Страница:
— Что за басни ты про меня рассказываешь, тетя Камилла?
Камилла захихикала, как ребенок.
— Ничего подобного, с чего ты взял? Я всего лишь объясняла Еве, как много ваш брак, не говоря уж о детях, значит для моей сестры.
— Это она уже знает, — его руки еще сильнее стиснули Еву, — не так ли, милая?
— Конечно, дорогой, — охотно согласилась она. Как чудесно, что судьба не только свела нас, но еще подарила счастье бабушке.
Улыбаться Джордан не перестал, но глаза его вспыхнули. Был ли это гнев или желание, Еве было все равно. Главное — на его тайный вызов она сумела ответить должным образом.
Более того, она отважилась на дерзость. Положив руки поверх его рук, Ева снова откинулась назад и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в шею. Взгляд Джордана загорелся еще ярче. У него вырвался тихий воркующий звук, и он прижал ее к себе что было сил.
— Ох уж эти молодожены, — вздохнула тетя Камилла. — Помню, помню еще, как это было у нас.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Камилла захихикала, как ребенок.
— Ничего подобного, с чего ты взял? Я всего лишь объясняла Еве, как много ваш брак, не говоря уж о детях, значит для моей сестры.
— Это она уже знает, — его руки еще сильнее стиснули Еву, — не так ли, милая?
— Конечно, дорогой, — охотно согласилась она. Как чудесно, что судьба не только свела нас, но еще подарила счастье бабушке.
Улыбаться Джордан не перестал, но глаза его вспыхнули. Был ли это гнев или желание, Еве было все равно. Главное — на его тайный вызов она сумела ответить должным образом.
Более того, она отважилась на дерзость. Положив руки поверх его рук, Ева снова откинулась назад и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в шею. Взгляд Джордана загорелся еще ярче. У него вырвался тихий воркующий звук, и он прижал ее к себе что было сил.
— Ох уж эти молодожены, — вздохнула тетя Камилла. — Помню, помню еще, как это было у нас.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Джордан выругался сквозь зубы:
— Проклятье, одна кровать.
Стоя по другую сторону ложа, Ева вопросительно посмотрела на него.
— А чего ты ждал? Или забыл, что мы изображаем молодоженов?
— Ничего я не ждал. Просто не думал об этом.
Ева откашлялась, а Джордан метнул на нее взгляд.
— Что это значит?
— Ничего, я прочистила горло.
— Не веришь, что я об этом не думал?
— Не все ли равно, Джордан, думал ты об этом или нет!
— Неужели? — У него было такое выражение лица, будто он ждал, какой номер она еще выкинет.
— Совершенно.
— Почему же?
— Потому что, даже если бы ты думал, от этого ничего не изменилось бы. Нам положено спать вместе, иначе мы вызовем подозрение.
— Верно. Ты логично мыслишь, — не сразу согласился Джордан.
— Благодарю.
— Просто я хочу, чтоб ты знала: я не рассчитывал очутиться с тобой в одной постели.
Ева неопределенно улыбнулась.
— А я и не подозреваю тебя в этом. — Но, честно говоря, она как раз подозревала, что он рассчитывал, хотя, может быть, и подсознательно.
Единственный в комнате маленький светильник у двери Джордан зажег, едва они переступили порог. И Еве в этом освещении весь мир казался мрачным, как глаза Джордана.
Сердце Евы отчаянно забилось при воспоминании о когда-то пережитом ими блаженстве.
Блаженстве, которое они могли бы испытать вновь, если б только…
— Иди в ванную первой.
— Джордан, я…
Он подошел к окну, где стояли два стула.
— Я буду спать здесь.
Еще не оторвавшись от размышлений на запретную тему, Ева постаралась собраться. Она с недоумением посмотрела на стулья. Один из них был с прямой спинкой и обитым войлоком сиденьем, другой — деревянное кресло-качалка.
— Не глупи, — сказала она, — ты не сомкнешь на них глаз.
— Все будет нормально, — он принялся составлять стулья, — если станет совсем неудобно, устроюсь на ковре.
Ева схватилась за стул, который он, похоже, собирался использовать в качестве оборонительного сооружения.
— Подожди, Джордан.
Смерив ее пристальным взглядом, он стал ждать, мертвой хваткой вцепившись в стул.
— Мы вполне могли бы спать на одной кровати, неуверенно начала она. — Ведь мы взрослые люди.
Он скептически ухмыльнулся.
— Тетя Дора сказала, — она продолжала стоять на своем, — что в стенном шкафу есть лишние одеяла. Мы можем ими воспользоваться. А моя фланелевая рубашка закрыта от шеи до пят.
Жаль, она еще не добавила, что прихватила с собой черное кружевное одеяние для интимных минут, так, на всякий случай. Вдруг за четыре дня свершится чудо и им удастся решить свои проблемы.
Она посмотрела на него вполне серьезно.
— Правда, Джордан, мы не зайдем далеко, если сами не захотим.
— Оставь, Ева.
— Ну, решайся, — уговаривала она Джордана, умоляюще подняв брови. — Выспишься как следует, будешь доволен.
— Это смешно.
— Вот именно: смешно тебя уговаривать.
Наконец он выпустил стул, молча прошел к стенному шкафу, распахнул дверцу и извлек два одеяла. Потом кинул их на кровать.
— Я иду в ванную. Ненадолго.
— Не торопись, — ласково откликнулась Ева, когда дверь закрылась за ним.
Через двадцать минут они оба лежали в кровати. Ева глядела в потолок, прислушиваясь к дыханию Джордана, которое все еще оставалось напряженным.
— Джордан!
— Что?
— Мне нравится твоя родня.
Какое-то время он молчал, потом спросил:
— Все?
Она поняла его намек и сгорала от желания повернуться к нему и, обняв, ощутить силу и тепло его тела.
Но Ева знала: сегодня этого не произойдет. У них деловое соглашение. И он упорно стоит на том, что больше их ничто не связывает.
— Я отвечу «да», мне нравится вся твоя родня, лукаво проговорила она. — У тебя был до умиления пришибленный вид, когда они бросились тебя встречать.
Пожалуй, так оно и было. Но я выдержал натиск.
Наступила пауза. Ева лежала на спине и довольно улыбалась: она сумела затащить его в постель и сейчас они разговаривают, пусть несколько натянуто, но и это уже кое-что. Ева неловко приподнялась, стараясь соблюдать свои постельные границы, и положила руки поверх одеяла.
Больше она не шевелилась. Так что же с ней происходит? Нелепость какая-то. Вроде бессонницы у современной Спящей Красавицы, которую ни за что не поцелует Принц, даже если ей удастся заснуть вечным сном.
— Ты понравилась Алме. — Голос Джордана прервал ее глупые фантазии. — Больше, чем я ожидал. Ты заметила, что они с Лизой нашли общий язык?
— Да. — Воспользовавшись случаем, Ева решила поделиться с ним своими тревогами:
— Но это меня немного беспокоит.
— Почему?
— Она уже называет Алму бабушкой. В данных обстоятельствах мне бы не хотелось, чтоб ребенок к ней слишком привыкал.
Повисла гнетущая тишина. Наконец он произнес:
— Не думаю, что Лизе это может повредить.
Она еще очень маленькая. Через несколько дней даже не вспомнит об Алме.
— Пожалуй, ты прав, — поразмыслив, заключила Ева. И поскольку, судя по всему, он был не прочь поговорить, добавила:
— Уэсли меня тревожит больше.
Ответ Джордана удивил Еву:
— Да уж, поизмывался он над нами. По крайней мере за меня взялся как следует.
У нее отлегло от сердца. И Джордан это заметил.
— Возражать не стану.
— Честно говоря, — продолжал он, — я надеюсь, у него это временно и с возрастом пройдет.
— Я тоже так думаю. Но интересно…
— Что? Говори.
— Видишь ли, когда мы собирались пожениться, я так и не удосужилась поговорить с ним по душам. И оглянуться не успела, как все рухнуло.
А мне хотелось ему спокойно все растолковать.
Но время шло, я все откладывала…
— Извини. Что же ты собираешься делать?
— Не знаю. До последнего дня, пока он не увидел тебя, с ним было все в порядке. Может, он спутал тебя со своим отцом? Хотя Тэдди почти не занимался им и ушел из семьи, когда Уэсли не было и трех лет. Я тешу себя мыслью, что Уэс смутно помнит своего отца. Но, вполне возможно, сознает, что он нас бросил. И…
— И ты хочешь сказать, что я тоже его бросил? резко прервал ее Джордан.
— Нет, я…
— Тогда что же?
— Я говорю, возможно, он так понял.
Рука Джордана случайно задела Еву. Она тотчас отодвинулась, но от нее не ускользнуло, как он весь напрягся.
— Допустим, но ты не сказала, что собираешься делать.
— Я подожду, — спокойно ответила она. — Посмотрю, как он будет вести себя дальше.
— А если так же?
— Тогда нужно будет что-то предпринять. А пока, если ты собираешься придерживаться легенды о нашем браке…
— ..он окажется в незавидном положении, произнес Джордан с негодованием, которое, скорее, относилось к нему самому, а не к кому-то другому. Потом спокойно осведомился:
— Ты хочешь покончить с этой затеей?
Глядя в потолок, она помотала головой.
— Этим делу не поможешь, даже если Уэсли ведет себя так, потому что чувствует, что ты его бросишь.
— Ты хочешь сказать, я брошу его в любом случае?
— Джордан, я…
— Ну, говори. Говори же.
Она вздохнула. Как ей хотелось заверить его, что этого не произойдет, потому что после уикенда они вновь будут вместе. Но наверняка она опять услышала бы, что между ними все кончено.
А такого ответа она совсем не хотела.
На этом разговор был завершен. Какое-то время Ева лежала молча, потом повернулась к нему спиной и закрыла глаза.
Джордан, наверно, понял, что она собралась спать, и тихо прошептал:
— Спокойной ночи, Ева.
— Спокойной ночи, Джордан. — Легкая улыбка тронула ее губы. От нее не укрылось его замешательство: он едва не сказал «милая», но вовремя осекся. Ева свернулась калачиком, положила руку под голову и подумала, что разговор получился удачным для нее. Она зевнула и только тогда поняла, как сильно устала.
Лежащий рядом с ней Джордан удовлетворения отнюдь не испытывал. Разглядывая тени на покрытом свежей побелкой потолке, он продолжал распутывать клубок уже ставших привычными мыслей. Вспоминал личико Уэсли, немой укор в его глазах, обиду и враждебность в голосе.
Проклятье! Ему и в голову не приходило, что этот тщательно продуманный спектакль может кому-нибудь повредить. Он самонадеянно полагал, что никто не пострадает.
И теперь, судя по всему, создал себе больше трудностей, чем ожидал. Лиза все сильнее привязывалась к Алме. А с Уэсли творилось что-то неладное.
Что ж, решил он, пока ничего лучшего, чем предложила Ева, не придумаешь. Подождем. И посмотрим, как будут развиваться события.
Джордан скрестил руки на затылке и закрыл глаза, понимая, что долго не уснет. Не то что эта обворожительная женщина, лежащая с ним рядом, — она как будто уже спала сном праведника.
Впрочем, для него она была всегда загадкой.
Джордан повернулся в ее сторону. Ева дышала ровно, свернувшись калачиком. Даже сквозь разделявшие их одеяла он ощущал тепло ее мягкого тела. А что, если прижаться к ней? Почувствует ли она себя уютно в ложбинке его согнутых ног?
Как она будет дышать? Тихо чертыхнувшись, Джордан повернулся на другой бок. Крепко зажмурил глаза, решив все же уснуть.
— Проклятье, одна кровать.
Стоя по другую сторону ложа, Ева вопросительно посмотрела на него.
— А чего ты ждал? Или забыл, что мы изображаем молодоженов?
— Ничего я не ждал. Просто не думал об этом.
Ева откашлялась, а Джордан метнул на нее взгляд.
— Что это значит?
— Ничего, я прочистила горло.
— Не веришь, что я об этом не думал?
— Не все ли равно, Джордан, думал ты об этом или нет!
— Неужели? — У него было такое выражение лица, будто он ждал, какой номер она еще выкинет.
— Совершенно.
— Почему же?
— Потому что, даже если бы ты думал, от этого ничего не изменилось бы. Нам положено спать вместе, иначе мы вызовем подозрение.
— Верно. Ты логично мыслишь, — не сразу согласился Джордан.
— Благодарю.
— Просто я хочу, чтоб ты знала: я не рассчитывал очутиться с тобой в одной постели.
Ева неопределенно улыбнулась.
— А я и не подозреваю тебя в этом. — Но, честно говоря, она как раз подозревала, что он рассчитывал, хотя, может быть, и подсознательно.
Единственный в комнате маленький светильник у двери Джордан зажег, едва они переступили порог. И Еве в этом освещении весь мир казался мрачным, как глаза Джордана.
Сердце Евы отчаянно забилось при воспоминании о когда-то пережитом ими блаженстве.
Блаженстве, которое они могли бы испытать вновь, если б только…
— Иди в ванную первой.
— Джордан, я…
Он подошел к окну, где стояли два стула.
— Я буду спать здесь.
Еще не оторвавшись от размышлений на запретную тему, Ева постаралась собраться. Она с недоумением посмотрела на стулья. Один из них был с прямой спинкой и обитым войлоком сиденьем, другой — деревянное кресло-качалка.
— Не глупи, — сказала она, — ты не сомкнешь на них глаз.
— Все будет нормально, — он принялся составлять стулья, — если станет совсем неудобно, устроюсь на ковре.
Ева схватилась за стул, который он, похоже, собирался использовать в качестве оборонительного сооружения.
— Подожди, Джордан.
Смерив ее пристальным взглядом, он стал ждать, мертвой хваткой вцепившись в стул.
— Мы вполне могли бы спать на одной кровати, неуверенно начала она. — Ведь мы взрослые люди.
Он скептически ухмыльнулся.
— Тетя Дора сказала, — она продолжала стоять на своем, — что в стенном шкафу есть лишние одеяла. Мы можем ими воспользоваться. А моя фланелевая рубашка закрыта от шеи до пят.
Жаль, она еще не добавила, что прихватила с собой черное кружевное одеяние для интимных минут, так, на всякий случай. Вдруг за четыре дня свершится чудо и им удастся решить свои проблемы.
Она посмотрела на него вполне серьезно.
— Правда, Джордан, мы не зайдем далеко, если сами не захотим.
— Оставь, Ева.
— Ну, решайся, — уговаривала она Джордана, умоляюще подняв брови. — Выспишься как следует, будешь доволен.
— Это смешно.
— Вот именно: смешно тебя уговаривать.
Наконец он выпустил стул, молча прошел к стенному шкафу, распахнул дверцу и извлек два одеяла. Потом кинул их на кровать.
— Я иду в ванную. Ненадолго.
— Не торопись, — ласково откликнулась Ева, когда дверь закрылась за ним.
Через двадцать минут они оба лежали в кровати. Ева глядела в потолок, прислушиваясь к дыханию Джордана, которое все еще оставалось напряженным.
— Джордан!
— Что?
— Мне нравится твоя родня.
Какое-то время он молчал, потом спросил:
— Все?
Она поняла его намек и сгорала от желания повернуться к нему и, обняв, ощутить силу и тепло его тела.
Но Ева знала: сегодня этого не произойдет. У них деловое соглашение. И он упорно стоит на том, что больше их ничто не связывает.
— Я отвечу «да», мне нравится вся твоя родня, лукаво проговорила она. — У тебя был до умиления пришибленный вид, когда они бросились тебя встречать.
Пожалуй, так оно и было. Но я выдержал натиск.
Наступила пауза. Ева лежала на спине и довольно улыбалась: она сумела затащить его в постель и сейчас они разговаривают, пусть несколько натянуто, но и это уже кое-что. Ева неловко приподнялась, стараясь соблюдать свои постельные границы, и положила руки поверх одеяла.
Больше она не шевелилась. Так что же с ней происходит? Нелепость какая-то. Вроде бессонницы у современной Спящей Красавицы, которую ни за что не поцелует Принц, даже если ей удастся заснуть вечным сном.
— Ты понравилась Алме. — Голос Джордана прервал ее глупые фантазии. — Больше, чем я ожидал. Ты заметила, что они с Лизой нашли общий язык?
— Да. — Воспользовавшись случаем, Ева решила поделиться с ним своими тревогами:
— Но это меня немного беспокоит.
— Почему?
— Она уже называет Алму бабушкой. В данных обстоятельствах мне бы не хотелось, чтоб ребенок к ней слишком привыкал.
Повисла гнетущая тишина. Наконец он произнес:
— Не думаю, что Лизе это может повредить.
Она еще очень маленькая. Через несколько дней даже не вспомнит об Алме.
— Пожалуй, ты прав, — поразмыслив, заключила Ева. И поскольку, судя по всему, он был не прочь поговорить, добавила:
— Уэсли меня тревожит больше.
Ответ Джордана удивил Еву:
— Да уж, поизмывался он над нами. По крайней мере за меня взялся как следует.
У нее отлегло от сердца. И Джордан это заметил.
— Возражать не стану.
— Честно говоря, — продолжал он, — я надеюсь, у него это временно и с возрастом пройдет.
— Я тоже так думаю. Но интересно…
— Что? Говори.
— Видишь ли, когда мы собирались пожениться, я так и не удосужилась поговорить с ним по душам. И оглянуться не успела, как все рухнуло.
А мне хотелось ему спокойно все растолковать.
Но время шло, я все откладывала…
— Извини. Что же ты собираешься делать?
— Не знаю. До последнего дня, пока он не увидел тебя, с ним было все в порядке. Может, он спутал тебя со своим отцом? Хотя Тэдди почти не занимался им и ушел из семьи, когда Уэсли не было и трех лет. Я тешу себя мыслью, что Уэс смутно помнит своего отца. Но, вполне возможно, сознает, что он нас бросил. И…
— И ты хочешь сказать, что я тоже его бросил? резко прервал ее Джордан.
— Нет, я…
— Тогда что же?
— Я говорю, возможно, он так понял.
Рука Джордана случайно задела Еву. Она тотчас отодвинулась, но от нее не ускользнуло, как он весь напрягся.
— Допустим, но ты не сказала, что собираешься делать.
— Я подожду, — спокойно ответила она. — Посмотрю, как он будет вести себя дальше.
— А если так же?
— Тогда нужно будет что-то предпринять. А пока, если ты собираешься придерживаться легенды о нашем браке…
— ..он окажется в незавидном положении, произнес Джордан с негодованием, которое, скорее, относилось к нему самому, а не к кому-то другому. Потом спокойно осведомился:
— Ты хочешь покончить с этой затеей?
Глядя в потолок, она помотала головой.
— Этим делу не поможешь, даже если Уэсли ведет себя так, потому что чувствует, что ты его бросишь.
— Ты хочешь сказать, я брошу его в любом случае?
— Джордан, я…
— Ну, говори. Говори же.
Она вздохнула. Как ей хотелось заверить его, что этого не произойдет, потому что после уикенда они вновь будут вместе. Но наверняка она опять услышала бы, что между ними все кончено.
А такого ответа она совсем не хотела.
На этом разговор был завершен. Какое-то время Ева лежала молча, потом повернулась к нему спиной и закрыла глаза.
Джордан, наверно, понял, что она собралась спать, и тихо прошептал:
— Спокойной ночи, Ева.
— Спокойной ночи, Джордан. — Легкая улыбка тронула ее губы. От нее не укрылось его замешательство: он едва не сказал «милая», но вовремя осекся. Ева свернулась калачиком, положила руку под голову и подумала, что разговор получился удачным для нее. Она зевнула и только тогда поняла, как сильно устала.
Лежащий рядом с ней Джордан удовлетворения отнюдь не испытывал. Разглядывая тени на покрытом свежей побелкой потолке, он продолжал распутывать клубок уже ставших привычными мыслей. Вспоминал личико Уэсли, немой укор в его глазах, обиду и враждебность в голосе.
Проклятье! Ему и в голову не приходило, что этот тщательно продуманный спектакль может кому-нибудь повредить. Он самонадеянно полагал, что никто не пострадает.
И теперь, судя по всему, создал себе больше трудностей, чем ожидал. Лиза все сильнее привязывалась к Алме. А с Уэсли творилось что-то неладное.
Что ж, решил он, пока ничего лучшего, чем предложила Ева, не придумаешь. Подождем. И посмотрим, как будут развиваться события.
Джордан скрестил руки на затылке и закрыл глаза, понимая, что долго не уснет. Не то что эта обворожительная женщина, лежащая с ним рядом, — она как будто уже спала сном праведника.
Впрочем, для него она была всегда загадкой.
Джордан повернулся в ее сторону. Ева дышала ровно, свернувшись калачиком. Даже сквозь разделявшие их одеяла он ощущал тепло ее мягкого тела. А что, если прижаться к ней? Почувствует ли она себя уютно в ложбинке его согнутых ног?
Как она будет дышать? Тихо чертыхнувшись, Джордан повернулся на другой бок. Крепко зажмурил глаза, решив все же уснуть.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда на следующее утро Ева с Джорданом и детьми спустились вниз, дедушка Эрнест уже их ждал. Они загрузились в три машины и поехали завтракать в местный ресторан, где к ним присоединились родственники, остановившиеся в других домах. Компания из двадцати трех человек разместилась в отдельном кабинете.
Ева оказалась рядом с Луизой Блэр, младшим отпрыском двоюродной бабушки Бланш, и вскоре узнала, что она замужем за юристом Кевином Блэром. У них большой дом «здесь, в этом городе» и двое детей-подростков, которые сидели на другом конце стола. Луиза призналась, что была поражена, когда услышала, что непутевый Джордан наконец нашел себе невесту, да еще с прелестными малютками — Лизой и Уэсли.
— Скажите честно, — осведомилась Луиза, наклонившись к Еве, — серебряный поднос вам не показался слишком вычурным?
— Что-о?
Темные брови Луизы, казалось, совсем сошлись на переносице.
— Я говорю о подносе, который вам послала в подарок. Почтой.
Уэсли и Кэндрик, сидевшие поодаль, через соломинку пускали в молоке пузыри. Надо бы их приструнить, подумала Ева, пока они не вошли в раж и не перебили стаканы.
После некоторой разъяснительной работы Джордан, сидевший ближе к детям, велел Уэсли положить соломинку на стол. Они вызывающе посмотрели друг на друга. И Уэсли, потупившись, надулся, но вытащил соломинку из стакана.
Его примеру последовал Кэндрик, получив предупреждение от матери.
Луиза говорила не умолкая:
— Знаете, это фамильная вещь. Она принадлежала бабушке Мэри. Это мать Алмы и моей мамы.
— Простите, — произнесла Ева, — я немного отвлеклась. Так, вы говорите, поднос?
— Да, серебряный поднос, который я вам послала почтой! Свадебный подарок.
Наконец Ева вспомнила: Джордан говорил, что в его доме на берегу лежит куча подарков.
— Ах да, поднос. — Сердце у Евы упало: должно быть, многие из присутствующих послали им подарки. А она понятия о них не имела.
Что же она будет с ними делать, когда вернется? Отправит им всем благодарственные письма?
Да, твердо решила она. Именно так она и сделает. Потому что к тому времени у них с Джорданом будет все как прежде. Это она знает точно. В этом она уверена.
— О, Луиза, — смущенно произнесла она. — Мы совсем сбились с ног: подготовка к свадьбе, сборы перед отъездом сюда. Так что я решила распаковать все подарки сразу после возвращения.
— Так вы еще не видели подноса? — Брови Луизы вернулись на свое место.
— Нет, к сожалению.
— Но если он вам не понравится, я вас попрошу…
Ева поспешила се разуверить:
— Я, несомненно, буду от него в восторге. Особенно теперь, когда узнала, что поднос принадлежал матушке Алмы, он мне будет дорог, как память.
— Конечно, это была моя идея. — По всей видимости, Луиза была удовлетворена.
— Прекрасно!
— Покажите-ка мне ваше кольцо. — Ева послушно протянула руку, и при виде бриллианта Луиза заохала, заахала, а потом шепнула Еве на ухо:
— Должна сказать, что никогда не верила в то, что это произойдет.
— О чем вы?
— Я говорю, никогда не думала, что Джордан решится на брак. Сами знаете, какой он.
Ева опять наклонилась к Луизе: пожалуй, не помешает побольше разузнать о Джордане.
— Нет, не знаю. Расскажите, какой он.
— Видите ли, он никогда никого к себе близко не подпускал. Как говорится, приятелей много, а друга нет.
Еве не терпелось разнюхать как можно больше, но она опасалась, что Джордан, услышав, что речь идет о нем, не даст им поговорить. Она обвела взглядом всю шумную компанию. Уэсли вполне благопристойно поглощал свой тост. Лиза сидела на руках у Доры. Джордан с Марком, одним из внуков Доры, обсуждали футбольные дела.
— Не выйти ли нам в дамскую комнату? — предложила Ева. — Надеюсь, там не так шумно.
Понимающе кивнув, Луиза встала и пошла по коридору.
Несколько минут она ждала Еву в дамской комнате.
— Уж я не знала, что и думать.
— Извините, Луиза, Джордан…
Луизе этого было достаточно:
— Можете не продолжать. Поначалу Кевин вел себя точно так же.
— То есть?
— Да вы и сами знаете. Не отпускал от себя ни на шаг. Но это пройдет, поверьте мне на слово, Луиза вздохнула, — а теперь приходится напоминать, чтобы он хоть изредка пригласил меня куда-нибудь пообедать, чтоб посидеть вдвоем, так сказать, без свидетелей, наладить контакт.
— Луиза, а о Джордане…
Прищурившись, та покосилась на Еву.
— Ах да, конечно. Я чуть не забыла, мы говорили о Джордане.
— Вот-вот, — улыбнулась Ева.
— И на чем мы остановились?
— Ну, вы сказали, что у него все ходят в приятелях, а друга нет. Любопытно, почему он такой?
Охотно сменив тему по желанию Евы, Луиза доверительно понизила голос и без промедления пустилась в подробности:
— Что может сделать человека таким? Конечно, его детство;;
— То есть?
— Отец его, Закари, после смерти жены, можно сказать, его бросил. Но до того и мать Джордана, Уилла, в сущности, матерью ему не была.
— Ясно, — произнесла Ева, понимая, что нужно что-то сказать. Конечно, ей было известно, что мать Джордана умерла и его растила бабушка. Но Джордан, похоже, не слишком откровенничал насчет своих родителей, он и словом не обмолвился о том, как ему удалось все это пережить.
А Луизу точно прорвало:
— Тем не менее Джордан всегда был приветлив и дружелюбен. Но близко к себе никого не подпускал. Теперь, надеюсь, вы не будете шокированы тем, что услышите. Когда я узнала, что Джордан собирается жениться, то сказала своему Кевину, что готова поспорить на китайский фарфоровый сервиз из двадцати четырех предметов фабрики Стоуда, который принадлежал еще бабушке Мэри, что непременно что-то произойдет и свадьба не состоится, потому что Джордан, пусть мы все его очень любим, по натуре не семьянин. И вдруг вы здесь с обручальным кольцом, и, судя по всему, вы с Джорданом поженились.
— Да, — Ева с трудом выдавила из себя смешок, мы здесь и по всем признакам супружеская пара.
— У вас все в порядке? — Луиза метнула на Еву быстрый взгляд.
— Да, в полном. А что?
— Но вы как-то странно выглядите.
— Что вы имеете в виду? — изобразив вежливый интерес, осведомилась Ева.
Луиза пожала плечами.
— Не знаю. На минуту мне что-то показалось.
Ева взглянула на мерцавшую под потолком лампочку.
— Может, это из-за освещения?
Луиза посмотрела вверх.
— Пожалуй, что так.
Тогда Ева поспешила предложить вернуться к компании за столом.
А Джордан между тем все больше входил в роль молодого супруга. Он то и дело подстерегал Еву в холле или где-нибудь еще, когда той удавалось улизнуть от Луизы, и с ехидством спрашивал, что еще со времени их последней встречи кузина успела сообщить. А один раз даже мимоходом поцеловал — конечно, ради того, чтоб поддержать легенду, сочиненную для родных, от которых нельзя было скрыться ни в одной комнате.
Ева подыгрывала ему и даже провоцировала Джордана. Ей было приятно вести эту игру, хотя она ничуть не сомневалась, что она для него лишь часть спектакля.
На это Еве было наплевать. Какими бы выдумками он себя ни тешил, чтобы усыпить бдительность родни, ей все было на руку. А от его поцелуев, хоть и мимолетных, разве могла она отказаться?
До грандиозного пиршества оставался всего час. Весь дом заполонили потомки Мэри и Стенли Свенсон. Под предлогом, что перед обедом надо слегка освежиться, Ева рассталась с Луизой.
По дороге она справилась о детях, у них все было в порядке. Тогда она поднялась к себе в «серую комнату».
Растянувшись на кровати, Ева уставилась в потолок и с облегчением вздохнула. Потом отправилась в ванную взять сумочку с косметическими принадлежностями и села за туалетный столик, стоявший между дверьми ванной и стенного шкафа. Она уже приготовилась было заняться прической, как раздался стук в дверь.
Ева молила Бога: только бы не Луиза.
— Кто там?
— Я.
Ева смотрелась в зеркало и чуть было не расхохоталась над собой, когда ее страшное предположение отмел низкий мужской голос.
— Открыто.
Вошел Джордан, лениво прикрыл за собой дверь, потом остановился слева от Евы и прислонился к стене. В зеркале она видела, что он не сводит с нее оценивающего взгляда, который отнюдь не был ей неприятен. Брови Джордана были слегка приподняты.
— Думаешь, тебе удалось сбежать? — бросил он.
— Ничего я не думаю. — Медленными движениями Ева принялась расчесывать волосы, заметив, что он продолжает за ней наблюдать.
Джордан скрестил руки, и под свитером заиграли его крепкие мускулы. У Евы что-то затеплилось в груди, постепенно превращаясь в огонь желания, которое неотступно преследовало ее со дня их первой встречи.
— У тебя чертовски красивые волосы, — тихо произнес он, — темно-золотистые, как мед.
Ева продолжала расчесывать длинные пряди щеткой, чувствуя себя совершенно непринужденно. На его скромный комплимент она ответила сдержанным молчанием. Судя по его взгляду, следящему за ее плавными движениями, вряд ли он понимал, что говорит вслух, — так ей показалось.
Ева осторожно сняла колпачок с губной помады и стала изучать ее тон. Потом несмело произнесла:
— Сегодня в дамской комнате Луиза рассказала, что твоя мать тобой никогда не занималась, а после ее смерти отец тебя бросил.
Наступила тишина, и Ева испугалась, что сделала неосмотрительный шаг. Детство оставалось для него тяжелым воспоминанием. Может, еще не время о нем говорить, чтобы, не дай бог, не разрушить их дружеских, вселяющих надежду отношений? Но опасения ее были напрасны. Джордан лишь пожал плечами.
— Это мнение Луизы. Но полагаю, что, скорей всего, так оно и было.
Закрыв тюбик помады и так и не покрасив губы, Ева обратилась к отражению Джордана в зеркале:
— Наверное, для тебя это было ужасно.
Но он, казалось, оставался совершенно спокойным.
— Я это пережил. К тому же у меня было то, чего многие дети не имели. Алма и дедушка.
— Тебе…
— Мне было плохо. — Его глаза, отраженные в зеркале, смотрели прямо. — Но я прошел через это. До самого конца.
— Я бы сказала, что ты…
— Что? — В его взгляде отразился некий интерес, однако к теме разговора он никак не относился.
Пожалуй, свои соображения ей пока лучше держать при себе.
Она взяла другую помаду, на этот раз с перламутровым блеском. Разговор о родителях он даже не пытался пресечь, рассуждала про себя Ева, и оставался откровенно безразличным. Впрочем, лучше уж таким образом сменить тему, нежели обидеться или рассердиться. Искусно уйти от неприятного разговора — прекрасный способ наказать тех, кто лезет в душу.
Выдвинув стержень помады, Ева стала разглядывать ее, но голова была занята другим.
Ладно, Джордан, думала она, будь по-твоему.
О родителях говорить не будем. Пока. Но я на этом не успокоюсь. По крайней мере надолго.
— Итак, мне всегда хотелось знать, кому достался некий матросский сундук прадедушки Стенли.
Разочарование постигло Еву, но не оставалось ничего другого, как продолжать игру.
— Я поклялась хранить тайну.
— Но Луиза не имела в виду хранить тайну от меня. В нашем семействе у жен нет секретов от мужей.
— Но я же не совсем твоя жена, ведь так?
Она знала, это был опасный ход. Он мог с ней согласиться и просто выйти из комнаты.
Но Джордан не двинулся с места. Больше того, он опустил глаза. Ева увидела, что он смотрит на ее губы, и вдруг почувствовала вкус тщательно наложенной помады.
— Что касается ваших глупых разговоров с Луизой, то на ближайшие несколько дней ты моя жена.
Внутри у нее точно что-то оборвалось. Он объявил ее своей женой, пусть на время, и она почувствовала волнение.
— Я?
— Ты, — не колеблясь, подтвердил он.
Она закрыла косметичку.
— Пусть даже и так. Все равно это нехорошо, ведь я обещала Луизе никому ничего не рассказывать.
Она поднялась, взяла сумочку и направилась в ванную.
Он ринулся за ней.
— Не уходи. Пока.
Она застыла на месте. О боже, какое блаженство ощущать его близость! Хоть он дотронулся лишь до ее руки, все тело окатила теплая волна.
— Почему?
Похоже, вопрос привел его в замешательство, а она, взглянув на его губы, казалось, ощутила их прикосновение к своим.
Осипшим вдруг голосом он продолжал в том же духе:
— Расскажи. Ну давай же. — Он стал слегка поглаживать кисть ее руки.
Ева глубоко и прерывисто вздохнула. Вовсе не потому, что ее трогала история с матросским сундуком. Дело было в его изумительных ласках.
— Ну, ладно. Только ты будешь шокирован.
— Ничего. Переживем.
— Представляешь, Луиза была вынуждена спасти его. В том числе от собственной матери.
— Какой ужас! — Притворившись потрясенным, он продолжал гладить запястье, поднимаясь все выше по рукаву ее мягкого кашемирового свитера, который слегка потрескивал.
— В это трудно поверить, но тетушка Бланш чуть не продала этот ящик.
— Я потрясен, просто слов не нахожу. — Голос его стих, а рука, взобравшись наверх, впилась в ее плечо.
Отчаявшись вернуть сумочку в ванную, Ева поставила ее на туалетный столик.
Потом положила ладонь на грудь Джордану и услышала, как сильно колотится его сердце.
— Обещай мне, что ни одна душа не узнает эту страшную историю.
Он завладел ее рукой. Сколько тепла и нежности исходило от нее!
— Обещаю.
Затаив дыхание, шепотом она рискнула предложить:
— Может, скрепим клятву поцелуем?
Он замер. Если он поцелует ее сейчас, то сделает это лишь по собственному желанию, никакой другой причины не будет. В комнате, кроме них, никого нет. И дверь в коридор закрыта.
Он сдавленно пробормотал:
— Чем, по-твоему, ты сейчас занимаешься?
Но она не дрогнула, по крайней мере внешне, и не упустила случая ответить ему тем же:
— А чем занимаешься ты, преследуя меня здесь за закрытой дверью? Играешь спектакль, когда рядом нет ни одного зрителя?
Он был совершенно сбит с толку и, не спуская с нее горящего желанием взгляда, ответил:
— Не знаю.
Самообладания у нее оказалось больше.
— А я знаю.
— Что? — Его голос походил на рычание. — Что ты знаешь?
— Что тебе это нравится. Тебе нравится эта игра. Ты не хочешь прерывать ее, даже когда мы наедине.
— Разве? — Он взял ее за плечи и прижал к себе.
Опьянев от страсти и не слишком заботясь, догадывается он об этом или нет, она вздохнула.
— Да, это так. — Она взглянула на него умоляюще. — Я разделяю твои чувства и тоже не хочу прерывать ее. Никогда.
— Ты тоже?
— Да, и я. Потому что, — она перевела дыхание, я люблю тебя, Джордан.
— Прекрати, Ева. — Его губы дрогнули.
И без всякого стеснения, забыв о притворстве, Ева продолжала:
— Я люблю тебя. Так же, как прежде. Надеюсь, ты это знаешь.
— Я сказал, прекрати.
— Мы могли бы во всем разобраться. Если только ты дашь нам…
Оставалось единственное надежное средство заставить ее замолчать. И он закрыл ей рот поцелуем.
На какой-то миг, казалось, Земля прекратила вращаться.
В безумном порыве Ева прильнула к Джордану, обвила руками его шею и, бурно дыша, подчинилась зову страсти. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз так жадно, так чувственно ее целовал, — дни, недели или целая вечность?
Ева оказалась рядом с Луизой Блэр, младшим отпрыском двоюродной бабушки Бланш, и вскоре узнала, что она замужем за юристом Кевином Блэром. У них большой дом «здесь, в этом городе» и двое детей-подростков, которые сидели на другом конце стола. Луиза призналась, что была поражена, когда услышала, что непутевый Джордан наконец нашел себе невесту, да еще с прелестными малютками — Лизой и Уэсли.
— Скажите честно, — осведомилась Луиза, наклонившись к Еве, — серебряный поднос вам не показался слишком вычурным?
— Что-о?
Темные брови Луизы, казалось, совсем сошлись на переносице.
— Я говорю о подносе, который вам послала в подарок. Почтой.
Уэсли и Кэндрик, сидевшие поодаль, через соломинку пускали в молоке пузыри. Надо бы их приструнить, подумала Ева, пока они не вошли в раж и не перебили стаканы.
После некоторой разъяснительной работы Джордан, сидевший ближе к детям, велел Уэсли положить соломинку на стол. Они вызывающе посмотрели друг на друга. И Уэсли, потупившись, надулся, но вытащил соломинку из стакана.
Его примеру последовал Кэндрик, получив предупреждение от матери.
Луиза говорила не умолкая:
— Знаете, это фамильная вещь. Она принадлежала бабушке Мэри. Это мать Алмы и моей мамы.
— Простите, — произнесла Ева, — я немного отвлеклась. Так, вы говорите, поднос?
— Да, серебряный поднос, который я вам послала почтой! Свадебный подарок.
Наконец Ева вспомнила: Джордан говорил, что в его доме на берегу лежит куча подарков.
— Ах да, поднос. — Сердце у Евы упало: должно быть, многие из присутствующих послали им подарки. А она понятия о них не имела.
Что же она будет с ними делать, когда вернется? Отправит им всем благодарственные письма?
Да, твердо решила она. Именно так она и сделает. Потому что к тому времени у них с Джорданом будет все как прежде. Это она знает точно. В этом она уверена.
— О, Луиза, — смущенно произнесла она. — Мы совсем сбились с ног: подготовка к свадьбе, сборы перед отъездом сюда. Так что я решила распаковать все подарки сразу после возвращения.
— Так вы еще не видели подноса? — Брови Луизы вернулись на свое место.
— Нет, к сожалению.
— Но если он вам не понравится, я вас попрошу…
Ева поспешила се разуверить:
— Я, несомненно, буду от него в восторге. Особенно теперь, когда узнала, что поднос принадлежал матушке Алмы, он мне будет дорог, как память.
— Конечно, это была моя идея. — По всей видимости, Луиза была удовлетворена.
— Прекрасно!
— Покажите-ка мне ваше кольцо. — Ева послушно протянула руку, и при виде бриллианта Луиза заохала, заахала, а потом шепнула Еве на ухо:
— Должна сказать, что никогда не верила в то, что это произойдет.
— О чем вы?
— Я говорю, никогда не думала, что Джордан решится на брак. Сами знаете, какой он.
Ева опять наклонилась к Луизе: пожалуй, не помешает побольше разузнать о Джордане.
— Нет, не знаю. Расскажите, какой он.
— Видите ли, он никогда никого к себе близко не подпускал. Как говорится, приятелей много, а друга нет.
Еве не терпелось разнюхать как можно больше, но она опасалась, что Джордан, услышав, что речь идет о нем, не даст им поговорить. Она обвела взглядом всю шумную компанию. Уэсли вполне благопристойно поглощал свой тост. Лиза сидела на руках у Доры. Джордан с Марком, одним из внуков Доры, обсуждали футбольные дела.
— Не выйти ли нам в дамскую комнату? — предложила Ева. — Надеюсь, там не так шумно.
Понимающе кивнув, Луиза встала и пошла по коридору.
Несколько минут она ждала Еву в дамской комнате.
— Уж я не знала, что и думать.
— Извините, Луиза, Джордан…
Луизе этого было достаточно:
— Можете не продолжать. Поначалу Кевин вел себя точно так же.
— То есть?
— Да вы и сами знаете. Не отпускал от себя ни на шаг. Но это пройдет, поверьте мне на слово, Луиза вздохнула, — а теперь приходится напоминать, чтобы он хоть изредка пригласил меня куда-нибудь пообедать, чтоб посидеть вдвоем, так сказать, без свидетелей, наладить контакт.
— Луиза, а о Джордане…
Прищурившись, та покосилась на Еву.
— Ах да, конечно. Я чуть не забыла, мы говорили о Джордане.
— Вот-вот, — улыбнулась Ева.
— И на чем мы остановились?
— Ну, вы сказали, что у него все ходят в приятелях, а друга нет. Любопытно, почему он такой?
Охотно сменив тему по желанию Евы, Луиза доверительно понизила голос и без промедления пустилась в подробности:
— Что может сделать человека таким? Конечно, его детство;;
— То есть?
— Отец его, Закари, после смерти жены, можно сказать, его бросил. Но до того и мать Джордана, Уилла, в сущности, матерью ему не была.
— Ясно, — произнесла Ева, понимая, что нужно что-то сказать. Конечно, ей было известно, что мать Джордана умерла и его растила бабушка. Но Джордан, похоже, не слишком откровенничал насчет своих родителей, он и словом не обмолвился о том, как ему удалось все это пережить.
А Луизу точно прорвало:
— Тем не менее Джордан всегда был приветлив и дружелюбен. Но близко к себе никого не подпускал. Теперь, надеюсь, вы не будете шокированы тем, что услышите. Когда я узнала, что Джордан собирается жениться, то сказала своему Кевину, что готова поспорить на китайский фарфоровый сервиз из двадцати четырех предметов фабрики Стоуда, который принадлежал еще бабушке Мэри, что непременно что-то произойдет и свадьба не состоится, потому что Джордан, пусть мы все его очень любим, по натуре не семьянин. И вдруг вы здесь с обручальным кольцом, и, судя по всему, вы с Джорданом поженились.
— Да, — Ева с трудом выдавила из себя смешок, мы здесь и по всем признакам супружеская пара.
— У вас все в порядке? — Луиза метнула на Еву быстрый взгляд.
— Да, в полном. А что?
— Но вы как-то странно выглядите.
— Что вы имеете в виду? — изобразив вежливый интерес, осведомилась Ева.
Луиза пожала плечами.
— Не знаю. На минуту мне что-то показалось.
Ева взглянула на мерцавшую под потолком лампочку.
— Может, это из-за освещения?
Луиза посмотрела вверх.
— Пожалуй, что так.
Тогда Ева поспешила предложить вернуться к компании за столом.
А Джордан между тем все больше входил в роль молодого супруга. Он то и дело подстерегал Еву в холле или где-нибудь еще, когда той удавалось улизнуть от Луизы, и с ехидством спрашивал, что еще со времени их последней встречи кузина успела сообщить. А один раз даже мимоходом поцеловал — конечно, ради того, чтоб поддержать легенду, сочиненную для родных, от которых нельзя было скрыться ни в одной комнате.
Ева подыгрывала ему и даже провоцировала Джордана. Ей было приятно вести эту игру, хотя она ничуть не сомневалась, что она для него лишь часть спектакля.
На это Еве было наплевать. Какими бы выдумками он себя ни тешил, чтобы усыпить бдительность родни, ей все было на руку. А от его поцелуев, хоть и мимолетных, разве могла она отказаться?
До грандиозного пиршества оставался всего час. Весь дом заполонили потомки Мэри и Стенли Свенсон. Под предлогом, что перед обедом надо слегка освежиться, Ева рассталась с Луизой.
По дороге она справилась о детях, у них все было в порядке. Тогда она поднялась к себе в «серую комнату».
Растянувшись на кровати, Ева уставилась в потолок и с облегчением вздохнула. Потом отправилась в ванную взять сумочку с косметическими принадлежностями и села за туалетный столик, стоявший между дверьми ванной и стенного шкафа. Она уже приготовилась было заняться прической, как раздался стук в дверь.
Ева молила Бога: только бы не Луиза.
— Кто там?
— Я.
Ева смотрелась в зеркало и чуть было не расхохоталась над собой, когда ее страшное предположение отмел низкий мужской голос.
— Открыто.
Вошел Джордан, лениво прикрыл за собой дверь, потом остановился слева от Евы и прислонился к стене. В зеркале она видела, что он не сводит с нее оценивающего взгляда, который отнюдь не был ей неприятен. Брови Джордана были слегка приподняты.
— Думаешь, тебе удалось сбежать? — бросил он.
— Ничего я не думаю. — Медленными движениями Ева принялась расчесывать волосы, заметив, что он продолжает за ней наблюдать.
Джордан скрестил руки, и под свитером заиграли его крепкие мускулы. У Евы что-то затеплилось в груди, постепенно превращаясь в огонь желания, которое неотступно преследовало ее со дня их первой встречи.
— У тебя чертовски красивые волосы, — тихо произнес он, — темно-золотистые, как мед.
Ева продолжала расчесывать длинные пряди щеткой, чувствуя себя совершенно непринужденно. На его скромный комплимент она ответила сдержанным молчанием. Судя по его взгляду, следящему за ее плавными движениями, вряд ли он понимал, что говорит вслух, — так ей показалось.
Ева осторожно сняла колпачок с губной помады и стала изучать ее тон. Потом несмело произнесла:
— Сегодня в дамской комнате Луиза рассказала, что твоя мать тобой никогда не занималась, а после ее смерти отец тебя бросил.
Наступила тишина, и Ева испугалась, что сделала неосмотрительный шаг. Детство оставалось для него тяжелым воспоминанием. Может, еще не время о нем говорить, чтобы, не дай бог, не разрушить их дружеских, вселяющих надежду отношений? Но опасения ее были напрасны. Джордан лишь пожал плечами.
— Это мнение Луизы. Но полагаю, что, скорей всего, так оно и было.
Закрыв тюбик помады и так и не покрасив губы, Ева обратилась к отражению Джордана в зеркале:
— Наверное, для тебя это было ужасно.
Но он, казалось, оставался совершенно спокойным.
— Я это пережил. К тому же у меня было то, чего многие дети не имели. Алма и дедушка.
— Тебе…
— Мне было плохо. — Его глаза, отраженные в зеркале, смотрели прямо. — Но я прошел через это. До самого конца.
— Я бы сказала, что ты…
— Что? — В его взгляде отразился некий интерес, однако к теме разговора он никак не относился.
Пожалуй, свои соображения ей пока лучше держать при себе.
Она взяла другую помаду, на этот раз с перламутровым блеском. Разговор о родителях он даже не пытался пресечь, рассуждала про себя Ева, и оставался откровенно безразличным. Впрочем, лучше уж таким образом сменить тему, нежели обидеться или рассердиться. Искусно уйти от неприятного разговора — прекрасный способ наказать тех, кто лезет в душу.
Выдвинув стержень помады, Ева стала разглядывать ее, но голова была занята другим.
Ладно, Джордан, думала она, будь по-твоему.
О родителях говорить не будем. Пока. Но я на этом не успокоюсь. По крайней мере надолго.
— Итак, мне всегда хотелось знать, кому достался некий матросский сундук прадедушки Стенли.
Разочарование постигло Еву, но не оставалось ничего другого, как продолжать игру.
— Я поклялась хранить тайну.
— Но Луиза не имела в виду хранить тайну от меня. В нашем семействе у жен нет секретов от мужей.
— Но я же не совсем твоя жена, ведь так?
Она знала, это был опасный ход. Он мог с ней согласиться и просто выйти из комнаты.
Но Джордан не двинулся с места. Больше того, он опустил глаза. Ева увидела, что он смотрит на ее губы, и вдруг почувствовала вкус тщательно наложенной помады.
— Что касается ваших глупых разговоров с Луизой, то на ближайшие несколько дней ты моя жена.
Внутри у нее точно что-то оборвалось. Он объявил ее своей женой, пусть на время, и она почувствовала волнение.
— Я?
— Ты, — не колеблясь, подтвердил он.
Она закрыла косметичку.
— Пусть даже и так. Все равно это нехорошо, ведь я обещала Луизе никому ничего не рассказывать.
Она поднялась, взяла сумочку и направилась в ванную.
Он ринулся за ней.
— Не уходи. Пока.
Она застыла на месте. О боже, какое блаженство ощущать его близость! Хоть он дотронулся лишь до ее руки, все тело окатила теплая волна.
— Почему?
Похоже, вопрос привел его в замешательство, а она, взглянув на его губы, казалось, ощутила их прикосновение к своим.
Осипшим вдруг голосом он продолжал в том же духе:
— Расскажи. Ну давай же. — Он стал слегка поглаживать кисть ее руки.
Ева глубоко и прерывисто вздохнула. Вовсе не потому, что ее трогала история с матросским сундуком. Дело было в его изумительных ласках.
— Ну, ладно. Только ты будешь шокирован.
— Ничего. Переживем.
— Представляешь, Луиза была вынуждена спасти его. В том числе от собственной матери.
— Какой ужас! — Притворившись потрясенным, он продолжал гладить запястье, поднимаясь все выше по рукаву ее мягкого кашемирового свитера, который слегка потрескивал.
— В это трудно поверить, но тетушка Бланш чуть не продала этот ящик.
— Я потрясен, просто слов не нахожу. — Голос его стих, а рука, взобравшись наверх, впилась в ее плечо.
Отчаявшись вернуть сумочку в ванную, Ева поставила ее на туалетный столик.
Потом положила ладонь на грудь Джордану и услышала, как сильно колотится его сердце.
— Обещай мне, что ни одна душа не узнает эту страшную историю.
Он завладел ее рукой. Сколько тепла и нежности исходило от нее!
— Обещаю.
Затаив дыхание, шепотом она рискнула предложить:
— Может, скрепим клятву поцелуем?
Он замер. Если он поцелует ее сейчас, то сделает это лишь по собственному желанию, никакой другой причины не будет. В комнате, кроме них, никого нет. И дверь в коридор закрыта.
Он сдавленно пробормотал:
— Чем, по-твоему, ты сейчас занимаешься?
Но она не дрогнула, по крайней мере внешне, и не упустила случая ответить ему тем же:
— А чем занимаешься ты, преследуя меня здесь за закрытой дверью? Играешь спектакль, когда рядом нет ни одного зрителя?
Он был совершенно сбит с толку и, не спуская с нее горящего желанием взгляда, ответил:
— Не знаю.
Самообладания у нее оказалось больше.
— А я знаю.
— Что? — Его голос походил на рычание. — Что ты знаешь?
— Что тебе это нравится. Тебе нравится эта игра. Ты не хочешь прерывать ее, даже когда мы наедине.
— Разве? — Он взял ее за плечи и прижал к себе.
Опьянев от страсти и не слишком заботясь, догадывается он об этом или нет, она вздохнула.
— Да, это так. — Она взглянула на него умоляюще. — Я разделяю твои чувства и тоже не хочу прерывать ее. Никогда.
— Ты тоже?
— Да, и я. Потому что, — она перевела дыхание, я люблю тебя, Джордан.
— Прекрати, Ева. — Его губы дрогнули.
И без всякого стеснения, забыв о притворстве, Ева продолжала:
— Я люблю тебя. Так же, как прежде. Надеюсь, ты это знаешь.
— Я сказал, прекрати.
— Мы могли бы во всем разобраться. Если только ты дашь нам…
Оставалось единственное надежное средство заставить ее замолчать. И он закрыл ей рот поцелуем.
На какой-то миг, казалось, Земля прекратила вращаться.
В безумном порыве Ева прильнула к Джордану, обвила руками его шею и, бурно дыша, подчинилась зову страсти. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз так жадно, так чувственно ее целовал, — дни, недели или целая вечность?