Страница:
Рик Риордан
Перси Джексон и проклятие титана
О героях
Повелитель Небес
Владыка горы Олимп
Один из Большой Тройки
Место проживания
Гора Олимп
(теперь находится на 600-м этаже Эмпайр-стейт-билдинг)
Оружие по выбору
Жезл, извергающий молнии
Бог Морей
Один из Большой Тройки
Отец Перси
Место проживания
Морские Глубины
Оружие по выбору
Трезубец
Богиня Мудрости и Войны
Мать Аннабет
Место рождения
Голова Зевса, откуда она появилась в полном боевом снаряжении
Оружие по выбору
Стратегия, хитрость и все, что подвернется под руку
Бог Войны
Отец Клариссы
Место проживания
Гора Олимп
(хотя на бампере его мотоцикла написано: «Я не родился в Спарте, но устремился сюда на всех парах»)
Оружие по выбору
Назови любое – он им воспользуется
Полубог, сын Посейдона
Рыбьи Мозги
Место проживания
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Оружие по выбору
Анаклузмос
Полубог, дочь Афины
Умница-разумница
Место проживания
Сан-Франциско, штат Калифорния
Оружие по выбору
Волшебная бейсболка «Янкиз», делающая ее невидимой
Кинжал из небесной бронзы
Козленок
Лучший друг Перси
Место проживания
Лес вблизи Лагеря полукровок
Предпочитаемое оружие
Свирель из тростника
Мистер Браннер
Бессмертный учитель героев
Заместитель директора Лагеря полукровок
Место проживания
Лагерь полукровок, Лонг-Айленд, штат Нью-Йорк
Оружие по выбору
Лук и стрелы
Глава первая
Моя миссия под угрозой срыва
В пятницу перед зимними каникулами мама собрала для меня рюкзак, положив туда и мое личное оружие, и повезла меня в новую школу-интернат. По дороге мы подхватили моих друзей, Аннабет и Талию.
От Нью-Йорка до Бар-Харбора, штат Мэн, восемь часов езды. По шоссе хлестал дождь, периодически переходящий в мокрый снег. Я уже несколько месяцев не виделся с Аннабет и Талией, но непогода и мысли о том, что нам предстоит, отбили всякое желание разговаривать. У всех, кроме мамы. Когда она нервничает, то начинает болтать без умолку. К тому времени, когда мы наконец добрались до Уэстовер-холла, уже стемнело и она успела пересказать Аннабет и Талии все самые пикантные истории из моего детства.
Талия протерла запотевшее стекло машины, посмотрела наружу и сказала:
– О да! Это будет весело.
Уэстовер-холл напоминал замок рыцаря-злодея. Он был целиком сложен из черного камня, с башнями, узкими бойницами и большими деревянными двойными воротами. Замок стоял на заснеженной скале, одним фасадом выходя на большой заиндевелый лес, а другим – на серый пенящийся океан.
– Вы точно не хотите, чтобы я подождала вас? – спросила мама.
– Нет, спасибо, мам, – ответил я. – Я не знаю, сколько времени это займет. С нами все будет в порядке.
– Но как вы доберетесь обратно? Я так волнуюсь, Перси.
Я надеялся, что не покраснел. Нет ничего хорошего в том, что на битву я отправляюсь в сопровождении мамы.
– Все будет в порядке, миссис Джексон, – ободряюще улыбнулась Аннабет. Ее светлые кудри были забраны под лыжную шапочку, а серые глаза цветом напоминали метель. – Мы проследим, чтобы с ним ничего не случилось.
Мама, кажется, немножко успокоилась. Она думает, что Аннабет – самая умная и сообразительная из полубогов, когда-либо доучившихся до восьмого класса. И она уверена, что Аннабет частенько спасала меня от смерти. На самом деле так оно и есть, но это еще не означает, будто я в восторге от данного факта.
– Прекрасно, дорогие мои, – сказала мама. – Вам больше ничего не нужно?
– Нет, миссис Джексон, – ответила Талия. – Спасибо, что подвезли.
– Может быть, еще пару свитеров? А номер моего сотового у вас есть?
– Мам…
– Ты не забыл нектар и амброзию, Перси? А золотую драхму, на случай если надо будет связаться с лагерем?
– Мама, ну хватит! С нами все будет в порядке. Пошли.
Я вылез из машины. Мама выглядела немного задетой, и мне было жаль ее огорчать, но я мечтал только о том, как бы поскорее выбраться из машины. Если маме вздумается рассказать еще одну историю про то, каким сообразительным я был в три года, сидя в детской ванночке, я зароюсь в сугроб и просижу там, пока не замерзну до смерти.
Аннабет и Талия последовали за мной. Дувший в лицо ветер насквозь пронзал мою куртку ледяными кинжалами.
Как только мамина машина скрылась из виду, Талия сказала:
– У тебя потрясающая мама, Перси.
– Ничего, – согласился я. – А у тебя? Ты когда-нибудь с ней встречалась?
Не успел я спросить это, как уже пожалел. Талия мастерски наловчилась прожигать людей злобными взглядами, и это качество отлично сочеталось с излюбленной ею одеждой панка: разодранная тужурка, черные кожаные брюки и цепочки, прилепленные везде, где только можно, плюс обведенные черным карандашом ярко-голубые глаза. Но взгляд, которым она удостоила меня сейчас, был не просто злым, а преисполненным ненависти.
– Если бы это хоть сколько-нибудь тебя касалось, Перси!..
– Давайте войдем внутрь, – вмешалась Аннабет. – Гроувер уже, наверное, заждался.
– Верно. – Талия взглянула на за́мок и поежилась. – Интересно, что он тут такого нашел, что заставило его послать сигнал бедствия.
– Ничего хорошего, – предположил я, уставясь на темные башни Уэстовер-холла.
Дубовые двери со скрипом отворились, и мы вступили в холл, сопровождаемые снежным вихрем.
– Ух ты! – невольно вырвалось у меня.
Холл был огромный. Стены украшали боевые знамена и разного рода оружие – старинные мушкеты, боевые топоры и куча подобного рода игрушек. То есть я знал, что Уэстовер – военная школа и всякое такое, но металла на стенах было столько… вполне достаточно, чтобы истребить население целой страны. В буквальном смысле слова.
Я непроизвольно сунул руку в карман, где хранилась смертоносная шариковая ручка, готовая в любой момент превратиться в мой меч Анаклузмос. Я сразу сообразил: с этим местом что-то не так. Здесь кроется какая-то опасность. Талия терла серебряный браслет – свой любимый магический предмет. Я понял, что мы думаем об одном и том же. Назревала схватка.
– Интересно, где… – начала было Аннабет.
Двери за нами тяжело захлопнулись.
– Так-так, – пробормотал я. – Кажется, придется ненадолго здесь задержаться.
Я услышал отголоски музыки, доносившейся с противоположного конца холла. Судя по мелодии, это была танцевальная музыка.
Мы спрятали наши рюкзаки за колонной и пошли дальше, в глубь холла. Не успели мы далеко уйти, как я услышал шорох шагов по каменному полу, и из полумрака нам наперерез выступили мужчина и женщина.
Оба были седые, коротко подстриженные, в черном одеянии с красной окантовкой, похожем на военную форму. У женщины над верхней губой наметились тонкие усики, а мужчина, напротив, был чисто выбрит, что показалось мне нелепым. Оба держались неестественно прямо, будто к их спинам привязали палки.
– Ну? – спросила женщина. – Что вы здесь делаете?
– Хм… – Я понял, что не готов к такому вопросу.
Поскольку я сосредоточился исключительно на том, чтобы найти Гроувера и выяснить, в чем тут дело, то совершенно не учел, что кто-то может подвергнуть допросу трех подростков, пробравшихся ночью в школу. В машине мы вообще не говорили о том, как проникнем внутрь.
– Мэм, – ответил я, – мы просто…
– Ха! – выкрикнул мужчина так резко, что я чуть не подпрыгнул. – Посетителей не пускают на танцы! Вас следует у-у-у-да-а-а-лить!
Он говорил с акцентом, возможно французским. Во всяком случае, слегка гнусавил. Мужчина этот отличался высоким ростом и хищными, ястребиными чертами лица. Когда он говорил, ноздри у него раздувались, отчего было трудно не смотреть на его нос, а глаза были разноцветные – один карий, другой голубой, – как у дворовой кошки.
Я представил, как он вышвыривает нас за дверь, в снег, но тут вперед выступила Талия и сделала нечто очень странное.
Она щелкнула пальцами. Звук получился резкий и громкий. Может, мне показалось, но я почувствовал, как от ее пальцев исходит дуновение ветра; оно проносится через холл, овевая нас и учителей и шевеля знамена на стенах.
– Но мы не посетители, сэр, – сказала Талия. – Мы приехали сюда учиться. Помните? Меня зовут Талия. А это Аннабет и Перси. Мы к вам в восьмой класс.
Преподаватель-мужчина сощурил свои разноцветные глаза. Не знаю, о чем думала Талия. Теперь нас, возможно, накажут за ложь и действительно вышвырнут за порог. Но мужчина, казалось, пребывал в нерешительности.
– Миссис Готтчок, вы знаете этих учеников? – Он посмотрел на свою коллегу.
Несмотря на шаткость нашего положения, мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Учительница по фамилии «Съела мел»?[1] Он, вероятно, шутит.
Женщина заморгала глазами, словно выйдя из транса.
– Да. Кажется, знаю, сэр. – Нахмурясь, она посмотрела на нас. – Аннабет. Талия. Перси. Что вы делали за пределами школы?
Прежде чем я успел ответить, послышались шаги и в холл, задыхаясь, вбежал Гроувер.
– Вы сделали это! Вы… – Увидев учителей, он тут же замолчал. – О, миссис Готтчок. Доктор Торн! Я…
– Что случилось, мистер Ундервуд? – спросил мужчина, по всей видимости доктор Торн. По тону было ясно, что Гроувер ему неприятен. – Что вы имели в виду, сказав: «Вы сделали это»? Эти ученики живут здесь.
Гроувер поборол одолевавшее его волнение.
– Да, сэр. Конечно, сэр. Я только хотел сказать: мне так приятно, что они сделали… пунш для вечеринки! Отличный пунш. И это они приготовили его!
Доктор Торн уставился на нас. Я решил, что один глаз у него, должно быть, вставной. Вот только какой? Карий? Голубой? Он смотрел так, будто хотел сбросить нас с самой высокой башни замка, но затем миссис Готтчок полусонно произнесла:
– Превосходный пунш. А теперь – уходите отсюда все. И не вздумайте снова покидать школу!
Дважды повторять нам не пришлось. Прежде чем уйти, мы нестройно отбарабанили «да, мэм» и «да, сэр», поскольку сообразили, что здесь так принято.
Гроувер быстро повел нас через холл в направлении, откуда доносилась музыка.
Я чувствовал, как учителя смотрят нам в спину, однако поравнялся с Талией и вполголоса спросил ее:
– Как тебе удалось проделать эту штуку… ну, когда ты щелкнула пальцами?
– Ты про туман? Неужели Хирон тебе не показывал?
У меня перехватило дыхание. Хирон был нашим учителем, но он никогда не показывал мне ничего подобного. Почему же он научил этому Талию?
Гроувер, поторапливая, вел нас к двери, на стекле которой было написано «СПОРТЗАЛ». Даже при моей дислексии я смог это прочесть.
– Уже скоро! – сказал Гроувер. – Слава богам, вы подоспели!
Аннабет и Талия крепко обняли его. Я показал ему поднятый вверх большой палец.
Здорово было увидеться с ним спустя столько месяцев. Он немного подрос и отпустил хиленькие бакенбарды, но в остальном выглядел как всегда, когда хотел сойти за человека: красная кепка на курчавых каштановых волосах, чтобы скрыть козлиные рожки, мешковатые джинсы и спортивные кроссовки, скрывавшие его мохнатые ноги и копыта. Наряд сатира дополняла черная футболка, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы прочесть надпись на ней: «Уэстовер-холл, пехотинец». Трудно было сказать наверняка, что это – род войск, к которому принадлежал Гроувер, или просто школьное прозвище.
– Ну и почему такая срочность? – спросил я.
– Я нашел двоих, – ответил Гроувер, набрав в грудь побольше воздуха.
– Двух полукровок? – изумилась Талия. – Здесь?
Гроувер кивнул.
Найти одного полукровку – уже считалось редкостью. В этом году Хирон перевел сатиров на режим повышенной готовности и разослал по стране для тщательной проверки всех школ – от четвертого до восьмого класса – для пополнения контингента лагеря. Настали отчаянные времена. Мы теряли обитателей лагеря одного за другим. Нам нужны были новые бойцы, где бы их ни обнаружили. Проблема состояла в том, что полубогов осталось не так уж много.
– Брат с сестрой, – сказал Гроувер. – Ему десять, ей – двенадцать. Не знаю, кто их родители, но они обладают отменной силой. Впрочем, время на исходе. Мне нужна помощь.
– Монстры?
– Один. – Гроувер явно нервничал. – Он подозревает. Думаю, он все еще не принял окончательного решения, но сегодня последний день семестра. Уверен, что он не выпустит их из кампуса, пока не будет знать точно. Это, может быть, наш последний шанс! Всякий раз, когда я стараюсь сблизиться с ними, он тут как тут, перекрывает мне путь. Просто не знаю, что делать!
Гроувер с надеждой посмотрел на Талию. Я постарался не слишком расстраиваться из-за этого. Раньше, в поисках ответа, Гроувер всегда обращался ко мне, но теперь старшей стала Талия. И не просто потому, что отцом ее был Зевс. Талия имела больше опыта в отражении атак чудовищ в реальном мире, чем мы.
– Ладно, – произнесла она. – Так где эти полукровки – танцуют?
Гроувер кивнул.
– Вот пусть и танцуют, – сказала Талия. – А кто монстр?
– О! – сказал Гроувер, нервно оглядываясь. – Вы недавно встретили его. Заместитель директора доктор Торн.
Странное место эти военизированные школы. Когда при какой-нибудь торжественной оказии им разрешают снимать форму, ребята из таких заведений ведут себя как полные балбесы. Мне кажется, это потому, что по большей части их держат на коротком поводке и тут они пытаются получить компенсацию за все сразу.
Весь спортивный зал был завален черными и красными шарами, парнишки помладше изо всех сил лупцевали друг друга чем попало, а также пытались задушить одноклассников лентами из гофрированной бумаги, развешанными по стенам. Девочки ходили вокруг в футбольных шлемах, как они это любят, с безумными слоями косметики на лице, в ярких брюках и туфлях, больше похожих на «испанский сапог».
Каждый раз, когда они, взвизгивая и хихикая, набрасывались на какого-нибудь бедного пацана, словно стая пираний, у несчастной жертвы оставались ворох лент в волосах и лицо, разрисованное помадой. Парни постарше, вроде меня, чувствовали себя неуютно, слоняясь по углам зала и стараясь спрятаться, словно их жизни поминутно грозила опасность. Ну, мне-то точно угрожала опасность…
– Вон они. – Гроувер кивнул, указывая на пару ребят младшего возраста, споривших о чем-то на местах для зрителей. – Бьянка и Нико ди Анджело.
Голову девочки украшала зеленая шляпа с широкими свисающими полями, словно она пыталась спрятать свое лицо. У мальчика, явно ее младшего брата, была оливковая кожа и темные шелковистые волосы. Разговаривая, оба постоянно размахивали руками. Мальчик перетасовывал в руках какие-то карточки. Сестра, казалось, упрекала его в чем-то. При этом она постоянно оглядывалась, словно чувствуя неладное.
– Они в курсе? – спросила Аннабет. – То есть ты сказал им?
– Сама знаешь, как это бывает. – Гроувер покачал головой. – Это может подвергнуть их еще большей опасности. Как только они поймут, кто они на самом деле, запах станет еще сильнее.
Он посмотрел на меня, и я кивнул. Я никогда по-настоящему не понимал, что означает запах полукровок для чудовищ и сатиров, но знал, что по нему тебя могут обнаружить и убить. И чем более могущественным полубогом ты становишься, тем аппетитнее пахнешь для чудовищ.
– Так давайте сграбастаем их и уберемся отсюда подальше, – сказал я.
Я двинулся вперед, но Талия положила руку мне на плечо. Заместитель директора доктор Торн выскользнул из какого-то дверного проема рядом с местами для зрителей и встал рядом с братом и сестрой ди Анджело. Он холодно кивнул нам. Казалось, его синий глаз ярко светится.
По выражению его лица я догадался, что Талии не удалось окончательно одурачить Торна своим фокусом с туманом. Он подозревал нас и просто выжидал, чтобы увидеть, зачем мы явились.
– Не глядите на детей! – приказала Талия. – Придется ждать возможности забрать их. Надо притвориться, что они нас вовсе не интересуют. Сбить его со следа.
– Как?
– Мы – трое могущественных полукровок. Наше присутствие должно смутить его. Запутать. Держитесь естественно. Давайте потанцуем. Но не спускайте глаз с ребятишек.
– Потанцуем? – переспросила Аннабет.
Талия кивнула. Она прислушалась к музыке и скорчила гримасу.
– Фу! Кто выбрал Джесси Маккартни?[2]
– Я выбрал, – обиженно ответил Гроувер.
– О боги, Гроувер! Это же для паралитиков. Ты мог бы поставить что-нибудь вроде «Грин дэй»?[3]
– Какой еще Грин? – не понял сатир.
– Не бери в голову. Потанцуем.
– Но я не умею танцевать!
– Сумеешь, я поведу, – сказала Талия. – Ну же, пошли, козленочек.
Гроувер только тихонько заскулил, когда Талия схватила его за руку и поволокла на площадку для танцев.
Аннабет улыбнулась.
– Что? – спросил я.
– Ничего. Просто будет хорошо, если Талия не слишком увлечется.
За последнее лето Аннабет вытянулась больше, чем я, что меня несколько смущало. Обычно она не носила никаких украшений, кроме своего ожерелья, которое ей присвоили как полукровке, но теперь в ушах у нее появились маленькие серебряные совы – символ ее матери Афины. Она сняла лыжную шапочку, и длинные светлые кудри рассыпались по ее плечам. Почему-то от этого она стала выглядеть еще чуточку старше.
– В общем… – Я пытался сообразить, что бы такое сказать.
«Держитесь естественно», – велела Талия.
О какой естественности, черт возьми, может идти речь, когда ты полукровка, выполняющий опасную миссию?
– Ну как, тебе удалось спроектировать еще что-нибудь симпатичное за последнее время?
Глаза Аннабет вспыхнули, как всякий раз, когда мы заговаривали об архитектуре.
– О Перси! В новой школе я освоила программу 3D-дизайн, и эта компьютерная программа позволяет…
Аннабет стала объяснять, какой монумент задумала воздвигнуть на Граунд-зиро[4] на Манхэттене. Она говорила о несущих конструкциях и фасаде, о строительных материалах, а я пытался слушать. Я знал, что она хочет стать суперархитектором, когда вырастет. Ей нравились математика, история архитектуры и прочая мура. Я с трудом улавливал даже общий смысл того, что она говорила.
По правде говоря, я был несколько обескуражен, услышав, что Аннабет так нравится новая школа. Впервые она пошла в школу в Нью-Йорке. Признаться, тогда я надеялся видеть ее чаще. Но это был чисто женский интернат в Бруклине. Они с Талией обе ходили туда, школа располагалась достаточно близко от Лагеря полукровок, и Хирон мог помочь им, если они попадут в беду. Я же посещал среднюю школу на Манхэттене и почти не виделся с ними.
– Вот здорово, – сказал я. – Значит, останешься до конца года?
Лицо Аннабет потемнело.
– Возможно, если я не…
– Эй! – окликнула нас Талия.
Она танцевала медленный танец с Гроувером, который то и дело сбивался с ритма, наступал на ноги Талии, и вид у него был мученический. Но ведь и ноги бутафорские. В отличие от меня у сатира имелся предлог проявлять подобную неуклюжесть.
– А ну-ка танцуйте, ребята! – велела Талия. – Глупо торчать здесь просто так.
Я нервно поглядел на Аннабет, затем на девчонок, стайками бродивших по залу.
– Ну? – спросила Аннабет.
– Думаю, кого же мне пригласить?
Она ткнула меня кулаком под дых.
– Меня, рыбьи мозги!
– О да, конечно.
Короче, мы вышли на танцпол, и я посмотрел, как продвигаются дела у Талии с Гроувером. Потом положил одну руку на бедро Аннабет, а она вцепилась во вторую так, словно собиралась опрокинуть меня броском дзюдо.
– Не бойся, не укушу, – сказала она. – Только честно, Перси, у вас, у мальчишек, что – танцев в школе не бывает?
Я промолчал. По правде говоря, танцы у нас бывали. Но я никогда не танцевал на вечеринках, обычно присоединяясь к парням, которые играли в баскетбол.
Мы прошаркали так несколько минут, и я пытался сосредоточиться на разных мелочах вроде гофрированных бумажных лент и чаши с пуншем, то есть на всем, кроме того, что Аннабет выше меня, ладони у меня потные и я постоянно наступаю ей на ноги.
– Так о чем ты говорила? – спросил я. – Неприятности в школе или что?
– Дело не в этом. Все дело в папе. – Она поджала губы.
– Угу. – Я знал, что отношения с отцом у Аннабет непростые. – Я думал, все пошло на лад, когда вы стали жить вместе. Что, опять мачеха достает?
– Он решил переехать, – вздохнула Аннабет. – Когда я только-только начала приспосабливаться к жизни в Нью-Йорке, он взялся за эту дурацкую новую работу – какие-то там исследования для книги о Первой мировой войне. Переехать в Сан-Франциско!
Она сказала это таким тоном, каким могла бы сказать: «Поля наказаний» или «За пазухой у Аида».
– Значит, он хочет, чтобы ты поехала с ним? – спросил я.
– На другой конец страны, – жалобно ответила Аннабет. – А полукровки не могут жить в Сан-Франциско. Ему следовало бы это знать.
– Почему не могут?
Аннабет вытаращила на меня глаза. Может, решила, что я шучу.
– Ты знаешь. Это ведь прямо там.
– А-а, – протянул я. Я понятия не имел, о чем она, просто мне не хотелось показаться совсем уж идиотом. – Значит… ты больше не приедешь в лагерь?
– Все гораздо серьезнее, Перси. Я… наверное, мне следует сказать тебе кое-что… – Вдруг она застыла как вкопанная. – Их нет!
– Что?
Я проследил за ее взглядом. Места для зрителей. Два полукровки, Бьянка и Нико, исчезли. Дверь рядом с местом, где они сидели, распахнута настежь. И доктора Торна тоже нигде нет.
– Надо позвать Талию и Гроувера! – Аннабет исступленно озиралась. – Куда они подевались? Пошли!
Она бросилась в толпу. Я уже собирался последовать за ней, когда у меня на пути выросла плотная группка девчонок. Я предпринял маневр, чтобы обойти их и избежать обработки бумажными лентами и помадой, но, когда я освободился, Аннабет исчезла. Я обвел взглядом зал, ища Талию или Гроувера. Вместо этого я увидел нечто, отчего кровь у меня застыла в жилах.
Примерно в пятидесяти футах от меня на полу спортивного зала лежала зеленая шляпа с широкими полями, какая была на голове у Бьянки ди Анджело. Рядом, россыпью, валялись карточки с картинками и цифрами. Затем я краем глаза заметил доктора Торна. Он поспешно продвигался к двери в противоположном конце зала, волоча брата и сестру ди Анджело за шкирку, словно котят.
Аннабет по-прежнему не было видно, однако я знал, что она бросилась в другую сторону, ища Талию и Гроувера.
Я уже почти кинулся за ней и вдруг остановился.
Я вспомнил слова Талии, сказанные мне, когда я в полном недоумении спросил о проделанном ею фокусе: «Неужели Хирон не показал тебе этого?» Вспомнил о том, как Гроувер обратился к ней в надежде, что она поможет выгадать еще денек.
Нет, я не осуждал Талию. Она была молодчиной. Не ее вина в том, что все внимание приковано к ней и ее отцу Зевсу. И все же… мне не следовало гоняться за ней, чтобы она помогла мне разрешить проблему. Да и некогда. Ди Анджело были в опасности. К тому времени, когда я найду своих друзей, они могут оказаться далеко. Я сталкивался с монстрами. И могу справиться сам.
Выхватив из кармана Анаклузмос, я бросился вслед за доктором Торном.
Дверь вела в темный коридор. Я услышал впереди шаркающие шаги, затем кто-то заворчал – как от боли. Я снял колпачок с ручки.
Ручка стала удлиняться, пока не превратилась в бронзовый древнегреческий меч длиной примерно в три фута, с обмотанной кожей рукоятью. Клинок слабо мерцал, роняя золотистые отблески света на ряды запертых шкафчиков.
Стараясь двигаться неслышно, я пробежал в другой конец коридора, но там никого не было. Открыв дверь, я снова очутился в главном холле. Голова у меня шла кругом. Доктора Торна я так нигде и не увидел, но в противоположном конце помещения стояли брат и сестра ди Анджело. Они застыли на месте, в ужасе глядя на меня.
Я медленно двинулся вперед, опуская меч.
– Все о’кей. Я не причиню вам вреда.
Они ничего не ответили. В глазах их застыл страх. Что с ними такое? Где доктор Торн? Может, почувствовав мой меч, он решил отступить? Чудовища терпеть не могли оружие из небесной бронзы.
– Меня зовут Перси, – сказал я по возможности ровным голосом. – Я хочу забрать вас отсюда и перевезти в какое-нибудь безопасное место.
От Нью-Йорка до Бар-Харбора, штат Мэн, восемь часов езды. По шоссе хлестал дождь, периодически переходящий в мокрый снег. Я уже несколько месяцев не виделся с Аннабет и Талией, но непогода и мысли о том, что нам предстоит, отбили всякое желание разговаривать. У всех, кроме мамы. Когда она нервничает, то начинает болтать без умолку. К тому времени, когда мы наконец добрались до Уэстовер-холла, уже стемнело и она успела пересказать Аннабет и Талии все самые пикантные истории из моего детства.
Талия протерла запотевшее стекло машины, посмотрела наружу и сказала:
– О да! Это будет весело.
Уэстовер-холл напоминал замок рыцаря-злодея. Он был целиком сложен из черного камня, с башнями, узкими бойницами и большими деревянными двойными воротами. Замок стоял на заснеженной скале, одним фасадом выходя на большой заиндевелый лес, а другим – на серый пенящийся океан.
– Вы точно не хотите, чтобы я подождала вас? – спросила мама.
– Нет, спасибо, мам, – ответил я. – Я не знаю, сколько времени это займет. С нами все будет в порядке.
– Но как вы доберетесь обратно? Я так волнуюсь, Перси.
Я надеялся, что не покраснел. Нет ничего хорошего в том, что на битву я отправляюсь в сопровождении мамы.
– Все будет в порядке, миссис Джексон, – ободряюще улыбнулась Аннабет. Ее светлые кудри были забраны под лыжную шапочку, а серые глаза цветом напоминали метель. – Мы проследим, чтобы с ним ничего не случилось.
Мама, кажется, немножко успокоилась. Она думает, что Аннабет – самая умная и сообразительная из полубогов, когда-либо доучившихся до восьмого класса. И она уверена, что Аннабет частенько спасала меня от смерти. На самом деле так оно и есть, но это еще не означает, будто я в восторге от данного факта.
– Прекрасно, дорогие мои, – сказала мама. – Вам больше ничего не нужно?
– Нет, миссис Джексон, – ответила Талия. – Спасибо, что подвезли.
– Может быть, еще пару свитеров? А номер моего сотового у вас есть?
– Мам…
– Ты не забыл нектар и амброзию, Перси? А золотую драхму, на случай если надо будет связаться с лагерем?
– Мама, ну хватит! С нами все будет в порядке. Пошли.
Я вылез из машины. Мама выглядела немного задетой, и мне было жаль ее огорчать, но я мечтал только о том, как бы поскорее выбраться из машины. Если маме вздумается рассказать еще одну историю про то, каким сообразительным я был в три года, сидя в детской ванночке, я зароюсь в сугроб и просижу там, пока не замерзну до смерти.
Аннабет и Талия последовали за мной. Дувший в лицо ветер насквозь пронзал мою куртку ледяными кинжалами.
Как только мамина машина скрылась из виду, Талия сказала:
– У тебя потрясающая мама, Перси.
– Ничего, – согласился я. – А у тебя? Ты когда-нибудь с ней встречалась?
Не успел я спросить это, как уже пожалел. Талия мастерски наловчилась прожигать людей злобными взглядами, и это качество отлично сочеталось с излюбленной ею одеждой панка: разодранная тужурка, черные кожаные брюки и цепочки, прилепленные везде, где только можно, плюс обведенные черным карандашом ярко-голубые глаза. Но взгляд, которым она удостоила меня сейчас, был не просто злым, а преисполненным ненависти.
– Если бы это хоть сколько-нибудь тебя касалось, Перси!..
– Давайте войдем внутрь, – вмешалась Аннабет. – Гроувер уже, наверное, заждался.
– Верно. – Талия взглянула на за́мок и поежилась. – Интересно, что он тут такого нашел, что заставило его послать сигнал бедствия.
– Ничего хорошего, – предположил я, уставясь на темные башни Уэстовер-холла.
Дубовые двери со скрипом отворились, и мы вступили в холл, сопровождаемые снежным вихрем.
– Ух ты! – невольно вырвалось у меня.
Холл был огромный. Стены украшали боевые знамена и разного рода оружие – старинные мушкеты, боевые топоры и куча подобного рода игрушек. То есть я знал, что Уэстовер – военная школа и всякое такое, но металла на стенах было столько… вполне достаточно, чтобы истребить население целой страны. В буквальном смысле слова.
Я непроизвольно сунул руку в карман, где хранилась смертоносная шариковая ручка, готовая в любой момент превратиться в мой меч Анаклузмос. Я сразу сообразил: с этим местом что-то не так. Здесь кроется какая-то опасность. Талия терла серебряный браслет – свой любимый магический предмет. Я понял, что мы думаем об одном и том же. Назревала схватка.
– Интересно, где… – начала было Аннабет.
Двери за нами тяжело захлопнулись.
– Так-так, – пробормотал я. – Кажется, придется ненадолго здесь задержаться.
Я услышал отголоски музыки, доносившейся с противоположного конца холла. Судя по мелодии, это была танцевальная музыка.
Мы спрятали наши рюкзаки за колонной и пошли дальше, в глубь холла. Не успели мы далеко уйти, как я услышал шорох шагов по каменному полу, и из полумрака нам наперерез выступили мужчина и женщина.
Оба были седые, коротко подстриженные, в черном одеянии с красной окантовкой, похожем на военную форму. У женщины над верхней губой наметились тонкие усики, а мужчина, напротив, был чисто выбрит, что показалось мне нелепым. Оба держались неестественно прямо, будто к их спинам привязали палки.
– Ну? – спросила женщина. – Что вы здесь делаете?
– Хм… – Я понял, что не готов к такому вопросу.
Поскольку я сосредоточился исключительно на том, чтобы найти Гроувера и выяснить, в чем тут дело, то совершенно не учел, что кто-то может подвергнуть допросу трех подростков, пробравшихся ночью в школу. В машине мы вообще не говорили о том, как проникнем внутрь.
– Мэм, – ответил я, – мы просто…
– Ха! – выкрикнул мужчина так резко, что я чуть не подпрыгнул. – Посетителей не пускают на танцы! Вас следует у-у-у-да-а-а-лить!
Он говорил с акцентом, возможно французским. Во всяком случае, слегка гнусавил. Мужчина этот отличался высоким ростом и хищными, ястребиными чертами лица. Когда он говорил, ноздри у него раздувались, отчего было трудно не смотреть на его нос, а глаза были разноцветные – один карий, другой голубой, – как у дворовой кошки.
Я представил, как он вышвыривает нас за дверь, в снег, но тут вперед выступила Талия и сделала нечто очень странное.
Она щелкнула пальцами. Звук получился резкий и громкий. Может, мне показалось, но я почувствовал, как от ее пальцев исходит дуновение ветра; оно проносится через холл, овевая нас и учителей и шевеля знамена на стенах.
– Но мы не посетители, сэр, – сказала Талия. – Мы приехали сюда учиться. Помните? Меня зовут Талия. А это Аннабет и Перси. Мы к вам в восьмой класс.
Преподаватель-мужчина сощурил свои разноцветные глаза. Не знаю, о чем думала Талия. Теперь нас, возможно, накажут за ложь и действительно вышвырнут за порог. Но мужчина, казалось, пребывал в нерешительности.
– Миссис Готтчок, вы знаете этих учеников? – Он посмотрел на свою коллегу.
Несмотря на шаткость нашего положения, мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Учительница по фамилии «Съела мел»?[1] Он, вероятно, шутит.
Женщина заморгала глазами, словно выйдя из транса.
– Да. Кажется, знаю, сэр. – Нахмурясь, она посмотрела на нас. – Аннабет. Талия. Перси. Что вы делали за пределами школы?
Прежде чем я успел ответить, послышались шаги и в холл, задыхаясь, вбежал Гроувер.
– Вы сделали это! Вы… – Увидев учителей, он тут же замолчал. – О, миссис Готтчок. Доктор Торн! Я…
– Что случилось, мистер Ундервуд? – спросил мужчина, по всей видимости доктор Торн. По тону было ясно, что Гроувер ему неприятен. – Что вы имели в виду, сказав: «Вы сделали это»? Эти ученики живут здесь.
Гроувер поборол одолевавшее его волнение.
– Да, сэр. Конечно, сэр. Я только хотел сказать: мне так приятно, что они сделали… пунш для вечеринки! Отличный пунш. И это они приготовили его!
Доктор Торн уставился на нас. Я решил, что один глаз у него, должно быть, вставной. Вот только какой? Карий? Голубой? Он смотрел так, будто хотел сбросить нас с самой высокой башни замка, но затем миссис Готтчок полусонно произнесла:
– Превосходный пунш. А теперь – уходите отсюда все. И не вздумайте снова покидать школу!
Дважды повторять нам не пришлось. Прежде чем уйти, мы нестройно отбарабанили «да, мэм» и «да, сэр», поскольку сообразили, что здесь так принято.
Гроувер быстро повел нас через холл в направлении, откуда доносилась музыка.
Я чувствовал, как учителя смотрят нам в спину, однако поравнялся с Талией и вполголоса спросил ее:
– Как тебе удалось проделать эту штуку… ну, когда ты щелкнула пальцами?
– Ты про туман? Неужели Хирон тебе не показывал?
У меня перехватило дыхание. Хирон был нашим учителем, но он никогда не показывал мне ничего подобного. Почему же он научил этому Талию?
Гроувер, поторапливая, вел нас к двери, на стекле которой было написано «СПОРТЗАЛ». Даже при моей дислексии я смог это прочесть.
– Уже скоро! – сказал Гроувер. – Слава богам, вы подоспели!
Аннабет и Талия крепко обняли его. Я показал ему поднятый вверх большой палец.
Здорово было увидеться с ним спустя столько месяцев. Он немного подрос и отпустил хиленькие бакенбарды, но в остальном выглядел как всегда, когда хотел сойти за человека: красная кепка на курчавых каштановых волосах, чтобы скрыть козлиные рожки, мешковатые джинсы и спортивные кроссовки, скрывавшие его мохнатые ноги и копыта. Наряд сатира дополняла черная футболка, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы прочесть надпись на ней: «Уэстовер-холл, пехотинец». Трудно было сказать наверняка, что это – род войск, к которому принадлежал Гроувер, или просто школьное прозвище.
– Ну и почему такая срочность? – спросил я.
– Я нашел двоих, – ответил Гроувер, набрав в грудь побольше воздуха.
– Двух полукровок? – изумилась Талия. – Здесь?
Гроувер кивнул.
Найти одного полукровку – уже считалось редкостью. В этом году Хирон перевел сатиров на режим повышенной готовности и разослал по стране для тщательной проверки всех школ – от четвертого до восьмого класса – для пополнения контингента лагеря. Настали отчаянные времена. Мы теряли обитателей лагеря одного за другим. Нам нужны были новые бойцы, где бы их ни обнаружили. Проблема состояла в том, что полубогов осталось не так уж много.
– Брат с сестрой, – сказал Гроувер. – Ему десять, ей – двенадцать. Не знаю, кто их родители, но они обладают отменной силой. Впрочем, время на исходе. Мне нужна помощь.
– Монстры?
– Один. – Гроувер явно нервничал. – Он подозревает. Думаю, он все еще не принял окончательного решения, но сегодня последний день семестра. Уверен, что он не выпустит их из кампуса, пока не будет знать точно. Это, может быть, наш последний шанс! Всякий раз, когда я стараюсь сблизиться с ними, он тут как тут, перекрывает мне путь. Просто не знаю, что делать!
Гроувер с надеждой посмотрел на Талию. Я постарался не слишком расстраиваться из-за этого. Раньше, в поисках ответа, Гроувер всегда обращался ко мне, но теперь старшей стала Талия. И не просто потому, что отцом ее был Зевс. Талия имела больше опыта в отражении атак чудовищ в реальном мире, чем мы.
– Ладно, – произнесла она. – Так где эти полукровки – танцуют?
Гроувер кивнул.
– Вот пусть и танцуют, – сказала Талия. – А кто монстр?
– О! – сказал Гроувер, нервно оглядываясь. – Вы недавно встретили его. Заместитель директора доктор Торн.
Странное место эти военизированные школы. Когда при какой-нибудь торжественной оказии им разрешают снимать форму, ребята из таких заведений ведут себя как полные балбесы. Мне кажется, это потому, что по большей части их держат на коротком поводке и тут они пытаются получить компенсацию за все сразу.
Весь спортивный зал был завален черными и красными шарами, парнишки помладше изо всех сил лупцевали друг друга чем попало, а также пытались задушить одноклассников лентами из гофрированной бумаги, развешанными по стенам. Девочки ходили вокруг в футбольных шлемах, как они это любят, с безумными слоями косметики на лице, в ярких брюках и туфлях, больше похожих на «испанский сапог».
Каждый раз, когда они, взвизгивая и хихикая, набрасывались на какого-нибудь бедного пацана, словно стая пираний, у несчастной жертвы оставались ворох лент в волосах и лицо, разрисованное помадой. Парни постарше, вроде меня, чувствовали себя неуютно, слоняясь по углам зала и стараясь спрятаться, словно их жизни поминутно грозила опасность. Ну, мне-то точно угрожала опасность…
– Вон они. – Гроувер кивнул, указывая на пару ребят младшего возраста, споривших о чем-то на местах для зрителей. – Бьянка и Нико ди Анджело.
Голову девочки украшала зеленая шляпа с широкими свисающими полями, словно она пыталась спрятать свое лицо. У мальчика, явно ее младшего брата, была оливковая кожа и темные шелковистые волосы. Разговаривая, оба постоянно размахивали руками. Мальчик перетасовывал в руках какие-то карточки. Сестра, казалось, упрекала его в чем-то. При этом она постоянно оглядывалась, словно чувствуя неладное.
– Они в курсе? – спросила Аннабет. – То есть ты сказал им?
– Сама знаешь, как это бывает. – Гроувер покачал головой. – Это может подвергнуть их еще большей опасности. Как только они поймут, кто они на самом деле, запах станет еще сильнее.
Он посмотрел на меня, и я кивнул. Я никогда по-настоящему не понимал, что означает запах полукровок для чудовищ и сатиров, но знал, что по нему тебя могут обнаружить и убить. И чем более могущественным полубогом ты становишься, тем аппетитнее пахнешь для чудовищ.
– Так давайте сграбастаем их и уберемся отсюда подальше, – сказал я.
Я двинулся вперед, но Талия положила руку мне на плечо. Заместитель директора доктор Торн выскользнул из какого-то дверного проема рядом с местами для зрителей и встал рядом с братом и сестрой ди Анджело. Он холодно кивнул нам. Казалось, его синий глаз ярко светится.
По выражению его лица я догадался, что Талии не удалось окончательно одурачить Торна своим фокусом с туманом. Он подозревал нас и просто выжидал, чтобы увидеть, зачем мы явились.
– Не глядите на детей! – приказала Талия. – Придется ждать возможности забрать их. Надо притвориться, что они нас вовсе не интересуют. Сбить его со следа.
– Как?
– Мы – трое могущественных полукровок. Наше присутствие должно смутить его. Запутать. Держитесь естественно. Давайте потанцуем. Но не спускайте глаз с ребятишек.
– Потанцуем? – переспросила Аннабет.
Талия кивнула. Она прислушалась к музыке и скорчила гримасу.
– Фу! Кто выбрал Джесси Маккартни?[2]
– Я выбрал, – обиженно ответил Гроувер.
– О боги, Гроувер! Это же для паралитиков. Ты мог бы поставить что-нибудь вроде «Грин дэй»?[3]
– Какой еще Грин? – не понял сатир.
– Не бери в голову. Потанцуем.
– Но я не умею танцевать!
– Сумеешь, я поведу, – сказала Талия. – Ну же, пошли, козленочек.
Гроувер только тихонько заскулил, когда Талия схватила его за руку и поволокла на площадку для танцев.
Аннабет улыбнулась.
– Что? – спросил я.
– Ничего. Просто будет хорошо, если Талия не слишком увлечется.
За последнее лето Аннабет вытянулась больше, чем я, что меня несколько смущало. Обычно она не носила никаких украшений, кроме своего ожерелья, которое ей присвоили как полукровке, но теперь в ушах у нее появились маленькие серебряные совы – символ ее матери Афины. Она сняла лыжную шапочку, и длинные светлые кудри рассыпались по ее плечам. Почему-то от этого она стала выглядеть еще чуточку старше.
– В общем… – Я пытался сообразить, что бы такое сказать.
«Держитесь естественно», – велела Талия.
О какой естественности, черт возьми, может идти речь, когда ты полукровка, выполняющий опасную миссию?
– Ну как, тебе удалось спроектировать еще что-нибудь симпатичное за последнее время?
Глаза Аннабет вспыхнули, как всякий раз, когда мы заговаривали об архитектуре.
– О Перси! В новой школе я освоила программу 3D-дизайн, и эта компьютерная программа позволяет…
Аннабет стала объяснять, какой монумент задумала воздвигнуть на Граунд-зиро[4] на Манхэттене. Она говорила о несущих конструкциях и фасаде, о строительных материалах, а я пытался слушать. Я знал, что она хочет стать суперархитектором, когда вырастет. Ей нравились математика, история архитектуры и прочая мура. Я с трудом улавливал даже общий смысл того, что она говорила.
По правде говоря, я был несколько обескуражен, услышав, что Аннабет так нравится новая школа. Впервые она пошла в школу в Нью-Йорке. Признаться, тогда я надеялся видеть ее чаще. Но это был чисто женский интернат в Бруклине. Они с Талией обе ходили туда, школа располагалась достаточно близко от Лагеря полукровок, и Хирон мог помочь им, если они попадут в беду. Я же посещал среднюю школу на Манхэттене и почти не виделся с ними.
– Вот здорово, – сказал я. – Значит, останешься до конца года?
Лицо Аннабет потемнело.
– Возможно, если я не…
– Эй! – окликнула нас Талия.
Она танцевала медленный танец с Гроувером, который то и дело сбивался с ритма, наступал на ноги Талии, и вид у него был мученический. Но ведь и ноги бутафорские. В отличие от меня у сатира имелся предлог проявлять подобную неуклюжесть.
– А ну-ка танцуйте, ребята! – велела Талия. – Глупо торчать здесь просто так.
Я нервно поглядел на Аннабет, затем на девчонок, стайками бродивших по залу.
– Ну? – спросила Аннабет.
– Думаю, кого же мне пригласить?
Она ткнула меня кулаком под дых.
– Меня, рыбьи мозги!
– О да, конечно.
Короче, мы вышли на танцпол, и я посмотрел, как продвигаются дела у Талии с Гроувером. Потом положил одну руку на бедро Аннабет, а она вцепилась во вторую так, словно собиралась опрокинуть меня броском дзюдо.
– Не бойся, не укушу, – сказала она. – Только честно, Перси, у вас, у мальчишек, что – танцев в школе не бывает?
Я промолчал. По правде говоря, танцы у нас бывали. Но я никогда не танцевал на вечеринках, обычно присоединяясь к парням, которые играли в баскетбол.
Мы прошаркали так несколько минут, и я пытался сосредоточиться на разных мелочах вроде гофрированных бумажных лент и чаши с пуншем, то есть на всем, кроме того, что Аннабет выше меня, ладони у меня потные и я постоянно наступаю ей на ноги.
– Так о чем ты говорила? – спросил я. – Неприятности в школе или что?
– Дело не в этом. Все дело в папе. – Она поджала губы.
– Угу. – Я знал, что отношения с отцом у Аннабет непростые. – Я думал, все пошло на лад, когда вы стали жить вместе. Что, опять мачеха достает?
– Он решил переехать, – вздохнула Аннабет. – Когда я только-только начала приспосабливаться к жизни в Нью-Йорке, он взялся за эту дурацкую новую работу – какие-то там исследования для книги о Первой мировой войне. Переехать в Сан-Франциско!
Она сказала это таким тоном, каким могла бы сказать: «Поля наказаний» или «За пазухой у Аида».
– Значит, он хочет, чтобы ты поехала с ним? – спросил я.
– На другой конец страны, – жалобно ответила Аннабет. – А полукровки не могут жить в Сан-Франциско. Ему следовало бы это знать.
– Почему не могут?
Аннабет вытаращила на меня глаза. Может, решила, что я шучу.
– Ты знаешь. Это ведь прямо там.
– А-а, – протянул я. Я понятия не имел, о чем она, просто мне не хотелось показаться совсем уж идиотом. – Значит… ты больше не приедешь в лагерь?
– Все гораздо серьезнее, Перси. Я… наверное, мне следует сказать тебе кое-что… – Вдруг она застыла как вкопанная. – Их нет!
– Что?
Я проследил за ее взглядом. Места для зрителей. Два полукровки, Бьянка и Нико, исчезли. Дверь рядом с местом, где они сидели, распахнута настежь. И доктора Торна тоже нигде нет.
– Надо позвать Талию и Гроувера! – Аннабет исступленно озиралась. – Куда они подевались? Пошли!
Она бросилась в толпу. Я уже собирался последовать за ней, когда у меня на пути выросла плотная группка девчонок. Я предпринял маневр, чтобы обойти их и избежать обработки бумажными лентами и помадой, но, когда я освободился, Аннабет исчезла. Я обвел взглядом зал, ища Талию или Гроувера. Вместо этого я увидел нечто, отчего кровь у меня застыла в жилах.
Примерно в пятидесяти футах от меня на полу спортивного зала лежала зеленая шляпа с широкими полями, какая была на голове у Бьянки ди Анджело. Рядом, россыпью, валялись карточки с картинками и цифрами. Затем я краем глаза заметил доктора Торна. Он поспешно продвигался к двери в противоположном конце зала, волоча брата и сестру ди Анджело за шкирку, словно котят.
Аннабет по-прежнему не было видно, однако я знал, что она бросилась в другую сторону, ища Талию и Гроувера.
Я уже почти кинулся за ней и вдруг остановился.
Я вспомнил слова Талии, сказанные мне, когда я в полном недоумении спросил о проделанном ею фокусе: «Неужели Хирон не показал тебе этого?» Вспомнил о том, как Гроувер обратился к ней в надежде, что она поможет выгадать еще денек.
Нет, я не осуждал Талию. Она была молодчиной. Не ее вина в том, что все внимание приковано к ней и ее отцу Зевсу. И все же… мне не следовало гоняться за ней, чтобы она помогла мне разрешить проблему. Да и некогда. Ди Анджело были в опасности. К тому времени, когда я найду своих друзей, они могут оказаться далеко. Я сталкивался с монстрами. И могу справиться сам.
Выхватив из кармана Анаклузмос, я бросился вслед за доктором Торном.
Дверь вела в темный коридор. Я услышал впереди шаркающие шаги, затем кто-то заворчал – как от боли. Я снял колпачок с ручки.
Ручка стала удлиняться, пока не превратилась в бронзовый древнегреческий меч длиной примерно в три фута, с обмотанной кожей рукоятью. Клинок слабо мерцал, роняя золотистые отблески света на ряды запертых шкафчиков.
Стараясь двигаться неслышно, я пробежал в другой конец коридора, но там никого не было. Открыв дверь, я снова очутился в главном холле. Голова у меня шла кругом. Доктора Торна я так нигде и не увидел, но в противоположном конце помещения стояли брат и сестра ди Анджело. Они застыли на месте, в ужасе глядя на меня.
Я медленно двинулся вперед, опуская меч.
– Все о’кей. Я не причиню вам вреда.
Они ничего не ответили. В глазах их застыл страх. Что с ними такое? Где доктор Торн? Может, почувствовав мой меч, он решил отступить? Чудовища терпеть не могли оружие из небесной бронзы.
– Меня зовут Перси, – сказал я по возможности ровным голосом. – Я хочу забрать вас отсюда и перевезти в какое-нибудь безопасное место.