Робертс Нора. Клятва смерти

   Пибоди взяла себе чашку кофе и поморщилась.
   – Еще хуже, чем у нас. Вот уж не думала, что такое возможно. Пойду куплю в автомате что-нибудь прохладительное. Тебе взять?
   – Да, спасибо.
   В ожидании банки пепси Ева подумала о Делонге. Да, она его понимала. Если бы Колтрейн погибла при несении службы под его началом, его терзало бы чувство вины, гнева, утраты. Но он хотя бы понимал, что к чему. Это означало бы, что плохой парень взял верх. Он знал бы, кто этот плохой парень, и даже если бы за этим парнем пришлось охотиться, он знал бы, что и как надо делать.
   Ева установила на столе камеру, выложила портативный компьютер. И в ожидании вывела на экран данные детектива Клео Грейди.
   Тридцать два года, детектив третьего класса, стаж – восемь лет. Перевелась в Нью-Йорк из Нью-Джерси. Браков не зарегистрировано, сожительств не зарегистрировано, детей нет. Несколько поощрений и несколько дисциплинарных взысканий. В команде Делонга – последние три года, переведена по ее собственному прошению из Особого отдела^[4]. Родители на пенсии, проживают во Флориде. Братьев и сестер нет.
   Она вскинула взгляд, когда Клео постучала по косяку открытой двери.
   – Детектив Грейди, лейтенант.
   – Присядьте.
   «Видно по глазам, – подумала Ева, – и по сжатым в ниточку губам: недовольна. Возмущена».
   У Клео были прямые короткие светлые волосы, в ушах поблескивали сережки. Она пересекла комнату, не сводя с Евы серо-голубых глаз.
   Пять футов пять дюймов росту, крепко сбитое и в то же время женственное тело. Коричневые брюки, белая рубашка, легкий бежевый жакет. Как и Ева, она предпочитала плечевую кобуру.
   – Шеф велел нам сотрудничать, стало быть, будем сотрудничать. – Клео говорила быстро, отрывисто, голос у нее был чуть хрипловатый. – Но это дело должны были отдать нам.
   – Будь это моя напарница или кто-то из моего отдела, я бы, наверно, чувствовала то же самое. Но это не ваше дело. Мы тут работаем под запись, детектив.
   Ева замолчала, увидев входящую Пибоди. Пибоди закрыла за собой дверь.
   – Я взяла воды и пепси, – объявила Пибоди, расставляя бутылки и банки на столе.
   – Вы могли бы по крайней мере сказать мне, что у вас есть, – проговорила Грейди.
   – Об этом вы можете спросить своего лейтенанта. Мы ввели его в курс дела. Можете, конечно, поиграть с нами в неприступность, но это непродуктивно. Это никак не поможет детективу Колтрейн.
   – Если хотите нарыть на нее грязь…
   – С какой стати? Мы же не внутреннее расследование проводим. Мы из отдела убийств. Убита член вашей команды, детектив, так что, Клео, хватит морочить нам голову. Вы с Колтрейн часто работали в паре.
   – Да, наш лейтенант считал, что мы дополняем друг друга.
   – Вы с ней общались на личном уровне? Вне работы?
   – Да, конечно. Почему бы нам… – Клео опять покачала головой, взяла бутылку воды, отвинтила крышечку и отпила. – Ладно, извините за резкость, но и вы меня поймите: это тяжело. Мы работали вместе, мы подружились. Мы были на хорошем счету – можете проверить нашу раскрываемость и увидите. Иногда мы с ней общались в свободное время. Выпивали по коктейлю после смены или вместе ужинали. Иногда вдвоем, иногда еще с кем-то из наших. И мы не всегда говорили о работе. Болтали о самых обычных вещах. О мужчинах, о диете, о прическах.
   – Вы стали подругами? – уточнила Пибоди.
   – Да. Конечно, мы жили каждая своей жизнью, но мы с ней сдружились. Вы же сами знаете, как это бывает. Когда две женщины работают в паре, они могут поговорить о том, о чем мужчине не скажешь.
   – Она вам когда-нибудь рассказывала о прежних романах, приятелях, любовниках, ухажерах? – спросила Ева.
   – Она встречалась с парой парней еще в Атланте, до перевода сюда, но ничего серьезного. Один из них был тоже коп, такой служебный роман. Вместе работали над одним делом, а потом это переросло в личные отношения. Второй был адвокатом. Она говорила, что они не сошлись характерами, и оба, по молчаливому согласию, постепенно свели отношения на нет. Она и сюда-то перевелась главным образом потому, что там у нее личная жизнь не сложилась и она начала терять хватку как профессионал. Ей хотелось чего-то нового.
   – А серьезные отношения с кем-нибудь были? – продолжала расспросы Ева, помня о том, что говорил ей Моррис.
   И увидела, что Клео заколебалась.
   – Она упоминала, что у нее кто-то был и какое-то время отношения были довольно бурные. Но у них ничего не вышло.
   – Имя?
   – Она не говорила. Но она ушла не без потерь – эмоциональных. Сказала, что они порвали, вот тогда-то она начала встречаться с адвокатом, и это тянулось пару месяцев. Но ей захотелось перемен. Новых мест, новых лиц. Типа того.
   – А после перевода? В личной жизни?
   – У нее довольно скоро начался роман с судмедэкспертом. Она, можно сказать, только-только сюда переехала, и тут они познакомились. Амми сказала, что между ними словно искра вспыхнула, причем моментально. Но они не стали спешить. Я хочу сказать, они не сразу прыгнули в койку. Но уж когда прыгнули… Я же говорю: напарнице-женщине рассказываешь то, что мужчине ни за что не скажешь. Она была от него без ума, и это было взаимно. Я пару раз с ними ходила… ну вроде как на двойное свидание. Это было заметно – эта самая искра. Она больше ни с кем не встречалась.
   – Она не говорила, ее кто-нибудь доставал? На личном фронте?
   – Нет, ничего такого.
   – Она когда-нибудь встречалась с фигурантами по делу одна? С осведомителями, стукачами, подозреваемыми?
   – Обычно – нет. Я хочу сказать, она могла, конечно, встретиться с кем-то из своих стукачей в одиночку. Но она ведь работала здесь меньше года. У нее их было не так много.
   – Имена?
   Клео злилась, Ева это ясно видела. Копы вообще не любят раскрывать своих стукачей, и она – не исключение.
   – Амми чаще, чем других, использовала одного парня со Спринг-стрит, у него там ссудная лавка. Стью Боллимер. Он родом из Джорджии, и она на этом сыграла. Земляки и все такое.
   – А вы его использовали в последнее время?
   – Я знаю, что она его привлекала по делу об ограблении в Китайском квартале, мы с ней вместе его вели. Он обещал приложить ухо к земле.
   – У вас были неприятности по ходу какого-то из дел? Кто-нибудь хотел ей отомстить?
   – Ну, когда сажаешь в кутузку плохих парней, вряд ли они скажут тебе спасибо. Но у нас команда небольшая, в основном дела не самые громкие. Ей даже нравились именно такие дела. Ограбление семейного магазинчика, парнишка, которого спихнули со скейтборда, а скейтборд какой-то сукин сын увел. Честно говоря, она хотела иметь семью, детей, говорила мне, что ей бы понравилось стать домохозяйкой и сидеть с детьми. Она любила свою работу и делала ее хорошо, поймите меня правильно. Но она думала – особенно с тех пор, как появился Моррис, – что когда-нибудь в будущем…
   – Ладно, детектив, этого довольно. Буду вам признательна, если пришлете сюда детектива О’Брайана. Если он сейчас занят, пусть ваш лейтенант пришлет любого, без кого сможет обойтись.
   – О’Брайан работает за своим столом. Я его пришлю. – Клео поднялась. – Надеюсь, вы меня правильно поймете: я прошу дать нам знать, если вам вдруг понадобятся лишние руки и ноги для вашего следствия. Не все копы работают в Центральном управлении.
   – Буду иметь в виду. Спасибо, детектив. – Когда Клео вышла, Ева отодвинулась от стола. – Она что, не понимает? Может, это просто «слепое пятно»?
   – Разве каждый из этих копов – в числе подозреваемых? – Пибоди покачала головой. – Это все равно что подозревать членов своей семьи.
   – Это штатским простительно так рассуждать, а не копам. – Придвинувшись к столу, Ева сделала несколько заметок и проверила данные по О’Брайану.
   – У него стаж двадцать три года. Дошел до детектива первого класса пять лет назад. В этой команде – двенадцать лет. Женат вторым браком пятнадцать лет. От первого брака детей нет, во втором браке – двое. Несколько поощрений, дважды отмечен в приказе за проявленную доблесть. Занимался особо важными делами до перевода сюда. Крутая перемена. – Ева наконец открыла свою банку пепси и глотнула холодного кофеина. – Он здесь дольше всех. Дольше, чем его лейтенант.
   – Такие парни становятся неформальными лидерами в команде, – сказала Пибоди. – Именно к ним обращаются члены команды, когда не хотят идти к начальству.
   – Слушай, мы тут застряли надолго. Позвони к нам в отдел, а? Проверь, может, что-то новенькое появилось, что-нибудь полезное для нас.
   Пибоди двинулась к дальнему концу стола, и тут в комнату вошел О’Брайан – мускулистый, с лошадиной челюстью и орлиными глазами.
   – Лейтенант! Детектив!
   – Детектив О’Брайан! Мы тут разделили обязанности, пока мы с вами разговариваем, моя напарница созванивается с людьми, которые работают по убийству.
   – Я не против. – Он сел. – Позвольте я сэкономлю вам время. Детектив Колтрейн была хорошим копом. На нее можно было положиться. Особенно хороша была в обнаружении и анализе мелких деталей. Когда она пришла в наш отдел, признаюсь, у меня были сомнения на ее счет. Могу даже сказать, было предубеждение. Я тогда подумал, что с ее внешностью лучше бы сниматься в рекламе косметики. Но мы поработали пару смен, и я понял, что внешность обманчива. Она знала, как работать в команде, умела работать на выезде, хорошо ладила с другими членами бригады. Ее убили на лестнице ее собственного дома. Это был не чужак.
   – Откуда вы знаете, где и как ее убили?
   Он ни на секунду не отвел глаз от Евы.
   – У меня есть связи. Я их использовал. Остальным членам бригады я не рассказывал, что мне удалось нарыть. Пусть босс решает, какой информацией делиться, а какой – нет. Но вам я прямо здесь и сейчас скажу: если она вышла из квартиры вчера вечером с табельным и запасным оружием, значит, шла на работу. То есть она была убита во время несения службы. И я буду настаивать, чтобы ее похоронили с почестями.
   – Кто мог проникнуть в ее дом? – спросила Ева.
   – Откуда ж мне знать? Мы тут над такими горячими делами не работаем. Ничего такого, ради чего кто-то мог бы пойти и убить копа. У нас тут вторжение со взломом, ограбление магазина электроники. Работал кто-то свой, тут вопросов нет. Мы бы взяли парня уже сегодня. Ничего, я его еще возьму. Сегодня, до конца смены. Этот взломщик болван, недотепа. Он не мог убить копа. Я знаю, Делонг дал вам дело. Можете убедиться сами.
   – А не могла она, копаясь в деталях по этому или по другому делу, нарыть что-нибудь горяченькое? Что-то такое, что потом взорвалось ей в лицо?
   – Если она что-то нарыла, мне она об этом ничего не сказала. У нас с ней было… у нас сложились такие отношения, что она приходила ко мне и обговаривала свои дела. – На его лице проступила скорбь. Он опустил глаза и уставился в стол. Ева увидела, каких трудов ему стоит овладеть собой. – Она несколько раз приходила ко мне в гости, ужинала у меня. Моей жене она очень нравилась. Мы все ее любили. Может, это Моррис?
   – Прошу прощения?
   – Может, это что-то, над чем он работал. Может, это с ним кто-то хотел поквитаться. Куда бить? Она была в него влюблена. Это же было видно. Он несколько раз заходил сюда за ней в конце смены. Стоило только взглянуть на них. Ну, не знаю… Конечно, это натяжка. Но я не вижу ничего такого, над чем она работала, с чем она была связана, что могло бы толкнуть кого-то на убийство.
   – Вы не против, если я спрошу, почему вы перевелись сюда, вы же занимались серьезными правонарушениями?
   О’Брайан пожал плечами.
   – Мой первый брак рухнул главным образом из-за работы. Бог дал мне еще один шанс. Женился, появился ребенок. Дочь. Решил больше не рисковать и перевелся. У нас хорошая команда. Полно работы, и мы делаем ее хорошо. Но мне обычно не звонят посреди ночи, по вечерам я чаще всего дома, ужинаю со своей семьей. Так что можете даже не спрашивать: именно дома я и был вчера вечером. Моей старшей дочке уже четырнадцать. Вчера она пригласила подругу с ночевкой: якобы заниматься им вместе надо. В основном потрепаться, – добавил он с легкой усмешкой. – Около полуночи я задал им взбучку, чтоб кончали хихикать, как парочка гиен, когда давно уже спать пора.
   – Детектив Грейди упомянула осведомителя Стью Боллимера.
   – Да, Амми его, можно сказать, взрастила. Он из Мейкона, вот она и пустила в ход тему землячества. Этот парень рожден, чтобы стать осведомителем, на большее он вряд ли способен. Никогда не поверю, что он мог такое замыслить и провернуть. Мелкая рыбешка.
   – Хорошо. Спасибо вам, детектив.
   – Будете держать нашего лейтенанта в курсе?
   – Непременно.
   – У нас хороший босс. – О’Брайан встал из-за стола. – Если бы ее что-то беспокоило, если бы ей что-то угрожало, она обратилась бы к нему. Или ко мне.
   – Чутье у нее было? Интуиция?
   Впервые О’Брайан заколебался.
   – Ну, может, не такое острое, как хотелось бы. Она тут все еще чувствовала себя новичком, нащупывала свой путь. Я уже говорил, у нее был зоркий глаз на детали, и людям она нравилась. Внушала доверие подозреваемым, умела расположить к себе. Но, я бы сказал, чутья ей не хватало. Голова на плечах у нее была, это точно, а вот чутье… Это не значит, что она была плохим копом.
   – Нет, не значит. Мы сделаем для нее все, что в наших силах, детектив О’Брайан.
   – Это все, о чем я прошу.
   – Кого нам теперь лучше вызвать? – спросила Ева О’Брайана.
   – Ну, может, Ньюмена. Все равно работник из него сегодня хреновый.
   – Вы не пришлете его нам?
   Пибоди дождалась, пока за ним не закрылась дверь.
   – Неформальный лидер, – повторила она. – Ему тяжелее всех пришлось. Босс есть босс, но лидер – не он.
   – У нее не было полицейского чутья. Он не хотел об этом говорить, в подобной ситуации это было бы неуместно. Но он знал, что это может помочь следствию, потому и сказал. Она ответила на звонок и пошла. У нее ни малейшего подозрения не возникло. Кто-то действовал явно предумышленно, ее ведь не в порыве страсти убили. Но она ничего не заподозрила. Что ж, будем знать.
   Ева просмотрела данные по детективу Джошу Ньюмену.

4

   Джош Ньюмен оказался человеком крепким и разговорчивым, хотя и был явно удручен. «Спокойный и несуетливый», – определила Ева. Такие делают свое дело и делают его на совесть, а потом возвращаются домой и дело оставляют на работе. Нормальный семейный человек, который по чистой случайности стал копом. Вряд ли он когда-нибудь дослужится до детектива второго класса. И вряд ли сообщит ей что-то новое о Колтрейн.
   Следующим Ева вызвала Дэка Клифтона. Хотя в свои двадцать девять лет он являлся самым молодым членом команды, у него был восьмилетний стаж работы в полиции, из них четыре года он проработал детективом. С первой же минуты Ева окрестила его Лихачом.
   Броские, красивые черты лица – загорелая кожа, сине-стальные глаза, копна золотисто-каштановых волос – вероятно, его внешность служила ему добрую службу при общении со свидетельницами. А его агрессивная, как бы говорящая «надеру тебе задницу» манера разговора наверняка нагоняла страх на не самых стойких подозреваемых.
   Но Ева не была подозреваемой, и ей эта манера не понравилась.
   Он подался вперед, придвинулся совсем близко, вторгаясь в ее личное пространство, его глаза горели.
   – Нам тут не нужны шишки на ровном месте из Центрального управления. Это следствие надо вести здесь, в нашем участке, силами нашей команды. Мы тут своих не выдаем.
   – Это не вам решать, кому вести следствие. Все уже решено. А для начала, детектив, отодвиньтесь и сядьте прямо.
   – Мы с ней работали, а вы – нет. Для вас она всего лишь труп.
   Он повторил то же самое, что уже говорила Клео Грейди, Ева дала ему тот же ответ.
   – Вы не знаете, чем она была для меня. Хотите поскандалить? Скандальте с кем-нибудь еще. А сейчас вы ответите на мои вопросы.
   – Или что? Отволочете меня в управление? Черта с два! Какого хрена вообще вы нам тут голову морочите, когда вам надо искать ее убийцу?
   – Я вам скажу, какого хрена, Клифтон. Детектив Колтрейн мертва. А вы сидите тут и морочите мне голову, тратите мое время зря, хотя вам положено делать все, что в ваших силах, чтобы помочь следствию.
   Теперь уже Ева придвинулась чуть ли не вплотную к нему, вторгаясь в его личное пространство.
   – И это наводит меня на мысль. Кто вы такой? Просто тупая задница? Или у вас есть веская причина не отвечать на мои вопросы? Давайте предположим, что вы – тупая задница, и тупо начнем с вопроса: где вы были вчера с десяти вечера до полуночи.
   Его загорелое лицо обдало жаром, он оскалил зубы.
   – Да вы ничем не лучше крыс из отдела внутренних расследований.
   – Считайте, что я хуже. Ваше местонахождение, детектив. Не хотите отвечать? Ладно, мы действительно продолжим в управлении. В комнате для допросов.
   – Я был дома с женщиной. Мы с ней встречаемся. – Продолжая скалиться, он отодвинулся от стола и демонстративно потер промежность. – Хотите знать, чем мы занимались? И сколько раз мы этим занимались?
   – Пибоди? – проговорила Ева, не отрывая глаз от Клифтона. – Кого-нибудь из нас интересует, что этот болван делал со своим червячком вчера с десяти вечера до полуночи?
   – Плевать мы на это хотели.
   – Имя женщины, Клифтон, и считай, что тебе крупно повезло: у меня в данный момент есть более срочные дела, чем писать на тебя жалобу.
   – Поцелуй меня в зад.
   – Меня твой зад интересует не больше, чем твой червячок. Имя, Клифтон, а не то я найду время написать жалобу, и тебя как минимум отстранят на тридцать дней без выплаты компенсации. И начнешь ты этот месяц в моей фирменной бане: попотеешь на допросе у нас в управлении. Имя.
   – Шерри Лоупер. Она наверху, в отделе коммуникаций.
   – А теперь расскажи о своих отношениях с детективом Колтрейн.
   – Мы вместе работали.
   – Это мне известно. Вы были друзьями или враждовали?
   – Мы прекрасно ладили.
   – Работали над делами вместе?
   Клифтон пожал плечами и уставился в потолок.
   – Кое-кто тут у нас действительно работает. И раскрывает дела.
   Ева откинулась на спинку стула.
   – Не крути мне яйца, Клифтон, а не то как бы тебе не лишиться своих. Поверь, у меня это лучше получается. Я старше по званию, не забывай. Ну-ка покажи мне, как ты уважаешь старших по званию и свою убитую коллегу.
   – Я же говорил, мы прекрасно ладили. Так оно и было. Черт, да Амми со всеми ладила! Умела найти подход. Люди ее любили. Думаешь, я не хочу узнать, кто ее убил? Мы все хотим знать. Это не имеет никакого смысла. – Бравада отчасти слетела с него, он нервно провел пальцами по волосам. – Какого черта вы не опрашиваете соседей? Вытрясите из них правду! Наверняка это кто-то из них! Она жила в надежном, охраняемом здании. И она была осторожна.
   – А вы когда-нибудь были в ее надежном, охраняемом здании? В ее квартире?
   Опять он замкнулся.
   – Ясное дело. Пару раз. Подвозил ее на работу или с работы, когда мы вместе работали над делом. У меня есть машина, у нее нет. Ну и что?
   – Вы поддерживали личные отношения с детективом Колтрейн?
   – Хочешь сказать, трахал ли я ее? Слушай, сука…
   Ева приблизила лицо почти вплотную к лицу Клифтона.
   – Я старший офицер. Хочешь звать меня сукой, называй – лейтенант Сука. И не забывай указывать звание всякий раз, как обращаешься ко мне. А теперь отвечай на вопрос.
   – Нет. Не в этом смысле. Ну, мы иногда вместе выпивали, как и все наши. Бывало, вместе перехватывали что-нибудь пожрать. У нее был роман с доктором Смерть. Вот с кем вам следовало бы поговорить. У него был доступ в здание, в ее квартиру, и уж кому, как не ему, знать, как вырубить ее – быстро, чисто, без следов.
   – Вам что-либо известно о трениях между детективом Колтрейн и доктором Моррисом?
   Он пожал плечами, нахмурился, глядя в окно.
   – Люди занимаются сексом, стало быть, между ними есть трения. Секс и есть трение, чтоб вы знали. Первый, на кого смотрят косо в таких случаях, – муж или любовник.
   – Вы просто открываете мне глаза на то, как вести следствие.
   – А вы тут сидите и пропускаете нас через жернова.
   – Ваша точка зрения учтена. Мы с вами закончили, детектив.
   Ева молча проводила его взглядом, пока он покидал комнату, хлопнув дверью напоследок.
   – Приударял за ней, вот что я думаю. Слишком уж тут много пылу. Он делал пасы, а она его отшила. А потом влюбилась в Морриса. Клифтон избалован: привык, что женщины сами к нему липнут, а не предпочитают ему кого-то другого.
   – Было бы глупо с его стороны давать нам ненадежное алиби, – заметила Пибоди.
   – Да, но мы его все равно проверим. Вот ты этим и займись. Прямо сейчас. А я пойду поблагодарю Делонга.
   – Если бы между ним и Колтрейн что-то было… или даже не было, но были трения, потому что она дала ему от ворот поворот, остальные должны были знать, разве нет?
   – Копы умеют хранить секреты.
 
   Они встретились на улице, где по настоянию Пибоди перехватили в кулинарии на углу быстрый походный ланч. Ева даже не могла бы сказать с точностью, что именно скрывалось в доставшемся ей сэндвиче, который она съела, прислонившись к своей машине, но это было чертовски вкусно.
   – Алиби Клифтона подтвердилось. – Пибоди с явным с наслаждением вонзила зубы в свой сэндвич. – Но она сильно не обрадовалась моему звонку. «Да, мы провели вместе ночь, ну и что?» Огрызалась и как будто оправдывалась. Они с Клифтоном стоят друг друга. Та еще парочка.
   Ева ела и наблюдала, как копы входят и выходят. Небольшой участок, но жутко деловой. Жизнь так и кипит. Небольшой – значит, больше взаимодействия, больше внутренних связей. Копы обычно поддерживают друг друга, таков у них кодекс чести. Ей уже не раз приходилось брать плохих копов, и каждый раз это было тяжело, просто мучительно.
   Ей очень хотелось надеяться, что хоть на этот раз в деле не будет замешан плохой коп.
   – У Клифтона в деле полно дисциплинарных взысканий, в том числе и за неоправданное применение силы. Запал у него короткий. Правда, не похоже, чтобы это убийство было совершено в запале. Но все рано надо будет присмотреться к нему, глубже копнуть его алиби.
   – Ой, как мне это не нравится! – поморщилась Пибоди. – Терпеть не могу подозревать копов.
   – Что ж, будем надеяться, что это был просто плохой парень. Без жетона. Но проверить мы должны. Давай теперь прокачаем стукача, а потом я хочу вернуться на место, еще раз все осмотреть.
   С этими словами Ева обошла машину, направляясь к водительскому сиденью. Пибоди последовала за ней.
 
   Они без проблем отыскали ссудную лавку и ее хозяина. Ева решила, что он немного похож на грызуна: насколько она могла судить о том, как выглядят грызуны. Он сидел за прилавком, защищенным пуленепробиваемым стеклом, и препирался с наркоманом, спешившим добыть деньги на дозу.
   Длинный острый нос Боллимера хищно зашевелился на его узком лице. Почуял копов, догадалась Ева, заметив, как черные глазки-бусинки стрельнули в их с Пибоди сторону.
   – Даю пятьдесят.
   – Да брось, будь человеком. – Наркоман задергался всем телом, его голос звенел отчаянием. – Мне нужна сотня. Стоит куда больше. Запросто наваришь двести пятьдесят. Будь человеком. Мне нужна сотня.
   Боллимер хмыкнул, сделал вид, что пристально изучает наручные часы.
   – Семьдесят пять. Больше не дам.
   – Слушай, а может, девяносто? Как насчет девяноста, а? Это хорошие часы.
   – Семьдесят пять. Это предел.
   – Ладно-ладно, договорились.
   Боллимер набрал какую-то комбинацию на своем мини-компьютере, и компьютер выплюнул бланк квитанции. Боллимер просунул его в окошечко.
   – Порядок знаешь.
   Наркоман нацарапал свое имя на обеих половинках квитанции, оторвал свою, а корешок толкнул обратно Боллимеру. Тот набрал новый код и выдал семьдесят пять долларов.
   – У тебя тридцать дней на выкуп, – сказал он и покачал головой, когда наркоман, не слушая его, опрометью выскочил из лавки.
   – Он вернется, но часы выкупать не будет. – Боллимер прицепил к часам бирку и отложил их в сторону. Потом он пригладил ладонью и без того гладкие, зачесанные назад волосы у себя на голове. – Чем я могу помочь вам сегодня, офицеры?
   – Постоянный клиент? – спросила Ева.
   – Бинкс? А как же. Часы его, – Боллимер постучал ногтем по циферблату. – Я сам видел их у него на руке.
   – Рано или поздно у него начнется ломка, а закладывать будет уже нечего. И тогда он снова пойдет воровать, а кончит тем, что попытается ограбить кого-нибудь.
   Боллимер с важностью кивнул.
   – Так уж устроен этот злосчастный мир. У меня тут честный бизнес. Лицензия имеется. Я каждый день сверяюсь со списком краденого и сотрудничаю с властями. Может, вы ищете что-то горяченькое, чего еще нет в списках? Пожалуйста, можете тут осмотреться.
   – Мы из отдела убийств. – Ева извлекла жетон и поднесла его к «глазку» сканера. – Мы расследуем убийство детектива Колтрейн.
   У него рот открылся сам собой, черные глаза-бусинки вытаращились так, что едва не выскочили из орбит.
   – Как вы сказали? Амми? Вы говорите, что Амми убили?
   – Об этом говорили в новостях. Пару часов назад им разрешили назвать ее имя. Вы что же, новости не слушаете, Стью?
   – Да на кой мне слушать это дерьмо? Погодите. Дайте хоть сообразить, на каком я свете.
   Он нажал на кнопку, и поехала железная рольставня, закрывшая входную дверь. До Евы донесся щелчок. Хотя его шок и горе казались искренними, она на всякий случай положила ладонь на рукоять оружия, когда он оттолкнулся от стола на своем крутящемся стуле, встал и бросился отпирать дверь, отделявшую его загончик от покупателей.