Страница:
Акула лежала на боку лишь несколько секунд, но для Севера прошла целая вечность, прежде чем она медленно перевернулась на брюхо и ушла под воду.
Севера колотила дрожь.
«Мне с ней никогда не совладать. Это выше человеческих сил, — пронеслось у него в голове. — Хотя… почему я решил, что мне обязательно придется с ней сражаться? Видимо, мне так доставалось в последнее время, что о хорошем исходе я даже не задумываюсь. Может, ей чем-то понравилась лодка, поэтому она за мной и плывет. А взгляд? Ну что взгляд?! Зафантазировал себе черт знает чего, вот и все. Взгляд как у рыбы… У хищной рыбы».
— Я буду назвать тебя рыбой, хорошо? — сказал Север, приблизив лицо к воде, будто хотел разглядеть в глубине акулу. — Просто рыбой. Ведь ты можешь быть вполне миролюбиво настроена. Верно? «Акула» звучит нехорошо. Угрожающе. А ведь ты мне не угрожаешь, верно? Плаваешь себе и плаваешь. Ты же дома. Это я у тебя в гостях. Так что ты вольна плавать где тебе угодно, рыба. А я больше не буду думать о тебе плохо. Ты хорошая рыба…
И акула его услышала.
Север даже не разобрал, что произошло. В туче брызг взметнулся похожий на косу хвост, и лодку потряс удар, от которого человек едва не вылетел за борт. Спасло его то, что в последнюю секунду он ухватился за мачту. Северу показалось, что лодка разбита и он идет ко дну, настолько громким был треск.
Мокрый, дрожащий, еще не верящий до конца, что жив, он оглядел лодку. Верхняя часть кормы была разбита в щепки. Лодка была полна воды — волны перехлестывали через пролом. Вода прибывала не очень быстро, но неуклонно.
Север бросился заделывать брешь. В ход пошло все — обломки досок, куртка, веревки. Он возился долго. За это время вода поднялась почти до планширя. Наконец ему удалось кое-как закрыть пробоину. Он вычерпал воду и перенес все вещи в нос, чтобы корма поднялась повыше. Ее край теперь был лишь на пару дюймов выше воды.
«Если поднимется волнение, все пойдет прахом. Первая же высокая волна затопит лодку».
— Чертова тварь! — прохрипел он, глядя на удаляющийся плавник. — Чертова тварь! Тебе понравилось?!
Он тяжело опустился на дно лодки и обхватил голову руками.
— Прости, лодка… Наверное, в этом была и моя вина. Не надо было рассчитывать на хорошее. Она акула, убийство — ее природа. С чего мне взбрело в голову, что она оставит меня в покое? Я глупец. Протянуть руку льву и надеяться, что он ее не откусит! Я запомню этот урок, лодка. «"Никогда не принимай желаемое за действительное. Особенно если перед тобой хищник.
«Но что же будет, когда она решит атаковать всерьез?» — подумал он.
К вечеру небо затянулось облаками. Воздух стал таким вязким, что его можно было резать ножом. Ветер успокоился совсем. Северу показалось, что даже море замерло в неподвижности.
Север разложил бесполезный сейчас парус так, чтобы собрать в него дождевую воду. Подготовил флягу. Потом, немного подумав, снял с себя рубашку и приспособил для сбора воды и ее.
Теперь оставалось только ждать. И надеяться, , что дождь не пройдет стороной, а акула оставит его в покое хоть ненадолго.
«В сущности, человеку дано не так много— надежды, ожидание и мужество. Но он и с этим не умеет управляться. А ведь казалось бы, чем меньше имеешь, тем лучше должен уметь своим достоянием пользоваться. Но нет. Мы набираем ворох всякого ненужного хлама, в котором и сами-то не можем толком разобраться. А потом пытаемся всем этим удачно воспользоваться. И оказываемся в дураках. Потому что то настоящее, что нам дано от рождения, теряется», — думал Север.
— Жаль, что понять это можно, только оказавшись в шаге от смерти… А может, и нет. Может, понять это помогает одиночество. Зря люди бегут от него. Одиночество и смерть — самые лучшие советчики. Самые правдивые. Они никогда не обманут. И скажут много нужного и полезного. Если, конечно, к ним прислушиваться. Напрасно люди так страшатся их… — сказал он.
— Вот взять меня, — продолжил он после недолгого молчания. — Я ведь тоже боялся одиночества. И еще больше боялся смерти. А когда столкнулся с ними, выяснилось, что они вовсе не страшные. Суровые, жесткие… Но не страшные. УЖ одиночество точно… Да и смерть, если разобраться, вовсе не старуха с косой. Друг. Самый верный. Который никогда тебя не обманет и не уйдет от тебя. И одиночество тоже Друг. Никто ведь не говорит, что друг должен быть добрым и ласковым. Друг должен быть надежным. Должен помогать в трудную минуту. Должен любить. А настоящая любовь всегда требовательна и беспощадна. И друг должен быть таким.
Он снова помолчал. Дождь все не начинался.
— А еще одиночество и смерть — отличные учителя, — снова заговорил Север. — Зачем люди «идут в школь! и университеты, нанимают дорогих учителей-профессоров? Чему они могут научить? Как набрать побольше хлама, который сделает жизнь сложной и запутанной? Нет, тот, кто хочет научиться жить, должен заглянуть в лицо смерти. А тот, кто хочет научиться любить, должен пройти через одиночество. Простые истины. Но мало кто им следует…
«Господи, как же мне хочется пить, — подумал он. — Я не жалуюсь… Если нужно, я буду терпеть и дальше. Но, боюсь, надолго меня не хватит».
Он зачерпнул ладонью воды и плеснул себе в лицо, чтобы хоть немного освежиться. Уже стемнело. Свет луны едва пробивался сквозь облака. Просто в одном месте небо было чуть светлее.
«Как-то непривычно без звезд и луны. Ну да обойдусь и без них. Только бы пошел дождь! Пускай даже приплывает она. Если я вдосталь напьюсь и доем остатки рыбы, то смогу ее встретить как полагается».
— И мы еще посмотрим, кто кого. Сейчас-то я слишком слаб. Тебе будет неинтересно со мной, акула. Подожди, пока я немного окрепну. Вот тогда мы с тобой сразимся.
Он уже не говорил, а еле слышно бормотал. Перед глазами плыли круги. Голова была тяжелой, словно в нее залили свинец. Наконец, он потерял сознание.
В чувство его привели тяжелые теплые капли, ударившие по лицу. Сначала ему показалось, что он тонет. Он дернулся всем телом, словно через него пропустили электрический заряд. Когда Север понял, что это самый настоящий ливень, он закрыл лицо ладонями и тихо заплакал
В полдень он доел остатки рыбы и почувствовал, что силы вернулись к нему. Обследовав борта лодки, он нашел несколько приросших моллюсков и съел их тоже.
Акула не появлялась. Север воспользовался этим, чтобы как следует отдохнуть. Он старался ни о чем не думать, а просто лежал на дне лодки, подставив лицо теплым струям, и слушал шелест дождя. Ему нужно было подготовиться к схватке. Она была неминуема, и Север это знал. Встреча с этой акулой не могла быть просто делом случая. Для этого акула была слишком великолепна. Какой скрытый смысл эта встреча несла в себе, Север не знал. Но это его не заботило. Достаточно было того, что он чувствовал приближение той минуты, когда они сойдутся в битве.
— Наши судьбы пересеклись, акула, — прошептал он. — Видимо, для чего-то мы нужны Друг другу. Может, благодаря этой встрече мы поймем что-то очень важное. А может быть, один из нас должен просто поставить точку в судьбе другого. Кто знает! Есть тысяча вопросов и сотни тысяч ответов. Но что в них толку?! Они только затмевают разум… Набирайся сил, акула. И я тоже буду отдыхать. Скоро все решится.
Север закрыл глаза. Дыхание его было ровным и спокойным. Со стороны могло показаться, что он спит. Но он не спал. Он ждал. Не было ни страха, ни волнения, ни сожалений. Только спокойное ожидание неизбежного.
К вечеру поднялся ветер и разогнал тучи.
Когда солнце едва коснулось краем багровых облаков на горизонте, сердце Севера на секунду замерло, а потом забилось где-то у горла. Внутренним взором он увидел, как в нескольких милях от него, на глубине в сотню футов огромная тень, до этого медленно плывущая против течения, сделала резкий поворот и, постепенно набирая скорость, устремилась к нему. Он видел, как плавные мощные движения хвоста толкают сигаровидное тело вперед, а голова неторопливо поворачивается то в одну, то в другую сторону в такт им. Он видел плотно сжатые тяжелые челюсти с несколькими рядами острых как бритва зубов, холодные и бесстрастные глаза с неподвижным валиком век вокруг. Существо, созданное природой специально для убийства. Она плыла быстро и бесшумно, как призрак.
Север сел. Проверил, хорошо ли прикреплена веревка к гарпуну. Потом привязал остатками бечевы нож к одному из весел. Больше оружия у него не было, не считая обломка румпеля. Но это на крайний случай. По-настоящему надеяться можно только на гарпун.
Во рту пересохло, и он сделал несколько глотков воды.
— Ну что ж, акула, теперь я готов. Мне повезло с тобой. Ты хороший враг. Что толку бороться со слабым противником? В такой борьбе дух спит. А пробуждается вся чернота, которая есть у человека в сердце. Я же сейчас кристально чист. Познать себя можно только через большие испытания, большое горе или большую любовь. Теперь я знаю это наверняка. Ты стала одним из лучших моих учителей. За это я тебе благодарен.
«Но я все равно должен убить тебя», — мысленно добавил он.
Акула, не снижая скорости, начала подниматься из глубины вверх, к солнцу. Она всплывала, пока черный плавник не вспорол морскую гладь недалеко от лодки.
Север поднялся и встал поустойчивее, держа в руках гарпун.
«У меня будет всего несколько секунд, пока она подплывает к лодке. За это время можно нанести только один удар. И этот удар должен ее прикончить».
— Ну, давай, акула, иди ко мне. Я не хочу тебя убивать, но ты не оставляешь мне выбора. Ты самая большая, самая сильная акула в этом море. Без тебя оно изменится. Что-то умрет в нем вместе с тобой. Что-то умрет и во мне. Ведь неважно, какую красоту ты убиваешь — добрую или злую. Красота — она всегда красота. А убийство — всегда убийство. И убивая красоту, ты убиваешь и частичку себя.
Акула приближалась. Север видел буруны вокруг плавника, которые заходящее солнце окрасило в кроваво-красный цвет.
Время перестало существовать. Север не слышал ни плеска волн, ни поскрипывания лодки. И не видел ничего, кроме этого плавника. Ему стало страшно. Но это был не тот страх, который заставляет цепенеть и шептать побелевшими губами слова молитвы. Это был страх, вызывающий неукротимую ярость. Страх пробуждающий дремлющие глубоко внутри мрачные силы и желание пустить в ход зубы и ногти, отстаивая свою жизнь. Страх, заставляющий не считаться с ценой победы. Страх, пожирающий сам себя, чтобы дать начало новому — мужеству и самоотречению ради победы.
Акула не стала описывать круги вокруг лодки, примериваясь, куда бы ударить. Она кинулась сразу. Выгнув спину, которая мрачно блеснула в лучах заходящего солнца, и низко опустив грудные плавники. Хвост вспенил волны, бросая хищника вперед.
Север словно в замедленном кино увидел, как открывается отвратительная пасть. За мгновение до того, как зубы коснулись борта лодки, он ударил акулу гарпуном, метя в середину головы. Он ударил изо всех сил, без страха и ненависти, с холодной яростью и решимостью человека, которому уже нечего терять.
Гарпун пробил жесткую кожу и хрящ и вошел глубоко в голову. Но акула даже не заметила этого. Челюсти с громким щелканьем сомкнулись, и акула, вырвав кусок борта, ушла на глубину, унося с собой застрявший обломок гарпуна.
Север отбросил бесполезное древко. Внизу акула развернулась и снова бросилась в атаку.
Теперь она попыталась протаранить лодку головой. Суденышко подпрыгнуло вверх и с шумом, подняв фонтан брызг, рухнуло обратно. Доски не выдержали удара, и в лодку хлынула вода.
Север схватил весло с привязанным к нему ножом. Когда голова акулы появилась на поверхности, он снова ударил ее. Нож вошел рядом с торчащим обломком гарпуна. Он быстро выдернул лезвие, боясь, что лишится последнего оружия. Из-за этого удар получился недостаточно сильным.
Акула, окрашивая вспененную воду своей кровью, быстро разворачивалась для очередной атаки. Огромный хвост бешено бил по воде. Один из ударов пришелся по лодке, и Север, не удержавшись на ногах, оказался за бортом. Отплевываясь, он вынырнул и, ухватившись за какую-то веревку, начал карабкаться обратно в лодку. Когда его голова поднялась над бортом, он увидел, что акула делает новый заход с противоположной стороны лодки. Плавник на мгновение исчез, и Север понял, что акула сейчас пройдет под днищем.
Собрав все силы, он перебросил тело через борт, в последнюю секунду почувствовав, как что-то сильно обожгло ногу.
Не замечая боли и струящейся по ноге крови, он снова взялся за весло. Акула опять приближалась к лодке. Движения ее были уже не такими быстрыми, глаза остекленели. Она плыла в облаке собственной крови, вяло шевеля хвостом. Она была мертва с того момента, как длинное лезвие гарпуна вошло ей в мозг. Она была мертва, но сама не понимала этого. Привыкшая отнимать жизнь у других, она не хотела расставаться со своей.
Когда она оказалась рядом с лодкой, Север несколько раз подряд всадил нож ей в голову. Он бил не целясь, не пытаясь найти уязвимые места. Он беспорядочно наносил удар за ударом, что-то громко крича от страха и переполнявшей его ярости. Когда нож сломался, он стал бить ее веслом по тупой, залитой кровью морде. Один раз он наклонился слишком низко, и длинные, как кинжалы, зубы верхней челюсти полоснули его по руке. Но Север даже не заметил этого.
Акуле уже не было дела до лодки. Она расставалась с жизнью. Медленно и мучительно. Хвост молотил по воде, поднимая тучи брызг. Вода кипела там, где билась в агонии акула. Море вокруг нее было светло-розовым.
Через несколько минут все закончилось. Акула, все еще слабо шевеля хвостом и плавниками, начала тонуть. Север смотрел, как она медленно растворяется в глубине. Даже в смерти она не утратила своего величия.
Когда акула скрылась из виду. Север, судорожно всхлипывая, опустился на колени. Лодка была наполовину затоплена, но он не замечал этого. Он не замечал, что до сих пор сжимает в руке измочаленную короткую дубину — все, что осталось от его весла. Он не замечал и того, что рука у него была изрезана до кости, а с голени почти начисто содрана кожа.
Он победил. Все остальное было неважно.
VI
Севера колотила дрожь.
«Мне с ней никогда не совладать. Это выше человеческих сил, — пронеслось у него в голове. — Хотя… почему я решил, что мне обязательно придется с ней сражаться? Видимо, мне так доставалось в последнее время, что о хорошем исходе я даже не задумываюсь. Может, ей чем-то понравилась лодка, поэтому она за мной и плывет. А взгляд? Ну что взгляд?! Зафантазировал себе черт знает чего, вот и все. Взгляд как у рыбы… У хищной рыбы».
— Я буду назвать тебя рыбой, хорошо? — сказал Север, приблизив лицо к воде, будто хотел разглядеть в глубине акулу. — Просто рыбой. Ведь ты можешь быть вполне миролюбиво настроена. Верно? «Акула» звучит нехорошо. Угрожающе. А ведь ты мне не угрожаешь, верно? Плаваешь себе и плаваешь. Ты же дома. Это я у тебя в гостях. Так что ты вольна плавать где тебе угодно, рыба. А я больше не буду думать о тебе плохо. Ты хорошая рыба…
И акула его услышала.
Север даже не разобрал, что произошло. В туче брызг взметнулся похожий на косу хвост, и лодку потряс удар, от которого человек едва не вылетел за борт. Спасло его то, что в последнюю секунду он ухватился за мачту. Северу показалось, что лодка разбита и он идет ко дну, настолько громким был треск.
Мокрый, дрожащий, еще не верящий до конца, что жив, он оглядел лодку. Верхняя часть кормы была разбита в щепки. Лодка была полна воды — волны перехлестывали через пролом. Вода прибывала не очень быстро, но неуклонно.
Север бросился заделывать брешь. В ход пошло все — обломки досок, куртка, веревки. Он возился долго. За это время вода поднялась почти до планширя. Наконец ему удалось кое-как закрыть пробоину. Он вычерпал воду и перенес все вещи в нос, чтобы корма поднялась повыше. Ее край теперь был лишь на пару дюймов выше воды.
«Если поднимется волнение, все пойдет прахом. Первая же высокая волна затопит лодку».
— Чертова тварь! — прохрипел он, глядя на удаляющийся плавник. — Чертова тварь! Тебе понравилось?!
Он тяжело опустился на дно лодки и обхватил голову руками.
— Прости, лодка… Наверное, в этом была и моя вина. Не надо было рассчитывать на хорошее. Она акула, убийство — ее природа. С чего мне взбрело в голову, что она оставит меня в покое? Я глупец. Протянуть руку льву и надеяться, что он ее не откусит! Я запомню этот урок, лодка. «"Никогда не принимай желаемое за действительное. Особенно если перед тобой хищник.
«Но что же будет, когда она решит атаковать всерьез?» — подумал он.
* * *
Остаток дня Север провел, сжимая в руках гарпун и внимательно глядя по сторонам, чтобы вовремя заметить приближение акулы. Но та, словно удовлетворив на время жажду разрушений, не показывалась.К вечеру небо затянулось облаками. Воздух стал таким вязким, что его можно было резать ножом. Ветер успокоился совсем. Северу показалось, что даже море замерло в неподвижности.
Север разложил бесполезный сейчас парус так, чтобы собрать в него дождевую воду. Подготовил флягу. Потом, немного подумав, снял с себя рубашку и приспособил для сбора воды и ее.
Теперь оставалось только ждать. И надеяться, , что дождь не пройдет стороной, а акула оставит его в покое хоть ненадолго.
«В сущности, человеку дано не так много— надежды, ожидание и мужество. Но он и с этим не умеет управляться. А ведь казалось бы, чем меньше имеешь, тем лучше должен уметь своим достоянием пользоваться. Но нет. Мы набираем ворох всякого ненужного хлама, в котором и сами-то не можем толком разобраться. А потом пытаемся всем этим удачно воспользоваться. И оказываемся в дураках. Потому что то настоящее, что нам дано от рождения, теряется», — думал Север.
— Жаль, что понять это можно, только оказавшись в шаге от смерти… А может, и нет. Может, понять это помогает одиночество. Зря люди бегут от него. Одиночество и смерть — самые лучшие советчики. Самые правдивые. Они никогда не обманут. И скажут много нужного и полезного. Если, конечно, к ним прислушиваться. Напрасно люди так страшатся их… — сказал он.
— Вот взять меня, — продолжил он после недолгого молчания. — Я ведь тоже боялся одиночества. И еще больше боялся смерти. А когда столкнулся с ними, выяснилось, что они вовсе не страшные. Суровые, жесткие… Но не страшные. УЖ одиночество точно… Да и смерть, если разобраться, вовсе не старуха с косой. Друг. Самый верный. Который никогда тебя не обманет и не уйдет от тебя. И одиночество тоже Друг. Никто ведь не говорит, что друг должен быть добрым и ласковым. Друг должен быть надежным. Должен помогать в трудную минуту. Должен любить. А настоящая любовь всегда требовательна и беспощадна. И друг должен быть таким.
Он снова помолчал. Дождь все не начинался.
— А еще одиночество и смерть — отличные учителя, — снова заговорил Север. — Зачем люди «идут в школь! и университеты, нанимают дорогих учителей-профессоров? Чему они могут научить? Как набрать побольше хлама, который сделает жизнь сложной и запутанной? Нет, тот, кто хочет научиться жить, должен заглянуть в лицо смерти. А тот, кто хочет научиться любить, должен пройти через одиночество. Простые истины. Но мало кто им следует…
«Господи, как же мне хочется пить, — подумал он. — Я не жалуюсь… Если нужно, я буду терпеть и дальше. Но, боюсь, надолго меня не хватит».
Он зачерпнул ладонью воды и плеснул себе в лицо, чтобы хоть немного освежиться. Уже стемнело. Свет луны едва пробивался сквозь облака. Просто в одном месте небо было чуть светлее.
«Как-то непривычно без звезд и луны. Ну да обойдусь и без них. Только бы пошел дождь! Пускай даже приплывает она. Если я вдосталь напьюсь и доем остатки рыбы, то смогу ее встретить как полагается».
— И мы еще посмотрим, кто кого. Сейчас-то я слишком слаб. Тебе будет неинтересно со мной, акула. Подожди, пока я немного окрепну. Вот тогда мы с тобой сразимся.
Он уже не говорил, а еле слышно бормотал. Перед глазами плыли круги. Голова была тяжелой, словно в нее залили свинец. Наконец, он потерял сознание.
В чувство его привели тяжелые теплые капли, ударившие по лицу. Сначала ему показалось, что он тонет. Он дернулся всем телом, словно через него пропустили электрический заряд. Когда Север понял, что это самый настоящий ливень, он закрыл лицо ладонями и тихо заплакал
* * *
Дождь лил, не переставая, остаток ночи и весь следующий день. И все это время Север пил и не мог напиться. Сначала он жадно глотал крупные капли ртом, потом, когда в парусе скопилось достаточно воды, он наполнил флягу и осушил ее до дна. Когда рассвело, он уже смаковал воду, словно дорогое вино. Он ощущал, как каждая клеточка его иссохшего тела наполняется живительной влагой.В полдень он доел остатки рыбы и почувствовал, что силы вернулись к нему. Обследовав борта лодки, он нашел несколько приросших моллюсков и съел их тоже.
Акула не появлялась. Север воспользовался этим, чтобы как следует отдохнуть. Он старался ни о чем не думать, а просто лежал на дне лодки, подставив лицо теплым струям, и слушал шелест дождя. Ему нужно было подготовиться к схватке. Она была неминуема, и Север это знал. Встреча с этой акулой не могла быть просто делом случая. Для этого акула была слишком великолепна. Какой скрытый смысл эта встреча несла в себе, Север не знал. Но это его не заботило. Достаточно было того, что он чувствовал приближение той минуты, когда они сойдутся в битве.
— Наши судьбы пересеклись, акула, — прошептал он. — Видимо, для чего-то мы нужны Друг другу. Может, благодаря этой встрече мы поймем что-то очень важное. А может быть, один из нас должен просто поставить точку в судьбе другого. Кто знает! Есть тысяча вопросов и сотни тысяч ответов. Но что в них толку?! Они только затмевают разум… Набирайся сил, акула. И я тоже буду отдыхать. Скоро все решится.
Север закрыл глаза. Дыхание его было ровным и спокойным. Со стороны могло показаться, что он спит. Но он не спал. Он ждал. Не было ни страха, ни волнения, ни сожалений. Только спокойное ожидание неизбежного.
К вечеру поднялся ветер и разогнал тучи.
Когда солнце едва коснулось краем багровых облаков на горизонте, сердце Севера на секунду замерло, а потом забилось где-то у горла. Внутренним взором он увидел, как в нескольких милях от него, на глубине в сотню футов огромная тень, до этого медленно плывущая против течения, сделала резкий поворот и, постепенно набирая скорость, устремилась к нему. Он видел, как плавные мощные движения хвоста толкают сигаровидное тело вперед, а голова неторопливо поворачивается то в одну, то в другую сторону в такт им. Он видел плотно сжатые тяжелые челюсти с несколькими рядами острых как бритва зубов, холодные и бесстрастные глаза с неподвижным валиком век вокруг. Существо, созданное природой специально для убийства. Она плыла быстро и бесшумно, как призрак.
Север сел. Проверил, хорошо ли прикреплена веревка к гарпуну. Потом привязал остатками бечевы нож к одному из весел. Больше оружия у него не было, не считая обломка румпеля. Но это на крайний случай. По-настоящему надеяться можно только на гарпун.
Во рту пересохло, и он сделал несколько глотков воды.
— Ну что ж, акула, теперь я готов. Мне повезло с тобой. Ты хороший враг. Что толку бороться со слабым противником? В такой борьбе дух спит. А пробуждается вся чернота, которая есть у человека в сердце. Я же сейчас кристально чист. Познать себя можно только через большие испытания, большое горе или большую любовь. Теперь я знаю это наверняка. Ты стала одним из лучших моих учителей. За это я тебе благодарен.
«Но я все равно должен убить тебя», — мысленно добавил он.
Акула, не снижая скорости, начала подниматься из глубины вверх, к солнцу. Она всплывала, пока черный плавник не вспорол морскую гладь недалеко от лодки.
Север поднялся и встал поустойчивее, держа в руках гарпун.
«У меня будет всего несколько секунд, пока она подплывает к лодке. За это время можно нанести только один удар. И этот удар должен ее прикончить».
— Ну, давай, акула, иди ко мне. Я не хочу тебя убивать, но ты не оставляешь мне выбора. Ты самая большая, самая сильная акула в этом море. Без тебя оно изменится. Что-то умрет в нем вместе с тобой. Что-то умрет и во мне. Ведь неважно, какую красоту ты убиваешь — добрую или злую. Красота — она всегда красота. А убийство — всегда убийство. И убивая красоту, ты убиваешь и частичку себя.
Акула приближалась. Север видел буруны вокруг плавника, которые заходящее солнце окрасило в кроваво-красный цвет.
Время перестало существовать. Север не слышал ни плеска волн, ни поскрипывания лодки. И не видел ничего, кроме этого плавника. Ему стало страшно. Но это был не тот страх, который заставляет цепенеть и шептать побелевшими губами слова молитвы. Это был страх, вызывающий неукротимую ярость. Страх пробуждающий дремлющие глубоко внутри мрачные силы и желание пустить в ход зубы и ногти, отстаивая свою жизнь. Страх, заставляющий не считаться с ценой победы. Страх, пожирающий сам себя, чтобы дать начало новому — мужеству и самоотречению ради победы.
Акула не стала описывать круги вокруг лодки, примериваясь, куда бы ударить. Она кинулась сразу. Выгнув спину, которая мрачно блеснула в лучах заходящего солнца, и низко опустив грудные плавники. Хвост вспенил волны, бросая хищника вперед.
Север словно в замедленном кино увидел, как открывается отвратительная пасть. За мгновение до того, как зубы коснулись борта лодки, он ударил акулу гарпуном, метя в середину головы. Он ударил изо всех сил, без страха и ненависти, с холодной яростью и решимостью человека, которому уже нечего терять.
Гарпун пробил жесткую кожу и хрящ и вошел глубоко в голову. Но акула даже не заметила этого. Челюсти с громким щелканьем сомкнулись, и акула, вырвав кусок борта, ушла на глубину, унося с собой застрявший обломок гарпуна.
Север отбросил бесполезное древко. Внизу акула развернулась и снова бросилась в атаку.
Теперь она попыталась протаранить лодку головой. Суденышко подпрыгнуло вверх и с шумом, подняв фонтан брызг, рухнуло обратно. Доски не выдержали удара, и в лодку хлынула вода.
Север схватил весло с привязанным к нему ножом. Когда голова акулы появилась на поверхности, он снова ударил ее. Нож вошел рядом с торчащим обломком гарпуна. Он быстро выдернул лезвие, боясь, что лишится последнего оружия. Из-за этого удар получился недостаточно сильным.
Акула, окрашивая вспененную воду своей кровью, быстро разворачивалась для очередной атаки. Огромный хвост бешено бил по воде. Один из ударов пришелся по лодке, и Север, не удержавшись на ногах, оказался за бортом. Отплевываясь, он вынырнул и, ухватившись за какую-то веревку, начал карабкаться обратно в лодку. Когда его голова поднялась над бортом, он увидел, что акула делает новый заход с противоположной стороны лодки. Плавник на мгновение исчез, и Север понял, что акула сейчас пройдет под днищем.
Собрав все силы, он перебросил тело через борт, в последнюю секунду почувствовав, как что-то сильно обожгло ногу.
Не замечая боли и струящейся по ноге крови, он снова взялся за весло. Акула опять приближалась к лодке. Движения ее были уже не такими быстрыми, глаза остекленели. Она плыла в облаке собственной крови, вяло шевеля хвостом. Она была мертва с того момента, как длинное лезвие гарпуна вошло ей в мозг. Она была мертва, но сама не понимала этого. Привыкшая отнимать жизнь у других, она не хотела расставаться со своей.
Когда она оказалась рядом с лодкой, Север несколько раз подряд всадил нож ей в голову. Он бил не целясь, не пытаясь найти уязвимые места. Он беспорядочно наносил удар за ударом, что-то громко крича от страха и переполнявшей его ярости. Когда нож сломался, он стал бить ее веслом по тупой, залитой кровью морде. Один раз он наклонился слишком низко, и длинные, как кинжалы, зубы верхней челюсти полоснули его по руке. Но Север даже не заметил этого.
Акуле уже не было дела до лодки. Она расставалась с жизнью. Медленно и мучительно. Хвост молотил по воде, поднимая тучи брызг. Вода кипела там, где билась в агонии акула. Море вокруг нее было светло-розовым.
Через несколько минут все закончилось. Акула, все еще слабо шевеля хвостом и плавниками, начала тонуть. Север смотрел, как она медленно растворяется в глубине. Даже в смерти она не утратила своего величия.
Когда акула скрылась из виду. Север, судорожно всхлипывая, опустился на колени. Лодка была наполовину затоплена, но он не замечал этого. Он не замечал, что до сих пор сжимает в руке измочаленную короткую дубину — все, что осталось от его весла. Он не замечал и того, что рука у него была изрезана до кости, а с голени почти начисто содрана кожа.
Он победил. Все остальное было неважно.
VI
Из-за облаков выглянула луна, и на небе зажглись первые звезды. Ночь была необычайно ласкова. Волны бережно подхватывали лодку и плавно опускали вниз, словно старались не потревожить спящего в ней человека.
На носу лодки сидела крупная, абсолютно белая чайка, повернув голову в сторону свернувшегося калачиком Севера. Лицо его было безмятежным, он чему-то едва заметно улыбался во сне. Наложенные кое-как повязки на руке и ноге набухли от крови, и тонкие красные струйки смешивались с отовсюду просачивавшейся в лодку морской водой.
Чайка сделала неуловимое движение крыльями и оказалась рядом с человеком. Некоторое время она смотрела ему прямо в лицо, а потом, коротко вскрикнув, взмыла ввысь и растаяла в ночном небе.
Рыбаки теперь возвращались домой раньше, виноделы разливали по бутылкам молодое вино нового урожая, торговцы спешили распродать последние в этом году фрукты. И только для каменщиков ничего не менялось. Дома ветшают круглый год, круглый год рождаются люди и новые семьи.
Прошло больше полугода со встречи с незнакомцем. Молодой человек по-прежнему собирался в дорогу. Он даже отвел специальную комнатку в своем доме, куда складывал вещи, которые ему могут пригодиться в пути. Со временем, правда, он начал стаскивать туда и всякий не нужный больше в хозяйстве хлам. Так что в скором времени комната стала напоминать чулан с рухлядью.
Ближе к зиме он решил жениться на дочери соседа. Это была милая, симпатичная девушка, скромная и молчаливая. И к тому же с неплохим приданым. Молодой человек здраво рассудил, что лучшего варианта он может и не найти. Поэтому не стал откладывать дела в долгий ящик. Он сделал ей предложение, она согласилась, водители тоже не были против — и у тех, и у других были свои финансовые интересы.
Свадьбу сыграли, как только отшумели зимние дожди. После чего молодые переехали в свой собственный дом и зажили жизнью, которая не очень-то сильно отличалась от прошлой. Муж так же строил дома, зарабатывая хорошие деньги, жена вела хозяйство. Они были вполне довольны друг другом. Размолвки бывали, но настолько редко, что и говорить о них не стоит.
Правда, теперь он почти перестал появляться на берегу. Не было времени — работа, домашние дела, жена. Но это его не тяготило. Ему вполне достаточно было посидеть вечером с трубочкой на открытой веранде и помечтать о том, как когда-нибудь он пустится в опасное и полное приключение путешествие. Помечтав, он поднимался в спальню, ложился в постель, нагретую женой, и сладко засыпал, чувствуя, что день прошел не зря, да и жизнь, в общем-то, удалась.
Десять лет пролетели как один день. Молодой человек превратился в мужчину. Стал отцом. За все это время он не выезжал из города дальше ближайшей деревеньки, в которой как-то раз помог построить небольшую часовенку.
В день, когда он тридцатый раз увидел весну, в гавань зашел большой корабль. Мужнина по старой памяти решил сходить на берег, посмотреть на разгрузку судна и посидеть, как когда-то, в таверне. Он взял немного денег на вино, свою любимую трубку и отправился к причалу. Жена равнодушно спросила, надолго ли они когда накрывать праздничный стол. Мужчина ответил, что скоро вернется, и вышел за ворота.
В таверне, к его удивлению и удовольствию, не изменилось ровным счетом ничего. И массивные столы, и низкие тяжелые резные стулья, и небольшая темная стойка у стены — все было таким же, как и десять лет назад. Только хозяин заметно постарел.
Мужчина занял свой любимый столик и заказал кувшин вина. Рядом шумно веселились матросы с большого корабля. Он с удивлением обнаружил, что почти все они — его ровесники, некоторые даже моложе. А. ведь раньше ему казалось, что здесь всегда сидят и пьют ром зрелые, умудренные опытом мужи.
«Ему стало грустно. Время утекло. Незаметно. По капле. И ничего уже не изменить. Он увяз в этой жизни. Жизнь, конечно, неплохая, но что можно вспомнить? События, большей частью безвкусные и бесцветные, как вода. Дела, смысла в которых столько же, сколько в мышиной возне — обеспечить себе корм.
Он подсчитал в уме, сколько дней он прожил. Получилось, что сейчас идет десять тысяч девятьсот пятьдесят седьмой день. Десять тысяч девятьсот пятьдесят шесть почти не отличимых друг от друга дней… Не очень много, но и не мало. И от них остались лишь блеклые тени. Воспоминания о воспоминаниях… О чем он будет думать, когда придет время умирать? Что он расскажет своим внукам? Как строил дома?.. Скука.
Он заказал еще один кувшин. Он решил, что может позволить себе выпить в свой день рождения. Жена немного поругается, конечно, но это не беда. Хотя в последнее время она стала слишком сварливой. Всем недовольна, ничто ее не радует. Ей тоже, наверное, скучно — дом, ребенок, муж — вот и вся жизнь. А. может, скучно именно с ним. Ему-то с ней скучно…
А ведь послушай он тогда незнакомца, все сложилось бы иначе. Не было бы этой тоски и пустоты в душе. Он бы жил полной жизнью. Опасности, риск, победы.. Кто знает, может быть, и слава. Здорово было бы вернуться в родной город просоленным морским волком или отважным. бывалым путешественником. А потом долгими зимними вечерами, сидя в уютном, кресле, рассказывать друзьям и красавице жене о своих приключениях…
Он вздохнул. Да, зря он не послушал тогда чужеземца. Человек дороги не должен сидеть сиднем и держаться обеими руками за сбою спокойную пресную жизнь.
Кувшин опустел. Он взял еще один. Голова уже немного кружилась, но опьянение было приятным. «Ему захотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Чтобы, его поняли и поддержали. А может, и дали какой-нибудь ценный совет. Как и все люди, не знающие, что делать со своей собственной жизнью, он любил получать советы.
Он подошел к веселящимся матросам и предложил всех угостить. Через час он был уже своим в этой компании. А через три он уже не вспоминал, что у него день рождения и его ждут дома. Ему было хорошо среди этих простых, повидавших виды. людей. Он слушал их рассказы, что-то рассказывал сам, пытаясь произвести на них впечатление, и пил, пил, пил. Вино окрыляло, облегчало душу, прогоняло занозой засевшую в сердце тоску.
За окнами стемнело, а компания и не думала расходиться. Вино лилось рекой, уютно горел огонь в очаге, одна история была интереснее другой:
Когда мужчина проснулся, он долго не мог понять, где находится. Крошечная комнатушка, круглое оконце, за ним синее небо, жесткая узкая кровать, которая к тому же здорово качалась.
Превозмогая тошноту и головную боль, он встал и посмотрел в окно. Вокруг было море. Он нетвердой походкой вышел из комнаты. Сомнений не оставалось — он был на корабле.
Мужчина, забыв про слабость, взлетел по трапу на палубу. Он надеялся, что они стоят около причала. Но поднявшись наверх, он увидел, что корабль со всех сторон окружен морем…
Постепенно, расспрашивая матросов, лица которых казались ему знакомыми по вчерашней попойке, он понял, что произошло.
Во всем было виновато вино. Наслушавшись рассказов моряков, он решил начать новую жизнь и отправиться наконец в путь. Матросы привели его на корабль, где на последние деньги он купил согласие капитана взять его с собой в море. Потом его, уже заснувшего, перенесли в свободную каюту и оставили отсыпаться. А рано утром судно снялось с якоря…
Мужчина поспешил к капитану, чтобы, уговорить его вернуться. Он молил, угрожал, обещал небывалое вознаграждение… Но капитан был неумолим — у него срочный груз и поворачивать корабль ради одного ненормального он не собирается.
Осталось только смириться. Он заперся в своей каюте и выходил оттуда лишь изредка, чтобы подышать воздухом и поесть.
Первые дни плавания он не находил себе места. Что происходит сейчас дома? Ведь он сказал жене, что уходит ненадолго. Она собиралась накрыть праздничный стол, чтобы отметить его день рождения… Что она подумала, когда он не пришел? Наверное, с ног сбилась, разыскивая его. А он здесь. В десятках миль от дома.
Капитан сказал, что плыть им недели две. Еще столько же обратно. В лучшем случае он будет дома только через месяц. Жена решит, что он погиб. Или сбежал с другой женщиной. Во всяком случае, ему придется потрудиться, чтобы объяснить свое исчезновение.
А. работа? У него несколько выгодных заказов. Люди рассчитывают на него. Деньги уже наполовину заплачены. Скандал неминуем. Это сильно испортит его репутацию в городе.
Одним махом он развалил все то, что создавал больше десяти лет. Ну почему ему не сиделось на месте?.. Провел бы спокойный вечер. Выпил бы немного разбавленного вина под присмотром супруги. И лег спать в свою мягкую постель. И все было бы. хорошо. Прошла бы наутро эта блажь, которая взбрела ему в голову, и жизнь размеренно покатилась бы дальше.
В сущности, чем он был вчера недоволен? Жена ворчит? Так у кого не ворчит? Положено им, чего уж тут… Ремесло он свое знает и любит. Да и платят за него хорошо. Отличный, с любовью построенный дом. Не то что лачуги этих голодранцев-рыбаков. Скучно было? Да не скучно, а спокойно и надежно.
Ему же позавидовать можно! А он в странники захотел податься. Сумасшедший! Человек дороги! Наслушался бредней какого-то незнакомца и вообразил себе бог весть что. Теперь расхлебывать придется эту кашу ой как долго!..
Так он казнил себя, метясь по каюте.
На пятый день плавания наступила апатия. Он почти перестал есть и выходить на палубу. Ему было противно смотреть на это голубое однообразие. Целыми днями он лежал на койке, отвернувшись к стене. И скучал. Скучал по дому, по жене, по своей работе. Мысль, что это продлится еще не одну неделю, приводила его в отчаяние. Ему и так казалось, что он провел на этом чертовом корабле целую вечность.
Денег у него не было, но он сильно не волновался по этому поводу. Расплатиться можно и потом. Так он думал. Но первый же разговор с капитаном корабля, отправлявшегося в его края, убедил его в обратном. Никто не повезет его в долг. Деньги нужно заплатить до того, как корабль покинет рейд. Таковы правила.
И снова мужчина умолял и сулил золотые горы. Но все впустую.
Тогда он начал предлагать себя в качестве матроса. Но ремесло каменщика далеко от ремесла моряка.
На носу лодки сидела крупная, абсолютно белая чайка, повернув голову в сторону свернувшегося калачиком Севера. Лицо его было безмятежным, он чему-то едва заметно улыбался во сне. Наложенные кое-как повязки на руке и ноге набухли от крови, и тонкие красные струйки смешивались с отовсюду просачивавшейся в лодку морской водой.
Чайка сделала неуловимое движение крыльями и оказалась рядом с человеком. Некоторое время она смотрела ему прямо в лицо, а потом, коротко вскрикнув, взмыла ввысь и растаяла в ночном небе.
* * *
В городок пришла осень. Дни были по-летнему жаркими, но вечерами прохладный ветер с гор напоминал, что пора цветения прошла и грядет пора увядания.Рыбаки теперь возвращались домой раньше, виноделы разливали по бутылкам молодое вино нового урожая, торговцы спешили распродать последние в этом году фрукты. И только для каменщиков ничего не менялось. Дома ветшают круглый год, круглый год рождаются люди и новые семьи.
Прошло больше полугода со встречи с незнакомцем. Молодой человек по-прежнему собирался в дорогу. Он даже отвел специальную комнатку в своем доме, куда складывал вещи, которые ему могут пригодиться в пути. Со временем, правда, он начал стаскивать туда и всякий не нужный больше в хозяйстве хлам. Так что в скором времени комната стала напоминать чулан с рухлядью.
Ближе к зиме он решил жениться на дочери соседа. Это была милая, симпатичная девушка, скромная и молчаливая. И к тому же с неплохим приданым. Молодой человек здраво рассудил, что лучшего варианта он может и не найти. Поэтому не стал откладывать дела в долгий ящик. Он сделал ей предложение, она согласилась, водители тоже не были против — и у тех, и у других были свои финансовые интересы.
Свадьбу сыграли, как только отшумели зимние дожди. После чего молодые переехали в свой собственный дом и зажили жизнью, которая не очень-то сильно отличалась от прошлой. Муж так же строил дома, зарабатывая хорошие деньги, жена вела хозяйство. Они были вполне довольны друг другом. Размолвки бывали, но настолько редко, что и говорить о них не стоит.
Правда, теперь он почти перестал появляться на берегу. Не было времени — работа, домашние дела, жена. Но это его не тяготило. Ему вполне достаточно было посидеть вечером с трубочкой на открытой веранде и помечтать о том, как когда-нибудь он пустится в опасное и полное приключение путешествие. Помечтав, он поднимался в спальню, ложился в постель, нагретую женой, и сладко засыпал, чувствуя, что день прошел не зря, да и жизнь, в общем-то, удалась.
Десять лет пролетели как один день. Молодой человек превратился в мужчину. Стал отцом. За все это время он не выезжал из города дальше ближайшей деревеньки, в которой как-то раз помог построить небольшую часовенку.
В день, когда он тридцатый раз увидел весну, в гавань зашел большой корабль. Мужнина по старой памяти решил сходить на берег, посмотреть на разгрузку судна и посидеть, как когда-то, в таверне. Он взял немного денег на вино, свою любимую трубку и отправился к причалу. Жена равнодушно спросила, надолго ли они когда накрывать праздничный стол. Мужчина ответил, что скоро вернется, и вышел за ворота.
В таверне, к его удивлению и удовольствию, не изменилось ровным счетом ничего. И массивные столы, и низкие тяжелые резные стулья, и небольшая темная стойка у стены — все было таким же, как и десять лет назад. Только хозяин заметно постарел.
Мужчина занял свой любимый столик и заказал кувшин вина. Рядом шумно веселились матросы с большого корабля. Он с удивлением обнаружил, что почти все они — его ровесники, некоторые даже моложе. А. ведь раньше ему казалось, что здесь всегда сидят и пьют ром зрелые, умудренные опытом мужи.
«Ему стало грустно. Время утекло. Незаметно. По капле. И ничего уже не изменить. Он увяз в этой жизни. Жизнь, конечно, неплохая, но что можно вспомнить? События, большей частью безвкусные и бесцветные, как вода. Дела, смысла в которых столько же, сколько в мышиной возне — обеспечить себе корм.
Он подсчитал в уме, сколько дней он прожил. Получилось, что сейчас идет десять тысяч девятьсот пятьдесят седьмой день. Десять тысяч девятьсот пятьдесят шесть почти не отличимых друг от друга дней… Не очень много, но и не мало. И от них остались лишь блеклые тени. Воспоминания о воспоминаниях… О чем он будет думать, когда придет время умирать? Что он расскажет своим внукам? Как строил дома?.. Скука.
Он заказал еще один кувшин. Он решил, что может позволить себе выпить в свой день рождения. Жена немного поругается, конечно, но это не беда. Хотя в последнее время она стала слишком сварливой. Всем недовольна, ничто ее не радует. Ей тоже, наверное, скучно — дом, ребенок, муж — вот и вся жизнь. А. может, скучно именно с ним. Ему-то с ней скучно…
А ведь послушай он тогда незнакомца, все сложилось бы иначе. Не было бы этой тоски и пустоты в душе. Он бы жил полной жизнью. Опасности, риск, победы.. Кто знает, может быть, и слава. Здорово было бы вернуться в родной город просоленным морским волком или отважным. бывалым путешественником. А потом долгими зимними вечерами, сидя в уютном, кресле, рассказывать друзьям и красавице жене о своих приключениях…
Он вздохнул. Да, зря он не послушал тогда чужеземца. Человек дороги не должен сидеть сиднем и держаться обеими руками за сбою спокойную пресную жизнь.
Кувшин опустел. Он взял еще один. Голова уже немного кружилась, но опьянение было приятным. «Ему захотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Чтобы, его поняли и поддержали. А может, и дали какой-нибудь ценный совет. Как и все люди, не знающие, что делать со своей собственной жизнью, он любил получать советы.
Он подошел к веселящимся матросам и предложил всех угостить. Через час он был уже своим в этой компании. А через три он уже не вспоминал, что у него день рождения и его ждут дома. Ему было хорошо среди этих простых, повидавших виды. людей. Он слушал их рассказы, что-то рассказывал сам, пытаясь произвести на них впечатление, и пил, пил, пил. Вино окрыляло, облегчало душу, прогоняло занозой засевшую в сердце тоску.
За окнами стемнело, а компания и не думала расходиться. Вино лилось рекой, уютно горел огонь в очаге, одна история была интереснее другой:
Когда мужчина проснулся, он долго не мог понять, где находится. Крошечная комнатушка, круглое оконце, за ним синее небо, жесткая узкая кровать, которая к тому же здорово качалась.
Превозмогая тошноту и головную боль, он встал и посмотрел в окно. Вокруг было море. Он нетвердой походкой вышел из комнаты. Сомнений не оставалось — он был на корабле.
Мужчина, забыв про слабость, взлетел по трапу на палубу. Он надеялся, что они стоят около причала. Но поднявшись наверх, он увидел, что корабль со всех сторон окружен морем…
Постепенно, расспрашивая матросов, лица которых казались ему знакомыми по вчерашней попойке, он понял, что произошло.
Во всем было виновато вино. Наслушавшись рассказов моряков, он решил начать новую жизнь и отправиться наконец в путь. Матросы привели его на корабль, где на последние деньги он купил согласие капитана взять его с собой в море. Потом его, уже заснувшего, перенесли в свободную каюту и оставили отсыпаться. А рано утром судно снялось с якоря…
Мужчина поспешил к капитану, чтобы, уговорить его вернуться. Он молил, угрожал, обещал небывалое вознаграждение… Но капитан был неумолим — у него срочный груз и поворачивать корабль ради одного ненормального он не собирается.
Осталось только смириться. Он заперся в своей каюте и выходил оттуда лишь изредка, чтобы подышать воздухом и поесть.
Первые дни плавания он не находил себе места. Что происходит сейчас дома? Ведь он сказал жене, что уходит ненадолго. Она собиралась накрыть праздничный стол, чтобы отметить его день рождения… Что она подумала, когда он не пришел? Наверное, с ног сбилась, разыскивая его. А он здесь. В десятках миль от дома.
Капитан сказал, что плыть им недели две. Еще столько же обратно. В лучшем случае он будет дома только через месяц. Жена решит, что он погиб. Или сбежал с другой женщиной. Во всяком случае, ему придется потрудиться, чтобы объяснить свое исчезновение.
А. работа? У него несколько выгодных заказов. Люди рассчитывают на него. Деньги уже наполовину заплачены. Скандал неминуем. Это сильно испортит его репутацию в городе.
Одним махом он развалил все то, что создавал больше десяти лет. Ну почему ему не сиделось на месте?.. Провел бы спокойный вечер. Выпил бы немного разбавленного вина под присмотром супруги. И лег спать в свою мягкую постель. И все было бы. хорошо. Прошла бы наутро эта блажь, которая взбрела ему в голову, и жизнь размеренно покатилась бы дальше.
В сущности, чем он был вчера недоволен? Жена ворчит? Так у кого не ворчит? Положено им, чего уж тут… Ремесло он свое знает и любит. Да и платят за него хорошо. Отличный, с любовью построенный дом. Не то что лачуги этих голодранцев-рыбаков. Скучно было? Да не скучно, а спокойно и надежно.
Ему же позавидовать можно! А он в странники захотел податься. Сумасшедший! Человек дороги! Наслушался бредней какого-то незнакомца и вообразил себе бог весть что. Теперь расхлебывать придется эту кашу ой как долго!..
Так он казнил себя, метясь по каюте.
На пятый день плавания наступила апатия. Он почти перестал есть и выходить на палубу. Ему было противно смотреть на это голубое однообразие. Целыми днями он лежал на койке, отвернувшись к стене. И скучал. Скучал по дому, по жене, по своей работе. Мысль, что это продлится еще не одну неделю, приводила его в отчаяние. Ему и так казалось, что он провел на этом чертовом корабле целую вечность.
* * *
Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и это плавание. Мужнина сошел на берег. В голове была только одна мысль — как можно скорее найти судно, которое идет в его город, и уговорить капитана взять его на борт.Денег у него не было, но он сильно не волновался по этому поводу. Расплатиться можно и потом. Так он думал. Но первый же разговор с капитаном корабля, отправлявшегося в его края, убедил его в обратном. Никто не повезет его в долг. Деньги нужно заплатить до того, как корабль покинет рейд. Таковы правила.
И снова мужчина умолял и сулил золотые горы. Но все впустую.
Тогда он начал предлагать себя в качестве матроса. Но ремесло каменщика далеко от ремесла моряка.