Робертс Нора. Ореол смерти

   Она вскочила на ноги и принялась нервно мерить шагами тесное пространство своего кабине­та. Ну какого черта в связи с убийством всплыло имя Рорка?! И что за дела у него были с Тауэрс, с ее любовником и бывшим мужем?
   Ева снова рухнула в кресло и сердито устави­лась на разбросанную по столу кипу бумаг. Ладно, о связях Рорка с покойным прокурором она ра­зузнает все очень быстро. Хорошо хоть то, что она была абсолютно уверена в его алиби. В тот день и час, когда неизвестный злоумышленник перерезал горло Сесили Тауэрс, Рорк самозаб­венно и неистово занимался любовью со следова­телем отдела убийств.

ГЛАВА ВТОРАЯ

   С большим удовольствием Ева поехала бы сейчас к себе домой – в квартиру, которую она продолжала снимать, несмотря на то, что почти все ночи проводила у Рорка. Там она могла бы немного привести себя в порядок, спокойно по­думать, поспать, наконец, И попытаться восста­новить события последнего дня жизни Сесили Тауэрс. Но вместо этого она поехала к Рорку.
   Ева смертельно устала и вела машину совер­шенно автоматически: благо она хорошо знала дорогу и легко маневрировала на запруженных машинами улицах. Ей выпала возможность минут на десять расслабиться. Весна в тот день наконец-то вступила в свои права. Ева опустила стекла, и в машину тут же вторглись звуки оживленной улицы: автомобильные сигналы, шуршание покрышек, гудение автобусов, болтовня пешеходов.
   Чтобы не слышать навязчивых туристских громкоговорителей, она повернула на Десятую улицу. Можно было бы выиграть время, проехав мимо Центрального парка, но Еве уж больно не хотелось в тысячный раз слушать о нью-йоркских достопримечательностях, истории и традициях Бродвея, великолепии музейных собраний и ас­сортименте товаров, предлагаемых шикарными магазинами, протянувшимися от Пятой до Мэди­сон-авеню.
   Ненадолго застряв в пробке на Пятьдесят шес­той, Ева оказалась прямо напротив огромного рекламного щита, на котором потрясающий кра­савец целовался с не менее потрясающей краса­вицей. Надпись гласила, что изрядной долей вос­торга оба они были обязаны освежителю дыхания «Горный источник».
   Неподалеку от Евы две машины оцарапали друг другу борта; из обеих выскочили водители и принялись обмениваться изощреннейшими про­клятиями. К сцене не остались безучастными ни пассажиры оказавшегося рядом автобуса, ни пе­шеходы, моментально столпившиеся на тротуаре. Вскоре на место происшествия прибыла патруль­ная машина. Дорожный полицейский в мегафон убеждал эмоциональных водителей не мешать движению, обещая в противном случае наложить штраф.
   Мало-помалу пробка рассосалась. По мере того как Ева пробиралась от центра к окраинам, жи­тели которых принадлежали к богатым привилегированным слоям, облик улиц менялся – они становились шире и чище, все больше вдоль них была деревьев, вскоре начали появляться целые скверы и небольшие парки. Проезжавшие мимо машины были по большей части совсем новыми и исключительно дорогими, пешеходы – все, как один – облачены в костюмы от лучших портных.
   Наконец ее машина подъехала к владениям Рорка. Деревья парка стояли в цвету, и на фоне по-весеннему свежей, сочной листвы удивительно ярко смотрелись белые, розовые, красные и голубые грозди.
   Дом из серого гранита и стекла сверкал в лучах предзакатного солнца. В первый раз Ева увидела его несколько месяцев назад, но все равно каж­дый раз по-прежнему поражалась этому чистому воплощению откровенно беспредельного богат­ства. И каждый раз невольно спрашивала себя, что может быть общего у нее с владельцем всего этого…
   Ева остановила машину у гранитного подъез­да и взбежала вверх по ступенькам. У нее был свой ключ, но пользоваться им она считала ниже своего достоинства. Дворецкий Рорка, Соммерсет, в свою очередь, глубоко ее презирал и не давал себе труда пытаться свое презрение скрыть.
   Вот и теперь он открыл ей дверь с уже готовым недовольным выражением на лице. Оглядев Еву с головы до ног, дворецкий дал понять, что от его внимания не укрылось, в каком плачевном состоянии пребывает ее одежда – та же самая, что в прошлый раз.
   – Мы не ждали вас так скоро, лейтенант.
   – Кто это – мы? – язвительно хмыкнула Ева. Зная, как это злит Соммерсета, она стянула грязную и мокрую кожаную куртку и вручила ее достойному старцу. – Рорк дома?
   – Он занят делами строительства.
   – Курорт «Олимпус»?
   Соммерсет брезгливо скривил рот.
   – Как вам, должно быть, известно, я не имею привычки совать нос в дела Рорка.
   «Да ты всегда прекрасно знаешь, где он и чем занят!» – подумала Ева, но промолчала и через просторный холл направилась к мраморной лест­нице.
   – Я поднимусь наверх и приму ванну, – за­явила она, а потом, уже с середины лестницы с некоторым высокомерием бросила: – Доложите ему о моем приходе, когда он разделается со сво­ими делами.
   Едва перешагнув порог спальни, Ева приня­лась раздеваться. Ее путь к ванной обозначила цепочка брошенных на пол вещей – сначала бо­тинки, потом рубашка, джинсы, белье.
   Она включила горячую воду и насыпала в ванну ароматической соли, привезенной Рорком из каких-то экзотических мест. Эта соль прида­вала воде цвет морской лазури и запах сказочно­го леса.
   Вода была такой горячей, что Ева сначала никак не могла собраться с духом и опуститься в огромную ванну. Наконец она решилась, набра­ла в легкие побольше воздуха и с головой окуну­лась в благословенный жар. Досчитав до тридцати, она вынырнула и с закрытыми глазами застыла в полном блаженстве.
   В этом состоянии ее и застал Рорк.
   Другой бы на его месте решил, что она пол­ностью расслабилась. Но это означало бы, подумал Рорк, что этот другой совсем не знает и не понимает Еву Даллас. Сам же он был так близок с ней – и сердцем, и умом, – как не бывал близок ни с кем прежде. Но и для него в дебрях ее души и сознания оставалось множество неизведанных уголков.
   Ева не переставала удивлять его; каждый раз, когда он был с ней, ему открывалось что-то новое.
   Из ароматной пены виднелось только ее лицо, – щеки раскраснелись от жара, глаза за­крыты. Но Рорк видел, что полностью Ева не рас­слабилась. О внутреннем напряжении говорила едва заметная складка между бровями.
   Нет, Ева погружена в какие-то мысли, она чем-то обеспокоена и что-то задумывает, решил Рорк. Он подошел к ванне бесшумной походкой, которую усвоил в детстве, проведенном в дублин­ских трущобах. Когда он уселся на край ванны, Ева не пошевелилась, но Рорк знал, что она на­верняка почувствовала его присутствие.
   Через некоторое время Ева открыла свои зо­лотисто-карие глаза и пристально посмотрела в его – голубые. Как всегда, от одного вида Рорка она испытала тревожное волнение. Его безупреч­но красивое лицо, обрамленное густыми черны­ми волосами, не переставало удивлять ее – это было сошедшее с живописного полотна лицо пад­шего ангела.
   – Извращенец, – произнесла Ева, нахмурив брови.
   – Но это же моя ванна! – ответил Рорк и, погрузив в пену руку, провел ею по груди Евы. – Ты сваришься живьем.
   – Я люблю, когда горячо. А сейчас мне нужно как можно горячее.
   – Нелегкий выдался день?
   «Будто ты не знаешь! – мелькнуло в голове у Евы, и она немножко обиделась. – Ты ведь всегда все знаешь…» Вслух она ничего не сказала и только пожала плечами. Рорк встал, подошел к встроенному в стену бару и наполнил вином два хрустальных бокала. Вернувшись, он снова сел на край ванны и протянул один бокал Еве.
   – Ты совсем не спала и наверняка почти ни­чего не ела.
   – Обычное дело.
   – Все равно это беспокоит меня, лейтенант.
   – Легко же тебя обеспокоить!
   – Это потому, что я тебя люблю.
   Эти слова, произнесенные его неповторимым голосом, в котором ей всегда чудилось дыхание туманных вересковых пустошей Ирландии, сму­тили Еву. Она знала, что, как это ни невероятно, Рорк говорит правду, но сама не могла ответить ему тем же. Поэтому она молча пригубила вино.
   Не услышав ничего в ответ, Рорк растерянно помолчал, а потом спросил:
   – Что там произошло с Сесили Тауэрс?
   – Ты ее знал?
   – Не то чтобы хорошо. Так, встречал в обществе, имел кое-какие деловые отношения – в ос­новном через ее бывшего мужа… Она была восхитительна, умна и опасна.
   Ева даже приподнялась из воды.
   – Опасна? Для тебя?
   – Не для меня конкретно, – Рорк глотнул вина и слегка скривил губы. – Она была грозой для не вполне честных предпринимателей, любых нарушителей закона. Я бы сказал – преступного сознания как такового. Кстати, в этом смысле она была очень похожа на тебя. К счастью, я уже давно ничем подобным не занимаюсь.
   Последнее заявление Ева в душе подвергла сомнению, но не стала говорить об этом.
   – Раз ты знал ее хотя бы поверхностно, может быть, рискнешь предположить, кому была нужна ее смерть?
   Рорк опять глотнул из бокала, на этот раз по­больше.
   – Это допрос, лейтенант?
   Шутливость тона, каким был задан этот во­прос, не понравилась Еве.
   – Считай, что допрос, – ответила она.
   – Как вам будет угодно, – Рорк встал и начал расстегивать рубашку.
   – Эй, что это ты делаешь?!
   – А ты как думаешь? – Рорк сбросил ру­башку и принялся за брюки. – Коль скоро меня собирается допрашивать голый следователь, рас­положившийся в моей собственной ванне, с моей стороны логично составить ему компанию.
   – Пошел к черту! Человека убили…
   – Можно подумать, что когда-нибудь дела обстояли иначе! – Погрузившись в воду, Рорк решил, что еще чуть погорячее – и от них обоих осталось бы два обваренных трупа. – Вспомни, когда мы познакомились, тоже убили человека. Не могу понять, почему меня так тянет к тебе – даже сейчас, когда ты сидишь здесь с невидимым полицейским значком, приколотым к твоей не­сравненной груди. – Рорк провел рукой от ступ­ни Евы вверх, к ямке под коленкой – ее слабому месту. – Я хочу тебя, – пробормотал он. – Прямо сейчас.
   Бокал задрожал в руке Евы. С огромным трудом овладев собой, она отстранилась и сказала деловым тоном:
   – Расскажи мне сначала о Сесили Тауэрс.
   Рорку ничего не оставалось, как смириться с ее настроем и отступить. Но про себя он решил, что все равно не выпустит ее из ванны, не добив­шись своего, – нужно только проявить терпение.
   – Сесили Тауэрс, ее бывший муж и Джордж Хэммет входили в совет директоров одной из моих компаний. Она называется «Меркурий» – в честь быстроногого посланца богов. Занимает­ся в основном импортом и экспортом. Быстрые перевозки, доставка на места…
   – Про «Меркурий» я знаю, – перебила его Ева. – Хотя, признаться, не подозревала, что он принадлежит тебе.
   – Я приобрел эту компанию лет десять назад. Из-за неумелой организации дела в ней тогда шли из рук вон плохо. Сесили Тауэрс и Марко Анжелини, ее бывший муж, тоже вложили день­ги. Они, кажется, еще были женаты или только-только развелись. Разошлись они, кстати, тихо и мирно, без проблем и скандалов. Джордж Хэммет тоже был одним из инвесторов. Тогда между ним и Сесили скорее всего ничего не было. Они сошлись только через несколько лет.
   – А в треугольнике Анжелини – Тауэрс – Хэммет тоже все было тихо и мирно?
   – Вроде бы да, – ответил Рорк и, нащупав скрытый в стене пульт, включил музыку: что-то протяжное и заунывное. – Если тебя интересует моя роль, то для меня это был только многообе­щающий бизнес. Бизнес – и все.
   – Насколько противозаконна деятельность «Меркурия»?
   – Шутишь, лейтенант? – ухмыльнулся Рорк.
   Стиснув зубы, Ева решительно оттолкнула его руку, скользившую все выше по ее ноге.
   – Сесили Тауэрс была непримирима к любым нарушениям закона и искореняла их, невзирая на лица. Если бы она вдруг обнаружила, что с «Меркурием» не все чисто, она бы не посмотре­ла, что в компанию вложены ее деньги, и возбу­дила бы дело.
   – О да! Она уличила меня в грязных играх, и мне не оставалось ничего, кроме как заманить Сесили в подозрительный район, где ее уже под­жидал нанятый мной головорез. Такова ваша версия, лейтенант?
   – Да нет, ничего подобного я не думаю, но…
   – Зато другие могут подумать, – докончил он за нее. – И тогда ты окажешься в весьма пи­кантном положении.
   – Мне на это наплевать! – Сейчас она бес­покоилась только о положении самого Рорка. – Но ты должен рассказать мне обо всем. Если в ходе следствия всплывут какие-то обстоятельст­ва, которые свяжут твое имя с делом об убийстве Сесили Тауэрс, мне нужно быть к этому готовой.
   – А ты уверена, что такие обстоятельства и вправду существуют?
   – Нет, но если что-то такое есть, мне придет­ся передать дело другому следователю.
   – Тебе не кажется, что мы с тобой это уже проходили?
   – Если ты имеешь в виду дело Дебдасс, то теперь все обстоит иначе. Ты не подозреваемый, Рорк! – Увидев, что он нахмурился, Ева поста­ралась говорить так, чтобы в ее словах звучало не раздражение, а здравомыслие. Ну почему с Рорком всегда все так сложно? – Я совершенно уверена, что ты не имеешь никакого отношения к убийству Сесили Тауэрс. Я выражаюсь достаточно ясно?
   – И тем не менее ты устроила мне настоящий допрос.
   – Popк, я – полицейский. Я должна допросить всех, кто был хоть сколько-нибудь знаком с жертвой. И с этим я ничего не могу поделать.
   – Ну конечно. И начать решила с меня… Скажи, Ева, ты мне вполне доверяешь?
   – Дело не в том, доверяю я тебе или нет.
   – Это не ответ! – Его взгляд стал каким-то металлическим, отчужденным, и Ева решила, что повела себя неправильно. – Пойми, если ты не доверяешь мне, значит, все наши отношения сводятся только к обоюдоприятному сексу.
   – Ладно, я постараюсь говорить по-друго­му, – она с трудом сохраняла спокойствие: ре­акция Рорка напугала ее. – Я ни в чем тебя не обвиняю. Даже если бы мы были с тобой незна­комы, я все равно допросила бы тебя одним из первых. Но вышло так, что я тебя хорошо знаю. Вот. – Она закрыла лицо руками. С них стекала пена. Ева всегда чувствовала себя несчастной, когда ей приходилось объяснять свои чувства. – Мне бы очень хотелось держать тебя в стороне от этого дела. И я надеюсь, что твои ответы дадут мне такую возможность. Но в то же время я не могу не думать о том, как можно использовать твои отношения с Сесили Тауэрс в интересах рас­крытия убийства. Все. И то, и другое мне дается нелегко.
   – Ну, так бы с самого начала! – Рорк на­брал в легкие побольше воздуха и начал: – В де­ятельности «Меркурия» абсолютно все законно. По крайней мере – в последнее время, когда от­пала нужда кое-что предпринимать в обход за­конов. Компания работает, приносит неплохую прибыль. И вообще, какой идиот, имея непод­купного прокурора в совете директоров, стал бы проворачивать нелегальные сделки?
   Он сказал это так, что Ева сразу поверила ему. У нее как будто камень с души свалился, и она наконец смогла говорить просто и спокойно.
   – Отлично. Но у меня будут еще вопросы. И журналисты уже напали на твой след.
   – Я знаю. Это очень неприятно. Сильно они мешают тебе?
   – Пока нет.
   Ева позволила себе одно из нечастых прояв­лений нежности – крепко сжала руку Рорка. Он подался вперед и дотянулся до ее руки губами. Увидев, что Ева улыбается, он понял, что нако­нец-то она начала расслабляться, сбросила вла­девшее ею неимоверное напряжение.
   – Не трать слишком много сил, чтобы дер­жать меня в тени, – сказал он. – Я могу сам со всеми разобраться. И не стесняйся задавать мне вопросы – вполне естественно, что мои ответы помогут тебе в расследовании.
   – Когда будет нужно, я обязательно обра­щусь к тебе, – на этот раз, почувствовав его руку на своем бедре, Ева улыбнулась и изобразила крайнее удивление: – Что, прямо здесь? И без акваланга?
   Рорк ринулся к ней так, что вода перелилась через край ванны.
   – Да. И нам будет очень хорошо, – в каче­стве доказательства он запечатлел поцелуй на ее расплывшихся в улыбке губах.
 
   Ночью, когда Ева уже мирно спала, Рорк лежал рядом с ней и смотрел на звезды, загляды­вающие в спальню через стеклянный потолок. На лице его отражалось беспокойство, которого он сумел не показать Еве. А беспокоиться было о чем. Они познакомились благодаря делу об убий­стве, и вот теперь снова в их жизнь и их отношения вторглось убийство. Женщина, лежащая рядом с ним, сражалась с преступниками – точно так же, как делала это Сесили Тауэрс. «Что, если ей стоила жизни защита закона?» – подумал Рорк.
   Он уже давно взял себе за правило не раз­мышлять слишком много о тех опасностях, кото­рым подвергается Ева на службе. Все равно тут ничего не поделаешь – она не мыслит себя без своей работы. Рорк хорошо это понимал, посколь­ку сам был таким же. Он тоже начинал с нуля и лишь благодаря собственным силам стал тем, кем был сейчас. Но его дело – покупать и продавать. Оно дает ему все преимущества власти и боль­ших денег.
   Рорк пытался понять, не кроется ли причина смерти Сесили Тауэрс в каких-то хитросплетениях его бизнеса. Он ничуть не солгал Еве, когда сказал, что с «Меркурием» все чисто. Теперь… Но это не всегда было так. С другой стороны, по­мимо «Меркурия» ему принадлежит еще великое множество компаний, и некоторые из них про­кручивают дела в известной мере сомнительные. В конце концов, именно сомнительными опера­циями он составил себе состояние, которое те­перь позволяло ему заниматься преимуществен­но легальным бизнесом.
   Например, контрабанда всегда была делом прибыльным и увлекательным. Вспомнить хотя бы изысканные вина из Франции, бесподобные голубые алмазы, добываемые в Индии, тончай­ший китайский фарфор…
   Ему уже давно не приходилось действовать в обход закона, чтобы заработать себе на хлеб, – но, как известно, на свете нет ничего сильнее привычки.
   А главное – Рорк не мог быть до конца уве­рен, что ему удалось превратить «Меркурий» в абсолютно легальную компанию. Ведь то, что сам он рассматривал как деловую хитрость, с точки зрения Евы, могло быть серьезным правонару­шением…
   А Рорку очень хотелось, чтобы она абсолютно доверяла ему.
   Ева что-то пробормотала во сне и повернулась на другой бок. «Ну вот, – подумал Рорк, – даже во сне она отворачивается от меня… Так не должно продолжаться, многое нужно менять – и как можно скорее».
   Рорк попытался представить, что в его силах сделать прямо сейчас. Обзвонить несколько че­ловек и задать им кое-какие вопросы, касаю­щиеся Сесили Тауэрс, нетрудно. Намного слож­нее будет – и займет к тому же гораздо больше времени – прекратить все мало-мальски сомни­тельные операции в его многочисленных компа­ниях.
   Он снова посмотрел на Еву. Она мирно спала. Он знал, что ей часто снятся дурные сны, но сейчас у нее на душе был мир. Порадовавшись этому, Рорк встал и принялся за дело.
 
   Утром Еву разбудил аромат кофе. Настояще­го отборного кофе с южноафриканских планта­ций Рорка. К этому роскошному напитку Ева, надо признаться, очень быстро привыкла, а живя у Рорка, даже ловила себя иногда на болезнен­ном пристрастии к нему.
   Еще не открыв глаза, Ева улыбнулась.
   – Такое могут подавать только на небесах!
   – Я рад, что тебе нравится, – отозвался Рорк.
   Мутным спросонья взором Ева обвела комна­ту. Рорк уже был одет в один из своих черных костюмов, всегда каким-то образом подчеркивав­ших его волю и решимость добиться своего любой ценой. Сидя у небольшого письменного стола в углу спальни, он с очевидным удовольствием завтракал и одновременно просматривал на мони­торе сводки новостей.
   Серый кот по имени Галахад, похожий на ог­ромного слизняка, лежал на ручке кресла, раз­ноцветными глазами алчного призрака уставив­шись на хозяйскую тарелку.
   – О Господи! Неужели всего шесть часов?! Ты давно встал?
   – Не очень. Ты вчера не сказала, когда тебя разбудить.
   – У меня есть еще пара часов, – Ева выбра­лась из постели и, потягиваясь, оглядывалась во­круг в поисках какой-нибудь одежды.
   Рорк очень любил смотреть, как Ева по утрам сидит на его кровати – совершенно обнаженная, еще не совсем проснувшаяся. Он показал на спин­ку стула, куда заботливо повесил все подобран­ные им с полу детали туалета, но Ева предпочла халат и с трогательной утренней неуклюжестью скользнула в него.
   Рорк налил кофе и, когда Ева плюхнулась в кресло напротив, протянул ей чашку. Кот решил сменить дислокацию и вспрыгнул ей на колени. Он был так тяжел, что Ева невольно ойкнула.
   – Как спалось?
   – Замечательно! – ответила Ева и одним духом выпила всю чашку. – Вот теперь я немно­го похожа на человека.
   – Есть хочешь?
   Ева утвердительно хмыкнула и взяла с серебряного подноса пирожное в форме лебедя. Отку­сив от него изрядный кусок, она налила себе еще кофе и сделала несколько глотков. Глаза ее нако­нец полностью раскрылись. В приливе щедрости она отломила лебедю голову и протянула ее Галахаду.
   – Страшно люблю смотреть на тебя по утрам. Но только иногда мне кажется, что, если бы не кофе, ноги бы твоей здесь не было.
   – Угадал! – Она с аппетитом жевала пирож­ное, запивая его ароматным налитком. – Впро­чем, против секса я тоже не возражаю… иногда.
   – То-то я заметил, что вчера ты не особенно сопротивлялась. Сегодня я должен лететь в Ав­стралию. Вернусь только завтра, а может, и после­завтра.
   – А-а… – Ева даже не пыталась скрыть ра­зочарования.
   – Сделай мне приятное – пока меня не будет, поживи здесь!
   – Я же уже говорила. Одна я себя здесь чув­ствую неуютно.
   – А ты попробуй наконец привыкнуть к мысли, что этот дом не только мой, но и твой. Ева… – он накрыл ее руку своей. – Ты когда-нибудь начнешь всерьез воспринимать меня и мои чувства?
   – Просто у себя дома мне лучше, чем здесь без тебя. И к тому же у меня куча работы.
   – Ты не ответила на мой вопрос, – заметил Рорк. – Ну да ладно. Я позвоню тебе, когда вернусь. – И добавил уже другим, спокойным и де­ловым, тоном, поворачивая к Еве монитор: – Кстати, о твоей работе. Погляди, что пишут в га­зетах.
   Ева была готова к чему угодно. Поэтому за­мелькавшие на экране однообразные заголовки вызвали у нее только усталую, слегка брезгли­вую улыбку. «Убийство видного нью-йоркского прокурора». «Полиция сбита с толку». Часто по­падались фотографии Сесили Тауэрс – в зале суда и за его стенами, – а также фотографии ее детей, комментарии экспертов, всякие цитаты.
   На какой-то момент внимание Евы задержал ее собственный портрет с подписью, гласящей, что она – лучший в городе следователь по делам об убийстве.
   – По этому поводу мне можно только посо­чувствовать, – мрачно прокомментировала она эту рекомендацию.
   Однако это было еще не все. Некоторые газе­ты напоминали читателям о деле, которое она расследовала зимой, – его пикантность заклю­чалась в том, что там фигурировал сенатор Со­единенных Штатов и три мертвые шлюхи. И каж­дый писака считал своим долгом упомянуть о связи Евы с Рорком!
   – Да какое этим шакалам дело до того, кто я такая и с кем я сплю!
   – Вы оказались в центре общественного внимания, лейтенант. Подробности вашей жизни поднимают тиражи.
   – Я – полицейский, а не персонаж светской хроники, – раздраженно бросила Ева. – Давай-ка включим телевизор. Мне нужен «Канал 75».
   Рорк нажал на кнопку дистанционного управ­ления. Засветился большой экран, послышалась торопливая репортерская речь, и Ева нахмури­лась.
   – Полюбуйся на него! Это самая ядовитая безмозглая гадина во всем Нью-Йорке!
   Рорк попивал кофе и с любопытством смотрел репортаж Си Джея Морса. Он уже понял, что всегдашнее Евино презрение к прессе за послед­ние месяцы переросло в отвращение. И произо­шло это из-за скандального дела Дебласс: Ева те­перь не могла и шагу ступить, чтобы не наткнуться на очередного журналиста. Но ее ненависть к Морсу он разделял вполне.
   – Итак, трагически оборвалась жизнь знаме­нитой и замечательной женщины. Женщины твер­дых принципов, женщины, посвятившей себя служению обществу. Она была убита на улице, на улице нашего с вами города. Сесили Тауэрс и ее дела не будут забыты! Но понесет ли заслуженное наказание убийца? Пока что полиция Нью-Йорка не может ответить на этот вопрос. Лейтенант Ева Даллас, которой поручено расследование, не сооб­щила ничего утешительного.
   На экране появилась фотография Евы, и голос Морса за кадром продолжал:
   – Мы связались с ней, но Ева Даллас отказа­лась давать комментарии по делу. В результате город наполнился слухами. Говорят, что подроб­ности дела не случайно тщательно скрываются…
   – Ну какой сукин сын! Какие подробности?! Что скрывается? – Ева стукнула кулаком по под­локотнику кресла, и Галахад благоразумно пере­брался на ковер, очевидно, решив, что там без­опаснее. – Расследование ведется чуть больше суток.
   – Угомонись, – сказал Рорк миролюбиво, но Ева вскочила и как разъяренная тигрица заме­талась по комнате.
   – …Многие наши известные сограждане были связаны с прокурором Тауэрс. Среди них и непо­средственный начальник Даллас, майор Уитни. Недавно майор отказался от должности началь­ника полиции, так и не дав вразумительного объ­яснения своему поступку. Старинный и весьма близкий друг погибшей…
   – Все! – заорала Ева. – Я этого слизняка по стенке размажу. Где, черт подери, Надин Ферст? Уж лучше она, чем этот мерзавец! У нее хотя бы есть представление о порядочности.
   – А может, тебе устроить пресс-конференцию, Ева? И выдать им информацию, которую ты со­чтешь нужной.
   – Да пошли они все… Слушай, это был ре­портаж или мнение редакции?
   – По-моему, разница невелика. Репортер имеет право высказывать собственное мнение.