– Понятно, Вэй? Держись меня, тогда исправишься.
   – Вот спасибо! – съязвил я. Конечно, перспектива держаться Тейлор радовала, но совсем по иным причинам.
   – Не расскажешь, что сделал с Коди? – поинтересовалась она.
   – Ничего.
   – Такое же «ничего», как с Джеком и его отморозками?
   – Не исключено, – ухмыльнулся я.
   – В любом случае не стоит делать это на людях.
   – Чья бы корова мычала! – огрызнулся я. – И потом, Коди первый начал!
   – Не важно! – отрезала Тейлор.
   – Нет, важно! Для меня важно! Надоело быть грушей для битья!
   Придерживая дверь, я дождался, пока Тейлор выйдет на улицу, и последовал за ней.
   – Понимаю, – сочувственно произнесла она, – но если станешь продолжать в том же духе, кто-нибудь обязательно засечёт.
   – Может, засечёт, а может, и нет.
   Мы обогнули здание школы.
   – Где ты живешь?
   – Рядышком. Через два дома. Всё, рассказывай, что произошло в тот день.
   – Сначала ты про Полсена!
   – Ладно. Сейчас, только войдём.
   Она кивнула на одноэтажный, золотистого цвета домик. Двор украшали пластиковые фигурки фламинго. Чуть поодаль выстроились в ряд несколько тополей.
   Тейлор достала из кармана ключ и отперла дверь.
   – Никого! – объявила она и шагнула внутрь. Я посеменил за ней.
   Домик оказался на редкость уютным, но не намного больше нашей квартиры. Над камином в деревянной рамке висела фотография семейства Ридли. Мама, папа, двое взрослых парней, по-видимому, старшие братья, и сама Тейлор. Все, кроме неё, блондины с голубыми глазами.
   – А твои где?
   – Родители на работе, братья в университете, приезжают в основном на выходные.
   – Родители кем работают?
   – Мама – в туристическом агентстве. Они там организовывают образовательные туры для старшеклассников. Папа служит в полиции. – Тейлор включила свет и повела меня на кухню. – Сока хочешь?
   – Нет, спасибо.
   – Да ты садись, не стесняйся.
   Пока она шарила в холодильнике, я устроился за стойкой и прижал пальцем бешено дергающееся правое веко.
   – Как насчёт лимонада? – позвала Тейлор.
   – Ага.
   Наполнив два стакана, она уселась рядом.
   – Вопрос можно?
   – Ага.
   – Почему ты всё время моргаешь?
   – У меня синдром Туретта, – выдавил я, красный как рак.
   – Синдром Туретта? Это когда сквернословят без причины?
   – Кто-то сквернословит, а у кого-то другие симптомы.
   – Например, тик?
   – Он самый. Ещё во время приступа я могу громко сглатывать и корчить рожи.
   – Почему?
   – Толком никто не знает. Сидром Туретта – невралгическое заболевание, способное поражать любую часть тела.
   – А больно бывает?
   – Иногда.
   – Ничего, что я спрашиваю? – забеспокоилась Тейлор. – И в мыслях нет тебя обидеть. Интересуюсь чисто по-дружески. Мы ведь станем друзьями, верно?
   Я был на седьмом небе от счастья. Тейлор Ридли предлагает мне дружить!
   – Спрашивай, конечно. Вообще не против.
   Она вдруг встала.
   – Давай лучше в гостиную. И лимонад бери.
   Мы перешли в соседнюю комнату и расположились друг напротив друга на диване. Я отхлебнул из стакана и сморщился.
   – Ну и кислятина!
   – Если кислый, значит, готовила мама. – Тейлор сделала глоток. – Точно, мама… Собственно, к делу. – Она нервно сплела пальцы. – Расскажешь, что произошло с теми ребятами?
   – Вроде ты первая обещала.
   – Помню, обещала, просто… – Тейлор посмотрела на меня своими бездонными карими глазами. – Просто будет лучше, если начнешь ты.
   Подсознательно я чувствовал – ей можно доверять, поэтому решился.
   – Хорошо! А ты что успела увидеть?
   – Вначале раздался треск, потом Джек с приятелями стали кататься по земле, словно их долбанули электрошокером или тазером.
   – Тогда и говорить нечего. Сама всё прекрасно видела.
   – Ты ударил их током. Как именно?
   Пока я соображал, какой процент правды готов выдать, Тейлор добавила:
   – У моего отца есть и тазер и обычный шокер. Я в курсе, по какому принципу они работают.
   Мама просила никому и никогда не рассказывать про импульсы. Однако Тейлор – особый случай. Она уже знает! По крайней мере думает, что знает. На этот счёт мама меня не предупреждала.
   – Не уверен, что нам стоит углубляться в подробности, – промямлил наконец я.
   Тейлор наклонилась и тронула меня за плечо.
   – Майкл, я отлично понимаю… Тоже ни одной живой душе не доверяла свою тайну, но держать всё внутри тоже устала. Ты нет?
   В её голосе звучала неподдельная искренность.
   Я медленно кивнул, вспоминая, какое облегчение испытал, когда поделился секретом про электрические способности с Осьтином. Как будто камень с души!
   – Слыхала про физическое явление электричества? – начал я. – Человек шаркает ногами о ковёр, накапливая разряд, а потом бьётся током.
   – Статическое электричество, – кивнула Тейлор.
   – Именно. В детстве я точно так же бился током, но без шарканья об ковёр. Просто бился, и всё. Только разряд получался очень сильным. Люди кричали от боли. В один прекрасный день мама заставила меня носить резиновые перчатки. С возрастом мощность тока усилилась. То, как я шокернул Джека с компашкой, – ерунда, семечки. Могло быть куда хуже.
   – Так ты умеешь контролировать мощность тока? – Она поставила лимонад на столик.
   – В принципе, да, хотя временами получается с трудом.
   – Когда шарахает, какие ощущения?
   – У меня или у них?
   Она усмехнулась.
   – У тебя, конечно. Их ощущения легко представить.
   – Это как чихнуть. Сперва копится, копится, а после – бах! Прорывается наружу.
   – Два раза подряд шокернуть можешь?
   – И два, и три, и четыре. Короче, много, пока мощность не упадёт. Тогда надо перезаряжаться. В среднем пара минут, и готово.
   – Прикасаться к человеку обязательно?
   – Да. Или чтобы он касался металлической поверхности. Как Коди сегодня.
   – Да, с Коди впечатляюще вышло. А сам себя шарахаешь?
   – Нет.
   – Почему?
   – Без понятия. Электрические угри тоже сами себя не бьют. – Я отхлебнул лимонад и скривился.
   – Не нравится – не пей, – предложила Тейлор. – Вообще не обижусь.
   – Мне нормально, – отмахнулся я, но стакан отставил. – Твоя очередь. Что произошло с Полсеном?
   Она ослепительно улыбнулась.
   – Я его перезагрузила.
   – Чего?!
   – Перезагрузила. Ну как компьютер. Я умею перезагружать людей. Это, между прочим, к вопросу об электричестве. Наш мозг работает на электрических сигналах, а я их типа перепрограммирую.
   – Полная шиза!
   – Намекаешь, что я шизик?
   – Нет, ни в коем случае!
   – А зря. Я шизик и есть. Ты, кстати, тоже. Сомневаюсь, что в мире найдутся нам под стать.
   – Если только они не шифруются. Мы вот сколько лет проучились в одном классе, прежде чем это выплыло!
   – Верно…
   – Ты когда поняла, что не такая?
   – Где-то лет в семь. Лежала ночью в постели и увидела, как от моего тела исходит голубовато-зелёное сияние.
   – Ты светишься? – очумело спросил я.
   – Немножко. Заметно только в темноте, да и то если присматриваться.
   – И я свечусь!
   Говоря по правде, от признания Тейлор у меня мигом поднялось настроение. Когда находишь товарища по несчастью, перестаешь чувствовать себя фриком-одиночкой.
   – Как-то летом, – продолжала Тейлор, – мы с друзьями во дворе играли в волшебников. После моего заклинания все попадали на землю и заплакали. Я обиделась, стала обзывать их притворщиками, но они не притворялись! А позже вообще не могли вспомнить, что делали.
   – Как Полсен! – воскликнул я.
   – Ага. – Она хитро улыбнулась. – Довольно полезная штука.
   – А человеку больно, когда его перезагружают?
   Тейлор задумалась.
   – Не знаю, практики маловато. Хочешь, проверим на тебе?
   – А силу разряда на себе проверить не хочешь? – фыркнул я.
   – Нет. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Майкл, ты первый, кому я доверилась. И от родителей-то скрываю. Ты хоть понимаешь, как здорово снять с души этот груз?
   – Прекрасно представляю.
   – Я почему-то не сомневалась. – Она с улыбкой откинулась на подушки. – Значит, твои предки в курсе?
   – Только мама. Отец умер, когда мне было восемь.
   – Сочувствую, – пробормотала она и очень серьёзно спросила: – А как твоя мама к этому относится?
   – По-моему, жутко боится. Если узнает, что разболтал тебе, наверняка расстроится, будет нервничать.
   – Не переживай, я – могила. Тебе здорово повезло, даже завидно. Давно мечтаю рассказать своим, несколько раз пыталась, но они почему-то пугаются. Как будто я собираюсь сознаться в убийстве! Если совсем начистоту, то мне страшно подумать, как они отреагируют…
   – Лучше рассказать, – посоветовал я.
   – При случае обязательно.
   Тейлор наклонилась и возбужденно прошептала:
   – Я умею ещё кое-что. Показать?
   – Ага!
   – Сядь ближе. – Она похлопала по подушке рядом с собой.
   Чудом сдерживаясь, чтобы не сглотнуть на всю комнату, я быстро подвинулся так, что наши тела практически соприкоснулись.
   – Надеюсь, больно не будет?
   – Нет. – Она прижалась боком ко мне. – Загадай число от одного до миллиона.
   – От одного до миллиона? Легко! – Я загадал последние четыре цифры своего домашнего телефона.
   – Теперь думай о нём, – велела Тейлор и, взяв меня за руку, усмехнулась: – Глупенький, думай не обо мне, а о числе.
   – О, да ты мысли читаешь! – пошутил я. Тоже мне, экстрасенс! Любой дурак догадается, какие мысли лезут в голову, когда сидишь бок о бок на диване с главной красавицей школы! Я опять сосредоточился на цифрах.
   – Три тысячи девятьсот восемьдесят девять, – выдала она.
   Я разинул рот.
   – Как… как ты это сделала?
   – Без понятия, но уверена, это связано с перезагрузкой. Снова электричество, сечёшь? Наши мысли, по сути, не что иное, как электрические импульсы. Твои импульсы поступили мне в мозг через физический контакт. Проектор один, экраны разные, – пояснила она.
   – Так ты и впрямь читаешь мысли?
   – Только при наличии физического контакта. Через прикосновение, например. Если прижаться лбами, то картинка получится особенно четкая.
   «Ммм… Прижаться лбами – отличная идея», – мечтательно подумал я, напрочь позабыв, что мы по-прежнему держимся за руки. Заметив, как ехидно скалится Тейлор, я смутился и отпрянул.
   – Значит, тебе достаточно просто дотронуться?
   Она кивнула:
   – Более чем. Иногда удается перезагружать и на расстоянии, но при условии, что человек касается металлической поверхности. По тому же принципу, как ты шандарахнул Коди. – Тейлор снова откинулась на подушки. – Ну и как поступим?
   – Во-первых, поклянёмся молчать о наших способностях.
   – Уже.
   – Правильно. Во-вторых, нам стоит держаться вместе.
   Тейлор как-то странно на меня посмотрела. Слава Богу, не дотронулась, а то сгорел бы со стыда…
   – Да, неплохая задумка, – решительно произнесла она после недолгой паузы. – Устроим нечто вроде клуба.
   – Клуб? Для нас двоих?
   – Есть ещё кандидаты?
   – Осьтин. Весьма толковый чувак.
   – А кто это?
   – Мой друг. Ты видела его у шкафчиков. Сидит передо мной на биологии.
   – Тот самый мистер Всезнайка?
   – Точно, и мой лучший друг.
   – У него тоже способности?
   – Нет, но он жутко умный, знает много чего, про электричество в том числе. Эдакий чокнутый профессор. Его мама рассказывала, что когда Осьтину было шесть, у них сломался DVD-проигрыватель. Отец хотел нести его в ремонт, но Осьтин не дал. Сам разобрал дивидюшник и починил!
   – По поведению не скажешь, что он особо умный, – с сомнением протянула Тейлор.
   – Не сравнивай, это разные вещи.
   – А он умеет хранить секреты? Точно не проболтается?
   – По крайней мере мой секрет хранил свято.
   – Он в курсе? И давно?
   – Почти три года. Да и кому он разболтает? Я – его единственный друг.
   Не то чтобы Тейлор совсем успокоилась, но спорить не стала.
   – Ладно, берём его в клуб.
   – Теперь придумаем название! – с энтузиазмом предложил я. – Все клубы как-то называются.
   – Точно! Как насчёт «Сверхспособные»?
   – Скукотень, – отмахнулся я. – Может «Электрические угри»?
   – Фу! – сморщилась Тейлор. – Они с виду такие мерзкие и на змей похожи. Только жирные и пупырчатые. И потом, током бьёшься ты один. Вот и назовись Крутой Угорь.
   Если честно, название мне было фиолетово, но само слово «крутой» приятно льстило самолюбию.
   – Ага, я – Крутой Угорь, а ты тогда Клавиша Перезагрузки.
   – Не пойдет. – Она покачала головой. – Предлагаю пока оставить наши нормальные имена.
   – Договорились, я сейчас не очень соображаю. Вдруг Осьтин чего посоветует, он в этом плане специалист.
   Какое-то время мы сидели в полной тишине. Тейлор вдруг встала с дивана.
   – Принести ещё лимонада?
   – Нет, хватит.
   Она взглянула на часы, висевшие над телевизором, и закатила глаза.
   – Тебе пора. Через полчаса вернётся мама. Родители у меня довольно строгие. Не разрешают приводить мальчиков, когда дома никого нет.
   – Да, уже поздно, – засуетился я, поднимаясь.
   Тейлор проводила меня до двери.
   – Спасибо, что зашёл.
   – Не за что. Когда встречаемся в следующий раз? – спросил я, стараясь ничем не выдать своего волнения. – В смысле, когда очередное заседание нашего клуба?
   – Тебе когда удобней?
   – Завтра вечером вполне.
   – Не получится, завтра игра. Ты разве не идешь?
   – Извини, совсем забыл. Иду, конечно. – На самом деле сроду не ходил на игры.
   – Забыл? Ну ты даешь! Наши завтра сражаются за региональное первенство!
   – Да просто столько всего…
   – Тогда в субботу? – предложила она.
   – Если только днём. Вечером мы с мамой собираемся, типа, отметить мой день рождения.
   – У тебя день рождения в субботу?
   – Да, но праздновать будем в понедельник. В субботу мама работает допоздна, как вернётся посидим вдвоём, по-семейному.
   – А мой день рождения в воскресенье… – протянула Тейлор.
   – Серьезно? Надо же, какое совпадение.
   – Совпадение ли? – Она нахмурилась. – Мы оба родились практически в один день, оба обладаем электрическими способностями. Стоит задуматься. Может, звёзды по-особенному сошлись или что-то в этом роде?
   Как ни странно, меня всю жизнь волновало, откуда взялся Туретт, а не происхождение способностей.
   – Если причина в звёздах, то таких, как мы, должны быть тысячи, десятки тысяч.
   – Вдруг их тысячи и есть? – не сдавалась она.
   – Вряд ли. Мы давно об этом узнали бы. Сейчас чуть что, сразу выкладывают в Интернет.
   – Тоже верно, – согласилась она и добавила: – Где ты родился?
   – В Пасадене, штат Калифорния. А ты?
   – Не знаю, меня удочерили.
   Теперь ясно, почему Тейлор так непохожа на родителей и братьев.
   – Так что, встречаемся в субботу? – сменил я тему.
   – Да, если только мои предки не помешают. Последнее время их бесит, что я практически не появляюсь дома. Короче, решим. В случае чего, сообщу.
   – Договорились!
   – Счастливо, Майкл! – Она открыла входную дверь.
   – Счастливо. И спасибо за лимонад.
   – На здоровье. До завтра.
   Когда дверь захлопнулась, я побежал, не чуя под собой ног. Мы с Тейлор в одном клубе! Секретном!.. Остаток пути я не бежал, а парил в облаках.

8. Мультиметр

   Первым делом я помчался к Осьтину и стал барабанить в дверь.
   – Как твоя новая подружка? – ехидно спросил Осьтин, появляясь на пороге с недовольной физиономией.
   – Прекращай. Ты просто злишься, что тебя не взяли.
   – Чем занимались? Успел ей присунуть?
   – Осьтин, заткнись! Мы идём ко мне или нет?
   На счастье, мой друг был отходчивым.
   – Сейчас, погоди чутка! – Он рванул обратно в квартиру, но вскоре вернулся, неся чёрно-желтый измерительный прибор, ручку и блокнот. – Начнём испытания!
   – Осьтин, куда собрался? – позвала из кухни миссис Лисс.
   – К Майклу.
   – Осторожнее там, – предупредила она.
   Осьтин посмотрел на меня и вздохнул. Его мама была слегка мнительной. Точнее, жутко мнительной, вечно тряслась за сыночка. Странно, как она ещё не заставляла его надевать на чечётку каску!
   – Ужин почти готов. Спроси Майкла, он поужинает с нами?
   – Поешь с нами? – предложил Осьтин. – Сегодня в меню рыбные палочки.
   – Нет, спасибо.
   Терпеть не могу рыбные палочки!
   – Нет, мам, он не хочет, – закричал Осьтин.
   – Ужин в семь. Не опаздывай.
   – Ладно.
   Он захлопнул дверь, а я направился к своей квартире, на ходу доставая ключи. Очутившись в моей комнате, Осьтин раскрыл блокнот и взял ручку.
   – Итак, – произнёс он «научным» тоном, который включал, когда хотел поумничать перед классом, – приступим. Сегодня четверг, четырнадцатое апреля. Подопытный, как вы себя чувствуете?
   – Это вообще к чему?
   – Чтобы эксперимент получился точным, необходимо учитывать детали. Давай заново. Сегодня как себя чувствуешь? Наэлектризованней, чем обычно, или нет?
   – Сроду не чувствовал себя наэлектризованным.
   – Ага. Значит, как обычно. – Он сделал пометку в блокноте. – Погода ясная. Атмосферное давление семьсот шестьдесят три миллиметра ртутного столба, незначительная влажность.
   Осьтин придвинул ко мне мультиметр. По виду устройство смахивало на здоровый калькулятор, только с проводами.
   – Токопроводящие зажимы надевай на пальцы, – велел «испытатель».
   – Рехнулся? И не подумаю. Они острые!
   – Ты хочешь получить точный результат или нет?
   – Ну хорошо! – Я прицепил медные зажимы, которые моментально вонзились в кожу.
   – Так, теперь замри и ничего не делай, пока я не скажу.
   – Давай в темпе! Больно ведь.
   – Когда скажу «Поехали!», посылай максимально мощный импульс. Понял? Итак, пять, четыре, три, два… Погоди!
   – Чего?
   – Техническая неполадка. Экран потух. – Осьтин принялся нажимать кнопки. – Отлично. Начинаем. Пять, четыре, три, два, один. Поехали!
   Я шокернул изо всех сил. В комнате послышался треск электрических разрядов, из-под пальцев даже показалась искра.
   – Обалдеть! – Отодвинув мультиметр, Осьтин быстро-быстро застрочил в блокноте. – Восемьсот шестьдесят четыре вольта!
   – Это, типа, много?
   – Чувак, взрослая особь электрического угря вырабатывает меньше. Таким разрядом можно парализовать крокодила. Или… – он прищурился, – или убить человека.
   – Всё, с меня хватит!
   Я уже снял зажимы, когда в комнату заглянула моя мама. Осьтин быстро спрятал прибор за спину.
   – Мам, а ты чего тут? – проблеял я, пытаясь справиться с изумлением.
   – Вообще-то я тут живу. – Она подозрительно прищурилась.
   – Ты же вроде говорила, что задержишься.
   – Ты, похоже, не рад.
   – Очень рад. Просто… просто удивился.
   – Голова разболелась, и меня отпустили пораньше. – Её тревожный взгляд останавливался то на мне, то на Осьтине. – А вы чем занимаетесь?
   – Да ничем…
   – Думаешь, я слепая? Осьтин, что у тебя за спиной?
   Мой приятель испуганно замер.
   – Ничего.
   Его жалкое «ничего» больше напоминало вопрос, чем утверждение.
   – Дай-ка взглянуть! – Мама протянула руку.
   Поколебавшись, Осьтин положил ей на ладонь мультиметр.
   Мама внимательно изучила прибор и снова повернулась к Осьтину.
   – И для чего эта штука?
   Осьтин нервно сглотнул. Я надеялся, ему хватит ума соврать. Про вычисление алгоритмов или что-нибудь в этом роде, но увы…
   – Она измеряет напряжение.
   – Напряжение? То есть электричество? – растерянно уточнила мама. – Но зачем?..
   Она не договорила и уставилась на меня, еле сдерживая злость.
   – И давно Осьтин в курсе?
   – Точно не знаю… довольно давно, – промямлил я.
   – Тридцать четыре месяца и девять дней! – гордо вставил тот.
   Болтун чёртов!
   – Осьтин, тебе пора домой! – решительно заявила мама, возвращая ему мультиметр. – Нам с Майклом предстоит серьёзный разговор.
   – Не вопрос, миссис Вэй. – Осьтину явно не терпелось поскорей унести ноги. – Спокойной ночи.
   Болтун и трус в придачу!
   Когда входная дверь захлопнулась, мама вперила в меня долгий взгляд. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она позвала:
   – Майкл, иди сюда!
   Я покорно приблизился к кушетке.
   – Садись.
   Я сел. Мама села рядом, обхватив голову руками. Повисла мучительная пауза. Наконец мама выпрямилась.
   – Даже не знаю, что сказать… Вспомни, почему мы переехали из Калифорнии сюда, в совершенно чужой город, где нет ни друзей, ни близких. Вспомнил? Ради твоей безопасности! Мне из-за этого пришлось бросить престижную работу в юридической фирме и устроиться кассиром в супермаркете.
   – Прости, мам, – понуро отозвался я.
   – Извинениями делу не поможешь. Кто ещё в курсе?
   – Вчерашние мальчишки. И Тейлор.
   – Тейлор? А кто это?
   – Чирлидерша, которая видела драку.
   – В школе вы сегодня встречались?
   – Ну да.
   – Она спрашивала что-нибудь?
   – Я был у неё в гостях, – признался я.
   – Умоляю, только не говори, что вы обсуждали вчерашнее! – Мама даже побледнела от страха.
   Я угрюмо кивнул.
   – Майкл, о чём ты думал! – Она снова схватилась за голову. – Опять срываться, бежать куда-то! Я просто не переживу очередной переезд…
   У меня защипало в носу.
   – Прости, мам, я не хотел…
   – Хотел, не хотел – не важно. Главное, сделал! Пожалуйста, объясни, зачем тебе понадобилось болтать всем подряд?
   Пару секунд я молчал, а потом вдруг выпалил:
   – Мне надоело, понимаешь, надоело быть в школе главным придурком, который постоянно корчит рожи и издаёт странные звуки. Надоело, когда постоянно меня чморят и издеваются. Надоело скрывать, кто я есть на самом деле. Осьтин – мой единственный друг и ценит меня, несмотря на Туретта и электричество. – Я взглянул маме прямо в глаза. – Хочу, чтобы человек, узнав обо мне правду, продолжал и дальше со мной дружить.
   – Понимаю, сынок, тебе нелегко, – мама сочувственно взяла меня за руку. – Сложно быть не таким, как все. То, что ты хочешь, – вполне естественно. К сожалению, мало кто способен адекватно отнестись к твоему дару.
   – По-твоему, это дар? Как бы не так! Очередное подтверждение тому, что я чмошник.
   – Майкл, прекрати!
   – Почему? Ведь они меня так называли!
   – Кто «они»?
   – Ребята в летнем лагере. Помнишь, я ездил туда в июне? Они столпились вокруг и ржали. Типа, чего наш чмошник ещё выкинет. И это из-за одного только тика! Про мой «дар» там никто слышать не слышал.
   Мамины глаза наполнились слезами.
   – Почему ты раньше не рассказывал? – мягко спросила она.
   – Потому что у тебя своих проблем полно.
   Не найдя подходящих слов, мама растерянно замолчала, а я продолжал выплёскивать наболевшее.
   – Надоело быть грушей для битья. Меня шпыняют все, кому не лень. Нашли самого слабого, над которым можно безнаказанно издеваться. Самое обидное – я ведь могу дать сдачи в любой момент, но не делаю этого. Спроси, кого я больше всех ненавижу. А ненавижу я больше всех себя. Ненавижу за то, что позволяю так над собой издеваться. Надоело быть пустым местом!
   – Ты не пустое место, Майкл. Ты – замечательный мальчик с очень добрым сердцем. – Мама вытерла слезы и поцеловала меня в лоб. – Прости, я должна извиниться за свои слова. Ты действительно хотел как лучше. Не всегда угадаешь, что хорошо, а что плохо. Главное, благие намерения.
   – А как определить, благие они или нет?
   – Если в основе поступков лежит любовь, можно оступиться, но сбиться с пути – никогда. – Она прижала меня к себе. – Прости, что накричала на тебя. Я просто сильно испугалась. Осьтин хороший друг, правда?
   – Самый лучший, – подтвердил я.
   – И умеет хранить секреты?
   – Ещё как!
   – Тогда ты молодец, что признался ему. Лучше не скрывать тайны от лучших друзей. – Мама скрестила руки на груди. – А теперь расскажи про чирлидершу.
   – Ну… Мы с ней идентичны.
   – Хочешь сказать, симпатичны? – улыбнулась мама.
   – Нет, именно идентичны.
   – Не понимаю…
   – У неё тоже есть сверхспособности.
   – Что? – не поверила мама.
   – Сам видел. И она светится, прямо как я.
   – И тоже бьёт током?
   – Почти. Она передаёт разряды через мозг. Плюс мысли умеет читать.
   – Ты уверен?
   – Да, она показывала.
   – Он предупреждал – могут быть и другие… – уставившись в одну точку, пробормотала мама.
   – Ты о чём? – не понял я.
   – Да ни о чём. Не обращай внимания. Значит, она красотка?
   – Она самая потрясная девчонка в школе.
   – Ясненько, – протянула мама и лукаво подмигнула. – Кстати, не хочешь пригласить Осьтина с нами в «Баскин Робинс»?
   – Почему нет! – Я широко улыбнулся и направился к двери.
   – Майкл, постой.
   Я обернулся.
   – Знаешь, когда мне трудно или плохо, я вспоминаю про тебя, и на душе становится легче. Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь. И отец наверняка гордился бы не меньше.
   Я рванул обратно и крепко её обнял.
   – Люблю тебя, мам.
   – И я тебя люблю. С каждым днём всё сильнее. Пожалуйста, помни об этом, – прошептала она со слезами на глазах.
   Вскоре я уплетал трехслойное мороженое – «Бабл гам», миндаль, сливки. Осьтин выбрал четырехслойное. Мама не взяла ничего. Весь вечер в кафе она смотрела на меня и улыбалась.

9. Новая тусовка

   На следующий день мы с Осьтином пересеклись в столовой. Он сидел на своём обычном месте возле торговых автоматов. Сегодня на обед была пицца, и моему другу удалось урвать лишний кусок.