Робертс Джон Мэддокс. Убийство в Тарсисе

   К их удивлению, Гуклак разразился громким смехом:
   — Ничего хорошего ни от меня, ни от других воинов вы о нем не услышите! Он вождь племени Гнилого Источника. Это презренные люди, и он больше всех своих подданных заслуживает презрения за все презираемые в воине качества.
   — А между прочим, Киага его уважает! — словно невзначай бросил Железное Дерево.
   — Народ Гнилого Источника богат, потому что через их земли проходит большая караванная дорога, а они наложили пошлину на каждый фунт груза, провозимого по ней. Но Потрясающий Копьем — дурак, и богатство уходит у него, как песок, сквозь пальцы. Можете посмотреть на него, если хотите посмеяться.
   Презрительно усмехнувшись, Гуклак нырнул в свою юрту. Войлочный полог опустился за его спиной.
   — Ялмук? — переспросил Потрясающий Копьем. — А что мне за дело до этого мерзавца и жулика?
   Несмотря на ранний час, вождь племени Гнилого Источника был изрядно навеселе и явно вознамерился напиться вусмерть к заходу солнца. Глаза вождя были красны от выпитого и от едкого дыма, висевшего в его шатре. Его одежда была просто шикарна — скроенная так же, как кожаные одеяния воинов его племени, она была сшита из прекрасного шелка. Его шапка была отделана мехом горностая, а в свисающие по плечам косички были вплетены золотые украшения и нити жемчуга.
   Густые усы спускались с верхней губы на подбородок вождя, а их позолоченные кончики соединялись тонкими золотыми цепочками с большими рубиновыми серьгами, висящими в его ушах. Рукоятка его сабли была выточена из слоновой кости.
   Но вся эта мишура не добавляла Потрясающему Копьем величественности. Не могла она скрыть и того, что, несмотря на богатство и грозное имя, он был слабым, глуповатым человеком. Понятно, почему Киага приблизил его к себе, подумал Нистур. Такого человека можно использовать в своих интересах, зная, что он никогда не будет представлять серьезной опасности.
   — И все же, — настаивал Нистур, — он был убит, а нас назначили расследовать это преступление и найти убийцу…
   Железное Дерево наклонился поближе к вождю:
   — Это убийство — оскорбление для Киаги. Неужели ты не хочешь, чтобы твои Верховный Вождь был отомщен?
   — Киага — Меткий Лук — великий лидер, — промычал Потрясающий Копьем, — но он ведь всего лишь один вождь среди многих, просто он возглавляет совет вождей. В общем-то, я и сам… — Из-за спины вождя на его плечо легла сильная рука. Это кто-то из воинов высокого ранга, понимая, что его вождь явно говорит лишнее, попытался остановить этот поток крамольного красноречия.
   Вождь неприязненно сбросил руку со своего плеча.
   — Я — Потрясающий Копьем! И говорю что хочу и что думаю! Ялмук — Кровавая Стрела был предателем и мерзавцем. Правильно, что его там пришили. Боги не позволят, чтобы его убийца был найден и отдан на растерзание Киаге. Да и самому Меткому Луку будет спокойнее и лучше без него. Может быть, он теперь наконец раскроет глаза и воздаст должные почести тем, кто слу… кто сотрудничает с ним верой и правдой, объединяя в один великий народ племена Пыльных Равнин.
   — Я уверен, что столь мудрый вождь, как Киага, отметит почестями и твой вклад в это дело, и твою преданность ему, — проникновенным голосом сказал Нистур.
   — А то нет! Да я первым говорю на совете вождей! Я ведь лидер в войске, у меня даже самое почетное место в шатре Вождя — по правую руку от Киаги.
   — Разумеется, никто не посмеет усомниться в твоих доблестях, которые Киага оценил по достоинству. Великий Вождь должен во всем полагаться на самых верных и близких ему воинов. И все же… мне кажется, что Киага изрядно зависит от этого своего шамана. Ну, как его там… А, вспомнил — Говорящий с Тенями. Так ведь его зовут?
   В ответ вождь разразился хохотом, перемежающимся с иканием.
   — А, Говорящий с Тенями! Этот ряженый даже рот боится раскрыть в присутствии воинов. Знай себе шепчет Киаге на ухо, натравливает его против других вождей. Он просто завидует нам.
   — Но разве не он предсказал приход Киаги?
   — Было дело. Но кто даст гарантию, что не сам Киага снарядил этого шарлатана в пророческий поход? Я ничего против не имею: умный вождь может пользоваться любым полезным инструментом. Но всему надо знать меру, а Киага, похоже, начал принимать этого шута горохового с зеленой рожей чересчур всерьез.
   — А Ялмук так же относился к шаману?
   — Да мы все так думаем. Просто многие изображают зачем-то почтительное отношение к колдуну. Сам посуди, ну что этот шарлатан сделал такого, кроме как предсказал появление Великого Вождя? Я никогда не видел, чтобы он участвовал в зимнем празднике встречи с духами предков. Шаман нашего племени, Брат Призраков, регулярно вызывает души умерших. Духи предков являются к нему во снах, а он толкует их знаки. А этот Говорящий с Тенями? Он ничего такого не делает, а Киага тем не менее общается с ним ночи напролет один на один. К ним допущен только один раб, да и тот — с вырванным языком.
   — Понятно, — сказал Нистур. — А Ялмук, часом, не оскорбил как-нибудь шамана?
   На лице Потрясающего Копьем отразилась напряженная работа мысли.
   — Ты хочешь спросить, не шаман ли убил Ялмука?
   — Сам Киага заверил нас, что шаман в ту ночь был с ним. Но это не значит, что Говорящий с Тенями не мог послать кого-нибудь исполнить это поручение.
   — Мне начинает казаться, — глубокомысленно изрек Потрясающий Копьем, — что вы делаете все, чтобы доказать, будто убийство посланника — дело рук одного из нас. Чушь! Его убил Правитель Тарсиса. Быть может, и за то, что Кровавая Стрела запросил слишком высокую цену за свое предательство.
   — Ты думаешь, он хотел сговориться с Правителем? — переспросил Нистур.
   — Я же сам был в посольстве. Эти аристократишки из Тарсиса так и увивались за нами, чуть не дочек своих в постель нам подкладывали — лишь бы мы предали нашего Вождя. Ну скажи ты мне, зачем, например. Советник Рукх… — В этот момент тяжелая рука по-настоящему сильно сдавила плечо вождя, пресекая излишне откровенную речь. — Ну ладно, в общем, не в этом дело. Ялмука убил или Правитель, или кто-нибудь из его приспешников. Это уже детали. Убийство — явная провокация, а раз так — быть войне. Мы сотрем Тарсис в порошок, камня на камне не оставим. Этот мерзкий город перестанет торчать, как заноза, на наших равнинах!
   — Тем хуже для тебя и для твоего племени, — огорошил вождя Железное Дерево.
   — Это еще почему? — удивился Потрясающий Копьем.
   — Тарсис — место, где пересекаются караванные пути. Если вы его разрушите, ни один караван не сможет пересечь равнину без этого места для отдыха и рынка для обмена товаров. А значит, купцы поведут свои караваны в обход, за горными хребтами. Боюсь, что ваш участок караванной тропы совсем исчезнет. С чего тогда будет жить твое племя?
   Пока вождь разгонял пьяный туман и пытался осознать сказанное ему «следователями», те откланялись и вышли из юрты. Оглянувшись, Нистур буркнул Железному Дереву:
   — Зря ты ему так в лоб все выдал. Он же тотчас все разболтает, и Киага обвинит нас в попытках настроить вождей против него.
   Железное Дерево усмехнулся:
   — Ну не мог я удержаться. Нужно было сбить спесь с этого самоуверенного болвана.
   — Ну а теперь куда? — спросила Ракушка, выразительно поглядывая на солнце.
   Долгое пребывание в лагере противника действовало ей на нервы. — Не пора ли возвращаться в город?
   — Пока нет, — ответил Нистур. — Есть тут еще один человек, с которым я очень хотел бы поговорить.
   Неожиданно за их спинами вырос высокий воин в аккуратно пригнанной кожаной одежде, богато украшенной вышивкой и инкрустациями из разноцветных камней. Это его сильная рука предупредительно ложилась на плечо вождя, когда тот начинал нести лишнее.
   — Я — Лагхан — Боевой Топор, правая рука вождя племени Гнилого Источника. — Представившись, он повернулся к гостям так, чтобы им было видно устрашающего вида орудие убийства, имя которого носил могучий воин.
   — Для нас большая честь познакомиться с тобой, — с достоинством поприветствовал его Нистур.
   — Мой вождь, — сказал Лагхан, — мудрый и храбрый правитель. Но иногда он выпивает лишнего и начинает нести всякую чушь. Я вам настоятельно рекомендую не воспринимать слишком всерьез все то, что вы слышали в его юрте.
   Рука Лагхана зависла в дюйме от рукоятки его грозного топора. На таком же расстоянии от рукояти меча застыла и ладонь Железного Дерева. Оба воина стояли неподвижно, словно два кота, готовые сойтись в смертельной схватке. Нистур поспешил снять повисшее в воздухе напряжение.
   — Я прекрасно понял тебя, Лагхан. Не волнуйся, мы — достойные люди и не воспользуемся минутной слабостью вождя. Все, о чем мы слышали, останется между нами и не будет доложено ни Киаге, ни Правителю Тарсиса. У нас здесь лишь одна цель — выяснить, кто убил Ялмука — Кровавую Стрелу.
   Лагхан — Боевой Топор чуть расслабился и опустил руки.
   — Вот и хорошо. Занимайтесь только этим — и вам здесь никто мешать не будет.
   — А по-твоему, кто убил Ялмука? — спросил Железное Дерево.
   Лагхан долго молча смотрел на него, а затем ответил:
   — Мои мысли — это мое личное дело. Киага сказал, что вы свободны спрашивать, но он не приказывал мне отвечать. Вы двое — девчонку я не имею в виду — не похожи на жителей Тарсиса. Мой вам совет, не пытайтесь раскопать то, в чем копаться не следует. Лучшее, что вы можете сделать, — выбраться ночью из города через один из проломов в стене или напрямую выйти из ворот с вашими побрякушками и уехать из города. Я могу устроить так, что никто вас не тронет и не будет преследовать.
   — Великодушное предложение, — вздохнул Нистур, — но у нас есть свои обязанности. Лагхан покачал головой:
   — Вы что-то скрываете. Я не верю, будто вы столь глупы и не понимаете, что нет чести в служении бесчестным людям.
   С этими словами Лагхан — Боевой Топор развернулся и вновь скрылся в юрте вождя.
   Отойдя на достаточное расстояние от лагеря племени Гнилого Источника, Нистур негромко усмехнулся:
   — А здесь ведь все как в Тарсисе. Такие же закулисные игры, интриги, борьба за власть.
   — Есть существенная разница, — возразил Железное Дерево. — Эти варвары смотрят тебе в глаза и прямо говорят о своей ненависти или верности. Может быть, они и дикари, но понятие чести им знакомо.
   — Эти честные ребята убьют — недорого возьмут, — возразила Ракушка. — Какая разница — умереть от руки благородного дикаря или негодяя-аристократа? Ладно, куда идем-то?
   — В шатер шамана, куда же еще? — изобразил удивление Нистур.
   Шатер Говорящего с Тенями примыкал к шатру Вождя. Жилище шамана было соткано из черных шкур, украшенных магическим орнаментом. Снаружи стены шатра были увешаны мелкими амулетами и более крупными предметами — бронзовыми и каменными фигурками, скелетами птиц и летучих мышей, а также тряпичными и восковыми куклами, изображающими людей, многие из которых были утыканы острыми шипами или пронзены миниатюрными кинжалами. Ракушка поежилась:
   — Не нравится мне здесь.
   — Я думаю, на этот эффект и рассчитана вся эта чертовщина, — заметил Нистур.
   — А может, я подожду вас снаружи, пока вы будете говорить с шаманом? Я нужна вам как проводник в городе, а здесь от меня никакого толку.
   — Нет, ты пойдешь с нами, — жестко сказал Железное Дерево.
   — Да, — подтвердил Нистур. — Твои зоркие глаза и чуткие уши могут заметить то, что упустим мы.
   Подойдя к шатру, Нистур громко похлопал ладонью по шкуре, закрывающей вход. Из-за нее немедленно появился коротко стриженный раб, уставившийся на посетителей карими глазами.
   — Мы пришли к Говорящему с Тенями, — сказал ему Нистур. — Будь добр, сообщи ему это. И напомни, что сам Киага позволил нам расспрашивать кого угодно из его подданных.
   Не говоря ни слова, раб приподнял полог повыше и жестом пригласил их войти. Следуя выразительным жестам Слуги, гости расселись на подушках, разбросанных по полу, и стали ждать.
   — Немногословный человек, — заметил Железное Дерево в спину скрывшемуся за войлочной стенкой-ковром рабу.
   — И есть весьма веская причина его молчаливости, — отозвался Нистур. — У него нет языка.
   — Это, наверное, и есть тот раб, о котором говорил пьяный вождь, — сказала Ракушка.
   — Несомненно, — подтвердил Нистур. — Для сильных мира сего обычное дело держать при себе бессловесных слуг, которые не могут рассказать чужим о том, что им доводится видеть и слышать.
   Ракушка осмотрелась:
   — Противное местечко. Нет, не нравится мне здесь.
   Повсюду в шатре висели магические амулеты самых разных видов и размеров. В одном из углов сидела поджав ноги мумия, глядевшая на посетителей пустыми глазницами и оскалившаяся почти беззубым ртом. На груди высушенного трупа была укреплена курильница, из которой по шатру расползался душный, тяжелый, почти липкий на ощупь дым.
   — Между прочим, у Станбога в каюте всяких штучек понатыкано не меньше, чем здесь, — заметил Нистур.
   Девушка пожала плечами:
   — Это совсем другое дело. Я знаю, что Станбог никогда не накладывает на людей заклятий и никого не заколдовывает, да и мертвых он не вызывает. По мне, мертвые должны быть не живее вон той мумии, только пусть лежат спокойно в земле, а не украшают помещение вместо мебели.
   Нистур демонстративно оскорбился:
   — Что? Да как ты смеешь! Это же один из возлюбленных предков! Ты только представь, сколько увлекательных разговоров состоялось у шамана с этим парнем.
   Когда ему надоедает общаться с невежественными дикарями, он приходит сюда и ведет светскую беседу в свое удовольствие.
   — Да ну тебя! — отмахнулась Ракушка. — Тоже мне — шуточки.
   Нистур понял, что нервы девушки и так напряжены до предела, и замолчал, не желая дергать ее.
   Наконец из-за тяжелого ковра появился сам хозяин шатра. В полумраке шаман казался почти бесформенным сгустком темноты. Говорящий с Тенями швырнул щепотку какого-то порошка в курильницу, и из нее вырвались языки яркого, но почему-то совершенно холодного пламени. Наконец стало возможно разглядеть покрытое зеленой краской лицо шамана и его карие глаза. Постояв с минуту в полном молчании, колдун сел на одну из подушек и спросил:
   — Что вам нужно от Говорящего с Тенями?
   — У нас есть к тебе несколько вопросов, касающихся Ялмука — Кровавой Стрелы, — ответил Нистур.
   — Ялмук мертв. Не хотите ли вы, чтобы я вызвал его дух, который сообщил бы вам имя убийцы? — Даже сквозь сильный акцент шамана в его голосе ясно прослеживалась ирония.
   — Не пытайся уйти от разговора, — предостерег его Нистур. — У нас есть разрешение Киаги допрашивать любого человека в лагере, включая тебя.
   — Да что вы знаете о Киаге? — взвыл шаман, явно цепляясь за слова Нистура.
   — Это я пророчествовал о приходе Великого Вождя. Я ушел в Ледяную Пустыню, где долгие дни ждал озарения. Я вскрыл себе вены и выпустил столько крови, что был почти на грани смерти. И вот уже на пороге другого мира духи Равнины и души предков объявили мне то, что я затем нес своим соплеменникам.
   Шаман бросил следующую щепотку в курильницу, которая на этот раз отозвалась всплеском изумрудно-зеленого огня.
   — Мне было видение: белый олень с прекрасными рогами, в десять раз больше любого земного оленя. Это был олень-призрак, белее снега в Ледяной Пустыне.
   Перед ним появился золотой грифон, но был убит рогами и копытами оленя. А затем олень ударил копытом о землю и, поднявшись к звездам, помчался по небу.
   Все племена Пыльных Равнин ведут свой род от великого белого оленя. Грифон для нас — символ городов, окружающих равнину. И я понял, что среди кочевников должен вскоре появиться Великий Вождь, который объединит племена и поведет их в разрушительный поход на города.
   — А зачем вам нужно уничтожить их? — спросил Нистур. — Вы же не производите сами многое из того, в чем нуждаетесь, и закупаете или обмениваете эти товары в городах.
   — Негоже, чтобы свободный кочевник хоть в чем-то зависел от слабого, выродившегося горожанина. Пусть все они погибнут, а мы вернемся к тому, как жили наши предки! Там, где сейчас стоят города, вскоре зазеленеет трава и будут пастись наши стада.
   — Какая печальная перспектива, — заметил Нистур. — И все же мы здесь не для того, чтобы выяснять, кто был предтечей Киаги, а для того, чтобы найти убийцу Ялмука.
   — Кто именно — неважно, — ответил шаман, — ибо убили его жители Тарсиса.
   Когда все горожане будут убиты, дух Ялмука окажется отомщен.
   — Надежный способ отомстить, — согласился Нистур. — Но он сработает только в том случае, если убийца действительно кто-то из горожан. А мы в этом вовсе не уверены.
   — Тогда вы просто глупцы. Многие вожди раньше враждовали между собой, у многих была обида на Ялмука. Но Великий Вождь Киага, объединив племена, навеки положил конец, старым распрям.
   — Одно дело — подчиниться Великому Вождю, — заметил Железное Дерево, — а другое — забыть о кровной вражде. Быть может, чья-нибудь личная ненависть пересилила верность новому порядку?
   — Или же, — подхватил Нистур, демонстративно оглядывая шамана с головы до ног, — какой-нибудь амбициозный, обидчивый и подозрительный человек не потерпел рядом с собой соперника в борьбе за благосклонность Великого Вождя.
   На лице Говорящего с Тенями промелькнуло что-то вроде улыбки.
   — А если даже и так? Почему этот человек совершил убийство не здесь, а в городе, где за каждым кочевником следят десятки глаз?
   Голос колдуна, казалось, дрожал от еле, сдерживаемого смеха.
   — Вот, предположим, если вдруг ты, — он ткнул пальцем в Нистура, — почему-то, ну, просто так, решил убить его, — и рука шамана показала на Железное Дерево, — стал бы ты тащить его для этого сюда, где посмотреть на такое зрелище сбежалось бы множество народа? Нет, ты наверняка отвел бы его куда-нибудь в безлюдное место, но в пределах города, где ты чувствуешь себя как рыба в воде.
   — Что ты имеешь в виду? — спросил Железное Дерево.
   Шаман наклонился к нему поближе, так что солдат отчетливо разглядел зрачки и коричневую радужную оболочку глаз колдуна.
   — Я вижу смертельную болезнь в твоем лице. Я вижу дрожь в твоих глазах.
   Твои друзья не видят этого телесным взглядом, но я вижу глазами духа. Яд черного дракона действует медленно, но верно.
   — С этим ничего не поделаешь. Тем более мы должны быстрее выполнить наше задание, пока с моим другом чего-нибудь не приключилось, — сказал Нистур и добавил:
   — К делу это не относится.
   — Ты так в этом уверен? — поинтересовался шаман. — А не хочет ли твой друг излечиться от своего недуга? Я — великий шаман — не единожды возвращал к жизни людей, которых все врачеватели и колдуны Тарсиса сочли бы бесповоротно мертвыми.
   — Сдается мне, что именно мертвецов ты и оживлял, а не лечил раненых и больных! — сама удивляясь своей дерзости, выпалила Ракушка.
   — Ты не смеешь говорить о священных вещах, воровка! — грозно оборвал ее шаман, и девушка тотчас же пожалела о своей выходке.
   Нистур встал на ее защиту:
   — Отнюдь. Она, между прочим, уполномоченный Правителем Тарсиса следователь, ведущий дело об убийстве посланника твоего народа. И ее полномочия были подтверждены и твоим повелителем. Не следует преуменьшать роль нашего расследования, да и преувеличивать собственную значимость, колдун.
   Шаман выдержал долгую паузу и медленно произнес:
   — Я не привык, чтобы со мной говорили таким тоном. И я жестоко караю всякого, оскорбившего меня.
   Железное Дерево, в свою очередь, наклонился к колдуну и столь же отчетливо сказал:
   — Нас не интересует твоя гордость, колдун. Если мы не найдем убийцу, мы все равно умрем. Так что прибереги свои угрозы для других.
   Говорящий с Тенями чуть улыбнулся за паутиной своих амулетов.
   — Есть вещи пострашнее простой смерти. Но, впрочем, этот разговор бессмыслен. Что вам от меня нужно?
   — Мы слышали, — начал Нистур, — что между тобой и Ялмуком была, скажем так, взаимная неприязнь и…
   Железное Дерево неожиданно оборвал своего красноречивого компаньона:
   — Хватит терять время! Шаман, отвечай, это ты убил Ялмука?
   Колдун фыркнул:
   — Говорящий с Тенями не убивает оружием.
   — Ты нанял, приказал или каким-либо колдовством заставил кого-нибудь другого совершить убийство?
   — Нет, и еще раз нет.
   — А как ты докажешь, что не лжешь? — вставила Ракушка.
   Шаман рассмеялся:
   — Это мне напоминает щенка, гоняющегося за собственным хвостом. Ну да ладно. Раз уж вы уполномоченные следователи, уважу почтенных должностных лиц.
   Подмигнув Ракушке, шаман встал и подошел к резному сундуку, стоящему у стены. Вернувшись, он положил перед собой кожаный мешок, завязанный хитроумным узлом. Пока колдун распутывал узел. Ракушка разглядела на тыльной стороне его ладоней какие-то нарисованные или вытатуированные знаки.
   Из раскрытого мешка были извлечены горсть желтовато-белых кристаллов — скорее всего, высушенная и раздробленная смола — и изогнутый высушенный корень какого-то дерева в форме человеческой руки со скрюченными, узловатыми пальцами.
   — Вы знаете, что это такое? — спросил Говорящий с Тенями.
   — Должен признать, что мне неизвестно предназначение этих предметов, — сказал Нистур и поглядел на солдата.
   Железное Дерево лишь молча покачал головой. Шаман продолжил:
   — Это — Рука Истины. Тот, кто солжет под ее заклинанием, будет мучиться от страшной боли и может быть даже разорван Рукой на куски.
   — Сдается мне, что я слыхал об этом заклинании, — заметил Нистур.
   — Тогда смотри внимательно, — требовательным голосом произнес шаман.
   Бросив несколько кристаллов смолы в курильницу, Говорящий с Тенями положил на ярко-алые угли корень в форме руки. Против ожидания дерево не загорелось и не обуглилось, лишь из пальцеобразных отростков выплеснулись языки пламени, заплясавшие над курильницей.
   Закрыв глаза, шаман забормотал что-то на непонятном языке. Отговорив заклинание, он вдруг сунул руку в самую середину танцевавшего над деревянной лапой огня. Пламя задрожало и вдруг приняло форму огненной маски, напоминающей человеческое лицо с оскаленным ртом. Три глаза глядели с этой страшной маски.
   Три огненных рога росли над ее лбом, а из огненных челюстей торчали по три острых, нестерпимо ярких клыка.
   Страшный рот искривился, и в шатре послышался какой-то нечеловеческий голос:
   — Говори, и если ты солжешь, твоя рука будет моей рукой.
   Огненная голова приблизилась к руке шамана и почти коснулась клыками его пальцев. Говорящий с Тенями помолчал, а затем нараспев затянул:
   — Это держит ответ Говорящий с Тенями, шаман кочевников Пыльных Равнин.
   Говорящий с Тенями не убивал вождя Ялмука — Кровавую Стрелу. Говорящий с Тенями не заставлял и не просил никого убивать Ялмука. Говорящий с Тенями не знает, ни кто убил Ялмука, ни зачем. Если Говорящий с Тенями лжет, пусть Страж Истины откусит его руку.
   Все замерли, ожидая, что сделает чудовищная огненная голова.
   Медленно-медленно пылающая маска отодвинулась от руки шамана, огненный рот недовольно закрылся. Вновь послышался незнакомый глухой голос:
   — Ты говорил правду, и я остался голоден. Приведи мне лжеца.
   Последние слова голос произнес, уже слабея и угасая.
   Пламя погасло, и шаман вынул из курильницы деревянную руку. Ко всеобщему удивлению, корень ничуть не обгорел, пролежав столько времени на пылающих углях.
   — Ну что, вы удовлетворены? — спросил Говорящий с Тенями.
   — Я полагаю, что мы просто обязаны удовлетвориться, — сказал Нистур, вставая с подушек.
   — Пока что, — добавил Железное Дерево.
   — И бросьте вы искать убийцу, — словно по-дружески посоветовал им шаман. — Вы ведь все равно обречены.
   Железное Дерево схватился за рукоятку клинка.
   — Не вижу причин, по которым ты был бы достоин пережить меня, колдун.
   — Твои угрозы пусты и напрасны, солдат, — ответил шаман. — И все же, — добавил он, сменив тон, — моему Вождю нужны храбрые воины. Если бы ты присягнул на верность Киаге — Меткому Луку, он бы мог приказать мне излечить тебя. Как верный шаман моего Вождя, я должен буду подчиниться.
   — Что ты имеешь в виду? — прошептал Железное Дерево.
   Шаман, не отвечая, встал и направился к выходу. Обернувшись, он бросил через плечо:
   — Сейчас я должен идти к Вождю. А вам я советую поторопиться с поисками убийцы. Время идет.
   Отбросив полог, шаман скрылся в глубине шатра.
   — Что он имел в виду? — повторил свой вопрос солдат, выйдя наружу вместе со своими спутниками.
   — Он просто хотел отвлечь тебя от дела, — заверил его Нистур. — Он хочет запутать нас, смутить, а как играть на чужих слабостях — этому его учить не надо. Заметив признаки болезни на твоем лице, он и начал давить на тебя.
   Половина искусства этих шарлатанов состоит в том, чтобы посеять зерно сомнения в человеке.
   — А ты думаешь, это колдовство с лапой — всего лишь фокус? — спросил Железное Дерево.
   — Я думаю, у нас есть более компетентный специалист по этим вопросам, — ответил Нистур.
   Пройдя через ворота города, друзья были встречены капитаном Карстом.
   — Вас вызывает к себе Правитель, — сообщил он им. — Сегодня вечером вы должны представить ему доклад о ходе расследования. Вам надлежит быть во дворце с ударом вечернего гонга. Да, если вы не знакомы с обычаями города, здесь вечерний гонг звучит, когда солнце касается горизонта, а не когда оно скрывается за ним на половину диска или целиком.