Страница:
— Поднимайся, — велела она рабыне, ласково похлопав ее по смуглому плечику. Девочка села, протирая глаза. — Что-то стряслось. Поторопись, мне нужно поскорее привести себя в порядок.
Девочка вскочила, наполнила водой серебряный кувшин и помогла госпоже умыться, убрать волосы и одеться. После этого принцесса вышла на палубу.
Последние ночные звезды гасли на небесах, уже начинавших розоветь на востоке. Шаззад озябла, так как весной по утрам было весьма прохладно. Вне каюты звук был слышен более отчетливо. Свободные от вахты матросы собрались на палубе, глядя куда-то на юг.
Шаззад подошла ближе. В утреннем тумане различить что-либо было можно лишь на расстоянии нескольких сотен шагов. Когда совсем рассвело, принцессе показалось, что она видит по левому борту четыре корабля, но выглядели они как-то необычно. Шаззад повернулась к человеку, стоявшему рядом с ней. Это был флейтист, который задавал ритм гребцам.
— Что происходит? — спросила принцесса. Музыкант улыбнулся, показав щель между передними зубами.
— Пришли чиванские военные галеоны, принцесса. Два больших корабля.
Сейчас стало отчетливо видно, что приближающиеся корабли имели по два корпуса с двубортной весельной оснасткой, каждый из которых превосходил размерами «Боевого дракона». На общих палубах, соединяющих корпуса возвышались массивные носовые и кормовые надстройки. Катамараны имели мощную парусную оснастку, нок-реи были двойной толщины, грозные тени метательных орудий выступали с палуб и надстроек. Загадочный шум доносился именно с этих монстров: это гигантские барабаны отбивали ритм сотням гребцов.
К принцессе подошел капитан Саан:
— Вы прежде видели таких чудищ, госпожа?
— Нет, никогда, — отозвалась принцесса. Шаззад была удивлена, и удивление оказалось даже сильнее гнева. — Почему мне не доложили о том, что происходит? Откуда взялись эти корабли? И почему они такие большие?
— Чиванцы — неумелые мореходы, и потому предпочитают строить корабли с большой остойчивостью. Они медлительны, как само время, но на море нет ничего более могущественного. Это настоящие плавучие крепости. Однако их гребцы не могут сражаться, если придет нужда, как заведено у нас на флоте: чиванцы сажают на весла рабов, скованных цепями.
Солнце, встававшее над горизонтом, окрасило паруса катамаранов в пурпур с оттенком золота. Ритмичный звук барабана окончательно разбудил принцессу. Она захотела побывать на борту этих чудовищ. Матросы на паруснике оживленно обсуждали приближающиеся корабли. Большей частью они пренебрежительно отзывались о мореходных качествах чиванских судов: те были слишком велики и неуклюжи, медлительны и не очень маневренны. К тому же галеоны были попросту огромными плавучими тюрьмами, — хотя об этом упоминали вполголоса и с оглядкой. И все же невванские моряки были поражены зрелищем тяжеловесной силы, которую олицетворяли собой морские монстры чиванцев.
Шаззад никогда не бывала в Чиве, и единственными представителями этой страны, с кем ей доводилось встречаться, были послы и торговцы. Она знала, что Чива — очень богатое государство, что там отправляют кровавые мрачные религиозные ритуалы и приносят богам человеческие жертвы. Чиванцы торговали и вели войны в основном с южными соседями. Во время правления двух предыдущих монархов Чива установила с Неввой дружеский союз.
Через пару минут на мачте «Боевого дракона» возник сигнал, что принцессу Шаззад приглашают к королю. Саан отдал приказ, и «Лунная Искра» обогнув строй, пришвартовалась к флагману. Шаззад вернулась в свою маленькую каюту и подозвала Майну.
— Быстрее! Приведи меня в порядок!
Один из чиванских кораблей встал на якорь рядом с «Боевым Драконом». Верхняя палуба гигантского катамарана возвышалась над флагманом по крайней мере на пятнадцать футов. С помощью длинной выносной стрелы с катамарана на борт «Дракона» опустили резные сходни, которые чиванские матросы мигом закрепили на борту флагмана, упав ниц перед царственными особами.
— Ты уверен, что этот трап безопасен, отец? Он может упасть, и мы разобьемся.
— Думаю, ничего не случится. Вряд ли чиванцы станут подвергать риску монарха союзной державы. Следуй за мной, моя дорогая, и старайся не смотреть вниз!
Король с дочерью с бесстрастным видом двинулись вперед. Пашар выглядел великолепно в своих парадных доспехах и красной мантии, его волосы и борода были подкрашены черным. Шаззад надела свое лучшее платье, предназначенное для летних приемов на свежем воздухе; краска на лице превращала его в безжизненную маску, как и подобало при приеме чужеземных гостей.
Шаззад ступала на три шага позади отца. Когда принцесса взошла на трап, она увидела, что обит тонкой зеленой тканью. На палубе чиванского корабля матросы дули в конусообразные морские раковины, издававшие низкий рев. Эти звуки сопровождали удары маленьких барабанов и перезвон колокольчиков. На вершине трапа стоял человек, одетый в набедренную повязку из дорогой ткани, с яркой накидкой из перьев на плечах. Когда Пашар с Шаззад взошли на борт корабля, он поклонился и отступил назад. Пожилой мужчина, стоявший на коленях у трапа, при их появлении вскинул руки ладонями вверх и закричал высоким дребезжащим голосом:
— Тысячу раз привет тебе, король Пашар, славный владыка Неввы, царственный собрат короля Диваза Девятого, правителя Чивы! Привет пятьсот раз тебе, принцесса Шаззад, дочь короля Пашара из Неввы, дочь сердца короля Диваза Девятого Чиванского! Привет вам тысячу пятьсот раз на борту «Диваза, попирающего варваров».
Старик говорил на южном наречии, с детства знакомом Шаззад.
— Все наши почести тебе, король Пашар, и тебе, принцесса Шаззад, — промолвил человек в накидке из перьев. — Я контр-адмирал принц Мачаз, сто двадцать пятый сын короля Диваза Девятого.
Шаззад, не удержавшись, заморгала, тут же разозлившись на себя за то, что не смогла сдержать удивление, и порадовалась, что отец не заметил ее оплошности. Пашар говорил ей, что принцесса крови должна оказаться способной не шевельнуть ресницами, даже когда муха усядется прямо ей на глазное яблоко.
— От всего королевства Неввы, приветствуем тебя, принц Мачаз! Добро пожаловать в нашу эскадру! Офицеры нашего флота выражают надежду на успешные совместные боевые действия, — произнес Пашар.
Глашатай у него за спиной выкрикнул слова приветствия, используя принятые ритуальные выражения. Мачаз вновь поклонился.
— Позвольте представить вам, — он указал на мужчину, одетого почти так же, как он сам, — морского министра Чивы, принца Штичили, восемьдесят девятого сына короля Диваза Девятого и командира нашего второго корабля — «Вечно победоносный король Диваз».
В ходе бесконечного ритуального приветствия королю Пашару были поочередно представлены остальные чиванские аристократы. Затем Пашар представил своих старших офицеров, которые сопровождали королевскую семью.
Но вот наконец обмен любезностями закончился, и Мачаз предложил королю с дочерью осмотреть корабль. На небольших жаровнях, расставленных по всей палубе, курились благовония, однако даже этот резкий пряный запах не мог заглушить вонь от немытых тел гребцов, прикованных к скамьям. В отличие от невванских собратьев с «Лунной Искры», их явно не заставляли принимать ежедневные ванны.
Офицеры и вся команда катамарана на огромной палубе преклонили колени перед королем и его дочерью. Кроме двух громадных надстроек, на каждом конце палубы имелось еще несколько сооружений, украшенных в своеобразном чиванском стиле. Матросы в ярких набедренных повязках и головных уборах из перьев носили лакированные доспехи из расщепленного бамбука, обтянутые кожей рептилий, и были вооружены короткими мечами и секирами с каменными и бронзовыми лезвиями. Большинство людей, как успела заметить Шаззад, носили тяжелые кольца в нижней губе и в одной или двух ноздрях и, а также крупные серьги в ушах. Все тело чиванцев покрывала татуировка. На палубе также оказалось несколько женщин, одетые лишь в килты и головные уборы из перьев. Этих женщины были татуированы еще больше мужчин. Сперва Шаззад подумала, что это рабыни, но потом с удивлением обнаружила, что они носят оружие. Эти воительницы имели немало шрамов на теле, а кольца и украшения висели у них не только в ноздрях или ушах, но и в проколотых сосках грудей. Пока Мачаз беседовал с ее отцом, к Шаззад подошел принц Штичили.
— Позвольте мне сопровождать вас, принцесса, — предложил он.
Теперь, когда все формальности завершились, на его лице играла приветливая улыбка.
— Я буду вам признательна, принц Штичили. — Ей было нелегко произносить это непривычное имя.
— Можете называть меня просто Ли, принцесса… так обычно зовут меня друзья.
Шаззад с трудом могла вообразить себе, что друзей человека, у которого на лице была вытатуирована семиконечная звезда.
— Я восхищаюсь вашим кораблем. У нас в Невве нет ничего подобного.
Принц рассмеялся, показывая подпиленные зубы:
— Мы переняли кораблестроение у невванцев много веков назад. В то время мы сами плавали только на плотах. Сначала мы не доверяли кораблям с глубокой осадкой и всегда помещали рядом с ними плоты для увеличения остойчивости. Но в конце концов все же достигли кое-каких результатов.
— Но это, наверное, очень сложно! — воскликнула Шаззад. Они вступили под навес из пальмовых листьев, где был накрыт пиршественный стол.
— Вы правы, — признал принц Ли. — Однако опыт наших мореплавателей доказал преимущества таких судов.
Скрестив ноги, они уселись за низким столом и приступили к трапезе. Вначале прозвучало несколько тостов за здравие монархов и победу в походе. Ли предложил Шаззад небольшой вертел с нанизанными на него кусочками мяса и фруктов. Кушанье выглядело весьма изысканным и оказалось очень вкусным.
Трапеза оказалась долгой и приятной, вот только мешали музыканты, гремевшие какие-то бравурные мелодии. Впрочем, Шаззад уже начинала привыкать к чиванским излишествам. Вскоре появилось танцовщицы. Принц объяснил, что их танец повествует о древнем короле, лишенном престола коварной богиней, и о кровавых деяниях богов и героев.
После трапезы Ли пригласил Шаззад на прогулку по кораблю. Они начали с гребного отсека, где ей показали ряды скамеек, к каждой из которых был прикован цепями гребец. Ритм поддерживал стук барабана, а гребца, допустившего сбой, немедля карал кнут надсмотрщика. Зрелище было довольно тягостным и вместе с тем величественным. Крепкие мускулистые гребцы двигались, словно части огромного механизма. Зловоние здесь было просто нестерпимым.
На палубе Шаззад продемонстрировали гигантские метательные машины, которые по размерам превосходили самые большие из невванских орудий. Подобные катапульты стояли лишь на стенах Касина. Носовая и кормовая надстройки катамарана были около двадцати футов в высоту и могли увеличиваться в размерах за счет штурмовых сооружений.
На чиванских воинах были праздничные наряды. Среди них Шаззад заметила лучников, чьи стрелы были украшены перьями красочных птиц, а наконечники сделаны из вулканического кремня, похожего на черное стекло. Шаззад спросила принца и о поразивших ее воображение воительницах.
— Этих женщин с детства начинают обучать военному искусству. Они родом из племен, выплачивающих Чиве положенную дань детьми, — пояснил Ли. — Будущих воительниц растят обособленно, и они не знают иной цели в жизни, кроме служения королю. Шрамы на теле говорят об их участии в кровопролитных сражениях, а также о занимаемом положении в отряде.
— Но не могут же они силой равняться с мужчинами! — заметила Шаззад.
С этими словами, она с размаху ударила кулачком по животу женщины, на лице которой было больше шрамов, чем у ее соплеменниц. Рука принцессы ощутила железную твердость мускулов и рубцы от шрамов. Ей показалось, будто кулак наткнулся на обтянутый кожей щит.
— Они ни в чем не уступают мужчинам, ибо они отчаянные и беспощадные воины, — сказал Ли. — Война — их единственное занятие. У них нет земель, мужей и детей, которые могли бы отвлекать женщин от выполнения их обязанностей. На их тела еще в детстве начинают наносить татуировку — таким образом будущих воительниц приучают переносить боль. С раннего возраста их привлекают к допросам захваченных в сражениях пленников, а также заставляют добивать раненых в битве врагов. Так что они получают отменный опыт даже прежде, чем впервые идут в бой.
— Поразительно, — прошептала Шаззад, завороженно глядя на огромный рубин, вдетый в сосок одной из женщин. Должно быть, этих рабынь высоко ценили в Чиве. Она заметила, что воительницы не носили украшений в губах, и это ей понравилось: рваные губы казались принцессе отвратительными. — Я хотела бы приобрести нескольких таких женщин.
— Увы, но это невозможно, — отозвался Ли. — Они собственность короля и не подлежат продаже. Однако я буду рад одолжить их вам на время этой кампании.
Принцесса улыбнулась:
— Больше всего мне нравится вот эта. — Она взглянула в упор на сероглазую воительницу. — Как твое имя?
— Кровавая Секира, — ответила та.
— У них нет имен… только прозвища, полученные в битвах. — пояснил Ли. — Эти женщины беспрекословно подчиняются старшим по званию и поклоняются королю Чивы как божеству. Точно так же они будут относиться и к тебе.
Прежде чем покинуть корабль, Шаззад все же решилась задать вопрос, который удивлял ее с момента представления чиванских вельмож:
— Скажите, принц Ли, вы восемьдесят девятый сын короля Диваза, а принц Мачаз — только сто двадцать пятый. Почему же он занимает более высокое положение?
— У нас важнее происхождение матери, а не время рождения ребенка, — ответил принц Штичили.
Король и его дочь в сопровождении свиты возвратились на флагман. Ступив на палубу, Шаззад поразилась, насколько маленьким ей показался корабль. Принцесса намеревалась сменить парадное платье на одеяние, более подходящее для морского похода, но сперва решила поговорить с отцом.
В роскошной каюте рабы снимали с Пашара доспехи. Шаззад присела на диван среди подушек и приняла из рук слуги бокал с вином. Пашар также пригубил напиток. Принцесса знала, что лекарь добавляет в вино лекарственные травы, которые должны предотвратить болезни, свойственные преклонному возрасту.
Она всегда опасалась, что это зелье может пагубно воздействовать на рассудок короля.
— Ну, дочь моя, что ты думаешь о наших союзниках? — с довольным видом поинтересовался Пашар.
— Мне они показались весьма… живописными. Интересно, они и впрямь каннибалы, как болтают в Касине? Мне показалось неловко спросить об этом напрямую.
— До меня также доходили разные слухи, — отозвался король, усаживаясь рядом с дочерью на диван. — Но омайцы, наверняка, говорят то же самое и о нас. И все же я пристально следил за теми блюдами, что подавали на банкете… Как бы то ни было, сюда их привели более серьезные намерения. Что ты думаешь об их гигантских кораблях?
— Они весьма внушительны и выглядят угрожающе. Но на них нет таранов.
— В самом деле?
— Неужто ты не заметил? Я, конечно, не знаток, но ясно вижу, что эти монстры не предназначены для морских сражений. Я полагала, что мы двинемся на север, чтобы напасть на суда Гассема, и попытаемся вынудить его воевать с нами на море.
— Да, это входит в наш план, — осторожно ответил король.
— Но на самом деле, ты намерен осадить город, не так ли? Ты собираешься войти в бухту Флории и взять приступом крепостные стены? — спросила принцесса.
— Именно это я и сделаю, — кивнул Пашар. — Если разведка покажет, что причалы и гавань хорошо охраняются, мы используем штурмовые возможности чиванских кораблей. Стены Флории, что выходят к морю, довольно низкие. Плавучие крепости чиванцев помогут нам одолеть их.
Шаззад была взволнована. Впервые король был с ней так откровенен.
— Отец, но почему ты не хочешь подождать, пока прибудет короля Гейла? Имея превосходство как на суше, так и в море, ты смог бы наголову разгромить Гассема. Зачем же штурмовать город сейчас?
Пашар со снисходительной усмешкой удостоил дочь терпеливого объяснения:
— Дитя мое, в письме король Гейл сообщил, что спешит нам на помощь с большим войском. Не знаю, правда ли это, но если да, то его армия будет вынуждена пересечь Зону — неизведанную и крайне опасную территорию. Кто знает, что с ним может там случиться? Даже если ему удастся миновать Запретные Земли, сохранив большую часть своих людей и кабо, все равно он может появиться слишком поздно. Если он прибудет вовремя и приведет крупные силы, мы с радостью примем его помощь, но я не могу всерьез на это рассчитывать.
— А что если Гассем отразит все наши атаки? Если он одержит новую победу и закрепится на материке?
Король пренебрежительно махнул рукой.
— Однажды Гассем поразил меня. Мы ожидали увидеть орду дикарей, а перед нами предстала довольно организованная армия. Но то было на суше. На море же Невва господствует до сих пор. Сухопутные войска можно подготовить к бою всего за пару недель, но нужна целая вечность для создания флота. И потребуется не один десяток лет, чтобы должным образом научиться воевать на море.
— Однажды мы уже недооценили противника и проиграли сражение, — заметила принцесса.
— Довольно, дочь моя, — резко оборвал ее король. — Транспортные корабли доставят войска для взятия причалов и крепостных стен. Такой атаки Гассему не выдержать.
Шаззад пришла в бешенство. Король, вместо того, чтобы посоветоваться с ней, вновь внял нелепым советам своих царедворцев.
— Послушай, отец, Гассем и его воины — кочевники-дикари. Город им ни к чему. Если ты одержишь победу, они просто сбегут по суше и захватят любой из соседних городов. Что нам делать тогда? Гнаться за ними на кораблях по земле?
— Замолчи! — прорычал король. — Довольно с меня твоих дерзких речей! Возвращайся к себе на корабль. Я согласен, что ты заслужила право видеть, как мы уничтожим орду Гассема. Ты проделала немалую работу, чтобы привести флот в порядок, но никто, даже родная дочь, не смеет противиться моей воле!
Шаззад склонилась перед отцом в покорном поклоне. Сейчас она была бессильна что-либо изменить, но возвращаться в столицу ей не хотелось.
— Прошу простить меня, отец. Я желаю лишь верно служить тебе и тревожусь о твоем благе. Мне не по душе, когда ты рискуешь собой больше, чем требуется. Поверь, что лишь поэтому я говорила с тобой так резко.
— Я прощаю тебя, — смягчившись, проронил Пашар. — Но не тревожься: мы как следует продумали свою стратегию. Ты увидишь, как легко мне будет одолеть Гассема.
Бормоча себе под нос худшие ругательства, Шаззад вернулась на «Лунную Искру» и велела немой рабыне снять с нее парадное одеяние.
— У меня недоброе предчувствие, Мина. Отец намерен ринуться в бой в уверенности, что Гассем станет воевать именно так, как того желает король Пашар. Он убежден, что Гассем незнаком с тактикой ведения морского боя, однако, дикарь ведь захватил портовый город, и там наверняка нашлось немало предателей, готовых послужить новому хозяину.
Девочка помогла госпоже умыться. Но прежде чем Шаззад начала переодеваться, в дверь постучал капитан.
— Принцесса, к вам люди с корабля чиванцев.
Она поднялась на палубу. У самого борта покачивалась на волнах длинная лодка, нос которой был украшен изваянием трехглавого змея. Помимо гребцов и рулевого, там стояли десять женщин-воительниц.
— Взгляни на моих новых телохранителей, — представила их Шаззад капитану. — Наши новые союзники дали мне эту свиту.
— Но где же нам их разместить? — почесал в затылке капитан.
— Они готовы спать даже на палубе. Говорят, эти женщины гордятся своей стойкостью, с какой переносят любые невзгоды.
Матросы в изумлении наблюдали за тем, как воительницы, сильные и гибкие, точно кошки, взбираются на борт судна.
— Подойди ко мне, Кровавая Секира, — на южном наречии велела Шаззад.
Тем временем женщины осматривались по сторонам, не скрывая своего презрения к пялившимся на них мужчинам. Воительница обернулась на голос Шаззад. От нее резко пахло потом.
— Я вижу, Кровавая Секира, что у тебя больше всех шрамов, так что ты будешь отныне начальником стражи. Согласна?
— Да.
— Отлично. Будешь отвечать за своих подруг. Отныне обращайтесь ко мне «принцесса» или «хозяйка», или «госпожа». Объясни это всем остальным.
— Наши обычаи запрещают…
— Ваши обычаи мне известны. А сейчас позволь поведать тебе о наших. Я уступаю тебе физической силой, но зато мне служат крепкие мужчины. И если кто вознамерится обидеть меня, то преступника распинают на кресте. Он может прожить еще четыре или пять дней после этого, дабы раскаяться в своем преступлении. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Едва ли ваш король станет портить отношения между нашими державами, даже если я велю казнить любую из вас… Или всех десятерых.
По выражению лица принцессы чиванка ясно поняла, что та и не думает шутить.
— Да… госпожа.
— Вот и славно. Кроме того, мне не нравится, как от тебя пахнет. Пока вы на борту моего короля, я желаю, чтобы ежедневно вы мылись с головы до ног и натирались маслом, как мои гребцы.
— Твоя воля — закон, госпожа.
— Должно быть, вы полагаете себя обманутыми и огорчены, что не будете участвовать в грядущей битве. Если так, то я могу вас порадовать: мой отец и впрямь надеялся, что мы останемся в стороне от морского сражения и даже вне досягаемости от орудий противника. Однако, я нарушу его приказ. Очень скоро вокруг нас будет кипеть битва, и я надеюсь, Кровавая Секира, что оправдаешь свое воинственное прозвание.
Женщина растянула губы в широкой улыбке, обнажив подпиленные зубы, украшенные бронзовыми вставками.
— Мы оправдаем твои надежды, госпожа!
Глава одиннадцатая
Девочка вскочила, наполнила водой серебряный кувшин и помогла госпоже умыться, убрать волосы и одеться. После этого принцесса вышла на палубу.
Последние ночные звезды гасли на небесах, уже начинавших розоветь на востоке. Шаззад озябла, так как весной по утрам было весьма прохладно. Вне каюты звук был слышен более отчетливо. Свободные от вахты матросы собрались на палубе, глядя куда-то на юг.
Шаззад подошла ближе. В утреннем тумане различить что-либо было можно лишь на расстоянии нескольких сотен шагов. Когда совсем рассвело, принцессе показалось, что она видит по левому борту четыре корабля, но выглядели они как-то необычно. Шаззад повернулась к человеку, стоявшему рядом с ней. Это был флейтист, который задавал ритм гребцам.
— Что происходит? — спросила принцесса. Музыкант улыбнулся, показав щель между передними зубами.
— Пришли чиванские военные галеоны, принцесса. Два больших корабля.
Сейчас стало отчетливо видно, что приближающиеся корабли имели по два корпуса с двубортной весельной оснасткой, каждый из которых превосходил размерами «Боевого дракона». На общих палубах, соединяющих корпуса возвышались массивные носовые и кормовые надстройки. Катамараны имели мощную парусную оснастку, нок-реи были двойной толщины, грозные тени метательных орудий выступали с палуб и надстроек. Загадочный шум доносился именно с этих монстров: это гигантские барабаны отбивали ритм сотням гребцов.
К принцессе подошел капитан Саан:
— Вы прежде видели таких чудищ, госпожа?
— Нет, никогда, — отозвалась принцесса. Шаззад была удивлена, и удивление оказалось даже сильнее гнева. — Почему мне не доложили о том, что происходит? Откуда взялись эти корабли? И почему они такие большие?
— Чиванцы — неумелые мореходы, и потому предпочитают строить корабли с большой остойчивостью. Они медлительны, как само время, но на море нет ничего более могущественного. Это настоящие плавучие крепости. Однако их гребцы не могут сражаться, если придет нужда, как заведено у нас на флоте: чиванцы сажают на весла рабов, скованных цепями.
Солнце, встававшее над горизонтом, окрасило паруса катамаранов в пурпур с оттенком золота. Ритмичный звук барабана окончательно разбудил принцессу. Она захотела побывать на борту этих чудовищ. Матросы на паруснике оживленно обсуждали приближающиеся корабли. Большей частью они пренебрежительно отзывались о мореходных качествах чиванских судов: те были слишком велики и неуклюжи, медлительны и не очень маневренны. К тому же галеоны были попросту огромными плавучими тюрьмами, — хотя об этом упоминали вполголоса и с оглядкой. И все же невванские моряки были поражены зрелищем тяжеловесной силы, которую олицетворяли собой морские монстры чиванцев.
Шаззад никогда не бывала в Чиве, и единственными представителями этой страны, с кем ей доводилось встречаться, были послы и торговцы. Она знала, что Чива — очень богатое государство, что там отправляют кровавые мрачные религиозные ритуалы и приносят богам человеческие жертвы. Чиванцы торговали и вели войны в основном с южными соседями. Во время правления двух предыдущих монархов Чива установила с Неввой дружеский союз.
Через пару минут на мачте «Боевого дракона» возник сигнал, что принцессу Шаззад приглашают к королю. Саан отдал приказ, и «Лунная Искра» обогнув строй, пришвартовалась к флагману. Шаззад вернулась в свою маленькую каюту и подозвала Майну.
— Быстрее! Приведи меня в порядок!
Один из чиванских кораблей встал на якорь рядом с «Боевым Драконом». Верхняя палуба гигантского катамарана возвышалась над флагманом по крайней мере на пятнадцать футов. С помощью длинной выносной стрелы с катамарана на борт «Дракона» опустили резные сходни, которые чиванские матросы мигом закрепили на борту флагмана, упав ниц перед царственными особами.
— Ты уверен, что этот трап безопасен, отец? Он может упасть, и мы разобьемся.
— Думаю, ничего не случится. Вряд ли чиванцы станут подвергать риску монарха союзной державы. Следуй за мной, моя дорогая, и старайся не смотреть вниз!
Король с дочерью с бесстрастным видом двинулись вперед. Пашар выглядел великолепно в своих парадных доспехах и красной мантии, его волосы и борода были подкрашены черным. Шаззад надела свое лучшее платье, предназначенное для летних приемов на свежем воздухе; краска на лице превращала его в безжизненную маску, как и подобало при приеме чужеземных гостей.
Шаззад ступала на три шага позади отца. Когда принцесса взошла на трап, она увидела, что обит тонкой зеленой тканью. На палубе чиванского корабля матросы дули в конусообразные морские раковины, издававшие низкий рев. Эти звуки сопровождали удары маленьких барабанов и перезвон колокольчиков. На вершине трапа стоял человек, одетый в набедренную повязку из дорогой ткани, с яркой накидкой из перьев на плечах. Когда Пашар с Шаззад взошли на борт корабля, он поклонился и отступил назад. Пожилой мужчина, стоявший на коленях у трапа, при их появлении вскинул руки ладонями вверх и закричал высоким дребезжащим голосом:
— Тысячу раз привет тебе, король Пашар, славный владыка Неввы, царственный собрат короля Диваза Девятого, правителя Чивы! Привет пятьсот раз тебе, принцесса Шаззад, дочь короля Пашара из Неввы, дочь сердца короля Диваза Девятого Чиванского! Привет вам тысячу пятьсот раз на борту «Диваза, попирающего варваров».
Старик говорил на южном наречии, с детства знакомом Шаззад.
— Все наши почести тебе, король Пашар, и тебе, принцесса Шаззад, — промолвил человек в накидке из перьев. — Я контр-адмирал принц Мачаз, сто двадцать пятый сын короля Диваза Девятого.
Шаззад, не удержавшись, заморгала, тут же разозлившись на себя за то, что не смогла сдержать удивление, и порадовалась, что отец не заметил ее оплошности. Пашар говорил ей, что принцесса крови должна оказаться способной не шевельнуть ресницами, даже когда муха усядется прямо ей на глазное яблоко.
— От всего королевства Неввы, приветствуем тебя, принц Мачаз! Добро пожаловать в нашу эскадру! Офицеры нашего флота выражают надежду на успешные совместные боевые действия, — произнес Пашар.
Глашатай у него за спиной выкрикнул слова приветствия, используя принятые ритуальные выражения. Мачаз вновь поклонился.
— Позвольте представить вам, — он указал на мужчину, одетого почти так же, как он сам, — морского министра Чивы, принца Штичили, восемьдесят девятого сына короля Диваза Девятого и командира нашего второго корабля — «Вечно победоносный король Диваз».
В ходе бесконечного ритуального приветствия королю Пашару были поочередно представлены остальные чиванские аристократы. Затем Пашар представил своих старших офицеров, которые сопровождали королевскую семью.
Но вот наконец обмен любезностями закончился, и Мачаз предложил королю с дочерью осмотреть корабль. На небольших жаровнях, расставленных по всей палубе, курились благовония, однако даже этот резкий пряный запах не мог заглушить вонь от немытых тел гребцов, прикованных к скамьям. В отличие от невванских собратьев с «Лунной Искры», их явно не заставляли принимать ежедневные ванны.
Офицеры и вся команда катамарана на огромной палубе преклонили колени перед королем и его дочерью. Кроме двух громадных надстроек, на каждом конце палубы имелось еще несколько сооружений, украшенных в своеобразном чиванском стиле. Матросы в ярких набедренных повязках и головных уборах из перьев носили лакированные доспехи из расщепленного бамбука, обтянутые кожей рептилий, и были вооружены короткими мечами и секирами с каменными и бронзовыми лезвиями. Большинство людей, как успела заметить Шаззад, носили тяжелые кольца в нижней губе и в одной или двух ноздрях и, а также крупные серьги в ушах. Все тело чиванцев покрывала татуировка. На палубе также оказалось несколько женщин, одетые лишь в килты и головные уборы из перьев. Этих женщины были татуированы еще больше мужчин. Сперва Шаззад подумала, что это рабыни, но потом с удивлением обнаружила, что они носят оружие. Эти воительницы имели немало шрамов на теле, а кольца и украшения висели у них не только в ноздрях или ушах, но и в проколотых сосках грудей. Пока Мачаз беседовал с ее отцом, к Шаззад подошел принц Штичили.
— Позвольте мне сопровождать вас, принцесса, — предложил он.
Теперь, когда все формальности завершились, на его лице играла приветливая улыбка.
— Я буду вам признательна, принц Штичили. — Ей было нелегко произносить это непривычное имя.
— Можете называть меня просто Ли, принцесса… так обычно зовут меня друзья.
Шаззад с трудом могла вообразить себе, что друзей человека, у которого на лице была вытатуирована семиконечная звезда.
— Я восхищаюсь вашим кораблем. У нас в Невве нет ничего подобного.
Принц рассмеялся, показывая подпиленные зубы:
— Мы переняли кораблестроение у невванцев много веков назад. В то время мы сами плавали только на плотах. Сначала мы не доверяли кораблям с глубокой осадкой и всегда помещали рядом с ними плоты для увеличения остойчивости. Но в конце концов все же достигли кое-каких результатов.
— Но это, наверное, очень сложно! — воскликнула Шаззад. Они вступили под навес из пальмовых листьев, где был накрыт пиршественный стол.
— Вы правы, — признал принц Ли. — Однако опыт наших мореплавателей доказал преимущества таких судов.
Скрестив ноги, они уселись за низким столом и приступили к трапезе. Вначале прозвучало несколько тостов за здравие монархов и победу в походе. Ли предложил Шаззад небольшой вертел с нанизанными на него кусочками мяса и фруктов. Кушанье выглядело весьма изысканным и оказалось очень вкусным.
Трапеза оказалась долгой и приятной, вот только мешали музыканты, гремевшие какие-то бравурные мелодии. Впрочем, Шаззад уже начинала привыкать к чиванским излишествам. Вскоре появилось танцовщицы. Принц объяснил, что их танец повествует о древнем короле, лишенном престола коварной богиней, и о кровавых деяниях богов и героев.
После трапезы Ли пригласил Шаззад на прогулку по кораблю. Они начали с гребного отсека, где ей показали ряды скамеек, к каждой из которых был прикован цепями гребец. Ритм поддерживал стук барабана, а гребца, допустившего сбой, немедля карал кнут надсмотрщика. Зрелище было довольно тягостным и вместе с тем величественным. Крепкие мускулистые гребцы двигались, словно части огромного механизма. Зловоние здесь было просто нестерпимым.
На палубе Шаззад продемонстрировали гигантские метательные машины, которые по размерам превосходили самые большие из невванских орудий. Подобные катапульты стояли лишь на стенах Касина. Носовая и кормовая надстройки катамарана были около двадцати футов в высоту и могли увеличиваться в размерах за счет штурмовых сооружений.
На чиванских воинах были праздничные наряды. Среди них Шаззад заметила лучников, чьи стрелы были украшены перьями красочных птиц, а наконечники сделаны из вулканического кремня, похожего на черное стекло. Шаззад спросила принца и о поразивших ее воображение воительницах.
— Этих женщин с детства начинают обучать военному искусству. Они родом из племен, выплачивающих Чиве положенную дань детьми, — пояснил Ли. — Будущих воительниц растят обособленно, и они не знают иной цели в жизни, кроме служения королю. Шрамы на теле говорят об их участии в кровопролитных сражениях, а также о занимаемом положении в отряде.
— Но не могут же они силой равняться с мужчинами! — заметила Шаззад.
С этими словами, она с размаху ударила кулачком по животу женщины, на лице которой было больше шрамов, чем у ее соплеменниц. Рука принцессы ощутила железную твердость мускулов и рубцы от шрамов. Ей показалось, будто кулак наткнулся на обтянутый кожей щит.
— Они ни в чем не уступают мужчинам, ибо они отчаянные и беспощадные воины, — сказал Ли. — Война — их единственное занятие. У них нет земель, мужей и детей, которые могли бы отвлекать женщин от выполнения их обязанностей. На их тела еще в детстве начинают наносить татуировку — таким образом будущих воительниц приучают переносить боль. С раннего возраста их привлекают к допросам захваченных в сражениях пленников, а также заставляют добивать раненых в битве врагов. Так что они получают отменный опыт даже прежде, чем впервые идут в бой.
— Поразительно, — прошептала Шаззад, завороженно глядя на огромный рубин, вдетый в сосок одной из женщин. Должно быть, этих рабынь высоко ценили в Чиве. Она заметила, что воительницы не носили украшений в губах, и это ей понравилось: рваные губы казались принцессе отвратительными. — Я хотела бы приобрести нескольких таких женщин.
— Увы, но это невозможно, — отозвался Ли. — Они собственность короля и не подлежат продаже. Однако я буду рад одолжить их вам на время этой кампании.
Принцесса улыбнулась:
— Больше всего мне нравится вот эта. — Она взглянула в упор на сероглазую воительницу. — Как твое имя?
— Кровавая Секира, — ответила та.
— У них нет имен… только прозвища, полученные в битвах. — пояснил Ли. — Эти женщины беспрекословно подчиняются старшим по званию и поклоняются королю Чивы как божеству. Точно так же они будут относиться и к тебе.
Прежде чем покинуть корабль, Шаззад все же решилась задать вопрос, который удивлял ее с момента представления чиванских вельмож:
— Скажите, принц Ли, вы восемьдесят девятый сын короля Диваза, а принц Мачаз — только сто двадцать пятый. Почему же он занимает более высокое положение?
— У нас важнее происхождение матери, а не время рождения ребенка, — ответил принц Штичили.
Король и его дочь в сопровождении свиты возвратились на флагман. Ступив на палубу, Шаззад поразилась, насколько маленьким ей показался корабль. Принцесса намеревалась сменить парадное платье на одеяние, более подходящее для морского похода, но сперва решила поговорить с отцом.
В роскошной каюте рабы снимали с Пашара доспехи. Шаззад присела на диван среди подушек и приняла из рук слуги бокал с вином. Пашар также пригубил напиток. Принцесса знала, что лекарь добавляет в вино лекарственные травы, которые должны предотвратить болезни, свойственные преклонному возрасту.
Она всегда опасалась, что это зелье может пагубно воздействовать на рассудок короля.
— Ну, дочь моя, что ты думаешь о наших союзниках? — с довольным видом поинтересовался Пашар.
— Мне они показались весьма… живописными. Интересно, они и впрямь каннибалы, как болтают в Касине? Мне показалось неловко спросить об этом напрямую.
— До меня также доходили разные слухи, — отозвался король, усаживаясь рядом с дочерью на диван. — Но омайцы, наверняка, говорят то же самое и о нас. И все же я пристально следил за теми блюдами, что подавали на банкете… Как бы то ни было, сюда их привели более серьезные намерения. Что ты думаешь об их гигантских кораблях?
— Они весьма внушительны и выглядят угрожающе. Но на них нет таранов.
— В самом деле?
— Неужто ты не заметил? Я, конечно, не знаток, но ясно вижу, что эти монстры не предназначены для морских сражений. Я полагала, что мы двинемся на север, чтобы напасть на суда Гассема, и попытаемся вынудить его воевать с нами на море.
— Да, это входит в наш план, — осторожно ответил король.
— Но на самом деле, ты намерен осадить город, не так ли? Ты собираешься войти в бухту Флории и взять приступом крепостные стены? — спросила принцесса.
— Именно это я и сделаю, — кивнул Пашар. — Если разведка покажет, что причалы и гавань хорошо охраняются, мы используем штурмовые возможности чиванских кораблей. Стены Флории, что выходят к морю, довольно низкие. Плавучие крепости чиванцев помогут нам одолеть их.
Шаззад была взволнована. Впервые король был с ней так откровенен.
— Отец, но почему ты не хочешь подождать, пока прибудет короля Гейла? Имея превосходство как на суше, так и в море, ты смог бы наголову разгромить Гассема. Зачем же штурмовать город сейчас?
Пашар со снисходительной усмешкой удостоил дочь терпеливого объяснения:
— Дитя мое, в письме король Гейл сообщил, что спешит нам на помощь с большим войском. Не знаю, правда ли это, но если да, то его армия будет вынуждена пересечь Зону — неизведанную и крайне опасную территорию. Кто знает, что с ним может там случиться? Даже если ему удастся миновать Запретные Земли, сохранив большую часть своих людей и кабо, все равно он может появиться слишком поздно. Если он прибудет вовремя и приведет крупные силы, мы с радостью примем его помощь, но я не могу всерьез на это рассчитывать.
— А что если Гассем отразит все наши атаки? Если он одержит новую победу и закрепится на материке?
Король пренебрежительно махнул рукой.
— Однажды Гассем поразил меня. Мы ожидали увидеть орду дикарей, а перед нами предстала довольно организованная армия. Но то было на суше. На море же Невва господствует до сих пор. Сухопутные войска можно подготовить к бою всего за пару недель, но нужна целая вечность для создания флота. И потребуется не один десяток лет, чтобы должным образом научиться воевать на море.
— Однажды мы уже недооценили противника и проиграли сражение, — заметила принцесса.
— Довольно, дочь моя, — резко оборвал ее король. — Транспортные корабли доставят войска для взятия причалов и крепостных стен. Такой атаки Гассему не выдержать.
Шаззад пришла в бешенство. Король, вместо того, чтобы посоветоваться с ней, вновь внял нелепым советам своих царедворцев.
— Послушай, отец, Гассем и его воины — кочевники-дикари. Город им ни к чему. Если ты одержишь победу, они просто сбегут по суше и захватят любой из соседних городов. Что нам делать тогда? Гнаться за ними на кораблях по земле?
— Замолчи! — прорычал король. — Довольно с меня твоих дерзких речей! Возвращайся к себе на корабль. Я согласен, что ты заслужила право видеть, как мы уничтожим орду Гассема. Ты проделала немалую работу, чтобы привести флот в порядок, но никто, даже родная дочь, не смеет противиться моей воле!
Шаззад склонилась перед отцом в покорном поклоне. Сейчас она была бессильна что-либо изменить, но возвращаться в столицу ей не хотелось.
— Прошу простить меня, отец. Я желаю лишь верно служить тебе и тревожусь о твоем благе. Мне не по душе, когда ты рискуешь собой больше, чем требуется. Поверь, что лишь поэтому я говорила с тобой так резко.
— Я прощаю тебя, — смягчившись, проронил Пашар. — Но не тревожься: мы как следует продумали свою стратегию. Ты увидишь, как легко мне будет одолеть Гассема.
Бормоча себе под нос худшие ругательства, Шаззад вернулась на «Лунную Искру» и велела немой рабыне снять с нее парадное одеяние.
— У меня недоброе предчувствие, Мина. Отец намерен ринуться в бой в уверенности, что Гассем станет воевать именно так, как того желает король Пашар. Он убежден, что Гассем незнаком с тактикой ведения морского боя, однако, дикарь ведь захватил портовый город, и там наверняка нашлось немало предателей, готовых послужить новому хозяину.
Девочка помогла госпоже умыться. Но прежде чем Шаззад начала переодеваться, в дверь постучал капитан.
— Принцесса, к вам люди с корабля чиванцев.
Она поднялась на палубу. У самого борта покачивалась на волнах длинная лодка, нос которой был украшен изваянием трехглавого змея. Помимо гребцов и рулевого, там стояли десять женщин-воительниц.
— Взгляни на моих новых телохранителей, — представила их Шаззад капитану. — Наши новые союзники дали мне эту свиту.
— Но где же нам их разместить? — почесал в затылке капитан.
— Они готовы спать даже на палубе. Говорят, эти женщины гордятся своей стойкостью, с какой переносят любые невзгоды.
Матросы в изумлении наблюдали за тем, как воительницы, сильные и гибкие, точно кошки, взбираются на борт судна.
— Подойди ко мне, Кровавая Секира, — на южном наречии велела Шаззад.
Тем временем женщины осматривались по сторонам, не скрывая своего презрения к пялившимся на них мужчинам. Воительница обернулась на голос Шаззад. От нее резко пахло потом.
— Я вижу, Кровавая Секира, что у тебя больше всех шрамов, так что ты будешь отныне начальником стражи. Согласна?
— Да.
— Отлично. Будешь отвечать за своих подруг. Отныне обращайтесь ко мне «принцесса» или «хозяйка», или «госпожа». Объясни это всем остальным.
— Наши обычаи запрещают…
— Ваши обычаи мне известны. А сейчас позволь поведать тебе о наших. Я уступаю тебе физической силой, но зато мне служат крепкие мужчины. И если кто вознамерится обидеть меня, то преступника распинают на кресте. Он может прожить еще четыре или пять дней после этого, дабы раскаяться в своем преступлении. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Едва ли ваш король станет портить отношения между нашими державами, даже если я велю казнить любую из вас… Или всех десятерых.
По выражению лица принцессы чиванка ясно поняла, что та и не думает шутить.
— Да… госпожа.
— Вот и славно. Кроме того, мне не нравится, как от тебя пахнет. Пока вы на борту моего короля, я желаю, чтобы ежедневно вы мылись с головы до ног и натирались маслом, как мои гребцы.
— Твоя воля — закон, госпожа.
— Должно быть, вы полагаете себя обманутыми и огорчены, что не будете участвовать в грядущей битве. Если так, то я могу вас порадовать: мой отец и впрямь надеялся, что мы останемся в стороне от морского сражения и даже вне досягаемости от орудий противника. Однако, я нарушу его приказ. Очень скоро вокруг нас будет кипеть битва, и я надеюсь, Кровавая Секира, что оправдаешь свое воинственное прозвание.
Женщина растянула губы в широкой улыбке, обнажив подпиленные зубы, украшенные бронзовыми вставками.
— Мы оправдаем твои надежды, госпожа!
Глава одиннадцатая
Вот уже более недели войско Гейла шло по безжизненной пустыне. Эту совершенно плоскую местность лишь порой нарушали невысокие холмы причудливой формы и круглые кратеры, не разрушенные ветрами лишь благодаря чахлой растительности, что обрамляла их склоны, подобно вытоптанному пыльному ковру.
Не проходило и дня, чтобы Гейл не возблагодарил духов этой суровой земли за то, что те послали им вебба. Всадники на птицах были способны отыскать колодцы и источники воды в самых неожиданных местах. Еще больше изумился Гейл, услышав от Джосса, что вебба никогда дважды не ходят одним и тем же путем, чтобы никакой враг не смог пройти по их следу.
Чаще всего вебба приходилось разделять войско Гейла на отряды и вести их к разным источникам, поскольку ни один колодец в пустыне не мог разом напоить несколько тысяч людей и животных.
Вечером десятого дня Джосс объявил:
— Завтра мы достигнем Запретного Кратера и окажемся на плодородных землях, где начинается территория Каньона. Там обитают немногочисленные земледельцы, но среди них есть могущественные колдуны. Так что следует быть очень осторожным, если намереваешься ограбить кого-то в тех местах: колдуны способны принести беду.
— Я вовсе не собирался их грабить, — возмутился Гейл. Джосс повел плечами.
— Твое дело. Но, по-моему, глупо не применить силу, если имеешь такую возможность.
— А почему у этого места есть имя — Запретный Кратер, а все прочие места, где мы шли, остались безымянными.
— Все здешние места прокляты, — пояснил Джосс. — Однако, проклятье Запретного Кратера — самое опасное. Мириады злых духов обитают в тех местах и приносят погибель всему живому.
— Погибель? — подивился Гейл. — Ты хочешь сказать, что люди умирают, попав туда?
— Это мне неизвестно, — потер переносицу Джосс. — Вот уже много тысяч лет, как никто не ступал на эти земли. Такой запрет наложили боги и предки.
Уже на следующий день они оказались у кратера, кромка которого четко выделалась на фоне безоблачного неба. Он был несравненно выше всех тех холмов, что прежде попадались у всадников на пути, и его края еще не осыпались. Гейл остановил отряд.
— Я намерен взглянуть, что там внутри, — заявил король, которого это место притягивало с неведомой силой. Насколько мог судить Гейл, никаких злых духов здесь не имелось… Ни злых, ни добрых.
— Не делай этого! — воскликнул Джосс. — Не надо! Ты погибнешь!
— Не тревожься за меня, — усмехнулся Гейл. — Я умею говорить с духами и убежден, что они не причинят мне вреда.
— Если хочешь, мы отправимся с тобой, — предложил Дамиан.
— Это ни к чему. Ждите меня здесь. Полагаю, я скоро вернусь.
Развернув своего кабо, Гейл направился к краю кратера. Джосс с остальными вебба, не поверившие обещанию короля, затянули какую-то тоскливую песнь. Впрочем, Гейл сомневался, чтобы их молитвы могли защитить его от несчастья.
Он и сам толком не знал, почему его так тянет к этому месту. Возможно — простое любопытство, что всегда толкало его посетить новые неизведанные места и изведать опасные приключения, и если тут имелась какая-то тайна, то он обязан попытаться сдвинуть скрывавший ее покров.
Не проходило и дня, чтобы Гейл не возблагодарил духов этой суровой земли за то, что те послали им вебба. Всадники на птицах были способны отыскать колодцы и источники воды в самых неожиданных местах. Еще больше изумился Гейл, услышав от Джосса, что вебба никогда дважды не ходят одним и тем же путем, чтобы никакой враг не смог пройти по их следу.
Чаще всего вебба приходилось разделять войско Гейла на отряды и вести их к разным источникам, поскольку ни один колодец в пустыне не мог разом напоить несколько тысяч людей и животных.
Вечером десятого дня Джосс объявил:
— Завтра мы достигнем Запретного Кратера и окажемся на плодородных землях, где начинается территория Каньона. Там обитают немногочисленные земледельцы, но среди них есть могущественные колдуны. Так что следует быть очень осторожным, если намереваешься ограбить кого-то в тех местах: колдуны способны принести беду.
— Я вовсе не собирался их грабить, — возмутился Гейл. Джосс повел плечами.
— Твое дело. Но, по-моему, глупо не применить силу, если имеешь такую возможность.
— А почему у этого места есть имя — Запретный Кратер, а все прочие места, где мы шли, остались безымянными.
— Все здешние места прокляты, — пояснил Джосс. — Однако, проклятье Запретного Кратера — самое опасное. Мириады злых духов обитают в тех местах и приносят погибель всему живому.
— Погибель? — подивился Гейл. — Ты хочешь сказать, что люди умирают, попав туда?
— Это мне неизвестно, — потер переносицу Джосс. — Вот уже много тысяч лет, как никто не ступал на эти земли. Такой запрет наложили боги и предки.
Уже на следующий день они оказались у кратера, кромка которого четко выделалась на фоне безоблачного неба. Он был несравненно выше всех тех холмов, что прежде попадались у всадников на пути, и его края еще не осыпались. Гейл остановил отряд.
— Я намерен взглянуть, что там внутри, — заявил король, которого это место притягивало с неведомой силой. Насколько мог судить Гейл, никаких злых духов здесь не имелось… Ни злых, ни добрых.
— Не делай этого! — воскликнул Джосс. — Не надо! Ты погибнешь!
— Не тревожься за меня, — усмехнулся Гейл. — Я умею говорить с духами и убежден, что они не причинят мне вреда.
— Если хочешь, мы отправимся с тобой, — предложил Дамиан.
— Это ни к чему. Ждите меня здесь. Полагаю, я скоро вернусь.
Развернув своего кабо, Гейл направился к краю кратера. Джосс с остальными вебба, не поверившие обещанию короля, затянули какую-то тоскливую песнь. Впрочем, Гейл сомневался, чтобы их молитвы могли защитить его от несчастья.
Он и сам толком не знал, почему его так тянет к этому месту. Возможно — простое любопытство, что всегда толкало его посетить новые неизведанные места и изведать опасные приключения, и если тут имелась какая-то тайна, то он обязан попытаться сдвинуть скрывавший ее покров.