Страница:
– Да. Мне надо узнать, ездил ли кто-нибудь из местных жителей на повозке в ту ночь.
Управляющий поднял голову.
– Мне кажется, не ездил никто. – И тут же повторил: – Нет… Ни ленсман, ни пастор.
– А Гарнес?
– Он тоже не ездил. Наступила долгая пауза.
– Что Гарнес сказал вам в тот день, когда мы приезжали в усадьбу? – спросил детектив.
– Вы можете себе это легко представить, – ответил управляющий. – Гарнес просил меня, чтобы я держал язык за зубами. То же самое он мне говорил каждый день, с тех пор как пришло письмо.
– В связи с чем вы должны держать язык за зубами? На этот раз управляющий с большим трудом выдавил:
– Но… Гарнес в ту ночь, когда произошло убийство, выезжал на лошади.
Я ожидал, что Асбьёрн Краг подскочит на стуле от этого знаменательного ответа. Но он продолжал сидеть совершенно спокойно, будто вообще ничего не произошло. Его спокойствие раздражало меня, мне казалось, что со мной происходит что-то страшное. Хотелось вскочить, выбежать на двор и мчаться через луга, охлаждая лицо летним ветром. Конечно, я остался сидеть на месте, сидеть неподвижно, как парализованный, с напряженными до предела нервами. У меня было желание тоже что-то рассказать, о чем-то спросить, но я не решался открыть рот и услышать свой собственный голос. Может, я не смогу сказать ни слова? Болезненно сжималось горло. А этот агентишко сидел, усмехаясь, с полузакрытыми глазами, неподвижный, как скала. В этот момент он был мне отвратителен, и я понимал, почему я ненавидел его: потому что не мог отгадать ни одной его мысли. О чем он думал? Что сейчас прикидывал? А эта его речь, раздражающе обычная, равнодушная, как будто это все его не касалось.
– Значит, Гарнес выезжал из усадьбы в ту ночь… Нет, нет.
– Выезжал, – повторил управляющий. – И никто, кроме меня, в усадьбе об этом не знал. Как только лесничий ушел, Гарнес тихо попросил меня запрячь лошадь. Он хотел выехать. Это было странно. Почему он собрался выехать так поздно ночью? И никто об этом не должен был знать. Почему? Потихоньку вывел лошадь за ограду. Там стояла старая коляска, в нее я запряг лошадь.
– Почему вы взяли именно эту коляску?
– Другую взять было нельзя, тогда стало бы известно слугам и тайна не сохранилась. О том, что хозяин выезжал.
– Он выехал один?
– Один. Я предложил ему поехать с ним. Но он возразил. Сказал, чтобы я ложился спать, а не ждал его возвращения. Гарнес поехал через плоскогорье. Я проводил его взглядом, следил, пока коляска не скроется в темноте. Потом лег спать.
– Заснули?
– Нет, гаснуть не мог. Всю ночь так и не смог сомкнуть глаз, думал о том, что видел и слышал. Понимал, что должно случиться что-то из ряда вон выходящее. Хозяин выглядел ужасно, когда выезжал, был как пьяный. А не пил, знаю точно.
– Вы слышали, когда он вернулся?
– Да. Глухое тарахтенье и шум из конюшни, куда поставили лошадь.
– Как выглядит коляска, на которой он ездил?
– Старая разболтанная двуколка.
– Железная коляска? – спросил детектив. Управляющий усмехнулся.
– Понимаю, что вы имеете в виду, – ответил он. – И я слышал старую сказку, но я не верю в призраков. Может, старая двуколка немного бренчит, но издали ее не отличить от других колясок.
– Значит, мы слышали не ту коляску, – быстро вмешался я.
– О, да, – заметил с усмешкой управляющий, – наверно, другую.
Мы помолчали.
– А может, вы слышали или видели, происходило ли что-нибудь необычное в усадьбе в ту ночь? – наконец спросил детектив.
– О том и речь. Какая-то напряженная таинственность охватила усадьбу. Мне кажется, в любую пору дня и ночи, круглые сутки происходят какие-то необычные вещи. Гарнес и фрёкен вообще изменились, стали совершенно другими, чем были прежде.
– А что вы подумали, когда услышали об убийстве?
– Ничего, – пробормотал управляющий. – Но когда узнал, что вы ходите вокруг и расспрашиваете о коляске, у меня возникло сомнение, и оно не давало мне покоя.
– Я дольше не мог сдерживаться, скрывать то, что знал.
– Я рад, что вы пришли, – сказал детектив.
– Когда вы уезжали из усадьбы и разговаривали с Гарнесом, вы так посмотрели на меня, – сказал управляющий. – Я и подумал… Надо прийти.
Управляющий встал.
– Я не хочу никому делать плохо, – продолжал он. – Я предупредил хозяина, что собираюсь вас посетить.
– Он не пытался вам препятствовать в этом?
– Да. Но когда понял, что все равно не остановит, сказал, мол, все это является только его личным делом.
Асбьёрн Краг задумался.
– Возвращайтесь в усадьбу, – затем сказал он. – Хорошо.
– И прошу передать от меня Гарнесу привет и узнать, когда я его могу посетить, чтобы кое-что выяснить.
– Кое-что выяснить? – воскликнул я вскочив. Асбьёрн Краг поднял руку, останавливая меня этим жестом, а сам продолжал говорить управляющему:
– И можете передать ему, что я не собираюсь раскрывать его личные тайны.
Через минуту управляющий ушел, а мы с Асбьёрном Крагом остались вдвоем.
– Что вы думаете об этом? – спросил детектив.
– Мне кажется, Гарнес в ловушке, – ответил я. – Это ужасное несчастье. Бедный мой друг!
Но, видимо, Асбьёрн Краг был своими мыслями где-то далеко.
– Значит, в ловушке… – отсутствующим тоном сказал он. – Ах, да!.. Вы так считаете?
Краг становился все менее разговорчивым. Поняв, что ему надо остаться одному и подумать, я попрощался.
На ужин я пришел поздно, и, когда закончил есть, было уже одиннадцать часов. Проходя мимо окна детектива, я слышал, как он меряет комнату шагами, взад-вперед. Мне не хотелось ему мешать, и я направился по дороге к своему домику.
Надвигалась гроза. Небо было еще ясным, воздух мягким, но где-то на горизонте собирался дождь, оттуда веяло холодом. Потом небо затянуло тучами, и я сразу стал мерзнуть. Внезапно, будто кто-то резко дунул на блестящую металлическую поверхность моря, и волны покатились, вздымаясь, серые, как свинец. Только что море было совершенно спокойным и гладким, теперь на горизонте обозначилась черная морщина, предвестница бури и дождя.
Я быстро шел вдоль берега, торопясь поскорей оказаться в моем домике. Сейчас мне в глаза бросилась его одинокость. Я не ощущал этого раньше, а теперь вдруг захотелось оказаться в другом жилье. Едва я переступил порог, дождь застучал по стеклу.
Неудивительно, что не могло быть и речи о том, чтобы заснуть после всего слышанного и пережитого сегодня. Я запер дверь на ключ, задвинул шторы на окнах и зажег единственную лампу. Потом попытался немного почитать. Но ничего не получалось… Я перечитывал абзацы снова и снова, не понимая смысла прочитанного. Я никак не мог собраться с мыслями. В конце концов я отложил книгу, закрыл глаза и вполголоса повторил последние слова Асбьёрна Крага:
– Значит, в ловушке… Ах, да!.. Вы так считаете?
Меня медленно окутывала сонливость, я задремал, подсознательно отмечая, что дождь идет на убыль и наконец затихает совсем. Еще бы минуту, и я бы крепко заснул. Но внезапно услышал сильный стук в дверь и очнулся.
В первую минуту я подумал, что хорошо сделал, закрыв дверь на ключ. Стук раздался снова.
– Кто там? – крикнул я.
Ответа не последовало. Сердце билось так сильно, что, казалось, были слышны его удары. Это было явной нелепостью так испугаться. А может, все это потому, что меня неожиданно вырвали из дремоты?
Через минуту снова раздался стук, стук твердой, костистой рукой. Трудно описать то неприятное чувство, возникшее от мысли, что там, в темноте за дверью, кто-то стоит. Кто, черт побери, это мог быть?
– Кто там?
– Откройте! – послышался знакомый голос.
Это был детектив. Я повернул ключ и настежь распахнул дверь. Асбьёрн Краг стоял в темноте и иронично приветствовал меня, опустив шляпу почти до самой земли, и его лысина светилась во мраке.
– Это вы? – удивился я. – Так поздно?
– Да, уже поздно, – ответил он. – Час ночи. Я, наверное, вас напугал?
– Ну что вы!
– Сознайтесь, сознайтесь. Вы уже спали?
– Нет.
– А почему вы до сих пор не легли?
Я почувствовал, что мне сейчас будет дурно. Рассердился, но не успел ничего сказать, детектив меня опередил:
– Надеюсь, вы меня извините, но у меня очень важное дело.
– Поэтому вы и не отвечали, когда я спросил первый раз?
Асбьёрн Краг рассмеялся спокойным, беззаботным смехом. Поскольку черты его лица размывались в темноте, казалось, что смех долетает из ночи.
– Прошу меня извинить, но я проводил эксперимент, – ответил он. – Я пришел к выводу, что вы боитесь, а потому решил услышать ваш голос еще раз. И убедился: я прав, так может кричать человек, только когда сильно напуган.
– Вы ошибаетесь, – возразил я и прикрыл дверь. – Как видите, я уже прилег отдыхать и кричал скорее для того, чтобы мне не мешали.
Детектив, однако, ничуть не стесняясь, вложил конец прогулочной трости между дверным косяком и дверью.
– Уделите мне внимание, – попросил он. – Ведь вы не откажете, не разочаруете?
– А в чем дело? Что-нибудь случилось?
– Да.
Мне показалось, что Асбьёрн Краг очень серьезен, и подумал, что все же стоит с ним поговорить. Прихватил плащ, а потом постарался незаметно выдвинуть ящик стола, где лежал мой револьвер.
– Ага, – пробормотал детектив. – Вы вооружены…
– Старая привычка, возникшая во время моих путешествий, – сказал я. – В конце концов в наши времена случаются самые неожиданные вещи. Взять дождевой плащ?
Детектив выглянул за дверь и посмотрел на небо.
– Тучи плывут, – сказал он, – но дождя, видимо, уже не будет.
Мы пошли в темноту.
Когда мы отошли от моего домика на метров сто или около этого, Асбьёрн Краг остановился.
– Вы забыли погасить лампу, – сказал он.
Он указал рукой на мой домик, который теперь казался маяком, светившим в летних сумерках.
– Да, так оно и есть. Но это ничего. Даже лучше. Когда я вернусь, мне не нужно будет снова зажигать лампу. Надеюсь, мы не будем гулять слишком долго.
Детектив ничего не сказал, и мы прошли еще шагов сто.
– Вы умышленно забыли погасить лампу? – Не понимаю вас.
Асбьёрн Краг снова разразился коротким смешком.
– Ваш домик обособлен от других, – сказал он. – Он, как говорится, домик-одиночка. А сегодняшняя ночь особенно темна.
Во мне закипала злость. Детектив взял меня по-дружески под руку и принес массу извинений за то, что причинил мне много хлопот.
– Почему вы это сделали? – спросил я нетерпеливо.
– Сейчас вы узнаете, – ответил он. – Иногда я не доверяю собственным рассуждениям. Сегодняшней ночью я кое-что слышал.
– Значит, вы не спали?
– Нет. И не только сегодняшней ночью. Я сплю очень мало, дорогой друг.
– Что вы слышали?
– Слышал железную коляску, – сказал детектив. Сказал так, будто это была самая обычная вещь на свете, без какого бы то ни было пафоса, как если бы сообщил о том, что слушал музыкальную пьесу или пение птицы. Мы поднимались вверх. Море плескалось о берег, заглушая звук наших шагов.
– Может, вы мне не верите? – спросил Краг. – Почему вы молчите?
– Я вам верю. А что я могу вам сказать?
Мы открыли калитку в заборе и увидели несколько небольших домов. Нигде не горел свет, все окна были черными. Создавалось впечатление, что все дома пусты, а их обитатели где-то далеко-далеко отсюда. Видно было лишь на несколько шагов вперед, дорога, деревья и дома выступали из мрака по мере того, как мы продвигались. Черные верхушки и ветви деревьев, тянущиеся к небу, будто окружали нас ночным частоколом.
– Куда мы направляемся? – спросил я.
– На плоскогорье, – ответил Асбьёрн Краг.
– Вы верите в существование железной коляски?
– Я слышал ее. Я стоял у открытого окна и услышал, что где-то вдалеке как будто побрякивают цепи. Эти звуки принес порыв ветра. И поэтому я хочу сейчас выбраться на плоскогорье и посмотреть, что там происходит, кто ездит по ночам.
Мы вошли в лес, деревья сомкнулись вокруг нас и закрыли все. Здесь стояла абсолютная тишина, сюда не долетал шум моря. Мы ускорили шаги.
– Как вы считаете, не начнется ли скоро рассвет? – спросил я.
– Через полчаса начнет светать, – ответил Асбьёрн Краг.
Когда мы вышли из леса, казалось, что появились уже первые проблески дня. Мы уже могли различать стоящие вблизи деревья и группы деревьев в глубине плато. Справа от нас гора открыла свой степенный лоб, присматриваясь к беспокойному ночному небу. У подножья горы стояла хижина песочника. Широкая выступающая крыша хижины напоминала веко.
– Посмотрите на эту серую хижину, – сказал детектив. – Она кажется живой, будто смотрит на нас.
И добавил уже совершенно бессмысленное:
– Так, так… Но сейчас труп уже забрали.
Он остановился и прислушался. Я ничего не слышал.
– Проклятые часы, – прошептал Асбьёрн Краг. – Они заглушают все своим тиканьем.
Сейчас, когда он обратил мое внимание на звук часов, я также услышал безостановочное тик-так. Краг стремительным движением выхватил часы из кармана и сжал их в руке. Какой это был интенсивный и приятный звук среди ночной тишины. Впрочем, тишина была относительной… Когда человек не вслушивается в ночной, окружающий его мир, кажется, вокруг стоит могильная и совершенная тишина. Но когда он приложит к этой тишине ухо, сразу появляются различные шумы. Порой это легкое дуновение ветра в кронах деревьев. Прислушаешься сильнее и дольше – шум ветра возрастет. Но не всегда это будет какой-нибудь конкретный звук. Порой сама тишина в ушах играет, шумит и ворчит, вырастает до могучего шторма, который предвещает что-то громадное и таинственное, чего человек не в состоянии охватить разумом. Среди всего этого может появиться конкретный звук, шаги на гравии, голос… и через минуту – снова тишина, будто вообще ничего не было.
– Идем, – сказал Краг.
Я хотел спросить, как долго мы еще будем идти.
Но Асбьёрн крепко схватил меня под руку. Сейчас уже не надо было напрягать органов чувств, потому что ясно и определенно издалека доносился специфический звук металла, как будто колонна невольников тянула за собой цепи, колонна, бредущая за горизонтом. Это была железная коляска.
Звук нарастал и стихал. Порой он был таким громким, что можно было различать, как металлические колеса вращаются на осях, потом звук стал тише, отдалился, раздался уже как будто в миле отсюда, наконец слился с тишиной, чтобы снова ворваться в наши уши и все расти, расти. Мы стояли и прислушивались к железной коляске десять или больше минут.
– Кажется, у коляски шатается колесо, – пробормотал Асбьёрн Краг. – Она ездит по очень большому кругу где-то далеко на плоскогорье.
Я пробовал пронизать взглядом темноту, но мне это не удалось. Шепотом выругался, что так темно.
Спросил, не стоит ли нам броситься бегом на плоскогорье, может, тогда нам удалось бы увидеть эту мистическую коляску.
– Но какое направление выбрать? – спросил Краг. – Мы не можем точно установить, с какой стороны идет звук. Коляска описывает большие дуги. То она на севере, а вскоре после этого уже на западе. Прошу послушать, сейчас она, кажется, приближается…
В самом деле металлический звук приближался к нам, становился выразительнее и громче.
– Железная коляска сейчас где-то поблизости, – через минуту сказал Краг.
– Слышен только стук колес, – прошептал я. – И совершенно не слышно топота конских копыт. Это должна быть какая-то странная коляска.
Время шло, а рассмотреть экипаж было невозможно. Коляска катилась в глубине темноты. Мы инстинктивно отступили назад, поближе к деревьям, так как казалось, что через несколько минут коляска вынырнет из мрака и совершенно раскаленная промелькнет мимо нас.
Асбьёрн Краг вдруг схватил меня за руку.
– Вы слышали? – прошептал он. На его лице появилось необычное напряжение.
– Ничего, кроме звуков железной коляски.
– А мне показалось, что я услышал крик, – пробормотал он. – Но, может, это ошибка.
Перед этим все время железная коляска ехала в нашу сторону, а тут она изменила направление, сделала большую дугу, и сразу же раздался лязг металла.
– Боже правый! – крикнул я. – Коляска мчится в сторону моря!
– Разве по ту сторону леса нет никакой дороги?
– Нет. Никакой дороги, только скалистые холмы и песчаные низины.
Уже не оставалось никакого сомнения. Коляска неслась в сторону моря, лязг шатающихся железных колес становился все слабее, по мере того как экипаж удалялся.
– Коляска рассыплется на кусочки, – сказал я. – Это настоящее безумие.
– Однако лязг мерный, – возразил Асбьёрн Краг и посмотрел на темный изломанный силуэт леса.
Я слышал его слова как бы на большом удалении.
– Скоро коляска достигнет берега, – отметил я, так как хорошо знал окрестности.
Краг вскинул голову. Неожиданно шум прекратился.
– Коляска застряла! – воскликнул я.
– Или разбилась, – сказал Асбьёрн Краг. – Бежим в ту сторону.
Не ожидая моего согласия, он бросился бежать. Я пошел следом, но он бежал очень быстро и настолько опередил меня, что мгновенно исчез в темноте.
Я добрался до опушки леса и сразу побежал по склону вниз. Мрак быстро отступал, так что внизу были видны очертания моря. Оттуда веяло холодом, и меня проняла дрожь. Краг остановился и осмотрел крутой склон. Тут и гам росли сосны. Ветер, дующий с моря, прижимал ветви сосен к самой земле. Склон был полон валунов, принесенных ледником, песчаных наносов, на которых росла хилая трава, напоминающая небритую щетину. Здесь не виднелось ни одной дороги, пешеход едва мог здесь пройти. А коляска? Каким образом коляска вообще могла здесь передвигаться? Она должна была на ходу развалиться. И тем не менее мы слышали звук расшатанных ее колес, размеренно крутящихся, и этот звук уходил все дальше и дальше, пока не исчез. Но куда подевалась коляска? Мы осмотрели весь склон, обшарили глазами плато. Были видны только островки травы, наносные пески, валуны… Коляски и след простыл.
Не отрывая взгляда от земли, Асбьёрн Краг обследовал большой участок склона.
– Нет никаких следов колес, – сказал он мне, возвратившись.
– Нет никаких следов колес, – повторил я, ничего не понимая. – Возможно, коляска не проезжала здесь.
– Но коляска никак не может проехать через густой лес, – взорвался детектив. – Идемте еще раз на плоскогорье.
Когда мы дошли до места, с которого уже не было видно моря, Асбьёрн Краг сказал:
– Мне кажется, в этом месте коляска сделала поворот, это можно утверждать по звуку.
– А не было это еще дальше? – предположил я. Асбьёрн Краг остановился.
– Может быть, – пробормотал он.
Мы прошли несколько шагов вперед. Вдруг я остановился.
– Вы помните? – прошептал я.
Детектив посмотрел на меня и подмигнул почти ехидно.
– Помню, – ответил он. – Что это вы так побледнели?
– С чего бы это?.. Может, правда, ночные переживания подействовали мне на нервы.
Потом я указал рукой на место, где нашли лесничего.
– Это было там, вон у того камня. Убитый лежал лицом к земле.
Асбьёрн Краг наморщил лоб.
– Серый камень… – бормотал он себе под нос, внимательно осматривая все вокруг. – Не понимаю. Не понимаю, откуда тут взялся этот камень.
Я рассмеялся.
– Но камень здесь лежит, правда? Лежит как раз на том месте, где нашли мертвого лесничего.
Асбьёрн Краг подошел к этому месту. Наклонился над серым камнем. И… сделал страшную находку.
Там не было никакого серого камня, там лежал человек, старый мужчина. На затылке у него зияла ужасная рана.
– Мертв, – сказал детектив и перевернул тело, чтобы увидеть его лицо. – Умер меньше четверти часа назад.
Сейчас я не помню, что думал тогда, что чувствовал. Скорее всего не думал вообще. Смотрел на умершего, ничего не понимая… Мистическая нереальная картина меня будто парализовала. Я не мог выговорить и пары слов. Но я помню, что я повел себя совершенно глупо, будто у меня в голове что-то сместилось. Я наклонился и дотронулся рукой до одежды убитого. Одежда была из войлока, в песке… Из столбняка меня вывел Асбьёрн Краг.
– Его убила железная коляска, – сказал он.
– Железная коляска, – прошептал я.
– Да, да, – сказал детектив. – Вы его не знаете?
Я посмотрел на старое, серое лицо. Да, я его встречал. Но где? Мои мысли подсознательно начали свою работу, вытаскивая на поверхность воспоминания…
– Разве вы не помните портрет? – резко спросил детектив. – Портрет на стене в доме Гарнеса? Козья бородка, крючковатый нос, маленькие глазные впадины.
Я в ужасе посмотрел на детектива.
– Да, да, – проговорил я, заикаясь. – Это старый Гарнес. Здесь лежит старый Гарнес. Но, Боже праведный, ведь он утонул четыре года назад!
– Но окончательно умер только сейчас, – заметил Асбьёрн Краг.
Детектив осторожно взял меня под руку.
– Держитесь, – сказал он. – В самом деле нервы у вас вконец расшатаны.
Губы мои стали холодными, я ощутил в затылке странное тепло и шум, признаки приближающегося обморока. Я огляделся вокруг. Окружающий меня пейзаж приобрел прямо на глазах удивительные очертания. Я понял, что это рассвет. Сияние грядущего дня длинными полосами вытянулось над плоскогорьем, достигло леса, позолотило стоявшие впереди сосны. Я посмотрел на убитого и на Асбьёрна Крага, потом взгляд мой направился через плоскогорье. Я ничего не понимал, несколько секунд двигался, как во сне, но одновременно мой мозг работал и впитывал впечатления. В память мою врезалось необычное зрелище восхода солнца, оно отпечаталось там за долю секунды. Небо на востоке перестало быть небом, вместо него была бездна света, ведущая к непостижимо отдаленным мирам. На горизонте мощные тучи стали распадаться, отделяться друг от друга и в своем фантастическом движении напоминали причудливых зверей с огненными гривами, пламенем под крылатыми копытами, какое-то проказливое стадо, которым солнце управляло своими сверкающими лучами. Это была золотая упряжка дня. А затем на горизонт выкатилось с громким стуком само солнце…
…голос Асбьёрна Крага слышался где-то далеко-далеко.
Глава пятая
Управляющий поднял голову.
– Мне кажется, не ездил никто. – И тут же повторил: – Нет… Ни ленсман, ни пастор.
– А Гарнес?
– Он тоже не ездил. Наступила долгая пауза.
– Что Гарнес сказал вам в тот день, когда мы приезжали в усадьбу? – спросил детектив.
– Вы можете себе это легко представить, – ответил управляющий. – Гарнес просил меня, чтобы я держал язык за зубами. То же самое он мне говорил каждый день, с тех пор как пришло письмо.
– В связи с чем вы должны держать язык за зубами? На этот раз управляющий с большим трудом выдавил:
– Но… Гарнес в ту ночь, когда произошло убийство, выезжал на лошади.
Я ожидал, что Асбьёрн Краг подскочит на стуле от этого знаменательного ответа. Но он продолжал сидеть совершенно спокойно, будто вообще ничего не произошло. Его спокойствие раздражало меня, мне казалось, что со мной происходит что-то страшное. Хотелось вскочить, выбежать на двор и мчаться через луга, охлаждая лицо летним ветром. Конечно, я остался сидеть на месте, сидеть неподвижно, как парализованный, с напряженными до предела нервами. У меня было желание тоже что-то рассказать, о чем-то спросить, но я не решался открыть рот и услышать свой собственный голос. Может, я не смогу сказать ни слова? Болезненно сжималось горло. А этот агентишко сидел, усмехаясь, с полузакрытыми глазами, неподвижный, как скала. В этот момент он был мне отвратителен, и я понимал, почему я ненавидел его: потому что не мог отгадать ни одной его мысли. О чем он думал? Что сейчас прикидывал? А эта его речь, раздражающе обычная, равнодушная, как будто это все его не касалось.
– Значит, Гарнес выезжал из усадьбы в ту ночь… Нет, нет.
– Выезжал, – повторил управляющий. – И никто, кроме меня, в усадьбе об этом не знал. Как только лесничий ушел, Гарнес тихо попросил меня запрячь лошадь. Он хотел выехать. Это было странно. Почему он собрался выехать так поздно ночью? И никто об этом не должен был знать. Почему? Потихоньку вывел лошадь за ограду. Там стояла старая коляска, в нее я запряг лошадь.
– Почему вы взяли именно эту коляску?
– Другую взять было нельзя, тогда стало бы известно слугам и тайна не сохранилась. О том, что хозяин выезжал.
– Он выехал один?
– Один. Я предложил ему поехать с ним. Но он возразил. Сказал, чтобы я ложился спать, а не ждал его возвращения. Гарнес поехал через плоскогорье. Я проводил его взглядом, следил, пока коляска не скроется в темноте. Потом лег спать.
– Заснули?
– Нет, гаснуть не мог. Всю ночь так и не смог сомкнуть глаз, думал о том, что видел и слышал. Понимал, что должно случиться что-то из ряда вон выходящее. Хозяин выглядел ужасно, когда выезжал, был как пьяный. А не пил, знаю точно.
– Вы слышали, когда он вернулся?
– Да. Глухое тарахтенье и шум из конюшни, куда поставили лошадь.
– Как выглядит коляска, на которой он ездил?
– Старая разболтанная двуколка.
– Железная коляска? – спросил детектив. Управляющий усмехнулся.
– Понимаю, что вы имеете в виду, – ответил он. – И я слышал старую сказку, но я не верю в призраков. Может, старая двуколка немного бренчит, но издали ее не отличить от других колясок.
– Значит, мы слышали не ту коляску, – быстро вмешался я.
– О, да, – заметил с усмешкой управляющий, – наверно, другую.
Мы помолчали.
– А может, вы слышали или видели, происходило ли что-нибудь необычное в усадьбе в ту ночь? – наконец спросил детектив.
– О том и речь. Какая-то напряженная таинственность охватила усадьбу. Мне кажется, в любую пору дня и ночи, круглые сутки происходят какие-то необычные вещи. Гарнес и фрёкен вообще изменились, стали совершенно другими, чем были прежде.
– А что вы подумали, когда услышали об убийстве?
– Ничего, – пробормотал управляющий. – Но когда узнал, что вы ходите вокруг и расспрашиваете о коляске, у меня возникло сомнение, и оно не давало мне покоя.
– Я дольше не мог сдерживаться, скрывать то, что знал.
– Я рад, что вы пришли, – сказал детектив.
– Когда вы уезжали из усадьбы и разговаривали с Гарнесом, вы так посмотрели на меня, – сказал управляющий. – Я и подумал… Надо прийти.
Управляющий встал.
– Я не хочу никому делать плохо, – продолжал он. – Я предупредил хозяина, что собираюсь вас посетить.
– Он не пытался вам препятствовать в этом?
– Да. Но когда понял, что все равно не остановит, сказал, мол, все это является только его личным делом.
Асбьёрн Краг задумался.
– Возвращайтесь в усадьбу, – затем сказал он. – Хорошо.
– И прошу передать от меня Гарнесу привет и узнать, когда я его могу посетить, чтобы кое-что выяснить.
– Кое-что выяснить? – воскликнул я вскочив. Асбьёрн Краг поднял руку, останавливая меня этим жестом, а сам продолжал говорить управляющему:
– И можете передать ему, что я не собираюсь раскрывать его личные тайны.
Через минуту управляющий ушел, а мы с Асбьёрном Крагом остались вдвоем.
– Что вы думаете об этом? – спросил детектив.
– Мне кажется, Гарнес в ловушке, – ответил я. – Это ужасное несчастье. Бедный мой друг!
Но, видимо, Асбьёрн Краг был своими мыслями где-то далеко.
– Значит, в ловушке… – отсутствующим тоном сказал он. – Ах, да!.. Вы так считаете?
Краг становился все менее разговорчивым. Поняв, что ему надо остаться одному и подумать, я попрощался.
На ужин я пришел поздно, и, когда закончил есть, было уже одиннадцать часов. Проходя мимо окна детектива, я слышал, как он меряет комнату шагами, взад-вперед. Мне не хотелось ему мешать, и я направился по дороге к своему домику.
Надвигалась гроза. Небо было еще ясным, воздух мягким, но где-то на горизонте собирался дождь, оттуда веяло холодом. Потом небо затянуло тучами, и я сразу стал мерзнуть. Внезапно, будто кто-то резко дунул на блестящую металлическую поверхность моря, и волны покатились, вздымаясь, серые, как свинец. Только что море было совершенно спокойным и гладким, теперь на горизонте обозначилась черная морщина, предвестница бури и дождя.
Я быстро шел вдоль берега, торопясь поскорей оказаться в моем домике. Сейчас мне в глаза бросилась его одинокость. Я не ощущал этого раньше, а теперь вдруг захотелось оказаться в другом жилье. Едва я переступил порог, дождь застучал по стеклу.
Неудивительно, что не могло быть и речи о том, чтобы заснуть после всего слышанного и пережитого сегодня. Я запер дверь на ключ, задвинул шторы на окнах и зажег единственную лампу. Потом попытался немного почитать. Но ничего не получалось… Я перечитывал абзацы снова и снова, не понимая смысла прочитанного. Я никак не мог собраться с мыслями. В конце концов я отложил книгу, закрыл глаза и вполголоса повторил последние слова Асбьёрна Крага:
– Значит, в ловушке… Ах, да!.. Вы так считаете?
Меня медленно окутывала сонливость, я задремал, подсознательно отмечая, что дождь идет на убыль и наконец затихает совсем. Еще бы минуту, и я бы крепко заснул. Но внезапно услышал сильный стук в дверь и очнулся.
В первую минуту я подумал, что хорошо сделал, закрыв дверь на ключ. Стук раздался снова.
– Кто там? – крикнул я.
Ответа не последовало. Сердце билось так сильно, что, казалось, были слышны его удары. Это было явной нелепостью так испугаться. А может, все это потому, что меня неожиданно вырвали из дремоты?
Через минуту снова раздался стук, стук твердой, костистой рукой. Трудно описать то неприятное чувство, возникшее от мысли, что там, в темноте за дверью, кто-то стоит. Кто, черт побери, это мог быть?
– Кто там?
– Откройте! – послышался знакомый голос.
Это был детектив. Я повернул ключ и настежь распахнул дверь. Асбьёрн Краг стоял в темноте и иронично приветствовал меня, опустив шляпу почти до самой земли, и его лысина светилась во мраке.
– Это вы? – удивился я. – Так поздно?
– Да, уже поздно, – ответил он. – Час ночи. Я, наверное, вас напугал?
– Ну что вы!
– Сознайтесь, сознайтесь. Вы уже спали?
– Нет.
– А почему вы до сих пор не легли?
Я почувствовал, что мне сейчас будет дурно. Рассердился, но не успел ничего сказать, детектив меня опередил:
– Надеюсь, вы меня извините, но у меня очень важное дело.
– Поэтому вы и не отвечали, когда я спросил первый раз?
Асбьёрн Краг рассмеялся спокойным, беззаботным смехом. Поскольку черты его лица размывались в темноте, казалось, что смех долетает из ночи.
– Прошу меня извинить, но я проводил эксперимент, – ответил он. – Я пришел к выводу, что вы боитесь, а потому решил услышать ваш голос еще раз. И убедился: я прав, так может кричать человек, только когда сильно напуган.
– Вы ошибаетесь, – возразил я и прикрыл дверь. – Как видите, я уже прилег отдыхать и кричал скорее для того, чтобы мне не мешали.
Детектив, однако, ничуть не стесняясь, вложил конец прогулочной трости между дверным косяком и дверью.
– Уделите мне внимание, – попросил он. – Ведь вы не откажете, не разочаруете?
– А в чем дело? Что-нибудь случилось?
– Да.
Мне показалось, что Асбьёрн Краг очень серьезен, и подумал, что все же стоит с ним поговорить. Прихватил плащ, а потом постарался незаметно выдвинуть ящик стола, где лежал мой револьвер.
– Ага, – пробормотал детектив. – Вы вооружены…
– Старая привычка, возникшая во время моих путешествий, – сказал я. – В конце концов в наши времена случаются самые неожиданные вещи. Взять дождевой плащ?
Детектив выглянул за дверь и посмотрел на небо.
– Тучи плывут, – сказал он, – но дождя, видимо, уже не будет.
Мы пошли в темноту.
Когда мы отошли от моего домика на метров сто или около этого, Асбьёрн Краг остановился.
– Вы забыли погасить лампу, – сказал он.
Он указал рукой на мой домик, который теперь казался маяком, светившим в летних сумерках.
– Да, так оно и есть. Но это ничего. Даже лучше. Когда я вернусь, мне не нужно будет снова зажигать лампу. Надеюсь, мы не будем гулять слишком долго.
Детектив ничего не сказал, и мы прошли еще шагов сто.
– Вы умышленно забыли погасить лампу? – Не понимаю вас.
Асбьёрн Краг снова разразился коротким смешком.
– Ваш домик обособлен от других, – сказал он. – Он, как говорится, домик-одиночка. А сегодняшняя ночь особенно темна.
Во мне закипала злость. Детектив взял меня по-дружески под руку и принес массу извинений за то, что причинил мне много хлопот.
– Почему вы это сделали? – спросил я нетерпеливо.
– Сейчас вы узнаете, – ответил он. – Иногда я не доверяю собственным рассуждениям. Сегодняшней ночью я кое-что слышал.
– Значит, вы не спали?
– Нет. И не только сегодняшней ночью. Я сплю очень мало, дорогой друг.
– Что вы слышали?
– Слышал железную коляску, – сказал детектив. Сказал так, будто это была самая обычная вещь на свете, без какого бы то ни было пафоса, как если бы сообщил о том, что слушал музыкальную пьесу или пение птицы. Мы поднимались вверх. Море плескалось о берег, заглушая звук наших шагов.
– Может, вы мне не верите? – спросил Краг. – Почему вы молчите?
– Я вам верю. А что я могу вам сказать?
Мы открыли калитку в заборе и увидели несколько небольших домов. Нигде не горел свет, все окна были черными. Создавалось впечатление, что все дома пусты, а их обитатели где-то далеко-далеко отсюда. Видно было лишь на несколько шагов вперед, дорога, деревья и дома выступали из мрака по мере того, как мы продвигались. Черные верхушки и ветви деревьев, тянущиеся к небу, будто окружали нас ночным частоколом.
– Куда мы направляемся? – спросил я.
– На плоскогорье, – ответил Асбьёрн Краг.
– Вы верите в существование железной коляски?
– Я слышал ее. Я стоял у открытого окна и услышал, что где-то вдалеке как будто побрякивают цепи. Эти звуки принес порыв ветра. И поэтому я хочу сейчас выбраться на плоскогорье и посмотреть, что там происходит, кто ездит по ночам.
Мы вошли в лес, деревья сомкнулись вокруг нас и закрыли все. Здесь стояла абсолютная тишина, сюда не долетал шум моря. Мы ускорили шаги.
– Как вы считаете, не начнется ли скоро рассвет? – спросил я.
– Через полчаса начнет светать, – ответил Асбьёрн Краг.
Когда мы вышли из леса, казалось, что появились уже первые проблески дня. Мы уже могли различать стоящие вблизи деревья и группы деревьев в глубине плато. Справа от нас гора открыла свой степенный лоб, присматриваясь к беспокойному ночному небу. У подножья горы стояла хижина песочника. Широкая выступающая крыша хижины напоминала веко.
– Посмотрите на эту серую хижину, – сказал детектив. – Она кажется живой, будто смотрит на нас.
И добавил уже совершенно бессмысленное:
– Так, так… Но сейчас труп уже забрали.
Он остановился и прислушался. Я ничего не слышал.
– Проклятые часы, – прошептал Асбьёрн Краг. – Они заглушают все своим тиканьем.
Сейчас, когда он обратил мое внимание на звук часов, я также услышал безостановочное тик-так. Краг стремительным движением выхватил часы из кармана и сжал их в руке. Какой это был интенсивный и приятный звук среди ночной тишины. Впрочем, тишина была относительной… Когда человек не вслушивается в ночной, окружающий его мир, кажется, вокруг стоит могильная и совершенная тишина. Но когда он приложит к этой тишине ухо, сразу появляются различные шумы. Порой это легкое дуновение ветра в кронах деревьев. Прислушаешься сильнее и дольше – шум ветра возрастет. Но не всегда это будет какой-нибудь конкретный звук. Порой сама тишина в ушах играет, шумит и ворчит, вырастает до могучего шторма, который предвещает что-то громадное и таинственное, чего человек не в состоянии охватить разумом. Среди всего этого может появиться конкретный звук, шаги на гравии, голос… и через минуту – снова тишина, будто вообще ничего не было.
– Идем, – сказал Краг.
Я хотел спросить, как долго мы еще будем идти.
Но Асбьёрн крепко схватил меня под руку. Сейчас уже не надо было напрягать органов чувств, потому что ясно и определенно издалека доносился специфический звук металла, как будто колонна невольников тянула за собой цепи, колонна, бредущая за горизонтом. Это была железная коляска.
Звук нарастал и стихал. Порой он был таким громким, что можно было различать, как металлические колеса вращаются на осях, потом звук стал тише, отдалился, раздался уже как будто в миле отсюда, наконец слился с тишиной, чтобы снова ворваться в наши уши и все расти, расти. Мы стояли и прислушивались к железной коляске десять или больше минут.
– Кажется, у коляски шатается колесо, – пробормотал Асбьёрн Краг. – Она ездит по очень большому кругу где-то далеко на плоскогорье.
Я пробовал пронизать взглядом темноту, но мне это не удалось. Шепотом выругался, что так темно.
Спросил, не стоит ли нам броситься бегом на плоскогорье, может, тогда нам удалось бы увидеть эту мистическую коляску.
– Но какое направление выбрать? – спросил Краг. – Мы не можем точно установить, с какой стороны идет звук. Коляска описывает большие дуги. То она на севере, а вскоре после этого уже на западе. Прошу послушать, сейчас она, кажется, приближается…
В самом деле металлический звук приближался к нам, становился выразительнее и громче.
– Железная коляска сейчас где-то поблизости, – через минуту сказал Краг.
– Слышен только стук колес, – прошептал я. – И совершенно не слышно топота конских копыт. Это должна быть какая-то странная коляска.
Время шло, а рассмотреть экипаж было невозможно. Коляска катилась в глубине темноты. Мы инстинктивно отступили назад, поближе к деревьям, так как казалось, что через несколько минут коляска вынырнет из мрака и совершенно раскаленная промелькнет мимо нас.
Асбьёрн Краг вдруг схватил меня за руку.
– Вы слышали? – прошептал он. На его лице появилось необычное напряжение.
– Ничего, кроме звуков железной коляски.
– А мне показалось, что я услышал крик, – пробормотал он. – Но, может, это ошибка.
Перед этим все время железная коляска ехала в нашу сторону, а тут она изменила направление, сделала большую дугу, и сразу же раздался лязг металла.
– Боже правый! – крикнул я. – Коляска мчится в сторону моря!
– Разве по ту сторону леса нет никакой дороги?
– Нет. Никакой дороги, только скалистые холмы и песчаные низины.
Уже не оставалось никакого сомнения. Коляска неслась в сторону моря, лязг шатающихся железных колес становился все слабее, по мере того как экипаж удалялся.
– Коляска рассыплется на кусочки, – сказал я. – Это настоящее безумие.
– Однако лязг мерный, – возразил Асбьёрн Краг и посмотрел на темный изломанный силуэт леса.
Я слышал его слова как бы на большом удалении.
– Скоро коляска достигнет берега, – отметил я, так как хорошо знал окрестности.
Краг вскинул голову. Неожиданно шум прекратился.
– Коляска застряла! – воскликнул я.
– Или разбилась, – сказал Асбьёрн Краг. – Бежим в ту сторону.
Не ожидая моего согласия, он бросился бежать. Я пошел следом, но он бежал очень быстро и настолько опередил меня, что мгновенно исчез в темноте.
Я добрался до опушки леса и сразу побежал по склону вниз. Мрак быстро отступал, так что внизу были видны очертания моря. Оттуда веяло холодом, и меня проняла дрожь. Краг остановился и осмотрел крутой склон. Тут и гам росли сосны. Ветер, дующий с моря, прижимал ветви сосен к самой земле. Склон был полон валунов, принесенных ледником, песчаных наносов, на которых росла хилая трава, напоминающая небритую щетину. Здесь не виднелось ни одной дороги, пешеход едва мог здесь пройти. А коляска? Каким образом коляска вообще могла здесь передвигаться? Она должна была на ходу развалиться. И тем не менее мы слышали звук расшатанных ее колес, размеренно крутящихся, и этот звук уходил все дальше и дальше, пока не исчез. Но куда подевалась коляска? Мы осмотрели весь склон, обшарили глазами плато. Были видны только островки травы, наносные пески, валуны… Коляски и след простыл.
Не отрывая взгляда от земли, Асбьёрн Краг обследовал большой участок склона.
– Нет никаких следов колес, – сказал он мне, возвратившись.
– Нет никаких следов колес, – повторил я, ничего не понимая. – Возможно, коляска не проезжала здесь.
– Но коляска никак не может проехать через густой лес, – взорвался детектив. – Идемте еще раз на плоскогорье.
Когда мы дошли до места, с которого уже не было видно моря, Асбьёрн Краг сказал:
– Мне кажется, в этом месте коляска сделала поворот, это можно утверждать по звуку.
– А не было это еще дальше? – предположил я. Асбьёрн Краг остановился.
– Может быть, – пробормотал он.
Мы прошли несколько шагов вперед. Вдруг я остановился.
– Вы помните? – прошептал я.
Детектив посмотрел на меня и подмигнул почти ехидно.
– Помню, – ответил он. – Что это вы так побледнели?
– С чего бы это?.. Может, правда, ночные переживания подействовали мне на нервы.
Потом я указал рукой на место, где нашли лесничего.
– Это было там, вон у того камня. Убитый лежал лицом к земле.
Асбьёрн Краг наморщил лоб.
– Серый камень… – бормотал он себе под нос, внимательно осматривая все вокруг. – Не понимаю. Не понимаю, откуда тут взялся этот камень.
Я рассмеялся.
– Но камень здесь лежит, правда? Лежит как раз на том месте, где нашли мертвого лесничего.
Асбьёрн Краг подошел к этому месту. Наклонился над серым камнем. И… сделал страшную находку.
Там не было никакого серого камня, там лежал человек, старый мужчина. На затылке у него зияла ужасная рана.
– Мертв, – сказал детектив и перевернул тело, чтобы увидеть его лицо. – Умер меньше четверти часа назад.
Сейчас я не помню, что думал тогда, что чувствовал. Скорее всего не думал вообще. Смотрел на умершего, ничего не понимая… Мистическая нереальная картина меня будто парализовала. Я не мог выговорить и пары слов. Но я помню, что я повел себя совершенно глупо, будто у меня в голове что-то сместилось. Я наклонился и дотронулся рукой до одежды убитого. Одежда была из войлока, в песке… Из столбняка меня вывел Асбьёрн Краг.
– Его убила железная коляска, – сказал он.
– Железная коляска, – прошептал я.
– Да, да, – сказал детектив. – Вы его не знаете?
Я посмотрел на старое, серое лицо. Да, я его встречал. Но где? Мои мысли подсознательно начали свою работу, вытаскивая на поверхность воспоминания…
– Разве вы не помните портрет? – резко спросил детектив. – Портрет на стене в доме Гарнеса? Козья бородка, крючковатый нос, маленькие глазные впадины.
Я в ужасе посмотрел на детектива.
– Да, да, – проговорил я, заикаясь. – Это старый Гарнес. Здесь лежит старый Гарнес. Но, Боже праведный, ведь он утонул четыре года назад!
– Но окончательно умер только сейчас, – заметил Асбьёрн Краг.
Детектив осторожно взял меня под руку.
– Держитесь, – сказал он. – В самом деле нервы у вас вконец расшатаны.
Губы мои стали холодными, я ощутил в затылке странное тепло и шум, признаки приближающегося обморока. Я огляделся вокруг. Окружающий меня пейзаж приобрел прямо на глазах удивительные очертания. Я понял, что это рассвет. Сияние грядущего дня длинными полосами вытянулось над плоскогорьем, достигло леса, позолотило стоявшие впереди сосны. Я посмотрел на убитого и на Асбьёрна Крага, потом взгляд мой направился через плоскогорье. Я ничего не понимал, несколько секунд двигался, как во сне, но одновременно мой мозг работал и впитывал впечатления. В память мою врезалось необычное зрелище восхода солнца, оно отпечаталось там за долю секунды. Небо на востоке перестало быть небом, вместо него была бездна света, ведущая к непостижимо отдаленным мирам. На горизонте мощные тучи стали распадаться, отделяться друг от друга и в своем фантастическом движении напоминали причудливых зверей с огненными гривами, пламенем под крылатыми копытами, какое-то проказливое стадо, которым солнце управляло своими сверкающими лучами. Это была золотая упряжка дня. А затем на горизонт выкатилось с громким стуком само солнце…
…голос Асбьёрна Крага слышался где-то далеко-далеко.
Глава пятая
ЛИЦО
Я находился без сознания несколько часов. Очнулся я сам, лежал на телеге и чувствовал себя совершенно разбитым. Послышался чей-то голос, и я увидел знакомое лицо. Это был ленсман.
– Ну, вы пришли в себя, – сказал он, – Лежите спокойно. Сейчас будем на месте.
– Который час? – спросил я.
– Семь, – ответил ленсман. – Семь утра?
– Да, – ответил он.
Ночное происшествие продолжало оставаться для меня загадкой. Но у меня не хватало смелости спросить о нем. Я не знал, не снилось ли мне все это, не был ли я болен.
– Где Асбьёрн Краг?
Ленсман мотнул головой в сторону.
– Там… – сказал он. – На плато.
Значит, я действительно все это пережил. Приподнялся на телеге. Мы ехали уже вдоль моря, где люди суетились около своих лодок, скоро мы достигли моего домика. Чувствовал я себя очень изнуренным, мечтал о постели, о долгом-долгом отдыхе.
Я испытывал отвращение к собственной слабости и поэтому сам слез с телеги. Когда вошел в домик, заметил, что стоявшая на столе лампа по-прежнему горит. Я погасил ее и направился к кровати. Когда я проснулся в четверть первого, в моей комнате сидел Асбьёрн Краг.
Я чувствовал себя совершенно отдохнувшим и хотел встать.
– Прошу вас, полежите еще, – сказал Асбьёрн Краг. – Отдых вам очень нужен.
– Удивительная ночь, – проговорил я. – Не знаю, что мне приснилось, а что было наяву.
Детектив усмехнулся.
– Во всяком случае, мы не наткнулись на железную коляску, – сообщил Асбьёрн Краг. – Хотя тщательно ее искали.
– Да, это было, я помню. И то, что мы не нашли следов колес.
– Коляска не оставила за собой никаких следов.
– Вы, дорогой Краг, хотите убедить меня, что существует коляска-призрак?
– Что вы! Но эта коляска действительно не оставила следов.
– Может, вы разгадали загадку?
– Да.
– И нашли коляску?
– Нет. Но пройдет немного времени, и я ее разыщу. Когда вы снова встанете на ноги, мы отправимся в новую экспедицию и обязательно обнаружим железную коляску.
– Новая экспедиция… – прошептал я и испытующе посмотрел на детектива.
Он снова усмехнулся.
– Знаю ваши мысли, – сказал он. – Вы боитесь спрашивать.
Так было на самом деле. Я боялся спрашивать. У меня все время вставали перед глазами вид плато, убитый мужчина, старый Гарнес, который утонул четыре года назад. Должно быть, это мне снилось, но снилось так отчетливо, будто происходило наяву. В моей голове все еще был запечатлен восход солнца, я был способен видеть каждую подробность, островки травы на открытом пространстве, стволы деревьев, блестящие, будто серебро, в утренних лучах, ну и одежда умершего, войлок, весь в песке…
– Я должен уехать, – сказал я. – Боюсь потрясения.
– Вы оказываетесь вовсе не таким сильным, каким я вас поначалу представлял, – заметил детектив. – Последнее событие произвело на вас огромное впечатление. Если бы я не вынес вас на своих плечах, лежали бы вы на земле неизвестно как долго.
Я сел на постели, убедился, что шум в голове по-прежнему остается.
– Будьте со мной искренни, – умоляющим тоном сказал я. – Расскажите, что произошло этой ночью.
– Ну, вы пришли в себя, – сказал он, – Лежите спокойно. Сейчас будем на месте.
– Который час? – спросил я.
– Семь, – ответил ленсман. – Семь утра?
– Да, – ответил он.
Ночное происшествие продолжало оставаться для меня загадкой. Но у меня не хватало смелости спросить о нем. Я не знал, не снилось ли мне все это, не был ли я болен.
– Где Асбьёрн Краг?
Ленсман мотнул головой в сторону.
– Там… – сказал он. – На плато.
Значит, я действительно все это пережил. Приподнялся на телеге. Мы ехали уже вдоль моря, где люди суетились около своих лодок, скоро мы достигли моего домика. Чувствовал я себя очень изнуренным, мечтал о постели, о долгом-долгом отдыхе.
Я испытывал отвращение к собственной слабости и поэтому сам слез с телеги. Когда вошел в домик, заметил, что стоявшая на столе лампа по-прежнему горит. Я погасил ее и направился к кровати. Когда я проснулся в четверть первого, в моей комнате сидел Асбьёрн Краг.
Я чувствовал себя совершенно отдохнувшим и хотел встать.
– Прошу вас, полежите еще, – сказал Асбьёрн Краг. – Отдых вам очень нужен.
– Удивительная ночь, – проговорил я. – Не знаю, что мне приснилось, а что было наяву.
Детектив усмехнулся.
– Во всяком случае, мы не наткнулись на железную коляску, – сообщил Асбьёрн Краг. – Хотя тщательно ее искали.
– Да, это было, я помню. И то, что мы не нашли следов колес.
– Коляска не оставила за собой никаких следов.
– Вы, дорогой Краг, хотите убедить меня, что существует коляска-призрак?
– Что вы! Но эта коляска действительно не оставила следов.
– Может, вы разгадали загадку?
– Да.
– И нашли коляску?
– Нет. Но пройдет немного времени, и я ее разыщу. Когда вы снова встанете на ноги, мы отправимся в новую экспедицию и обязательно обнаружим железную коляску.
– Новая экспедиция… – прошептал я и испытующе посмотрел на детектива.
Он снова усмехнулся.
– Знаю ваши мысли, – сказал он. – Вы боитесь спрашивать.
Так было на самом деле. Я боялся спрашивать. У меня все время вставали перед глазами вид плато, убитый мужчина, старый Гарнес, который утонул четыре года назад. Должно быть, это мне снилось, но снилось так отчетливо, будто происходило наяву. В моей голове все еще был запечатлен восход солнца, я был способен видеть каждую подробность, островки травы на открытом пространстве, стволы деревьев, блестящие, будто серебро, в утренних лучах, ну и одежда умершего, войлок, весь в песке…
– Я должен уехать, – сказал я. – Боюсь потрясения.
– Вы оказываетесь вовсе не таким сильным, каким я вас поначалу представлял, – заметил детектив. – Последнее событие произвело на вас огромное впечатление. Если бы я не вынес вас на своих плечах, лежали бы вы на земле неизвестно как долго.
Я сел на постели, убедился, что шум в голове по-прежнему остается.
– Будьте со мной искренни, – умоляющим тоном сказал я. – Расскажите, что произошло этой ночью.