Освободив одну руку, она отвесила ему пощечину, прерывая истерику.
— О'кей! — сразу же согласился Смит. Теперь эта женщина казалась ему страшнее Чужого.
Он повернулся к проходу, но опоздал. Точнее, не опоздал — просто не успел отреагировать.
… Дилон вылетел из темноты тоннеля, намного опередив своего преследователя. Развернувшись с неуловимой грацией, он успел вцепиться в ручку и повис на ней всей тяжестью тела. Дверь пошла вниз гильотинным движением…
Но Чужой был рядом. Просвет под дверью оказался слишком мал для его массивного тела — однако передняя рука-щупальце, проснувшись в коридор над самым порогом, заструилась гибкими извивами, нащупывая ноги Дилона.
В этот миг Дилон рванул так, что, казалось, мышцы его не выдержат этого усилия. Но не выдержала мускулатура щупальца…
Нижняя кромка двери, словно она и вправду являлась ножом гильотины, начисто перерезала плотный и толстый живой шланг.
Срубленное щупальце вялыми движениями извивалось на полу, как обезглавленная змея. Оно все еще осталось опасным — да ведь и настоящая змея, даже будучи убитой наповал, все еще сохраняет возможность вонзить в свою жертву ядоносные зубы рефлекторным сокращением челюстей.
Дилон поспешно отшагнул назад, опасаясь, что щупальце слепо обовьется вокруг его щиколотки, мазнет сочащейся из раны едкой жидкостью.
Попадая на пол, эта жидкость дымилась, распространяя удушливый запах кислоты.
Аарон Смит будто превратился в соляной столб. Он замер совершенно неподвижно, отвесив челюсть. На его брюках темным пятном обозначилась мокрая полоса, а между ступнями широко расставленных ног расплывалась лужа.
И снова Пресвитер ни словом, ни взглядом не упрекнул Смита. Рипли тоже промолчала. Но тут он сам осознал, что здесь ему не место.
Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Аарон бесцельно побрел куда-то. На каждом шагу он спотыкался, словно лунатик или человек под гипнозом.
Никто не пытался его удержать. Незачем это было, да и некогда.
Теперь Чужой был замкнут в последнем из тоннелей. Дальше путь ему был один — в металлоприемник, под жгучие струи льющегося сверху олова. Если опять все не испортит дурацкая случайность.
Увы, как показывал опыт, это вполне могло произойти…
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
— О'кей! — сразу же согласился Смит. Теперь эта женщина казалась ему страшнее Чужого.
Он повернулся к проходу, но опоздал. Точнее, не опоздал — просто не успел отреагировать.
… Дилон вылетел из темноты тоннеля, намного опередив своего преследователя. Развернувшись с неуловимой грацией, он успел вцепиться в ручку и повис на ней всей тяжестью тела. Дверь пошла вниз гильотинным движением…
Но Чужой был рядом. Просвет под дверью оказался слишком мал для его массивного тела — однако передняя рука-щупальце, проснувшись в коридор над самым порогом, заструилась гибкими извивами, нащупывая ноги Дилона.
В этот миг Дилон рванул так, что, казалось, мышцы его не выдержат этого усилия. Но не выдержала мускулатура щупальца…
Нижняя кромка двери, словно она и вправду являлась ножом гильотины, начисто перерезала плотный и толстый живой шланг.
Срубленное щупальце вялыми движениями извивалось на полу, как обезглавленная змея. Оно все еще осталось опасным — да ведь и настоящая змея, даже будучи убитой наповал, все еще сохраняет возможность вонзить в свою жертву ядоносные зубы рефлекторным сокращением челюстей.
Дилон поспешно отшагнул назад, опасаясь, что щупальце слепо обовьется вокруг его щиколотки, мазнет сочащейся из раны едкой жидкостью.
Попадая на пол, эта жидкость дымилась, распространяя удушливый запах кислоты.
Аарон Смит будто превратился в соляной столб. Он замер совершенно неподвижно, отвесив челюсть. На его брюках темным пятном обозначилась мокрая полоса, а между ступнями широко расставленных ног расплывалась лужа.
И снова Пресвитер ни словом, ни взглядом не упрекнул Смита. Рипли тоже промолчала. Но тут он сам осознал, что здесь ему не место.
Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Аарон бесцельно побрел куда-то. На каждом шагу он спотыкался, словно лунатик или человек под гипнозом.
Никто не пытался его удержать. Незачем это было, да и некогда.
Теперь Чужой был замкнут в последнем из тоннелей. Дальше путь ему был один — в металлоприемник, под жгучие струи льющегося сверху олова. Если опять все не испортит дурацкая случайность.
Увы, как показывал опыт, это вполне могло произойти…
18
Теперь все решали не минуты — секунды. Неверный шаг, невовремя сорвавшееся с языка слово, дрогнувшая рука — вот от каких мелочей зависел сейчас исход сражения. Сражения, которое решает многое, очень многое. И не только на этой планете.
А можно ли предусмотреть все мелочи? Особенно если не знаешь о них заранее…
Ход к ванне был открыт, все остальные пути перегорожены. Несколько пар глаз уставились на Рипли. Теперь снова именно ей надлежало принять окончательное решение.
Рипли глубоко вдохнула спертый воздух.
— Давай! — хрипло выкрикнула она.
Мужские руки тут же ухватились за свободный конец перекинутой через блок веревки — другой ее конец был закреплен на двери. Наспех сооруженная система блоков заменяла дистанционное управление.
И дверь медленно поползла вверх.
— Ну что там? — долетел до Рипли настороженный шепот.
— Молчи! — тут же шикнули на спрашивающего.
Рипли внимательно вглядывалась в тьму тоннеля №2. Где-то там, всего за несколько шагов от нее, таился Чужой.
Но пока что он не спешил покинуть свое ненадежное убежище из металла и пластика. Неужели он все-таки заподозрил ловушку?
А если так, то, может быть, он куда разумней, чем кажется? Не исключено…
С другой стороны, как совместить разум с повадками хищного зверя?
Рипли мысленно выругалась. Вот уж совершенно излишние рассуждения! Разумен он или нет — этот вопрос сейчас не имеет ни прямого, ни косвенного отношения к стоящей перед ней задаче.
А задача эта — прежняя. Уничтожить!
Раньше ей уже приходилось это делать. Сейчас тоже не должно быть осечки.
— Ну, иди же, иди… — беззвучно шептали ее губы.
И, словно откликнувшись на призыв, Чужой медленно выдвинулся из мрака. Скорее всего, он тоже собирался с силами. Бока его судорожно ходили, как у измученного животного, при движении он заметно кособочился, припадая на обрубок переднего щупальца.
Да, его — такого! — можно было и пожалеть. Вся беда в том, что он бывает и другим. И уж тогда-то он сам не жалеет никого.
Рипли осторожно повернула рукоять рубильника, включая бустер. Массивная створка, нависающая над ванной, еле заметно дрогнула. Чужой как будто слегка насторожился, но продолжал двигаться в прежнем направлении.
Рипли слышала, как за ее спиной кто-то медленно втянул в себя воздух. И тут же ладонь Пресвитера с влажным шлепком обрушилась на собственные губы, задушив готовый раздасться крик.
Но Чужой все же получил предупреждение…
Внезапно крошечный комочек пробуждающейся жизни затрепетал, колотясь изнутри о ребра Рипли, забился отчаянно и целеустремленно…
Рипли с ужасом увидела, как в такт этому биению вздрогнула, встрепенулась голова взрослого монстра, повела оскаленной мордой, выбирая направление.
— Молчи! — она зло и бесцельно ударила себя кулаком в грудь, отлично понимая, что так ей не добраться до зародыша. — Молчи, гаденыш!
Юная матка действительно притихла, но, конечно, не от удара. Просто она уже выполнила свою задачу…
Словно подброшенное пружиной, взвилось в воздух огромное уродливое тело Чужого. Взвилось — и исчезло в потолочном люке.
А можно ли предусмотреть все мелочи? Особенно если не знаешь о них заранее…
Ход к ванне был открыт, все остальные пути перегорожены. Несколько пар глаз уставились на Рипли. Теперь снова именно ей надлежало принять окончательное решение.
Рипли глубоко вдохнула спертый воздух.
— Давай! — хрипло выкрикнула она.
Мужские руки тут же ухватились за свободный конец перекинутой через блок веревки — другой ее конец был закреплен на двери. Наспех сооруженная система блоков заменяла дистанционное управление.
И дверь медленно поползла вверх.
— Ну что там? — долетел до Рипли настороженный шепот.
— Молчи! — тут же шикнули на спрашивающего.
Рипли внимательно вглядывалась в тьму тоннеля №2. Где-то там, всего за несколько шагов от нее, таился Чужой.
Но пока что он не спешил покинуть свое ненадежное убежище из металла и пластика. Неужели он все-таки заподозрил ловушку?
А если так, то, может быть, он куда разумней, чем кажется? Не исключено…
С другой стороны, как совместить разум с повадками хищного зверя?
Рипли мысленно выругалась. Вот уж совершенно излишние рассуждения! Разумен он или нет — этот вопрос сейчас не имеет ни прямого, ни косвенного отношения к стоящей перед ней задаче.
А задача эта — прежняя. Уничтожить!
Раньше ей уже приходилось это делать. Сейчас тоже не должно быть осечки.
— Ну, иди же, иди… — беззвучно шептали ее губы.
И, словно откликнувшись на призыв, Чужой медленно выдвинулся из мрака. Скорее всего, он тоже собирался с силами. Бока его судорожно ходили, как у измученного животного, при движении он заметно кособочился, припадая на обрубок переднего щупальца.
Да, его — такого! — можно было и пожалеть. Вся беда в том, что он бывает и другим. И уж тогда-то он сам не жалеет никого.
Рипли осторожно повернула рукоять рубильника, включая бустер. Массивная створка, нависающая над ванной, еле заметно дрогнула. Чужой как будто слегка насторожился, но продолжал двигаться в прежнем направлении.
Рипли слышала, как за ее спиной кто-то медленно втянул в себя воздух. И тут же ладонь Пресвитера с влажным шлепком обрушилась на собственные губы, задушив готовый раздасться крик.
Но Чужой все же получил предупреждение…
Внезапно крошечный комочек пробуждающейся жизни затрепетал, колотясь изнутри о ребра Рипли, забился отчаянно и целеустремленно…
Рипли с ужасом увидела, как в такт этому биению вздрогнула, встрепенулась голова взрослого монстра, повела оскаленной мордой, выбирая направление.
— Молчи! — она зло и бесцельно ударила себя кулаком в грудь, отлично понимая, что так ей не добраться до зародыша. — Молчи, гаденыш!
Юная матка действительно притихла, но, конечно, не от удара. Просто она уже выполнила свою задачу…
Словно подброшенное пружиной, взвилось в воздух огромное уродливое тело Чужого. Взвилось — и исчезло в потолочном люке.
19
— О, черт! — из последних сил крикнула Рипли. — Сколько у нас времени?
Дилон быстрым взглядом окинул медленно ползущую вниз створку.
— Минут пять, не больше! — сказал он торопливо.
Еще готовя ловушку, они обратили внимание на одну закономерность: система гидравлики работала неравномерно, медленно наращивая скорость.
Несколько минут требовалось бустеру, чтобы сдвинуть створку двухметровой толщины на четверть необходимого расстояния, зато потом процесс нарастал лавинообразно. И дверь обрушивалась со скоростью, неразличимой для человеческого глаза.
Значит выключать рубильник больше нельзя: Чужой уже встревожен, его не удастся заставить подождать в металлоприемнике эти минуты, даже если Рипли встанет на проходе. Нужно загнать его туда непосредственно перед падением плиты!
Процесс, вопреки их планам, стал необратимым — так бывает, когда выдернута чека гранаты. Уже нет времени перебирать возможные варианты — даже в том их ограниченном наборе, который существовал раньше.
Рипли поняла, что сейчас ее должен скрутить долгий и лютый приступ кашля, — так бывало всегда, когда зародыш шевелился в ее плевральной полости, задевая легкие.
На сей раз она перенесла его не просто на ногах — на бегу! Он просто выпал из ее сознания, как выпадает из сознания идущего в атаку солдата боль в отсеченной осколком руке…
Дилон быстрым взглядом окинул медленно ползущую вниз створку.
— Минут пять, не больше! — сказал он торопливо.
Еще готовя ловушку, они обратили внимание на одну закономерность: система гидравлики работала неравномерно, медленно наращивая скорость.
Несколько минут требовалось бустеру, чтобы сдвинуть створку двухметровой толщины на четверть необходимого расстояния, зато потом процесс нарастал лавинообразно. И дверь обрушивалась со скоростью, неразличимой для человеческого глаза.
Значит выключать рубильник больше нельзя: Чужой уже встревожен, его не удастся заставить подождать в металлоприемнике эти минуты, даже если Рипли встанет на проходе. Нужно загнать его туда непосредственно перед падением плиты!
Процесс, вопреки их планам, стал необратимым — так бывает, когда выдернута чека гранаты. Уже нет времени перебирать возможные варианты — даже в том их ограниченном наборе, который существовал раньше.
Рипли поняла, что сейчас ее должен скрутить долгий и лютый приступ кашля, — так бывало всегда, когда зародыш шевелился в ее плевральной полости, задевая легкие.
На сей раз она перенесла его не просто на ногах — на бегу! Он просто выпал из ее сознания, как выпадает из сознания идущего в атаку солдата боль в отсеченной осколком руке…
20
Звездолет опускался на почерневшую, курящуюся паром площадку. Он качнулся из стороны в сторону, но тут же замер — посадочные опоры стабилизаторов обрели сцепление.
Люки были открыты еще до того, как произошел контакт с грунтом. Высыпавшие из них десантники сразу распределили обязанности: одни кинулись к высящимся неподалеку производственным корпусам (медленно торили дорогу, по грудь увязая в снегу), другие выдвигали трап.
По трапу спускался кто-то, не похожий на десантников: немолодой, без всякой выправки, закутан до глаз в меха…
Очевидно, предполагалось, что он спустится медленно, с достоинством, а потом будет ждать, пока ему расчистят тропу. Но он так спешил, что ему было не до церемоний.
Бегом перепрыгивая через ступени, он пронесся по трапу, обежал застрявших в снегу солдат и, вспарывая белоснежную целину, с черепашьей скоростью заторопился ко входу.
Люки были открыты еще до того, как произошел контакт с грунтом. Высыпавшие из них десантники сразу распределили обязанности: одни кинулись к высящимся неподалеку производственным корпусам (медленно торили дорогу, по грудь увязая в снегу), другие выдвигали трап.
По трапу спускался кто-то, не похожий на десантников: немолодой, без всякой выправки, закутан до глаз в меха…
Очевидно, предполагалось, что он спустится медленно, с достоинством, а потом будет ждать, пока ему расчистят тропу. Но он так спешил, что ему было не до церемоний.
Бегом перепрыгивая через ступени, он пронесся по трапу, обежал застрявших в снегу солдат и, вспарывая белоснежную целину, с черепашьей скоростью заторопился ко входу.
21
Все смешалось. Теперь — впервые за все время — Чужой не только по сути, но и по форме оказался в роли преследуемого. Он несся, спешно меняя уровни, а следом за ним бежали люди.
Погоня эта была бы бесплодной, так как изначальные скоростные качества беглеца и преследователей были несопоставимы. Однако тут сказались преимущества обдуманной организации любого дела.
Хищник исчерпал свои силы гораздо в большей степени, чем настигающие его люди. Незадолго до этого они действовали слаженным коллективом, сменяя друг друга в роли загонщиков, и в результате каждый из них полу-чил свою долю отдыха, передышки. Древняя, мудрая, еще со времен охотников на мамонтов отработанная тактика. Настолько отработанная, что теперь она выполнялась уже на уровне подсознания, без предварительной договоренности.
Но даже такой — загнанный, отступающий — Чужой был еще опасен. И в этом преследователям пришлось убедиться.
… Держа в руках обломок трубы, Кевин вскарабкался по лестнице. Перед ним было довольно обширное помещение, до середины человеческого роста заполненное удушливой смесью дыма и водяных паров — следствиями недавно отбушевавшего пожара.
— Вот дьявол! — Кевин выставил перед собой трубу.
В зыбких, медленно оседающих клубах вполне мог укрыться не один хищник, а целая дюжина.
— Где ты, тварь?! Вылазь! Живо!
Кевин вслепую несколько раз махнул трубой над полом. Тяжело ворочались, рассекаемые железом серые пласты смога.
Он столько внимания уделил тому, что находилось ниже уровня его глаз, что вспомнил о привычке Чужого атаковать сверху, когда было уже поздно.
Щупальца затаившегося на потолочной балке зверя оплели его, рванули вверх, к оскаленным клыкам…
Впрочем, Чужой тоже был не в лучшей форме, поэтому он почти промахнулся. Захват пришелся не на голову и шею, а поперек туловища.
Кевин захрипел: кричать не было сил, кинжалы зубов пронзили грудную клетку. Но в руках сила еще оставалась.
Раз за разом он обрушивал свое оружие на слизистое тело Чужого, как рыцарь из сказок обрушивает железную булаву на дракона. Он чувствовал, как после каждого удара все больше и больше слабеет захват.
К сожалению, руки его слабели еще быстрее…
После очередного удара тяжелая труба вырвалась из его цепенеющих пальцев и с грохотом обрушилась вниз. В месте ее падения, как по водам стоячего пруда, по пелене тумана пошли круги.
Этот грохот привлек внимание Дилона.
— Кевин! — Пресвитер не взбежал — взлетел наверх. Кошачьим движением он взметнул огромный топор — но так и замер с занесенным оружием.
Перед ним, мерно раскачиваясь, страшным маятником свисали с потолка два намертво сцепившихся в схватке тела — Кевина и Чужого.
Как тут рубить? По кому угодишь отточенным до смертельной остроты лезвием?
Добро бы хоть светло было… Но перед глазами — полумрак, скрадывающий контуры.
И Дилон бросил топор. Обеими руками он вцепился в свисающие ноги Кевина и изо всех сил рванул вниз.
То ли Чужой не был к этому готов, то ли с него уже было достаточно — но он разжал щупальца.
Два человека упали на пол — тяжесть Кевина опрокинула Дилона. Если бы Чужой продолжил атаку, Пресвитер был бы обречен.
Но зверь, не принимая боя, втянул свое тело обратно, пытаясь снова закрепиться на балке. Однако он так раскачал себя во время предшествующей возни, что его присоски сорвались.
Он рухнул вниз со странным звуком: словно шлепнулась куча студня. Рухнул и исчез в тумане, все еще окутывающем помещение.
Когда Рипли, следовавшая за Дилоном, взобралась по лестнице, она увидела, что Пресвитер сидит, держа на коленях голову Кевина.
— Не умирай, друг…
Голос Дилона дрожал. Видно, не простые отношения связывали его с умирающим.
— Да ты и не умрешь… Никто ведь не умирает навсегда!
Кевин еще смотрел осмысленно, еще пытался что-то сказать. Но тут из его рта вдруг хлынула струйка крови, глаза остановились.
— Брось его, брось его! — прошептала Рипли, заметившая это первой. — Дилон! Брось его, он мертв!
Она как бы возвращала Дилону его же слова, сказанные в момент начала пожара ей.
Неизвестно, сумел бы Пресвитер опомниться сразу или нет, но тут из тумана, в двух шагах от них, выдвинулась голова Чужого — и Дилон, оставив тело Кевина, зашарил по полу в поисках топора.
И снова Чужой не принял боя, хотя на сей раз его шансы были явно предпочтительнее.
Может быть, побоялся атаковать двоих? Едва ли…
Вернее всего, дело было в том, что прямо перед ним находилась Рипли. Узнал? Не нападает?
Значит, все-таки сработал тот самый инстинкт?
И снова надежда опять вспыхнула в Рипли, когда она увидела, как Чужой, попятившись, ускользнул в тот самый люк, через который только что проникли они с Дилоном.
— Он ушел вниз! К ванне!
Дилон согласно кивнул.
— Быстро за ним!
Рипли и Пресвитер (он так и не успел отыскать топор) кинулись вниз по лестнице.
Погоня эта была бы бесплодной, так как изначальные скоростные качества беглеца и преследователей были несопоставимы. Однако тут сказались преимущества обдуманной организации любого дела.
Хищник исчерпал свои силы гораздо в большей степени, чем настигающие его люди. Незадолго до этого они действовали слаженным коллективом, сменяя друг друга в роли загонщиков, и в результате каждый из них полу-чил свою долю отдыха, передышки. Древняя, мудрая, еще со времен охотников на мамонтов отработанная тактика. Настолько отработанная, что теперь она выполнялась уже на уровне подсознания, без предварительной договоренности.
Но даже такой — загнанный, отступающий — Чужой был еще опасен. И в этом преследователям пришлось убедиться.
… Держа в руках обломок трубы, Кевин вскарабкался по лестнице. Перед ним было довольно обширное помещение, до середины человеческого роста заполненное удушливой смесью дыма и водяных паров — следствиями недавно отбушевавшего пожара.
— Вот дьявол! — Кевин выставил перед собой трубу.
В зыбких, медленно оседающих клубах вполне мог укрыться не один хищник, а целая дюжина.
— Где ты, тварь?! Вылазь! Живо!
Кевин вслепую несколько раз махнул трубой над полом. Тяжело ворочались, рассекаемые железом серые пласты смога.
Он столько внимания уделил тому, что находилось ниже уровня его глаз, что вспомнил о привычке Чужого атаковать сверху, когда было уже поздно.
Щупальца затаившегося на потолочной балке зверя оплели его, рванули вверх, к оскаленным клыкам…
Впрочем, Чужой тоже был не в лучшей форме, поэтому он почти промахнулся. Захват пришелся не на голову и шею, а поперек туловища.
Кевин захрипел: кричать не было сил, кинжалы зубов пронзили грудную клетку. Но в руках сила еще оставалась.
Раз за разом он обрушивал свое оружие на слизистое тело Чужого, как рыцарь из сказок обрушивает железную булаву на дракона. Он чувствовал, как после каждого удара все больше и больше слабеет захват.
К сожалению, руки его слабели еще быстрее…
После очередного удара тяжелая труба вырвалась из его цепенеющих пальцев и с грохотом обрушилась вниз. В месте ее падения, как по водам стоячего пруда, по пелене тумана пошли круги.
Этот грохот привлек внимание Дилона.
— Кевин! — Пресвитер не взбежал — взлетел наверх. Кошачьим движением он взметнул огромный топор — но так и замер с занесенным оружием.
Перед ним, мерно раскачиваясь, страшным маятником свисали с потолка два намертво сцепившихся в схватке тела — Кевина и Чужого.
Как тут рубить? По кому угодишь отточенным до смертельной остроты лезвием?
Добро бы хоть светло было… Но перед глазами — полумрак, скрадывающий контуры.
И Дилон бросил топор. Обеими руками он вцепился в свисающие ноги Кевина и изо всех сил рванул вниз.
То ли Чужой не был к этому готов, то ли с него уже было достаточно — но он разжал щупальца.
Два человека упали на пол — тяжесть Кевина опрокинула Дилона. Если бы Чужой продолжил атаку, Пресвитер был бы обречен.
Но зверь, не принимая боя, втянул свое тело обратно, пытаясь снова закрепиться на балке. Однако он так раскачал себя во время предшествующей возни, что его присоски сорвались.
Он рухнул вниз со странным звуком: словно шлепнулась куча студня. Рухнул и исчез в тумане, все еще окутывающем помещение.
Когда Рипли, следовавшая за Дилоном, взобралась по лестнице, она увидела, что Пресвитер сидит, держа на коленях голову Кевина.
— Не умирай, друг…
Голос Дилона дрожал. Видно, не простые отношения связывали его с умирающим.
— Да ты и не умрешь… Никто ведь не умирает навсегда!
Кевин еще смотрел осмысленно, еще пытался что-то сказать. Но тут из его рта вдруг хлынула струйка крови, глаза остановились.
— Брось его, брось его! — прошептала Рипли, заметившая это первой. — Дилон! Брось его, он мертв!
Она как бы возвращала Дилону его же слова, сказанные в момент начала пожара ей.
Неизвестно, сумел бы Пресвитер опомниться сразу или нет, но тут из тумана, в двух шагах от них, выдвинулась голова Чужого — и Дилон, оставив тело Кевина, зашарил по полу в поисках топора.
И снова Чужой не принял боя, хотя на сей раз его шансы были явно предпочтительнее.
Может быть, побоялся атаковать двоих? Едва ли…
Вернее всего, дело было в том, что прямо перед ним находилась Рипли. Узнал? Не нападает?
Значит, все-таки сработал тот самый инстинкт?
И снова надежда опять вспыхнула в Рипли, когда она увидела, как Чужой, попятившись, ускользнул в тот самый люк, через который только что проникли они с Дилоном.
— Он ушел вниз! К ванне!
Дилон согласно кивнул.
— Быстро за ним!
Рипли и Пресвитер (он так и не успел отыскать топор) кинулись вниз по лестнице.
22
Аарон Смит сидел прямо на полу в компьютерном зале, уткнув подбородок в колени. Он не смотрел на дисплей. Крупные слезы текли по его щекам, оставляя дорожки на измазанной копотью коже.
— Будь ты проклят! — он всхлипнул почти по-детски. — Будь ты проклят, ублюдок чертов! — Смит и сам не знал, кого он имеет в виду: Чужого, Пресвитера, может быть, даже Эндрюса, который так невовремя погиб, взвалив на него непомерную ответственность.
Может быть, даже самого себя…
Эх, не все ли равно…
— Восемьдесят Пять… — с каким-то навязчивым мазохизмом прошептал он ненавистное прозвище. — Тупица, бездарь, кретин безмозглый… Трус…
Отчетливо хлопнула дверь. Но он даже не поднял взгляда: ну кто там может быть? Очередные свидетели его позора?
Нет, на сей раз это было не так…
Когда Аарон осознал, что прибыли спасатели, которых он уже и не чаял дождаться, он вскочил, почувствовав невыразимое облегчение.
— Господи! Какое счастье, что вы наконец пришли, ребята!
Один из спасателей направился к нему.
— Лейтенант Восемьдесят Пять… — начал рапортовать Смит, не замечая, что прикладывает руку к «пустой» голове.
— Что?!
— Виноват, сэр! — он испуганно вздрогнул. — Докладывает лейтенант Аарон Смит, личный номер 47013…
— Будь ты проклят! — он всхлипнул почти по-детски. — Будь ты проклят, ублюдок чертов! — Смит и сам не знал, кого он имеет в виду: Чужого, Пресвитера, может быть, даже Эндрюса, который так невовремя погиб, взвалив на него непомерную ответственность.
Может быть, даже самого себя…
Эх, не все ли равно…
— Восемьдесят Пять… — с каким-то навязчивым мазохизмом прошептал он ненавистное прозвище. — Тупица, бездарь, кретин безмозглый… Трус…
Отчетливо хлопнула дверь. Но он даже не поднял взгляда: ну кто там может быть? Очередные свидетели его позора?
Нет, на сей раз это было не так…
Когда Аарон осознал, что прибыли спасатели, которых он уже и не чаял дождаться, он вскочил, почувствовав невыразимое облегчение.
— Господи! Какое счастье, что вы наконец пришли, ребята!
Один из спасателей направился к нему.
— Лейтенант Восемьдесят Пять… — начал рапортовать Смит, не замечая, что прикладывает руку к «пустой» голове.
— Что?!
— Виноват, сэр! — он испуганно вздрогнул. — Докладывает лейтенант Аарон Смит, личный номер 47013…
23
Гонка продолжалась. Она переходила с этажа на этаж, с уровня на уровень, из коридора в коридор — без передышки, беспощадно…
Бывают такие моменты, когда на карту поставлено все. И тогда — воистину все приходится швырять в мешанину игры. Последние минуты, последние доводы, последние силы… Последние патроны… жизни последних бойцов, своих или вражеских…
И тогда — не до тонкостей, не до соблюдения правил.
Не до стратегии.
И не до жалости…
Потому что все участники событий воочию видят подступающую гибель. И необычные права получают тогда их вожаки, необычные нити соединяют их с теми, кого они посылают на смерть.
Те, кто уцелеет, будут скованы потом особыми узами духовного родства, дружбой особой цены.
Те же, кто не уцелеет…
— А-а-а! Помоги-и-те!
Это кричал Дуглас Уинтерборн, во все лопатки удирая по коридору.
— Не останавливайся! Беги прямо, малыш!
Дилон стоял перед дверью, готовясь захлопнуть ее, как только Дуглас добежит до него. Он ничем уже не мог ему помочь — не мог даже загородить собой, на секунду отсрочив смерть.
Что делать… Такой уж вышел расклад. Видно, и младшему из них теперь предстояло испить свою долю горького напитка.
— Помогите, помогите же, он догоняет меня!
Чужой действительно настигал юношу, приближаясь с каждым прыжком.
— Не оборачивайся! Не смотри на него!
Дуглас уже хрипел, задыхаясь от быстрого бега. Ноги еще могли нести его, но легким больше не хватало воздуха.
— Беги прямо! Только не оборачивайся!
Но он уже не мог бежать, хотя оставалось ему совсем немного. На расстоянии вытянутой руки от Дилона Уинтерборн рухнул, сбитый с ног ударом в спину. Отчетливо хрустнули кости. Он, наверное, был мертв еще до того, как коснулся земли.
И Чужой, перескочив через упавшего, бросился к в дверям. Но тоже опоздал.
Дилон, стиснув зубы, опустил створку с такой неистовой силой, что попади под удар второе щупальце Чужого — ему бы тоже не уцелеть.
Но щупальце не сунулось под дверь. А вот лужа крови просочилась, расплылась алым пятном по полу.
— Скверные дела вершим мы с тобой, сестра… — глухо сказал Дилон. — Может, без нас все пошло бы еще хуже, но…
Он не договорил.
— Но это не снимает с нас ответственности, — окончила его мысль Рипли.
Слышно было, как по ту сторону двери Чужой осторожно пробует металл на прочность. В его движениях уже не было прежней силы.
— Так ты хотел сказать…
— Да, именно так…
— Ну что ж, значит таков наш путь… Пошли, пока он не нашел выход.
Бывают такие моменты, когда на карту поставлено все. И тогда — воистину все приходится швырять в мешанину игры. Последние минуты, последние доводы, последние силы… Последние патроны… жизни последних бойцов, своих или вражеских…
И тогда — не до тонкостей, не до соблюдения правил.
Не до стратегии.
И не до жалости…
Потому что все участники событий воочию видят подступающую гибель. И необычные права получают тогда их вожаки, необычные нити соединяют их с теми, кого они посылают на смерть.
Те, кто уцелеет, будут скованы потом особыми узами духовного родства, дружбой особой цены.
Те же, кто не уцелеет…
— А-а-а! Помоги-и-те!
Это кричал Дуглас Уинтерборн, во все лопатки удирая по коридору.
— Не останавливайся! Беги прямо, малыш!
Дилон стоял перед дверью, готовясь захлопнуть ее, как только Дуглас добежит до него. Он ничем уже не мог ему помочь — не мог даже загородить собой, на секунду отсрочив смерть.
Что делать… Такой уж вышел расклад. Видно, и младшему из них теперь предстояло испить свою долю горького напитка.
— Помогите, помогите же, он догоняет меня!
Чужой действительно настигал юношу, приближаясь с каждым прыжком.
— Не оборачивайся! Не смотри на него!
Дуглас уже хрипел, задыхаясь от быстрого бега. Ноги еще могли нести его, но легким больше не хватало воздуха.
— Беги прямо! Только не оборачивайся!
Но он уже не мог бежать, хотя оставалось ему совсем немного. На расстоянии вытянутой руки от Дилона Уинтерборн рухнул, сбитый с ног ударом в спину. Отчетливо хрустнули кости. Он, наверное, был мертв еще до того, как коснулся земли.
И Чужой, перескочив через упавшего, бросился к в дверям. Но тоже опоздал.
Дилон, стиснув зубы, опустил створку с такой неистовой силой, что попади под удар второе щупальце Чужого — ему бы тоже не уцелеть.
Но щупальце не сунулось под дверь. А вот лужа крови просочилась, расплылась алым пятном по полу.
— Скверные дела вершим мы с тобой, сестра… — глухо сказал Дилон. — Может, без нас все пошло бы еще хуже, но…
Он не договорил.
— Но это не снимает с нас ответственности, — окончила его мысль Рипли.
Слышно было, как по ту сторону двери Чужой осторожно пробует металл на прочность. В его движениях уже не было прежней силы.
— Так ты хотел сказать…
— Да, именно так…
— Ну что ж, значит таков наш путь… Пошли, пока он не нашел выход.
24
Десантник, который подошел к Смиту, похоже, возглавлял всю операцию. Должно быть, это был старший офицер — но на нем был стандартный скафандр высокой защиты, без знаков различия, облегавший тело словно рыцарские латы.
В лицо офицеру Смит взглянул только раз — и больше не решился. Он не сразу смог определить причину своего испуга. Но определив — ужаснулся вдвойне.
Прозрачное забрало шлема офицер сразу же поднял на лоб. На глазах же у него были выпуклые черные очки-"консервы", а нижнюю челюсть закрывала пластиковая бляха подшлемного ремня.
И все эти атрибуты — особенно защитные очки, которые, примыкая к забралу, фантастически меняли лицевой угол, — делали анфас офицера почти неотличимым от Чужого.
Сходство было настолько велико, что когда офицер разомкнул губы, Аарон невольно пригнулся, словно ожидая струю кислоты в упор.
— Где лейтенант Рипли? — раздельно спросил десантник. — Она еще жива?
Смит торопливо закивал.
— Жива, жива. По крайне мере, была жива несколько минут назад.
— Где она? -раздался другой голос.
У двери стояла еще одна фигура. По-видимому, человек только что вошел: на его меховой одежде искрились алмазные крупицы снега.
Смит мгновенно понял, что это и есть главный начальник.
— Она… она где-то внизу, возле печи.
— Одна? — быстро спросил Незнакомец.
— Нет, с несколькими заключенными… — Смит замялся и добавил, сам не зная к чему: — Нас осталось совсем мало, сэр…
— Что она там делает? Вы получили наше извещение? Как вы вообще посмели его ослушаться, лейтенант? — вопросы прозвучали как пулеметная очередь.
Из всех них Смит предпочел ответить лишь на первый — самый безопасный, как ему показалось.
— Они пытаются загнать туда зверя, сэр!
— О Боже!
Неожиданно сильными пальцами начальник сжал плечо Смита, как клешней:
— Веди! Веди нас туда немедленно, лейтенант!
И тут же, тоном ниже:
— Если с ней что-то случилось…
Голос зловеще умолк, и Смит предпочел не развивать эту тему.
Быстрыми шагами они спускались по ярусам: впереди — Смит с несколькими десантниками (автоматы наготове, приклады у живота), дюжина остальных десантников выстроила полукольцо, в центре которого передвигался штатский.
Да, с таким эскортом Чужого можно было не опасаться!
В лицо офицеру Смит взглянул только раз — и больше не решился. Он не сразу смог определить причину своего испуга. Но определив — ужаснулся вдвойне.
Прозрачное забрало шлема офицер сразу же поднял на лоб. На глазах же у него были выпуклые черные очки-"консервы", а нижнюю челюсть закрывала пластиковая бляха подшлемного ремня.
И все эти атрибуты — особенно защитные очки, которые, примыкая к забралу, фантастически меняли лицевой угол, — делали анфас офицера почти неотличимым от Чужого.
Сходство было настолько велико, что когда офицер разомкнул губы, Аарон невольно пригнулся, словно ожидая струю кислоты в упор.
— Где лейтенант Рипли? — раздельно спросил десантник. — Она еще жива?
Смит торопливо закивал.
— Жива, жива. По крайне мере, была жива несколько минут назад.
— Где она? -раздался другой голос.
У двери стояла еще одна фигура. По-видимому, человек только что вошел: на его меховой одежде искрились алмазные крупицы снега.
Смит мгновенно понял, что это и есть главный начальник.
— Она… она где-то внизу, возле печи.
— Одна? — быстро спросил Незнакомец.
— Нет, с несколькими заключенными… — Смит замялся и добавил, сам не зная к чему: — Нас осталось совсем мало, сэр…
— Что она там делает? Вы получили наше извещение? Как вы вообще посмели его ослушаться, лейтенант? — вопросы прозвучали как пулеметная очередь.
Из всех них Смит предпочел ответить лишь на первый — самый безопасный, как ему показалось.
— Они пытаются загнать туда зверя, сэр!
— О Боже!
Неожиданно сильными пальцами начальник сжал плечо Смита, как клешней:
— Веди! Веди нас туда немедленно, лейтенант!
И тут же, тоном ниже:
— Если с ней что-то случилось…
Голос зловеще умолк, и Смит предпочел не развивать эту тему.
Быстрыми шагами они спускались по ярусам: впереди — Смит с несколькими десантниками (автоматы наготове, приклады у живота), дюжина остальных десантников выстроила полукольцо, в центре которого передвигался штатский.
Да, с таким эскортом Чужого можно было не опасаться!
25
Чужой тогда все-таки сумел найти выход. Это удалось ему в последний раз, но он снова успел пролить кровь.
Двое заключенных караулили соседние тоннели. Они были готовы отсечь зверю путь к отступлению, но их обманул звук, неверным эхом преломившийся в бесчисленных резонаторах.
Каждый из них захлопнул свою дверь, а затем они рванулись навстречу друг другу, будучи оба абсолютно уверены, что бегут по ходу движения монстра. Факелов не было ни у того, ни у другого — запас их вышел. Бег происходил в почти абсолютной темноте, поэтому они столкнулись, врезавшись друг в друга на полной скорости.
Сила соударения была столь велика, что обоих швырнуло наземь. Вполне естественно, что оба одновременно подумали об одном и том же.
Зверь! Конечно, это зверь обошел их во мраке — и вот теперь он стоит над ними, растянув в оскале пасть…
Сначала каждый слышал лишь свой собственный — как ему казалось, предсмертный — крик. Но никакой ужас не может длиться бесконечно, и немного погодя стало возможным различить не только пронзительный вопль Чужого, но и вполне человеческую речь.
— Нет, нет, не трогай меня, уйди от меня, ради Господа!
Тьма в коридоре не была совсем уж непроницаемой — вдалеке горел огонек люминесцентного светильника, освещая выход к одному из цехов. Когда оба были на ногах, они загораживали другу другу этот источник света, но теперь…
Первое, что удалось рассмотреть в темноте, был бинт — белая повязка на голове одного из них.
— Грегор?!
— Да!!!
Оба захлебнулись в припадке нервного смеха.
— Господи Боже, ну ты даешь! Я думал, что ты — этот зверь чертов!
— А я думал — что ты! Только вот когда повязку рассмотрел…
Они недоверчиво щупали друг друга, словно осязание могло помочь там, где спасовало зрение.
— Ну ты и напугал меня — я чуть не обделался!
— Да, по запаху чувствую!
И снова двое взрослых мужчин хохотали, сидя на полу, упиваясь счастьем внезапного спасения. Словно теперь с ними ничего не могло случиться, словно реальной опасности уже больше не существовало.
А опасность эта была по-прежнему рядом.
Совсем рядом…
Какое-то неясных очертаний тело в прыжке пронеслось между ними. Лишь на мгновение оно коснулось земли — но этого мгновения хватило, чтобы нанести два быстрых удара. И смех прекратился.
Грегор упал сразу. Он был убит наповал. А его приятель медленно оседал, хватаясь за перерезанное горло, из которого вместо слов раздавался хрип.
В глазах его остывало изумление. До последней минуты он не мог поверить, что это случилось именно с ним.
Двое заключенных караулили соседние тоннели. Они были готовы отсечь зверю путь к отступлению, но их обманул звук, неверным эхом преломившийся в бесчисленных резонаторах.
Каждый из них захлопнул свою дверь, а затем они рванулись навстречу друг другу, будучи оба абсолютно уверены, что бегут по ходу движения монстра. Факелов не было ни у того, ни у другого — запас их вышел. Бег происходил в почти абсолютной темноте, поэтому они столкнулись, врезавшись друг в друга на полной скорости.
Сила соударения была столь велика, что обоих швырнуло наземь. Вполне естественно, что оба одновременно подумали об одном и том же.
Зверь! Конечно, это зверь обошел их во мраке — и вот теперь он стоит над ними, растянув в оскале пасть…
Сначала каждый слышал лишь свой собственный — как ему казалось, предсмертный — крик. Но никакой ужас не может длиться бесконечно, и немного погодя стало возможным различить не только пронзительный вопль Чужого, но и вполне человеческую речь.
— Нет, нет, не трогай меня, уйди от меня, ради Господа!
Тьма в коридоре не была совсем уж непроницаемой — вдалеке горел огонек люминесцентного светильника, освещая выход к одному из цехов. Когда оба были на ногах, они загораживали другу другу этот источник света, но теперь…
Первое, что удалось рассмотреть в темноте, был бинт — белая повязка на голове одного из них.
— Грегор?!
— Да!!!
Оба захлебнулись в припадке нервного смеха.
— Господи Боже, ну ты даешь! Я думал, что ты — этот зверь чертов!
— А я думал — что ты! Только вот когда повязку рассмотрел…
Они недоверчиво щупали друг друга, словно осязание могло помочь там, где спасовало зрение.
— Ну ты и напугал меня — я чуть не обделался!
— Да, по запаху чувствую!
И снова двое взрослых мужчин хохотали, сидя на полу, упиваясь счастьем внезапного спасения. Словно теперь с ними ничего не могло случиться, словно реальной опасности уже больше не существовало.
А опасность эта была по-прежнему рядом.
Совсем рядом…
Какое-то неясных очертаний тело в прыжке пронеслось между ними. Лишь на мгновение оно коснулось земли — но этого мгновения хватило, чтобы нанести два быстрых удара. И смех прекратился.
Грегор упал сразу. Он был убит наповал. А его приятель медленно оседал, хватаясь за перерезанное горло, из которого вместо слов раздавался хрип.
В глазах его остывало изумление. До последней минуты он не мог поверить, что это случилось именно с ним.
26
Тела этих двоих остались неповрежденными: у Чужого уже не было цели рвать, терзать, уродовать свои жертвы. И тем более — ему было не до еды.
Сейчас главной, да и единственной его целью являлось бегство. И он успел бы скрыться в галерее переходов, если бы на крики не примчался Морс с факелом в руке.
Ему пришлось дважды ударить Чужого, серьезно обжечь его, чтобы вынудить к атаке.
Ярость монстра все еще была неодолима, и его сила далеко превосходила человеческую. Пока в руках у Морса был факел, ему удавалось держать зверя на расстоянии. Но скоро тот оттеснил человека в узкий и низкий проход, где можно было перемещаться только стоя на четвереньках.
В этом положении факел был бесполезен — и Морс швырнул его назад, обеспечивая себе выигрыш в несколько секунд, после чего бросился вперед, передвигаясь почти ползком.
Сознательно или нет — он вел преследователя в сторону металлоприемника.
Трудно поверить, но все эти события, уместившие в себя три человеческие жизни, продлились всего несколько минут! Тяжелая стальная плита продолжала медленно опускаться.
Чужой быстро настигал Морса. Одно из щупалец даже захлестнулось было на лодыжке — но сорвалось, утащив с собой башмак.
Потолок стал выше, и можно было попытаться выпрямиться. Однако для этого нужно было хоть на метр оторваться от преследователя.
А увеличить дистанцию не удавалось.
Внезапно Морс за что-то зацепился и растянулся во весь рост. В отчаянии он поднял глаза, уже готовый увидеть свою смерть.
Но увидел он человеческую фигуру, стоящую над ним. Фигуру женщины.
— Рипли!
И Чужой тоже увидел ее. Он замер, почти касаясь ног Морса.
— Ступай назад! — спокойно сказала Рипли Морсу.
Тот не стал дожидаться повторения. Вскочив, пробежал мимо Чужого — никогда бы раньше не решился так приблизиться! — и юркнул в тот самый проход, из которого только что появился.
Чужой зашипел почти жалобно и рванулся к выходу. Но единственная в помещении дверь уже захлопнулась за Морсом, а до потолочного люка Чужому — в его теперешнем состоянии, с обрубленным щупальцем — было не дотянуться.
Они находились прямо перед металлоприемником…
Сейчас главной, да и единственной его целью являлось бегство. И он успел бы скрыться в галерее переходов, если бы на крики не примчался Морс с факелом в руке.
Ему пришлось дважды ударить Чужого, серьезно обжечь его, чтобы вынудить к атаке.
Ярость монстра все еще была неодолима, и его сила далеко превосходила человеческую. Пока в руках у Морса был факел, ему удавалось держать зверя на расстоянии. Но скоро тот оттеснил человека в узкий и низкий проход, где можно было перемещаться только стоя на четвереньках.
В этом положении факел был бесполезен — и Морс швырнул его назад, обеспечивая себе выигрыш в несколько секунд, после чего бросился вперед, передвигаясь почти ползком.
Сознательно или нет — он вел преследователя в сторону металлоприемника.
Трудно поверить, но все эти события, уместившие в себя три человеческие жизни, продлились всего несколько минут! Тяжелая стальная плита продолжала медленно опускаться.
Чужой быстро настигал Морса. Одно из щупалец даже захлестнулось было на лодыжке — но сорвалось, утащив с собой башмак.
Потолок стал выше, и можно было попытаться выпрямиться. Однако для этого нужно было хоть на метр оторваться от преследователя.
А увеличить дистанцию не удавалось.
Внезапно Морс за что-то зацепился и растянулся во весь рост. В отчаянии он поднял глаза, уже готовый увидеть свою смерть.
Но увидел он человеческую фигуру, стоящую над ним. Фигуру женщины.
— Рипли!
И Чужой тоже увидел ее. Он замер, почти касаясь ног Морса.
— Ступай назад! — спокойно сказала Рипли Морсу.
Тот не стал дожидаться повторения. Вскочив, пробежал мимо Чужого — никогда бы раньше не решился так приблизиться! — и юркнул в тот самый проход, из которого только что появился.
Чужой зашипел почти жалобно и рванулся к выходу. Но единственная в помещении дверь уже захлопнулась за Морсом, а до потолочного люка Чужому — в его теперешнем состоянии, с обрубленным щупальцем — было не дотянуться.
Они находились прямо перед металлоприемником…
27
В правой руке у Рипли был железный прут, в левой — факел.
Последний из запасных — больше факелов уже не оставалось.
— Эй ты, тварь, жри меня! — она ткнула в Чужого факелом и услышала, как шкварчит его плоть.
— Жри меня! На!
Но Чужой не мог причинить ей вреда, даже спасая свою жизнь. Он кружил по полу, всеми силами стараясь уклониться от схватки, но Рипли неотступно преследовала его.
— А-а, сволочь, не нравится?! Получай! — удары сыпались один за одним. — За Ребекку! За Клеменса!
Рипли пыталась загнать зверя в темный проем, ведущий к ванне. В сущности, это был наиболее естественный путь отступления.
Но должно быть именно поэтому Чужой заподозрил подвох. Он не спешил нырнуть в, казалось бы, столь заманчивую темноту.
— За всех, кого ты сожрал, тварь!
От хлесткого удара зверь метнулся вперед — и замер на пороге ванны, нерешительно поводя головой.
— А это — напоследок — за меня!
Теперь Чужой развернулся мордой к Рипли, но клыки в ход не пускал. Его щупальца извивались над полом, стараясь подсечь женщину за ноги, свалить, отпихнуть в сторону.
— Ну ты, сволочь! Иди туда, иди! — Рипли быстро переступала, не давая себя схватить. — Иди, я сказала! Слышишь?!
Невероятным усилием ей удалось оттеснить зверя под створку. Теперь он был ограничен в движении с двух сторон. По бокам — стены, впереди — Рипли, а сзади…
Сзади — сам металлоприемник. Туда его и надо загнать. Правда, и теперь он, скорее всего, обречен: когда гидравлика наконец сработает, створка раздавит своей многотонной тяжестью все, что находится под ней.
Последний из запасных — больше факелов уже не оставалось.
— Эй ты, тварь, жри меня! — она ткнула в Чужого факелом и услышала, как шкварчит его плоть.
— Жри меня! На!
Но Чужой не мог причинить ей вреда, даже спасая свою жизнь. Он кружил по полу, всеми силами стараясь уклониться от схватки, но Рипли неотступно преследовала его.
— А-а, сволочь, не нравится?! Получай! — удары сыпались один за одним. — За Ребекку! За Клеменса!
Рипли пыталась загнать зверя в темный проем, ведущий к ванне. В сущности, это был наиболее естественный путь отступления.
Но должно быть именно поэтому Чужой заподозрил подвох. Он не спешил нырнуть в, казалось бы, столь заманчивую темноту.
— За всех, кого ты сожрал, тварь!
От хлесткого удара зверь метнулся вперед — и замер на пороге ванны, нерешительно поводя головой.
— А это — напоследок — за меня!
Теперь Чужой развернулся мордой к Рипли, но клыки в ход не пускал. Его щупальца извивались над полом, стараясь подсечь женщину за ноги, свалить, отпихнуть в сторону.
— Ну ты, сволочь! Иди туда, иди! — Рипли быстро переступала, не давая себя схватить. — Иди, я сказала! Слышишь?!
Невероятным усилием ей удалось оттеснить зверя под створку. Теперь он был ограничен в движении с двух сторон. По бокам — стены, впереди — Рипли, а сзади…
Сзади — сам металлоприемник. Туда его и надо загнать. Правда, и теперь он, скорее всего, обречен: когда гидравлика наконец сработает, створка раздавит своей многотонной тяжестью все, что находится под ней.