Нужны: фуражка, плавки, майка, бутылка коньяку, нарезанный лимончик, переговорник и тексты на руководство делами.
Надо продумать ход следствия самого Манечкина. (Окурок, следы, взгляд.)
С Павловым договорился, теперь с Гаузнером.
Картина попала под Джигарханяна, как под трамвай. Почему-то сразу не хочется сниматься.
Умный Вадим Гаузнер уж лучше бы был дураком: если Ахеджакова – жена, нет сюжета. От такой бабы сбежать сам бог велел. Сбежать же от Ахеджачки нехорошо, это ставит под сомнение духовность поступка Фоменко.
В моей роли нет смысла – цели. Ее можно было бы и не играть. Жаль было не играть в этом фильме. Но если не будет фильма, то все архиглупо, если иметь в виду еще и 1200 рублей за роль!
Кстати, надо заранее подготовить эпиграммы на всех в поездку. Очень хорошо бы на Сашу Иванова, мушкетера-пародиста.
Например:
30.08.81 г. Воскресенье
01–02.09.81 г
07.09.81 г. Понедельник
09.09.81 г
11.09.81 г. Пятница
13.09.81 г. Воскресенье
13–14.09.81 г
15.09.81 г. Квебек
01.12.81 г
07.12.81 г
Надо продумать ход следствия самого Манечкина. (Окурок, следы, взгляд.)
С Павловым договорился, теперь с Гаузнером.
Картина попала под Джигарханяна, как под трамвай. Почему-то сразу не хочется сниматься.
Умный Вадим Гаузнер уж лучше бы был дураком: если Ахеджакова – жена, нет сюжета. От такой бабы сбежать сам бог велел. Сбежать же от Ахеджачки нехорошо, это ставит под сомнение духовность поступка Фоменко.
В моей роли нет смысла – цели. Ее можно было бы и не играть. Жаль было не играть в этом фильме. Но если не будет фильма, то все архиглупо, если иметь в виду еще и 1200 рублей за роль!
Кстати, надо заранее подготовить эпиграммы на всех в поездку. Очень хорошо бы на Сашу Иванова, мушкетера-пародиста.
Например:
Как правильно ты мыслишь о стихах!
Как хороши твои пародии при этом!
Ты стольких раздраконил в пух и прах,
Что самому пора уж сделаться поэтом!
30.08.81 г. Воскресенье
На съемке у Гаузнера удалось все реализовать, но все же не было того серьеза и ажиотажа в сердце и деловитости. Не было графической четкости. Исполнение кадра всегда подчиняется органическому поведению в нем. Но я, видно, не наработал таким образом, чтобы то, что я чувствовал до слова «мотор», становилось бы естественной жизнью. Точнее: опыт органического проживания кадра заставлял меня упрощать рисунок и обеднять замысел. А для того чтобы этого не происходило, я должен был успеть еще привести замысел к большей органике.
Витя Павлов твердо встал на роль товарища – зря я сомневался в этом. Я пошел к нему с уважением, он ответил даже почтением.
Генрих Маранджян кажется сильно постаревшим, покладистым и добрым.
Витя Павлов твердо встал на роль товарища – зря я сомневался в этом. Я пошел к нему с уважением, он ответил даже почтением.
Генрих Маранджян кажется сильно постаревшим, покладистым и добрым.
01–02.09.81 г
Большой день, не скрою. Снимался в «Душе» – фестивальный зал. Сюжет с вором (которого принесли в шкафу). Это гениально для «Васи Куролесова». Не спится. Не спится. Звонил маме.
Сегодня сон ушел. Нет, не тоска,
А просто спать сегодня невозможно;
Как сердце иногда неосторожно,
Когда коснется чувства хоть слегка!
Фантазии мои – вторая жизнь,
Я слышу фразы, речи, разговоры,
Я слышу, как в квартиру лезут воры,
Я вижу их – у них в руках ножи.
Я чувствую дыхание над ухом,
Я, недвижим, бегу, спасаюсь и кричу,
Хотя на самом деле я молчу
С открытыми глазами кверху брюхом.
Я падаю куда-то, недвижим,
Я недвижим, над пропастью летаю
И я не сплю, я наяву витаю…
Фантазии – моя вторая жизнь.
07.09.81 г. Понедельник
Пять дней в Канаде. Вылетели из Шереметьева, летели 9,5 часов, приземлились в Монреале. Тепло, кожаное пальто явно не понадобится. Очень трудно отделаться от впечатлений южноамериканской поездки, наверно, нельзя ездить так вот подряд. Монреаль показался сравнительно провинциальным, а тихая заводь Оттавы, ее покой и сонное благополучие каким-то архаичным. Сравнивать трудно и не нужно. Атмосфера всей поездки иная – компания совсем не та.
Смотрим мало и бестолково: монреальский олимпийский комплекс, музей науки и техники в Оттаве и поездка по городу. Выступление в посольстве. И рыбалка: завхоз из торгпредства поймал угря и осетра (около метра) – ничего себе рыбалка. Были в резиденции атташе. Тут военное представительство – это, конечно, разведчики. Ребята приятные.
Ткачиха из Челябинска сказала мне (когда я спросил: «Что такое десятидневный день отдыха? Премия за хорошую работу?»): «У вас работа – отдых!» Никогда не видел столько мелкой злобности и, так сказать, социальной спеси. Как странно – она верит тому, что говорит. Ее убедили, что все дело в ней. Ее спесь какая-то представительская, принципиальная. Манера держаться – любовницы какого-нибудь босса. И спесь – того же происхождения. Поразительно неприятна. Нет, это не рабочий класс. Совсем. Это то, что входит в организованное шоу о «партии и рабочем классе»: это роль. Она небольшого росточка, плотная, округлая, с узкими губами и круглым лицом. Волосы ухоженные, глазки круглые, карие – вся округлый квадратик. Раньше я видел девчат в такой роли, в которых за «широкой душой» чувствовалось напряжение и загубленная молодость. Эта в порядке. Ее фигура – единственной женщины в мужской делегации для проведения матчей в Канаде – надо болеть и орать. Как она сюда попала?
Не могу до конца объяснить, почему она меня так интересует, но схема ощущений такова: она попала по блатным делам. Что это? Папа? Нет. Она ткачиха. Муж? Нет – начальник смены на том же заводе. Тогда любовница. Но сильно любимая, иначе кто бы стал… И любовница туза. То, что она тут, – не вопрос, но что это за ТУЗ, у которого в любовницах такая.
Стукачка? Нет – тут без нее все в порядке. Тут и стукача не надо – вся своя.
Тарасов[71] фигура интересная. Что-то в нем есть от моего отца. Отец столь же самонадеян, столь же смел и столь же осторожен. Он самодур, как и мой отец. Он мог бы сейчас очень интересно сняться в кино в роли сильной личности (гения, купца, царедворца), он мог бы сыграть античного человека, человека средневековья. Это игрок, ребенок, сгусток себялюбия и силы. Он, наверно, даже добр – но это не в системе его личности.
Смотрим мало и бестолково: монреальский олимпийский комплекс, музей науки и техники в Оттаве и поездка по городу. Выступление в посольстве. И рыбалка: завхоз из торгпредства поймал угря и осетра (около метра) – ничего себе рыбалка. Были в резиденции атташе. Тут военное представительство – это, конечно, разведчики. Ребята приятные.
Ткачиха из Челябинска сказала мне (когда я спросил: «Что такое десятидневный день отдыха? Премия за хорошую работу?»): «У вас работа – отдых!» Никогда не видел столько мелкой злобности и, так сказать, социальной спеси. Как странно – она верит тому, что говорит. Ее убедили, что все дело в ней. Ее спесь какая-то представительская, принципиальная. Манера держаться – любовницы какого-нибудь босса. И спесь – того же происхождения. Поразительно неприятна. Нет, это не рабочий класс. Совсем. Это то, что входит в организованное шоу о «партии и рабочем классе»: это роль. Она небольшого росточка, плотная, округлая, с узкими губами и круглым лицом. Волосы ухоженные, глазки круглые, карие – вся округлый квадратик. Раньше я видел девчат в такой роли, в которых за «широкой душой» чувствовалось напряжение и загубленная молодость. Эта в порядке. Ее фигура – единственной женщины в мужской делегации для проведения матчей в Канаде – надо болеть и орать. Как она сюда попала?
Не могу до конца объяснить, почему она меня так интересует, но схема ощущений такова: она попала по блатным делам. Что это? Папа? Нет. Она ткачиха. Муж? Нет – начальник смены на том же заводе. Тогда любовница. Но сильно любимая, иначе кто бы стал… И любовница туза. То, что она тут, – не вопрос, но что это за ТУЗ, у которого в любовницах такая.
Стукачка? Нет – тут без нее все в порядке. Тут и стукача не надо – вся своя.
Тарасов[71] фигура интересная. Что-то в нем есть от моего отца. Отец столь же самонадеян, столь же смел и столь же осторожен. Он самодур, как и мой отец. Он мог бы сейчас очень интересно сняться в кино в роли сильной личности (гения, купца, царедворца), он мог бы сыграть античного человека, человека средневековья. Это игрок, ребенок, сгусток себялюбия и силы. Он, наверно, даже добр – но это не в системе его личности.
09.09.81 г
Наши позорно проиграли канадцам: 3:7. (2:0, 1:2, 5:1). Играть могут, но не играли, были подавлены и сметены. Макарова удалили – он бросил играть перед самыми воротами, такого я не видел. Игра не имела значения, но разве это имеет значение? В воротах стоял Мышкин, но стоял хорошо – семь штук не его вина. Лучше всех выглядело спартаковское звено, играло, как всегда, средне. И этого оказалось достаточно, чтобы забить шайбу. Канадцы сразу смирнеют при сильном сопротивлении. Кроме проигрыша, глубоко унижала растерянность. Наши были жалкими. Что-то тут есть от серьезного. Не надо заблуждаться – команда в этот раз слабая: нет лидеров. В том, что Тихонов расправился с Петровской тройкой, – нет случайности: в основе этого лежит та же причина, что и в кино: Сахаров Алеша – на «Мосфильме» художественный руководитель, Нехорошев – главный редактор, Замошкин – парторг, а Котов – директор студии им. Горького. Идет давление на личность. Личность стала мешать: с нею борются в школе, в институте, в кино, в хоккее. Главное, чтобы специалист не задавался, не мнил о себе – «мы все равны», «у нас все…» и т. д.
11.09.81 г. Пятница
Смотрел вчера «Калигулу» (Франция). Впечатление большое. Очень большое. Тут для меня очень много нового. Самое удивительное – принципиальная театрализация, все сцены как бы в трех измерениях. Много оперности, много бижутерии и парфюмерии. И начало, когда Калигула и она бегают по лесу и развеваются их белые одежды, – просто цитата из балета. Тем более что тут еще две цитаты – из Прокофьева «Ромео и Джульетта» и Хачатуряна «Спартак». Темы чистоты и юности (это прошлое, как бы классическое). Столь многое раздражает, что хочется, во-первых, браниться. Это все эстрадное начало, это все от моды, от набора для продажи. Вот уж универмаг: политика (Калигула – фашизм), смысловые категории порно, секс, бижутерия и парфюмерия, балет, все красиво, жесткость, кровь и т. д.
Если это попытка найти точки пересечения балета, оперы и кино, то пока не органично. Но мне скорее нравится (именно нравится), что учтены все мои потребительские пожелания: смотреть интересно.
Смотрел фильм о касатке: кит мстит за свою касатку, которую убил человек, когда она была беременна. Происходит выкидыш зародыша. Он напоминает ребеночка: головка, ручки, тело. Кит мстит и в конце концов убивает человека. Очень хороший актер (лицо спившееся, но и порода, школа очень хороши). Странные впечатляющие кадры выкидыша, крик китихи, кита – человеческий плач. В картине много чего подпущено (и тебе бензин взрывается, и тебе льды) – это дешевит картину, но в остальном – очень сильно.
Смотрел по ТВ «Кинг Конг» – очень хорошая лента. Это вовсе не фильм ужасов. Чудовище тут не пьет кровь, а любит. Это от Гюго и Киплинга, это и Квазимодо и Маугли наоборот.
В моментах смешной комедии два хороших по идее трюка:
а) пылесос (очень сильный) стаскивает с дамы исподнее;
б) манекен – мужчина, одежда слетела, голова мужчины и пышная манекенная грудь.
Пародист Иванов капризен и неприятен. Мигуля – темен, как дикий зверь.
Что-то вся поездка мне очень мало нравится.
Сегодня хоккей: СССР – ЧССР и Канада – США. Очень будет жаль, если наши продуют. Но чехи перед этим сыграли вничью с канадцами и 7:1 выиграли у шведов. Чехи в форме. Играют волево, мужественно. Очень, очень, очень хочу, чтобы было чудо и наши ожили. Играть наши могут в 10 раз лучше. Очень обидно.
Напротив гостиницы был митинг сионистов: все в черном, до полу, в черных шляпах. Лозунги. Машина с двумя репродукторами, речи на крике – полное равнодушие вокруг. (Сборище по поводу приезда Бегина в Вашингтон.)
Что-то в этот раз совсем трудно одному. В самом простом смысле.
Не переставая смотрю телевизор – много фильмов. Обалдеваю от рекламы. Очень трудно к ней привыкнуть.
Если это попытка найти точки пересечения балета, оперы и кино, то пока не органично. Но мне скорее нравится (именно нравится), что учтены все мои потребительские пожелания: смотреть интересно.
Смотрел фильм о касатке: кит мстит за свою касатку, которую убил человек, когда она была беременна. Происходит выкидыш зародыша. Он напоминает ребеночка: головка, ручки, тело. Кит мстит и в конце концов убивает человека. Очень хороший актер (лицо спившееся, но и порода, школа очень хороши). Странные впечатляющие кадры выкидыша, крик китихи, кита – человеческий плач. В картине много чего подпущено (и тебе бензин взрывается, и тебе льды) – это дешевит картину, но в остальном – очень сильно.
Смотрел по ТВ «Кинг Конг» – очень хорошая лента. Это вовсе не фильм ужасов. Чудовище тут не пьет кровь, а любит. Это от Гюго и Киплинга, это и Квазимодо и Маугли наоборот.
В моментах смешной комедии два хороших по идее трюка:
а) пылесос (очень сильный) стаскивает с дамы исподнее;
б) манекен – мужчина, одежда слетела, голова мужчины и пышная манекенная грудь.
Пародист Иванов капризен и неприятен. Мигуля – темен, как дикий зверь.
Что-то вся поездка мне очень мало нравится.
Сегодня хоккей: СССР – ЧССР и Канада – США. Очень будет жаль, если наши продуют. Но чехи перед этим сыграли вничью с канадцами и 7:1 выиграли у шведов. Чехи в форме. Играют волево, мужественно. Очень, очень, очень хочу, чтобы было чудо и наши ожили. Играть наши могут в 10 раз лучше. Очень обидно.
Напротив гостиницы был митинг сионистов: все в черном, до полу, в черных шляпах. Лозунги. Машина с двумя репродукторами, речи на крике – полное равнодушие вокруг. (Сборище по поводу приезда Бегина в Вашингтон.)
Что-то в этот раз совсем трудно одному. В самом простом смысле.
Не переставая смотрю телевизор – много фильмов. Обалдеваю от рекламы. Очень трудно к ней привыкнуть.
13.09.81 г. Воскресенье
Сегодня финальный матч. Вчера наконец встретились с хоккеистами. Тихонов очень напряжен, ребята тихие, очень уж скромные. У Мальцева хитрый прищуренный взгляд, Васильев вовсе не такой оболтус. Третьяк тоже. Сочинил монреальские страдания, Володя Мигуля положил их на музыку – спели в финале встречи. Все очень смеялись. А я до последнего момента сомневался, надо ли их петь, уж очень было сыро и наспех. После встречи принимал Борис Майоров, были Сеглин, Старовойтов, а потом пришел Сыч (их Павленок). Мужик крутой, жесткий. Все время думал – где вот такие среди актеров? Вот уж точно мужик с социальным достоинством. Даже с социальной спесью. Но не в его достоинствах или недостатках дело – где мужчины в кино? Хотя у такого, наверно, играть было бы нечего, за пять-десять лет яйца бы сами отпали, за ненадобностью.
Ох, как они не любят личности! Они гноят нашу команду. Они воспитывают в хоккеистах скромность! Так в большом спорте сложно. Команда приехала не только без Петрова, Харламова и Михайлова, она приехала после того, как они поплатились за самостоятельность, за то, что они хоть чуть имели достоинство. Мало отсутствия Петрова – важно, что Макаров играет после подавления своих лидеров.
А. Иванову
Ох, как они не любят личности! Они гноят нашу команду. Они воспитывают в хоккеистах скромность! Так в большом спорте сложно. Команда приехала не только без Петрова, Харламова и Михайлова, она приехала после того, как они поплатились за самостоятельность, за то, что они хоть чуть имели достоинство. Мало отсутствия Петрова – важно, что Макаров играет после подавления своих лидеров.
А. Иванову
Среди поэтов ищешь ты, мой друг,
Дерьмо и пошляков – и коль это не мания,
Скажу: у каждого свой круг,
У каждого своя компания.
13–14.09.81 г
Очень жалею, что так много видел среди всей этой компании плохое.
На встрече вчера сказал: «У меня рука легкая! Вы выиграете. 8:1!!!». Такого не ожидал никто. Позвали в раздевалку, ребята голые, кидались ко мне: «Где он, с легкой рукой!». Все эти ребята хотели расползтись. Собрал их у себя, все принесли, кто что мог, – отпраздновали. Играл, что пью со всеми, но мне и не хотелось. Пришел Саша Спиридов, сказал, что меня назначили художественным психологом команды. Хохотали. Саша Иванов играл пародии, спели снова сочиненную песню.
Игра была исключительно интересна. Стадион пришел на победу, у дверей девушки раздавали флажки с кленовым листом (это тут дорого), а зрителей 15 тысяч. Мы попросили «Рашен» флажки – девушка непритворно смутилась. Зритель тут организован и выучен, все подчинено одному – победе. И музыка, и «скандежки» под музыку, и объявление фамилий игроков и ассистентов, забивших шайбы. Но 12 человек прорвались сквозь этот шум и свист, мы выжидали паузы, скандировали и «шайбу», и «молодцы» – и были слышны. Это тоже было сражением!
Канадцы вышли на поле в полном ореоле игр, проведенных без поражений (одна ничья с чехами). У них хорошие игроки: видные, роскошные, красиво мчатся, они очень много играют в играние в хоккей. Но они дрейфили. Они нервничали не хуже наших и так и не справились с волнением.
Психологически их сломал Третьяк. Шайба и так не шла в ворота. А уж когда наконец шла – на ее пути вставал Третьяк! Казалось бы, и гол неминуем, и взять-то шайбу нельзя, а он брал. Особенно когда он уже лежа поймал шайбу, летевшую в ворота, на лету в «ловушку» – весь стадион как-то застонал от обиды и восторга. Такой зверь, как стадион, жил сложной жизнью единого живого существа. Он отвечал на крик двенадцати недовольным гудением, и пятнадцатитысячному стадиону приходилось бороться с нами. К концу стадион тоже подумолк. За 7 минут до конца игры кое-кто пошел со стадиона, за 5 минут пошли толпами.
Я люблю хоккей. Особенно такой. Тут целый сюжет, тут драматургия личных ходов, линии и т. п. Тарасов – Королев. Фирсов, Сыч, Сеглин, Старовойтов. Наша бригада, Выступление. Раздевалка: Третьяк с подарком (часы, золото, 10 тыс. долларов) и фигурка из мыльного камня за 800 долларов.
Обсуждение матча Третьяком и Васильевым прямо на поле. (А потом в душе.) Но матч начался гораздо раньше.
Гид в спортивном олимпийском комплексе пожелала нам самого, как ей казалось, хорошего – быть вторыми. Я сказал ей – только первыми. «А чехи?» – сказала она (накануне они сыграли с канадцами 4:4). Она была искренняя. В голосе было наивное уважение к чехам. (К тому же много чехов теперь играет у канадских профессионалов.)
Наши играли весь турнир неважно. А самое главное, не блистали. И имен, кроме Третьяка, не было (+ Васильев). Команда низкорослая. В матче, где счет был 3:7, выглядела беспомощно. И мне было ясно, что сыграй ребята в свою игру – они выглядели бы иначе. И сегодня они вышли не выигрывать, а отдавать все силы игре. Даже после счета 3:1, потом 4:1, потом 5:1 они играли так, как будто еще не уверовали в свою победу. Ни тени самонадеянности. Было много брака. Но брак был и у канадцев. Это уравновешивалось. На попытки драться наши тут же ответили тем же. Ребята не боялись. Шли вперед. И повел всех, как ни странно, Крутов. Ларионов забил свою шайбу. Но три забил Шипелев, – и очень важные первые.
Конечно, дал маху Скотти Боуман. Он поставил не того вратаря, который стоял с нами в первой игре (9-го), № 35, а другого. И тот пропустил несколько не самых сложных шайб. (Как, кстати, и Третьяк, но единственную.)
Что буду писать, не знаю. Но победа эта классическая: даже в меньшинстве забросили шайбу. Этот матч по настрою полностью за нашими – поэтому что-то сделали и мы с нашим выступлением.
На встрече вчера сказал: «У меня рука легкая! Вы выиграете. 8:1!!!». Такого не ожидал никто. Позвали в раздевалку, ребята голые, кидались ко мне: «Где он, с легкой рукой!». Все эти ребята хотели расползтись. Собрал их у себя, все принесли, кто что мог, – отпраздновали. Играл, что пью со всеми, но мне и не хотелось. Пришел Саша Спиридов, сказал, что меня назначили художественным психологом команды. Хохотали. Саша Иванов играл пародии, спели снова сочиненную песню.
Игра была исключительно интересна. Стадион пришел на победу, у дверей девушки раздавали флажки с кленовым листом (это тут дорого), а зрителей 15 тысяч. Мы попросили «Рашен» флажки – девушка непритворно смутилась. Зритель тут организован и выучен, все подчинено одному – победе. И музыка, и «скандежки» под музыку, и объявление фамилий игроков и ассистентов, забивших шайбы. Но 12 человек прорвались сквозь этот шум и свист, мы выжидали паузы, скандировали и «шайбу», и «молодцы» – и были слышны. Это тоже было сражением!
Канадцы вышли на поле в полном ореоле игр, проведенных без поражений (одна ничья с чехами). У них хорошие игроки: видные, роскошные, красиво мчатся, они очень много играют в играние в хоккей. Но они дрейфили. Они нервничали не хуже наших и так и не справились с волнением.
Психологически их сломал Третьяк. Шайба и так не шла в ворота. А уж когда наконец шла – на ее пути вставал Третьяк! Казалось бы, и гол неминуем, и взять-то шайбу нельзя, а он брал. Особенно когда он уже лежа поймал шайбу, летевшую в ворота, на лету в «ловушку» – весь стадион как-то застонал от обиды и восторга. Такой зверь, как стадион, жил сложной жизнью единого живого существа. Он отвечал на крик двенадцати недовольным гудением, и пятнадцатитысячному стадиону приходилось бороться с нами. К концу стадион тоже подумолк. За 7 минут до конца игры кое-кто пошел со стадиона, за 5 минут пошли толпами.
Я люблю хоккей. Особенно такой. Тут целый сюжет, тут драматургия личных ходов, линии и т. п. Тарасов – Королев. Фирсов, Сыч, Сеглин, Старовойтов. Наша бригада, Выступление. Раздевалка: Третьяк с подарком (часы, золото, 10 тыс. долларов) и фигурка из мыльного камня за 800 долларов.
Обсуждение матча Третьяком и Васильевым прямо на поле. (А потом в душе.) Но матч начался гораздо раньше.
Гид в спортивном олимпийском комплексе пожелала нам самого, как ей казалось, хорошего – быть вторыми. Я сказал ей – только первыми. «А чехи?» – сказала она (накануне они сыграли с канадцами 4:4). Она была искренняя. В голосе было наивное уважение к чехам. (К тому же много чехов теперь играет у канадских профессионалов.)
Наши играли весь турнир неважно. А самое главное, не блистали. И имен, кроме Третьяка, не было (+ Васильев). Команда низкорослая. В матче, где счет был 3:7, выглядела беспомощно. И мне было ясно, что сыграй ребята в свою игру – они выглядели бы иначе. И сегодня они вышли не выигрывать, а отдавать все силы игре. Даже после счета 3:1, потом 4:1, потом 5:1 они играли так, как будто еще не уверовали в свою победу. Ни тени самонадеянности. Было много брака. Но брак был и у канадцев. Это уравновешивалось. На попытки драться наши тут же ответили тем же. Ребята не боялись. Шли вперед. И повел всех, как ни странно, Крутов. Ларионов забил свою шайбу. Но три забил Шипелев, – и очень важные первые.
Конечно, дал маху Скотти Боуман. Он поставил не того вратаря, который стоял с нами в первой игре (9-го), № 35, а другого. И тот пропустил несколько не самых сложных шайб. (Как, кстати, и Третьяк, но единственную.)
Что буду писать, не знаю. Но победа эта классическая: даже в меньшинстве забросили шайбу. Этот матч по настрою полностью за нашими – поэтому что-то сделали и мы с нашим выступлением.
15.09.81 г. Квебек
Квебек почему-то понравился больше и пребывание в нем приятней. Хоть погода слякотная и уже домой хочется. Может быть, мне нравится то, что здесь все напоминает Францию, а может быть, в Монреале самое неприятное было внутри меня.
Жена дважды звонила Мигуле, я просил позвонить Лене, чтобы она позвонила мне, – Лена не позвонила. Может быть, она на съемках. (Дай Бог!)
Мигуля предлагает написать песню о хоккее – хотелось бы, но для меня это сложно. Я тяжеловесно подхожу к этому.
Послезавтра летим домой – к отлету еще не готов, покупки не сделаны, деньги не истрачены. Не могу найти хорошего подарка Лене, себе мог бы купить много всякого барахла.
Песню хорошо бы написать о событии – о кубке Канады. В этом событии есть что-то хорошее: торжество справедливости. Уж слишком заносились канадцы, уж слишком спесиво вели себя руководители НХЛ и пресса. Очень много травм у наших ребят, очень много усилий, семь человек впервые на таком уровне. А главное – стадион. Все против пятерки на поле, все против нас. И все организованно, их 17 тысяч, нас 12 человек на трибуне и еще 25 разбросаны по двое. Но мы слышны. На поле тоже: все против наших ребят, и они не просто выигрывают, а буквально громят канадцев, 8:1 – это уже не шутка.
Но и после игры канадцы продолжают свое: оценка прессы – все дело во вратаре, мы-де играли неудачно, в словах тренера Боумана – «Нам нет оправданий» – есть полное оправдание себя и упрямое нежелание считаться с тем, что наша команда сильнее и что наши ребята играют в другой хоккей.
(А суть разницы в том, что их хоккеистов учат с игры, а у нас с тренировок, ибо у них много крытых стадионов, а у нас мало.) Кроме того, их игроки получают сотни тысяч, а наши по сравнению ерунду, и все-таки наши выиграли. Игрок тут – материал о благородной победе.
Грустно. Я глупо провожу поездку по Канаде. Я ничего не вижу из того, что бы хотелось. Эти ребята мне не понравились; после нашей победы они решили разойтись по своим норкам и не собираться вместе, а все оттого, что не у всех сохранилось спиртное, и у тех, у кого было, не хотели делиться, хотя когда я их собирал – они вроде были довольны. Даже Тарасов хотел праздновать в узком кругу, и пришлось его уговаривать. Они озверели, честное слово.
В такой поездке, с такой компанией рядом мечтаешь только о том, чтобы все хорошо кончилось.
Жена дважды звонила Мигуле, я просил позвонить Лене, чтобы она позвонила мне, – Лена не позвонила. Может быть, она на съемках. (Дай Бог!)
Мигуля предлагает написать песню о хоккее – хотелось бы, но для меня это сложно. Я тяжеловесно подхожу к этому.
Послезавтра летим домой – к отлету еще не готов, покупки не сделаны, деньги не истрачены. Не могу найти хорошего подарка Лене, себе мог бы купить много всякого барахла.
Песню хорошо бы написать о событии – о кубке Канады. В этом событии есть что-то хорошее: торжество справедливости. Уж слишком заносились канадцы, уж слишком спесиво вели себя руководители НХЛ и пресса. Очень много травм у наших ребят, очень много усилий, семь человек впервые на таком уровне. А главное – стадион. Все против пятерки на поле, все против нас. И все организованно, их 17 тысяч, нас 12 человек на трибуне и еще 25 разбросаны по двое. Но мы слышны. На поле тоже: все против наших ребят, и они не просто выигрывают, а буквально громят канадцев, 8:1 – это уже не шутка.
Но и после игры канадцы продолжают свое: оценка прессы – все дело во вратаре, мы-де играли неудачно, в словах тренера Боумана – «Нам нет оправданий» – есть полное оправдание себя и упрямое нежелание считаться с тем, что наша команда сильнее и что наши ребята играют в другой хоккей.
(А суть разницы в том, что их хоккеистов учат с игры, а у нас с тренировок, ибо у них много крытых стадионов, а у нас мало.) Кроме того, их игроки получают сотни тысяч, а наши по сравнению ерунду, и все-таки наши выиграли. Игрок тут – материал о благородной победе.
Грустно. Скучаю. Скучаю по Лене. И не даю себе этого.
Мы сидим на стадионе – нас двенадцать,
А кругом семнадцать тысяч – все орут,
А кругом все канадцы, канадцы, канадцы,
Все канадцы, канадцы – там и тут.
Грустно. Я глупо провожу поездку по Канаде. Я ничего не вижу из того, что бы хотелось. Эти ребята мне не понравились; после нашей победы они решили разойтись по своим норкам и не собираться вместе, а все оттого, что не у всех сохранилось спиртное, и у тех, у кого было, не хотели делиться, хотя когда я их собирал – они вроде были довольны. Даже Тарасов хотел праздновать в узком кругу, и пришлось его уговаривать. Они озверели, честное слово.
В такой поездке, с такой компанией рядом мечтаешь только о том, чтобы все хорошо кончилось.
01.12.81 г
Картины заканчиваются. «Доходное место» сдали в Госкино. По «Золотому руно» поправочки, но картина тоже принята. «Душу» с поправками принял Сизов (переозвучка, досъемки), в «Томе Сойере» закончили озвучание, в «Фоменко» скоро закончим. Был в Риге, выступал на Брянцевских чтениях[72] – выступления за гранью возможного. Литературно-критическая плесень покрыла все мозги, о детях восклицают и охают, договариваются до того, имеем ли мы право их учить, а учить хотим театру с ясельного возраста. Смелянский (завлит МХАТ). Моден. Апломбирован и упакован. Несет чушь, вроде «шестидесятники» высказались, где «восьмидесятники»?
Наташа Крымова – известная умница – толковала о том, что мы-де не можем говорить правду, так давайте хоть не врать. Все деятели, стоя на «капитанском мостике» искусства для детей, вскрикивали: «Ах, буря! Ах, дождик! Ах, дети жестоки! Ах, говорить не дают правды!» – это вместо того, чтобы крикнуть: «Лево руля! Так держать!» А дети – это у них «народ», в который они готовы «идти», то есть впадать в детство!
(Ну, да потом.)
ХОЧУ СТАВИТЬ «ЧУЧЕЛО» ЖЕЛЕЗНИКОВА.
Это будет фильм, который всеми своими возможностями, какие только бывают у фильма, обрушится на проблему, именуемую в «быту» «детская жестокость» – Но это не о ней (для меня).
В духовном плане разговор в «Чучеле» о «гидре коллектива», правда которого чаще всего безнравственна. В самом зародыше, в самой игре во всевластие, в самом посыле – «интересы коллектива превыше всего». Субъективизм не лучше, когда он исходит не от индивидуума, а от группы лиц. В субъективизме для меня лично скрывается враг объективного признания добра, этичности и равенства в высоком смысле: признания над всеми нами закона, общего для всех.
Чучело – «Идиот» в масштабе этой повести (кстати, это еще не сделано), она – Донья Кихот, но и не то. Ведь это о Любви. Она не ищет мельниц и не живет ради высокого помысла, она не «ради», она естественно такова, она даже не ведает, кто она внутренне и кто она внешне, она сама являет собой ценность, редкость, искренность.
(Все слова верные, но ничего не дают, они бесплодны. Надо раскатиться хотя бы на заявку.)
Попробуем с другого боку!
В класс приходит новенькая. Это тот возраст, когда «новенький» заранее обречен на жесткую проверку складывающегося коллектива (детского). 4–5–6 классы – беда для «новеньких». Пришла девочка, нескладная внешне, по меркам пятиклассников – некрасивая, дефектная. «Новенький» – в этом возрасте всегда кандидатура на роль козла отпущения – и эта роль чаще всего вакантна. (Исполняют ее в классе попеременно.)
Почему? Она внешне как бы создана для этого. Чучело! Но драматургия складывается в следующем движении сюжета, она проистекает от характера девочки, от ее особости – она чиста и незлобива. Она еще не ведает горечи насмешки над собой – она воспринимает насмешку простодушно, как веселье всех, предложенное и ей тоже.
Тут уже начало от вольтеровского «Простодушного».
Она эмоциональна и свято проста. Она подходит к мальчику (герой класса) и выражает желание сидеть с ним. Это бесшумная бомба. «Новенькая», «чучело», и вдруг такой поворот! Ой, что будет?
Возникает особый комедийно-драматический сюжет (в отличие от трагикомического). Трагикомедия – жанр, который никакого отношения не имеет к жанру будущей картины. Но элементы комического в этой драме наверное будут очень сильны.
Комическое лежит в основе складывающегося положения: дурнушка думает, что первый красавец для нее – это с одной стороны, а класс, который «зачислил» новенькую в клоуны, – вместо клоуна получил героя, вместо аутсайдера – духовного лидера.
В этом же (комическом) причина всего драматизма фильма. Его трагедийный корень.
Герой фильма и класс! Школьный класс обыкновенных детей, где необыкновенность каждого именно обыкновение. Его динамическое содержание многолико и подчиняется малейшему дуновению ситуации. Он, как облако, все время меняет свой лик, превратившись в черную, страшную тучу, вихрем помчавшуюся на девочку.
Это обычная, стереотипная история, знакомая именно до слез очень многим: история чудака, человека нового в детском коллективе, неприятие чужого (новенький в это время – синоним чужого).
А может быть, все просто не верят в то, что есть фильмы для детей? Ибо ведь нельзя толком объяснить, что это за дело?
А ведь массовая культура, доминанта коей мода, сделав факт искусства или антиискусства непринципиальным явлением, тоже на чем-то рухнет.
Все государственности массовая культура устраивает политически.
Наташа Крымова – известная умница – толковала о том, что мы-де не можем говорить правду, так давайте хоть не врать. Все деятели, стоя на «капитанском мостике» искусства для детей, вскрикивали: «Ах, буря! Ах, дождик! Ах, дети жестоки! Ах, говорить не дают правды!» – это вместо того, чтобы крикнуть: «Лево руля! Так держать!» А дети – это у них «народ», в который они готовы «идти», то есть впадать в детство!
(Ну, да потом.)
ХОЧУ СТАВИТЬ «ЧУЧЕЛО» ЖЕЛЕЗНИКОВА.
Это будет фильм, который всеми своими возможностями, какие только бывают у фильма, обрушится на проблему, именуемую в «быту» «детская жестокость» – Но это не о ней (для меня).
В духовном плане разговор в «Чучеле» о «гидре коллектива», правда которого чаще всего безнравственна. В самом зародыше, в самой игре во всевластие, в самом посыле – «интересы коллектива превыше всего». Субъективизм не лучше, когда он исходит не от индивидуума, а от группы лиц. В субъективизме для меня лично скрывается враг объективного признания добра, этичности и равенства в высоком смысле: признания над всеми нами закона, общего для всех.
Чучело – «Идиот» в масштабе этой повести (кстати, это еще не сделано), она – Донья Кихот, но и не то. Ведь это о Любви. Она не ищет мельниц и не живет ради высокого помысла, она не «ради», она естественно такова, она даже не ведает, кто она внутренне и кто она внешне, она сама являет собой ценность, редкость, искренность.
(Все слова верные, но ничего не дают, они бесплодны. Надо раскатиться хотя бы на заявку.)
Попробуем с другого боку!
В класс приходит новенькая. Это тот возраст, когда «новенький» заранее обречен на жесткую проверку складывающегося коллектива (детского). 4–5–6 классы – беда для «новеньких». Пришла девочка, нескладная внешне, по меркам пятиклассников – некрасивая, дефектная. «Новенький» – в этом возрасте всегда кандидатура на роль козла отпущения – и эта роль чаще всего вакантна. (Исполняют ее в классе попеременно.)
Почему? Она внешне как бы создана для этого. Чучело! Но драматургия складывается в следующем движении сюжета, она проистекает от характера девочки, от ее особости – она чиста и незлобива. Она еще не ведает горечи насмешки над собой – она воспринимает насмешку простодушно, как веселье всех, предложенное и ей тоже.
Тут уже начало от вольтеровского «Простодушного».
Она эмоциональна и свято проста. Она подходит к мальчику (герой класса) и выражает желание сидеть с ним. Это бесшумная бомба. «Новенькая», «чучело», и вдруг такой поворот! Ой, что будет?
Возникает особый комедийно-драматический сюжет (в отличие от трагикомического). Трагикомедия – жанр, который никакого отношения не имеет к жанру будущей картины. Но элементы комического в этой драме наверное будут очень сильны.
Комическое лежит в основе складывающегося положения: дурнушка думает, что первый красавец для нее – это с одной стороны, а класс, который «зачислил» новенькую в клоуны, – вместо клоуна получил героя, вместо аутсайдера – духовного лидера.
В этом же (комическом) причина всего драматизма фильма. Его трагедийный корень.
Герой фильма и класс! Школьный класс обыкновенных детей, где необыкновенность каждого именно обыкновение. Его динамическое содержание многолико и подчиняется малейшему дуновению ситуации. Он, как облако, все время меняет свой лик, превратившись в черную, страшную тучу, вихрем помчавшуюся на девочку.
Это обычная, стереотипная история, знакомая именно до слез очень многим: история чудака, человека нового в детском коллективе, неприятие чужого (новенький в это время – синоним чужого).
А может быть, все просто не верят в то, что есть фильмы для детей? Ибо ведь нельзя толком объяснить, что это за дело?
А ведь массовая культура, доминанта коей мода, сделав факт искусства или антиискусства непринципиальным явлением, тоже на чем-то рухнет.
Все государственности массовая культура устраивает политически.
07.12.81 г
Итак: 9-го – секретариат правления по детскому кино. Что же нужно говорить? Я не надеюсь больше на то, что мои отношения с Сизовым или Ермашом наладятся. Тем более что даже думать об этом почему-то отвратительно. Бой? Что он даст? Только чтобы получить небольшое удовольствие? На что я надеюсь? На то, что они поймут? Во-первых, не поймут, во-вторых, даже если поймут, то что? Пойдут стеной ломать Н. Сизова? Ермаша? Павленка? Богомолова? Вместо них будет только хуже – ничего другого не будет. Можно даже как декабристы, чтоб повесили, но за это не вешают, а не изменится ровным счетом ничего.
1. Надо обязательно оговорить верную постановку вопроса. В первую очередь ограничить объем проблем, ибо дело идет к тому, чтобы потопить вопрос в обилии всяких нерешенных. До разработки Союзом программы не втягивать в это дело прокатчиков, комсомол, любителей и т. д. И, наоборот, объединиться с ТВ.
2. Чтобы понять, что происходит, надо взглянуть, что изменилось. Было постановление 1972 года ровно 10 лет назад, где между прочим говорилось о необходимости развивать детское кино и реорганизовать студию им. Горького. В ответ на это была закрыта «Юность» на «Мосфильме» и на студии Горького были организованы объединения. К чему это привело? И какие тенденции Госкино СССР проявились в этих фактах. В этой связи рассмотрим факт смены руководства на студии Горького. К чему он привел и какие тенденции выявил. Тогда нам станет ясно, что происходит в кино для детей. Мы сравним эти мероприятия с организацией студии им. Горького.
Что делать со студией Горького? Меня не взяли на студию, когда я пришел с героической темой «Денис Давыдов»: Ростоцкий пробивал своего сына на эту роль. Так же подбирают детей. Я стал неугоден и в другом: Шишка[73] играл в атмосфере столкновения. Было указано Ермашом и Павленком не допускать меня к этой работе. Так мне было сказано.
(Вообще на себе можно сыграть.) Для меня закрытие «Юности» – это все равно что предложить Герасимову, Кулиджанову, Егорову, Ростоцкому, Лиозновой перейти на «Мосфильм». С интересами мастеров посчитались. Митта, Кеосаян, Зархи, Быков – все или ушли, или не ставят. Нет атмосферы. Нет соответствия реальному положению. И точно так же невозможно, чтобы ведущая группа ничего не делала в детском кино. Вот практическая картина в области кадров.
Судьба моих учеников: Алла Сурикова (идея «Ералашика») – не дали. Другой – декан института, третий расстался с детской темой, ибо «Мосфильм» она не интересует.
Студию Горького надо было слить с «Мосфильмом», организовав на ней два-три объединения. Но специализация объединений по жанрам – дело странное. Арнштам шутил: «Следующее объединение будет объединение лысых». У жанров есть специфика стоимости.
Надо искать Дом кинематографии для детей. Интересно, что Фрэз мечтает о том же – сделать детский киноцентр, собрать людей, ученых и т. д.
Надо делать ценник фильмов. Эта та работа, с которой вполне современный уровень математики и плановиков справится. Самый жесткий ценник лучше стихии волюнтаристского назначения цен.
Бондарчук имеет на картине «Красные колокола» 4 млн 200 тыс. (выходит на них), 6 автомашин и т. д. Надо поверять алгеброй гармонию, которую сочиняют руководители. Резерв на поправках и их безответственности. Это дни (сроки), это деньги, это лихорадка и т. д. Пусть правят, но пусть за это тоже отвечают. Лежат на полке «Операция “С новым годом”»[74], надо ответить за эти деньги. За поправки никто не несет ответственности. А это перерасход (чаще спрятанный). Надо их осмечивать и давать время. Это в государственных интересах.
1. Надо обязательно оговорить верную постановку вопроса. В первую очередь ограничить объем проблем, ибо дело идет к тому, чтобы потопить вопрос в обилии всяких нерешенных. До разработки Союзом программы не втягивать в это дело прокатчиков, комсомол, любителей и т. д. И, наоборот, объединиться с ТВ.
2. Чтобы понять, что происходит, надо взглянуть, что изменилось. Было постановление 1972 года ровно 10 лет назад, где между прочим говорилось о необходимости развивать детское кино и реорганизовать студию им. Горького. В ответ на это была закрыта «Юность» на «Мосфильме» и на студии Горького были организованы объединения. К чему это привело? И какие тенденции Госкино СССР проявились в этих фактах. В этой связи рассмотрим факт смены руководства на студии Горького. К чему он привел и какие тенденции выявил. Тогда нам станет ясно, что происходит в кино для детей. Мы сравним эти мероприятия с организацией студии им. Горького.
Что делать со студией Горького? Меня не взяли на студию, когда я пришел с героической темой «Денис Давыдов»: Ростоцкий пробивал своего сына на эту роль. Так же подбирают детей. Я стал неугоден и в другом: Шишка[73] играл в атмосфере столкновения. Было указано Ермашом и Павленком не допускать меня к этой работе. Так мне было сказано.
(Вообще на себе можно сыграть.) Для меня закрытие «Юности» – это все равно что предложить Герасимову, Кулиджанову, Егорову, Ростоцкому, Лиозновой перейти на «Мосфильм». С интересами мастеров посчитались. Митта, Кеосаян, Зархи, Быков – все или ушли, или не ставят. Нет атмосферы. Нет соответствия реальному положению. И точно так же невозможно, чтобы ведущая группа ничего не делала в детском кино. Вот практическая картина в области кадров.
Судьба моих учеников: Алла Сурикова (идея «Ералашика») – не дали. Другой – декан института, третий расстался с детской темой, ибо «Мосфильм» она не интересует.
Студию Горького надо было слить с «Мосфильмом», организовав на ней два-три объединения. Но специализация объединений по жанрам – дело странное. Арнштам шутил: «Следующее объединение будет объединение лысых». У жанров есть специфика стоимости.
Надо искать Дом кинематографии для детей. Интересно, что Фрэз мечтает о том же – сделать детский киноцентр, собрать людей, ученых и т. д.
Надо делать ценник фильмов. Эта та работа, с которой вполне современный уровень математики и плановиков справится. Самый жесткий ценник лучше стихии волюнтаристского назначения цен.
Бондарчук имеет на картине «Красные колокола» 4 млн 200 тыс. (выходит на них), 6 автомашин и т. д. Надо поверять алгеброй гармонию, которую сочиняют руководители. Резерв на поправках и их безответственности. Это дни (сроки), это деньги, это лихорадка и т. д. Пусть правят, но пусть за это тоже отвечают. Лежат на полке «Операция “С новым годом”»[74], надо ответить за эти деньги. За поправки никто не несет ответственности. А это перерасход (чаще спрятанный). Надо их осмечивать и давать время. Это в государственных интересах.