Ричардс Изабель. Погоди, я пойму

Ричардс Изабель
Погоди, я пойму

   Изабель РИЧАРДС
   Погоди, я пойму...
   Анонс
   Представьте себе, что вас не то принял как гостью, не то похитил молодой и красивый сенатор одного американского штата. Конечно, к этому можно отнестись очень по-разному. Но вся беда в том, что вы уже успели довести сенатора до белого каления своими зловредными статьями в местной газете и он готов вас придушить собственными руками. Вы к тому же презираете этого напыщенного, высокомерного, бесчувственного, хотя, надо признаться, и чертовски привлекательного мужчину.
   А тут еще коллеги-журналисты прознали о вашем совместном с сенатором времяпрепровождении в уединенной охотничьей хижине в горах...
   Как же героям выйти с честью из создавшейся рискованной ситуации? Что вообще может получиться из всего этого? Загадка, да и только!..
   Наконец-то никто не в силах помешать ему делать то, что хочется, одеваться так, как заблагорассудится, с удовлетворением думал Юджин Фрейзерс, ведя свой "додж" военного образца по шоссе в предгорьях плато Колорадо. Где-то с наступлением сумерек погода начала портиться, поднялся ветер и неожиданно пошел снег. И если сначала он таял, едва коснувшись асфальта, то теперь в ярком свете фар кое-где уже мелькали белые рыхлые островки на черной блестящей поверхности дороги.
   Но ничто, ни ухудшающаяся видимость, ни плохие погодные условия, не могло испортить приподнятого настроения Фрейзерса. Он снял руку с руля и с удовольствием провел по небритому подбородку. Целую неделю он будет предоставлен самому себе! А такое выпадало на его долю совсем нечасто.
   Даже раздражение, вызванное очередной статейкой мисс Саманты Синклер в финиксовской "Ивнинг-нъюс пост", постепенно рассеивалось, уходило в прошлое.
   Зловредная журналистка пристально следила за его карьерой и с упорством маньяка пыталась вытащить на свет Божий и сделать достоянием общественности порочащие, по ее мнению, факты его деятельности. Как-то под влиянием вспышки негодования у него возникло желание встретиться с этой девицей и объяснить, что все не так просто, как ей кажется. Но потом, успокоившись, он представил, как увидит малопривлекательную особу со старообразным лицом и горящим взором фанатички, и отказался от этой цели.
   То, что Саманта Синклер - старая дева, не вызывало у Фрейзерса ни малейшего сомнения. Обаятельная молодая женщина, доброжелательная и мягкая, наверняка нашла бы лучшее применение своему неуемному темпераменту. И она вряд ли могла бы позволить себе столько сил и времени отдавать на копание в биографиях посторонних людей, если бы сама вела полноценную, удовлетворяющую ее жизнь.
   Снег повалил гуще, и дворники едва успевали очищать ветровое стекло джипа.
   Как замечательно, что неоднократно передаваемые по радио метеосводки и предупреждения диктора о неблагоприятной ситуации на дорогах заставили автомобилистов воздержаться до поры до времени от поездок или переждать непогоду в придорожных мотелях! Вот уже в течение часа ни одна машина не попадалась Фрейзерсу навстречу, предоставив дорогу в его полное распоряжение.
   Но не успел Юджин подумать об этом, как на одном из подъемов шоссе далеко впереди него мелькнул свет фар и тут же исчез.
   Сначала был ослепляющий свет фар, неожиданно возникшей из непроглядной тьмы машины - первой, встреченной ими за целый час пути по необъятной пустыне. А в следующее мгновение их темно-синий фургон развернуло на мокром шоссе, вынесло на встречную полосу и опрокинуло в кювет. Последовало несколько секунд какой-то странной невесомости, а потом резкая вспышка боли. Запах бензина пробился сквозь затуманенное сознание, и девушка потрясла головой, чтобы прийти в себя. В ушах все еще звучал смех Эмелин Фарингтон по поводу одной из шуточек, которыми они обменивались всю дорогу.
   Бензин! Саманта с трудом поднялась на колени, и тут же острая боль в плече дала знать о том, что без перелома, кажется, не обошлось.
   - Эмми! - тихо окликнула она с надеждой в голосе. - Ты жива?
   Ни звука в ответ, только темень, одуряющий, тошнотворный запах да мерное урчание мотора. Необходимо срочно выбраться наружу! Стараясь не поддаваться охватывающей ее панике, Саманта нащупала приборную панель и, найдя ключ зажигания, вырубила двигатель. По положению рулевого колеса она догадалась, что машина лежит на боку, пассажирской стороной вниз. Саманта ощупью попыталась пробраться через нагромождение чемоданов, сумок и упаковок с продуктами, чтобы отыскать в темноте подругу. Лишь бы только та была жива и им удалось бы покинуть машину прежде, чем произойдет взрыв!
   - Эмми, - крикнула она опять, превозмогая боль. - Где ты?
   В задней части машины раздался еле слышный стон, и Саманта вздохнула с облегчением, мгновенно сменившимся ощущением собственной беспомощности. Эмелин, конечно же, без сознания, а ей самой любое движение левой рукой доставляет невыносимую боль. Но она все равно должна любой ценой вытащить подругу из залитой бензином машины. И немедленно!
   От дурманящих бензиновых паров в голове у Саманты мутилось, тело отказывалось повиноваться.
   Неожиданно перед ней возник огонек фонарика, и в распахнувшуюся дверцу машины ворвался леденящий порыв ветра. Низкий, хрипловатый голос взволнованно спросил:
   - Что с вами? Вы можете двигаться?
   Девушка зажмурилась от яркого света, успев заметить только пару блеснувших в темноте необычайно ярких голубых глаз. Она кивнула и тут же охнула, почувствовав, как это движение отдалось адской болью в плече.
   - Кажется, у меня что-то с плечом... Но там,- Саманта с трудом удержалась, чтобы кивком головы не указать на заднее сиденье, - моя подруга, боюсь, она без сознания. Вы можете добраться до нее?
   Луч фонарика скользнул по салону, и Саманта увидела неподвижную фигуру, напоминающую тряпичную куклу в человеческий рост, скорчившуюся возле дверцы.
   Света оказалось вполне достаточно и чтобы разглядеть посланного им судьбой спасителя. Им оказался высокий мужчина крупного телосложения.
   Когда он наклонился к Саманте, она уловила терпкий запах одеколона, смешанный с табачным дымом. Затем она почувствовала, как теплые пальцы скользнули за вырез ее шерстяного черно-белого свитера. Не в силах сопротивляться, каковы бы ни были намерения незнакомца, девушка затаила дыхание. Однако в движениях пальцев мужчины, ощупывающих область выше ее левой груди, было что-то успокаивающее... и мучительно-приятное, неизвестное ей прежде.
   - У вас сломана ключица,- сказал он нахмурившись.
   - Бензин... - прошептала Саманта. Страх перед взрывом буквально парализовал ее.
   - У вас полный бак,- проговорил мужчина, высвечивая фонариком приборную панель.- Риск взрыва невелик, если не дать скопиться парам.
   Он убрал руку, и Саманта с удивлением почувствовала, что вместе с ней ушло и успокаивающее тепло. Незнакомец тем временем исчез из поля зрения Саманты, очевидно занятый ее подругой. Единственным звуком, нарушающим тишину, было завывание ноябрьского ветра, дующего со стороны гор. Потом снова послышался стон Эмелин.
   - Моя голова...- еле уловила Саманта.
   - Кажется, у вашей подруги ничего не сломано,- раздался откуда-то сзади голос мужчины, - хотя возможны ушибы.
   Саманта со слезами облегчения опустила веки и в следующую минуту почувствовала, что ее оборачивают чем-то теплым. Мгновенно открыв глаза, она увидела, что мужчина стоит перед ней на коленях, а верх ее тела закутан в кожаную куртку с овчинным воротником.
   - Держитесь! - сказал он властно, почти грубо, и сильные руки подняли и прижали ее к широкой груди.
   Резкая боль буквально ослепила Саманту, и она не сразу осознала, что оказалась в просторном салоне "доджа", прозванного "три четверти" за то, что его грузоподъемность составляла три четверти тонны. Затем прошло, как ей показалось, всего несколько секунд, и с новым порывом ледяного ветра через открывшуюся дверцу мужчина втиснул в машину Эмми и уложил ее на заднее сиденье.
   Саманта с испугом уставилась на неподвижное тело подруги. Кажется, всего несколько минут назад они хохотали над какой-то глупостью. Да, Эмелин заметила, что разрез глаз подруги не такой, как у одной кинозвезды, они не такие громадные, как у другой, однако что-то сексуальное в них все-таки есть. Как у недоенной коровы, последовал вывод.
   Честно говоря, теперь это замечание не казалось Саманте таким уж остроумным, но после непрерывной двенадцатичасовой езды любое оброненное ими слово вызывало у обеих безудержный хохот.
   Мужчина тем временем забрался на место водителя, и Саманта наконец-то смогла рассмотреть лицо своего спасителя. Лампочка приборной панели высвечивала высокие скулы и четко очерченный подбородок, покрытый густой темной щетиной, которой было явно многовато для простой небритости, но еще недостаточно, чтобы именоваться бородой. Под прямым носом вытянулись в строгую линию бескомпромиссно сжатые губы.
   Глаза из-под тяжелых век смотрели на Саманту изучающе, и она подумала, что выглядит, должно быть, не лучшим образом. Инстинктивным для любой женщины движением она поправила упавшую на правый висок прядь каштановых волос. Другая прядь выбилась из тщательно заплетенной косички и спадала на плечо.
   - Я потеряла головную повязку,- тихо пробормотала она, словно оправдываясь за свой растерзанный вид.
   Ее голос звучал, как с дальнего конца неимоверно длинного тоннеля. Она тщетно пыталась унять дрожь, сотрясавшую ее тело.
   - Вам повезло, что вы не разбились насмерть,- сквозь зубы процедил мужчина.- И чего это вас понесло в такую погоду кататься? Разве вы не знаете, что всем водителям рекомендовано оставаться дома? Радио надо слушать.
   Если незнакомец своей резкостью хотел вывести ее из шокового состояния, то ему это удалось. Она была вынуждена мысленно согласиться с ним. Да, они услышали предупреждение об опасной обстановке на дорогах еще минут двадцать назад, когда проезжали последние огни Тусана, но решили проигнорировать его - снежные заряды уже прекратились и, казалось, что после Бенсона дорога, которая начала круто подниматься вверх, расчистилась. Как же они ошибались!
   - А вы что делали на дороге? - вопросом на вопрос ответила Саманта, в которой совсем некстати проснулся дух противоречия.
   Мужчина указал на рукоятку включения переднего моста в полу машины справа от места водителя.
   - У меня полноприводной джип,- пояснил он, - и я не гоняю очертя голову в такую погоду, как это делаете вы.
   Саманта опустила глаза под его уничтожающим взглядом.
   - Если бы фары вашей машины не горели так ярко, я бы увидела тот скользкий участок дороги вовремя. Это вы во всем виноваты!
   Рот незнакомца скривился в саркастической усмешке.
   - Вы были ослеплены фарами на расстоянии пяти миль?
   Беспомощная перед его логикой, Саманта не знала, что ответить, но осознание того, что она находится в машине с незнакомым мужчиной и полностью беззащитна перед ним, снова бросила ее в дрожь. Ее взгляд упал на винтовку тридцатого калибра, закрепленную над одним из задних боковых окон джипа.
   - Кто вы? - с подозрением спросила она. Прищуренные глаза незнакомца не отрывались от дороги.
   - Юджин,- ответил он, решив ограничиться лишь этой скудной информацией.
   - Куда вы нас везете?
   - Назад в Бенсон, в больницу. Хотя она и маленькая, но на шестьдесят миль вокруг другой нет.
   Саманта поджала губы. Она не представляла, что может быть хуже. Накануне она приняла предложение Эмелин провести уик-энд у их общей подруги, заодно собираясь поработать над статьей о планируемой свалке смертоносных отходов неподалеку в русле реки Хили. Но из-за внезапно лопнувшей трубы радиатора их двухдневный отдых закончился, не успев начаться, так же как и деньги, и они планировали безостановочно ехать до Финикса, чтобы прибыть туда еще в субботу.
   Саманта уже представляла выражение лиц своих родителей: "А ведь мы предупреждали!" Это действительно сильнее любых упреков. Пять лет назад они настойчиво предупреждали ее, что двадцатилетней девушке рановато уезжать из родного городка Мерисвилла в штате Юта, чтобы зарабатывать себе на жизнь в качестве независимого репортера. Лучше было бы ей поступить в ближайший университет и изучать там журналистику. Теперь она и Эмми окажутся в больнице черт-те где, безо всякой надежды, что их фургон починят раньше понедельника или вторника. Слава Богу, что машина застрахована. Она также надеялась, что у подруги, как и у нее самой, есть и медицинская страховка.
   Саманта сообщала дежурной медсестре необходимую информацию о себе и Эмелин Фарингтон, все это время ощущая на себе изучающий взгляд незнакомца. Впервые, под яркими лампами приемного покоя, ее взгляд встретился с его ярко-голубыми глазами. Было что-то знакомое в этих глазах, как и в грубоватом мужественном лице, обрамленном темно-каштановыми волнистыми волосами, спадающими на воротник фланелевой клетчатой рубашки.
   Эмелин, еще не до конца пришедшая в себя, была увезена на каталке в палату, а Саманта претерпела невыносимые мучения, пока ее плечо вертели так и сяк под рентгеновским аппаратом. Когда лаборант закончил, ей позволили увидеться с подругой.
   - Как ты себя чувствуешь?- спросила Саманта.
   Эмелин слабо улыбнулась. Даже веснушки поблекли на ее округлом лице.
   - Это как раз то, что мне было нужно,- усиленный отдых,- попыталась пошутить Эмми.- Я позвоню Брому и скажу ему, что его самая лучшая в мире секретарша взяла себе дополнительный отпуск.- Глаза Эмелин остановились на плече Саманты, которое та держала в странном положении. - И передам ему заодно, что его любимая девушка на некоторое время вышла из строя,- сказала она с налетом прежнего озорства.
   Саманта недоуменно уставилась на нее. Бромлей Офенстейн, ее босс и издатель "Ивнинг-ньюс пост", впервые пригласил Саманту пообедать вместе неделю назад, и подруга, кажется, вообразила невесть что.
   Когда Саманту проводили обратно в приемный покой, она немедленно нашла взглядом своего спасителя. Несмотря на свой суровый и не располагающий к общению вид, он все равно казался девушке в безликой больничной обстановке единственной опорой и поддержкой. Ему было известно, что с ней приключилось, он видел саму ужасную аварию - та была для него такой же реальностью, как ее боль - для нее.
   Дежурный врач подтвердил предположение незнакомца о характере травмы Саманты, после чего вдвоем с медсестрой он упаковал ее в похожий на конскую сбрую корсет, фиксирующий верхнюю часть тела. Затем она послушно проглотила обезболивающую таблетку, которую ей дала та же медсестра, едва слушая наставления длинноволосого доктора.
   - Потребуется не меньше шести недель, прежде чем перелом срастется, милочка. У вас все тело - один сплошной синяк, и два-три дня вам будет очень больно. Эту штуку я оставил бы на вас не меньше чем на месяц. Ваша подруга в порядке, но обычно мы наблюдаем за такими пациентами пару дней, чтобы убедиться, что не было сотрясения мозга или контузии.
   У Саманты от таких известий обязательно опустились бы плечи, если бы они не были зафиксированы корсетом. Машины нет, да она и не сможет управлять ею. Денег тоже нет - даже на автобусный билет до дома или на номер в мотеле, чтобы дождаться выписки Эмелин. Похоже, приятельница вообще оказалась в лучшем положении, поскольку медицинская страховка обеспечивала ей ночлег под больничной крышей.
   Зеленые с золотистыми крапинками глаза Саманты сердито уставились на незнакомца, который разговаривал с полицейским, составляющим протокол о происшествии. Она услышала, как полицейский говорит что-то об отбуксировании машины, но ее эго не заинтересовало. Саманту целиком заполняла боль, хотя и уступившая частично под воздействием лекарства, а также злость на небритого мужчину, расположившегося у конторки приемного отделения, словно у стойки бара.
   Ее злило в нем все - мятые синие джинсы, туго облегающие узкие бедра, стоптанные, покрытые грязью башмаки, высокий, под семь футов, рост.
   Это все из-за него! - безапелляционно решила девушка. Во всех их несчастьях виноват только этот неизвестно откуда взявшийся тип.
   Словно почувствовав ее взгляд на себе, он оторвался от беседы с полицейским и, не мигая, по-кошачьи, посмотрел на нее. Его голубые глаза были так же холодны, как снег за окном.
   - По данным полиции, вы самый острый язычок в "Ивнинг-ньюс пост" Саманта Синклер,- произнес незнакомец.
   Саманту покоробил откровенно неприязненный тон, которым он это произнес. Однако последовавшие за этим слова доктора вернули ее к реальности.
   - Я выписываю мисс Синклер, - сообщил он мужчине, протягивая тому упаковку таблеток, - теперь вы можете отвезти ее домой и не забывайте ежедневно подтягивать корсет, - добавил он и повернулся к новому пациенту, вошедшему в помещение приемного покоя.
   Брови незнакомца взлетели вверх от удивления, но прежде чем он успел что-нибудь возразить, Саманта ринулась в бой.
   - Ничего этого не случилось бы, если бы не ваши проклятые фары! Мне некуда ехать, у меня нет ни денег, ни машины, и вы должны оплатить мне номер в мотеле, пока я не смогу в понедельник выслать вам чек!
   Прямые темные брови на этот раз сошлись на переносице, пристальный взгляд недовольно скользнул по девушке, и ее неожиданно осенило, почему этот человек показался ей знакомым. Это был собственной персоной сенатор Законодательного собрания штата Юджин Фрейзерс, известный своими радикальными взглядами, самый молодой сенатор в Аризоне, о котором любая газета или журнал мечтали сделать материал.
   Было известно, что отец Юджина владел огромным ранчо "Ла Палома". А кто-то раскопал факт, что Юджин заработал деньги на обучение на юридическом факультете университета, вкалывая на нефтяных промыслах Нью-Мексико. Но, кроме этого, о Фрейзерсе почти ничего не было известно, поскольку он ясно давал всем понять, что не желает распространяться о своей личной жизни и что полностью сосредоточен на политической деятельности.
   Саманта вспомнила, что она дважды, а то и трижды за прошлый месяц прошлась в его адрес в своей колонке "Новости отовсюду" на любимую тему о загрязнении окружающей среды. Неудивительно, что сенатор не испытывал к ней ни малейшей симпатии.
   Она, несомненно, узнала бы его раньше, если бы не обстоятельства их знакомства, а также его странноватый внешний вид. Саманта видела его несколько раз в здании Законодательного собрания штата, на официальных мероприятиях или в фешенебельных ресторанах Финикса, всегда в обществе красивых женщин, непременно одетым в безупречно сшитый костюм, подчеркивающий его стройную фигуру. Бронзовое от загара лицо всегда было чисто выбрито, демонстрируя резко очерченную линию подбородка и чувственные губы.
   Половина женщин города была без ума от душки-сенатора, но в этом соревновании явно первенствовала признанная покровительница искусств, дочь верховного судьи штата Аризона Розенкуиста Марджори, которую недавний развод сделал богатой и, судя по слухам, удачливой охотницей за Юджином Фрейзерсом.
   Теперь Саманта взирала на Юджина чуть ли не с испугом, расстроенная тем, что опрометчиво обвинила его в создании аварийной ситуации. Но, видимо, находясь под воздействием лекарств, она неожиданно для себя самой развязно заявила:
   - Итак, вы собираетесь обеспечить меня крышей над головой этой ночью или вам угодно, чтобы избиратели узнали, каков на самом деле "радетель за права народа"?
   - Мне надо было бы смахнуть вас с операционного стола,- сказал он негромко,- чтобы вы переломали все оставшиеся целыми кости!
   И внезапно Саманта вновь почувствовала себя в его руках: схватив девушку в охапку, он пронес ее через приемное отделение к стеклянным дверям, которые распахнул одним резким ударом ноги.
   - Меня устроит ближайший мотель, - с трудом выговорила Саманта, у которой то ли от испуга, то ли от холодного ночного воздуха перехватило дыхание.
   Когда Юджин вывел машину на центральное шоссе и проехал не тормозя несколько мотелей, она заволновалась. Когда огни очередного городка растаяли вдали, и дорога, изгибаясь, начала подниматься куда-то в гору. Саманте стало по-настоящему страшно.
   - Куда вы меня везете? - резко потребовала она ответа.
   - Вы сказали, что вам нужно где-то остановиться,- сквозь зубы процедил Юджин, не отрывая взгляда от темного шоссе. - Если вы заметили, то на всех мотелях, что мы проехали, были таблички: "Мест нет". Так что вы остановитесь в моей охотничьей хижине.
   - Но это невозможно! - воскликнула Саманта.- Кроме того, я не собираюсь мешать вам в вашей же собственной хижине.
   Юджин нажал на тормоз, и в следующую секунду джип затормозил у обочины.
   Или вы остановитесь у меня,- сказал он и она заметила блеснувшее в его глазах торжество,- или же сами поищете себе в мотеле свободный номер, который, учитывая лыжный сезон и непогоду, я вам не гарантирую.
   Саманта с тоской посмотрела на кружащиеся в морозном воздухе снежинки. Что же ей делать? Сейчас она была просто не в состоянии принимать какие-либо решения. В голове царил хаос - результат первого потрясения и болезненной травмы, веки словно налились свинцом.
   - Ладно,- жалобно промолвила она, приваливаясь к дверце,- везите хоть куда-нибудь.
   Саманта решила, что ни за что не будет спать, но глаза ее сами собой закрылись. Она лишь смутно ощущала резкие повороты машины на изгибах дороги. Ей показалось, что прошло всего несколько минут, но на самом деле путь занял не меньше часа, прежде чем "додж" свернул на боковую дорогу, идущую круто вверх.
   Саманта полностью очнулась только тогда, когда Юджин остановил машину под сенью величественных сосен и пихт. Девушка попыталась было собраться с мыслями, но этому помешало возникшее вдруг чувство панического ужаса: ведь она находилась одна с мужчиной, известным своим легкомысленным отношением к женщинам, да еще в этом забытом Богом, утопающем в снегу месте, к тому же темной безмолвной ночью.
   На этот раз, когда Юджин поднял ее на руки, она не издала ни единого звука, начиная уже привыкать к своему беспомощному положению. Она не видела, куда он ее несет, но, судя по всему, путь пролегал по лестнице вверх хижина располагалась на склоне горы.
   Дверь распахнулась от очередного удара ботинком, и Саманта почувствовала, как через какое-то время в кромешной тьме ее опустили на нечто, напоминающее кровать. Потом она услышала шаги по комнате, и неожиданно зажглась керосиновая лампа. В неровном желтом свете Саманта огляделась вокруг. Кровать была только одна. Через раскрытую дверь она разглядела маленькую ванную.
   И вот теперь в наступившей тишине до нее по-настоящему дошло, что их здесь только двое - он и она. И по спине, противно перебирая ледяными лапками, словно поползли крохотные муравьи.
   Вслух же Саманта заметила, стараясь придать голосу уверенность, которой на самом деле не испытывала:
   - У вас здесь очень славно.
   - По вашим газетным меркам - убогое местечко,- отозвался Юджин с усмешкой.- Но не лишено определенных удобств, необходимых в моем положении.
   Сенатор кивнул на телефонный аппарат, мирно соседствующий с допотопной лампой, И начал не торопясь расстегивать фланелевую рубашку, обнажая курчавые волосы на груди.
   - Но мы же не можем провести ночь вдвоем в этой хижине! - воскликнула встревоженная Саманта, не в силах отвести взгляда от его сильных длинных пальцев.
   Он снова усмехнулся.
   - Как мне кажется, я предоставил вам право выбирать.
   Девушка лежала на широкой кровати, не смея шевельнуться, и дело было отнюдь не в травме. Ее буквально пригвоздил к месту пронзительный взгляд ярко-голубых глаз. Мужчина подошел вплотную и принялся откровенно оценивающе разглядывать ее беспомощную фигурку.
   - Вы только подумайте, - сказал он с демонической улыбкой, - как вам повезло: всего два-три дня в моем обществе и моя подноготная будет у вас как на ладони. Вы станете репортером года. Сколько журналистов, а тем более журналисток, мечтали бы оказаться на вашем месте! - Его темные от загара пальцы коснулись ее головы, и он убрал прядь волос, упавшую ей на лицо. Естественно, вы узнаете гораздо больше, чем рассчитывали.
   Саманта отстранила его руку и в упор посмотрела ему в глаза.
   - Я не желаю знать о вас абсолютно ничего, сенатор Фрейзерс! - Голос прозвучал неожиданно твердо даже для нее самой.
   Юджин опустил руку и, по-прежнему с любопытством рассматривая ее, спокойно спросил:
   - А вы уверены в этом?
   Он закончил расстегивать рубашку и о ужас!- перешел к джинсам. Саманта прикрыла глаза. А что ей оставалось делать! Веет о час назад такое ей и в голову не могло прийти. Но сейчас перед ней стоял сенатор Юджин Фрейзерс, снимающий брюки.
   Сквозь закрытые веки Саманта уловила, что свет убавился, и она снова открыла глаза: оказывается, это Юджин прикрутил лампу. Сердце у нее, несмотря на действие лекарств, едва не выскочило из груди от злости. А где же сам он? Куда подевался! Даже в своих тяжелых башмаках он передвигался неслышно, словно крадущийся кот.
   Неожиданно Фрейзерс появился возле нее, и матрац прогнулся под его тяжестью. Саманта напряглась всем телом, почувствовав, что он начал расшнуровывать на ней кроссовки.
   - Не люблю, когда кто-либо валяется на моей кровати в обуви,- объяснил он, вставая.
   Девушке послышалась в его голосе дружелюбная интонация, но она не была в этом уверена. В конце концов, разве можно ему доверять? Она решила, что не уснет, несмотря ни на что, но веки ее опять сами собой сомкнулись, и она погрузилась в глубокий, усиленный действием лекарства сон.