Страница:
Среди эмси, в отличие от цивилизованных государств вожди отнюдь не были единоличными правителями. Они не обладали безусловной властью над своими людьми, а лишь выражали волю большинства, будучи кем-то вроде старейшин. Поэтому они опасались идти против общей воли своих соплеменников.
Весьма неохотно, по одному и по двое, вожди эмси все же переходили на сторону Гейла и соглашались с его планом. Говорящие с Духами, все как один, выступали на стороне юноши, убеждая вождей признать главенство молодого воина и смириться с грядущими переменами. Со своей стороны юноша заверял эмси, что отнюдь не станет пытаться лишить их власти или влияния.
Дольше всех сопротивлялись предводители южан, которые прибыли на совет без сопровождения соплеменников, но, в конце концов, и они дали слово не противиться воле Гейла и не мешать его преобразованиям. Для Гейла этого было достаточно. Разумеется, он и не ожидал ничего большего. Он был уверен, что когда племена на северо-западе заживут по-новому, то южане и сами последуют их примеру, убедившись в преимуществах нового образа жизни. В течение нескольких лет это обязательно произойдет, а терпения Гейлу было не занимать.
После завершения совета он уселся у шатра, глядя, как вместе пируют вожди эмси и матва, словно долгие годы эти люди жили в мире и согласии друг с другом. Впрочем, Гейл не обольщался. Еще немало усилий понадобится, чтобы преодолеть вековую вражду между этими народами, и угроза войны исчезнет еще не скоро. Но все же начало положено. Теперь необходимо укреплять добрые отношения между эмси и матва. Скоро у них появятся общие враги, против которых нужно будет направить всю силу и воинское мастерство.
К юноше подошел Нарайя, и Гейл дружески кивнул ему.
— Я верю в то, что пророчество предсказывали мое появление среди вашего народа. Однако, я удивлен тем, что меня приветствовали как вождя и выкрикивали мое имя даже те люди, которые прежде никогда меня не видели. Похоже, эмси провозгласили меня своим верховным вождем еще до того, как я успел даже заговорить с ними. Несомненно, здесь велика твоя заслуга, Нарайя.
Говорящий с Духами опустил голову в знак согласия;
— Ты прав. Я настолько тщательно подготовил своих соплеменников, что они с восторгом приветствовали бы и ящерицу, если бы я указал им на нее.
— Но подобные восторги преходящи. Долго это не продлится.
— Верно. Но теперь дело лишь за тобой: тебе предстоит доказать, что ты достоин повести этих людей за собой, а потом каждый день подтверждать это вновь и вновь. Иначе нам обоим конец.
— Мне показалось, что прочие Говорящие с Духами искренне верят в меня.
— Именно они поначалу сомневались куда больше других, но сразу ощутили могучую силу, что исходит от тебя, и потому уверовали едва лишь тебя увидев. Думаю, их поддержка тебе обеспечена навсегда. Но помни: настроения людей изменчивы, а вожди ревностно относятся к чужой славе. Ты должен быть постоянно начеку, опасаясь предательства. Полагаю, ты был излишне снисходителен к Импабе. Конечно, милосердие помогло тебе обрести влияние, но, боюсь, настанет день, когда ты раскаешься в этом. Сорную траву предательства следует искоренять без всякой жалости, иначе она разрастется вокруг и задушит тебя.
— Я подумаю об этом, — с хмурым видом промолвил Гейл. — Но я хотел бы спасти ваш народ, а не стать тираном.
— И все же такова цена, которую придется заплатить. Сдается мне, ты взвалил на себя слишком тяжелую ношу, но уже не сможешь уклониться от долга, предначертанного роком. Ты должен помнить, что воистину мудрый правитель всегда проявляет строгость, а слабый — куда более опасен для своего народа, чем любой тиран.
— Я это знаю. И я сделаю то, что должен.
Гейл окинул взглядом огромный лагерь. Огни костров были повсюду, насколько хватало глаз. Теперь это был его народ. Гейл больше не был изгоем.
— Так было всегда и так будет, — заявил он с твердостью.
— Мы постараемся найти пастбище для этих животных, пообещал Афрам. — И найдем, где поселиться этим мальчишкам. — Он потрепал Гейла по плечу. А теперь пойдем скорее в дом. Сдается мне, там кое-кто очень ждет твоего возвращения.
Медлить Гейл не стал. Бросив поводья одному из юношей матва, он поспешил к дому. Диена ждала его на пороге, и они крепко обнялись. Затем, отстранившись, молодой воин оглядел женщину. Следы страданий и лишений окончательно стерлись, и теперь она лучилась здоровьем и счастьем, а глаза искрились радостью.
— Поверить не могу! — воскликнул Гейл. — Ты стала еще прекраснее… Не думал, что такое возможно!
— Я боялась, что уже никогда не увижу ни тебя, ни отца. Как у нас все прошло?
— Куда лучше, чем я надеялся. Но еще только начинается. Не желаешь прогуляться по лесу? У тебя хватит на это сил?
Женщина рассмеялась.
— Вот уже несколько недель, как я вполне здорова, но мать мне никак не хотела верить. В конце концов я так рассердилась, что велела ей подыскать себе какого-нибудь другого страдальца, если уж она так желает с кем-нибудь нянчиться. Так что я с удовольствием прогуляюсь по лесу с тобой!
Взяв Диену за руку, юноша повел ее к небольшой долине, что раскинулась за холмами, на которых стояла деревня. При виде кабо Диена не смогла сдержать изумленного возгласа: такого множества этих животных в одном месте она никогда прежде не видела. Что касается Гейла, то он не спускал восхищенного взгляда с ее лица. Красота Диены поражала его с первой минуты, когда он нашел ее полумертвую на горном перевале. Теперь он мог лишь поражаться, как это раньше Шаззад казалась ему красивой. Юноша помотал головой, что бы отогнать неприятные воспоминания.
Рука об руку они спустились в долину по узкой петляющей тропинке. Со звонким журчанием по камням бежал ручеек. Над небольшими запрудами лениво жужжали насекомые. Воздух был еще теплым, но по вечерам тянуло прохладой. Осень уже окрасила листья желтизной.
Сегодня Диена нарядилась в длинное платье из яркой ткани, а на плечи набросила плотную зеленую накидку для защиты от вечернего холода. Однако, она по-прежнему шла босиком, и там, где тропа терялась среди валунов, перепрыгивала с камня на камень с грацией и ловкостью молодого горного криворога.
К полудню они вышли на гребень холма, а затем оказались в чашеобразной впадине, откуда брал начало ручей. Вытекая из расселины в поросших мхом скалах, он образовывал небольшое озерцо и, переливаясь через край скалы, сбегал в долину. В этой защищенной от ветра впадине росли цветы и деревья, полоскавшие склоненные ветви в медленно кружащей воде. Лишь мелкие зверьки, обитавшие, в основном, на ветвях деревьев, спускались сюда на водопой, и потому можно было не бояться хищников. Завидев Гейла с Диеной, какая-то крохотная тень метнулась прочь и вмиг исчезла среди зарослей кустарников.
Они присели на поросший мхом берег, и молодой воин обнял свою подругу за плечо. Они слились в долгом поцелуе, затем, чуть отстранившись Диена промолвила:
— Как же я тосковала по твоим объятиям, Гейл!
— Мы не могли поступить иначе, — шепотом откликнулся он. — По дороге в селении бьяллов и затем, по пути сюда, ты была еще слишком слаба. Когда же мы оказались здесь, то твоя мать оберегала тебя, словно дракон — свое драгоценное сокровище. А после мне пришлось ехать вместе с вашими вождями навстречу с эмси…
— Ну что ж, — улыбнулась Диена — теперь все это позади. Я здорова как молодой наск, ты со мной, и вокруг — ни единой души.
Они вновь соединились в объятиях, и на сей раз их поцелуй оказался еще более долгим и жарким, однако теперь уже Гейл первым смущенно оторвался от ее губ.
— Я весь грязный и потный после долгой дороги. Как ты меня терпишь?
Диена засмеялась.
— Сдается мне, у тебя была возможность убедиться, как многое я способна стерпеть, хотя, впрочем, против грязи и пота есть отличное средство.
Она указала озерцо, простиравшееся у их ног. Гейл с улыбкой стянул с себя рубаху.
— А ты присоединишься ко мне?
Диена поднялась с места.
— Как много лет прошло с тех пор, когда я купалась здесь в последний раз! Здесь чудесное место: дно песчаное и ровное, а вода не слишком холодная.
Юноша запрыгал на одной ноте, стаскивая сапоги, но когда Диена, сбросив плащ, принялась развязывать шнурок на вороте, он невольно застыл, точно громом пораженный. Женщина же, сбросив одежду, невозмутимо глядела на то, как ее спутник онемевшими пальцами пытается стянуть с себя штаны.
Помимо воли, Гейлу вспомнился храм богини любви в Невве. Но теперь совершенное тело богини казалось ему безобразным по сравнению с той красотой, что явилась сейчас его взору. Тело Диены было столь же безупречным, как и ее лицо.
У нее была длинная шея и покатые плечи, выпуклые полукружия твердых грудей с торчащими розовыми сосками, колеблющимися при каждом ее вздохе. Тонкая талия плавным изгибом переходила в длинные женственные бедра. Округлая чаша живота заканчивалась золотистым треугольником. Онемевший от восторга Гейл осознал, что не может отвести взора от ее точеных ног. Он никогда не думал, что его может так взволновать вид женского колена.
— Кажется, тебе нужна помощь?
Приблизившись Диена отстранила его руки и сама быстро развязала шнурки, стягивающие его штаны и набедренную повязку. Когда женщина выпрямилась, ее соски прижались к его груди. Несмотря на кажущуюся небрежность ее движений, Гейл заметил что они напряглись от возбуждения. Шкура ночного кота скользнула вниз.
Поначалу вода показалась им холодной, но даже будь она ледяной, они бы все равно не отступили. Когда вода достигла талии женщины, Гейл вздохнул — одновременно разочарованно и с облегчением.
— Окунись, — сказала Диена.
— Что?
— Я говорю: окунись. Мне хочется, чтобы ты стал чистым.
Юноша послушно вдохнул поглубже и погрузился в воду. Нырнув, он открыл глаза. Сквозь расплывчатую дымку виднелись соблазнительные изгибы ее бедер и темное пятно между ними.
Фыркая и отплевываясь, Гейл всплыл и откинул мокрые волосы. Теперь Диена тоже погрузилась в чистую воду. Всплыла она с полными пригоршнями речного песка. Женщина принялась тереть его плечи и грудь, Счищая въевшуюся в кожу грязь. Ее прикосновения волновали и возбуждали юношу.
— Теперь повернись, — велела Диена. Гейл повиновался, и она принялась за его спину.
Руки девушки ласкали все его тело — плечи, талию, упругий живот. Потом она коснулась его ягодиц, и колени Гейла подкосились. Когда ладони Диены заскользили по внутренней стороне его бедер, он повернулся и схватил ее за талию. Юноша боялся, что вот-вот потеряет остатки самообладания. Диена поняла это. Ее глаза игриво блеснули, когда он отвел ее руку.
Набрав воды в ладони, она брызнула на его волосы, потерла их и отжала, завязав в толстый жгут. Его тело было до того чистым, что кожа словно бы поскрипывала, и Диена с удовлетворением оценила свою работу.
— Ну, вот, — воскликнула она, — теперь ты можешь обнять меня, ничего не опасаясь.
И она первая обняла Гейла и страстно его поцеловала. На этот раз, когда их губы встретились, ее язычок скользнул в рот юноши. Он прижал ее к себе и почувствовал, как в такт бьются их сердца. Оторвавшись от губ Диены, он провел языком по ее горлу вниз, к груди. Его губы обхватили сперва один сосок, затем другой, сжимая их нежно, но сильно. Руки скользнули вниз по спине, обхватили ягодицы, наслаждаясь их упругостью. Подхватив возлюбленную на руки, он стал целовать ее живот и щекотал языком нежную впадину пупка.
— Пойдем на берег, любимый! — выдохнула Диена. — Скорее на берег!
Теперь она показалась Гейлу куда более тяжелой, чем тогда, на заснеженном перевале. Он уложил Диену на лежавший на земле плащ.
Их руки изучали обнаженные тела друг друга. Ладонь Гейла скользила меж ее бедер, лаская влажные полураскрытые потайные губы.
Диена пальцами обхватила его естество, отвердевшее, подобно копью. Когда он прижимал ее к себе, Диена прерывисто стонала. Юноша безумно мечтал поскорее соединиться с ней, и в то же время стремился как можно дольше продлить этот восхитительный миг. Теперь Гейл понял: то, что он испытывал когда-то к Шаззад, было всего лишь инстинктом, слепым вожделением самца кагга во время спаривания. А эту женщину он любил больше всего на свете, сильнее, чем даже сам мог предположить. Эта мысль неожиданно заставила Гейла отпрянуть от Диены.
Она раскрыла глаза от изумления.
— Что-то случилась?
Гейл с трудом выдохнул:
— Диена, любимая моя, я желаю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Но мне бы не хотелось походить на легкомысленного мальчишку, берущего себе женщину на ночь. Нам следует подождать, пока не поженимся.
Девушка неожиданно рассмеялась.
— О, Гейл! — воскликнула она. — Ты знаешь, когда мы сможем пожениться?
— Когда? — спросил он, несколько озадаченный ее смехом.
— На празднике середины зимы! Лишь тогда матва справляют все свадьбы.
— В середине зимы… — протянул юноша. — Еще несколько месяцев ждать! Пожалуй, я ошибался. Конечно, стоило бы подождать, но столько я не вытерплю!
— Это и ни к чему. Ты полагаешь, что все молодые влюбленные нашей деревни голодными глазами пожирают друг друга в ожидании этого праздника? Разумеется, они сходятся гораздо раньше. А обряд в середине зимы просто скрепляет этот союз. Так что, смотри… — Она отделила от его шевелюры густую прядь волос и смешала со своими локонами. — Вот, теперь мы женаты, И не медли, любимый, скорее сделай меня своей, иначе я не выдержу и умру!
Склонившись над возлюбленной, Гейл снова прижался к губам Диены. Одну руку она держала на затылке юноши, другой направляла в себя его естество. Медленно и осторожно Гейл начал входить в нее.
Девушка бессильно запрокинула голову, с губ сорвался хриплый стон, а бедра яростно сомкнулись, когда он погрузился в ее теплую влажную глубину.
Гейл опасался, что страсть заставит его до срока завершить любовную игру, но все же нашел в себе запас самообладания, и их тела стали двигаться в едином ритме, столь естественном и гармоничном, что каждый из них лишился своего «я», слившись воедино с любимым. Юноша слышал голоса духов этих мест — они то накатывали, то отдалялись, в такт его движениям.
Много позже, уже после восхода луны, они вдвоем лежали на земле, закутавшись в накидку Диены. Гейл раскинулся на спине, а женщина положила голову ему на грудь. Он обнимал ее за талию, а волосы Диены тяжелой волной легли ему на шею и плечи. Юноша видел лишь спину своей спутницы, восхищаясь плавным изгибом, ведущим от талии к округлому бедру. Ее сильное гибкое тело было столь совершенным, что Гейл невольно трепетал от восторга.
Еще много раз они любили друг друга в ту ночь, наслаждаясь страстью, которую сдерживали так долго, и открывая все тайны друг друга глазами, руками и губами с такой нежностью и трепетом, на какую способны лишь любовники при первом свидании.
— Как быстро меняется твоя жизнь! — прошептала ему Диена. — Ты был пастухом, воином, моряком, сопровождал караван, а теперь стал кем-то вроде короля… Возможно, даже больше, чем королем! Ты так торопишься… А теперь словно желаешь насытиться любовью на всю оставшуюся жизнь.
С улыбкой Гейл погладил ее все еще влажные волосы.
— А ты отнюдь не показалась мне неопытной и робкой, — промолвил он.
Диена, опершись скрещенными руками на его грудь, положила подбородок на ладони.
— Я не в силах просто покорно ждать, не пытаясь изменить судьбу. Когда меня захватили в плен, я была уверена, что скоро умру. Когда стала рабыней, я сама молила о гибели. Я приняла бы любую смерть, если бы совсем лишилась надежды на спасение, вот почему я сбежала… И повстречалась с тобой. Иначе я погибла бы в этих горах — пусть даже и обретя свободу. Однако, ты отыскал меня и вернул веру в жизнь и надежду. Так какой же смысл ждать еще дольше?
Встав на колени, Диена склонилась над Гейлом, упираясь ладонями в бедра. Грудь ее слегка подрагивала, а соски, сделавшись мягкими, в полумраке казались просто розовыми пятнышками.
— Я понимаю, что ты не похож на других мужчин. Ты будешь часто покидать меня. Мы не сможем жить обычной жизнью, когда муж охотится в лесу, а затем возвращается к жене, что работала в поле. Поэтому я готова принадлежать тебе целиком и без остатка все то время, что ты остаешься со мной.
При свете луны они отправились обратно в деревню. Диена полюбопытствовала, что за слова произнес ее спутник, когда взошло ночное светило, и Гейл рассказал ей об обычае шессинов просить у луны прощения. В свою очередь она поведала Гейлу о верованиях своего народа. Матва верили, что между землей и луной в далеком прошлом произошла великая битва, в которой земля одержала победу, поразив луну огненными стрелами. Но матва считали, что именно луна начала сражение первой, и потому нет никакого смысла просить ее о прощении.
Гейл подробно рассказал ей о том, как прошла встреча эмси и матва и о достигнутых успехах, однако его подруга не могла принять это с безоговорочной радостью.
— Мне кажется, что все получилось слишком легко, — Диена покачала головой. — Я не сомневаюсь, что все эти люди искренно восхищаются тобой, и хорошо, что Нарайя сумел подготовить прочих Говорящих с Духами. Но вожди слишком ревностно охраняют свою власть. Ты был прав, когда пообещал не вмешиваться в их дела, но, боюсь, этого окажется недостаточно.
— Я тоже думал об этом, — подтвердил Гейл. — Ведь я не так наивен, чтобы полагать, будто восторженная встреча и сытная пирушка вмиг способны объединить два извечно враждующих народа и сделать меня их вождем.
Диена погрузилась в раздумья.
— Тебе следует собрать на совет старейшин всех племен, чтобы они провозгласили тебя военным вождем. Прочих дел тебе пока не следует касаться. Оставь их вождям, и всегда спрашивай у них совета по тем заботам, что напрямую не относятся к воинскому искусству. Пусть они думают, что ты настолько занят подготовкой войска, что тебе просто не хватает времени ни для каких иных занятий.
Гейл в изумлении уставился на свою спутницу.
— Кажется, теперь я понимаю, кто станет моим первым советчиком!
— И я рада, что ты понимаешь это. Ты можешь безоговорочно доверять мне, Гейл. Возможно, я всегда буду тем единственным человеком, кому ты сможешь довериться без остатка.
— Ты права, — вздохнул молодой воин. — Я уже понял, что, сделавшись вождем, больше не смогу общаться с людьми, как раньше.
— Но самые большие опасения мне внушает Импаба, — продолжила Диена. — И вовсе не из-за того, что он был так жесток со мной… Но мне кажется, он лишь притворяется, признавал твое главенство, и ждет благоприятного момента, чтобы нанести удар исподтишка. Ты отнял у него добычу, затем одолел в бою на глазах у вождей племени. Но самым большим унижением было то, что ты сохранил ему жизнь, и этого он тебе никогда не простит. Импаба будет выжидать, а затем предаст тебя и попытается отомстить. Причем, наверняка сделает так, чтобы никто не смог его заподозрить.
— Ты права, этому человеку нельзя доверять. Но я не побоюсь сразиться с ним в открытом бою, а тайной поддержки среди эмси он не найдет никогда.
— Не знаю, не знаю… И все же он обязательно сделает по пытку уничтожить тебя.
Вернувшись в деревню, молодые влюбленные обнаружили, что их отсутствие никто не заметил: все были заняты подготовкой к пиршеству в честь воинов, вернувшихся с равнин, а уже завтра в деревню прибудут матва из других селений и станут учиться ухаживать за кабо и держаться в седле. Это было лишь первым шагом на долгом и опасном пути, но сейчас, не сводя взгляда с прелестного лица, Гейл сказал себе, что его не могут устрашить никакие будущие трудности.
Глава тринадцатая
Весьма неохотно, по одному и по двое, вожди эмси все же переходили на сторону Гейла и соглашались с его планом. Говорящие с Духами, все как один, выступали на стороне юноши, убеждая вождей признать главенство молодого воина и смириться с грядущими переменами. Со своей стороны юноша заверял эмси, что отнюдь не станет пытаться лишить их власти или влияния.
Дольше всех сопротивлялись предводители южан, которые прибыли на совет без сопровождения соплеменников, но, в конце концов, и они дали слово не противиться воле Гейла и не мешать его преобразованиям. Для Гейла этого было достаточно. Разумеется, он и не ожидал ничего большего. Он был уверен, что когда племена на северо-западе заживут по-новому, то южане и сами последуют их примеру, убедившись в преимуществах нового образа жизни. В течение нескольких лет это обязательно произойдет, а терпения Гейлу было не занимать.
После завершения совета он уселся у шатра, глядя, как вместе пируют вожди эмси и матва, словно долгие годы эти люди жили в мире и согласии друг с другом. Впрочем, Гейл не обольщался. Еще немало усилий понадобится, чтобы преодолеть вековую вражду между этими народами, и угроза войны исчезнет еще не скоро. Но все же начало положено. Теперь необходимо укреплять добрые отношения между эмси и матва. Скоро у них появятся общие враги, против которых нужно будет направить всю силу и воинское мастерство.
К юноше подошел Нарайя, и Гейл дружески кивнул ему.
— Я верю в то, что пророчество предсказывали мое появление среди вашего народа. Однако, я удивлен тем, что меня приветствовали как вождя и выкрикивали мое имя даже те люди, которые прежде никогда меня не видели. Похоже, эмси провозгласили меня своим верховным вождем еще до того, как я успел даже заговорить с ними. Несомненно, здесь велика твоя заслуга, Нарайя.
Говорящий с Духами опустил голову в знак согласия;
— Ты прав. Я настолько тщательно подготовил своих соплеменников, что они с восторгом приветствовали бы и ящерицу, если бы я указал им на нее.
— Но подобные восторги преходящи. Долго это не продлится.
— Верно. Но теперь дело лишь за тобой: тебе предстоит доказать, что ты достоин повести этих людей за собой, а потом каждый день подтверждать это вновь и вновь. Иначе нам обоим конец.
— Мне показалось, что прочие Говорящие с Духами искренне верят в меня.
— Именно они поначалу сомневались куда больше других, но сразу ощутили могучую силу, что исходит от тебя, и потому уверовали едва лишь тебя увидев. Думаю, их поддержка тебе обеспечена навсегда. Но помни: настроения людей изменчивы, а вожди ревностно относятся к чужой славе. Ты должен быть постоянно начеку, опасаясь предательства. Полагаю, ты был излишне снисходителен к Импабе. Конечно, милосердие помогло тебе обрести влияние, но, боюсь, настанет день, когда ты раскаешься в этом. Сорную траву предательства следует искоренять без всякой жалости, иначе она разрастется вокруг и задушит тебя.
— Я подумаю об этом, — с хмурым видом промолвил Гейл. — Но я хотел бы спасти ваш народ, а не стать тираном.
— И все же такова цена, которую придется заплатить. Сдается мне, ты взвалил на себя слишком тяжелую ношу, но уже не сможешь уклониться от долга, предначертанного роком. Ты должен помнить, что воистину мудрый правитель всегда проявляет строгость, а слабый — куда более опасен для своего народа, чем любой тиран.
— Я это знаю. И я сделаю то, что должен.
Гейл окинул взглядом огромный лагерь. Огни костров были повсюду, насколько хватало глаз. Теперь это был его народ. Гейл больше не был изгоем.
— Так было всегда и так будет, — заявил он с твердостью.
* * *
По возвращении в родную деревню Диены Гейла там встретили с радостью, поскольку мало кто верил, что их соплеменники вернутся из становища давних врагов. Еще больше удивил их вид стада кабо, в котором было не меньше сотни животных, что пригнал с собой Гейл. Сопровождали их несколько подростков эмси, которые еле скрывали беспокойство, оказавшись среди давних врагов своего народа.— Мы постараемся найти пастбище для этих животных, пообещал Афрам. — И найдем, где поселиться этим мальчишкам. — Он потрепал Гейла по плечу. А теперь пойдем скорее в дом. Сдается мне, там кое-кто очень ждет твоего возвращения.
Медлить Гейл не стал. Бросив поводья одному из юношей матва, он поспешил к дому. Диена ждала его на пороге, и они крепко обнялись. Затем, отстранившись, молодой воин оглядел женщину. Следы страданий и лишений окончательно стерлись, и теперь она лучилась здоровьем и счастьем, а глаза искрились радостью.
— Поверить не могу! — воскликнул Гейл. — Ты стала еще прекраснее… Не думал, что такое возможно!
— Я боялась, что уже никогда не увижу ни тебя, ни отца. Как у нас все прошло?
— Куда лучше, чем я надеялся. Но еще только начинается. Не желаешь прогуляться по лесу? У тебя хватит на это сил?
Женщина рассмеялась.
— Вот уже несколько недель, как я вполне здорова, но мать мне никак не хотела верить. В конце концов я так рассердилась, что велела ей подыскать себе какого-нибудь другого страдальца, если уж она так желает с кем-нибудь нянчиться. Так что я с удовольствием прогуляюсь по лесу с тобой!
Взяв Диену за руку, юноша повел ее к небольшой долине, что раскинулась за холмами, на которых стояла деревня. При виде кабо Диена не смогла сдержать изумленного возгласа: такого множества этих животных в одном месте она никогда прежде не видела. Что касается Гейла, то он не спускал восхищенного взгляда с ее лица. Красота Диены поражала его с первой минуты, когда он нашел ее полумертвую на горном перевале. Теперь он мог лишь поражаться, как это раньше Шаззад казалась ему красивой. Юноша помотал головой, что бы отогнать неприятные воспоминания.
Рука об руку они спустились в долину по узкой петляющей тропинке. Со звонким журчанием по камням бежал ручеек. Над небольшими запрудами лениво жужжали насекомые. Воздух был еще теплым, но по вечерам тянуло прохладой. Осень уже окрасила листья желтизной.
Сегодня Диена нарядилась в длинное платье из яркой ткани, а на плечи набросила плотную зеленую накидку для защиты от вечернего холода. Однако, она по-прежнему шла босиком, и там, где тропа терялась среди валунов, перепрыгивала с камня на камень с грацией и ловкостью молодого горного криворога.
К полудню они вышли на гребень холма, а затем оказались в чашеобразной впадине, откуда брал начало ручей. Вытекая из расселины в поросших мхом скалах, он образовывал небольшое озерцо и, переливаясь через край скалы, сбегал в долину. В этой защищенной от ветра впадине росли цветы и деревья, полоскавшие склоненные ветви в медленно кружащей воде. Лишь мелкие зверьки, обитавшие, в основном, на ветвях деревьев, спускались сюда на водопой, и потому можно было не бояться хищников. Завидев Гейла с Диеной, какая-то крохотная тень метнулась прочь и вмиг исчезла среди зарослей кустарников.
Они присели на поросший мхом берег, и молодой воин обнял свою подругу за плечо. Они слились в долгом поцелуе, затем, чуть отстранившись Диена промолвила:
— Как же я тосковала по твоим объятиям, Гейл!
— Мы не могли поступить иначе, — шепотом откликнулся он. — По дороге в селении бьяллов и затем, по пути сюда, ты была еще слишком слаба. Когда же мы оказались здесь, то твоя мать оберегала тебя, словно дракон — свое драгоценное сокровище. А после мне пришлось ехать вместе с вашими вождями навстречу с эмси…
— Ну что ж, — улыбнулась Диена — теперь все это позади. Я здорова как молодой наск, ты со мной, и вокруг — ни единой души.
Они вновь соединились в объятиях, и на сей раз их поцелуй оказался еще более долгим и жарким, однако теперь уже Гейл первым смущенно оторвался от ее губ.
— Я весь грязный и потный после долгой дороги. Как ты меня терпишь?
Диена засмеялась.
— Сдается мне, у тебя была возможность убедиться, как многое я способна стерпеть, хотя, впрочем, против грязи и пота есть отличное средство.
Она указала озерцо, простиравшееся у их ног. Гейл с улыбкой стянул с себя рубаху.
— А ты присоединишься ко мне?
Диена поднялась с места.
— Как много лет прошло с тех пор, когда я купалась здесь в последний раз! Здесь чудесное место: дно песчаное и ровное, а вода не слишком холодная.
Юноша запрыгал на одной ноте, стаскивая сапоги, но когда Диена, сбросив плащ, принялась развязывать шнурок на вороте, он невольно застыл, точно громом пораженный. Женщина же, сбросив одежду, невозмутимо глядела на то, как ее спутник онемевшими пальцами пытается стянуть с себя штаны.
Помимо воли, Гейлу вспомнился храм богини любви в Невве. Но теперь совершенное тело богини казалось ему безобразным по сравнению с той красотой, что явилась сейчас его взору. Тело Диены было столь же безупречным, как и ее лицо.
У нее была длинная шея и покатые плечи, выпуклые полукружия твердых грудей с торчащими розовыми сосками, колеблющимися при каждом ее вздохе. Тонкая талия плавным изгибом переходила в длинные женственные бедра. Округлая чаша живота заканчивалась золотистым треугольником. Онемевший от восторга Гейл осознал, что не может отвести взора от ее точеных ног. Он никогда не думал, что его может так взволновать вид женского колена.
— Кажется, тебе нужна помощь?
Приблизившись Диена отстранила его руки и сама быстро развязала шнурки, стягивающие его штаны и набедренную повязку. Когда женщина выпрямилась, ее соски прижались к его груди. Несмотря на кажущуюся небрежность ее движений, Гейл заметил что они напряглись от возбуждения. Шкура ночного кота скользнула вниз.
Поначалу вода показалась им холодной, но даже будь она ледяной, они бы все равно не отступили. Когда вода достигла талии женщины, Гейл вздохнул — одновременно разочарованно и с облегчением.
— Окунись, — сказала Диена.
— Что?
— Я говорю: окунись. Мне хочется, чтобы ты стал чистым.
Юноша послушно вдохнул поглубже и погрузился в воду. Нырнув, он открыл глаза. Сквозь расплывчатую дымку виднелись соблазнительные изгибы ее бедер и темное пятно между ними.
Фыркая и отплевываясь, Гейл всплыл и откинул мокрые волосы. Теперь Диена тоже погрузилась в чистую воду. Всплыла она с полными пригоршнями речного песка. Женщина принялась тереть его плечи и грудь, Счищая въевшуюся в кожу грязь. Ее прикосновения волновали и возбуждали юношу.
— Теперь повернись, — велела Диена. Гейл повиновался, и она принялась за его спину.
Руки девушки ласкали все его тело — плечи, талию, упругий живот. Потом она коснулась его ягодиц, и колени Гейла подкосились. Когда ладони Диены заскользили по внутренней стороне его бедер, он повернулся и схватил ее за талию. Юноша боялся, что вот-вот потеряет остатки самообладания. Диена поняла это. Ее глаза игриво блеснули, когда он отвел ее руку.
Набрав воды в ладони, она брызнула на его волосы, потерла их и отжала, завязав в толстый жгут. Его тело было до того чистым, что кожа словно бы поскрипывала, и Диена с удовлетворением оценила свою работу.
— Ну, вот, — воскликнула она, — теперь ты можешь обнять меня, ничего не опасаясь.
И она первая обняла Гейла и страстно его поцеловала. На этот раз, когда их губы встретились, ее язычок скользнул в рот юноши. Он прижал ее к себе и почувствовал, как в такт бьются их сердца. Оторвавшись от губ Диены, он провел языком по ее горлу вниз, к груди. Его губы обхватили сперва один сосок, затем другой, сжимая их нежно, но сильно. Руки скользнули вниз по спине, обхватили ягодицы, наслаждаясь их упругостью. Подхватив возлюбленную на руки, он стал целовать ее живот и щекотал языком нежную впадину пупка.
— Пойдем на берег, любимый! — выдохнула Диена. — Скорее на берег!
Теперь она показалась Гейлу куда более тяжелой, чем тогда, на заснеженном перевале. Он уложил Диену на лежавший на земле плащ.
Их руки изучали обнаженные тела друг друга. Ладонь Гейла скользила меж ее бедер, лаская влажные полураскрытые потайные губы.
Диена пальцами обхватила его естество, отвердевшее, подобно копью. Когда он прижимал ее к себе, Диена прерывисто стонала. Юноша безумно мечтал поскорее соединиться с ней, и в то же время стремился как можно дольше продлить этот восхитительный миг. Теперь Гейл понял: то, что он испытывал когда-то к Шаззад, было всего лишь инстинктом, слепым вожделением самца кагга во время спаривания. А эту женщину он любил больше всего на свете, сильнее, чем даже сам мог предположить. Эта мысль неожиданно заставила Гейла отпрянуть от Диены.
Она раскрыла глаза от изумления.
— Что-то случилась?
Гейл с трудом выдохнул:
— Диена, любимая моя, я желаю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Но мне бы не хотелось походить на легкомысленного мальчишку, берущего себе женщину на ночь. Нам следует подождать, пока не поженимся.
Девушка неожиданно рассмеялась.
— О, Гейл! — воскликнула она. — Ты знаешь, когда мы сможем пожениться?
— Когда? — спросил он, несколько озадаченный ее смехом.
— На празднике середины зимы! Лишь тогда матва справляют все свадьбы.
— В середине зимы… — протянул юноша. — Еще несколько месяцев ждать! Пожалуй, я ошибался. Конечно, стоило бы подождать, но столько я не вытерплю!
— Это и ни к чему. Ты полагаешь, что все молодые влюбленные нашей деревни голодными глазами пожирают друг друга в ожидании этого праздника? Разумеется, они сходятся гораздо раньше. А обряд в середине зимы просто скрепляет этот союз. Так что, смотри… — Она отделила от его шевелюры густую прядь волос и смешала со своими локонами. — Вот, теперь мы женаты, И не медли, любимый, скорее сделай меня своей, иначе я не выдержу и умру!
Склонившись над возлюбленной, Гейл снова прижался к губам Диены. Одну руку она держала на затылке юноши, другой направляла в себя его естество. Медленно и осторожно Гейл начал входить в нее.
Девушка бессильно запрокинула голову, с губ сорвался хриплый стон, а бедра яростно сомкнулись, когда он погрузился в ее теплую влажную глубину.
Гейл опасался, что страсть заставит его до срока завершить любовную игру, но все же нашел в себе запас самообладания, и их тела стали двигаться в едином ритме, столь естественном и гармоничном, что каждый из них лишился своего «я», слившись воедино с любимым. Юноша слышал голоса духов этих мест — они то накатывали, то отдалялись, в такт его движениям.
Много позже, уже после восхода луны, они вдвоем лежали на земле, закутавшись в накидку Диены. Гейл раскинулся на спине, а женщина положила голову ему на грудь. Он обнимал ее за талию, а волосы Диены тяжелой волной легли ему на шею и плечи. Юноша видел лишь спину своей спутницы, восхищаясь плавным изгибом, ведущим от талии к округлому бедру. Ее сильное гибкое тело было столь совершенным, что Гейл невольно трепетал от восторга.
Еще много раз они любили друг друга в ту ночь, наслаждаясь страстью, которую сдерживали так долго, и открывая все тайны друг друга глазами, руками и губами с такой нежностью и трепетом, на какую способны лишь любовники при первом свидании.
— Как быстро меняется твоя жизнь! — прошептала ему Диена. — Ты был пастухом, воином, моряком, сопровождал караван, а теперь стал кем-то вроде короля… Возможно, даже больше, чем королем! Ты так торопишься… А теперь словно желаешь насытиться любовью на всю оставшуюся жизнь.
С улыбкой Гейл погладил ее все еще влажные волосы.
— А ты отнюдь не показалась мне неопытной и робкой, — промолвил он.
Диена, опершись скрещенными руками на его грудь, положила подбородок на ладони.
— Я не в силах просто покорно ждать, не пытаясь изменить судьбу. Когда меня захватили в плен, я была уверена, что скоро умру. Когда стала рабыней, я сама молила о гибели. Я приняла бы любую смерть, если бы совсем лишилась надежды на спасение, вот почему я сбежала… И повстречалась с тобой. Иначе я погибла бы в этих горах — пусть даже и обретя свободу. Однако, ты отыскал меня и вернул веру в жизнь и надежду. Так какой же смысл ждать еще дольше?
Встав на колени, Диена склонилась над Гейлом, упираясь ладонями в бедра. Грудь ее слегка подрагивала, а соски, сделавшись мягкими, в полумраке казались просто розовыми пятнышками.
— Я понимаю, что ты не похож на других мужчин. Ты будешь часто покидать меня. Мы не сможем жить обычной жизнью, когда муж охотится в лесу, а затем возвращается к жене, что работала в поле. Поэтому я готова принадлежать тебе целиком и без остатка все то время, что ты остаешься со мной.
При свете луны они отправились обратно в деревню. Диена полюбопытствовала, что за слова произнес ее спутник, когда взошло ночное светило, и Гейл рассказал ей об обычае шессинов просить у луны прощения. В свою очередь она поведала Гейлу о верованиях своего народа. Матва верили, что между землей и луной в далеком прошлом произошла великая битва, в которой земля одержала победу, поразив луну огненными стрелами. Но матва считали, что именно луна начала сражение первой, и потому нет никакого смысла просить ее о прощении.
Гейл подробно рассказал ей о том, как прошла встреча эмси и матва и о достигнутых успехах, однако его подруга не могла принять это с безоговорочной радостью.
— Мне кажется, что все получилось слишком легко, — Диена покачала головой. — Я не сомневаюсь, что все эти люди искренно восхищаются тобой, и хорошо, что Нарайя сумел подготовить прочих Говорящих с Духами. Но вожди слишком ревностно охраняют свою власть. Ты был прав, когда пообещал не вмешиваться в их дела, но, боюсь, этого окажется недостаточно.
— Я тоже думал об этом, — подтвердил Гейл. — Ведь я не так наивен, чтобы полагать, будто восторженная встреча и сытная пирушка вмиг способны объединить два извечно враждующих народа и сделать меня их вождем.
Диена погрузилась в раздумья.
— Тебе следует собрать на совет старейшин всех племен, чтобы они провозгласили тебя военным вождем. Прочих дел тебе пока не следует касаться. Оставь их вождям, и всегда спрашивай у них совета по тем заботам, что напрямую не относятся к воинскому искусству. Пусть они думают, что ты настолько занят подготовкой войска, что тебе просто не хватает времени ни для каких иных занятий.
Гейл в изумлении уставился на свою спутницу.
— Кажется, теперь я понимаю, кто станет моим первым советчиком!
— И я рада, что ты понимаешь это. Ты можешь безоговорочно доверять мне, Гейл. Возможно, я всегда буду тем единственным человеком, кому ты сможешь довериться без остатка.
— Ты права, — вздохнул молодой воин. — Я уже понял, что, сделавшись вождем, больше не смогу общаться с людьми, как раньше.
— Но самые большие опасения мне внушает Импаба, — продолжила Диена. — И вовсе не из-за того, что он был так жесток со мной… Но мне кажется, он лишь притворяется, признавал твое главенство, и ждет благоприятного момента, чтобы нанести удар исподтишка. Ты отнял у него добычу, затем одолел в бою на глазах у вождей племени. Но самым большим унижением было то, что ты сохранил ему жизнь, и этого он тебе никогда не простит. Импаба будет выжидать, а затем предаст тебя и попытается отомстить. Причем, наверняка сделает так, чтобы никто не смог его заподозрить.
— Ты права, этому человеку нельзя доверять. Но я не побоюсь сразиться с ним в открытом бою, а тайной поддержки среди эмси он не найдет никогда.
— Не знаю, не знаю… И все же он обязательно сделает по пытку уничтожить тебя.
Вернувшись в деревню, молодые влюбленные обнаружили, что их отсутствие никто не заметил: все были заняты подготовкой к пиршеству в честь воинов, вернувшихся с равнин, а уже завтра в деревню прибудут матва из других селений и станут учиться ухаживать за кабо и держаться в седле. Это было лишь первым шагом на долгом и опасном пути, но сейчас, не сводя взгляда с прелестного лица, Гейл сказал себе, что его не могут устрашить никакие будущие трудности.
Глава тринадцатая
Настала осень, за ней последовала долгая суровая зима. Привыкшие к вольготной жизни на равнине кабо чувствовали себя не слишком хорошо и нередко отказывались от пищи. Немало матва, ухаживающих за ними, пострадали от дурного права животных, то и дело получая укусы или удары тяжелыми копытами.
Не обошлось без проблем и с седлами для верховой езды, изготовить которые у матва не хватало искусства. Проще всего их было бы закупить в городах южных королевств, но сейчас это было невозможно, и потому матва приходилось довольствоваться кожаными попонами, которые они привязывали плетеными подпругами. Впрочем, в езде без седла были и свои преимущества: так всадники могли набраться уверенности.
В деревнях многие были недовольны тем, что Гейл отрывает юношей и молодых мужчин от жизненно важного дела добычи пропитания, без чего было не обойтись в голодные зимние месяцы. Во время бурных продолжительных споров Гейл изо всех сил пытался доказывать, что сейчас самая первейшая необходимость для всех них — это именно обучить воинов ездить верхом…
Но, разумеется, помимо трудностей, были и свои радости. Когда кабо принесли первый приплод, то со всех окрестных деревень люди собрались полюбоваться тонконогими безрогими телятами, что в поисках молока тыкались мокрыми носами в животы матерей. При виде этого трогательного зрелища не могли сдержать улыбки даже самые убежденные противники Гейла.
Страсть к верховой езде захватила всех юношей, что уха живали за кабо. Когда стадо пополнилось новыми животными, то большинство из них не пожелали возвращаться в родные деревни и занялись обучением новичков. Точно так же освоились и не пожелали уезжать мальчишки эмси, которые подобно беспощадным требовательным наставникам обучали матва, как ухаживать за кабо, чистить, седлать, кормить, поить и лечить животных. Они обучали новых друзей всему, что знали сами, дабы животные пребывали в добром здравии, слушались всадников и приносили приплод.
Однажды гость из отдаленной деревни пожелал увидеться с Гейлом. Это был мастер-оружейник, преподнесший юноше удивительный лук, во многом отличавшийся от привычного оружия матва. Лук этот был длиной примерно в половину человеческого роста и такой гибкий, что если ослабить тетиву, то он сгибался почти в кольцо.
— Нечто подобное я видел много лет назад, далеко на севере, в Холодных Землях, — заявил мастер. — Хвойные деревья, что растут там, мало подходят для изготовления луков, и потому жители тех мест вынуждены использовать детали из рога. Они варят очень крепкий клей, делают луки короткими и более изогнутыми, а закругления на концах придают стреле дополнительный толчок. Когда я услышал, какое оружие ты желаешь получить, то попытался повторить изделия северян. Я сделал для тебя боевой лук еще более изогнутый, чем тот, северный. Первые три треснули или сломались, но, похоже, в конце концов я добился своего.
— Сейчас проверим, — промолвил Гейл и велел мальчишке, чтобы тот привел его кабо.
Весь остаток дня он провел в седле, стреляя на разных аллюрах по большим и малым мишеням. Натягивать этот лук оказалось сложнее, чем длинный, однако пользоваться им в седле оказалось удобнее. Гейл не мог скрыть радости, видя как точно стрелы ложатся в цель.
— Это именно то, о чем я мечтал! — восторженно крикнул он мастеру. — Сколько подобных луков ты способен изготовить?
— Это непростая работа…
Гейл перебил его.
— Мы соберем лучников со всех деревень. Ты сумеешь обучить их своему мастерству?
— Полагаю, что да. Однако, скажу без ложной скромности, что в этом искусстве со мной никто не сравнится. Впрочем, я постараюсь их научить. Возможно, через пару лет…
— У нас нет этих лет! — воскликнул Гейл, что-то прикидывая в уме. — Вот как мы поступим: нужно прямо здесь устроить огромную мастерскую, которую ты возглавишь. Здесь мы соберем все материалы, необходимые для изготовления луков, а ты наберешь нужное количество учеников. Кроме того, ты обучишь мастеров из других деревень, и они начнут делать луки, вернувшись домой. Тебе это под силу?
— Но ведь это неслыханно… Я хотел сказать… То есть… — но взглянув повнимательнее на этого странного, деловитого юношу, мастер проглотил все свои возражения и лишь беспомощно пожал плечами. — Согласен!
Гейл похлопал его по спине.
— Вот и отлично! Люблю, когда человек принимает решения без лишних рассуждений и сомнений.
Пожалуй, одной из самых серьезных трудностей для Гейла было оставаться наедине с Диеной. В длинных жилищах матва всегда было полно народа, так что в деревне у влюбленных было мало возможностей для встреч. Улучив пару свободных часов, они обычно сбегали в лес. Когда настали холода, Гейл соорудил в лесу маленькую хижину, похожую на те, в каких обитали шессины, однако вскоре даже в этом крохотном жилище им стало слишком холодно.
Казалось, что праздник, середины зимы никогда не наступит, но все же это случилось. В длинном доме, осыпаемые градом непристойных шуток, собрались нарядно одетые пары. У многих невест под платьями заметно округлились животы. Староста деревни начал обряд на восходе солнца. Говорящих с Духами среди матва было очень немного, и потому они редко присутствовали на свадьбах, хотя порой давали имена новорожденным и принимали участие в похоронах.
Не обошлось без проблем и с седлами для верховой езды, изготовить которые у матва не хватало искусства. Проще всего их было бы закупить в городах южных королевств, но сейчас это было невозможно, и потому матва приходилось довольствоваться кожаными попонами, которые они привязывали плетеными подпругами. Впрочем, в езде без седла были и свои преимущества: так всадники могли набраться уверенности.
В деревнях многие были недовольны тем, что Гейл отрывает юношей и молодых мужчин от жизненно важного дела добычи пропитания, без чего было не обойтись в голодные зимние месяцы. Во время бурных продолжительных споров Гейл изо всех сил пытался доказывать, что сейчас самая первейшая необходимость для всех них — это именно обучить воинов ездить верхом…
Но, разумеется, помимо трудностей, были и свои радости. Когда кабо принесли первый приплод, то со всех окрестных деревень люди собрались полюбоваться тонконогими безрогими телятами, что в поисках молока тыкались мокрыми носами в животы матерей. При виде этого трогательного зрелища не могли сдержать улыбки даже самые убежденные противники Гейла.
Страсть к верховой езде захватила всех юношей, что уха живали за кабо. Когда стадо пополнилось новыми животными, то большинство из них не пожелали возвращаться в родные деревни и занялись обучением новичков. Точно так же освоились и не пожелали уезжать мальчишки эмси, которые подобно беспощадным требовательным наставникам обучали матва, как ухаживать за кабо, чистить, седлать, кормить, поить и лечить животных. Они обучали новых друзей всему, что знали сами, дабы животные пребывали в добром здравии, слушались всадников и приносили приплод.
Однажды гость из отдаленной деревни пожелал увидеться с Гейлом. Это был мастер-оружейник, преподнесший юноше удивительный лук, во многом отличавшийся от привычного оружия матва. Лук этот был длиной примерно в половину человеческого роста и такой гибкий, что если ослабить тетиву, то он сгибался почти в кольцо.
— Нечто подобное я видел много лет назад, далеко на севере, в Холодных Землях, — заявил мастер. — Хвойные деревья, что растут там, мало подходят для изготовления луков, и потому жители тех мест вынуждены использовать детали из рога. Они варят очень крепкий клей, делают луки короткими и более изогнутыми, а закругления на концах придают стреле дополнительный толчок. Когда я услышал, какое оружие ты желаешь получить, то попытался повторить изделия северян. Я сделал для тебя боевой лук еще более изогнутый, чем тот, северный. Первые три треснули или сломались, но, похоже, в конце концов я добился своего.
— Сейчас проверим, — промолвил Гейл и велел мальчишке, чтобы тот привел его кабо.
Весь остаток дня он провел в седле, стреляя на разных аллюрах по большим и малым мишеням. Натягивать этот лук оказалось сложнее, чем длинный, однако пользоваться им в седле оказалось удобнее. Гейл не мог скрыть радости, видя как точно стрелы ложатся в цель.
— Это именно то, о чем я мечтал! — восторженно крикнул он мастеру. — Сколько подобных луков ты способен изготовить?
— Это непростая работа…
Гейл перебил его.
— Мы соберем лучников со всех деревень. Ты сумеешь обучить их своему мастерству?
— Полагаю, что да. Однако, скажу без ложной скромности, что в этом искусстве со мной никто не сравнится. Впрочем, я постараюсь их научить. Возможно, через пару лет…
— У нас нет этих лет! — воскликнул Гейл, что-то прикидывая в уме. — Вот как мы поступим: нужно прямо здесь устроить огромную мастерскую, которую ты возглавишь. Здесь мы соберем все материалы, необходимые для изготовления луков, а ты наберешь нужное количество учеников. Кроме того, ты обучишь мастеров из других деревень, и они начнут делать луки, вернувшись домой. Тебе это под силу?
— Но ведь это неслыханно… Я хотел сказать… То есть… — но взглянув повнимательнее на этого странного, деловитого юношу, мастер проглотил все свои возражения и лишь беспомощно пожал плечами. — Согласен!
Гейл похлопал его по спине.
— Вот и отлично! Люблю, когда человек принимает решения без лишних рассуждений и сомнений.
Пожалуй, одной из самых серьезных трудностей для Гейла было оставаться наедине с Диеной. В длинных жилищах матва всегда было полно народа, так что в деревне у влюбленных было мало возможностей для встреч. Улучив пару свободных часов, они обычно сбегали в лес. Когда настали холода, Гейл соорудил в лесу маленькую хижину, похожую на те, в каких обитали шессины, однако вскоре даже в этом крохотном жилище им стало слишком холодно.
Казалось, что праздник, середины зимы никогда не наступит, но все же это случилось. В длинном доме, осыпаемые градом непристойных шуток, собрались нарядно одетые пары. У многих невест под платьями заметно округлились животы. Староста деревни начал обряд на восходе солнца. Говорящих с Духами среди матва было очень немного, и потому они редко присутствовали на свадьбах, хотя порой давали имена новорожденным и принимали участие в похоронах.