Страница:
Интересно, который час?
Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела на дисплее телефона время – 3:28 утра – и номер матери.
– Черт, – Силла раскрыла телефон. – Что случилось?
– Ты так отвечаешь на все звонки? Даже не здороваешься?
– Привет, мама. Что случилось?
– Ты меня расстраиваешь…
Старая песня, подумала Силла. А ты пьяна или под кайфом. Все это уже было.
– Мне жаль это слышать, особенно в половине четвертого утра по местному времени. Ты помнишь, где я?
– Я знаю, где ты, – голос Беделии зазвучал резче. – Прекрасно знаю. Ты в доме моей матери, который ты обманом выманила у меня. Я хочу его вернуть.
– Это дом моей бабушки, который ты мне продала. И ты не можешь его вернуть. Где Марио? – спросила она, имея в виду теперешнего мужа матери.
– Это не имеет отношения к Марио. Только ты и я. Это все, что после нее осталось! Ты прекрасно знаешь, что застала меня врасплох. Воспользовалась моей беззащитностью. Я хочу, чтобы ты немедленно вернулась и порвала документы на передачу собственности, или как они там называются.
– А ты порвешь чек, на котором указана покупная цена?
Последовало долгое молчание, во время которого Силла успела снова лечь в постель и зевнуть.
– Ты бесчувственная и неблагодарная.
В голосе матери зазвучали слезы, но интонация была тщательно рассчитанной, чтобы вызвать отклик, – Силла привыкла к этому.
– Да.
– И это после всего, что я для тебя сделала, после всех моих жертв, которые ты забыла! И теперь, вместо того чтобы отблагодарить меня за все те годы, когда я ставила твои интересы выше своих, ты тыкаешь мне в лицо деньгами.
– Думай что хочешь. Я не отдам ферму. И, пожалуйста, не трать мое и свое время, пытаясь убедить кого-то из нас, что это место что-то для тебя значит. Я здесь, и я вижу, как ты о нем заботилась.
– Она моя мать!
– А ты моя. Это крест, который каждая из нас вынуждена нести.
Силла услышала звон и представила, как стакан с водкой «Кетел» и льдом – по ночам мать предпочитала этот напиток – разбивается о ближайшую стену. Затем в трубке послышались всхлипывания:
– Как ты можешь говорить мне такие ужасные вещи!
Лежа на спине, Силла устало провела рукой по глазам и стала ждать, пока иссякнет поток напыщенных фраз и рыданий.
– Тебе нужно лечь спать, мама. И не звони, когда ты пьешь.
– Какая заботливая. Может, я сделаю то же, что и она. Может, я покончу со всем этим.
– Не говори так. Утром тебе будет лучше… – возможно, мысленно прибавила Силла. – Тебе нужно как следует выспаться. Ты должна готовить программу.
– Все хотят, чтобы я была ею.
– Нет, не все, это ты этого хочешь. Иди спать, мама.
– Марио. Мне нужен Марио.
– Иди, ложись. Я позабочусь об этом. Обещай, что пойдешь спать.
– Ладно, ладно. Я все равно не хочу с тобой разговаривать.
В трубке раздался щелчок, и некоторое время Силла лежала неподвижно. Колкость, произнесенная плачущим голосом в конце разговора, означала, что Дилли готова – она отправится в постель или просто ляжет куда попало и отключится. Как бы то ни было, они миновали опасный поворот.
Силла нажала кнопку быстрого вызова, на которой был запрограммирован Номер Пять.
– Марио, где ты? – спросила она, когда тот ответил на вызов.
Потребовалось меньше минуты, чтобы обрисовать ситуацию, после чего Силла оборвала причитания Марио и отключилась. Она не сомневалась, что он поспешит домой и Дилли получит свою порцию сочувствия, внимания и заботы, в которых она так нуждалась.
Окончательно проснувшаяся и раздраженная, Силла выбралась из спального мешка.
Включив фонарик, она спустилась вниз за новой бутылкой воды. Прежде чем возвращаться в кухню, она открыла входную дверь и вышла на короткий отрезок веранды, оставшийся целым.
Все красивые огоньки, недавно мерцавшие вдали, погасли, и холмы были абсолютно темными. Несмотря на звезды над головой, просвечивавшие сквозь облака, Силле показалось, что она ступила в могилу. Тьма, тишина и холод. Горы как будто съежились на ночь, а воздух был таким спокойным и неподвижным, что ей показалось, будто она слышит дыхание дома у себя за спиной.
– Друг или враг? – вслух спросила она.
Марио бросится к себе домой в Бел-Эйр, будет шептать и гладить, льстить и уговаривать и в конечном итоге подхватит пьяную жену своими мускулистыми (и молодыми) руками и отнесет наверх, в их супружескую постель.
Дилли будет говорить – она часто так говорит, – что она одинока, всегда так одинока. Но вряд ли она понимает, что это такое, подумала Силла. Она не знает всей глубины одиночества.
– А ты? – спросила она у Дженет. – Думаю, ты знаешь, что значит быть одной. Окруженной людьми и абсолютно отчаянно одинокой. Ну, и я тоже. И так лучше.
Лучше, подумала Силла, быть одинокой в тишине ночи, чем быть одинокой в толпе. Гораздо лучше.
Она вошла в дом, закрыла и заперла на ключ дверь.
И услышала, как вздохнул окружавший ее дом.
3
Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела на дисплее телефона время – 3:28 утра – и номер матери.
– Черт, – Силла раскрыла телефон. – Что случилось?
– Ты так отвечаешь на все звонки? Даже не здороваешься?
– Привет, мама. Что случилось?
– Ты меня расстраиваешь…
Старая песня, подумала Силла. А ты пьяна или под кайфом. Все это уже было.
– Мне жаль это слышать, особенно в половине четвертого утра по местному времени. Ты помнишь, где я?
– Я знаю, где ты, – голос Беделии зазвучал резче. – Прекрасно знаю. Ты в доме моей матери, который ты обманом выманила у меня. Я хочу его вернуть.
– Это дом моей бабушки, который ты мне продала. И ты не можешь его вернуть. Где Марио? – спросила она, имея в виду теперешнего мужа матери.
– Это не имеет отношения к Марио. Только ты и я. Это все, что после нее осталось! Ты прекрасно знаешь, что застала меня врасплох. Воспользовалась моей беззащитностью. Я хочу, чтобы ты немедленно вернулась и порвала документы на передачу собственности, или как они там называются.
– А ты порвешь чек, на котором указана покупная цена?
Последовало долгое молчание, во время которого Силла успела снова лечь в постель и зевнуть.
– Ты бесчувственная и неблагодарная.
В голосе матери зазвучали слезы, но интонация была тщательно рассчитанной, чтобы вызвать отклик, – Силла привыкла к этому.
– Да.
– И это после всего, что я для тебя сделала, после всех моих жертв, которые ты забыла! И теперь, вместо того чтобы отблагодарить меня за все те годы, когда я ставила твои интересы выше своих, ты тыкаешь мне в лицо деньгами.
– Думай что хочешь. Я не отдам ферму. И, пожалуйста, не трать мое и свое время, пытаясь убедить кого-то из нас, что это место что-то для тебя значит. Я здесь, и я вижу, как ты о нем заботилась.
– Она моя мать!
– А ты моя. Это крест, который каждая из нас вынуждена нести.
Силла услышала звон и представила, как стакан с водкой «Кетел» и льдом – по ночам мать предпочитала этот напиток – разбивается о ближайшую стену. Затем в трубке послышались всхлипывания:
– Как ты можешь говорить мне такие ужасные вещи!
Лежа на спине, Силла устало провела рукой по глазам и стала ждать, пока иссякнет поток напыщенных фраз и рыданий.
– Тебе нужно лечь спать, мама. И не звони, когда ты пьешь.
– Какая заботливая. Может, я сделаю то же, что и она. Может, я покончу со всем этим.
– Не говори так. Утром тебе будет лучше… – возможно, мысленно прибавила Силла. – Тебе нужно как следует выспаться. Ты должна готовить программу.
– Все хотят, чтобы я была ею.
– Нет, не все, это ты этого хочешь. Иди спать, мама.
– Марио. Мне нужен Марио.
– Иди, ложись. Я позабочусь об этом. Обещай, что пойдешь спать.
– Ладно, ладно. Я все равно не хочу с тобой разговаривать.
В трубке раздался щелчок, и некоторое время Силла лежала неподвижно. Колкость, произнесенная плачущим голосом в конце разговора, означала, что Дилли готова – она отправится в постель или просто ляжет куда попало и отключится. Как бы то ни было, они миновали опасный поворот.
Силла нажала кнопку быстрого вызова, на которой был запрограммирован Номер Пять.
– Марио, где ты? – спросила она, когда тот ответил на вызов.
Потребовалось меньше минуты, чтобы обрисовать ситуацию, после чего Силла оборвала причитания Марио и отключилась. Она не сомневалась, что он поспешит домой и Дилли получит свою порцию сочувствия, внимания и заботы, в которых она так нуждалась.
Окончательно проснувшаяся и раздраженная, Силла выбралась из спального мешка.
Включив фонарик, она спустилась вниз за новой бутылкой воды. Прежде чем возвращаться в кухню, она открыла входную дверь и вышла на короткий отрезок веранды, оставшийся целым.
Все красивые огоньки, недавно мерцавшие вдали, погасли, и холмы были абсолютно темными. Несмотря на звезды над головой, просвечивавшие сквозь облака, Силле показалось, что она ступила в могилу. Тьма, тишина и холод. Горы как будто съежились на ночь, а воздух был таким спокойным и неподвижным, что ей показалось, будто она слышит дыхание дома у себя за спиной.
– Друг или враг? – вслух спросила она.
Марио бросится к себе домой в Бел-Эйр, будет шептать и гладить, льстить и уговаривать и в конечном итоге подхватит пьяную жену своими мускулистыми (и молодыми) руками и отнесет наверх, в их супружескую постель.
Дилли будет говорить – она часто так говорит, – что она одинока, всегда так одинока. Но вряд ли она понимает, что это такое, подумала Силла. Она не знает всей глубины одиночества.
– А ты? – спросила она у Дженет. – Думаю, ты знаешь, что значит быть одной. Окруженной людьми и абсолютно отчаянно одинокой. Ну, и я тоже. И так лучше.
Лучше, подумала Силла, быть одинокой в тишине ночи, чем быть одинокой в толпе. Гораздо лучше.
Она вошла в дом, закрыла и заперла на ключ дверь.
И услышала, как вздохнул окружавший ее дом.
3
Форд целых два часа наблюдал за Силлой в бинокль, делая зарисовки в разных ракурсах. Как бы то ни было, но вдохновению он был обязан ее манере двигаться не меньше, чем внешности. Линии, изгибы, форма, цвет – все это важно. Но главное – движение. Грация и стремительность. Не балетное изящество, нет. Скорее… грация спринтера. Сила и устремленность, а не элегантность и плавность.
Грация воина, подумал он. Скупая и смертельно опасная.
Ему хотелось увидеть ее с распущенными волосами, ниспадающими на плечи, а не стянутыми на затылке в хвост. Хорошо бы внимательно рассмотреть ее руки и ноги. И, черт побери, любая другая часть ее тела никоим образом не оскорбила бы его чувств.
Он нашел информацию о ней в Интернете и просмотрел несколько фотографий, скачал фильмы с ее участием – так что ему было что изучать. Но последний фильм, в котором она снималась, – «Я тоже смотрю» – вышел восемь лет назад.
Ему была нужна женщина, а не девочка.
Сюжет уже сложился у него в голове и рвался наружу. Форд сжульничал прошлым вечером, отвлекшись на пару часов от последней истории о Сыщике, чтобы набросать план. А может, он немного хитрил и сегодня, но ему хотелось сделать несколько рисунков карандашом, а для этого ему требовались более подробные наброски.
Беда в том, что на его модели было слишком много одежды.
– Хотел бы я видеть ее обнаженной, – пробормотал он, и Спок издал что-то вроде одобрительного рычания. – Нет, это не то, что ты думаешь. Хотя, конечно, и это тоже. Кто бы отказался. Но я имею в виду чисто профессиональный интерес.
Спок жалобно заскулил, схватил маленького потрепанного медведя, с которым он играл, упал на бок и уронил игрушку к ногам Форда. А затем вскочил и принялся пританцовывать на месте, с надеждой глядя на хозяина.
Не обращая внимания на собаку, Форд думал о Силле. Нужно на правах соседа еще раз заглянуть к ней. Может, ему удастся уговорить ее позировать.
Он вернулся в дом, взял альбом, карандаши, экземпляр книги «Сыщик: исчезнувший» и задумался, что еще у него есть, что можно использовать для подкупа.
Он отыскал бутылку великолепного каберне, сунул ее в сумку, а затем направился к дому через дорогу. Спок бросил медведя и потрусил за хозяином.
Она увидела приближающегося Форда, когда загружала очередную порцию хлама и обломков в контейнер для мусора «Дампстер», который она взяла напрокат. В одной из комнат она складывала деревянные дощечки и решетки, которые еще могли понадобиться. Остальное? От него нужно было избавляться.
Силла выбросила мусор и уперла обтянутые резиновыми перчатками руки в бока. И что на этот раз нужно ее красавчику-соседу и его уродливой собачке?
Он побрился, отметила она, когда Форд подошел ближе. Так что вчерашний неряшливый вид объяснялся скорее ленью, чем расчетом. Она предпочитала лень. На плече у него висела большая кожаная сумка. Ступив на дорожку к ее дому, он приветливо махнул рукой.
Спок обнюхал контейнер для мусора и с явным удовольствием поднял лапу.
– Привет. Вы много успели за пару последних дней.
– Нет смысла впустую тратить время.
Его губы медленно растянулись в непринужденной улыбке.
– Тратить время впустую – именно в этом и может быть смысл, – он посмотрел на мусорный контейнер. – Потрошите дом?
– Не совсем, но мусора оказалось больше, чем надеялась. Запущенность разрушает медленнее, чем злой умысел, но так же основательно. Привет, Спок. – Услышав приветствие, пес поднял переднюю лапу. Отлично, подумала Силла, пожимая ему лапу. Страшилище, но хорошо воспитанное. – Чем обязана, Форд?
– Я как раз к этому подхожу. Но сначала – я принес вам вот это, – он сунул руки в мешок и достал оттуда бутылку красного вина.
– Очень мило. Спасибо.
– И вот это, – он вытащил книгу комиксов. – Немного почитать за бокалом вина в конце дня. Это то, чем я занимаюсь.
– Пьете вино и читаете комиксы?
– В общем, да, но я хотел сказать, что сочиняю их.
– Отец мне рассказал, и я отреагировала сарказмом.
– Ясно. Я понимаю язык сарказма, как и многие другие языки. А вы читали мои книги?
Забавный парень, подумала она, с забавной собакой.
– Мне хватило «Бэтмена» во время кастинга на роль подруги Бэтмена для фильма с участием Клуни. Я проиграла Алисии Сильверстоун.
– Может, оно и к лучшему.
– Может, мне повторить? – Силли удивленно вскинула бровь. – Джордж Клуни.
В ответ Форд лишь покачал головой.
– Майкл Китон – он был настоящим Бэтменом. Все дело в немного сумасшедших глазах. Кроме того, после фильмов Китона исчезла романтика. И не говорите мне о Вэле Килмере.
– Ладно. В любом случае я готовилась к пробе, изучая предыдущие фильмы, – да, Китон был великолепен. Я читала комиксы и зубрила мифологию. Наверное, я переусердствовала.
Она пожала плечами, отбрасывая то, что в шестнадцать лет стало для нее серьезным ударом.
– Вы сами рисуете?
– Да. – Он внимательно изучал ее, пока она рассматривала обложку книги. Какой правильно очерченный рот, подумал он, какая плавная линия подбородка. Ему не терпелось схватить блокнот и карандаш. – Я собственник и эгоист. Никто не сделает рисунков к моей книге лучше меня.
– Как много, – она листала страницы, пока он объяснял. – Я всегда думала, что комиксы – это двадцать ярких картинок с характерными «БАХ!», «ТРАХ!». У вас энергичный и живой рисунок, но много тени.
– У сыщика много темных сторон. Я заканчиваю новую книгу. Ее нужно сдать через несколько дней. Возможно, я закончил бы ее уже сегодня, если бы вы меня не отвлекали.
Бутылка вина, которую она держала на сгибе руки, казалось, прибавила в весе.
– Чем это?
– Тем, как вы выглядите, как двигаетесь. Ничего личного. – Он опустил взгляд и принялся объяснять: – Чисто профессиональный интерес. Пытался найти новый персонаж, главного героя для будущих серий, не Сыщика. Женщина – женская сила, слабости, обаяние, беспомощность. И двойственность… Но сегодня это не важно, – добавил он. – Вы моя женщина.
– Прошу прощения?
– Доктор Касс Мерфи, археолог, профессор. Спокойная, тихая, самостоятельная женщина, посвятившая себя работе в поле. Открытия. Одаренный человек. Никто не может сблизиться с Касс. Для нее существует только работа. Она подавляет свои чувства. Так ее воспитали.
– Я подавляю свои чувства?
– Вы – еще не знаю, но она да. Взгляните, – он вытащил из сумки альбом и нашел нужную страницу. Склонив голову, Силла рассматривала рисунок, изучая себя саму, как бы она выглядела, если бы носила строгие костюмы, скромные туфли-лодочки и очки.
– Она выглядит скучной.
– Она хочет выглядеть скучной. Она не хочет, чтобы ее замечали. Если люди будут обращать на нее внимание, то могут помешать, могут вызвать у нее чувства, от которых она бежит. Даже в экспедиции она… Понимаете?
– Угу. Не скучная, а рациональная и практичная. Может, немного сексуальная, если учесть мужской покрой блузки и брюк. Так ей удобнее.
– Точно. Вы в этом разбираетесь.
– Я видела достаточно много раскадровок. Я не разбираюсь в том, что вы делаете, но мне кажется, что из такого персонажа много не выжмешь.
– О, Касс не так проста, – возразил Форд. – Мы должны просто снимать слой за слоем, как это делает она во время раскопок. Так, как она раскапывала древнее оружие и символ власти, когда оказалась запертой в пещере на мифическом острове, который мне нужно придумать. После того как разоблачила подлые планы финансировавшего экспедицию миллиардера, который также оказался злым волшебником.
– Естественно, – хмыкнула Силла.
– Тут мне еще предстоит поработать, но вот она. – Форд не обратил внимания на усмешку. – Брид, богиня-воительница.
– Ух ты, – только и смогла произнести Силла. Вот она какая – длинные ноги, кожаный нагрудник, высокая грудь. Из скучной и практичной она превратилась в дерзкую, опасную и сексуальную. Сапоги до колен, копна вьющихся волос, поднятый к небу двухсторонний молот с короткой рукояткой.
– Похоже, вы преувеличили размер груди, – заметила она.
– Ну… Это трудно определить на глаз. Кроме того, конструкция нагрудника такова, что он приподнимает грудь. Но вы затронули правильную тему – чем вы можете мне помочь. Позировать. Я могу, в конце концов, получить то, что мне нужно, из простых набросков, но лучше было бы…
– Постойте! – воскликнула Силла, вглядываясь во множество мелких рисунков. – Но это же я!
– Да, – смущенно признался Форд.
– Вы наблюдали за мной и рисовали меня, не поставив в известность? И вы не считаете свое поведение невежливостью и навязчивостью?
– Нет. Я рассматриваю это как свою работу. Если бы я пробрался сюда и заглядывал в окна, это было бы невежливым и навязчивым. Вы двигаетесь как спортсменка и немного как танцовщица. В вас чувствуется энергия, даже когда вы стоите. Именно это мне и нужно. И мне не требуется разрешение, чтобы ваша внешность стала основой для персонажа, но дело пойдет быстрее, если вы согласитесь мне помочь.
Она отбросила его руку и нашла страницу альбома с богиней-воительницей.
– Это мое лицо.
– И потрясающее лицо.
– А если я скажу, что позвоню адвокату?
Спок, сидевший у ног Форда, зарычал.
– Это будет недальновидно и грубо. Но дело ваше. Не думаю, что вы чего-нибудь этим добьетесь, но, чтобы обезопасить себя, я могу кое-что изменить. Рот побольше, нос немного длиннее. Сделаю ее рыжей – кстати, это неплохая идея. Чуть пошире скулы. Посмотрим, что получится.
Он взял карандаш и открыл чистую страницу. Силла смотрела, как он непринужденно и быстро делает набросок.
– Глаза я оставляю, – бормотал он, не отрываясь от работы. – У вас глаза убийцы. Изменим рот, капельку увеличим нижнюю губу, скулы в форме ромба, удлиним нос. Это приблизительно – но тоже великолепное лицо.
– Если вы рассчитываете уговорить меня…
– Но ваше мне нравится больше. Соглашайтесь, Силла. Кто откажется стать супергероем? Обещаю, Брид будет не более агрессивной, чем подруга Бэтмена.
Она не любила попадать в глупое положение, и она не нравилась сама себе, когда злилась.
– Уходите. Мне нужно работать.
– Я так понимаю, это отказ позировать.
– Понимайте как хотите, но, если вы не уйдете, я возьму мой волшебный молот и стукну вас по голове.
Он улыбнулся и заметил, что ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Вот это характер. Ладно, дайте мне знать, если передумаете, – сказал он, закрыл альбом и сунул его в сумку. – Пока, – добавил он и, заложив карандаш за ухо, в сопровождении Спока пошел по дорожке прочь от ее дома.
…Она кипела от негодования. Физический труд помогал выпустить пар, но злость все равно никуда не девалась. Ей везет, ей чертовски везет – поселиться в самой глуши и встретить шумного, назойливого и бесцеремонного соседа, не уважающего границ частной жизни.
Ее границ. Ее частной жизни.
Единственное, чего она хотела, – делать то, что хочет, когда хочет и как хочет, и по большей части собственными руками. Она хотела здесь построить не только новый дом, но и новую жизнь. Жизнь на своих условиях.
Силла не обращала внимания на то, что от физического труда ломило все тело. Она даже считала это чем-то вроде почетного знака – как и мозоли.
И, черт побери, она не желала, чтобы каждый ее шаг, каждое ее движение зарисовывались этим художником.
– Богиня-воительница, – вполголоса бормотала она, очищая забившиеся и просевшие водостоки. – Сделай ее рыжей, нарисуй ей коллагеновые губы и огромные сиськи. Все так.
Она спустилась с раздвижной лестницы и, поскольку водостоки были последним пунктом в ее списке дел на этот день, растянулась прямо на земле.
Ей хотелось полежать и расслабиться в джакузи, а затем насладиться часовым сеансом массажа. А завершить эти удовольствия должны были пара бокалов вина и, возможно, секс с Орландо Блумом. После этого она, может быть, почувствует себя человеком.
Из всего списка в наличии было только вино, и ей пришлось с этим смириться.
Вздохнув, она поняла, что злость прошла. Мысли были чисты, тело истощено, и она поняла истинную причину своей реакции на рисунки Форда.
Десять лет терапии не прошли даром.
Застонав, она заставила себя встать. И пошла в дом за вином.
…Под рычание Спока, терзавшего плюшевого медведя, Форд обводил последний лист. Окончательный вариант должен быть цветным, но его метод заключался в том, чтобы отодвинуть этот этап как можно ближе к завершению работы.
Он уже обвел границы листа и прорисовал предметы на заднем плане своей перьевой ручкой «108 Хант». Закончив со светлыми участками переднего плана, он отступил на шаг, прищурился, внимательно присмотрелся и одобрительно кивнул. В очередной раз Сыщик, сгорбившись, опустив глаза и наполовину отвернув лицо от зрителя, отступал в тень, скрывавшую его существование.
Бедняга.
Форд очистил перо, которым рисовал, и отложил его в сторону. Затем выбрал кисть, окунул ее в тушь и энергичными мазками начал закрашивать темные области карандашного рисунка. Обмакнув кисть в тушь несколько раз, он должен был мыть ее. Процесс требовал времени, терпения и твердой руки. На последнем, самом мрачном листе Форд планировал много черного – поэтому эти места он тушевал осторожно, прекрасно зная, что от чрезмерного количества туши лист может покоробиться.
Когда работу прервал стук во входную дверь внизу – Спок ответил на это яростным лаем, – он сделал то, что делал всегда, когда его прерывали. Выругался. Пробормотав затем несколько слов – короткое ритуальное заклинание. И, сполоснув кисть в воде, он пошел вниз открыть дверь.
Раздражение сменилось удивлением – на его веранде стояла Силла с бутылкой каберне в руке.
– Успокойся, Спок, – сказал он собаке, которая заливалась лаем у порога. – Не любите красное? – спросил он Силлу, открывая дверь.
– У меня нет штопора. – Увидев Силлу, Спок сделал пару радостных прыжков и с восторгом прижался к ее ногам. – И тебе привет.
– Он радуется, что вы не десант инопланетян.
– Я тоже.
– Ладно, входите, – ее ответ вызвал у Форда улыбку. – Я поищу штопор. – Он сделал несколько шагов по коридору, остановился и повернул назад. – Вы заберете штопор, или мне открыть бутылку, и мы выпьем ее вместе?
– Пожалуй, откройте.
– Тогда немного подождите. Мне нужно сначала вымыть кисть.
– Вы работаете. Тогда я просто возьму штопор.
– Работа может подождать. Кстати, который час?
Она отметила, что он не носит часы, и взглянула на свои.
– Около половины восьмого.
– Работа точно подождет, а вот кисть не может. Мыло, вода, штопор и бокалы – все это на кухне. – Он взял ее под руку – непринужденно, но достаточно твердо, чтобы повести туда, куда хотел.
– Мне нравится ваш дом.
– Мне тоже. – Он вел ее по широкому коридору с высокими потолками, обрамленными кремовым пояском над карнизом. – Я купил его почти таким же, какой он теперь. Предыдущие хозяева сделали хороший ремонт, и мне осталось только обставить его мебелью.
– Что вас в нем привлекло? Обычно для покупателя имеется одна или две наживки. Вот это, – добавила она, входя в огромную кухню, отделенную широкой гранитной стойкой от светлой гостиной, – как раз для меня.
– А для меня – вид со второго этажа и освещение там, наверху. Я работаю наверху, так что это было главным.
Он открыл буфет, взял штопор, и Силла поняла, что в его доме все лежит на своих местах. Отложив штопор, он шагнул к раковине, чтобы вымыть кисть.
Спок исполнил замысловатый танец с прыжками и помахиванием хвостом, а затем пулей вылетел в дверь.
– Куда это он?
– Когда я в кухне, в его мозгу срабатывает пищевой рефлекс. Вот что значит этот радостный танец.
– Правда?
– Да, он очень простой парень. Еда делает его счастливым. В прихожей у него есть автоматическая кормушка. В любом случае кухней я почти не пользуюсь – и столовой тоже, потому что не устраиваю обеды, а просто ем. Я тоже очень простой парень. Но я люблю просторные помещения. Присаживайтесь, – он тщательно промыл щетинки кисти, поставил ее в стакан и взялся за штопор.
Силла села за стойку, восхищенно разглядывая сдвоенную духовку из нержавеющей стали, шкафчики из вишневого дерева, плиту с шестью конфорками и грилем под сверкающим стальным колпаком вытяжки. А также его ягодицы – накопившаяся к концу дня усталость не сделала ее бесчувственной.
Из одного из шкафчиков с узорчатыми стеклянными дверцами Форд достал два бокала и налил вино. Один он протянул Силле, затем поднял свой и облокотился на стойку рядом с ней.
– Итак.
– Итак, – перебила его Силла. – Скорее всего, некоторое время нам придется жить через дорогу друг от друга. Так что лучше сразу все прояснить.
– Прояснить – это хорошо.
– Мне лестно, что меня представляют в образе мифической богини-воительницы, – начала она. – Необычно, но лестно. Может, мне это даже нравится – помесь Зены и Чудо-Женщины, в стиле двадцать первого века.
– Хорошо, причем недалеко от истины.
– Но мне не нравится, что вы наблюдали за мной и рисовали меня, когда я об этом не знала. Это меня не устраивает.
– Потому что вы рассматриваете это как вторжение в частную жизнь, а для меня это просто естественный процесс наблюдения.
Она сделала глоток.
– Всю жизнь люди смотрели на меня, фотографировали. Наблюдали за мной. Прогулка пешком, покупка туфель или мороженого – все это превращалось в фотосессию. Я не могла этого контролировать. Теперь я ушла из профессии, но я остаюсь внучкой Дженет Харди, и время от времени все повторяется.
– И вам это не нравится.
– Не просто не нравится. Это меня достало. И я не хочу привозить сюда этот душок Голливуда.
– Я могу удовлетвориться вторым лицом, но мне нужны ваши глаза.
Она сделала еще один глоток вина.
– В том-то и вся трудность. Я не хочу, чтобы вы использовали другое лицо. Я чувствую себя глупо, но мне нравится, что я стану прототипом героя комиксов. Никогда не думала, что услышу от себя такое признание.
Форд мысленно исполнил танец радости не хуже, чем у Спока.
– То есть дело не в результате, а в процессе? Хотите что-нибудь съесть? Лично я хочу, – он отвернулся, открыл другой шкафчик и достал пакет чипсов «Доритос».
– Это не настоящая еда.
– И в этом ее достоинство. Всю жизнь, – продолжал он, сунув руку в шуршащий пакет, – я наблюдал за людьми. И рисовал, рисовал – с тех самых пор, как научился держать в руке карандаш. Я наблюдал за их движениями, жестами, за строением их лиц. Как они несут свое тело. Для меня это необходимо, как дыхание. Я мог бы пообещать, что не стану наблюдать за вами, но в этом случае я солгал бы. Я могу пообещать, что буду показывать вам все рисунки, и постараюсь сдержать это обещание.
Она взяла пакет с чипсами – просто потому, что он стоял рядом.
– А что, если рисунки мне не понравятся?
– Понравятся, если у вас есть хоть капля вкуса – иначе дело плохо.
Задумавшись, она положила в рот пластинку чипсов. Его тон остается непринужденным, отметила она, но за ним скрывается непреклонность.
– Это жесткое условие.
– Меня вряд ли можно назвать гибким, когда речь идет о работе. В остальном со мной можно договориться.
– Я знала подобных людей. А что будет после эскизов?
– Сюжет. Рисунки – это только половина комикса. Но вам нужно… Берите свое вино. Идемте наверх.
Он взял кисть.
– Я растушевывал последний лист «Расплаты», когда вы постучали, – сказал он, ведя Силлу к лестнице.
– Это старинная лестница?
– Не знаю, – наморщив лоб, он посмотрел на ступени. – Может быть. А почему вы спросили?
– Превосходная работа. Перила, балясины, отделка. Кто-то заботился об этом доме. В отличие от моего.
– Теперь вы о нем заботитесь. И вы наняли Мэтта – мы с ним приятели – для столярной работы. Я знаю, что его приглашали в этот дом еще до того, как я его купил. И для меня Мэтт тоже кое-что сделал, – с этими словами Форд открыл дверь студии.
Силла увидела великолепный пол каштанового дерева, красивые высокие окна и широкий, блестящий цоколь.
– Какая чудесная комната!
– Главное – большая. Изначально это была хозяйская спальня, но мне не нужно столько места для сна.
Грация воина, подумал он. Скупая и смертельно опасная.
Ему хотелось увидеть ее с распущенными волосами, ниспадающими на плечи, а не стянутыми на затылке в хвост. Хорошо бы внимательно рассмотреть ее руки и ноги. И, черт побери, любая другая часть ее тела никоим образом не оскорбила бы его чувств.
Он нашел информацию о ней в Интернете и просмотрел несколько фотографий, скачал фильмы с ее участием – так что ему было что изучать. Но последний фильм, в котором она снималась, – «Я тоже смотрю» – вышел восемь лет назад.
Ему была нужна женщина, а не девочка.
Сюжет уже сложился у него в голове и рвался наружу. Форд сжульничал прошлым вечером, отвлекшись на пару часов от последней истории о Сыщике, чтобы набросать план. А может, он немного хитрил и сегодня, но ему хотелось сделать несколько рисунков карандашом, а для этого ему требовались более подробные наброски.
Беда в том, что на его модели было слишком много одежды.
– Хотел бы я видеть ее обнаженной, – пробормотал он, и Спок издал что-то вроде одобрительного рычания. – Нет, это не то, что ты думаешь. Хотя, конечно, и это тоже. Кто бы отказался. Но я имею в виду чисто профессиональный интерес.
Спок жалобно заскулил, схватил маленького потрепанного медведя, с которым он играл, упал на бок и уронил игрушку к ногам Форда. А затем вскочил и принялся пританцовывать на месте, с надеждой глядя на хозяина.
Не обращая внимания на собаку, Форд думал о Силле. Нужно на правах соседа еще раз заглянуть к ней. Может, ему удастся уговорить ее позировать.
Он вернулся в дом, взял альбом, карандаши, экземпляр книги «Сыщик: исчезнувший» и задумался, что еще у него есть, что можно использовать для подкупа.
Он отыскал бутылку великолепного каберне, сунул ее в сумку, а затем направился к дому через дорогу. Спок бросил медведя и потрусил за хозяином.
Она увидела приближающегося Форда, когда загружала очередную порцию хлама и обломков в контейнер для мусора «Дампстер», который она взяла напрокат. В одной из комнат она складывала деревянные дощечки и решетки, которые еще могли понадобиться. Остальное? От него нужно было избавляться.
Силла выбросила мусор и уперла обтянутые резиновыми перчатками руки в бока. И что на этот раз нужно ее красавчику-соседу и его уродливой собачке?
Он побрился, отметила она, когда Форд подошел ближе. Так что вчерашний неряшливый вид объяснялся скорее ленью, чем расчетом. Она предпочитала лень. На плече у него висела большая кожаная сумка. Ступив на дорожку к ее дому, он приветливо махнул рукой.
Спок обнюхал контейнер для мусора и с явным удовольствием поднял лапу.
– Привет. Вы много успели за пару последних дней.
– Нет смысла впустую тратить время.
Его губы медленно растянулись в непринужденной улыбке.
– Тратить время впустую – именно в этом и может быть смысл, – он посмотрел на мусорный контейнер. – Потрошите дом?
– Не совсем, но мусора оказалось больше, чем надеялась. Запущенность разрушает медленнее, чем злой умысел, но так же основательно. Привет, Спок. – Услышав приветствие, пес поднял переднюю лапу. Отлично, подумала Силла, пожимая ему лапу. Страшилище, но хорошо воспитанное. – Чем обязана, Форд?
– Я как раз к этому подхожу. Но сначала – я принес вам вот это, – он сунул руки в мешок и достал оттуда бутылку красного вина.
– Очень мило. Спасибо.
– И вот это, – он вытащил книгу комиксов. – Немного почитать за бокалом вина в конце дня. Это то, чем я занимаюсь.
– Пьете вино и читаете комиксы?
– В общем, да, но я хотел сказать, что сочиняю их.
– Отец мне рассказал, и я отреагировала сарказмом.
– Ясно. Я понимаю язык сарказма, как и многие другие языки. А вы читали мои книги?
Забавный парень, подумала она, с забавной собакой.
– Мне хватило «Бэтмена» во время кастинга на роль подруги Бэтмена для фильма с участием Клуни. Я проиграла Алисии Сильверстоун.
– Может, оно и к лучшему.
– Может, мне повторить? – Силли удивленно вскинула бровь. – Джордж Клуни.
В ответ Форд лишь покачал головой.
– Майкл Китон – он был настоящим Бэтменом. Все дело в немного сумасшедших глазах. Кроме того, после фильмов Китона исчезла романтика. И не говорите мне о Вэле Килмере.
– Ладно. В любом случае я готовилась к пробе, изучая предыдущие фильмы, – да, Китон был великолепен. Я читала комиксы и зубрила мифологию. Наверное, я переусердствовала.
Она пожала плечами, отбрасывая то, что в шестнадцать лет стало для нее серьезным ударом.
– Вы сами рисуете?
– Да. – Он внимательно изучал ее, пока она рассматривала обложку книги. Какой правильно очерченный рот, подумал он, какая плавная линия подбородка. Ему не терпелось схватить блокнот и карандаш. – Я собственник и эгоист. Никто не сделает рисунков к моей книге лучше меня.
– Как много, – она листала страницы, пока он объяснял. – Я всегда думала, что комиксы – это двадцать ярких картинок с характерными «БАХ!», «ТРАХ!». У вас энергичный и живой рисунок, но много тени.
– У сыщика много темных сторон. Я заканчиваю новую книгу. Ее нужно сдать через несколько дней. Возможно, я закончил бы ее уже сегодня, если бы вы меня не отвлекали.
Бутылка вина, которую она держала на сгибе руки, казалось, прибавила в весе.
– Чем это?
– Тем, как вы выглядите, как двигаетесь. Ничего личного. – Он опустил взгляд и принялся объяснять: – Чисто профессиональный интерес. Пытался найти новый персонаж, главного героя для будущих серий, не Сыщика. Женщина – женская сила, слабости, обаяние, беспомощность. И двойственность… Но сегодня это не важно, – добавил он. – Вы моя женщина.
– Прошу прощения?
– Доктор Касс Мерфи, археолог, профессор. Спокойная, тихая, самостоятельная женщина, посвятившая себя работе в поле. Открытия. Одаренный человек. Никто не может сблизиться с Касс. Для нее существует только работа. Она подавляет свои чувства. Так ее воспитали.
– Я подавляю свои чувства?
– Вы – еще не знаю, но она да. Взгляните, – он вытащил из сумки альбом и нашел нужную страницу. Склонив голову, Силла рассматривала рисунок, изучая себя саму, как бы она выглядела, если бы носила строгие костюмы, скромные туфли-лодочки и очки.
– Она выглядит скучной.
– Она хочет выглядеть скучной. Она не хочет, чтобы ее замечали. Если люди будут обращать на нее внимание, то могут помешать, могут вызвать у нее чувства, от которых она бежит. Даже в экспедиции она… Понимаете?
– Угу. Не скучная, а рациональная и практичная. Может, немного сексуальная, если учесть мужской покрой блузки и брюк. Так ей удобнее.
– Точно. Вы в этом разбираетесь.
– Я видела достаточно много раскадровок. Я не разбираюсь в том, что вы делаете, но мне кажется, что из такого персонажа много не выжмешь.
– О, Касс не так проста, – возразил Форд. – Мы должны просто снимать слой за слоем, как это делает она во время раскопок. Так, как она раскапывала древнее оружие и символ власти, когда оказалась запертой в пещере на мифическом острове, который мне нужно придумать. После того как разоблачила подлые планы финансировавшего экспедицию миллиардера, который также оказался злым волшебником.
– Естественно, – хмыкнула Силла.
– Тут мне еще предстоит поработать, но вот она. – Форд не обратил внимания на усмешку. – Брид, богиня-воительница.
– Ух ты, – только и смогла произнести Силла. Вот она какая – длинные ноги, кожаный нагрудник, высокая грудь. Из скучной и практичной она превратилась в дерзкую, опасную и сексуальную. Сапоги до колен, копна вьющихся волос, поднятый к небу двухсторонний молот с короткой рукояткой.
– Похоже, вы преувеличили размер груди, – заметила она.
– Ну… Это трудно определить на глаз. Кроме того, конструкция нагрудника такова, что он приподнимает грудь. Но вы затронули правильную тему – чем вы можете мне помочь. Позировать. Я могу, в конце концов, получить то, что мне нужно, из простых набросков, но лучше было бы…
– Постойте! – воскликнула Силла, вглядываясь во множество мелких рисунков. – Но это же я!
– Да, – смущенно признался Форд.
– Вы наблюдали за мной и рисовали меня, не поставив в известность? И вы не считаете свое поведение невежливостью и навязчивостью?
– Нет. Я рассматриваю это как свою работу. Если бы я пробрался сюда и заглядывал в окна, это было бы невежливым и навязчивым. Вы двигаетесь как спортсменка и немного как танцовщица. В вас чувствуется энергия, даже когда вы стоите. Именно это мне и нужно. И мне не требуется разрешение, чтобы ваша внешность стала основой для персонажа, но дело пойдет быстрее, если вы согласитесь мне помочь.
Она отбросила его руку и нашла страницу альбома с богиней-воительницей.
– Это мое лицо.
– И потрясающее лицо.
– А если я скажу, что позвоню адвокату?
Спок, сидевший у ног Форда, зарычал.
– Это будет недальновидно и грубо. Но дело ваше. Не думаю, что вы чего-нибудь этим добьетесь, но, чтобы обезопасить себя, я могу кое-что изменить. Рот побольше, нос немного длиннее. Сделаю ее рыжей – кстати, это неплохая идея. Чуть пошире скулы. Посмотрим, что получится.
Он взял карандаш и открыл чистую страницу. Силла смотрела, как он непринужденно и быстро делает набросок.
– Глаза я оставляю, – бормотал он, не отрываясь от работы. – У вас глаза убийцы. Изменим рот, капельку увеличим нижнюю губу, скулы в форме ромба, удлиним нос. Это приблизительно – но тоже великолепное лицо.
– Если вы рассчитываете уговорить меня…
– Но ваше мне нравится больше. Соглашайтесь, Силла. Кто откажется стать супергероем? Обещаю, Брид будет не более агрессивной, чем подруга Бэтмена.
Она не любила попадать в глупое положение, и она не нравилась сама себе, когда злилась.
– Уходите. Мне нужно работать.
– Я так понимаю, это отказ позировать.
– Понимайте как хотите, но, если вы не уйдете, я возьму мой волшебный молот и стукну вас по голове.
Он улыбнулся и заметил, что ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
– Вот это характер. Ладно, дайте мне знать, если передумаете, – сказал он, закрыл альбом и сунул его в сумку. – Пока, – добавил он и, заложив карандаш за ухо, в сопровождении Спока пошел по дорожке прочь от ее дома.
…Она кипела от негодования. Физический труд помогал выпустить пар, но злость все равно никуда не девалась. Ей везет, ей чертовски везет – поселиться в самой глуши и встретить шумного, назойливого и бесцеремонного соседа, не уважающего границ частной жизни.
Ее границ. Ее частной жизни.
Единственное, чего она хотела, – делать то, что хочет, когда хочет и как хочет, и по большей части собственными руками. Она хотела здесь построить не только новый дом, но и новую жизнь. Жизнь на своих условиях.
Силла не обращала внимания на то, что от физического труда ломило все тело. Она даже считала это чем-то вроде почетного знака – как и мозоли.
И, черт побери, она не желала, чтобы каждый ее шаг, каждое ее движение зарисовывались этим художником.
– Богиня-воительница, – вполголоса бормотала она, очищая забившиеся и просевшие водостоки. – Сделай ее рыжей, нарисуй ей коллагеновые губы и огромные сиськи. Все так.
Она спустилась с раздвижной лестницы и, поскольку водостоки были последним пунктом в ее списке дел на этот день, растянулась прямо на земле.
Ей хотелось полежать и расслабиться в джакузи, а затем насладиться часовым сеансом массажа. А завершить эти удовольствия должны были пара бокалов вина и, возможно, секс с Орландо Блумом. После этого она, может быть, почувствует себя человеком.
Из всего списка в наличии было только вино, и ей пришлось с этим смириться.
Вздохнув, она поняла, что злость прошла. Мысли были чисты, тело истощено, и она поняла истинную причину своей реакции на рисунки Форда.
Десять лет терапии не прошли даром.
Застонав, она заставила себя встать. И пошла в дом за вином.
…Под рычание Спока, терзавшего плюшевого медведя, Форд обводил последний лист. Окончательный вариант должен быть цветным, но его метод заключался в том, чтобы отодвинуть этот этап как можно ближе к завершению работы.
Он уже обвел границы листа и прорисовал предметы на заднем плане своей перьевой ручкой «108 Хант». Закончив со светлыми участками переднего плана, он отступил на шаг, прищурился, внимательно присмотрелся и одобрительно кивнул. В очередной раз Сыщик, сгорбившись, опустив глаза и наполовину отвернув лицо от зрителя, отступал в тень, скрывавшую его существование.
Бедняга.
Форд очистил перо, которым рисовал, и отложил его в сторону. Затем выбрал кисть, окунул ее в тушь и энергичными мазками начал закрашивать темные области карандашного рисунка. Обмакнув кисть в тушь несколько раз, он должен был мыть ее. Процесс требовал времени, терпения и твердой руки. На последнем, самом мрачном листе Форд планировал много черного – поэтому эти места он тушевал осторожно, прекрасно зная, что от чрезмерного количества туши лист может покоробиться.
Когда работу прервал стук во входную дверь внизу – Спок ответил на это яростным лаем, – он сделал то, что делал всегда, когда его прерывали. Выругался. Пробормотав затем несколько слов – короткое ритуальное заклинание. И, сполоснув кисть в воде, он пошел вниз открыть дверь.
Раздражение сменилось удивлением – на его веранде стояла Силла с бутылкой каберне в руке.
– Успокойся, Спок, – сказал он собаке, которая заливалась лаем у порога. – Не любите красное? – спросил он Силлу, открывая дверь.
– У меня нет штопора. – Увидев Силлу, Спок сделал пару радостных прыжков и с восторгом прижался к ее ногам. – И тебе привет.
– Он радуется, что вы не десант инопланетян.
– Я тоже.
– Ладно, входите, – ее ответ вызвал у Форда улыбку. – Я поищу штопор. – Он сделал несколько шагов по коридору, остановился и повернул назад. – Вы заберете штопор, или мне открыть бутылку, и мы выпьем ее вместе?
– Пожалуй, откройте.
– Тогда немного подождите. Мне нужно сначала вымыть кисть.
– Вы работаете. Тогда я просто возьму штопор.
– Работа может подождать. Кстати, который час?
Она отметила, что он не носит часы, и взглянула на свои.
– Около половины восьмого.
– Работа точно подождет, а вот кисть не может. Мыло, вода, штопор и бокалы – все это на кухне. – Он взял ее под руку – непринужденно, но достаточно твердо, чтобы повести туда, куда хотел.
– Мне нравится ваш дом.
– Мне тоже. – Он вел ее по широкому коридору с высокими потолками, обрамленными кремовым пояском над карнизом. – Я купил его почти таким же, какой он теперь. Предыдущие хозяева сделали хороший ремонт, и мне осталось только обставить его мебелью.
– Что вас в нем привлекло? Обычно для покупателя имеется одна или две наживки. Вот это, – добавила она, входя в огромную кухню, отделенную широкой гранитной стойкой от светлой гостиной, – как раз для меня.
– А для меня – вид со второго этажа и освещение там, наверху. Я работаю наверху, так что это было главным.
Он открыл буфет, взял штопор, и Силла поняла, что в его доме все лежит на своих местах. Отложив штопор, он шагнул к раковине, чтобы вымыть кисть.
Спок исполнил замысловатый танец с прыжками и помахиванием хвостом, а затем пулей вылетел в дверь.
– Куда это он?
– Когда я в кухне, в его мозгу срабатывает пищевой рефлекс. Вот что значит этот радостный танец.
– Правда?
– Да, он очень простой парень. Еда делает его счастливым. В прихожей у него есть автоматическая кормушка. В любом случае кухней я почти не пользуюсь – и столовой тоже, потому что не устраиваю обеды, а просто ем. Я тоже очень простой парень. Но я люблю просторные помещения. Присаживайтесь, – он тщательно промыл щетинки кисти, поставил ее в стакан и взялся за штопор.
Силла села за стойку, восхищенно разглядывая сдвоенную духовку из нержавеющей стали, шкафчики из вишневого дерева, плиту с шестью конфорками и грилем под сверкающим стальным колпаком вытяжки. А также его ягодицы – накопившаяся к концу дня усталость не сделала ее бесчувственной.
Из одного из шкафчиков с узорчатыми стеклянными дверцами Форд достал два бокала и налил вино. Один он протянул Силле, затем поднял свой и облокотился на стойку рядом с ней.
– Итак.
– Итак, – перебила его Силла. – Скорее всего, некоторое время нам придется жить через дорогу друг от друга. Так что лучше сразу все прояснить.
– Прояснить – это хорошо.
– Мне лестно, что меня представляют в образе мифической богини-воительницы, – начала она. – Необычно, но лестно. Может, мне это даже нравится – помесь Зены и Чудо-Женщины, в стиле двадцать первого века.
– Хорошо, причем недалеко от истины.
– Но мне не нравится, что вы наблюдали за мной и рисовали меня, когда я об этом не знала. Это меня не устраивает.
– Потому что вы рассматриваете это как вторжение в частную жизнь, а для меня это просто естественный процесс наблюдения.
Она сделала глоток.
– Всю жизнь люди смотрели на меня, фотографировали. Наблюдали за мной. Прогулка пешком, покупка туфель или мороженого – все это превращалось в фотосессию. Я не могла этого контролировать. Теперь я ушла из профессии, но я остаюсь внучкой Дженет Харди, и время от времени все повторяется.
– И вам это не нравится.
– Не просто не нравится. Это меня достало. И я не хочу привозить сюда этот душок Голливуда.
– Я могу удовлетвориться вторым лицом, но мне нужны ваши глаза.
Она сделала еще один глоток вина.
– В том-то и вся трудность. Я не хочу, чтобы вы использовали другое лицо. Я чувствую себя глупо, но мне нравится, что я стану прототипом героя комиксов. Никогда не думала, что услышу от себя такое признание.
Форд мысленно исполнил танец радости не хуже, чем у Спока.
– То есть дело не в результате, а в процессе? Хотите что-нибудь съесть? Лично я хочу, – он отвернулся, открыл другой шкафчик и достал пакет чипсов «Доритос».
– Это не настоящая еда.
– И в этом ее достоинство. Всю жизнь, – продолжал он, сунув руку в шуршащий пакет, – я наблюдал за людьми. И рисовал, рисовал – с тех самых пор, как научился держать в руке карандаш. Я наблюдал за их движениями, жестами, за строением их лиц. Как они несут свое тело. Для меня это необходимо, как дыхание. Я мог бы пообещать, что не стану наблюдать за вами, но в этом случае я солгал бы. Я могу пообещать, что буду показывать вам все рисунки, и постараюсь сдержать это обещание.
Она взяла пакет с чипсами – просто потому, что он стоял рядом.
– А что, если рисунки мне не понравятся?
– Понравятся, если у вас есть хоть капля вкуса – иначе дело плохо.
Задумавшись, она положила в рот пластинку чипсов. Его тон остается непринужденным, отметила она, но за ним скрывается непреклонность.
– Это жесткое условие.
– Меня вряд ли можно назвать гибким, когда речь идет о работе. В остальном со мной можно договориться.
– Я знала подобных людей. А что будет после эскизов?
– Сюжет. Рисунки – это только половина комикса. Но вам нужно… Берите свое вино. Идемте наверх.
Он взял кисть.
– Я растушевывал последний лист «Расплаты», когда вы постучали, – сказал он, ведя Силлу к лестнице.
– Это старинная лестница?
– Не знаю, – наморщив лоб, он посмотрел на ступени. – Может быть. А почему вы спросили?
– Превосходная работа. Перила, балясины, отделка. Кто-то заботился об этом доме. В отличие от моего.
– Теперь вы о нем заботитесь. И вы наняли Мэтта – мы с ним приятели – для столярной работы. Я знаю, что его приглашали в этот дом еще до того, как я его купил. И для меня Мэтт тоже кое-что сделал, – с этими словами Форд открыл дверь студии.
Силла увидела великолепный пол каштанового дерева, красивые высокие окна и широкий, блестящий цоколь.
– Какая чудесная комната!
– Главное – большая. Изначально это была хозяйская спальня, но мне не нужно столько места для сна.