Робертс Нора. Ошибка смерти

   – Чертова хиппушница, – пробормотала Ева, но место на стоянке заняла, опередив какую-то малолитражку.
   Она знала, что ей тут не понравится, но действительность превзошла все ее ожидания: детский магазин привел ее в ужас. А ведь Ева была из тех женщин, которые хорошо себя знают.
   Тут были мягкие игрушки в виде плюшевых животных гигантских размеров и музыка, способная свести с ума. Крошечные стульчики, какие-то странные загоны с частой сеткой, еще какие-то животные и надувные плюшевые звезды, свисающие со стен и потолка. На полках была сложена жутковатая миниатюрная одежда. Башмачки размером с ее большой палец. «Башмаки размером с палец, – решила Ева, – это противоестественно. Такое маленькое существо не может ходить на двух ногах. Тогда зачем ему, спрашивается, башмаки?»
   На что ни бросишь взгляд, все раскачивается, подпрыгивает и издает какую-то тренькающую музычку.
   И всюду женщины. Одни несут свой плод в животе, другие – уже снаружи, в каких-то разноцветных плетенках или в странных мягких сумках, пристегнутых заплечными ремнями. Один из этих плодов заливался тонким пронзительным плачем, переходящим в ультразвук.
   А были еще и другие, побольше. Они сидели в прогулочных колясочках или бродили вокруг сами по себе, колотили плюшевых зверей и влезали на все, что попадалось на их пути.
   – Смелее, – подбодрила Пибоди и ухватила Еву за руку, пресекая попытку сбежать.
   – Просто укажи на что-нибудь, и я это куплю. Просто ткни пальцем. В любое, мне все равно. Цена значения не имеет.
   – Нет, так дела не делаются. Мы подойдем к одному из экранов… видишь? Мэвис зарегистрировалась. Значит, мы узнаем, во-первых, чего она хочет, а во-вторых, что ей уже купили. У них тут много замечательных вещей.
   – Зачем тому, что не умеет ни ходить, ни говорить, ни есть самостоятельно, столько вещей?
   – Вот по этой самой причине. Детям необходимо поощрение. Им нужен комфорт. Вот и наша очередь.
   Пибоди включила экран, и на нем появилось изображение молодой, жизнерадостно улыбающейся женщины со свежим румянцем на лице.
   – Добро пожаловать в «Белый аист»! Чем я могу вам помочь?
   – Регистрационный список для Мэвис Фристоун, пожалуйста.
   – Сию минуточку! Вы хотите увидеть весь список предпочтений мисс Фристоун или только то, что еще осталось купить?
   – Что осталось, – быстро ответила Ева. – Только то, что осталось.
   – Еще одну минутку!
   – Почему она так разговаривает? – спросила Ева, повернувшись к Пибоди. – Как будто у меня атрофия мозга.
   – Она вовсе не…
   – Даллас? – Нервы Евы были в таком состоянии, что она чуть не подскочила, когда ее окликнули по имени. Повернувшись, она увидела Тэнди Уиллоуби, подходившую к ней своей переваливающейся походкой. – О, а это Пибоди! Мы однажды встречались у Мэвис.
   – Да, конечно, я вас помню. Как поживаете?
   – Отлично. – Тэнди погладила себя по животу. – Скоро уже обратный отсчет. Вы хотите купить что-нибудь для Мэвис?
   – Просто подскажите мне, что купить. – Ева уже готова была умолять. – Я на работе.
   – Без проблем. По правде говоря, у меня как раз есть то, что вам нужно. Отменить поиск регистрационного списка, – приказала она. – Возможно, вы не готовы так много потратить…
   – Готова. Просто заверните.
   – Боюсь, оно великовато, чтобы просто завернуть. Знаете, мне раз десять уже приходилось останавливать Мэвис. Я ее уговаривала не скупать все, что есть в магазине, дождаться смотрин, а уж потом докупать недостающее. Ей очень понравилось это кресло-качалка.
   Тэнди двинулась вперед, прокладывая дорогу через джунгли и лабиринты товаров для детей. Длинный хвост золотистых волос мотался у нее за спиной.
   – Я уговорила моего босса заказать один экземпляр в цветах Мэвис. Я не сомневалась: если она не получит его в подарок, обязательно сама купит после праздника. Я покажу вам нашу выставочную модель, а потом вы сможете увидеть ту, что мы заказали для Мэвис, на экране. Она на складе.
   – Не нужно. Все и так хорошо. Просто замечательно. Давайте, я просто заплачу. Эй! – возмутилась Ева, когда Пибоди толкнула ее локтем в бок.
   – Хоть взгляни на него.
   – О, вы должны его увидеть! – подхватила Тэнди, устремив на Еву бесхитростный взгляд больших голубых глаз. – Это просто чудо что такое!
   Тэнди широко повела рукой, и Ева увидела. Она увидела мягкую, упругую конструкцию цвета мяты, формой напоминающую вытянутую букву S. По каким-то непостижимым для Евы причинам Пибоди, увидев этот агрегат, заворковала.
   – Оно откидывается, раскачивается, вибрирует и играет музыку. В памяти устройства двадцать мелодий, можно делать и воспроизводить записи, можно загружать с дисков. Или оно может воспроизводить голос матери, голос отца, все, что хотите. – Тэнди бережно провела ладонью по верхнему изгибу. – Материал водонепроницаемый, легко моющийся, и, смотрите, какой он мягкий. Вот попробуйте.
   Ева поняла, что ей не отвертеться, и погладила кресло.
   – Очень мило. Мягкое. Прочное. Я его беру.
   – Вы просто обязаны в него сесть, – настойчиво пригласила Тэнди.
   – Я не…
   – Вперед, Даллас. – Пибоди подтолкнула ее. – Ты должна попробовать.
   – О господи. Ладно, ладно. – Чувствуя себя полной идиоткой, Ева опустилась в кресло и почувствовала, как оно всколыхнулось под ней, словно живое. – Оно шевелится!
   – Гелевые подушки адаптируются к форме вашего тела, – просияла Тэнди. – Оно приспосабливается к вам, или вы можете запрограммировать предпочтительное положение – вручную или голосовой командой. Положение спинки, покачивание – все можно регулировать вручную или голосом. Щитки управления расположены под обоими подлокотниками: для левшей и правшей. Вот, можете открыть одним движением пальца. – Тэнди показала, как открывается щиток управления. – А на модели «Люкс» есть новая опция – Мэвис от нее просто без ума. Ребенок уснул? Мама устала? – Тэнди нажала на три кнопки. Кресло тихо загудело, его боковая сторона открылась, оттуда выскользнул и поднялся небольшой, обитый мягким, открытый ящик.
   – Вам стоит чуть подвинуться, уложить ребенка в боковую колыбельку, и вы можете немного вздремнуть.
   – Потрясающе! – как горлица, проворковала Пибоди.
   – Надежно выдерживает вес до двадцати фунтов, покачивается автономно, вне зависимости от кресла. С другой стороны имеется небольшое отделение для хранения салфеток, прокладок, памперсов. Уверяю вас, это кресло может все. Оно не сможет разве что накормить и сменить ребенку памперсы вместо вас.
   – Прекрасно!
   С немалым облегчением Ева вылезла из объятий кресла.
   – Кресло получило высочайшие оценки журналов «Детский стиль», «Родители и дети» и «Современная семья». Канал «Мамочки-мамаши» держал его во главе списка лучших товаров весь прошлый год.
   – Продано.
   – Правда? – Радостный румянец окрасил щеки Тэнди. – О, это замечательно! Это просто класс!
   – Вы можете доставить его к нам домой в день праздника?
   – Безусловно. И, поскольку я тут имею кое-какой вес, я организую вторую доставку – от вас в квартиру Мэвис. Без дополнительной платы.
   – Спасибо. – Словно что-то вспомнив, Ева снова оглядела кресло. – А сколько стоит эта штуковина?
   Когда Тэнди назвала цену, Пибоди громко ойкнула, а Ева тихонько выругалась.
   – Знаю, это ужасно дорого, но оно стоит этих денег. И я могу предложить вам десятипроцентную скидку на любой другой товар, купленный сегодня, если вы откроете счет в «Белом аисте».
   – Нет, спасибо, – поспешно отказалась Ева. «Это, – подумала она, лихорадочно потирая лицо обеими руками, – все равно, что искушать судьбу». – Я заплачу полную цену. За то, что в цветах Мэвис.
   – Это просто потрясающий подарок, Даллас, – сказала ей Пибоди.
   – Да, это правда. – У Тэнди даже слезы навернулись на глаза. – Ей так повезло, что у нее есть такая замечательная подруга, как вы.
   – Чертовски верно.
   «Это всего лишь деньги, – напомнила себе Ева, расплачиваясь за покупку. – Всего лишь чертова уйма денег». Пока она приходила в себя от ценового шока, Тэнди и Пибоди болтали о детях, о смотринах детского приданого, обо всяких приспособлениях по уходу за детьми. Когда они перешли к кормлению грудью, Ева решила, что с нее хватит.
   – Нам пора. Убийства и всякая такая ерунда.
   – Я так рада, что вы заглянули, и дело не только в покупке. Я просто не могу дождаться субботы, когда у нас будут смотрины детского приданого. Моя светская жизнь стала несколько скудна в последнее время, – призналась Тэнди с беспечным смехом. – В моем календаре приданое для ребенка Мэвис значится как центральное событие, а справа и слева ничего. Если не считать дня рождения. – Она многозначительно погладила себя по животу. – Кресло будет доставлено накануне, к полудню. Если вдруг возникнут какие-нибудь проблемы – любого рода! – позвоните мне сюда.
   – Я так и сделаю. Спасибо, Тэнди.
   – До скорого!
   Выйдя из теплого, наполненного благоуханием и музыкой помещения на холодную, ветреную, шумную улицу, Ева ощутила блаженство.
   – Который час, Пибоди?
   – Э-э-э, наверное, уже тринадцать тридцать.
   – Мне хочется пойти прилечь в темной комнате.
   – Но…
   – На дежурстве, Пибоди, отдыхать не полагается. Даже травмированным. Придется довольствоваться чипсами.
   – Мы поедим? – Пибоди чуть не запрыгала от радости. – Нам надо чаще ходить за покупками.
   – Типун тебе на язык.

4

   Ева не знала о чем это говорит, но она лучше чувствовала себя в морге, чем в детском магазине. А в общем, ей было все равно, кто и что о ней подумает. Холодные белые стены, запах смерти, пробивающийся сквозь сдобренный хвоей запах дезинфекции, – все это было ей хорошо знакомо.
   Она толкнула тяжелую дверь и вошла в прозекторскую в тот самый момент, когда Моррис переносил мозг Бика Байсона из его черепа на весы.
   – Итак, два по цене одного, как я вижу.
   Моррис в прозрачном пластиковом балахоне поверх очередного щегольского костюма ввел данные в компьютер и перенес мозг на поднос. Моррис был невысок ростом, но хорошо сложен, и шоколадный костюм с рубашкой цвета старого золота прекрасно сидел на нем. Он выглядел удивительно сексуально: темные, чуть раскосые глаза и черные, как смоль, волосы, заплетенные в тугую косу.
   – Вот и я так думаю, – согласилась Ева. – Ты подтверждаешь? Тот же метод, тот же убийца?
   – Травмы нанесены с большой физической силой. Другими словами, удары он наносил с плеча. Связал по рукам и ногам. Буду очень удивлен, если эксперты не подтвердят, что изолента в обоих случаях взята из одного мотка. Смерть в результате удушения в обоих случаях. Мужчина был парализован электрошокером: полный контакт прямо над грудиной. Имеются также, как ты уже отметила в своем отчете на месте, синяки и ссадины на костяшках пальцев. Он сопротивлялся. Я извлек несколько кусочков керамики из его спины и ягодиц.
   – Разбитая лампа. Похоже, он схватил ее в спальне, вышел в большую комнату, пытался использовать ее как оружие против нападающего.
   – Никаких посмертных травм не было в обоих случаях. Когда убийца с ними покончил, он там больше не задерживался. Сексуального насилия не было в обоих случаях. Убитая женщина…
   Моррис обтер обработанные изолирующим составом руки и подошел к столу, на котором лежала обнаженная и обмытая Натали с биркой на ноге.
   – Это не твой фирменный разрез, – заметила Ева, нахмурившись и внимательно изучая тело.
   – Глаз-алмаз у тебя, Даллас. – Глаза самого Морриса задорно блеснули. – Нет, я наблюдал за работой нового патологоанатома. Наш лозунг: «Умри, но научись». Женщину перед смертью пытали. Пальцы сломаны. Угол смещения пальцев указывает на давление спереди назад. – Моррис поднял свою собственную руку, схватил мизинец другой рукой и потянул его назад и вниз. – Эффективно и очень больно.
   Ева вспомнила, как ей было больно, как она задохнулась и впала в шок, когда отец сломал ей руку.
   – Да, это очень больно.
   – Ожоги. Плечо, живот, подошвы обеих ног. Похоже на контактные ожоги, нанесенные каким-то лазерным инструментом. Видишь, следы круглой формы. Нужно было не просто прикасаться, а нажимать очень сильно, очень твердо, чтобы не только прожечь кожу, но и оставить столь глубокий след.
   Ева надела очки-микроскопы, чтобы рассмотреть получше.
   – Следы, очень четкие, почти нет наплывов. Ее ноги были туго связаны в лодыжках, но она должна была дергаться и уклоняться, пока он ее жег. Значит, он держал ее за ногу. Держал с силой, наваливался всем телом, чтобы она не дергалась. Да, он очень серьезно относится к своей работе. – Ева стянула с себя очки. – У нее нос сломан.
   – Зря очки сняла. В микроскопах можно рассмотреть деталировку гематом по обе стороны ноздрей.
   Моррис взял пару, которую сняла Ева, и протянул их Пибоди, когда Ева указала на свою напарницу.
   Нацепив очки, Пибоди наклонилась.
   – Вижу только большую массу лопнувших кровеносных сосудов. – Она нахмурилась, сосредоточилась, когда Моррис подсветил точечным фонариком кожу сбоку от носа Натали.
   – А, да, теперь вижу. Я бы, наверно, не заметила, но теперь вижу. Он заклеил ей рот, а потом зажал нос. Сильно сжал большим и указательным пальцами. Перекрыл доступ воздуха.
   – Со сломанным носом ей и без того было очень трудно дышать. Он сделал так, чтобы ей было еще тяжелее.
   – Допрос с пристрастием, – сказала Ева Моррису. – Если бы это было просто садистское убийство, порезал бы ее, сломал бы больше костей, пожег бы еще больше, и ожоги были бы более обширными. Скорее всего, было бы сексуальное насилие или травмы груди и гениталий.
   – Согласен. Он просто хотел причинить ей боль. С мужчиной он сократил программу, пыточную часть пропустил. От драки перешел прямо к удушению.
   – Потому что женщина сказала ему все, что ему нужно было знать, дала ему то, что требовалось, – заключила Пибоди.
   – А мужчина должен был умереть, потому что женщина сказала убийце, что ее жениху известно то же, что и ей. Или он видел то же, что и она. Мотив в ней, – тихо сказала Ева.
 
   В управлении Ева сидела у себя в кабинете за письменным столом, поглощая кофе и добавляя данные к своему первоначальному отчету. Она еще раз позвонила в контору окружного прокурора, спросила, как насчет ордера. Выслушала в ответ обычные отговорки.
   Адвокаты, подумала она. Адвокаты аудиторской фирмы внесли ходатайство о блокировании ордера. У них это выходило автоматически, как коленный рефлекс. «Ничего неожиданного, – твердила себе Ева. – Ордер они все равно получат, но скорее всего не раньше конца рабочего дня».
   Она позвонила в лабораторию, чтобы поторопить их с работой. У нее это тоже было нечто вроде коленного рефлекса. Ответ она опять получила стандартный: вещественные улики изучаются. Мы не волшебники. И так далее, и тому подобное.
   Итак, на руках у нее два трупа. Жених и невеста, убиты каждый в своем доме, в нескольких кварталах друг от друга, с интервалом примерно в час. Сперва женщина. Один и тот же работодатель, но разные отделы. Насильственная смерть, пропавшие компьютеры и диски.
   Никаких врагов.
   Убийца не мог обойтись без средств передвижения, думала она. Невозможно пехом тащить на себе компьютер от одного места преступления к другому. Ева, хмурясь, проверила входящую почту: может, Пибоди уже установила, какого типа компьютеры были в собственности убитых. Оказалось, что ее надежная напарница уже скопировала для нее список компьютеров, зарегистрированных на обоих. Два настольных, два карманных. В список не входили электронные записные книжки, не требовавшие регистрации в Службе компьютерной охраны. Наверняка у убитых были такие книжки. Но книжек, как и компьютеров, на месте преступления не оказалось. В обоих случаях.
   «Хорошее оборудование и довольно компактное», – решила Ева, изучая модели. Но она как-то слабо себе представляла убийцу, втаскивающего компьютер Натали Копперфильд вверх по пожарной лестнице в квартиру Бика Байсона.
   Нет, у него была машина для транспортировки. Компьютер Натали он надежно запер, пока заканчивал свою ночную работу.
   Где же он запарковался? Может, он живет где-то поблизости? Он работает один?
   Принес изоленту с собой, скорее всего, и электрошокер тоже, а также лазерную указку или что он там использовал для ожогов. Подготовился. Но орудие удушения и в том, и в другом случае находил на месте. Значит, полагался на случай.
   Он знал, что в доме первой жертвы нет ни камер наблюдения, ни сигнализации. Знал, что дом второй жертвы охраняется гораздо лучше. Значит, он все изучил заранее. Опять-таки подготовился. А может, уже бывал раньше в обоих местах? Еще до убийства? Может, имел личные контакты с убитыми?
   Ева встала, подготовила свою доску и снова села, повернув кресло так, чтобы видеть лица своих мертвецов.
   – Что ты знала, Натали? Что у тебя было? О чем ты догадалась? Что бы это ни было, ты встревожилась.
   Сказалась больной утром в день убийства. Вставила новый замок с «глазком», хотя всего через несколько месяцев собиралась выехать из этого дома. Да, ты была встревожена.
   Но не настолько, чтобы сказать сестре или начальнице, с которой якобы поддерживала дружеские отношения.
   А вот Бик пришел на работу в то утро. Возможно, не был так сильно встревожен. Возможно, хотел проверить, откуда ветер дует.
   А Натали была не настолько встревожена, не настолько испугана, чтобы попросить жениха при-ехать, не оставлять ее одну на ночь.
   Она не опасалась за свою жизнь, несмотря на нож в спальне. Взволнована, расстроена, встревожена… насторожена. Но она думала, что ее жизни ничто не угрожает. Наверно, чувствовала себя глупо, даже стыдилась себя самой, когда принесла в спальню нож. Но не была настолько испугана, чтобы позвонить в полицию или хотя бы переехать к жениху на пару дней.
   Может, она над чем-то работала. Ей хотелось остаться одной, чтобы было тихо, чтобы никто не мешал, не отвлекал. Но вот стемнело, и Натали стало тревожно.
   Чтобы освежить свою память, Ева вызвала на экран и прослушала запись с мобильного телефона Палмы.
   – Привет, Нэт!
   – Палма? Ты где?
   – Где-то над Монтаной. Линия Вегас – Нью-Йорк, помнишь? Челночные рейсы. Туда-сюда, туда-сюда. Все билеты проданы. Я вернусь в Нью-Йорк поздно, ты не против, если я к тебе вломлюсь? Не передумала?
   – Конечно, нет! Я очень хочу тебя увидеть. Я соскучилась.
   – Я тоже. У тебя ничего не случилось?
   – Нет. Нет, просто мне о многом надо подумать.
   – Ты поссорилась с Биком?
   – Нет, у нас все в порядке. Просто… много чего происходит. Послушай, ты завтра свободна?
   – После такой смены? Можешь не сомневаться. Может, плюнешь на работу и устроим девичник?
   – Я с удовольствием. Мы могли бы походить по магазинам.
   – Свадебные планы?
   – Ага. И я могла бы прояснить мозги, может, кое-что обсудить с тобой.
   – Собираешься перебежать под другие знамена?
   – Что? Нет, ничего подобного. Дело в том, что…
   – Черт, опять меня вызывает кресло 5А.
   – Иди. Поговорим завтра утром. Нет, погоди, у тебя есть новый ключ и код? Я тебе послала сегодня утром.
   – Конечно, есть, не волнуйся. У тебя такой усталый вид, родная. Что… О, ради всего святого! И как не надоест трезвонить? Извини, Нэт.
   – Ничего страшного. Иди. Скоро увидимся. Палма, я так рада, что у нас будет время поговорить!
   – Я тоже рада. Оладушки на завтрак?
   – Можешь не сомневаться.
   – Пока!
 
   «У жертвы явный стресс, – подумала Ева. – Даже не нужно проводить голосовой анализ». Она это слышала и видела по глазам Натали. Не страх, а напряжение и усталость.
   Она собиралась сказать сестре, что ее тревожило. Рассказать ей все в подробностях, как она, – Ева в этом не сомневалась, – все рассказала жениху. Палме повезло, что ее не было в городе в момент совершения убийств.
   Натали нужен был совет. Она искала, с кем бы поделиться своей ношей. «Я это знаю, я это обнаружила, я это подозреваю. Я не знаю, что мне следует делать».
   Закрыв глаза, Ева восстановила в памяти квартиру Натали. Аккуратная, типично женская. Все подобрано со вкусом, все гармонично. Вся одежда, которую Ева перебрала в шкафу, была выдержана в одном определенном стиле. Трудолюбивая бухгалтерша, практичная и организованная. Новый замок. Осторожная и предусмотрительная.
   Что бы у нее ни было, что бы она ни узнала, это случилось совсем недавно. Натали Копперфильд производила на Еву впечатление женщины, которая обычно хорошо знала, что ей думать и что ей делать.
   Может, она поделилась информацией еще с кем-то, кроме жениха. Если так, вероятно, она сказала не тому человеку.
   Взяв предоставленный ей список, Ева начала стандартную проверку коллег убитой и руководящего персонала фирмы. Потом она позвонила Пибоди по внутреннему телефону.
   – Отыщи и прокачай всех жильцов в доме Копперфильд. Может, она видела что-то дома или по соседству.
   – Я как раз собиралась этим заняться. Только что перечитала показания соседей из обоих домов. На поверхности – ничего.
   – Значит, мы должны спуститься в глубину. Я получила «зеленый свет» на исследование их финансов. Займусь этим.
   – Они не были шантажистами. Нет таких флюидов.
   – А мы все равно проверим.
   Флюидов нет. С этим Ева была согласна. И все же она вывела на экран личное дело Натали. Она нашла именно то, чего можно было ожидать от человека такой профессии. Организованная, бережливая, никогда не превышала кредит. Иногда позволяла себе пройтись по магазинам. Один раз, три месяца назад, выложила кругленькую сумму в ателье «Белая свадьба» за платье, фату и белье.
   В квартире никакого подвенечного наряда не было. Ева сообщила об этом Пибоди.
   – Его надо подгонять по фигуре, – объяснила напарница. – Оно, наверно, осталось в ателье. Примерки обычно прекращаются за неделю до дня икс.
   – А, да, верно. И все-таки давай проверим.
   – У меня пара случаев хранения нелегальных препаратов. Жилец с первого этажа в доме убитой. Паули Майкл. Последний случай три года назад. В доме убитого буйство в пьяном виде и мелкие магазинные кражи. И то и другое довольно давно.
   – Я проверяла ее финансы. Перешлю тебе данные, ты их сохрани. А я пойду в ОЭС, проверю, что они сумели вытащить из ее мобильника.
   – Я могу сходить в ОЭС.
   – Хренушки. Не пущу я тебя туда обжиматься с Макнабом.
   – У-у-у.
   – Прокачай имена, Пибоди. Если что-то выскочит, звони мне. Если нет, перешли данные мне на рабочий компьютер и на домашний. Когда закончишь, можешь считать себя свободной. Можешь идти домой и хватать его за задницу.
   – Да у него почти не за что хватать, но то, что есть…
   Ева отключила связь, чтобы избавить себя от подробностей. Чтобы добраться до отдела электронного сыска, она предпочла эскалаторы и тем самым избавила себя от толкотни в лифте. В пересменок лифт превращался в душегубку, полную тел и запахов. На эскалаторах тоже было несладко: здесь тоже было полно полицейских, заступающих на смену, уходящих со смены, подозреваемых, которых вели на допрос. Ева пробралась к выходу и последний марш преодолела по лестнице. Она вошла в коридор электронного отдела, и ее буквально ослепили кричащие завитушки цвета «электрик» на интенсивно-розовом фоне. Только один человек на свете – Йен Макнаб – мог назвать такое рубашкой.
   – Я хочу знать, где ты покупаешь все эти вещи?
   – А? Что? Привет, Даллас.
   – Потому что я хочу не допустить смертельной ошибки и попасть туда хотя бы ненароком. – Ева вытащила из кармана несколько монет. – Купи мне банку пепси у этой гадостной штуки, которую люди называют торговым автоматом.
   – Без проблем. – Он на лету подхватил брошенные ему монеты.
   В одном Пибоди, безусловно, была права: хватать там было особо нечего. Он был сложен, как тростинка, одевался, как цирковой клоун, но у него была душа хакера.
   Гладко зачесанные назад и стянутые на затылке в хвост светлые волосы оставляли красивое и дерзкое лицо открытым. В левом ухе поблескивало множество серебряных колечек. Ева удивлялась, как они не оттягивают ему голову на сторону.
   – Мне досталось твое дело, – сказал он и бросил ей банку пепси. – Как раз на обратном пути с пит-стопа. Собирался тебе позвонить.
   – У тебя для меня что-нибудь есть?
   – Разговоры первой жертвы за последнюю неделю. Могу нарыть еще. Понимаешь, даже когда стираешь разговоры с аппарата, они на жестком драйвере сохраняются еще…
   – Не надо мне лекций читать, мне нужен результат.
   – Ну, тогда идем.
   Если сотрудники отдела убийств придерживались делового стиля, электронный отдел жил по законам «высокой» моды. Ультрамариновые загогулины Макнаба прекрасно вписывались в общий фон кричащих, контрастирующих красок, блескучих тканей, башмаков на гелевой подошве и тяжелой, как корабельный балласт, бижутерии.
   Если отдел убийств гудел, то электронный отдел пел. Точнее визжал, мысленно уточнила Ева. Жужжание, голоса, музыка, гудение и писк электронного оборудования.
   Ева сошла бы с ума через час в таких условиях. Она часто удивлялась, как ее бывший наставник Фини, капитан отделения, здесь выживает. Но ей пришлось признать, что он не просто выживал, он прямо-таки расцветал среди павлиньих и попугайных красок.