Робертс Нора. Трибьют

   Дженет прислушалась.
   – Мне нужно идти. Скоро снимают мою сцену. Пора творить чудеса. Для меня все только начинается, – она улыбнулась, послала Силле воздушный поцелуй и побежала прочь по тротуару.
   Декорации Нью-Йорка постепенно исчезали, и Силла медленно просыпалась, слыша волнующий, незабываемый голос Дженет.
   Мне все нипочем, пока ты есть у меня.
   Неправда, думала Силла, наблюдая за неярким солнечным светом, льющимся сквозь окна. Ты не выдержала.
   Вздохнув, она выбралась из спального мешка и, похлопывая себя по щекам, чтобы стряхнуть остатки сна, подошла к окну, из которого открывался вид на холмы. И подумала о том мире и той жизни, которая шла в трех тысячах миль к западу от этого места.
   – Если там был дом, в котором ты нуждалась, зачем ты проделала весь этот путь сюда, чтобы умереть?
   Может, ради него? Может, ты была беременна и вы хотели это скрыть? Или это была ложь, созданная для того, чтобы любовник не бросил тебя?
   Кто он? Жив ли он еще, и если да, то не в Виргинии ли он? И как вам удалось сохранить в тайне вашу связь? И почему вы скрывали ее? Это самый главный вопрос, пришла к выводу Силла.
   Может быть, именно он виноват в том, что в тот вечер ты отключила телефон, а затем стала глотать таблетки вперемешку с водкой, пока не потеряла сознание? Значит, не из-за Джонни, размышляла Силла. И дело не в чувстве вины или скорби, как думали многие, после утраты обожаемого восемнадцатилетнего сына. То есть не только в этом.
   Но беременность незадолго до смерти? Может, это стало непосильной ношей или, наоборот, лучом света во тьме?
   Это важно, поняла Силла. Все важно, и не только потому, что Дженет была ее бабушкой, но и потому, что во сне именно Силла держала эту девочку за руку. Милую маленькую девочку на пороге невероятной звездной карьеры.
   Это важно. Так или иначе, она обязана найти ответы.
   Даже если бы ее мать могла послужить надежным источником информации – хотя Силла в этом сомневалась, – звонить Дилли было еще рано. Ладно, в любом случае через полчаса начнут съезжаться рабочие. Нужно все это обдумать, пока она будет работать.
   Силла сложила прочитанные письма в стопку, снова связала выцветшей ленточкой и положила внутрь томика Фицджеральда. Затем положила книгу на складной столик вместе с папками бумаг, журналами по обустройству дома и комиксами Форда.
   Пока она не поймет, что с ними делать, письма будут ее тайной. Как они были тайной Дженет.

5

   Волнуясь, словно мать, отправляющая своего первенца в школу, Силла наблюдала за погрузкой старинных кухонных приборов. Отреставрированные, они станут украшением кухни. По крайней мере, она на это рассчитывала.
   В обозримом будущем ей придется обходиться маленьким холодильником, умещающимся под столешницу, электроплиткой и старенькой микроволновкой – все это больше подходит для студенческого общежития, чем для настоящего дома.
   – Лучше закажите себе все новое в «Сирс», – посоветовал ей Бадди.
   – Можете считать меня чокнутой, – ответила Силла, подозревая, что так оно и есть. – А теперь давайте обсудим, как устроить ванную комнату на чердаке.
   Следующий час она вместе с ним, а также электриком и одним из плотников провела на пахнущем плесенью чердаке, рассказывая о своих планах и выслушивая их предложения, некоторые из них показались ей разумными.
   Под стук молотков, жужжание дрелей и визг пил – все это казалось Силле музыкой – она приступила к нелегкой задаче сортировки содержимого чердака, все вещи отсюда она планировала перенести в старый амбар. Здесь, где в воздухе витали едва различимые запахи сена и лошадей, она складывала и хлам, и кое-что полезное. Окруженная оживающей весенней природой, Силла наблюдала, как старые окна дома меняют на новые, как старая керамическая плитка с грохотом падает в контейнер для мусора. Она вдыхала сладостные запахи опилок, штукатурки, клея и пота.
   По вечерам она лечила свои мозоли, заклеивала ссадины и часто перечитывала письма, адресованные бабушке.
   В один из вечеров, когда все бригады рабочих уехали, слишком возбужденная, чтобы сидеть на месте, она пошла к железным воротам, собираясь осмотреть их и решить, что с ними делать. Или это был всего лишь предлог, призналась себе Силла, с радостью увидев сидящего на веранде Форда. Он приветственно помахал рукой, а Спок радостно завилял куцым огрызком хвоста. Силла улыбнулась и пошла навстречу соседу.
   – Я видел, как вы ремонтируете веранду, – заметил Форд. – Где вы научились обращаться с инструментами?
   – В процессе, – поприветствовав Спока, она оглянулась и посмотрела на ферму. – Отсюда моя веранда выглядит не так уж плохо, учитывая, что она еще не обстругана и не покрашена. Новые окна тоже хороши. На чердаке я сделала окна побольше и добавила окна, выходящие на крышу.
   – Окна, выходящие на крышу, на чердаке?
   – Когда ремонт закончится, это будет не чердак. Я устрою там кабинет. И в этом виноваты вы.
   – Неужели? – улыбнулся он.
   – Вы меня вдохновили.
   – Услуга за услугу, если так можно выразиться, – он поднял бокал с «Короной». – Хотите пива?
   – С удовольствием.
   – Присаживайтесь.
   Она опустилась в одно из широких «дачных» кресел, стоявших на веранде, почесала лохматую голову Спока между маленькими остроконечными ушами, а Форд пошел в дом за пивом. Отсюда очень хорошо виден ее участок, подумала она. Сразу понятно, где нужно посадить новые деревья и кусты, видно, что с южной стороны дома нужно установить решетку для вьющихся растений и что к старому амбару хорошо бы проложить вымощенную камнем дорожку. Или кирпичом. А может, сланцем.
   – Наверное, здесь все слышно, – сказала она, когда Форд вернулся. – Должно быть, этот шум ужасно раздражает.
   – Я ничего не слышу, когда работаю, – он протянул ей пиво и сел рядом. – Если только сам не захочу.
   – Исключительная способность к концентрации?
   – Просто я умею абстрагироваться. Как продвигается дело?
   – Нормально. Скачками, как и положено любому проекту, – она сделала глоток пива и прикрыла глаза. – Боже, холодное пиво в конце долгого дня. Это должно стать законом.
   – Похоже, у меня входит в привычку угощать вас спиртным.
   – А я не отвечаю взаимностью, – она подняла на него смеющийся взгляд.
   Он вытянул ноги и улыбнулся.
   – Я заметил.
   – В данный момент мой дом не очень подходит для случайных развлечений. Да и я тоже. Вы видите железные ворота?
   – Их трудно не заметить.
   – Что мне с ними делать: реставрировать или заменить?
   – А зачем они вам вообще? Столько суеты – остановить машину, выйти, открыть ворота, заехать, опять выйти и закрыть ворота. Даже если вы поставите автоматические ворота, все равно с ними много возни будет.
   – Я об этом уже думала. Но потом изменила свое мнение, – Спок уже несколько раз требовательно ткнулся головой в ее руку, и она принялась почесывать его.
   – Я понимаю, зачем они вам нужны, – дело в вашей бабушке. Но с тех пор, как вы здесь поселились, я ни разу не видел, чтобы вы ими пользовались.
   – А я и не пользовалась, – она слабо улыбнулась и сделала еще глоток пива. – Слишком хлопотно. И они не подходят к этому месту, правда? Деревенский дом, большой старый амбар. Но они были ей нужны. На самом деле это просто иллюзия. – Видит бог, ей были нужны иллюзии. – Не так уж трудно перелезть через них или через стены. Но она нуждалась в иллюзии безопасности, уединения. Я нашла несколько старых писем.
   – Ее писем?
   Силла не собиралась рассказывать о них. Интересно, что развязало ей язык – пара глотков пива или просто его общество? Похоже, ей еще не встречался человек, который был бы так внутренне свободен и располагал к откровенности.
   – Нет, адресованные ей. Несколько писем, которые она получила в последние полтора года своей жизни. От кого-то из местных жителей, потому что большинство штемпелей на конвертах отсюда.
   – Любовные письма.
   – Сначала да. Страстные, романтичные, интимные, – она наклонила голову и посмотрела на него поверх бокала, делая еще один глоток. – И зачем я это вам рассказываю?
   – А почему бы и нет?
   – Я еще никому не говорила. Наверное, попытаюсь выяснить, от кого они и кто этот человек. Как-нибудь поговорю об этом с отцом, потому что он дружил с сыном Дженет – моим дядей. Эта связь началась зимой, до того, как его убили, и, похоже, пошла на убыль через несколько месяцев после его смерти.
   – Вы хотите знать, кто их написал, – Форд лениво погладил собаку ногой, и Спок переключил свое внимание на него. – Как он их подписывал?
   – «Только твой», пока не переключился на нечто вроде «да пошла ты». Ничем хорошим это не кончилось. Он был женат, – сказала она, наблюдая, как Спок, очевидно удовлетворенный, свернулся у ног Форда и сопел. – Известно, что у нее были интрижки с женатыми мужчинами. От мимолетных до серьезных связей. Она влюблялась с такой же легкостью, с какой другие женщины меняют прическу.
   – Ее жизнь была не похожа на жизнь большинства женщин.
   – Я всегда считала, что это удобное оправдание для легкомыслия или эгоизма.
   – Возможно, – пожал плечами Форд, – так оно и есть.
   – Она жаждала любви, физической и эмоциональной. Она стала зависима от любви, как от тех таблеток, которыми мать начала кормить ее с четырех лет. Но мне кажется, что эта любовь была настоящей.
   – Потому что она хранила ее в тайне?
   Силла вновь повернулась к нему. У него хорошие глаза, подумала она. И дело не в том, что они красивые, с этим золотистым ободком и искорками на зеленом фоне. А в том, как они видят мир.
   – Совершенно верно. Она никому не рассказывала об этом, потому что это было важно для нее. И, возможно, смерть Джонни сделала эту любовь еще сильнее и безнадежнее. Не знаю, что она писала ему, но по его письмам я могу догадаться об отчаянии и страсти, а также о его угасающем интересе, страхе разоблачения и в конечном счете раздражении. Но она не хотела его отпускать. Последнее письмо было отправлено отсюда за десять дней до ее смерти.
   Теперь она отвернулась и смотрела на ферму.
   – Умерла в том доме, через дорогу. Он сказал ей, ясно и грубо, что между ними все кончено и что она должна оставить его в покое. Наверное, получив это письмо, она сразу же села в самолет. Прервала съемки последнего, неоконченного фильма, ссылаясь на усталость, и прилетела сюда. Это было не похоже на нее. Она работала, любила свою работу, но в этот раз бросила ее. Только в этот раз. Должно быть, она надеялась вернуть его. Как вы думаете?
   – Не знаю. Вам виднее.
   – Да, – это больно, подумала она. Словно укол в сердце. – А когда она поняла, что надежды нет, убила себя. Это его вина. Его, – сказала она, не давая Форду вставить слово. – Независимо от того, была ли это случайная передозировка, как написал в заключении коронер^[9], или самоубийство, что кажется более правдоподобным. Но этот человек должен знать, какую роль он сыграл в том, что случилось той ночью.
   – Вам нужен фрагмент головоломки, чтобы увидеть полную картину.
   Тени стали длинными, подумала она. И становятся все длиннее. Скоро на холмах засверкают огни, а горы позади них скроются в темноте.
   – Я выросла, постоянно ощущая ее рядом с собой. Куда бы я ни уезжала, чем бы ни занималась. Ее жизнь, ее работа, ее очарование, ее недостатки, ее смерть. От этого нельзя было убежать. И вот что я сделала, – она указала бутылкой в сторону фермы. – Это мой выбор. Мне открылись возможности, которых не было бы, не будь Дженет Харди моей бабушкой. За эти годы на меня вылили ушаты грязи только потому, что Дженет Харди моя бабушка. Да, мне нужна полная картина. По крайней мере, насколько это возможно. Возможно, она мне не понравится, но мне хочется – мне нужно – получить шанс найти ее.
   – На мой взгляд, справедливое желание.
   – Правда? На мой тоже, за исключением тех моментов, когда это желание перестает быть справедливым и становится навязчивым.
   – Она часть вашей семьи, и вас разделяет всего лишь одно поколение. Я могу рассказать вам сотни историй о моих бабушках и дедушках – с обеих сторон. Трое из четырех еще живы, а двое даже живут неподалеку. И они заболтают вас до смерти, только дай им шанс.
   – И я тоже вас заболтаю. Мне нужно возвращаться. – Она поднялась. – Спасибо за пиво.
   – Я вот думаю, не бросить ли мне что-нибудь на гриль. – Он тоже встал и как бы случайно загородил ей дорогу к ступенькам крыльца. – Гриль и микроволновка – этим ограничиваются мои кулинарные таланты. Может, выпьете еще пива, пока я что-нибудь приготовлю?
   Он может что-нибудь приготовить, подумала она, это уж точно. Высокий, с выгоревшими на солнце волосами, красивый, слегка непонятный. Нет, он чересчур привлекателен, решила она – ради ее же блага.
   – Я на ногах с шести, а завтра полный рабочий день.
   – А не устроить ли вам выходной? – он провел кончиками пальцев – только кончиками пальцев – по ее руке. – Формально это будет моя вина.
   – Нет, пока я не собиралась отдыхать.
   – В таком случае мне лучше воспользоваться моментом.
   Она ожидала легких и приятных ощущений – судя по тому, как мягко склонилась к ней его голова, судя по ленивому интересу в его глазах с золотистым ободком. Позже, когда она вновь обрела способность ясно мыслить, она подумала, что в чем-то оказалась права. Это было легко – как большой глоток превосходного неразбавленного виски.
   Но когда его губы коснулись ее губ, вместо приятной и легкой прогулки она получила сокрушительный удар. Тот, от которого перехватывает дыхание. Ладони, сжимавшие ее плечи, одним быстрым, настойчивым движением притянули ее к нему. Еще одно едва заметное движение, и ее спина оказалась прижатой к столбу, а губы попали в плен его губ.
   Ну и скорость, подумала Силла. А я забыла пристегнуть ремни.
   Она обхватила ладонями его бедра и позволила себе подчиниться его напору.
   Все, что он представлял – а его воображение не имело границ, – бледнело по сравнению с реальностью. Вкус был мощнее, губы щедрее, тело податливее. Как будто он нарисовал этот первый поцелуй самыми яркими, самыми смелыми красками своей палитры.
   Даже если учесть, что поцелуй был не очень глубоким.
   Она как будто оседлала дракона, пронзающего пространство космоса и ныряющего в глубины заколдованного моря.
   Его руки скользнули с ее плеч к лицу, а затем к волосам, чтобы развязать стягивающую их ленту. Он немного отстранился, чтобы рассмотреть ее с распущенными волосами, увидеть ее глаза, ее лицо, а затем вновь притянул к себе.
   – Лучше не надо, – она уперлась ладонями ему в грудь и осторожно вздохнула. – Я уже исчерпала лимит ошибок на ближайшие десять лет.
   – Мне не кажется, что это ошибка.
   – Может, да, может, нет. Мне нужно подумать.
   Он провел ладонями по ее рукам, от плеч к локтям, а потом в обратном направлении, внимательно разглядывая ее.
   – Очень жаль.
   – Да, – она тряхнула головой. – Безусловно, но…
   Повинуясь ее легкому толчку, он отступил.
   – Я хотел бы знать вот что. Есть ли разница между настойчивостью, упрямством и назойливостью? Мне интересно, к какой категории вы меня отнесете, если я буду время от времени приходить к вам или приглашать вас сюда с явным намерением раздеть.
   Спок, сидевший под креслом, издал странный рычащий звук и приоткрыл один глаз. Кажется, пес тоже ждал ответа.
   – Вы еще не приблизились к третьей категории, но я дам вам знать, если это произойдет, – она сделала шаг в сторону. – А что касается вина и раздевания, будем считать, что ваше предложение остается в силе. Но завтра мне нужно закончить крыльцо – то есть веранду.
   – Это старая отговорка.
   Она засмеялась и стала спускаться по ступенькам, но затем остановилась.
   – Я благодарна вам за пиво, за разговор и за попытку.
   – Приходите в любое время за любым из вышеперечисленного.
   Он облокотился на перила, наблюдая за тем, как она переходит через дорогу, и помахал рукой ей в ответ, когда она дошла до распахнутых ворот. Потом наклонился и поднял синюю ленточку, которую снял с ее волос.
 
   …Форд размышлял, нужно ли дать ей немного времени. Потом решил, что не стоит. Его последняя книга лежала на столе у редактора, и до того, как он слишком глубоко погрузится в историю о Брид, ему нужны визуальные стимулы. Кроме того, у Силлы не вызвала отвращения его настойчивость, и он решил продолжать в том же духе.
   Выбравшись из постели в десять – вполне подходящее время, по его меркам, – он выглянул во двор и увидел, что Спок уже проснулся и гоняется за воображаемыми кошками, затем выпил чашку кофе на свежем воздухе, наблюдая за Силлой, работавшей на веранде.
   Он подумал, что при помощи телеобъектива можно сделать несколько неплохих снимков, запечатлев ее в движении. Но потом решил, что вступает на зыбкую почву и это граничит с подглядыванием. Вместо этого он насыпал себе чашку сухого завтрака «Чириоуз» и съел его стоя, не переставая наблюдать за Силлой.
   Великолепное тело. Длинное, стройное, худое и скорее спортивное, чем гибкое и хрупкое. Касс будет в хорошей физической форме, решил он, но будет инстинктивно скрывать свои… возможности. А Брид – она уже здесь.
   Волосы белокурые, насыщенного тона, как приглушенный солнечный свет. Здесь переход тоже несложен. Касс закалывает волосы, у Брид они свободно спадают на плечи. Теперь лицо. Ему хотелось еще раз увидеть лицо Силлы, но его скрывал козырек бейсболки, которую она надевала, когда работала. Но он без труда мог вспомнить его в подробностях – овал, углы, оттенки. Приглушенное, оно станет лицом Касс – очки и отсутствие макияжа сделают его спокойным и интеллигентным.
   Сдержанная красота – как заколотые волосы.
   Другое дело – Брид. Красота Брид будет смелой и яркой. Не просто свободной, а дикой, необузданной.
   Пора приступать.
   Вернувшись в дом, он сложил вещи в сумку и повесил на шею фотоаппарат. Подумав о подарке, он сунул в карман яблоко.
   Звук пневматического молотка напоминал приглушенные ружейные выстрелы. Это натолкнуло Форда на мысль о битве. Брид не будет пользоваться винтовкой – слишком грубо, слишком приземленно. Но как она будет защищать себя от врагов? Мечом и молотом, которые отражают пули, как волшебные браслеты Чудо-Женщины? Возможно.
   Подойдя ближе, он услышал музыку в стиле кантри, доносившуюся из радиоприемника одного из рабочих. И почему всегда кантри, удивился он. Может, у строителей такое правило?
   Он уловил визг пилы, гудение другого инструмента, вероятно, дрели, и удары молотка, доносящиеся изнутри. Соединив эти звуки с видом контейнера для мусора, биотуалета и нескольких пикапов, он обрадовался, что купил свой дом уже готовым.
   Кроме того, он очень сомневался, что у кого-то из нанятых им рабочих могла бы быть такая очаровательная попка – обтянутая пыльными джинсами, она невольно приковала взгляд.
   Он мог бы удержаться, но зачем? Форд поднял фотоаппарат, навел на Силлу и быстро щелкнул затвором.
   – Вы знаете, почему в магазинах электроинструмента всегда висят плакаты с изображением хрупких девушек с дрелью в руках? – крикнул он.
   Силла оглянулась и смерила его взглядом через защитные очки.
   – Чтобы мужчины представляли, что их член – это электродрель?
   – Нет, чтобы мы могли представлять, что так думают женщины.
   – Признаю свою ошибку. – Она вбила два последних гвоздя, а затем повернулась и сняла с глаз очки. – А где ваш верный спутник?
   – Спок? Он занят, но передавал вам привет. Где вы научились обращаться с пневматическим пистолетом?
   – Обучение на рабочем месте. У меня еще остались доски, которые нужно разрезать и прибить. Хотите поработать?
   – Когда я беру в руки инструменты, начинают происходить ужасные и трагические вещи. Поэтому я воздержусь, чтобы не рисковать нашими жизнями, – он сунул руку в карман. – Я принес вам подарок.
   – Вы принесли мне яблоко?
   – Это поддержит ваши силы. – Он бросил ей яблоко и удивленно вскинул бровь, когда она ловко, одной рукой поймала его. – Я тут кое о чем подумал.
   Она потерла яблоко рукавом, а затем надкусила его.
   – О чем же?
   – Что вы ловите все, что к вам летит. Не возражаете, если я сделаю несколько снимков, как вы работаете? Я хочу приступить к более детальным эскизам.
   – Значит, вы не отказались от этой идеи с богиней-воительницей.
   – Брид. Нет, не отказался. Могу подождать, пока вы сделаете перерыв, если камера будет вас отвлекать от работы.
   – Больше половины жизни я провела перед камерами, – она встала. – Они меня не раздражают.
   Она бросила огрызок в контейнер с мусором и направилась к груде досок. Форд щелкал фотоаппаратом, когда она выбирала доски, отмеряла их и устанавливала на механической пиле. Он смотрел на ее глаза, когда лезвие пилы с визгом вгрызалось в дерево. Вряд ли камера зафиксирует их сосредоточенное выражение.
   Но зато камера отлично запечатлеет линию бицепсов и дрожь крепких мускулов, когда она поднимала рейки и несла их к законченному настилу.
   – Я предполагал, что, будучи жительницей Калифорнии, вы регулярно посещали тренажерный зал.
   Силла приложила рейку к отметкам и установила расстояние распорками.
   – Я люблю тренироваться.
   – Можно сказать, что тренировки пошли вам на пользу.
   – Иначе я была бы слишком худой. Физическая работа помогает поддерживать форму. – Она вбила первый гвоздь. – Но мне не хватает дисциплины: регулярных занятий. Вы не знаете, где здесь ближайший тренажерный зал?
   – Как ни странно, знаю. Приходите ко мне, когда закончите работу. Я покажу вам тренажерный зал, а потом мы пообедаем.
   – Возможно, я и приду.
   – Вы не похожи на кокетку. Что значит «возможно»?
   – Все зависит от того, когда я закончу.
   – Тренажерный зал открыт двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
   – Серьезно? – она бросила на него удивленный взгляд, а затем двинулась вдоль доски с пневматическим пистолетом. – Очень удобно. Меняю «возможно» на «вероятно».
   – Разумно. Кстати, об обеде – может, вы вегетарианка, фрукторианка или еще какая-нибудь «анка», и выбор блюд нужно ограничить?
   Засмеявшись, она опустилась на корточки.
   – Я обжора. Ем все, что мне положат на тарелку.
   – Это хорошо. Не возражаете, если я загляну внутрь и посмотрю, кто производит весь этот шум. Кстати, воспользуюсь шансом поболтать с Мэттом.
   – Давайте. Я бы устроила вам экскурсию, но мой босс жутко злится из-за незапланированных перерывов.
   – А с моим легко справиться.
   Он подошел к ней, наклонился и потянул носом воздух.
   – Впервые в жизни запах опилок кажется мне сексуальным.
   Он вошел в дом и замер.
   – Ничего себе!
   Он ожидал увидеть хаос, суету и неразбериху. Но был поражен картиной, которая показалась ему тотальным разрушением. За всем этим должна стоять какая-то цель, подумал он, потому что Силла казалась ему абсолютно нормальной, но он не видел этой цели.
   Разбросанные по полу инструменты приводили его, привыкшего к порядку, в ужас. Неужели здесь можно что-то найти? В стенах зияли пробитые дыры, широкие доски пола были укрыты грязными тряпками и картоном.
   Сбитый с толку и слегка напуганный, он бродил по дому, натыкаясь на следы «боевых действий» в каждой комнате.
   В одной из комнат он нашел Мэтта – светлые вьющиеся волосы под красной бейсболкой, пояс с инструментами, рулетка в руках.
   – Привет, – тот встретил Форда улыбкой.
   – Ты устроил весь этот бедлам?
   – Отчасти. У хозяйки много идей. Хороших. Эта женщина знает, что делает.
   – Тебе виднее. Как Джози?
   – Хорошо. Мы получили фото Зайчика.
   Форд знал, что Зайчик – это ребенок, которого вынашивает Джози. Их двухлетний сынишка в свое время был Котенком.
   Он взял УЗИ-фотографию, которую извлек из кармана Мэтт, внимательно рассмотрел ее, перевернул и наконец разобрал очертания ребенка. Руки, ноги, туловище, голова.
   – Он выглядит точно так же, как первый. Крошечный инопланетянин с планеты Утроба.
   – Она. Мы только что узнали. Это девочка.
   – Да, – Форд смотрел на широкую улыбку друга и чувствовал, что невольно улыбается ему в ответ. – Мальчик и девочка. Отлично.
   – Я не позволю ей встречаться с парнями до тридцати лет, – Мэтт ревниво забрал снимок, с любовью посмотрел на него и спрятал в карман. – Ты готов к покеру у Брайана?
   Форд подумал, что лучше терпеть зубную боль, чем целый вечер играть в покер. Но они с Мэттом и Брайаном дружили всю жизнь.
   – Если нет никакой возможности увильнуть.
   – Хорошо. Мне нужны деньги. Подержи-ка этот конец рулетки.
   – С ума сошел?
   – Ладно, – Мэтт сам растянул рулетку. – Если ты к ней прикоснешься, она может взорваться у меня в руках. Ты уже видел этот дом?