Страница:
– Он тебе подходит, – признала Аннабет. – Такие клинки называются паразониум. Они в основном парадные, их носили военачальники в греческой армии. Они свидетельствовали, что ты богат и обладаешь властью, но и в схватке они могли неплохо защитить.
– Мне нравится, – сказала Пайпер. – Почему ты решила, что он мне не годится?
– У этого клинка долгая история… Многие побоялись бы им владеть. Его первая владелица… ну, в общем, для нее все неважно кончилось. Ее звали Елена.
– Постой. – Пайпер задумалась. – Ты имеешь в виду ту самую Елену? Троянскую?
Аннабет кивнула.
Вдруг Пайпер подумала, что такой нож нужно держать в руках, одетых в хирургические перчатки.
– И он просто так лежит у тебя в сарае?
– Ну, у нас тут полно всякой древнегреческой ерунды. Это же не музей. Оружие такого рода – оно для того, чтобы им пользоваться. Это наследство полубогов, то есть наше. Между прочим, свадебный подарок Менелая – первого мужа Елены. Она назвала этот нож Катоптрис.
– И что это значит?
– «Зеркало». Видимо, потому, что Елена и пользовалась им только как зеркалом. Не думаю, что он когда-либо был в сражении.
Пайпер снова посмотрела на клинок. На мгновение она увидела там себя, но потом отражение изменилось. Появились языки пламени и какое-то причудливое лицо, словно высеченное из камня. Она услышала тот же смех, что звучал и в ее сне. И увидела своего отца в цепях, привязанного к столбу перед ревущим костром.
Она уронила клинок.
– Пайпер? Что с тобой? – Аннабет обернулась и окликнула отпрысков Аполлона на площадке. – Эй, врачеватели! Мне тут нужна помощь!
– Нет, я… ничего, – выдавила из себя Пайпер.
– Ты уверена?
– Да. Я только… – Пайпер заставила себя успокоиться. Дрожащими руками она подняла кинжал. – Слишком много впечатлений. Столько всего случилось сегодня… Но я хотела бы оставить нож себе, если можно.
Аннабет задумалась, потом махнула ребятам Аполлона – мол, все нормально.
– Ну, если ты уверена… Ты так сильно побледнела. Я подумала, у тебя приступ или еще что.
– Я в порядке, – заверила Пайпер, хотя сердце у нее бешено колотилось. – А тут, в лагере, есть… телефон? Могу я позвонить отцу?
Серые глаза Аннабет завораживали Пайпер так же, как и клинок. Аннабет словно просчитывала миллион вариантов, пыталась прочесть мысли Пайпер.
– Нам не разрешается звонить по телефону, – сказала она. – Большинство полубогов, пользуясь сотовым, обнаруживают себя перед монстрами. Но… у меня есть телефон. – Она вытащила из кармана мобильник. – Вроде как против правил, но если это останется между нами…
Пайпер с благодарностью взяла телефон, стараясь скрыть дрожь в пальцах. Отойдя от Аннабет, она отвернулась. Набрала номер отца, хотя и знала, что произойдет. Голосовая почта. После того сна она три дня пыталась до него дозвониться. В «Школе джунглей» звонки разрешались только раз в день. Она звонила по вечерам – и в пустоту.
Она неохотно набрала другой номер. Личная помощница ее отца ответила сразу же:
– Офис мистера Маклина.
– Джейн, – сказала Пайпер, напрягшись. – Где мой отец?
Джейн помолчала секунду-другую, вероятно прикидывая, сможет ли она уйти от разговора, просто повесив трубку.
– Пайпер, я думала, что вам из школы звонить не разрешается.
– Может, я не в школе, – сказала Пайпер. – Может, я убежала и живу среди диких зверей.
– Ммм. – Озабоченности в голосе Джейн не слышалось. – Я ему передам, что ты звонила.
– Где он?
– Его нет.
– Вы не знаете? – Пайпер понизила голос, надеясь, что порядочность не позволит Аннабет подслушивать. – Джейн, когда вы собираетесь позвонить в полицию? Может, он попал в беду!
– Пайпер, мы не станем давать повод прессе раздуть из ничего какую-нибудь историю. Я уверена, с ним все в порядке. Он время от времени исчезает. Но всегда возвращается.
– Значит, вы и вправду ничего не знаете…
– У меня нет времени, Пайпер, – отрезала Джейн. – Успехов тебе в школе.
Тишина в трубке. Пайпер выругалась. Она вернулась к Аннабет и отдала ей телефон.
– Неудачно? – спросила Аннабет.
Пайпер не ответила. Она изо всех сил пыталась не расплакаться.
Аннабет посмотрела на экранчик сотового и задумалась.
– Твоя фамилия Маклин? Извини, это не мое дело… но уж больно знакомая фамилия.
– Она достаточно распространенная.
– Да, пожалуй. Чем занимается твой отец?
– У него ученая степень по искусствоведению, – автоматически проговорила Пайпер. – Он занимается искусством чероки.
Ее обычный ответ. Не ложь и не вполне правда. Большинство, услышав это, думали, что ее отец продает индейские сувениры в придорожном киоске в резервации. Бюсты Сидящего Быка[10], ожерелья из раковин, дощечки большого вождя…[11] всякую такую дребедень.
– Вот как. – Аннабет это, кажется, не убедило, но телефон она убрала. – Ты как себя чувствуешь? Идем дальше?
Пайпер прикрепила на пояс новый кинжал и пообещала себе, что позже, когда останется одна, разберется, как эта штука действует.
– Конечно, – сказала она. – Я хочу все увидеть.
Все домики были хороши, но ни один из них не показался Пайпер своим. Над ее головой не появилось никаких пламенных знаков – ни в виде вомбатов, ни в виде чего-либо еще.
Домик номер восемь был целиком серебряный и отливал лунным светом.
– Артемида? – догадалась Пайпер.
– Ты знакома с греческой мифологией?
– Да так, читала кое-что, когда мой отец в прошлом году работал над одним из проектов.
– Я думала, он занимается искусством чероки.
Пайпер чуть не выругалась вслух.
– Ну да, чероки… Только иногда делает и еще кое-что.
Пайпер решила, что выдала себя: Маклин, греческая мифология… К счастью, Аннабет, похоже, не заметила никакой связи.
– Ну, в общем, – продолжила Аннабет, – Артемида и в самом деле богиня луны и охоты. Вот только в ее домике никого нет. Артемида – вечная дева, а потому у нее нет потомства.
– Правда? – Это было для Пайпер неожиданностью. Ей всегда нравились истории про Артемиду, и она считала, что из этой богини вышла бы классная мать.
– Правда, есть охотницы Артемиды. Они появляются здесь иногда. Это не дети Артемиды, но они ее служанки – такая команда бессмертных девчонок, которые пускаются вместе во всякие приключения, охотятся на монстров… ну и так далее.
– А что – круто! – Пайпер оживилась. – Они становятся бессмертными?
– Если только не погибают в бою. Или не нарушают своей клятвы. Я не говорила, что они дают слово не общаться с парнями? И никаких тебе свиданок. Ни-ко-гда.
– Вот как?.. Ладно, проехали.
Аннабет рассмеялась. На мгновение у нее на лице появилось почти веселое выражение, и Пайпер подумала, что из нее в другие времена могла бы получиться клевая подружка.
«Забудь об этом, – напомнила себе Пайпер. – Никаких друзей у тебя здесь не будет. Во всяком случае, после того, как они узнают».
Они прошли мимо следующего домика, номер десять, который, наподобие кукольного домика Барби, был украшен кружевами, двери были розовыми, и на подоконниках росли гвоздики в горшках. Они прошли мимо двери, и у Пайпер от запаха всевозможной парфюмерии перехватило дыхание.
– Эй, сюда что, уходят на покой супермодели?
Аннабет ухмыльнулась:
– Домик Афродиты. Богини любви. Староста здесь Дрю.
– Пустышки, – проворчала Пайпер.
– Они не все такие уж плохие, – сказала Аннабет. – Последняя староста была просто замечательная.
– А что с ней случилось?
– Давай, нам пора идти. – Лицо Аннабет помрачнело.
Они осмотрели другие домики, и настроение у Пайпер сделалось еще хуже. Она подумала: может ли она оказаться дочерью Деметры, богини земледелия? Но ведь стоило Пайпер прикоснуться к какому-нибудь растению, как то погибало. Афина – это, конечно, круто. А может, Геката, богиня волшебства? Но на самом деле это не имело значения. Даже здесь, где каждый, как предполагалось, находит потерянного родителя, она останется нежеланным ребенком – Пайпер это знала. Она вовсе не ждала с нетерпением вечернего костра.
– Мы начали с двенадцати олимпийских богов, – объясняла Аннабет. – Боги – мужчины слева, женщины – справа. Но в прошлом году мы добавили сразу несколько домиков для других богов, у которых нет тронов на Олимпе, – Гекаты, Аида, Ириды…
– А те два больших домика в конце – они чьи? – спросила Пайпер.
– Зевса и Геры. Главных богов.
Пайпер направилась в ту сторону – Аннабет пошла следом, хотя и без особого энтузиазма.
«Домик Зевса похож на банк», – подумала Пайпер.
Из белого мрамора, с большими колоннами спереди и полированными бронзовыми дверями, украшенными изображениями молний.
Домик Геры был поменьше, но выполнен в том же стиле, вот только двери с изображениями павлиньих перьев, переливавшихся разными цветами.
В отличие от других домиков, где за открытыми дверями царила шумная активность, домики Зевса и Геры были закрыты, внутри стояла тишина.
– Они что, пусты? – спросила Пайпер.
Аннабет кивнула:
– У Зевса давно уже не было детей. Ну, вернее, почти не было. Зевс, Посейдон и Аид – это старшие братья из богов, их называют Большой тройкой. Их дети обладают очень большой властью и по-настоящему опасны. В последние лет семьдесят или около того они пытались избежать рождения детей-полукровок.
– Пытались?
– Иногда они… ну, мухлевали. У меня есть подружка – Талия Грейс. Она дочь Зевса. Но она отказалась от жизни в лагере и стала охотницей Артемиды. Мой парень, Перси, он сын Посейдона. Иногда тут появляется еще один парнишка – Нико. Он сын Аида. Кроме них, других детей-полубогов у Большой тройки нет. По крайней мере, мы о них не знаем.
– А Гера? – Пайпер посмотрела на двери с изображением павлиньих перьев.
Глядя на этот домик, она начала нервничать, хотя не понимала почему.
– Богиня брака. – Аннабет тщательно контролировала свой голос, словно боялась показаться групой. – У нее нет детей ни от кого, кроме Зевса. А потому нет и полубогов. Это просто почетный домик.
– Ты ее не особенно любишь, – заметила Пайпер.
– Ну, это старая история, – призналась Аннабет. – Я думала, мы помирились, но когда исчез Перси… она наслала на меня такой странный сон-видение.
– В котором потребовала, чтобы вы забрали нас? – спросила Пайпер. – Но ты решила, что там будет Перси.
– Пожалуй, лучше мне помалкивать об этом. Сейчас я о Гере не могу сказать ничего хорошего.
Пайпер посмотрела вниз:
– А кто сюда ходит?
– Никто. Это просто почетный домик – я тебе уже сказала. Никто сюда не ходит.
– Кто-то все же ходит. – Пайпер указала на следы в пыли у порога. Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, она толкнула дверь, и та легко распахнулась.
– Слушай, Пайпер, я думаю, нам не стоит… – Аннабет отступила назад.
– Ну… считается, что мы должны подвергаться опасностям.
И Пайпер вошла внутрь.
Она не хотела бы жить в таком домике. Здесь было холодно, как в морозильнике. В центре помещения в окружении белых колонн высотой в десять футов восседала на троне статуя богини, облаченная в ниспадающие золотые одежды. Пайпер всегда думала, что греческие статуи делаются из белого камня и глаза у них пустые, но эта была ярко раскрашена и имела вполне человеческий вид, если не считать громадных размеров. Пронзительные глаза Геры, казалось, следили за Пайпер.
У ног богини в бронзовой жаровне горел огонь.
«Кто же его поддерживает, – подумала Пайпер, – если домик всегда пуст?»
На плече Геры сидел каменный ястреб, а в руке она держала посох, из которого рос цветок лотоса. Волосы богини были сплетены в черные косы. На лице улыбка, но глаза холодные, расчетливые, словно она хочет сказать: «Мать знает все. Не вздумайте меня сердить, а то вам не поздоровится».
Больше в домике ничего не было – ни кроватей, ни мебели, ни туалета, ни окон, – ничего, что могло бы пригодиться для жизни.
«Не дом, а склеп, – пронеслось в голове у Пайпер. – А еще богиня семьи и брака».
Нет, это не ее мать. По крайней мере, в этом Пайпер была уверена. Она вошла внутрь дома не потому, что ее потянуло сюда, просто здесь ее чувство страха усиливалось. Тот сон – страшный ультиматум, предъявленный ей, – имел какое-то отношение к этому домику.
Пайпер замерла. Они здесь были не одни! За статуей, у небольшого алтаря за ее спиной, стояла фигура, закутанная в черную шаль. Видны были только ее руки, поднятые ладонями вверх. Она словно напевала что-то – то ли молитву, то ли заговор.
– Рейчел? – Аннабет даже рот открыла от удивления.
Девушка повернулась. Она опустила шаль, и открылись копна рыжих волос и веснушчатое лицо, которое никак не соответствовало мрачной атмосфере домика и черной шали. Ей было лет семнадцать, вполне обыкновенная смертная девица в зеленой кофточке, потрепанных джинсах, покрытых всевозможными пятнами. Несмотря на холодный пол, обувь на ее ногах отсутствовала.
– Привет! – Она подбежала к Аннабет и обняла ее. – Извини! Я спешила со всех ног – раньше никак не получалось.
Несколько минут они говорили о парне Аннабет, об отсутствии всяких новостей о нем и обо всем в таком роде, наконец Аннабет представила ей Пайпер, которая стояла молча и чувствовала себя неловко.
– Извини, пожалуйста. Рейчел, это Пайпер, одна из полукровок, которых мы спасли сегодня. Пайпер, это Рейчел Элизабет Дэр, она наш оракул.
– Та подружка, что живет в пещере? – догадалась Пайпер.
– Да, это я. – Рейчел ухмыльнулась.
– Так ты оракул? – спросила Пайпер. – Можешь предсказывать будущее?
– Скорее будущее прихватывает меня время от времени, – сказала Рейчел. – Я произношу пророчества. Дух оракула типа похищает меня иногда и проговаривает через меня важные вещи, которых никто не понимает. Но ты права, пророчества предсказывают будущее.
– Вот как. – Пайпер переступила с ноги на ногу. – Это круто.
– Не переживай. – Рейчел рассмеялась. – Все думают, что в этом есть что-то сверхъестественное. Даже я. Но обычно я безобидна.
– Ты полубогиня?
– Нет. Я обычная смертная.
– Тогда что ты здесь… – Пайпер обвела рукой помещение.
Улыбка исчезла с лица Рейчел. Она посмотрела на Аннабет, потом снова на Пайпер.
– Ну, это просто наитие. Кое-что, имеющее отношение к этому домику и исчезновению Перси. Они каким-то образом взаимосвязаны. А я научилась подчиняться наитию, в особенности в последний месяц, когда боги замолчали.
– Замолчали? – переспросила Пайпер.
Рейчел нахмурилась, посмотрев на Аннабет:
– Ты ей еще не сказала?
– Собиралась… Пайпер, в последний месяц… ну, вообще-то боги обычно не часто разговаривают со своими детьми, но все же время от времени от них поступают послания. Некоторые из нас могут даже посещать Олимп. Я практически весь семестр провела в Эмпайр-стейт-билдинг.
– При чем тут Эмпайр-стейт-билдинг?
– Там теперь находится вход на Олимп.
– Естественно, – ухмыльнулась Пайпер. – Почему бы и нет?
– Аннабет составляла новый генеральный план Олимпа, после того как его разрушили во время войны с титанами, – пояснила Рейчел. – Она классный архитектор. Ты обязательно должна увидеть зал для трапезы…
– Так вот, – продолжила Аннабет, – приблизительно с месяц назад Олимп замолчал. Вход туда закрыт, никто к ним попасть не может. И никто не знает почему. Боги словно отгородились от внешнего мира. Даже моя мать не отвечает на молитвы, и был отозван директор нашего лагеря – Дионис.
– Директором вашего лагеря был… бог виноделия?
– Да, но это…
– Долгая история, – высказала предположение Пайпер. – Ясно. Давай дальше.
– Ну вот я и говорю. Полукровок по-прежнему продолжают признавать, но кроме этого – ничего. Ощущение такое, будто что-то случилось… что-то очень плохое. А потом Перси исчез.
– А у нас на экскурсии, – добавила Пайпер, – выяснилось, что Джейсон лишился памяти.
– Кто такой Джейсон? – спросила Рейчел.
– Это мой… – Пайпер оборвала себя, не сказав «парень», но это усилие болью отдалось в ее груди. – Мой друг. Аннабет, но ты говорила, что Гера наслала на тебя сон-видение.
– Наслала. Первая связь с кем-то из богов за целый месяц. Да к тому же с Герой, от которой никакой помощи толком не дождешься. Да еще она вышла на связь именно со мной, а меня она из всех полубогов любит меньше всего. Она мне сообщила, что я узнаю про Перси, если прибуду на балкон Большого каньона и найду там парня в одном ботинке. А я вместо этого нахожу там вас, а парень в одном ботинке – это Джейсон. Глупость какая-то.
– Да, происходит что-то нехорошее, – согласилась Рейчел.
Она посмотрела на Пайпер, и та почувствовала, как в ней зреет непреодолимое желание рассказать им о своем сне, признаться, что она знает о происходящем… по крайней мере, частично. Что это еще только начало бед.
– Девчонки, я… я должна…
Она не успела сказать больше ни слова – тело Рейчел напряглось. Глаза начали светиться зеленым светом, она схватила Пайпер за плечи. Та попыталась отпрянуть, но руки у Рейчел были как стальные клещи.
– Освободи меня, – проговорила она. Но это был голос не Рейчел, а старой женщины, и доносился он издалека, словно по длинной, гулкой трубе. – Освободи меня, Пайпер Маклин, или земля поглотит нас. Это должно произойти в день солнцестояния.
Помещение начало вращаться. Аннабет попыталась оторвать Пайпер от Рейчел, но это было невозможно. Их окутал зеленый дым, и Пайпер уже не могла понять, снится ей происходящее или все это на самом деле. Гигантская статуя богини, казалось, поднялась со своего трона. Она наклонилась, зрачки ее впились в глаза Пайпер. Рот статуи открылся, дыхание ее напоминало очень крепкий запах духов.
И говорила статуя тем же гулким голосом:
– Наши враги подняли головы. Огнедышащий – только первый из них. Склонись перед его волей, и их царь восстанет, а мы все будем обречены. ОСВОБОДИ МЕНЯ!
Колени у Пайпер подогнулись, все вокруг почернело.
V
– Мне нравится, – сказала Пайпер. – Почему ты решила, что он мне не годится?
– У этого клинка долгая история… Многие побоялись бы им владеть. Его первая владелица… ну, в общем, для нее все неважно кончилось. Ее звали Елена.
– Постой. – Пайпер задумалась. – Ты имеешь в виду ту самую Елену? Троянскую?
Аннабет кивнула.
Вдруг Пайпер подумала, что такой нож нужно держать в руках, одетых в хирургические перчатки.
– И он просто так лежит у тебя в сарае?
– Ну, у нас тут полно всякой древнегреческой ерунды. Это же не музей. Оружие такого рода – оно для того, чтобы им пользоваться. Это наследство полубогов, то есть наше. Между прочим, свадебный подарок Менелая – первого мужа Елены. Она назвала этот нож Катоптрис.
– И что это значит?
– «Зеркало». Видимо, потому, что Елена и пользовалась им только как зеркалом. Не думаю, что он когда-либо был в сражении.
Пайпер снова посмотрела на клинок. На мгновение она увидела там себя, но потом отражение изменилось. Появились языки пламени и какое-то причудливое лицо, словно высеченное из камня. Она услышала тот же смех, что звучал и в ее сне. И увидела своего отца в цепях, привязанного к столбу перед ревущим костром.
Она уронила клинок.
– Пайпер? Что с тобой? – Аннабет обернулась и окликнула отпрысков Аполлона на площадке. – Эй, врачеватели! Мне тут нужна помощь!
– Нет, я… ничего, – выдавила из себя Пайпер.
– Ты уверена?
– Да. Я только… – Пайпер заставила себя успокоиться. Дрожащими руками она подняла кинжал. – Слишком много впечатлений. Столько всего случилось сегодня… Но я хотела бы оставить нож себе, если можно.
Аннабет задумалась, потом махнула ребятам Аполлона – мол, все нормально.
– Ну, если ты уверена… Ты так сильно побледнела. Я подумала, у тебя приступ или еще что.
– Я в порядке, – заверила Пайпер, хотя сердце у нее бешено колотилось. – А тут, в лагере, есть… телефон? Могу я позвонить отцу?
Серые глаза Аннабет завораживали Пайпер так же, как и клинок. Аннабет словно просчитывала миллион вариантов, пыталась прочесть мысли Пайпер.
– Нам не разрешается звонить по телефону, – сказала она. – Большинство полубогов, пользуясь сотовым, обнаруживают себя перед монстрами. Но… у меня есть телефон. – Она вытащила из кармана мобильник. – Вроде как против правил, но если это останется между нами…
Пайпер с благодарностью взяла телефон, стараясь скрыть дрожь в пальцах. Отойдя от Аннабет, она отвернулась. Набрала номер отца, хотя и знала, что произойдет. Голосовая почта. После того сна она три дня пыталась до него дозвониться. В «Школе джунглей» звонки разрешались только раз в день. Она звонила по вечерам – и в пустоту.
Она неохотно набрала другой номер. Личная помощница ее отца ответила сразу же:
– Офис мистера Маклина.
– Джейн, – сказала Пайпер, напрягшись. – Где мой отец?
Джейн помолчала секунду-другую, вероятно прикидывая, сможет ли она уйти от разговора, просто повесив трубку.
– Пайпер, я думала, что вам из школы звонить не разрешается.
– Может, я не в школе, – сказала Пайпер. – Может, я убежала и живу среди диких зверей.
– Ммм. – Озабоченности в голосе Джейн не слышалось. – Я ему передам, что ты звонила.
– Где он?
– Его нет.
– Вы не знаете? – Пайпер понизила голос, надеясь, что порядочность не позволит Аннабет подслушивать. – Джейн, когда вы собираетесь позвонить в полицию? Может, он попал в беду!
– Пайпер, мы не станем давать повод прессе раздуть из ничего какую-нибудь историю. Я уверена, с ним все в порядке. Он время от времени исчезает. Но всегда возвращается.
– Значит, вы и вправду ничего не знаете…
– У меня нет времени, Пайпер, – отрезала Джейн. – Успехов тебе в школе.
Тишина в трубке. Пайпер выругалась. Она вернулась к Аннабет и отдала ей телефон.
– Неудачно? – спросила Аннабет.
Пайпер не ответила. Она изо всех сил пыталась не расплакаться.
Аннабет посмотрела на экранчик сотового и задумалась.
– Твоя фамилия Маклин? Извини, это не мое дело… но уж больно знакомая фамилия.
– Она достаточно распространенная.
– Да, пожалуй. Чем занимается твой отец?
– У него ученая степень по искусствоведению, – автоматически проговорила Пайпер. – Он занимается искусством чероки.
Ее обычный ответ. Не ложь и не вполне правда. Большинство, услышав это, думали, что ее отец продает индейские сувениры в придорожном киоске в резервации. Бюсты Сидящего Быка[10], ожерелья из раковин, дощечки большого вождя…[11] всякую такую дребедень.
– Вот как. – Аннабет это, кажется, не убедило, но телефон она убрала. – Ты как себя чувствуешь? Идем дальше?
Пайпер прикрепила на пояс новый кинжал и пообещала себе, что позже, когда останется одна, разберется, как эта штука действует.
– Конечно, – сказала она. – Я хочу все увидеть.
Все домики были хороши, но ни один из них не показался Пайпер своим. Над ее головой не появилось никаких пламенных знаков – ни в виде вомбатов, ни в виде чего-либо еще.
Домик номер восемь был целиком серебряный и отливал лунным светом.
– Артемида? – догадалась Пайпер.
– Ты знакома с греческой мифологией?
– Да так, читала кое-что, когда мой отец в прошлом году работал над одним из проектов.
– Я думала, он занимается искусством чероки.
Пайпер чуть не выругалась вслух.
– Ну да, чероки… Только иногда делает и еще кое-что.
Пайпер решила, что выдала себя: Маклин, греческая мифология… К счастью, Аннабет, похоже, не заметила никакой связи.
– Ну, в общем, – продолжила Аннабет, – Артемида и в самом деле богиня луны и охоты. Вот только в ее домике никого нет. Артемида – вечная дева, а потому у нее нет потомства.
– Правда? – Это было для Пайпер неожиданностью. Ей всегда нравились истории про Артемиду, и она считала, что из этой богини вышла бы классная мать.
– Правда, есть охотницы Артемиды. Они появляются здесь иногда. Это не дети Артемиды, но они ее служанки – такая команда бессмертных девчонок, которые пускаются вместе во всякие приключения, охотятся на монстров… ну и так далее.
– А что – круто! – Пайпер оживилась. – Они становятся бессмертными?
– Если только не погибают в бою. Или не нарушают своей клятвы. Я не говорила, что они дают слово не общаться с парнями? И никаких тебе свиданок. Ни-ко-гда.
– Вот как?.. Ладно, проехали.
Аннабет рассмеялась. На мгновение у нее на лице появилось почти веселое выражение, и Пайпер подумала, что из нее в другие времена могла бы получиться клевая подружка.
«Забудь об этом, – напомнила себе Пайпер. – Никаких друзей у тебя здесь не будет. Во всяком случае, после того, как они узнают».
Они прошли мимо следующего домика, номер десять, который, наподобие кукольного домика Барби, был украшен кружевами, двери были розовыми, и на подоконниках росли гвоздики в горшках. Они прошли мимо двери, и у Пайпер от запаха всевозможной парфюмерии перехватило дыхание.
– Эй, сюда что, уходят на покой супермодели?
Аннабет ухмыльнулась:
– Домик Афродиты. Богини любви. Староста здесь Дрю.
– Пустышки, – проворчала Пайпер.
– Они не все такие уж плохие, – сказала Аннабет. – Последняя староста была просто замечательная.
– А что с ней случилось?
– Давай, нам пора идти. – Лицо Аннабет помрачнело.
Они осмотрели другие домики, и настроение у Пайпер сделалось еще хуже. Она подумала: может ли она оказаться дочерью Деметры, богини земледелия? Но ведь стоило Пайпер прикоснуться к какому-нибудь растению, как то погибало. Афина – это, конечно, круто. А может, Геката, богиня волшебства? Но на самом деле это не имело значения. Даже здесь, где каждый, как предполагалось, находит потерянного родителя, она останется нежеланным ребенком – Пайпер это знала. Она вовсе не ждала с нетерпением вечернего костра.
– Мы начали с двенадцати олимпийских богов, – объясняла Аннабет. – Боги – мужчины слева, женщины – справа. Но в прошлом году мы добавили сразу несколько домиков для других богов, у которых нет тронов на Олимпе, – Гекаты, Аида, Ириды…
– А те два больших домика в конце – они чьи? – спросила Пайпер.
– Зевса и Геры. Главных богов.
Пайпер направилась в ту сторону – Аннабет пошла следом, хотя и без особого энтузиазма.
«Домик Зевса похож на банк», – подумала Пайпер.
Из белого мрамора, с большими колоннами спереди и полированными бронзовыми дверями, украшенными изображениями молний.
Домик Геры был поменьше, но выполнен в том же стиле, вот только двери с изображениями павлиньих перьев, переливавшихся разными цветами.
В отличие от других домиков, где за открытыми дверями царила шумная активность, домики Зевса и Геры были закрыты, внутри стояла тишина.
– Они что, пусты? – спросила Пайпер.
Аннабет кивнула:
– У Зевса давно уже не было детей. Ну, вернее, почти не было. Зевс, Посейдон и Аид – это старшие братья из богов, их называют Большой тройкой. Их дети обладают очень большой властью и по-настоящему опасны. В последние лет семьдесят или около того они пытались избежать рождения детей-полукровок.
– Пытались?
– Иногда они… ну, мухлевали. У меня есть подружка – Талия Грейс. Она дочь Зевса. Но она отказалась от жизни в лагере и стала охотницей Артемиды. Мой парень, Перси, он сын Посейдона. Иногда тут появляется еще один парнишка – Нико. Он сын Аида. Кроме них, других детей-полубогов у Большой тройки нет. По крайней мере, мы о них не знаем.
– А Гера? – Пайпер посмотрела на двери с изображением павлиньих перьев.
Глядя на этот домик, она начала нервничать, хотя не понимала почему.
– Богиня брака. – Аннабет тщательно контролировала свой голос, словно боялась показаться групой. – У нее нет детей ни от кого, кроме Зевса. А потому нет и полубогов. Это просто почетный домик.
– Ты ее не особенно любишь, – заметила Пайпер.
– Ну, это старая история, – призналась Аннабет. – Я думала, мы помирились, но когда исчез Перси… она наслала на меня такой странный сон-видение.
– В котором потребовала, чтобы вы забрали нас? – спросила Пайпер. – Но ты решила, что там будет Перси.
– Пожалуй, лучше мне помалкивать об этом. Сейчас я о Гере не могу сказать ничего хорошего.
Пайпер посмотрела вниз:
– А кто сюда ходит?
– Никто. Это просто почетный домик – я тебе уже сказала. Никто сюда не ходит.
– Кто-то все же ходит. – Пайпер указала на следы в пыли у порога. Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, она толкнула дверь, и та легко распахнулась.
– Слушай, Пайпер, я думаю, нам не стоит… – Аннабет отступила назад.
– Ну… считается, что мы должны подвергаться опасностям.
И Пайпер вошла внутрь.
Она не хотела бы жить в таком домике. Здесь было холодно, как в морозильнике. В центре помещения в окружении белых колонн высотой в десять футов восседала на троне статуя богини, облаченная в ниспадающие золотые одежды. Пайпер всегда думала, что греческие статуи делаются из белого камня и глаза у них пустые, но эта была ярко раскрашена и имела вполне человеческий вид, если не считать громадных размеров. Пронзительные глаза Геры, казалось, следили за Пайпер.
У ног богини в бронзовой жаровне горел огонь.
«Кто же его поддерживает, – подумала Пайпер, – если домик всегда пуст?»
На плече Геры сидел каменный ястреб, а в руке она держала посох, из которого рос цветок лотоса. Волосы богини были сплетены в черные косы. На лице улыбка, но глаза холодные, расчетливые, словно она хочет сказать: «Мать знает все. Не вздумайте меня сердить, а то вам не поздоровится».
Больше в домике ничего не было – ни кроватей, ни мебели, ни туалета, ни окон, – ничего, что могло бы пригодиться для жизни.
«Не дом, а склеп, – пронеслось в голове у Пайпер. – А еще богиня семьи и брака».
Нет, это не ее мать. По крайней мере, в этом Пайпер была уверена. Она вошла внутрь дома не потому, что ее потянуло сюда, просто здесь ее чувство страха усиливалось. Тот сон – страшный ультиматум, предъявленный ей, – имел какое-то отношение к этому домику.
Пайпер замерла. Они здесь были не одни! За статуей, у небольшого алтаря за ее спиной, стояла фигура, закутанная в черную шаль. Видны были только ее руки, поднятые ладонями вверх. Она словно напевала что-то – то ли молитву, то ли заговор.
– Рейчел? – Аннабет даже рот открыла от удивления.
Девушка повернулась. Она опустила шаль, и открылись копна рыжих волос и веснушчатое лицо, которое никак не соответствовало мрачной атмосфере домика и черной шали. Ей было лет семнадцать, вполне обыкновенная смертная девица в зеленой кофточке, потрепанных джинсах, покрытых всевозможными пятнами. Несмотря на холодный пол, обувь на ее ногах отсутствовала.
– Привет! – Она подбежала к Аннабет и обняла ее. – Извини! Я спешила со всех ног – раньше никак не получалось.
Несколько минут они говорили о парне Аннабет, об отсутствии всяких новостей о нем и обо всем в таком роде, наконец Аннабет представила ей Пайпер, которая стояла молча и чувствовала себя неловко.
– Извини, пожалуйста. Рейчел, это Пайпер, одна из полукровок, которых мы спасли сегодня. Пайпер, это Рейчел Элизабет Дэр, она наш оракул.
– Та подружка, что живет в пещере? – догадалась Пайпер.
– Да, это я. – Рейчел ухмыльнулась.
– Так ты оракул? – спросила Пайпер. – Можешь предсказывать будущее?
– Скорее будущее прихватывает меня время от времени, – сказала Рейчел. – Я произношу пророчества. Дух оракула типа похищает меня иногда и проговаривает через меня важные вещи, которых никто не понимает. Но ты права, пророчества предсказывают будущее.
– Вот как. – Пайпер переступила с ноги на ногу. – Это круто.
– Не переживай. – Рейчел рассмеялась. – Все думают, что в этом есть что-то сверхъестественное. Даже я. Но обычно я безобидна.
– Ты полубогиня?
– Нет. Я обычная смертная.
– Тогда что ты здесь… – Пайпер обвела рукой помещение.
Улыбка исчезла с лица Рейчел. Она посмотрела на Аннабет, потом снова на Пайпер.
– Ну, это просто наитие. Кое-что, имеющее отношение к этому домику и исчезновению Перси. Они каким-то образом взаимосвязаны. А я научилась подчиняться наитию, в особенности в последний месяц, когда боги замолчали.
– Замолчали? – переспросила Пайпер.
Рейчел нахмурилась, посмотрев на Аннабет:
– Ты ей еще не сказала?
– Собиралась… Пайпер, в последний месяц… ну, вообще-то боги обычно не часто разговаривают со своими детьми, но все же время от времени от них поступают послания. Некоторые из нас могут даже посещать Олимп. Я практически весь семестр провела в Эмпайр-стейт-билдинг.
– При чем тут Эмпайр-стейт-билдинг?
– Там теперь находится вход на Олимп.
– Естественно, – ухмыльнулась Пайпер. – Почему бы и нет?
– Аннабет составляла новый генеральный план Олимпа, после того как его разрушили во время войны с титанами, – пояснила Рейчел. – Она классный архитектор. Ты обязательно должна увидеть зал для трапезы…
– Так вот, – продолжила Аннабет, – приблизительно с месяц назад Олимп замолчал. Вход туда закрыт, никто к ним попасть не может. И никто не знает почему. Боги словно отгородились от внешнего мира. Даже моя мать не отвечает на молитвы, и был отозван директор нашего лагеря – Дионис.
– Директором вашего лагеря был… бог виноделия?
– Да, но это…
– Долгая история, – высказала предположение Пайпер. – Ясно. Давай дальше.
– Ну вот я и говорю. Полукровок по-прежнему продолжают признавать, но кроме этого – ничего. Ощущение такое, будто что-то случилось… что-то очень плохое. А потом Перси исчез.
– А у нас на экскурсии, – добавила Пайпер, – выяснилось, что Джейсон лишился памяти.
– Кто такой Джейсон? – спросила Рейчел.
– Это мой… – Пайпер оборвала себя, не сказав «парень», но это усилие болью отдалось в ее груди. – Мой друг. Аннабет, но ты говорила, что Гера наслала на тебя сон-видение.
– Наслала. Первая связь с кем-то из богов за целый месяц. Да к тому же с Герой, от которой никакой помощи толком не дождешься. Да еще она вышла на связь именно со мной, а меня она из всех полубогов любит меньше всего. Она мне сообщила, что я узнаю про Перси, если прибуду на балкон Большого каньона и найду там парня в одном ботинке. А я вместо этого нахожу там вас, а парень в одном ботинке – это Джейсон. Глупость какая-то.
– Да, происходит что-то нехорошее, – согласилась Рейчел.
Она посмотрела на Пайпер, и та почувствовала, как в ней зреет непреодолимое желание рассказать им о своем сне, признаться, что она знает о происходящем… по крайней мере, частично. Что это еще только начало бед.
– Девчонки, я… я должна…
Она не успела сказать больше ни слова – тело Рейчел напряглось. Глаза начали светиться зеленым светом, она схватила Пайпер за плечи. Та попыталась отпрянуть, но руки у Рейчел были как стальные клещи.
– Освободи меня, – проговорила она. Но это был голос не Рейчел, а старой женщины, и доносился он издалека, словно по длинной, гулкой трубе. – Освободи меня, Пайпер Маклин, или земля поглотит нас. Это должно произойти в день солнцестояния.
Помещение начало вращаться. Аннабет попыталась оторвать Пайпер от Рейчел, но это было невозможно. Их окутал зеленый дым, и Пайпер уже не могла понять, снится ей происходящее или все это на самом деле. Гигантская статуя богини, казалось, поднялась со своего трона. Она наклонилась, зрачки ее впились в глаза Пайпер. Рот статуи открылся, дыхание ее напоминало очень крепкий запах духов.
И говорила статуя тем же гулким голосом:
– Наши враги подняли головы. Огнедышащий – только первый из них. Склонись перед его волей, и их царь восстанет, а мы все будем обречены. ОСВОБОДИ МЕНЯ!
Колени у Пайпер подогнулись, все вокруг почернело.
V
Лео
Экскурсия для Лео проходила прекрасно, пока он не узнал про дракона.
Этот лучник, Уилл Солас, оказался классным парнем. Все, что он показывал Лео, было настолько удивительным, что наверняка было противозаконным. Настоящие греческие корабли, стоявшие на якоре у берега, иногда метали друг в друга горящие стрелы и взрывчатку? Круто! Занятия по искусству и ремеслам, где можно делать скульптуры с помощью бензопилы и паяльной лампы? Лео был готов закричать: «Запишите и меня!» Леса, напичканные опасными чудовищами, так что одному туда лучше и не соваться? Великолепно! И в лагере было полно хорошеньких девушек. Лео не вполне понял все эти дела про связи с богами, но надеялся, что не находится в кровном родстве со всеми этими девчонками. Это было бы ужасно. Для начала он хотел бы поближе познакомиться с подводными девицами из озера. Ради них явно стоило утонуть.
Уилл показал ему домики, обеденный павильон и фехтовальную арену.
– А у меня будет меч? – спросил Лео.
Уилл посмотрел на него так, будто эта мысль не очень ему понравилась.
– Может, ты сам себе сделаешь, раз уж ты из девятого домика?
– А что там с этим домиком? Это домик Вулкана?
– Мы тут обычно не называем богов римскими именами, – сказал Уилл. – Исходные имена греческие. Твоего отца зовут Гефест.
– Фестус? – Лео слышал это от кого-то, но все равно был озадачен. – Звучит так, будто это какой-то праздник.
– Ге-фест, – поправил его Уилл. – Бог кузнечного дела и огня.
Лео был в курсе, но старался не думать об этом. Бог огня – серьезно? С учетом того, что случилось с его матерью, это казалось дурной шуткой.
– Так этот горящий молот над моей головой – хороший знак или плохой? – спросил Лео.
Уилл подумал немного, прежде чем ответить.
– Тебя признали практически сразу же. Обычно это хороший знак.
– Но этот парень… радужный пони… Батч. Он говорил о каком-то проклятии.
– Слушай… это ерунда. Поскольку староста девятого домика умер…
– Умер? Как – насильственной смертью?
– Я попрошу твоих соседей, чтобы они тебе рассказали.
– Да, кстати, а где они? Разве не их староста должен был провести со мной ВИП-экскурсию?
– Он… того… не может. Ты сам поймешь почему. – Уилл зашагал дальше, прежде чем Лео успел задать еще какой-нибудь вопрос.
«Проклятие и смерть, – сказал сам себе Лео. – Все интереснее и интереснее».
Он дошел до середины зеленой площадки, когда увидел свою прежнюю бебиситтер[12]. Уж кого-кого, а ее он меньше всего ожидал увидеть в лагере полубогов.
Лео остановился как вкопанный.
– Что случилось? – спросил Уилл.
Тиа[13] Каллида – тетушка Каллида. Так она себя называла, но Лео видел ее в последний раз, когда ему было пять лет. А теперь она стояла в тени большого белого домика в конце зеленой площадки и смотрела на него. На ней была черная льняная вдовья одежда, на голове – черная шаль. Лицо у нее не изменилось – та же морщинистая кожа, пронзительный взгляд. Ее сухие пальцы были похожи на когти. Она казалась древней, но именно такой Лео ее и помнил.
– Эта старая дама… Что она здесь делает?
– Какая старая дама? – Уилл попытался проследить направление его взгляда.
– Да вон же она. В черном. Сколько ты там видишь старых дам?
– Я думаю, у тебя был трудный день, Лео. – Уилл нахмурился. – Туман, возможно, все еще играет с тобой свои шутки. Давай-ка пойдем теперь прямо в твой домик.
Лео хотел было возразить, но когда он снова посмотрел в сторону большого белого домика, тиа Каллида исчезла. Он точно знал, что она только что была там, словно, подумав о своей матери, он вызвал Каллиду из прошлого.
И это не есть хорошо. Потому что тиа Каллида пыталась его убить.
– Да я так, дурака валяю.
Лео вытащил из карманов несколько шестеренок и гаек и принялся перебирать их в руках, чтобы успокоиться. Не хватало еще, чтобы все в лагере считали его чокнутым. Чокнутый-то он чокнутый, но все же не настолько.
– Идем посмотрим девятый домик, – сказал он. – Я как раз в настроении для хорошего проклятия.
Снаружи домик Гефеста походил на здоровенный жилой автофургон со сверкающими металлическими стенками и решетчатыми окнами. Дверь в нем была такая же, как в хранилище банка, – круглая и толщиной в несколько футов. Открывалась она с помощью множества вращающихся медных шестерен и гидравлических поршней, из которых шел дым.
Лео присвистнул:
– Ну, тут у них тема стимпанка в ходу.
Внутри домик казался пустым. Стальные койки подняты к стенкам, как самые обычные подъемные кровати, только сделанные на основе высоких технологий. У коек были цифровые панели управления, мигающие светодиоды, сверкающие драгоценные камни и сцепленные шестерни. Лео сообразил, что у каждого из ребят свой цифровой код для спуска кровати, а за ней, возможно, имелась ниша, где можно хранить свои вещички и заодно сварганить какие-то ловушки против нежелательных гостей. По крайней мере, именно так и сконструировал бы такие штуки Лео. Со второго этажа спускался и упирался в пол первого шест, предназначенный для эвакуации при пожаре, хотя снаружи казалось, что у домика нет никакого второго этажа. Винтовая лестница вела в своеобразный подвал. На стенах повсюду висели самые разные инструменты, какие только можно себе представить, а к ним набор всевозможных ножей, мечей и других средств уничтожения. Большой верстак был усеян всякими металлическими штуковинами – винты, болты, гайки, гвозди, заклепки и миллион самых разных деталей. У Лео возникло непреодолимое желание распихать все это по карманам. Он любил такие железки. Но чтобы вместить их, ему понадобилось бы еще сто курток с карманами.
Он осмотрелся и теперь вполне мог себе представить, что снова находится в механическом цеху, где работала его мать. Ну, если говорить не об оружии, а об инструментах, горах стружки, запахе смазки, металла, разогретых моторов. Ей бы здесь понравилось.
Лео отогнал от себя эту мысль. Он не любил мучительных воспоминаний. «Не останавливаться» – таков был его девиз. Не погружаться мыслями в прошлое. Не оставаться слишком долго на одном месте. Это был единственный способ убежать от печали.
Он снял со стены какую-то длинную штуковину.
«Коса? Зачем богу огня нужна коса?»
– Ты удивишься, если узнаешь, – раздался чей-то голос из полумрака.
В задней части комнаты одна из коек была занята. Занавеска из темного маскировочного материала отодвинулась, и Лео увидел какого-то парня. Кто это был, сказать не представлялось возможным, потому что на нем был гипс. Из марли, обмотавшей его голову, торчало только лицо – распухшее и в синяках. Он походил на пекаря «Пилсбери», которого изрядно поколотили[14].
– Меня зовут Джейк Мейсон, – сказал парень. – Я бы пожал тебе руку, но…
Этот лучник, Уилл Солас, оказался классным парнем. Все, что он показывал Лео, было настолько удивительным, что наверняка было противозаконным. Настоящие греческие корабли, стоявшие на якоре у берега, иногда метали друг в друга горящие стрелы и взрывчатку? Круто! Занятия по искусству и ремеслам, где можно делать скульптуры с помощью бензопилы и паяльной лампы? Лео был готов закричать: «Запишите и меня!» Леса, напичканные опасными чудовищами, так что одному туда лучше и не соваться? Великолепно! И в лагере было полно хорошеньких девушек. Лео не вполне понял все эти дела про связи с богами, но надеялся, что не находится в кровном родстве со всеми этими девчонками. Это было бы ужасно. Для начала он хотел бы поближе познакомиться с подводными девицами из озера. Ради них явно стоило утонуть.
Уилл показал ему домики, обеденный павильон и фехтовальную арену.
– А у меня будет меч? – спросил Лео.
Уилл посмотрел на него так, будто эта мысль не очень ему понравилась.
– Может, ты сам себе сделаешь, раз уж ты из девятого домика?
– А что там с этим домиком? Это домик Вулкана?
– Мы тут обычно не называем богов римскими именами, – сказал Уилл. – Исходные имена греческие. Твоего отца зовут Гефест.
– Фестус? – Лео слышал это от кого-то, но все равно был озадачен. – Звучит так, будто это какой-то праздник.
– Ге-фест, – поправил его Уилл. – Бог кузнечного дела и огня.
Лео был в курсе, но старался не думать об этом. Бог огня – серьезно? С учетом того, что случилось с его матерью, это казалось дурной шуткой.
– Так этот горящий молот над моей головой – хороший знак или плохой? – спросил Лео.
Уилл подумал немного, прежде чем ответить.
– Тебя признали практически сразу же. Обычно это хороший знак.
– Но этот парень… радужный пони… Батч. Он говорил о каком-то проклятии.
– Слушай… это ерунда. Поскольку староста девятого домика умер…
– Умер? Как – насильственной смертью?
– Я попрошу твоих соседей, чтобы они тебе рассказали.
– Да, кстати, а где они? Разве не их староста должен был провести со мной ВИП-экскурсию?
– Он… того… не может. Ты сам поймешь почему. – Уилл зашагал дальше, прежде чем Лео успел задать еще какой-нибудь вопрос.
«Проклятие и смерть, – сказал сам себе Лео. – Все интереснее и интереснее».
Он дошел до середины зеленой площадки, когда увидел свою прежнюю бебиситтер[12]. Уж кого-кого, а ее он меньше всего ожидал увидеть в лагере полубогов.
Лео остановился как вкопанный.
– Что случилось? – спросил Уилл.
Тиа[13] Каллида – тетушка Каллида. Так она себя называла, но Лео видел ее в последний раз, когда ему было пять лет. А теперь она стояла в тени большого белого домика в конце зеленой площадки и смотрела на него. На ней была черная льняная вдовья одежда, на голове – черная шаль. Лицо у нее не изменилось – та же морщинистая кожа, пронзительный взгляд. Ее сухие пальцы были похожи на когти. Она казалась древней, но именно такой Лео ее и помнил.
– Эта старая дама… Что она здесь делает?
– Какая старая дама? – Уилл попытался проследить направление его взгляда.
– Да вон же она. В черном. Сколько ты там видишь старых дам?
– Я думаю, у тебя был трудный день, Лео. – Уилл нахмурился. – Туман, возможно, все еще играет с тобой свои шутки. Давай-ка пойдем теперь прямо в твой домик.
Лео хотел было возразить, но когда он снова посмотрел в сторону большого белого домика, тиа Каллида исчезла. Он точно знал, что она только что была там, словно, подумав о своей матери, он вызвал Каллиду из прошлого.
И это не есть хорошо. Потому что тиа Каллида пыталась его убить.
– Да я так, дурака валяю.
Лео вытащил из карманов несколько шестеренок и гаек и принялся перебирать их в руках, чтобы успокоиться. Не хватало еще, чтобы все в лагере считали его чокнутым. Чокнутый-то он чокнутый, но все же не настолько.
– Идем посмотрим девятый домик, – сказал он. – Я как раз в настроении для хорошего проклятия.
Снаружи домик Гефеста походил на здоровенный жилой автофургон со сверкающими металлическими стенками и решетчатыми окнами. Дверь в нем была такая же, как в хранилище банка, – круглая и толщиной в несколько футов. Открывалась она с помощью множества вращающихся медных шестерен и гидравлических поршней, из которых шел дым.
Лео присвистнул:
– Ну, тут у них тема стимпанка в ходу.
Внутри домик казался пустым. Стальные койки подняты к стенкам, как самые обычные подъемные кровати, только сделанные на основе высоких технологий. У коек были цифровые панели управления, мигающие светодиоды, сверкающие драгоценные камни и сцепленные шестерни. Лео сообразил, что у каждого из ребят свой цифровой код для спуска кровати, а за ней, возможно, имелась ниша, где можно хранить свои вещички и заодно сварганить какие-то ловушки против нежелательных гостей. По крайней мере, именно так и сконструировал бы такие штуки Лео. Со второго этажа спускался и упирался в пол первого шест, предназначенный для эвакуации при пожаре, хотя снаружи казалось, что у домика нет никакого второго этажа. Винтовая лестница вела в своеобразный подвал. На стенах повсюду висели самые разные инструменты, какие только можно себе представить, а к ним набор всевозможных ножей, мечей и других средств уничтожения. Большой верстак был усеян всякими металлическими штуковинами – винты, болты, гайки, гвозди, заклепки и миллион самых разных деталей. У Лео возникло непреодолимое желание распихать все это по карманам. Он любил такие железки. Но чтобы вместить их, ему понадобилось бы еще сто курток с карманами.
Он осмотрелся и теперь вполне мог себе представить, что снова находится в механическом цеху, где работала его мать. Ну, если говорить не об оружии, а об инструментах, горах стружки, запахе смазки, металла, разогретых моторов. Ей бы здесь понравилось.
Лео отогнал от себя эту мысль. Он не любил мучительных воспоминаний. «Не останавливаться» – таков был его девиз. Не погружаться мыслями в прошлое. Не оставаться слишком долго на одном месте. Это был единственный способ убежать от печали.
Он снял со стены какую-то длинную штуковину.
«Коса? Зачем богу огня нужна коса?»
– Ты удивишься, если узнаешь, – раздался чей-то голос из полумрака.
В задней части комнаты одна из коек была занята. Занавеска из темного маскировочного материала отодвинулась, и Лео увидел какого-то парня. Кто это был, сказать не представлялось возможным, потому что на нем был гипс. Из марли, обмотавшей его голову, торчало только лицо – распухшее и в синяках. Он походил на пекаря «Пилсбери», которого изрядно поколотили[14].
– Меня зовут Джейк Мейсон, – сказал парень. – Я бы пожал тебе руку, но…