “Эдвертайзер”, “Дейли скетч”. Для них разбили специальную палатку, дабы пресса не мокла под моросящим дождем. Несколько десятков репортеров десантировались в Беркшире, в непосредственной близости от дома четы Кристи, соседи все громче возмущались: совсем не стало покоя от галдящих толп и машин.
Старший инспектор беркширской полиции, Чарльз Годдард, чья штаб-квартира располагалась в ближайшем округе "Мэркингем, приказал расставить посты подальше от Стайлза, а допрашивать Арчи (прямо в доме) он поручил сыщику в гражданском костюме. В отличие от своего суррейского коллеги Годдард с некоторым скепсисом относился к происходящему, как к затянувшемуся спектаклю. Он не сомневался в том, что пропавшая жива, просто даме захотелось на какое-то время расстаться с мужем.
Однако же бдительности Годдард не терял. Он терпеливо наблюдал за Арчи, отмечая и его нарастающую нервозность, и нарочитую дерзость. Видимо, такова была реакция на незатихавшие, бурлящие сплетни. Кто-то из добровольцев-искателей неподалеку от Тихого пруда нашел туфлю, “похожую на те, которые были на миссис Кристи”. Поговаривали, будто у пропавшей был пистолет и, возможно, она покончила с собой. Кроме того, не нашли ее паспорт, и обнаружилось, что с ее счета была снята крупная сумма. Но для Арчи ужаснее было то, что на первой странице “Вестминстер газетт” среди множества обстоятельств, связанных с исчезновением миссис Кристи, один из репортеров отметил: “Полковник Кристи в пятницу вечером находился в Хартмуре (sic!), в уединенном уютном коттедже мистера и миссис Джеймс (в двух милях от Годалминга), там присутствовала еще одна гостья, мисс Нильд (sic!), молодая женщина, которая часто бывает у них дома”.
Как говорится, черным по белому, и теперь каждый мог это прочесть. Шрифт был мелким, но Арчи казалось, что сообщение сразу бросается в глаза, будто огромный хлесткий заголовок., вот он, первый намек на его незаконную связь. Раздвинув пальцем полоски жалюзи, полковник смотрел на толпу, собравшуюся за воротами, глазеющую, топочущую, непредсказуемую. А самым удручающим было даже не то, что он не знал, что именно успели нарыть писаки, а то, что он не мог просчитать, что они напишут.
Предвидя, что газетчики потребуют от него объяснений, Арчи сделал письменное заявление и попросил детектива в штатском передать сей документ представителям прессы. “От жены моей никаких вестей так и нет”, – писал он, присовокупив, что крайне вымотан и очень переживает. Он заверил, что у его жены никогда не было пистолета и она никогда не говорила о том, что хочет свести счеты с жизнью. Еще Арчи уточнил, что паспорт Агаты дома, на месте, и что денег с ее счетов никто не снимал – ни в Саннингдейле, ни в Торки.
Утром в среду Кенуард усилил поисковую группу тремя сотнями полицейских, в том числе опытными следопытами, “они, выстроившись в шеренгу, прощупывали длинными шестами густо заросшие вересковые пустоши, были там и собаки. Иногда полицейские окликали друг друга сквозь промозглый туман, клубы которого окутали вершины пологих холмов, а над головами искателей тарахтели самолеты, кружа над исследуемыми участками”.
Корреспондент из “Дейли кроникл”, узнав про письмо, полученное Кэмпбеллом Кристи, отправился в Йоркшир и стал обходить курортные гостиницы Харрогейта. Он потратил на поиски целый день, но никаких сведений о писательнице так и не добыл.
В четверг же, по подсчетам журналистов, уже человек пятьсот вытаптывали растительность, рыская по округе. Но их усердие оказалось напрасным. Тем не менее Кенуард стоял на своем: “Разгадка тайны обнаружится в окрестностях Ньюлендз-Корнера, там, где миссис Кристи оставила свою машину”.
Арчи тайком присоединился к поисковой партии, взяв с собой пса Питера, который обнюхивал землю, пытаясь снова обрести свою хозяйку, но, увы, стараниями одного репортера обрел только новую кличку. “Сегодня в Ньюлендз-Корнер привезли любимого пса миссис Кристи, чтобы Пэтси (sic!) принял участие в поисках пропавшей хозяйки”, – писала “Дейли кроникл”.
Едва ли Пэтси догадывался, зачем его привезли сюда, он весело резвился на сельских просторах. Полковник Кристи присоединился к заместителю главного констебля Кенуарду и в течение трех часов помогал искать. Они вместе с Пэтси начали с того места, где была обнаружена машина Агаты Кристи, и тщательно обследовали берега Тихого пруда.
Очень немногие знали, что полковник Кристи тоже там, среди искателей, и что на поводке у него любимый терьер пропавшей.
Большие надежды возлагались именно на сегодняшнюю операцию, в которой было задействовано множество людских и технических ресурсов. Два аэроплана кружили над обыскиваемой территорией на предельно низкой высоте. Сквозь непроходимые заросли кустов и чащоб пробивался трактор, а искатели двигались по болотистым участкам, осматривали каждую впадину, каждую расселину. Но – никаких следов, никаких свидетельств того, что тут побывала миссис Кристи.
Вернувшись в Стайлз, Арчи обреченно бродил по этому огромному особняку, ему казалось, что он угодил в ловушку, газетчики не давали ему прохода и все чаще говорили о том, что это из-за него, такого-сякого, Агата Кристи покинула дом. Горничная Лили в подробностях описала этим стервятникам ту проклятую утреннюю ссору, а потом еще все прочитали его раздраженное письменное заявление, которое, по их мнению, свидетельствовало о виновности Арчи, а не о тревоге за жену. К тому же Лили упомянула второе письмо, адресованное мужу, то самое, которое он уничтожил и о существовании которого полиция даже не подозревала.
В четверг вечером в полицейский участок Бэгшота прибыли мистер Кенуард и представитель старшего инспектора Годдарда, мистер Сидни Фрэнк Батлер. А спустя час туда был доставлен Арчи Кристи, которому был учинен допрос. Полковник был возмущен и отчаянно пытался объяснить, почему уничтожил письмо, которое теперь воспринималось как улика. Но чем усерднее он старался прояснить ситуацию, тем меньше стражи закона верили в его непричастность к случившемуся.
“Письмо ее касалось сугубо личных моментов, ни малейших намеков на то, что она задумала уйти из дому, – твердо сказал он. – Она должна была кое-что мне сказать, но я не могу и не стану это обсуждать. Уверен, что она написала его задолго до того, как собралась уйти из дому, до того, как обдумала этот уход”.
У выхода из участка Арчи обступили газетчики, не ведавшие о том, каким напряженным было его общение с представителями закона. Отогнав жестом назойливых корреспондентов, он сказал только одно: Кенуард обнародует его заявление. Однако же обычно словоохотливый служака категорически отказался комментировать только что состоявшийся разговор.
В пятницу, 10 декабря, лондонская “Дейли кро-никл” опубликовала заявление Арчи, сделанное, как там было написано, “от чистого сердца”.
“Не было никакой ссоры, – уверял мистер Кристи, надеясь пресечь сплетни о своих семейных раздорах. – Никаких обид и недоразумений относительно моих знакомых, она всех их отлично знала. В коттедже Джеймсов, в гости к которым я приехал в те выходные, я был до этого месяца три назад. Агата прекрасно знала, к кому я еду”.
О да, еще бы ей не знать, подумалось ему. Он постарался, чтобы она узнала. Его приговор их отношениям назревал постепенно, слова вырвались наружу, когда молчать уже не было сил. Пора было нажать на кнопки, свернуть в сторону, пока их брак не стал совсем жалким и унылым.
“Все у нас было нормально, никаких недоразумений”, – повторил он в заявлении то же самое, но несколько иначе, будто бы это могло прибавить его лжи достоверности. Однако, старательно убеждая, сам Арчи выглядел все менее убедительным. Полковнику Кристи важнее было не уронить себя в глазах общества, чем говорить правду, и это чувствовалось. В газетной вотчине на Флит-стрит умели добывать и анализировать факты, а факты подводили к мысли об убийстве.
“У меня в голове не укладывается, что миссис Кристи могла, находясь в здравом уме, уехать от своей малышки, от Розалинды, которую она обожает, – недоумевала приятельница Агаты, беседуя с корреспондентом. – А если она действительно потеряла память и где-то там бродила, то почему никто ее не видел? Любой человек, и здоровый, и страдающий амнезией, нуждается в пище, и ему нужно где-то ночевать, сейчас все-таки зима”.
Лондонский бизнесмен Себастиан Эрл, сотрудник Арчи, работавший с ним в “Рио Тинто Билдинг”[3], сообщил, что они как-то вместе ехали на лифте и коллега его был в ужасном настроении. “Он пожаловался, что полицейские следили за ним всю дорогу до офиса, а теперь стоят снаружи. “Они считают, что я убил свою жену”, – сказал он”.
Эдгар Уоллес, автор бесчисленных триллеров (который спустя шесть лет напишет сценарий для фильма “Кинг-Конг”), считал, что у происшествия есть вполне объяснимая подоплека. “Похоже, исчезновение было преднамеренным, – писал он в статье для “Дейли мейл”. – Такова была кульминация затяжной депрессии, возникшей отнюдь не из-за спада в работе. Типичный образец “психологического давления” на кого-то, кто причинил ей боль. Грубо говоря, ей прежде всего хотелось насолить неведомому обидчику, которому ее исчезновение наверняка принесет массу неприятностей”.
Дороти Сэйерс, автор популярных детективов, видевшаяся иногда с Агатой, тоже выстроила свою собственную теорию, приведя все возможные причины происшествия в интервью для “Дейли ньюс”:
В случаях, подобных этому, можно выявить четыре причины: потеря памяти, намеренный розыгрыш, самоубийство или добровольное исчезновение.
Вариант первый, потеря памяти. Допущение весьма сомнительное, ибо в нашем распоряжении нет никакой существенной причины, “мотива” для подобного оборота событий. Принцип любого расследования таков: ищи улики, исходя из мотива. Теперь о добровольном исчезновении. Оно, знаете ли, вполне может быть искусной инсценировкой, а напустить таинственности и всех сбить с толку и со следа писательнице, мозг которой постоянно измышляет ловушки для читателя, не так уж сложно.
Дороти Сэйерс приехала в Ньюлендз-Корнер, по этому поводу грянули фанфары восхищения. Глянув на Тихий пруд, на окрестные холмы, по которым рыскали двуногие и четвероногие ищейки, Сэйерс с пророческой уверенностью изрекла: “Ее тут нет”.