— Слышал, слышал, наслышан!!! — крикнул Ярыгин, высокий, румяный, пухлогубый. — Пашенька, дорогой мой, какой все это кошмар… Слава Богу, что все так счастливо закончилось… Для вас с Юленькой, — добавил он, помрачнев. — Да, подгадали, сволочи, когда нет ни меня, ни начальника милиции… Откуда только эта погань берется в наших краях? Лезут, как тараканы…
Он по-дружески обнял Шубникова. Тот холодно протянул ему руку.
— Про сыночка слыхал? — мрачно спросил Шубников.
— Мудак, поганый, избалованный моей дурой, мудак! — крикнул Ярыгин. — Получил пулю, и прекрасно, наука ему будет, засранцу! В армию поедет! Пусть послужит на благо Отечеству, ублюдок!
Шубников промолчал, жестом пригласил Ярыгина пройти в гостиную, где сидели многочисленные гости.
— Приветствую всех! — с деланной веселостью произнес Ярыгин и сразу направился к оживленно болтающей с гостями Юле. Она уже словно совершенно забыла про ночные ужасы, сменила ватник и штаны с дырой на заднице на шикарное вечернее платье до пят с вызывающим декольте и чувствовала себя вполне замечательно. Она уже поведала мужу, стоя на коленях, отчаянно рыдая и заламывая руки, что Тагай склонил ее к сожительству… И чтобы ее не изнасиловали всей оравой, она вынуждена была отдаться ему добровольно… Павел Петрович брезгливо поморщился, но поглядел на свою живую и невредимую Юлю, представил себе ее отрезанную голову, вздрогнул и поцеловал ее. «Провериться надо», — только и произнес он. — «У этого ублюдка может быть заразная болезнь. Тварь….» — заскрипел он зубами, представив себе Юлю в объятиях бандита. Но к Юле из-за этого инцидента не охладел. И она была от этого на седьмом небе от счастья. Она понимала, что была на волосок от гибели, что только стечение обстоятельств не позволило ей разделить страшную судьбу Кати Савченко. Чуть не полдня она провела в сауне, в джакузи, в бассейне, отмываясь от объятий Тагая…
— Ужас! Ужас! Ужас! — взметнув к потолку руки, закричал Ярыгин, буквально подбежал к Юле и поцеловал ей ее холеную руку с огромными бриллиантами на каждом пальце. — Как я рад, просто безмерно счастлив, дорогая Юленька, что все так счастливо закончилось…
— Спасибо, Иван Александрович, только не для всех это так закончилось, — с упреком в голосе произнесла она.
— И опять на меня, несчастного, все шишки… Я виноват, виноват, виноват, как первое лицо в городе, но разве один я? Да по всей стране разгул преступности, что в Питере происходит, знаете? Разве сравнишь с нашим городишкой? Вот тут недавно назначенный начальник милиции, вон представителей областной прокуратуры вижу, а их-то вы не упрекаете в разгуле преступности… А могли бы, и я мог бы спросить с них…
К ним подошел мрачный Гамаюн со стаканом минералки в руке.
— Здравствуйте, господин Гамаюн, — произнес Ярыгин, у которого совершенно вылетели из головы имя и отчество полковника.
— Здравствуйте, господин Ярыгин, — так же ответил ему Гамаюн. — С прибытием вас…
— И вас также, — парировал Ярыгин.
— Против вашего сына Ярыгина Александра прокуратура возбуждает уголовное дело по двум статьям. Ему грозит большой срок, — мрачно заявил Гамаюн.
— А обязательно это здесь, при всех? — скривился Ярыгин. — И так уже все читали эту статейку, и телевизор смотрели… Как же у нас умеют все валить в одну кучу? Мой оболтус ответит за свою невыдержанность, и не более… Они хотели поиграть в сыщиков, и все… На ношение оружия он имеет разрешение, только по своей природной дурости он его не носит с собой…
— Опасная дурость у вашего сыночка и его приятелей, — проворчал Гамаюн и отошел, боясь сказать что-нибудь совсем уж резкое.
Ярыгин покраснел больше обычного, дернулся было вслед за ним, но сглотнул оскорбление.
— Если бы не Гавриил Семенович Гамаюн, — вставил свое слово Шубников, моя Юленька, и я тоже, были бы уже на том свете, Иван Александрович.
— Я понимаю, мы ценим его и очень рады, что его направили к нам на усиление борьбы с преступностью, но, однако…
— Сын Гамаюна Семен воюет в Чечне, и недавно получил тяжелое ранение, — вставил проходивший мимо Дьяконов.
— А это и есть наш спаситель, — сказала Юля. — Непосредственный спаситель…
— Наслышан, наслышан, — улыбнулся сквозь силу Ярыгин и протянул Дьяконову руку. Тот, продолжая улыбаться и глядеть ему в глаза, проигнорировал жест Ярыгина. Ярыгин вздрогнул и отвел взгляд.
— Пойду я, пожалуй, Павел Петрович, — пробормотал он. — Не нравится мне здешняя обстановка… Меня, в конце концов, жители города выбирали, им и решать, кому оказывать доверие…
— Как знаете, — пожал плечами Шубников.
Ярыгин уже шел к выходу, как на плечо ему опустилась чья-то рука. Он обернулся и увидел перед собой плешивую голову Ладейникова.
— Я все сделаю, Иван Александрович, чтобы посадить вашего сыночка, когда он выйдет из больницы… Все дела заброшу и буду заниматься только им, и его приятелем Семиглазовым. Вы меня хорошо поняли?
— Вы лучше занимайтесь настоящими преступниками, господин Ладейников, — сузив глаза и надув пухлые губешки, процедил Ярыгин. — И полковником Гамаюном, у которого под боком, во вверенном ему угрозыске орудовали два матерых бандита. А с пацанами воевать дело нехитрое…
— Достаточно хитрое, — возразил Ладейников, — когда у них такие влиятельные родители. — А преступники нами обезврежены, как вы знаете…
— С жертвами, Ладейников, с жертвами, с потерями! — крикнул Ярыгин и пошел к выходу.
— Домой!!! — надрывая горло крикнул он шоферу в машине.
… — Дура!!! Сраная поганая дура!!! — еще громче заорал он жене, входя в дом и швыряя кожаное пальто на пол. — Распустила своего ублюдка! Сядет он теперь, сядет, как миленький, и ничего его не спасет!!! Разве что я сам его, своими руками задушу!!!
Томная вальяжная жена молчала, опустив глаза. Она только что прибыла с заграничного курорта и попала буквально с корабля на бал. А вернее, совсем наоборот, из рая в кромешный ад… Но она знала, что ее Ванечка отходчив…
И впрямь, он посидел на стуле, покурил трубочку и уже совершенно спокойным голосом произнес:
— Ладно, пустое все это… Не такое еще бывает… Накрывай на стол, Зинуля… У Шубникова меня кормить отказались… Ничего, припомнит он мне этот обед… И Гамаюн тоже…
А после сытного обеда позвонил в Москву в Генеральную прокуратуру. На следующий же день прокурору области последовал звонок, рекомендующий прекратить дело против Ярыгина и Семиглазова. А виновными в бесчинствах и групповых беспорядках со стрельбой следует считать телохранителя Владимира Баншивина, а также застреленных при беспорядках молодого бизнесмена Станислава Формаленко и сына хозяина ночного клуба Кирилла Ныркова.
17.
Он по-дружески обнял Шубникова. Тот холодно протянул ему руку.
— Про сыночка слыхал? — мрачно спросил Шубников.
— Мудак, поганый, избалованный моей дурой, мудак! — крикнул Ярыгин. — Получил пулю, и прекрасно, наука ему будет, засранцу! В армию поедет! Пусть послужит на благо Отечеству, ублюдок!
Шубников промолчал, жестом пригласил Ярыгина пройти в гостиную, где сидели многочисленные гости.
— Приветствую всех! — с деланной веселостью произнес Ярыгин и сразу направился к оживленно болтающей с гостями Юле. Она уже словно совершенно забыла про ночные ужасы, сменила ватник и штаны с дырой на заднице на шикарное вечернее платье до пят с вызывающим декольте и чувствовала себя вполне замечательно. Она уже поведала мужу, стоя на коленях, отчаянно рыдая и заламывая руки, что Тагай склонил ее к сожительству… И чтобы ее не изнасиловали всей оравой, она вынуждена была отдаться ему добровольно… Павел Петрович брезгливо поморщился, но поглядел на свою живую и невредимую Юлю, представил себе ее отрезанную голову, вздрогнул и поцеловал ее. «Провериться надо», — только и произнес он. — «У этого ублюдка может быть заразная болезнь. Тварь….» — заскрипел он зубами, представив себе Юлю в объятиях бандита. Но к Юле из-за этого инцидента не охладел. И она была от этого на седьмом небе от счастья. Она понимала, что была на волосок от гибели, что только стечение обстоятельств не позволило ей разделить страшную судьбу Кати Савченко. Чуть не полдня она провела в сауне, в джакузи, в бассейне, отмываясь от объятий Тагая…
— Ужас! Ужас! Ужас! — взметнув к потолку руки, закричал Ярыгин, буквально подбежал к Юле и поцеловал ей ее холеную руку с огромными бриллиантами на каждом пальце. — Как я рад, просто безмерно счастлив, дорогая Юленька, что все так счастливо закончилось…
— Спасибо, Иван Александрович, только не для всех это так закончилось, — с упреком в голосе произнесла она.
— И опять на меня, несчастного, все шишки… Я виноват, виноват, виноват, как первое лицо в городе, но разве один я? Да по всей стране разгул преступности, что в Питере происходит, знаете? Разве сравнишь с нашим городишкой? Вот тут недавно назначенный начальник милиции, вон представителей областной прокуратуры вижу, а их-то вы не упрекаете в разгуле преступности… А могли бы, и я мог бы спросить с них…
К ним подошел мрачный Гамаюн со стаканом минералки в руке.
— Здравствуйте, господин Гамаюн, — произнес Ярыгин, у которого совершенно вылетели из головы имя и отчество полковника.
— Здравствуйте, господин Ярыгин, — так же ответил ему Гамаюн. — С прибытием вас…
— И вас также, — парировал Ярыгин.
— Против вашего сына Ярыгина Александра прокуратура возбуждает уголовное дело по двум статьям. Ему грозит большой срок, — мрачно заявил Гамаюн.
— А обязательно это здесь, при всех? — скривился Ярыгин. — И так уже все читали эту статейку, и телевизор смотрели… Как же у нас умеют все валить в одну кучу? Мой оболтус ответит за свою невыдержанность, и не более… Они хотели поиграть в сыщиков, и все… На ношение оружия он имеет разрешение, только по своей природной дурости он его не носит с собой…
— Опасная дурость у вашего сыночка и его приятелей, — проворчал Гамаюн и отошел, боясь сказать что-нибудь совсем уж резкое.
Ярыгин покраснел больше обычного, дернулся было вслед за ним, но сглотнул оскорбление.
— Если бы не Гавриил Семенович Гамаюн, — вставил свое слово Шубников, моя Юленька, и я тоже, были бы уже на том свете, Иван Александрович.
— Я понимаю, мы ценим его и очень рады, что его направили к нам на усиление борьбы с преступностью, но, однако…
— Сын Гамаюна Семен воюет в Чечне, и недавно получил тяжелое ранение, — вставил проходивший мимо Дьяконов.
— А это и есть наш спаситель, — сказала Юля. — Непосредственный спаситель…
— Наслышан, наслышан, — улыбнулся сквозь силу Ярыгин и протянул Дьяконову руку. Тот, продолжая улыбаться и глядеть ему в глаза, проигнорировал жест Ярыгина. Ярыгин вздрогнул и отвел взгляд.
— Пойду я, пожалуй, Павел Петрович, — пробормотал он. — Не нравится мне здешняя обстановка… Меня, в конце концов, жители города выбирали, им и решать, кому оказывать доверие…
— Как знаете, — пожал плечами Шубников.
Ярыгин уже шел к выходу, как на плечо ему опустилась чья-то рука. Он обернулся и увидел перед собой плешивую голову Ладейникова.
— Я все сделаю, Иван Александрович, чтобы посадить вашего сыночка, когда он выйдет из больницы… Все дела заброшу и буду заниматься только им, и его приятелем Семиглазовым. Вы меня хорошо поняли?
— Вы лучше занимайтесь настоящими преступниками, господин Ладейников, — сузив глаза и надув пухлые губешки, процедил Ярыгин. — И полковником Гамаюном, у которого под боком, во вверенном ему угрозыске орудовали два матерых бандита. А с пацанами воевать дело нехитрое…
— Достаточно хитрое, — возразил Ладейников, — когда у них такие влиятельные родители. — А преступники нами обезврежены, как вы знаете…
— С жертвами, Ладейников, с жертвами, с потерями! — крикнул Ярыгин и пошел к выходу.
— Домой!!! — надрывая горло крикнул он шоферу в машине.
… — Дура!!! Сраная поганая дура!!! — еще громче заорал он жене, входя в дом и швыряя кожаное пальто на пол. — Распустила своего ублюдка! Сядет он теперь, сядет, как миленький, и ничего его не спасет!!! Разве что я сам его, своими руками задушу!!!
Томная вальяжная жена молчала, опустив глаза. Она только что прибыла с заграничного курорта и попала буквально с корабля на бал. А вернее, совсем наоборот, из рая в кромешный ад… Но она знала, что ее Ванечка отходчив…
И впрямь, он посидел на стуле, покурил трубочку и уже совершенно спокойным голосом произнес:
— Ладно, пустое все это… Не такое еще бывает… Накрывай на стол, Зинуля… У Шубникова меня кормить отказались… Ничего, припомнит он мне этот обед… И Гамаюн тоже…
А после сытного обеда позвонил в Москву в Генеральную прокуратуру. На следующий же день прокурору области последовал звонок, рекомендующий прекратить дело против Ярыгина и Семиглазова. А виновными в бесчинствах и групповых беспорядках со стрельбой следует считать телохранителя Владимира Баншивина, а также застреленных при беспорядках молодого бизнесмена Станислава Формаленко и сына хозяина ночного клуба Кирилла Ныркова.
17.
Закончился март, прошел необычайно теплый апрель. Наступил столь же необычайно холодный май…
Игорь Дьяконов купил земельный участок на Минском направлении, закупил стройматериалы и нанял бригаду. Должна была сбыться давняя мечта его Галки — начиналось строительство загородного дома. Он приобрел японскую машину «Хиндай» и еще много полезных и приятных предметов.
Дмитрий Рыщинский благополучно прибыл в Москву и, расцеловав Ларису и Павлика, с гордостью протянул ей конверт. Та развернула и обнаружила в нем десять тысяч долларов.
— Опять? — побледнела она. — Димочка, когда же ты, наконец, уймешься? Тебе же скоро шестьдесят, поимей совесть…
Хряк промолчал, еще раз поцеловал ее.
— Хорошеешь ты у меня с каждым годом, — произнес он. — Купи себе шубу на эти деньги. Мне их подарил Шубников, вот и купи себе шубу. Мне так хочется… Пивка бы сейчас холодненького, нас вчера на приеме так напоили, голова трещит…
— А мы тебе тоже подарок приготовили, — улыбнулась Лариса. — Точнее, он, Павлик…
— Пап, я купил тебе машину, — с гордостью произнес сын, совсем уже взрослый человек.
— Какой марки? — хмуро осведомился Хряк.
— «Форд-Эскорт», — как бы извиняясь, произнес Павлик.
— Продай и купи «шестерку», если хочешь меня порадовать. Не хочу фраером выглядеть, наездился я в свое время на всяких тачках… «Эскортом» твоим меня не удивишь, а транспорт, конечно, нужен, это точно… А дорогой подарок ты мне и так уже сделал, сынок. Сколько нашему Димочке?
— Полтора, — улыбнулся Павлик.
— Тогда поехали к нему, что мы тут сидим? Должен же я, наконец, увидеть внука… А там и обмоем все сразу… И вообще, что за манера у нынешних ребят жить у жен? Ты сюда должен был привести и жену и сына, — проворчал Хряк и пошел одеваться…
… Через несколько дней он уже ездил на новенькой «шестерке» по московским улицам… А в конце мая устроился по рекомендации друзей устроился работать шофером-телохранителем в одну приличную фирму, как его ни отговаривали Лариса и Павлик. Но без дела сидеть он не мог…
… В последних числах мая Игорю позвонил Ладейников.
— Ну как, Михаил Ильич, ездишь на новой машине? — спросил Игорь.
— Да нет, ремонтирую старую.
— Обманул, гад, — разозлился Игорь.
— Да нет, денег я с него не взял в тот вечер, он пообещал пригнать в Склянск новую «пятерку». И все… больше про это мне никто не напоминал. И я, понятно, звонить Шубникову не стал. Хотя для него покупка «Жигуленка» меньше, чем для меня покупка коробка спичек. Надо ковать железо пока горячо, — вздохнул Ладейников. Да, ладно, я же тебя хочу поздравить с днем рождения, поэтому и звоню…
— А у меня только послезавтра…
— Ладно, звякну и послезавтра…Заранее поздравлять не принято, тем более, с твоей профессией…. — вздохнул Ладейников.
— Звякни, разумеется… Ну а я сам позвоню этому болтуну Шубникову и напомню ему, кто спас его поганую жизнь…
— Ой, не надо, ради Бога не надо, как друга прошу…. — взмолился Михаил Ильич.
— Как знаешь, — вздохнул Дьяконов. — Дело твое. Ну а что там новенького, в ваших краях?
— Да ничего хорошего… Виталика Шубников действительно принял на работу, но в апреле его кто-то стукнул в подъезде дома тяжелым предметом. Он попал в реанимацию. Сейчас вышел из больницы. Они собираются уехать из Огаркова. Здесь они оставаться не могут… Молодой Ярыгин распрекрасно гуляет по городу, как и раньше, только с новой компанией. А вот семейство Семиглазовых куда-то сгинуло в полном составе…Давно еще, чуть ли не тогда, в конце марта… Денежки со счетов быстренько сняли и… в бега….
— Про это я как раз знаю… Еще бы, они не сгинули, — проворчал Игорь. — Их тут такие серьезные люди ищут и найти не могут… Не отреагировали вовремя на мою информацию, сами виноваты… Отсиживаются господа Семиглазовы где-нибудь в каком-нибудь из Штатов, прячутся от гнева народного…И сомневаюсь, что их скоро найдут… Ну, а еще что там творится? Что с нашим старым другом Юрасиком?
— Юрасик и Кремнев сидят, их перевели к нам, в Склянск. Идет следствие, им не отвертеться на сей раз. Фактов много… Сидит и Кандыба. А Тагая позавчера зарезали в камере, да так технично, что совершенно непонятно, кто… Как ни крутили, все отказываются. Непробиваемая стена…
— А Гамаюн?
— Гамаюн получил повышение, переведен начальником Управления в область. Скоро туда прибудет новый начальник милиции…
— Вот оно как…. — покачал головой Игорь. Все время Ладейников сообщал ему какие-то печальные новости.
— Ладно, Игорь, позвоню послезавтра, поздравлю тебя с днем рождения… Как это я спутал двадцать шестое мая с двадцать восьмым? — посетовал на память Ладейников.
Двадцать восьмого он не позвонил. И постепенно Игорь, занятый работой, строительством дома, повседневными заботами, стал забывать про эту историю, про затерянные в лесах Средней России городки Склянск и Огарков, и про несуразного следователя прокуратуры Михаила Ильича Ладейникова…
Игорь Дьяконов купил земельный участок на Минском направлении, закупил стройматериалы и нанял бригаду. Должна была сбыться давняя мечта его Галки — начиналось строительство загородного дома. Он приобрел японскую машину «Хиндай» и еще много полезных и приятных предметов.
Дмитрий Рыщинский благополучно прибыл в Москву и, расцеловав Ларису и Павлика, с гордостью протянул ей конверт. Та развернула и обнаружила в нем десять тысяч долларов.
— Опять? — побледнела она. — Димочка, когда же ты, наконец, уймешься? Тебе же скоро шестьдесят, поимей совесть…
Хряк промолчал, еще раз поцеловал ее.
— Хорошеешь ты у меня с каждым годом, — произнес он. — Купи себе шубу на эти деньги. Мне их подарил Шубников, вот и купи себе шубу. Мне так хочется… Пивка бы сейчас холодненького, нас вчера на приеме так напоили, голова трещит…
— А мы тебе тоже подарок приготовили, — улыбнулась Лариса. — Точнее, он, Павлик…
— Пап, я купил тебе машину, — с гордостью произнес сын, совсем уже взрослый человек.
— Какой марки? — хмуро осведомился Хряк.
— «Форд-Эскорт», — как бы извиняясь, произнес Павлик.
— Продай и купи «шестерку», если хочешь меня порадовать. Не хочу фраером выглядеть, наездился я в свое время на всяких тачках… «Эскортом» твоим меня не удивишь, а транспорт, конечно, нужен, это точно… А дорогой подарок ты мне и так уже сделал, сынок. Сколько нашему Димочке?
— Полтора, — улыбнулся Павлик.
— Тогда поехали к нему, что мы тут сидим? Должен же я, наконец, увидеть внука… А там и обмоем все сразу… И вообще, что за манера у нынешних ребят жить у жен? Ты сюда должен был привести и жену и сына, — проворчал Хряк и пошел одеваться…
… Через несколько дней он уже ездил на новенькой «шестерке» по московским улицам… А в конце мая устроился по рекомендации друзей устроился работать шофером-телохранителем в одну приличную фирму, как его ни отговаривали Лариса и Павлик. Но без дела сидеть он не мог…
… В последних числах мая Игорю позвонил Ладейников.
— Ну как, Михаил Ильич, ездишь на новой машине? — спросил Игорь.
— Да нет, ремонтирую старую.
— Обманул, гад, — разозлился Игорь.
— Да нет, денег я с него не взял в тот вечер, он пообещал пригнать в Склянск новую «пятерку». И все… больше про это мне никто не напоминал. И я, понятно, звонить Шубникову не стал. Хотя для него покупка «Жигуленка» меньше, чем для меня покупка коробка спичек. Надо ковать железо пока горячо, — вздохнул Ладейников. Да, ладно, я же тебя хочу поздравить с днем рождения, поэтому и звоню…
— А у меня только послезавтра…
— Ладно, звякну и послезавтра…Заранее поздравлять не принято, тем более, с твоей профессией…. — вздохнул Ладейников.
— Звякни, разумеется… Ну а я сам позвоню этому болтуну Шубникову и напомню ему, кто спас его поганую жизнь…
— Ой, не надо, ради Бога не надо, как друга прошу…. — взмолился Михаил Ильич.
— Как знаешь, — вздохнул Дьяконов. — Дело твое. Ну а что там новенького, в ваших краях?
— Да ничего хорошего… Виталика Шубников действительно принял на работу, но в апреле его кто-то стукнул в подъезде дома тяжелым предметом. Он попал в реанимацию. Сейчас вышел из больницы. Они собираются уехать из Огаркова. Здесь они оставаться не могут… Молодой Ярыгин распрекрасно гуляет по городу, как и раньше, только с новой компанией. А вот семейство Семиглазовых куда-то сгинуло в полном составе…Давно еще, чуть ли не тогда, в конце марта… Денежки со счетов быстренько сняли и… в бега….
— Про это я как раз знаю… Еще бы, они не сгинули, — проворчал Игорь. — Их тут такие серьезные люди ищут и найти не могут… Не отреагировали вовремя на мою информацию, сами виноваты… Отсиживаются господа Семиглазовы где-нибудь в каком-нибудь из Штатов, прячутся от гнева народного…И сомневаюсь, что их скоро найдут… Ну, а еще что там творится? Что с нашим старым другом Юрасиком?
— Юрасик и Кремнев сидят, их перевели к нам, в Склянск. Идет следствие, им не отвертеться на сей раз. Фактов много… Сидит и Кандыба. А Тагая позавчера зарезали в камере, да так технично, что совершенно непонятно, кто… Как ни крутили, все отказываются. Непробиваемая стена…
— А Гамаюн?
— Гамаюн получил повышение, переведен начальником Управления в область. Скоро туда прибудет новый начальник милиции…
— Вот оно как…. — покачал головой Игорь. Все время Ладейников сообщал ему какие-то печальные новости.
— Ладно, Игорь, позвоню послезавтра, поздравлю тебя с днем рождения… Как это я спутал двадцать шестое мая с двадцать восьмым? — посетовал на память Ладейников.
Двадцать восьмого он не позвонил. И постепенно Игорь, занятый работой, строительством дома, повседневными заботами, стал забывать про эту историю, про затерянные в лесах Средней России городки Склянск и Огарков, и про несуразного следователя прокуратуры Михаила Ильича Ладейникова…