Робертс Джон Мэддокс. Конан в Чертогах Крома

   - Великий? О нет, - поправил племянника Джаганат. - Это был всего лишь мелкий прислужник. Бог Глубин спит в своем Городе Под Водой. Даже я, при всем моем нынешнем могуществе, не смог бы вынести встречи с Ним лицом к лицу!.. Надеюсь, однако, что скоро я смогу беседовать с Ним как равный... Полагаю также, что определенные события, которые вскорости воспоследуют, заставят Его пробудиться от тысячелетнего сна!
   - Если, - медленно выговорил Гопал, - если это было, как ты говоришь, всего лишь безделицей для волшебника твоего уровня... Дядя, у меня просто голова кругом идет при мысли о том, какой власти ты достиг на сегодняшний день!.. Даже без...
   - Вот именно, - самодовольно подтвердил Джаганат. - Я и так один из величайших волшебников современности. А скоро я превзойду всех остальных настолько, что мое нынешнее могущество покажется детской игрой. Да... Но я немного утомился, племянник. Давай поспим. Рабы присмотрят за кораблем, а утром мы окажемся близ Кордавы.
   Утром, когда на берегу показался город, маг с помощником спустили на воду корабельную шлюпку и перенесли в нее свои вещи. Когда шлюпка отвалила от борта, заколдованные матросы переложили руль и взяли курс к западу.
   - И что теперь с ними станется? - поинтересовался Гопал.
   - Они будут продолжать плавание, пока не окажутся достаточно далеко от земли. Потом, повинуясь приказу, который я им дал, они подожгут судно. И либо сгорят вместе с ним, либо потонут в воде.
   Гопал уселся на весла и принялся грести к берегу. Греб он ровно и мощно.
   - А что мы скажем людям, когда высадимся в порту?
   - Нам не понадобится ничего говорить. Я сделаю нас обоих невидимыми. Кордава - большой порт, корабли то и дело прибывают. Все решат, что мы сошли с одного из судов. Поэтому нам не придется сочинять историю о кораблекрушении и всем объяснять, с какой это стати мы прибыли на маленькой шлюпке. Помимо всего прочего, нам предстоит искать проезда на другом корабле. Зачем приобретать репутацию людей, якобы приносящих несчастье в плавании?.. Оба расхохотались и продолжали смеяться долго и весело.
   ... Старкад, один из вождей Ванахейма, давал пир своим доблестным воинам. Рассевшись по длинным скамьям, ванские воины пели громкие песни, вкушали хмельной мед из бычьих рогов, окованных серебром, и крепкими зубами сдирали с костей полусырое мясо. Все это были крепкие, рослые мужики с бородами и волосами всех оттенков рыжего цвета: от червонно-золотого до ржаво-каштанового. Неизменная рыжина была отличительным признаком их племени, точно так же как бледное золото волос безошибочно указывало на их родственников и смертных врагов - асов, жителей Асгарда. Позади каждого воителя висел на стене круглый щит, рогатый шлем, кольчуга или чешуйчатые доспехи, а также меч, лук и копье.
   На почетном возвышении во главе длинного, опиравшегося на козлы стола сидел со своими гостями сам Старкад. Ван пристально наблюдал за двоими мужчинами, сошедшими нынче утром с корабля в устье Старкадсгарт-фиорда. Странная парочка. Давно уже он ничего похожего не видал. Оба смуглые, безбородые. Один - крупный и толстый, другой - невысокий и щупленький. Происходили они из какой-то далекой восточной страны, о которой Старкад и слыхом никогда не слыхал. Причем в толстяке определенно чувствовалась некая странность, позволявшая заподозрить волшебника. Вана, впрочем, это мало касалось. Гораздо существеннее было то, что гость оказался явно богат. И похоже, нуждался в некоторых услугах вождя.
   - Какой любопытный кубок в руках у тебя, о король, - заметил Джаганат.
   - Я не король, - проворчал Старкад. - Я просто вождь. Если мои молодцы услышат, как ты называешь меня королем, они рассердятся и убьют вас обоих!
   Он поднял чашу, из которой пил, и любовно к ней присмотрелся. Это был человеческий череп со спиленной верхней костью. Глазницы были забраны листками золота, золото блестело по краю костяной чаши, из золота были сделаны ножка и подставка.
   - Красиво, правда? - сказал Старкад. - Это череп Хагмунда аса. Он убил моего отца, но я взял его в плен и предал медленной смерти. Каждый раз, когда я пью из этого кубка, дух моего отца ликует на небесах. Вино и то кажется вкусней, когда пьешь его из вражьего черепа!
   - Вполне согласен, - просто ответствовал Джаганат.
   Старкад испытал легкое разочарование: вендиец не испугался, даже не смутился. Где ж ему было знать, что изучение магических наук давным-давно завело Джаганата на такие вершины - а может быть, в бездны? - что первобытная жестокость вана казалась ему невинной детской игрой. Старкад не имел никакого понятия об истинной сути своих гостей, но было нечто, внушавшее ему смутное беспокойство. Сперва он подумывал просто прирезать их и забрать золотишко. Как бы только не вышло, что потом придется расхлебывать наложенное ими проклятие!..
   Вендийцы между тем изысканно вкушали еду, не спеша отщипывая маленькие кусочки хлеба и фруктов и не обращая внимания на аппетитные ломти дымящегося мяса, уложенные перед ними на плоские, твердые, дважды пропеченные лепешки. Глаза у обоих покраснели от дыма: посреди длинного дома, в углублении, тлел очаг. В Северных Странах не устраивали дымоходов, жилища даже богатых вождей топились по-черному. Дым выходил в щели и особые отверстия, устроенные в углах крыши по торцам дома. Несмотря на близость огня, оба южанина зябко кутались в толстые шерстяные одеяния и меха. Холод северной осени жестоко донимал непривычные к стуже тела.
   В дальнем конце зала между двоими ванами происходило нечто вроде состязания. Взяв мокрую овечью шкуру, воины растянули ее над очагом, выбрав место, где дрова уже прогорели, оставив россыпи пышащих жаром углей. Один из двоих, оказавшийся чуть более пьяным, вскоре потерял равновесие и, вскрикнув, повалился прямо в очаг. Победитель, по давней традиции, тут же накинул на побежденного ту самую шкуру и несколько раз подпрыгнул, наступая на распластанное тело. Когда он наконец выпустил поверженного соперника, тот поспешно выкарабкался наружу, весь в золе и волдырях от ожогов. Воины, сидевшие на ближайших скамьях, покатывались со смеху, наблюдая за любимой забавой.
   - Спорю на что угодно, что у вас, на изнеженном Юге, не знают подобной потехи! - сказал Старкад, когда смех более-менее стих.
   - Боюсь, у нас подобное в самом деле не принято, - ответил Джаганат. Запах паленой овчины и горелых человеческих волос бил в ноздри. - Осмелюсь, однако, предположить, что и ты не видел, как побежденное войско, численностью тысяч этак в десять, привязывают к столбам и насмерть затаптывают слонами...
   - Ну... - протянул Старкад. - Собственно, я и зверя, которого ты называешь слоном, ни разу не видел...
   А про себя подумал, что неплохо было бы послать на Юг за этим, как его, слоном. Наверное, это в самом деле забавно - вот так затаптывать пленников.
   - Как я понял, ты враждуешь с асами, - продолжал Джаганат. - Скажи, а не случается ли тебе ходить походами на киммерийцев?
   - Во имя Имира, еще как случается! Мои предки рубились с их предками от сотворения мира!..
   - Ты, наверное, нередко грабишь в их стране? - продолжал расспрашивать Джаганат.
   - Грабить у них особенно нечего, - был ответ. - Киммерийцы бедны - ни золота, ни серебра там не найдешь. Последний оборванец из ванов или асов по сравнению с богатейшим киммерийцем - все равно что вождь!
   - Зачем же, - спросил Джаганат, - воевать со столь грозным врагом, если у него и добычей-то какой следует не разживешься?
   - А разве я говорил, что там вовсе нельзя взять добычи? Я имел в виду только богатство. Мы разоряем их деревни, чтобы взять в плен детей. Из взрослого киммерийца не получится раб: они сражаются до последнего, мужчины и женщины, и предпочитают смерть плену. Но за киммерийских детей купцы с Юга дают хорошую цену! Если их вырастить с толком, то лучших невольников и придумать нельзя. Мори их голодом, бей сколько душе угодно - а они работают и работают, ничто их не берет. Было дело, окружили мы дом одного киммерийца, так он знаешь что сделал? Убил свою жену и весь выводок! А потом выскочил к нам с окровавленным мечом и рубился как бешеный. Крутой народ!.. - Старкад откинулся в кресле и отпил из оправленного в золото черепа. - Но мы, ваны, все-таки круче!..
   - Стало быть, - сказал Джаганат, - ты не побоишься предпринять маленькую вылазку в глубь киммерийских земель?
   - Побоюсь? Я?!.. - возмущенно взревел Старкад. - Когда это мы, ваны, кого боялись!.. - И продолжал, несколько успокоившись: - Другое дело, мы редко отправляемся в походы, если не светит хорошей добычи. Да еще поздней осенью... Сейчас время пиров, когда все сидят по домам и веселятся как могут. Скоро я отправлюсь навестить моих собратьев-вождей и сам начну принимать их у себя, а потом будет великий праздник Середины Зимы. Нужна веская причина, чтобы мы покинули тепло и веселье пиршественных залов и отправились сеять смерть среди киммерийцев!
   Это было самое неприкрытое вымогательство. Джаганат попросту открыл кошель, висевший у него на боку, и Старкад увидел крупные золотые монеты, поблескивавшие внутри. Джаганат запустил руку в кошель и лениво поиграл блестящими тяжелыми кругляками.
   - Правда, - сказал он, - симпатичный мешочек?..
   Во рту у Старкада сразу пересохло, а ладони отчаянно зачесались. Золота у него и так было навалом, но алчность являлась такой же неотъемлемой частью его естества, как и жадность до вражеской крови. Сколько бы золотой казны ни удалось ему накопить, Старкад по своей воле не остановится. Он только спросил:
   - И что же за путешествие ты намереваешься предпринять?
   - Мне нужно просто добраться до вполне определенной горы, - был ответ. Воинам, которые взялись бы нас сопровождать, не пришлось бы даже рисковать жизнью и проливать кровь. Все, что нам надо, - это вооруженный эскорт. И еще: мы должны достигнуть той горы ко времени осеннего равноденствия.
   Старкад усмехнулся:
   - Еще не бывало такого, чтобы мы, ваны, вторглись на киммерийские земли, и дело обошлось бы без кровопролития! А что за гора тебе нужна?
   - Киммерийцы на своем языке называют ее Бен Мор.
   Даже сквозь загар было видно, как побледнел Старкад.
   - Бен Мор, - повторил он полушепотом. - Во имя Имира! Что вы там потеряли?
   - А вот это уж мое дело. Но неужели то место пользуется такой дурной славой?
   - Это священная гора киммерийцев. Там живет их Бог - Кром. До Крома мне нет никакого дела, я поклоняюсь Имиру. Но для того, чтобы попасть к подножию Бен Мора, мы должны пройти долиной Коналла и пересечь Поля Мертвых. На этих Полях погребены все великие военные вожди киммерийцев. Если тамошние жители прослышат о нашем походе, все их кланы соберутся вместе. Они способны забыть междоусобные распри, длившиеся много поколений, ради того, чтобы защитить кости своих предков. Так же, как они поступили при осаде Венариума...
   - Но мы не собираемся трогать могилы, - возразил Джаганат. - Мы просто проедем мимо!
   - Самая земля этих Полей священна для них, - объяснил ему Старкад. - И потом, я нипочем не сумею удержать своих людей и не дать им разворошить киммерийские надгробные курганы, - точно так же как и киммерийцы не щадят наших священных рощ, когда вторгаются в Ванахейм. Наша взаимная ненависть имеет слишком глубокие корни...
   - Что ж, - сказал Джаганат, закрывая драгоценный кошель, - если ты не в состоянии оказать мне требуемую услугу, я не буду более злоупотреблять твоим гостеприимством. Я слышал, будто немного севернее на побережье живет другой вождь. Люди зовут его Вульфстаном. Возможно, у него кишка не окажется тонка для маленького путешествия по горам...
   - Не спеши, - попросил Старкад, глядя, как погасает под кожаной крышкой сияние чеканного золота. - Может случиться и так, что кое-кто из моих ребят не станет возражать против небольшой разборки с черноволосыми! - Он опустил глаза вниз, туда, где выпирало над широким поясным ремнем могучее брюхо. Похлопав по нему ладонью, Старкад заявил: - Да и мне самому вовсе не помешало бы немного размяться!.. Не намахался я топором в нынешнем году... Сейчас поглядим, что получится!
   И Старкад взревел на весь зал, требуя тишины. Когда шум несколько стих, он во всеуслышание провозгласил:
   - Наши почтенные гости прибыли в Ванахейм издалека! Они приехали сюда потому, что прослышали о нас, ванах, самых могучих и неустрашимых воителях на всем свете!.. - Это утверждение было встречено одобрительным ревом. Несогласных не нашлось. - Им, - продолжал Старкад, - нужно совершить кое-какое путешествие. Для этого требуется эскорт из бесстрашных ванов, жадных до сокровищ и битв! Наши гости готовы щедро заплатить золотом каждому храбрецу, который вызовется сопровождать их!.. - Дружный крик, сопроводивший эти слова, был даже громче, чем в первый раз. - Кто из вас хочет прогуляться со мной внутрь страны и, быть может, немножечко помахать топором?..
   Было много шума и туча вызвавшихся добровольцев. Однако потом поднялся пышнобородый воин и обратился к вождю.
   - Куда же направляются чужеземцы? - спросил он.
   - В Киммерию, - ответствовал Старкад.
   Радостный гвалт сразу несколько поутих.
   - Да кто нормальный полезет в эти их туманные кряжи, когда на носу осень? - спросил пышнобородый. - Скоро выпадет снег, и черноволосые спустятся с горных пастбищ, чтобы перезимовать, сидя по деревням. Там даже и пленников не возьмешь, а драться они будут как черти!
   Остальные закивали, вполголоса соглашаясь друг с другом, что сказанное истинная правда.
   - Вот что, Гверт, - сказал Старкад, слегка наклоняясь вперед. Он говорил негромко, его голос был зловеще спокоен. - Ты плохо слушал: это будет не налет. Мы всего лишь предоставляем чужеземцам эскорт. Каждый в этом зале имеет право свободно высказывать свое мнение. Но если ты вознамерился занять мое кресло, то знай, что мой топор все еще при мне! - И он указал на великолепную секиру с серебряной инкрустацией, стоявшую возле его почетного места. - А твой при тебе... - И Старкад кивнул на сходное оружие, висевшее за спиной Гверта на деревянном гвозде. - Любой может занять это кресло, если он достаточно смел!..
   Свирепые ваны соблюдали обычай: вождь оставался вождем, пока мог вооруженной рукой подтвердить свое первенство. Человек по имени Гверт смутился и сел на скамью. Старкад улыбнулся, но ничего общего с веселой открытой улыбкой выражение его лица не имело.
   По одному, по двое воины выходили вперед и заявляли о намерении участвовать в рискованном предприятии. В основном это были молодые ребята, охочие до подвигов и жаждущие подтвердить свое мужество. Вождь каждого похвалил, каждому пообещал подарки и щедрую плату. Когда последний из них поклялся служить ему во время похода, Старкад повернулся к Джаганату.
   - Завтра, - сказал он, - я отправлю гонцов на выселки, и народу прибавится. На твоем месте я шагу не сделал бы в Киммерию, не набрав самое меньшее сотню бойцов!
   - Очень хорошо, вождь, - кивнул Джаганат. - Только учти, времени у нас не так много: мы должны быть там ко дню осеннего равноденствия. - И добавил после некоторого размышления: - Я щедро заплачу тебе, но своим людям ты плати сам. Даже и этот кошель очень быстро иссякнет, если в него заберется разом сто рук!
   Старкад хлопнул его по колену и заразительно расхохотался:
   - Вот уж этого не бойся, чужеземец! Посмотрим, что останется от сотни к тому времени, когда мы вернемся и настанет время платить!..
   Глава четвертая ПОГРАНИЧНОЕ КОРОЛЕВСТВО
   Бельверус, немедийская столица, остался у Конана далеко за спиной. Рана, причинившая варвару столько страданий, отошла в область воспоминаний, и киммериец спокойно ехал вперед, наслаждаясь последними теплыми днями. То есть было даже не тепло, а попросту жарко. Бронзовая кожа молодого варвара лоснилась на солнце: он оставил на себе из одежды только сандалии и набедренную повязку. И, конечно, пояс с мечом. Головная повязка из ярко-красного ремешка удерживала отросшую вороную гриву. Конан внимательно обозревал горизонт. Места были неспокойные: откуда знать наперед, в какой момент из-за ближайшего холма вылетит вооруженная орава, снедаемая неведомыми намерениями?..
   Конан покинул Бельверус десять дней назад, и за это время плоская равнина уступила место холмам. Холмы постепенно становились все выше и выше. Еще немного, и они превратятся в гигантские горные кряжи Северных Стран...
   Позади остались раздольные степи южных краев. Холмы, между которыми проезжал Конан, были одеты лесом, в основном лиственным. Чем дальше на север, тем больше попадалось сосен. Листва на деревьях горела яркими красками осени и мало-помалу опадала. Это предвещало раннее наступление зимы.
   Конан путешествовал через Пограничное Королевство - относительно небольшую страну, граничившую с Немедией, Бритунией, Гипербореей и Киммерией. Узкие полоски территории Королевства простирались также в глубь Гандерланда и Боссонских Пределов. Местные жители вели довольно отсталое существование, здесь не было сильной центральной власти, как у южных соседей. Так что, хотя страна и именовалась Королевством, о том, кто же конкретно является в данный момент королем, единого мнения обычно не было. Чаще всего на высший титул претендовало сразу несколько человек, и это приводило к нескончаемым внутренним войнам.
   Восточная часть страны, которую как раз пересекал Конан, была вотчиной многочисленных мелких вождей. Киммериец очень надеялся, что ему удастся не впутаться ни в одну местную свару.
   Полуденное солнце ярко светило с небес, когда он подъехал к руинам деревни. Деревянный тын сгорел почти дотла: из земли выглядывало только кольцо обугленных пней. Сгорели и все дома, которые когда-то защищал частокол. Развалины уже не дымились, но Конан принюхался и определил, что пожар бушевал не более чем двое суток назад. Его конь танцевал и шарахался, чувствуя запах пропитанной кровью земли. Кое-где торчали обломанные стрелы, валялись разрубленные щиты: в деревне произошел бой, жители защищались.
   Конан про себя выругался. Он прямиком въехал в то, чего собирался старательно избежать. Запас времени, отделявший его от дня осеннего равноденствия, неотвратимо уменьшался. Лишние задержки определенно были ему ни к чему.
   Кто бы ни жил здесь раньше, все эти люди либо погибли, либо разбежались, либо были уведены в плен. Что же касается нападавших... Конан объехал вокруг сожженного тына, но ничего определенного обнаружить не смог. Только старые следы, основательно замытые недавним дождем. Чуть поодаль начиналась цепочка коровьих "лепешек". Проследив направление, Конан убедился, что скот, похищенный из деревни, угнали на северо-восток. Однако зверская жестокость погрома свидетельствовала, что это был не обычный налет с целью угона скота. Здесь шла вражда кланов либо побывали налетчики из-за порубежья. Конан понял, что дальше придется двигаться со всей мыслимой осторожностью...
   Увы! Одинокому всаднику очень трудно остаться незамеченным, проезжая незнакомыми холмами. И в особенности, если те, чьего внимания он хотел бы избежать, - зоркоглазые воины, к тому же знающие свой край до последней травинки. Конан отъехал от деревни всего на несколько миль, когда поблизости резко прокричал рог. И почти сразу же киммериец заметил конный разъезд, остановившийся на вершине холма и пытливо наблюдавший за небольшим распадком, по которому Конан проезжал. Прошло несколько минут, и голос рога сменился барабанной дробью копыт...
   Конан облокотился на луку седла и стал терпеливо ждать. Он, конечно, мог бы пуститься наутек. Но это означало бы, что придется скрываться, петлять и опять-таки терять драгоценное время. Пусть лучше всадники обыщут его, если захотят. Он им честно расскажет, куда направляется. А если произойдет худшее раскидает их силой и тогда уже во всю прыть помчится в Киммерию...
   Цепочка всадников перевалила через гребень холма и начала спускаться в долину. Их было десятка два. Все - мужчины с суровыми жесткими лицами, в шлемах и коротких нагрудниках, чешуйчатых либо кольчужных. Присмотревшись к внешности, киммериец определил их как родственников гандеров, обитавших чуть подальше к востоку. Большинство были светловолосыми и голубоглазыми. Заметил Конан и одну общую особенность: у каждого на шлеме торчали бычьи рога. Причем у всех одинаковые. На щитах тоже красовались бычьи головы. А один всадник вез высокий штандарт, украшенный черепом и несколькими хвостами того же самого животного.
   Конан убрал руки подальше от оружия и дал всадникам себя окружить. Держались они настороженно, но без особой враждебности. Когда же к Конану направился предводитель, у киммерийца невольно округлились глаза.
   Перед ним была женщина! Женщина в воинских доспехах!
   Молодой варвар окинул ее взглядом, полным неприкрытого восхищения. Ибо она поистине того стоила.
   Большую часть лица женщины закрывал боевой шлем: оставалась только прорезь в форме буквы "У", позволявшая смотреть и дышать. Прорезь не давала толком рассмотреть черты, зато тело было попросту великолепно. Конан невольно подумал о вендийской Богине-воительнице, живым воплощением Которой могла бы послужить незнакомка. Роскошную грудь прикрывали две выпуклые чаши, сработанные из полированной бронзы. У женщины были широкие, крепкие плечи и тонкая талия, перехваченная поясом, составленным из посеребренных чешуек. Ноги ниже колена защищали бронзовые поножи, бедра же оставались обнаженными, если не считать ножен с кинжалом, пристегнутых к правой ляжке. Под доспехами и скреплявшими их ремнями не было видно почти никакой одежды, только узенькая набедренная повязка из черного шелка. Женщина-вождь не носила даже сандалий - ездила босиком.
   Вот она расстегнула подбородочный ремень и стащила шлем с головы. Из-под шлема вывалилась копна рыжевато-каштановых волос и окутала женщину по самые локти. Конан необыкновенно обрадовался, убедившись, что лицо предводительницы было столь же прекрасно, как и ее тело. Лицо, впрочем, изобличало весьма сильный характер. Лоб был широким и низким, а высокие скулы - и того шире. Нос оказался прямым, подбородок - твердым, квадратным. Кое-кто мог бы счесть такое лицо даже слишком волевым для истинной красоты, но суровые черты дополнялись пухлыми, чувственными губами крупного рта. В общем, Конан про себя счел, что Боги при всем желании не смогли бы приставить лучшего лица к этому телу женщины-воина. А когда он присмотрелся к игре мышц на ее шее и плечах, то окончательно убедился, что перед ним была не какая-нибудь королевская дочка, вырядившаяся в воинские доспехи. Женщина привыкла таскать на себе броню, и очень похоже, что с раннего детства. А было ей, по первому впечатлению, лет этак двадцать пять.
   Между тем воительница разглядывала его столь же откровенно, как он - ее. И в холодных голубых глазах отражалось явственное одобрение. Видимо, ей тоже понравился могучий разворот плеч, закованных в броню стальных мышц и крупные руки, украшенные паутиной шрамов и многолетними мозолями от рукояти меча.
   - Я - Эльфрид, вождь Крэгсфелла, - сказала она наконец. Голос у нее был низкий, с хрипотцой. - А ты, судя по внешности, киммериец. Что ты делаешь, киммериец, в моей стране?
   Как и ожидал Конан, она говорила на гандерском диалекте, который он хорошо знал. Он ответил:
   - Меня зовут Конан. Я возвращаюсь домой, в Киммерию. Я не был там много лет. Я еду один и ни в коем случае не собираюсь обижать твоих подданных. Позволишь ли ты мне невозбранно проследовать через твои земли?
   - Невозбранно проследовать?.. Не так это нынче просто, как тебе кажется, был ответ. - Грех мешать человеку, едущему домой, но дело в том, что здесь идет война!
   - Я так и понял, - сказал Конан. - Я только что проехал деревню... Вернее, то место, где раньше стояла деревня. Теперь там ничего не осталось, даже двум воронам не из-за чего подраться.
   - Работа Этцеля! - зарычала воительница, и ярость согнала всю краску с ее щек. - Хорошо хоть, большинство народа успело спастись в Крэгсфелле... Крэгсфелл - это моя крепость. Мы добрались к побоищу только вчера и не успели помочь, лишь унесли мертвых, чтобы воздать им последние почести... Люди Этцеля оставили после себя одних мертвецов! Его воины перебили мужчин, кого сумели поймать, а женщин и детей увели продавать немедийским работорговцам...
   - Да кто хоть он такой, этот Этцель? - спросил Конан. - Разбойник? Или вражеский вождь?
   Эльфрид сплюнула наземь и произнесла короткое ругательство: такого загиба Конан никогда еще не слыхал.
   - Приличных слов не хватает, чтобы достойно описать мерзкую тварь! сказала она. Потом присмотрелась к длинному мечу на поясе Конана, к его рукояти, выложенной белой пупырчатой кожей. - Вот что, чужестранец. Раз уж ты здесь один и намерения у тебя, как ты говоришь, не враждебные, - я предлагаю тебе мое гостеприимство. Поехали с нами в Крэгсфелл. Тебе все равно пришлось бы миновать его по дороге, так отчего бы не поужинать под крышей и не переночевать у огня, прежде чем двигаться дальше? Там, за кружечкой эля, и узнаешь все как есть об Этцеле и обо всех моих горестях...
   Конана вполне устроила бы еще одна ночь под звездами. Но отказаться от предложенного гостеприимства - жесточайшее оскорбление. К тому же царственная предводительница пробудила в нем живейшее любопытство.
   - Благодарю тебя, - ответствовал киммериец. - Я принимаю твое приглашение и делаю это с радостью.
   - Отлично! Мы прибудем домой к наступлению темноты, - сказала она. - Не исключено, что в пути на нас нападут, но теперь ты мой гость, а значит, находишься под моей защитой. Да, Этцель тебе защиту и кров вряд ли бы предложил!.. Скорее всего, тебя давно бы уже убили, чтобы забрать меч, коня и что там еще у тебя есть...