Страница:
– Конечно… Не вставай.
Парень выдавил на лице улыбку и тут же сморщился, словно движение лицевых мышц доставляло ему боль.
«Интересно, что с ним случилось», – подумал Лео, но спросить не решился.
– Добро пожаловать в девятый домик, – проговорил Джейк. – У нас уже почти год как не было новеньких. Пока я – староста.
– Пока? – переспросил Лео.
Уилл Солас откашлялся:
– А где все остальные, Джейк?
– Внизу, в кузницах. Они работают над… ну, ты знаешь, в чем проблема.
– Угу. – Уилл поменял тему. – Так у вас тут найдется лишняя кровать для Лео?
Джейк уставился на Лео, оценивая его.
– Ты, Лео, веришь в проклятия? Или в призраков?
«Я только что видел мою злобную бебиситтершу тиа Каллиду, – подумал Лео. – А она давно уже должна была умереть. И дня не проходит, чтобы я не вспоминал мою маму, погибшую в том пожаре на заводе. Не надо говорить со мной о призраках, пекарь».
Но вслух он сказал:
– Призраки? Подумаешь! Да сколько угодно. Тут один дух грозы сбросил меня сегодня утром в Большой каньон… так, пустячок… ничего из ряда вон выходящего. Верно я говорю?
– Это хорошо, – кивнул Джейк. – Потому что я собираюсь дать тебе лучшую койку в домике – койку Бекендорфа.
– Послушай, Джейк, – вмешался Уилл, – может, не стоит?..
– Койка один-А, занимай, – отозвался Джейк.
По домику разнеслось урчание. Круглая секция в полу разошлась, как диафрагма фотокамеры, и оттуда появилась полноразмерная кровать. В бронзовую раму изножья была встроена игровая станция, а в изголовье – стереосистема, в основание вмонтирован холодильник со стеклянной дверью, а по боку проходила панель с множеством кнопок управления.
Лео тут же запрыгнул на кровать и улегся на спину, закинув руки за голову.
– Меня это устроит.
– Она убирается в отдельную комнату внизу, – объяснил Джейк.
– Черт побери, мне это нравится! – восхитился Лео. – До встреч, ребятки. Я буду в пещере Лео. Какую кнопку нажать?
– Постой, – возразил Уилл Солас. – У вас тут что, отдельные подземные комнаты?
Джейк, наверное, улыбнулся бы, если бы это не было так больно.
– У нас много секретов, Уилл. Не все же одним вам, детям Аполлона, развлекаться. Наши ребята почти сто лет откапывали систему туннелей под домиком. Но так конца еще и не нашли. Ну, в любом случае, Лео, если ты не против спать в кровати покойника, то она твоя.
У Лео вдруг пропало желание опускаться в туннель. Он сел, стараясь не прикоснуться к какой-нибудь кнопке.
– Тот староста, он что, умер?.. Это была его кровать?
– Да, – сказал Джейк. – Кровать Чарльза Бекендорфа.
Лео представил себе бензопилу, врезающуюся в матрас, а может, гранату, зашитую в подушку.
– А он, типа, не в этой кровати умер?
– Нет. Он погиб на войне с титанами в прошлом году.
– Война с титанами, которая не имеет никакого отношения к этой великолепной кровати?
– Титаны, – сказал Уилл таким тоном, будто Лео был идиотом, – это такие здоровенные, сильные ребята, которые правили миром до богов. Прошлым летом они попытались вернуться к власти. Их главарь, Кронос, построил новый дворец в Калифорнии, на вершине горы, которая называется Тамалпаис. Их армии пришли в Нью-Йорк и почти разрушили Олимп. Многие полубоги погибли, пытаясь их остановить.
– Я полагаю, в новостях об этом не говорили? – спросил Лео.
Вопрос казался вполне резонным, но Уилл недоуменно покачал головой:
– Ты что, ничего не слышал об извержении Маунт-Хелен? Или о необычных грозах по всей стране? Или про обрушение здания в Сент-Луисе?
Лео пожал плечами. Прошлым летом он убежал из очередного детского дома. Потом его поймал школьный инспектор в Нью-Мексико, и суд приговорил его к сроку в ближайшем пенитенциарном заведении – «Школе джунглей».
– Наверное, я был занят.
– Ну, это не имеет значения, – сказал Джейк. – Тебе повезло, что ты это пропустил. Дело в том, что Бекендорф был одной из первых наших потерь, и с тех самых пор…
– На вашем домике лежит проклятие, – предположил Лео.
Джейк не ответил. Но ведь на парне был гипс, а разве это не ответ? Лео начал замечать всякие мелочи, на которые не обратил внимания раньше: отметина от взрыва на стене, пятно на полу – то ли масляное, то ли кровавое. Сломанные мечи и разбитые инструменты, сваленные в углу комнаты, – может, их раскурочили в досаде. Над этим местом словно висел дух неудач.
– Ну, я, пожалуй, сосну, – вяло проговорил Джейк. – Надеюсь, Лео, тебе здесь понравится. Когда-то тут было просто здорово.
Он закрыл глаза и задернул маскировочную занавеску.
– Идем, Лео, я покажу тебе кузни, – сказал Уилл.
Перед тем как выйти, Лео оглянулся на свою новую кровать и едва ли не увидел на ней мертвого старосту – еще один призрак, который теперь будет преследовать Лео.
VI
VII
Парень выдавил на лице улыбку и тут же сморщился, словно движение лицевых мышц доставляло ему боль.
«Интересно, что с ним случилось», – подумал Лео, но спросить не решился.
– Добро пожаловать в девятый домик, – проговорил Джейк. – У нас уже почти год как не было новеньких. Пока я – староста.
– Пока? – переспросил Лео.
Уилл Солас откашлялся:
– А где все остальные, Джейк?
– Внизу, в кузницах. Они работают над… ну, ты знаешь, в чем проблема.
– Угу. – Уилл поменял тему. – Так у вас тут найдется лишняя кровать для Лео?
Джейк уставился на Лео, оценивая его.
– Ты, Лео, веришь в проклятия? Или в призраков?
«Я только что видел мою злобную бебиситтершу тиа Каллиду, – подумал Лео. – А она давно уже должна была умереть. И дня не проходит, чтобы я не вспоминал мою маму, погибшую в том пожаре на заводе. Не надо говорить со мной о призраках, пекарь».
Но вслух он сказал:
– Призраки? Подумаешь! Да сколько угодно. Тут один дух грозы сбросил меня сегодня утром в Большой каньон… так, пустячок… ничего из ряда вон выходящего. Верно я говорю?
– Это хорошо, – кивнул Джейк. – Потому что я собираюсь дать тебе лучшую койку в домике – койку Бекендорфа.
– Послушай, Джейк, – вмешался Уилл, – может, не стоит?..
– Койка один-А, занимай, – отозвался Джейк.
По домику разнеслось урчание. Круглая секция в полу разошлась, как диафрагма фотокамеры, и оттуда появилась полноразмерная кровать. В бронзовую раму изножья была встроена игровая станция, а в изголовье – стереосистема, в основание вмонтирован холодильник со стеклянной дверью, а по боку проходила панель с множеством кнопок управления.
Лео тут же запрыгнул на кровать и улегся на спину, закинув руки за голову.
– Меня это устроит.
– Она убирается в отдельную комнату внизу, – объяснил Джейк.
– Черт побери, мне это нравится! – восхитился Лео. – До встреч, ребятки. Я буду в пещере Лео. Какую кнопку нажать?
– Постой, – возразил Уилл Солас. – У вас тут что, отдельные подземные комнаты?
Джейк, наверное, улыбнулся бы, если бы это не было так больно.
– У нас много секретов, Уилл. Не все же одним вам, детям Аполлона, развлекаться. Наши ребята почти сто лет откапывали систему туннелей под домиком. Но так конца еще и не нашли. Ну, в любом случае, Лео, если ты не против спать в кровати покойника, то она твоя.
У Лео вдруг пропало желание опускаться в туннель. Он сел, стараясь не прикоснуться к какой-нибудь кнопке.
– Тот староста, он что, умер?.. Это была его кровать?
– Да, – сказал Джейк. – Кровать Чарльза Бекендорфа.
Лео представил себе бензопилу, врезающуюся в матрас, а может, гранату, зашитую в подушку.
– А он, типа, не в этой кровати умер?
– Нет. Он погиб на войне с титанами в прошлом году.
– Война с титанами, которая не имеет никакого отношения к этой великолепной кровати?
– Титаны, – сказал Уилл таким тоном, будто Лео был идиотом, – это такие здоровенные, сильные ребята, которые правили миром до богов. Прошлым летом они попытались вернуться к власти. Их главарь, Кронос, построил новый дворец в Калифорнии, на вершине горы, которая называется Тамалпаис. Их армии пришли в Нью-Йорк и почти разрушили Олимп. Многие полубоги погибли, пытаясь их остановить.
– Я полагаю, в новостях об этом не говорили? – спросил Лео.
Вопрос казался вполне резонным, но Уилл недоуменно покачал головой:
– Ты что, ничего не слышал об извержении Маунт-Хелен? Или о необычных грозах по всей стране? Или про обрушение здания в Сент-Луисе?
Лео пожал плечами. Прошлым летом он убежал из очередного детского дома. Потом его поймал школьный инспектор в Нью-Мексико, и суд приговорил его к сроку в ближайшем пенитенциарном заведении – «Школе джунглей».
– Наверное, я был занят.
– Ну, это не имеет значения, – сказал Джейк. – Тебе повезло, что ты это пропустил. Дело в том, что Бекендорф был одной из первых наших потерь, и с тех самых пор…
– На вашем домике лежит проклятие, – предположил Лео.
Джейк не ответил. Но ведь на парне был гипс, а разве это не ответ? Лео начал замечать всякие мелочи, на которые не обратил внимания раньше: отметина от взрыва на стене, пятно на полу – то ли масляное, то ли кровавое. Сломанные мечи и разбитые инструменты, сваленные в углу комнаты, – может, их раскурочили в досаде. Над этим местом словно висел дух неудач.
– Ну, я, пожалуй, сосну, – вяло проговорил Джейк. – Надеюсь, Лео, тебе здесь понравится. Когда-то тут было просто здорово.
Он закрыл глаза и задернул маскировочную занавеску.
– Идем, Лео, я покажу тебе кузни, – сказал Уилл.
Перед тем как выйти, Лео оглянулся на свою новую кровать и едва ли не увидел на ней мертвого старосту – еще один призрак, который теперь будет преследовать Лео.
VI
Лео
– А как он умер? – спросил Лео. – Я имею в виду – Бекендорф.
Уилл Солас шагал впереди.
– От взрыва. Бекендорф и Перси Джексон взорвали круизный лайнер, набитый чудовищами. Бекендорфу спастись не удалось.
Опять всплыло это имя – Перси Джексон, пропавший парень Аннабет.
«Этот деятель тут повсюду, куда ни ткни», – подумал Лео.
– Кажется, Бекендорф был довольно заметной фигурой в лагере, – сказал Лео. – Ну, до того, как подорвался.
– Очень заметной, – согласился Уилл. – Когда он погиб, весь лагерь переживал. Джейк – он стал главным советником в самый разгар войны. Вообще-то и я тоже. Джейк старался как мог, но он никогда не хотел быть лидером. Он любит делать всякие штуки. А потом, после войны, все пошло наперекосяк. Колесницы девятого домика стали взрываться. Их механизмы портились. Изобретения начали сбоить. Это было похоже на проклятие, и в конечном счете так его и стали называть – проклятие девятого домика. Потом с Джейком произошел этот несчастный случай…
– Связанный с той проблемой, о которой он упомянул?
– Они работают над этим, – без энтузиазма сказал Уилл. – Ну вот мы и пришли.
Кузня напоминала паровоз, въехавший в греческий пантеон и застрявший там. Колоннады белого мрамора у стен, запачканных сажей. Дым из печей, пятнающий великолепный фронтон, украшенный резьбой с изображением богов и чудовищ. Здание это стояло у ручья, крутившего несколько водяных колес, чье вращение передавалось на ряд бронзовых шестерен. Лео услышал скрежет, исходящий из машин, рев пламени, стук молотов по наковальням.
Они вошли внутрь, и с десяток девчонок и парней, работавших над разными изделиями, замерли. От прежнего шума остались только рев мехов и клацанье шестерен и рычажков.
– Привет, ребята, – сказал Уилл. – Это ваш новый брат Лео… да, как твоя фамилия?
– Вальдес. – Лео оглядел ребят в кузне.
Неужели он им всем родственник? Его двоюродные братья происходили из известных семей, но у него была только его мать… пока она не умерла.
Ребята подошли к нему, стали представляться, пожимать руки. Их имена перепутались у него в голове: Шейн, Кристофер, Нисса, Харлей (ух ты, как мотоцикл!). Лео знал, ему этого никогда не запомнить. Слишком их много. Слишком много впечатлений.
Они все были разные – разные типы лиц, оттенки кожи, цвет волос, рост. Ни за что не подумал бы: «Эй, смотрите-ка, это все Гефестово племя!» Но у всех сильные руки, мозолистые, в моторном масле. Даже у маленького Харлея, которому едва ли перевалило за восемь, был такой вид, словно ему выстоять шесть раундов против Чака Норриса – плевое дело.
И у всех ребят на лицах была какая-то грустная серьезность. Плечи опущены, словно им всем досталось от жизни. А у нескольких вид такой, будто их и в самом деле поколотили. Лео увидел два лубка, пару костылей, повязку на глазу, шесть эластичных бинтов и тысяч семь лейкопластырей.
– Ну что ж, ребята, – ухмыльнулся Лео. – Я смотрю, в вашем доме каждый день вечеринки!
Никто не рассмеялся.
Уилл Солас похлопал Лео по плечу.
– Ну, я вас оставляю, ребята. Знакомьтесь. Проводите Лео в трапезную, когда придет время.
– Я отведу, – вызвалась одна из девчонок.
Нисса, вспомнил Лео ее имя. На ней были камуфляжные брюки, безрукавка, выставлявшая на всеобщее обозрение ее мощные руки, и красная бандана на копне темных волос. Если не считать пластыря со смайликом на подбородке, она была точь-в-точь как героиня какого-нибудь боевика – вот сейчас схватит автомат и начнет укладывать одного за другим злобных инопланетян.
– Клево, – сказал Лео. – Мне всегда хотелось иметь сестренку, которая может меня поколотить.
Нисса не улыбнулась.
– Идем, шутник, я покажу тебе, что к чему.
Лео в мастерских чувствовал себя как дома. Он вырос среди механиков и всевозможных инструментов. Мать шутила, что вместо соски в рот совала ему в руку гаечный ключ. Но ничего похожего на здешнюю кузню видеть ему не приходилось.
Один из парней ковал боевой топор. Он постоянно проверял лезвие на бетонной плите. С каждым ударом топор врезался в плиту, как нож в теплый кусок сыра, но парня это не устраивало, и он продолжал затачивать лезвие.
– Что он собирается сразить этой штуковиной? – спросил Лео у Ниссы. – Военный корабль?
– Тут заранее не скажешь. Даже небесная бронза…
– Это что – металл?
Она кивнула.
– Его добывают на самом Олимпе. Очень редкий металл. В общем, он при ударе рассеивает монстров, беда только в том, что у самых крупных из них удивительно толстая шкура. Вот, например, драгоны…
– Ты хочешь сказать «драконы»?
– Это родственный вид. Разницу ты узнаешь на занятиях по истреблению чудовищ.
– Истребление чудовищ? Ну да, у меня уже есть черный пояс в этом боевом искусстве.
Девушка даже не улыбнулась. Лео надеялся, что она не все время такая серьезная. Должно же в его семье по отцовской линии быть хоть какое-то чувство юмора.
Они прошли мимо двух парней – те работали над какой-то бронзовой заводной игрушкой. По крайней мере, ему так показалось. Это был кентавр – наполовину конь, наполовину человек – размером в шесть дюймов и вооруженный миниатюрным луком. Один из парней покрутил хвост кентавра, и тот ожил – поскакал по столу с криком: «Умри, комар! Умри, комар!», стреляя во все вокруг.
Такое уже явно происходило раньше, потому что все, кроме Лео, попадали на пол. Прежде чем один из ребят схватил молоток и резким ударом измолотил кентавра на мелкие кусочки, в рубашку Лео впились шесть стрел размером с иглу.
– Чертово проклятие! – Парень воздел молоток к небесам. – Мне нужен всего лишь волшебный истребитель жуков! Неужели я прошу слишком много?
– Опа, – проговорил Лео.
– Ну, ничего страшного. – Нисса вытащила иголки из его рубашки. – Идем дальше, пока они не соорудили нового.
– И часто такое случается? – Лео на ходу потер грудь.
– В последнее время все, что мы делаем, оборачивается такой вот ерундой.
– Проклятие?
Нисса нахмурилась:
– Я не верю в проклятия. Но что-то тут не так. И если мы не решим проблему с драконом, все будет еще хуже.
– Проблему с драконом? – Лео надеялся, что она говорит о миниатюрном драконе, может, о таком, который истребляет тараканов, но что-то ему подсказывало: вряд ли, так просто ему не отделаться.
Нисса подвела его к большой карте на стене – ее изучали две девчонки. На карте был изображен лагерь – полукруг земли, ограниченный Лонг-Айлендским проливом на севере, лесом на западе, домиками на востоке и кольцом холмов на юге.
– Он должен быть где-то на холмах, – сказала первая девчонка.
– Мы там уже искали, – возразила вторая. – Уж если где прятаться, то лучше в лесу.
– Но мы уже расставили ловушки…
– Постойте-ка, – вмешался Лео. – Вы что, потеряли дракона? Настоящего дракона в натуральную величину?
– Это бронзовый дракон, – объяснила Нисса. – Но он и в самом деле автоматон, механизм, сделанный в натуральную величину. Дети Гефеста соорудили его много лет назад. Потом он потерялся в лесу, но сезона два назад его нашел Бекендорф – он был разобран на части, но Бекендорф собрал их воедино. Дракон помогал защищать лагерь, но он… немного непредсказуемый.
– Непредсказуемый, – повторил Лео.
– Он ломает и крушит домики, поджигает людей, пытается есть сатиров.
– Это называется «немного»?
– Ты прав, – вздохнула Нисса. – Один только Бекендорф и мог с ним управляться. Потом Бекендорф погиб, и дракон совсем распоясался. В конце концов он просто взбесился и убежал. Время от времени он появляется, разрушает что-нибудь и снова исчезает. Все ждут, что мы его найдем и уничтожим…
– Уничтожим? – Лео был в ужасе. – У вас есть бронзовый дракон в натуральную величину, а вы собираетесь его уничтожить?
– Он огнедышащий. Он опасен и совсем отбился от рук.
– Но это же дракон! Слушай, это же так классно. Неужели вы не можете его уболтать? Взять под контроль?
– Мы пытались. Джейк Мейсон пытался. Но ты видел, что из этого получилось.
Лео вспомнил о Джейке, валяющемся в гипсе на койке.
– И все же…
– Других вариантов нет. – Нисса повернулась к двум девчонкам. – Давайте увеличим число ловушек в лесу – поставим вот сюда, сюда и сюда. И начините их моторным маслом повышенной вязкости.
– Дракон его пьет? – спросил Лео.
– Ну да. – Нисса тяжело вздохнула. – Он его любит с приправой – немного соуса табаско перед сном. Если он попадет в ловушку, мы можем прийти туда с кислотными спреями – они растворят его шкуру. Потом возьмем болгарки и… и покончим с этим.
У них был печальный вид. Лео понял, что они хотят убить дракона не больше, чем он.
– Слушайте, – сказал он, – должен быть еще какой-то способ…
Нисса посмотрела на него неуверенно, но несколько других ребят прекратили работу и подошли поближе, чтобы слышать разговор.
– Какой способ? – спросил один. – Он огнедышащий. Мы даже приблизиться к нему не можем.
«Огонь, – подумал Лео. – Да, он им может много чего порассказать об огне… Но он должен быть осторожен, хотя здесь все его братья и сестры. В особенности если ему придется жить с ними».
– Ну… – Он помедлил. – Ведь Гефест – бог огня. Так неужели ни у кого из вас нет огнеупорных свойств или чего-то такого?
Никто не воспринял это как вопрос сумасшедшего, что было для Лео облегчением. Но Нисса мрачно покачала головой:
– Такие свойства есть только у циклопов. Человеческие дети Гефеста… у нас умелые руки. Мы строители, мастеровые, кузнецы, изготовители оружия и всякое такое.
– Да, дела. – Лео погрустнел.
Парень в черном сказал:
– Слушайте, когда-то давно…
– Да-да, – согласилась Нисса. – Когда-то давно у Гефеста были дети, умевшие управлять огнем. Но это очень-очень редкая способность. И всегда опасная. За несколько столетий не было ни одного полубога, наделенного такой способностью. Последний был… – Она посмотрела на одну из девчонок.
– В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году, – подсказала та. – Его звали Томас Фейнор. Он устроил Большой пожар в Лондоне, уничтожил бо́льшую часть города.
– Верно, – кивнула Нисса. – Когда появляется ребенок Гефеста, наделенный такими способностями, обычно это приводит к катастрофическим последствиям. А катастроф нам больше не нужно.
Лео постарался убрать с лица все эмоции, хотя это всегда давалось ему с трудом.
– Кажется, я тебя понимаю. Плохо дело. Ведь если ты огнеупорен, то можешь подойти близко к дракону.
– Тогда он разорвет тебя клыками и когтями. Или просто растопчет. Нет, нам придется его уничтожить. Поверь мне, если бы кто-нибудь мог найти другой выход…
Нисса не закончила, но Лео понял, что она хотела сказать. Это было самым трудным испытанием для их домика. Если бы они смогли сделать то, что мог только Бекендорф, если бы они смогли подчинить себе дракона, не убив его, то тогда проклятие, возможно, исчезло бы. Но идеи у них явно были в дефиците. Любой обитатель лагеря, нашедший выход, стал бы героем.
Издалека донесся звук горна-ракушки. Ребята стали укладывать инструменты и поделки. Лео даже не знал, что уже так поздно, но теперь, выглянув в окно, он увидел, что солнце уже заходит. Из-за его СДВГ с ним это иногда случалось. Если ему было скучно, то пятьдесят минут в классе казались ему шестью часами. Если его что-то интересовало, как, например, экскурсия по лагерю полубогов, часы мелькали, как секунды, и бах – день уже кончался.
– Обед, – объявила Нисса. – Идем, Лео.
– В павильон?
Она кивнула.
– Ребята, вы идите вперед, – сказал Лео. – Вы мне дадите… одну секунду?
Нисса задумалась. Но потом выражение ее лица смягчилось.
– Конечно. Тебе много чего нужно переварить. Я помню свой первый день. Приходи, когда будешь готов. Только ничего не трогай. Почти любая штуковина из этих может тебя убить, если не знаешь, что к чему.
– Ничего не трону, – пообещал Лео.
Его новые родственники потянулись к выходу, и скоро Лео остался один среди звука мехов, водяных колес и цоканья и клацанья маленьких машин.
Он уставился на карту лагеря – на места, где его новообретенные братья и сестры собирались установить ловушки, чтобы поймать дракона. Все это было неверно. Абсолютно неверно.
«Очень редкие, – подумал он. – И всегда опасные».
Лео вытянул руку и принялся разглядывать свои пальцы. Они были длинные и тонкие. И без мозолей, как у других детей Гефеста. Лео никогда не отличался ни ростом, ни силой. Он выживал среди крутых ребят-соседей, среди крутых одноклассников, в крутых детских домах только благодаря своим мозгам. В классе он был клоуном, во дворе – шутом, потому что рано понял: если ты валяешь дурака и делаешь вид, что тебе не страшно, то тебя никто и не поколотит. Даже худшие из хулиганов будут относиться к тебе терпимо и держать рядом для смеха. И потом, шутка неплохо помогает скрыть боль. А если это не срабатывало, то всегда существовал план Б. Беги что есть сил. Снова и снова.
Был еще и план В, но он обещал себе никогда больше к нему не прибегать.
Но сейчас Лео чувствовал потребность воспользоваться именно этим способом, хотя после того происшествия, после смерти матери, ни разу к нему не обращался.
Он вытянул пальцы и почувствовал, как их начинает покалывать. Потом появились язычки пламени, и вот завитки красных огоньков заплясали на его ладони.
Уилл Солас шагал впереди.
– От взрыва. Бекендорф и Перси Джексон взорвали круизный лайнер, набитый чудовищами. Бекендорфу спастись не удалось.
Опять всплыло это имя – Перси Джексон, пропавший парень Аннабет.
«Этот деятель тут повсюду, куда ни ткни», – подумал Лео.
– Кажется, Бекендорф был довольно заметной фигурой в лагере, – сказал Лео. – Ну, до того, как подорвался.
– Очень заметной, – согласился Уилл. – Когда он погиб, весь лагерь переживал. Джейк – он стал главным советником в самый разгар войны. Вообще-то и я тоже. Джейк старался как мог, но он никогда не хотел быть лидером. Он любит делать всякие штуки. А потом, после войны, все пошло наперекосяк. Колесницы девятого домика стали взрываться. Их механизмы портились. Изобретения начали сбоить. Это было похоже на проклятие, и в конечном счете так его и стали называть – проклятие девятого домика. Потом с Джейком произошел этот несчастный случай…
– Связанный с той проблемой, о которой он упомянул?
– Они работают над этим, – без энтузиазма сказал Уилл. – Ну вот мы и пришли.
Кузня напоминала паровоз, въехавший в греческий пантеон и застрявший там. Колоннады белого мрамора у стен, запачканных сажей. Дым из печей, пятнающий великолепный фронтон, украшенный резьбой с изображением богов и чудовищ. Здание это стояло у ручья, крутившего несколько водяных колес, чье вращение передавалось на ряд бронзовых шестерен. Лео услышал скрежет, исходящий из машин, рев пламени, стук молотов по наковальням.
Они вошли внутрь, и с десяток девчонок и парней, работавших над разными изделиями, замерли. От прежнего шума остались только рев мехов и клацанье шестерен и рычажков.
– Привет, ребята, – сказал Уилл. – Это ваш новый брат Лео… да, как твоя фамилия?
– Вальдес. – Лео оглядел ребят в кузне.
Неужели он им всем родственник? Его двоюродные братья происходили из известных семей, но у него была только его мать… пока она не умерла.
Ребята подошли к нему, стали представляться, пожимать руки. Их имена перепутались у него в голове: Шейн, Кристофер, Нисса, Харлей (ух ты, как мотоцикл!). Лео знал, ему этого никогда не запомнить. Слишком их много. Слишком много впечатлений.
Они все были разные – разные типы лиц, оттенки кожи, цвет волос, рост. Ни за что не подумал бы: «Эй, смотрите-ка, это все Гефестово племя!» Но у всех сильные руки, мозолистые, в моторном масле. Даже у маленького Харлея, которому едва ли перевалило за восемь, был такой вид, словно ему выстоять шесть раундов против Чака Норриса – плевое дело.
И у всех ребят на лицах была какая-то грустная серьезность. Плечи опущены, словно им всем досталось от жизни. А у нескольких вид такой, будто их и в самом деле поколотили. Лео увидел два лубка, пару костылей, повязку на глазу, шесть эластичных бинтов и тысяч семь лейкопластырей.
– Ну что ж, ребята, – ухмыльнулся Лео. – Я смотрю, в вашем доме каждый день вечеринки!
Никто не рассмеялся.
Уилл Солас похлопал Лео по плечу.
– Ну, я вас оставляю, ребята. Знакомьтесь. Проводите Лео в трапезную, когда придет время.
– Я отведу, – вызвалась одна из девчонок.
Нисса, вспомнил Лео ее имя. На ней были камуфляжные брюки, безрукавка, выставлявшая на всеобщее обозрение ее мощные руки, и красная бандана на копне темных волос. Если не считать пластыря со смайликом на подбородке, она была точь-в-точь как героиня какого-нибудь боевика – вот сейчас схватит автомат и начнет укладывать одного за другим злобных инопланетян.
– Клево, – сказал Лео. – Мне всегда хотелось иметь сестренку, которая может меня поколотить.
Нисса не улыбнулась.
– Идем, шутник, я покажу тебе, что к чему.
Лео в мастерских чувствовал себя как дома. Он вырос среди механиков и всевозможных инструментов. Мать шутила, что вместо соски в рот совала ему в руку гаечный ключ. Но ничего похожего на здешнюю кузню видеть ему не приходилось.
Один из парней ковал боевой топор. Он постоянно проверял лезвие на бетонной плите. С каждым ударом топор врезался в плиту, как нож в теплый кусок сыра, но парня это не устраивало, и он продолжал затачивать лезвие.
– Что он собирается сразить этой штуковиной? – спросил Лео у Ниссы. – Военный корабль?
– Тут заранее не скажешь. Даже небесная бронза…
– Это что – металл?
Она кивнула.
– Его добывают на самом Олимпе. Очень редкий металл. В общем, он при ударе рассеивает монстров, беда только в том, что у самых крупных из них удивительно толстая шкура. Вот, например, драгоны…
– Ты хочешь сказать «драконы»?
– Это родственный вид. Разницу ты узнаешь на занятиях по истреблению чудовищ.
– Истребление чудовищ? Ну да, у меня уже есть черный пояс в этом боевом искусстве.
Девушка даже не улыбнулась. Лео надеялся, что она не все время такая серьезная. Должно же в его семье по отцовской линии быть хоть какое-то чувство юмора.
Они прошли мимо двух парней – те работали над какой-то бронзовой заводной игрушкой. По крайней мере, ему так показалось. Это был кентавр – наполовину конь, наполовину человек – размером в шесть дюймов и вооруженный миниатюрным луком. Один из парней покрутил хвост кентавра, и тот ожил – поскакал по столу с криком: «Умри, комар! Умри, комар!», стреляя во все вокруг.
Такое уже явно происходило раньше, потому что все, кроме Лео, попадали на пол. Прежде чем один из ребят схватил молоток и резким ударом измолотил кентавра на мелкие кусочки, в рубашку Лео впились шесть стрел размером с иглу.
– Чертово проклятие! – Парень воздел молоток к небесам. – Мне нужен всего лишь волшебный истребитель жуков! Неужели я прошу слишком много?
– Опа, – проговорил Лео.
– Ну, ничего страшного. – Нисса вытащила иголки из его рубашки. – Идем дальше, пока они не соорудили нового.
– И часто такое случается? – Лео на ходу потер грудь.
– В последнее время все, что мы делаем, оборачивается такой вот ерундой.
– Проклятие?
Нисса нахмурилась:
– Я не верю в проклятия. Но что-то тут не так. И если мы не решим проблему с драконом, все будет еще хуже.
– Проблему с драконом? – Лео надеялся, что она говорит о миниатюрном драконе, может, о таком, который истребляет тараканов, но что-то ему подсказывало: вряд ли, так просто ему не отделаться.
Нисса подвела его к большой карте на стене – ее изучали две девчонки. На карте был изображен лагерь – полукруг земли, ограниченный Лонг-Айлендским проливом на севере, лесом на западе, домиками на востоке и кольцом холмов на юге.
– Он должен быть где-то на холмах, – сказала первая девчонка.
– Мы там уже искали, – возразила вторая. – Уж если где прятаться, то лучше в лесу.
– Но мы уже расставили ловушки…
– Постойте-ка, – вмешался Лео. – Вы что, потеряли дракона? Настоящего дракона в натуральную величину?
– Это бронзовый дракон, – объяснила Нисса. – Но он и в самом деле автоматон, механизм, сделанный в натуральную величину. Дети Гефеста соорудили его много лет назад. Потом он потерялся в лесу, но сезона два назад его нашел Бекендорф – он был разобран на части, но Бекендорф собрал их воедино. Дракон помогал защищать лагерь, но он… немного непредсказуемый.
– Непредсказуемый, – повторил Лео.
– Он ломает и крушит домики, поджигает людей, пытается есть сатиров.
– Это называется «немного»?
– Ты прав, – вздохнула Нисса. – Один только Бекендорф и мог с ним управляться. Потом Бекендорф погиб, и дракон совсем распоясался. В конце концов он просто взбесился и убежал. Время от времени он появляется, разрушает что-нибудь и снова исчезает. Все ждут, что мы его найдем и уничтожим…
– Уничтожим? – Лео был в ужасе. – У вас есть бронзовый дракон в натуральную величину, а вы собираетесь его уничтожить?
– Он огнедышащий. Он опасен и совсем отбился от рук.
– Но это же дракон! Слушай, это же так классно. Неужели вы не можете его уболтать? Взять под контроль?
– Мы пытались. Джейк Мейсон пытался. Но ты видел, что из этого получилось.
Лео вспомнил о Джейке, валяющемся в гипсе на койке.
– И все же…
– Других вариантов нет. – Нисса повернулась к двум девчонкам. – Давайте увеличим число ловушек в лесу – поставим вот сюда, сюда и сюда. И начините их моторным маслом повышенной вязкости.
– Дракон его пьет? – спросил Лео.
– Ну да. – Нисса тяжело вздохнула. – Он его любит с приправой – немного соуса табаско перед сном. Если он попадет в ловушку, мы можем прийти туда с кислотными спреями – они растворят его шкуру. Потом возьмем болгарки и… и покончим с этим.
У них был печальный вид. Лео понял, что они хотят убить дракона не больше, чем он.
– Слушайте, – сказал он, – должен быть еще какой-то способ…
Нисса посмотрела на него неуверенно, но несколько других ребят прекратили работу и подошли поближе, чтобы слышать разговор.
– Какой способ? – спросил один. – Он огнедышащий. Мы даже приблизиться к нему не можем.
«Огонь, – подумал Лео. – Да, он им может много чего порассказать об огне… Но он должен быть осторожен, хотя здесь все его братья и сестры. В особенности если ему придется жить с ними».
– Ну… – Он помедлил. – Ведь Гефест – бог огня. Так неужели ни у кого из вас нет огнеупорных свойств или чего-то такого?
Никто не воспринял это как вопрос сумасшедшего, что было для Лео облегчением. Но Нисса мрачно покачала головой:
– Такие свойства есть только у циклопов. Человеческие дети Гефеста… у нас умелые руки. Мы строители, мастеровые, кузнецы, изготовители оружия и всякое такое.
– Да, дела. – Лео погрустнел.
Парень в черном сказал:
– Слушайте, когда-то давно…
– Да-да, – согласилась Нисса. – Когда-то давно у Гефеста были дети, умевшие управлять огнем. Но это очень-очень редкая способность. И всегда опасная. За несколько столетий не было ни одного полубога, наделенного такой способностью. Последний был… – Она посмотрела на одну из девчонок.
– В тысяча шестьсот шестьдесят шестом году, – подсказала та. – Его звали Томас Фейнор. Он устроил Большой пожар в Лондоне, уничтожил бо́льшую часть города.
– Верно, – кивнула Нисса. – Когда появляется ребенок Гефеста, наделенный такими способностями, обычно это приводит к катастрофическим последствиям. А катастроф нам больше не нужно.
Лео постарался убрать с лица все эмоции, хотя это всегда давалось ему с трудом.
– Кажется, я тебя понимаю. Плохо дело. Ведь если ты огнеупорен, то можешь подойти близко к дракону.
– Тогда он разорвет тебя клыками и когтями. Или просто растопчет. Нет, нам придется его уничтожить. Поверь мне, если бы кто-нибудь мог найти другой выход…
Нисса не закончила, но Лео понял, что она хотела сказать. Это было самым трудным испытанием для их домика. Если бы они смогли сделать то, что мог только Бекендорф, если бы они смогли подчинить себе дракона, не убив его, то тогда проклятие, возможно, исчезло бы. Но идеи у них явно были в дефиците. Любой обитатель лагеря, нашедший выход, стал бы героем.
Издалека донесся звук горна-ракушки. Ребята стали укладывать инструменты и поделки. Лео даже не знал, что уже так поздно, но теперь, выглянув в окно, он увидел, что солнце уже заходит. Из-за его СДВГ с ним это иногда случалось. Если ему было скучно, то пятьдесят минут в классе казались ему шестью часами. Если его что-то интересовало, как, например, экскурсия по лагерю полубогов, часы мелькали, как секунды, и бах – день уже кончался.
– Обед, – объявила Нисса. – Идем, Лео.
– В павильон?
Она кивнула.
– Ребята, вы идите вперед, – сказал Лео. – Вы мне дадите… одну секунду?
Нисса задумалась. Но потом выражение ее лица смягчилось.
– Конечно. Тебе много чего нужно переварить. Я помню свой первый день. Приходи, когда будешь готов. Только ничего не трогай. Почти любая штуковина из этих может тебя убить, если не знаешь, что к чему.
– Ничего не трону, – пообещал Лео.
Его новые родственники потянулись к выходу, и скоро Лео остался один среди звука мехов, водяных колес и цоканья и клацанья маленьких машин.
Он уставился на карту лагеря – на места, где его новообретенные братья и сестры собирались установить ловушки, чтобы поймать дракона. Все это было неверно. Абсолютно неверно.
«Очень редкие, – подумал он. – И всегда опасные».
Лео вытянул руку и принялся разглядывать свои пальцы. Они были длинные и тонкие. И без мозолей, как у других детей Гефеста. Лео никогда не отличался ни ростом, ни силой. Он выживал среди крутых ребят-соседей, среди крутых одноклассников, в крутых детских домах только благодаря своим мозгам. В классе он был клоуном, во дворе – шутом, потому что рано понял: если ты валяешь дурака и делаешь вид, что тебе не страшно, то тебя никто и не поколотит. Даже худшие из хулиганов будут относиться к тебе терпимо и держать рядом для смеха. И потом, шутка неплохо помогает скрыть боль. А если это не срабатывало, то всегда существовал план Б. Беги что есть сил. Снова и снова.
Был еще и план В, но он обещал себе никогда больше к нему не прибегать.
Но сейчас Лео чувствовал потребность воспользоваться именно этим способом, хотя после того происшествия, после смерти матери, ни разу к нему не обращался.
Он вытянул пальцы и почувствовал, как их начинает покалывать. Потом появились язычки пламени, и вот завитки красных огоньков заплясали на его ладони.
VII
Джейсон
Как только Джейсон увидел этот дом, он понял, что ему конец.
– Ну вот мы и пришли, – весело объявила Дрю. – Большой дом – штаб лагеря.
Ничего угрожающего в здании не было – четырехэтажный особняк, выкрашенный светло-голубой краской с белой отделкой. На террасе, опоясывающей все здание, стояли кресла, карточный столик и пустое кресло-каталка. Трубочки «музыки ветра», сделанные в виде нимф, поворачиваясь, превращались в деревья. Джейсон мог представить себе, как сюда летом приезжают отдыхать старики, сидят на террасе, попивают сливовый сок и наслаждаются видом заходящего солнца. И при всем этом окна дома смотрели на него, как сердитые глаза. Распахнутая дверь словно готова была проглотить Джейсона. На высоком коньке повернулся на ветру флюгер в виде бронзового орла и указал точно на него, словно приказывая убираться куда подальше.
Каждая жилочка в теле Джейсона говорила ему, что он в стане врага.
– Я не должен здесь находиться, – пробормотал он.
Дрю взяла его под руку.
– Умоляю. Ты сюда идеально подходишь, милый. Уж мне ты поверь – я повидала немало героев.
Дрю пахла как новогодняя елка – странное сочетание запахов сосны и мускатного ореха.
«Интересно, – подумал Джейсон, – от нее всегда исходит такой аромат или это какие-то специальные праздничные духи?»
Ее розовая подводка для глаз все время отвлекала его внимание. Каждый раз, когда Дрю моргала, он чувствовал внутренний позыв посмотреть на нее. Может, в этом-то и был смысл – продемонстрировать теплые карие глаза. Дрю была хорошенькой. Никаких сомнений. Но в ее присутствии Джейсон чувствовал себя неловко.
– Слушай, я тебе благодарен, но… – Он как можно деликатнее освободил руку.
– Это что, все из-за той девчонки? – надула губы девушка. – Бога ради, неужели ты встречаешься с этой королевой помойки?
– Ты имеешь в виду Пайпер? Гмм…
Джейсон не знал, как ответить. Он думал, что сегодня увидел Пайпер впервые в жизни, но при этом испытывал странное чувство вины… Он знал, что ему не следует здесь находиться. Он не должен обзаводиться здесь друзьями и, уж конечно, не должен приударять за одной из здешних девчонок. И все же… Пайпер держала его за руку, когда он проснулся в том автобусе. Она считала себя его подружкой. Она смело вела себя на балконе, сражалась с этими вентусами, а когда Джейсон поймал ее в воздухе и они держали друг друга в объятиях, ему хотелось ее поцеловать – что уж тут, не надо себя обманывать. Но это неправильно. Не мог он вот так играть ее чувствами.
Дрю закатила глаза:
– Дай-ка я помогу тебе принять решение, милый. Ты можешь найти что-нибудь получше. Парень с такой внешности и с явными талантами…
Она смотрела не на него, а в какую-то точку над его головой.
– Ты ждешь знака? – догадался Джейсон. – Вроде того, что появился над головой Лео?
– Что? Да нет! Хотя… да. То есть, судя по тому, что я слышала, ты довольно крутой парень. Ты будешь важной персоной в лагере, так что, я думаю, твой родитель скоро тебя признает. И мне бы хотелось это увидеть. Я хочу быть с тобой в это время! Кто у тебя бог – мать или отец? Бога ради, скажи, что не мать. Если ты сын Афродиты, это будет ужасно.
– Почему?
– Потому что тогда ты мой единоутробный брат. Нельзя же гулять с кем-то из своего домика, глупый.
– Но разве все боги не находятся в родстве между собой? – спросил Джейсон. – Разве все в этом лагере не приходятся тебе двоюродными или троюродными братьями и сестрами?
– Ишь ты какой умный! Милый, божественная линия не твоей семьи не в счет, кроме прямого родителя. Так что гулять с кем-то из другого домика не запрещается. Так у тебя кто в богах – мать или отец?
У Джейсона, как обычно, не было ответа. Он поднял голову, но никакого сияющего знака над ним не появилось. Флюгер на крыше Большого дома продолжал указывать в его направлении, этот бронзовый орел смотрел на него, словно говоря: «Мотай отсюда, парень, пока не поздно».
Потом он услышал шаги на крыльце. Но шаги не ног – копыт.
– Хирон, – сказала Дрю. – Это Джейсон. Он чудо как хорош.
Джейсон отпрянул назад с такой скоростью, что чуть не свалился на землю. Из-за угла появился человек на коне. Только он был не на коне. Он был частью коня. От поясницы и выше он был человеком – с кудрявыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой. На нем была футболка с надписью: «Лучший кентавр в мире», а на спине висели колчан со стрелами и лук. Голова его находилась так высоко, что он пригибал ее, чтобы не задеть фонари на крыльце, – ведь от поясницы и ниже он был белым конем.
На лице Хирона, смотревшего на Джейсона, стала появляться улыбка. А потом вдруг кровь отхлынула от его лица.
– Ты… – Глаза кентавра сверкнули, как у загнанного в угол зверя. – Ты ведь уже должен был умереть.
Хирон приказал Джейсону – вернее, он его пригласил, но это приглашение было похоже на приказ – войти в дом. Дрю он сказал, чтобы она возвращалась в свой домик, что не вызвало у девушки никакого энтузиазма.
Кентавр мелким галопом подскакал к креслу-каталке на крыльце, снял со спины колчан и лук, пятясь, подобрался к сиденью, которое раскрылось, как коробка волшебника. Хирон осторожно ступил в него задними ногами и начал укладываться в пространство, которое казалось слишком маленьким для него. Воображению Джейсона представился грузовик, сдающий задним ходом и сигналящий – би-би, би-би, би-би; задняя часть кентавра исчезла, и кресло разложилось – из него выскочили две ложные человеческие ноги, укрытые одеялом, и в таком виде Хирона можно было вполне принять за обычного смертного в кресле-каталке.
– Следуй за мной, – приказал он. – У нас есть лимонад.
Гостиная имела такой вид, словно ее поглотил лес. Стены и потолок были увиты виноградной лозой, что показалось Джейсону весьма странным. Он не думал, что растения растут вот так, в домах, в особенности зимой, но тут он увидел сочную зелень и ветки, увешанные красными виноградными гроздьями.
Перед камином, в котором потрескивал огонь, стояли кожаные кресла. В одном из углов подмигивал монитор, на нем виднелась заставка старомодной аркадной игры «Пак-мэн». На стенах висели самые разные маски: античного театра – разделенные на пол-лица, улыбающиеся и хмурые, – маски жирного вторника[15], изделия с венецианского карнавала с длинными клювоподобными носами, резные деревянные маски из Африки. Виноградные ветки проросли через их рты, отчего казалось, что они высовывают лиственные языки. У некоторых в глазах виднелись красные виноградины.
Но самой странной вещью здесь была голова леопарда над камином. Она была так похожа на настоящую, и глаза ее словно бы следили за Джейсоном. Потом голова зарычала, и Джейсон чуть не наложил в штаны.
– Тихо, Сеймур, – успокоил его Хирон. – Джейсон – друг. Будь повежливее.
– Так он живой! – воскликнул Джейсон.
Хирон принялся шарить в боковом кармане своего кресла, вытащил оттуда пакет сосисок и бросил одну леопарду, который ухватил ее, проглотил и облизнулся.
– Ты уж извини за антураж, – сказал Хирон. – Все это прощальный подарок бывшего директора, которого отозвали на Олимп. Он решил, что так наилучшим образом сохранит память о себе. У мистера Д. странное чувство юмора.
– Ну вот мы и пришли, – весело объявила Дрю. – Большой дом – штаб лагеря.
Ничего угрожающего в здании не было – четырехэтажный особняк, выкрашенный светло-голубой краской с белой отделкой. На террасе, опоясывающей все здание, стояли кресла, карточный столик и пустое кресло-каталка. Трубочки «музыки ветра», сделанные в виде нимф, поворачиваясь, превращались в деревья. Джейсон мог представить себе, как сюда летом приезжают отдыхать старики, сидят на террасе, попивают сливовый сок и наслаждаются видом заходящего солнца. И при всем этом окна дома смотрели на него, как сердитые глаза. Распахнутая дверь словно готова была проглотить Джейсона. На высоком коньке повернулся на ветру флюгер в виде бронзового орла и указал точно на него, словно приказывая убираться куда подальше.
Каждая жилочка в теле Джейсона говорила ему, что он в стане врага.
– Я не должен здесь находиться, – пробормотал он.
Дрю взяла его под руку.
– Умоляю. Ты сюда идеально подходишь, милый. Уж мне ты поверь – я повидала немало героев.
Дрю пахла как новогодняя елка – странное сочетание запахов сосны и мускатного ореха.
«Интересно, – подумал Джейсон, – от нее всегда исходит такой аромат или это какие-то специальные праздничные духи?»
Ее розовая подводка для глаз все время отвлекала его внимание. Каждый раз, когда Дрю моргала, он чувствовал внутренний позыв посмотреть на нее. Может, в этом-то и был смысл – продемонстрировать теплые карие глаза. Дрю была хорошенькой. Никаких сомнений. Но в ее присутствии Джейсон чувствовал себя неловко.
– Слушай, я тебе благодарен, но… – Он как можно деликатнее освободил руку.
– Это что, все из-за той девчонки? – надула губы девушка. – Бога ради, неужели ты встречаешься с этой королевой помойки?
– Ты имеешь в виду Пайпер? Гмм…
Джейсон не знал, как ответить. Он думал, что сегодня увидел Пайпер впервые в жизни, но при этом испытывал странное чувство вины… Он знал, что ему не следует здесь находиться. Он не должен обзаводиться здесь друзьями и, уж конечно, не должен приударять за одной из здешних девчонок. И все же… Пайпер держала его за руку, когда он проснулся в том автобусе. Она считала себя его подружкой. Она смело вела себя на балконе, сражалась с этими вентусами, а когда Джейсон поймал ее в воздухе и они держали друг друга в объятиях, ему хотелось ее поцеловать – что уж тут, не надо себя обманывать. Но это неправильно. Не мог он вот так играть ее чувствами.
Дрю закатила глаза:
– Дай-ка я помогу тебе принять решение, милый. Ты можешь найти что-нибудь получше. Парень с такой внешности и с явными талантами…
Она смотрела не на него, а в какую-то точку над его головой.
– Ты ждешь знака? – догадался Джейсон. – Вроде того, что появился над головой Лео?
– Что? Да нет! Хотя… да. То есть, судя по тому, что я слышала, ты довольно крутой парень. Ты будешь важной персоной в лагере, так что, я думаю, твой родитель скоро тебя признает. И мне бы хотелось это увидеть. Я хочу быть с тобой в это время! Кто у тебя бог – мать или отец? Бога ради, скажи, что не мать. Если ты сын Афродиты, это будет ужасно.
– Почему?
– Потому что тогда ты мой единоутробный брат. Нельзя же гулять с кем-то из своего домика, глупый.
– Но разве все боги не находятся в родстве между собой? – спросил Джейсон. – Разве все в этом лагере не приходятся тебе двоюродными или троюродными братьями и сестрами?
– Ишь ты какой умный! Милый, божественная линия не твоей семьи не в счет, кроме прямого родителя. Так что гулять с кем-то из другого домика не запрещается. Так у тебя кто в богах – мать или отец?
У Джейсона, как обычно, не было ответа. Он поднял голову, но никакого сияющего знака над ним не появилось. Флюгер на крыше Большого дома продолжал указывать в его направлении, этот бронзовый орел смотрел на него, словно говоря: «Мотай отсюда, парень, пока не поздно».
Потом он услышал шаги на крыльце. Но шаги не ног – копыт.
– Хирон, – сказала Дрю. – Это Джейсон. Он чудо как хорош.
Джейсон отпрянул назад с такой скоростью, что чуть не свалился на землю. Из-за угла появился человек на коне. Только он был не на коне. Он был частью коня. От поясницы и выше он был человеком – с кудрявыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой. На нем была футболка с надписью: «Лучший кентавр в мире», а на спине висели колчан со стрелами и лук. Голова его находилась так высоко, что он пригибал ее, чтобы не задеть фонари на крыльце, – ведь от поясницы и ниже он был белым конем.
На лице Хирона, смотревшего на Джейсона, стала появляться улыбка. А потом вдруг кровь отхлынула от его лица.
– Ты… – Глаза кентавра сверкнули, как у загнанного в угол зверя. – Ты ведь уже должен был умереть.
Хирон приказал Джейсону – вернее, он его пригласил, но это приглашение было похоже на приказ – войти в дом. Дрю он сказал, чтобы она возвращалась в свой домик, что не вызвало у девушки никакого энтузиазма.
Кентавр мелким галопом подскакал к креслу-каталке на крыльце, снял со спины колчан и лук, пятясь, подобрался к сиденью, которое раскрылось, как коробка волшебника. Хирон осторожно ступил в него задними ногами и начал укладываться в пространство, которое казалось слишком маленьким для него. Воображению Джейсона представился грузовик, сдающий задним ходом и сигналящий – би-би, би-би, би-би; задняя часть кентавра исчезла, и кресло разложилось – из него выскочили две ложные человеческие ноги, укрытые одеялом, и в таком виде Хирона можно было вполне принять за обычного смертного в кресле-каталке.
– Следуй за мной, – приказал он. – У нас есть лимонад.
Гостиная имела такой вид, словно ее поглотил лес. Стены и потолок были увиты виноградной лозой, что показалось Джейсону весьма странным. Он не думал, что растения растут вот так, в домах, в особенности зимой, но тут он увидел сочную зелень и ветки, увешанные красными виноградными гроздьями.
Перед камином, в котором потрескивал огонь, стояли кожаные кресла. В одном из углов подмигивал монитор, на нем виднелась заставка старомодной аркадной игры «Пак-мэн». На стенах висели самые разные маски: античного театра – разделенные на пол-лица, улыбающиеся и хмурые, – маски жирного вторника[15], изделия с венецианского карнавала с длинными клювоподобными носами, резные деревянные маски из Африки. Виноградные ветки проросли через их рты, отчего казалось, что они высовывают лиственные языки. У некоторых в глазах виднелись красные виноградины.
Но самой странной вещью здесь была голова леопарда над камином. Она была так похожа на настоящую, и глаза ее словно бы следили за Джейсоном. Потом голова зарычала, и Джейсон чуть не наложил в штаны.
– Тихо, Сеймур, – успокоил его Хирон. – Джейсон – друг. Будь повежливее.
– Так он живой! – воскликнул Джейсон.
Хирон принялся шарить в боковом кармане своего кресла, вытащил оттуда пакет сосисок и бросил одну леопарду, который ухватил ее, проглотил и облизнулся.
– Ты уж извини за антураж, – сказал Хирон. – Все это прощальный подарок бывшего директора, которого отозвали на Олимп. Он решил, что так наилучшим образом сохранит память о себе. У мистера Д. странное чувство юмора.