Ромаданов (Алексрома). Html

   Можно было, конечно, пойти еще в армию: там все же оружия больше, не одни "пэ-эмы", но Лешка, к его глубокому сожалению, уже был лишен всяких иллюзий на этот счет. Ему было достоверно известно, что в армию идут одни дураки и что от нее надо всеми путями "косить". Эту горькую истину он почерпнул из своих собственных наблюдений за теми парнями, которые возвращались в родной двор из армии. С Лешкой они конечно, не общались, но в детстве (лет в 10-11) он часто подслушивал их разговоры, которые они вели под кустом сирени на лавочке, где собирались, чтобы "нажраться бормотухи", как они сами выражались. Свежими впечатлениями, правда, никто не делился: те, кто только что "дембельнулся на гражданку", угрюмо отмалчивались в течение нескольких месяцев, и спрашивать их о службе было "западло". Потом они постепенно "размораживались" и в один прекрасный день включались в общий разговор, который вертелся вокруг одного и того же: как достать в армии вина, водки и пива. Все редкие истории про оружие начинались одинаково: "Вот помню, бля, один раз мне дали автомат..." Нет, Лешке не хотелось служить в армии, в которой автомат дают подержать в руках один раз за два года. К тому же, он слышал, как однажды за столом отец сказал про них матери: "Их всех деды там опидорасили". Мать с испугом глянула на Лешку, а отец со вздохом добавил: "В мое время такого не было". Лешка сразу усек подтекст: "В армию идут только по глупости!".
   Когда взрослые спрашивали Алексея, кем он хочет стать, он им отвечал просто, без ложного стеснения, но и без бахвальства: "Партработником". Если взрослые вдруг удивлялись его откровенности, он добавлял: "Партии нечего скрывать от народа!". Как правило, его ответ умилял взрослых: они делали участливые лица и сообщали, как великое откровение: "Для этого нужно много учиться..." - "Можно подумать, вы много учились!" - отвечал им мысленно Лешка. Он уже знал, что в жизни для того, чтобы достичь чего-то по-настоящему стоящего, нужно что-то нечто большее, чем образование. Главное, он своим умом дошел до того, что для этого можно и вовсе не учиться главное, найти в себе какие-то скрытые возможности, которых нет и не может быть у других, тогда тебя будут считать авторитетом, тебе будут поклоняться и будут приносить свои деньги на блюдечке с голубой каемочкой.
   Во дворе таким авторитетом был лешкин друг детства Женька по кличке Джо. В школе он учился на "два с плюсом" и "три с минусом", да и по жизни большим умом не отличался. Единственным его выдающимся достоинством было то место, которое выдавалось из его брюк. За это его во дворе и уважали, и даже платили по 10 копеек за просмотр уникального экспоната.
   Что касается партработников, Алексей не сомневался в том, что такой скрытой возможностью, которую когда-то открыли в себе все будущие выдающиеся деятели партии и правительства (что было одно и то же), являлась замечательная способность выпивать много водки, сохраняя при этом "холодную голову". В этом он убедился окончательно, когда подслушал застольный разговор взрослых о политике на 7-е Ноября. Из этого разговора выходило, что Никиту Хрущева сняли с его поста после того, как дура-жена уговорила его бросить пить, мол, старый стал, не угнаться за молодыми... Вот и не угнался: поставили вместо него молодого (относительно), здорового как бык (тогда еще) Леню Брежнева, который, говорят, мог выпить в один присест жбан водки, не закусывая, а потом травить анекдоты один за другим, даже язык не заплетался! А непьющий глава страны кому нужен, что народ-то подумает?!
   - Тебе, Ференц, еще много тренироваться надо, чтобы до настоящих алкашей дорасти! - сказал Лешке Джо, когда узнал о его наполеоновских планах (во дворе все звали Алексея Ференцем, по аналогии со знаменитым композитором, потому что в детстве его мать почему-то называла Листиком).
   - Ты, Джо, как дураком родился, так дураком и помрешь, невозмутимо ответил Лешка. - Я ж тебе говорил, что этому не научишься, для этого способность должна быть. И партийные вожди - никакие не алкаши: они под забором не валяются, а ездят на "Волгах" и ебут народных артисток.
   Слова про народных артисток убедили Джо, но ненадолго:
   - Давай проверим, есть в тебе эта способность, или нет ее! - осенило его.
   - А как? - с замиранием в сердце спросил Ференц, предчувствуя важный момент в своей жизни.
   - Кто из нас дурак, я или ты?! - заржал Джо. - Стибрим у моего "фазера" самогонки, и проверим.
   - Заметит - обоих убьет! - усомнился Ференц.
   - У него знаешь, какая бутыль, он из деревни привез, широкая такая, полстакана отольешь - в ней столько же останется.
   - А ты откуда знаешь?
   Джо только ухмыльнулся в ответ.
   - И ты молчал, собака?! - возмутился Ференц.
   - Я ж не знал, что ты в партработники собрался!
   Они пошли к Женьке. Дома Джо выкатил из кладовки огромную темнозеленую бутыль, призывно побулькивающую белесой мутной жидкостью. Он отлил в граненый стакан 100 грамм и протянул Ференцу:
   - Если не зблюешь - настоящий коммунист!
   Ференца больше не одолевали сомнения. Он решительно выхватил из руки Джо теплый вонючий стакан, одним махом опрокинул его в рот и... тут же сблевал на паркетный пол.
   - Эй, Барсик, беги жрать, - позвал Джо, смеясь, своего кота, - тебе Ференц ужин разогрел!
   Для Алексея это был настоящий удар судьбы: светлый путь в могущественную касту партработников ему был навсегда заказан. О презренной касте алкоголиков он нисколько не жалел. Оставалась только сомнительная каста воров, но для вступления в нее не требовалось ни особых способностей, ни образования. "Воруют все", - эта расхожая фраза постоянно была на слуху у Ференца. А раз все, значит, и он сможет...
   - Ладно, Ференц, не реви, - успокоил его Джо, - для лафовой жизни вообще никем работать не надо.
   - Как это? - усомнился Лешка, размазывая по щекам липкие слезы.
   - Дай зуб, что никому не скажешь!
   - Век воли не видать, - поклялся Ференц.
   Джо посвятил Ференца в свой простой, но гениальный план: нужно найти клад! Ференц даже удивился, что ему никогда это не приходило в голову, хотя он прочитал уйму книг про золотоискателей, начиная от "Острова сокровищ" и заканчивая рассказами О'Генри. Ему всегда казалось, что золото зарыто где-то далеко: на необитаемых островах в Тихом океане, в непроходимых джунглях дельты Амазонки или в вечной мерзлоте Аляски, - а по словам Джо выходило, что оно у них под ногами, стоит только воткнуть лопату и копнуть поглубже, и тогда...
   - Но чтобы его найти, - Джо понизил голос, как будто их кто-то мог подслушать, - нам обязательно нужен металлоискатель!
   - А где мы его возьмем? - так же тихо спросил Ференц.
   - Конечно, украдем из радиокружка в Доме пионеров! радостно заорал Джо, удивляясь, что Ференц не понимает таких очевидных вещей.
   Лешка глубоко задумался: ему было боязно вторично искушать судьбу в столь раннем возрасте. Что, если окажется, что он непригоден быть вором? Тогда они и клад не найдут, и... и вообще, как ему тогда жить дальше?!
   - Ладно, металлоискатель я беру на себя, - сказал он, подумав. - Завтра запишусь в кружок, оботрусь там, присмотрюсь, а через месяц стибрю.
   - Какой еще месяц?! - возмутился Джо. - Сегодня ночью разобьем кирпичом стекло и...
   - Сам ты "кирпич"! - охладил его пыл Ференц. - Тут нужна тонкая работа, а то будешь золото добывать где-нибудь на Колыме!
   - Есть в тебе, Ференц, воровская жилка, - согласился Джо.
   На следующий день Лешка действительно записался в радиокружок, но не для того, чтобы украсть металлоискатель, а для того чтобы научиться, как сделать его самому. Правда, на изготовление этого несложного устройства ушло гораздо больше месяца, но только потому, что пришлось клянчить деньги у родителей на детали, а потом разыскивать их по радиомагазинам, по толкучкам и по свалкам. Как бы то ни было, через три с половиной месяца металлоискатель был готов.
   - Ну, ты даешь! - восхитился Джо, ощупав металлоискатель и помотав его перед собой в руке, пробуя на вес, как будто хотел убедиться в его реальности. - Настоящая вещь. А не боишься, что поймают?
   - Свидетелей нет, - коротко и как бы нехотя ответил Ференц.
   - Ты что, их...
   - Конечно, замочил, - невозмутимо сказал Ференц. Шесть трупов - весь кружок.
   После этого Ференц стал для Джо неоспоримым авторитетом. В тот же день они пошли во двор опробовать новинку: Ференц в наушниках прощупывал землю, а Джо с лопатой в руке отгонял любопытных. Через двадцать минут кропотливого труда в наушниках раздался долгожданный сладостный писк. Ференц замер, прислушиваясь. Окружившее его полукольцо пацанов колыхнулось в возбуждении, но бдительный Джо тут же описал лопатой в воздухе свистящую дугу:
   - Назад, падлы, всех замочу!!!
   Толпа с глухим ропотом отпрянула. Джо вооружился попавшейся под руку палкой с гвоздем и передал лопату Ференцу. Ференц принялся копать дрожащими руками... Копать пришлось неглубоко: лопата почти тут же уткнулась штыком во что-то твердое. Недолго разбираясь, Ференц быстро сунул находку в заранее приготовленный мешок и побежал в сторону лесопарка. "Кто за нами пойдет, тот на этом свете не жилец!" - прокричал Джо диким голосом, убегая вслед за Ференцем.
   Забежав в лес, они тут же вытряхнули на траву содержимое мешка - в нем оказалось два свертка, как раз по штуке на брата.
   - Да это Стелкина кукла! - удивился Джо, развернув свой целлофановый сверток. - Такая же, только без головы! Чего ты пищала-то, дура, ты ж пластмассовая! А у тебя чего? - спросил он у Ференца.
   На ладони у Ференца лежал маленький игрушечный железный пистолет, в некоторых местах поеденный ржавчиной. Лешка сразу узнал его: это был тот самый пистолет, который он взял с собой в первый день первого класса в школу. Он отчетливо вспомнил, как директрисса отобрала его на входе и выбросила в мусор, и как он достал его потом оттуда на выходе из школы и закопал во дворе "до лучших времен"... Ему стало стыдно.
   - Так, фигня какая-то, - промямлил он.
   - Ну, дела! - заржал Джо. - Хорошо, никто не видел, что мы нашли, а то засмеяли бы. Ходили бы потом в шестерках!
   - Да, - сказал Ференц, - скажем, что нашли настоящий "Магнум" с патронами.
   - Точно! - обрадовался Джо, - Тогда нас еще больше ссать будут.
   В тот же вечер они распорядились находками: пистолет утопили в пруду, а куклу набили головками от спичек и подорвали на костре.
   Через неделю их коллекция находок пополнилась ржавым напильником без ручки, дюжиной гвоздей и болтов и неработающими часами "Полет" с разбитым стеклом. Все свои приобретения они уничтожали самым верным способом, чтобы никто уже никогда их больше не нашел.
   - Не там мы ищем, - сокрушенно сказал Ференц, когда они нашли кривой ключ, густо обросший ржавчиной.
   - А где надо? - живо заинтересовался Джо, которому их занятие стало изрядно надоедать.
   - Брошеные бараки под снос на краю лесопарка знаешь?
   - Точняк! - воспрял духом Джо.
   На третий день рыскания по баракам им сказочно повезло: в одной из комнатушек под половицей запищало так, что у Ференца полезли на лоб глаза. Когда они разломали ломами доски, то обнаружили под полом дряхлый сундучок, доверху набитый золотыми монетами, цепями, браслетами, ожерельями и кубками c алмазной инкрустацией...
   - Что будем делать? - с неожиданным испугом спросил Ференц.
   Джо молчал. Целую минуту он пялился на Ференца большими круглыми глазами, в которых cреди прыгающих золотых зайчиков не было заметно ни малейшей искры разума, а потом вдруг сказал с глупой хулиганской улыбкой:
   - Давай утопим!
   - Зачем? - спросил Ференц без особого удивления.
   - Просто так! - радостно рассмеялся Джо.
   Это незамысловатое "просто так" подействовало на Ференца сильнее всякого аргумента: он сразу согласился. Они погрузили тяжелый ящик на угнанную с ближайшей стройки тачку, отвезли ее в лес и сгрузили сундук с сокровищами в пруд.
   - Ничего, надо будет - достанем! - утешил сам себя Джо, сплевывая длинной струей сквозь зубы в медленно расходящиеся по затянутой ряской зеленой воде круги.
   4. КЛЕН и СЛОН
   - Ловко ты выкрутился! - похвалил доктор, когда проходчик кончил читать. - Всему твоему бреду нашлось более-менее логичное объяснение. С пистолетом - это удачно!
   - А что мне оставалось делать? - виртуально зарделся проходчик от похвалы. - Люди ведь не могут переписать свою жизнь, вот и я книгу переписывать не стал, чтобы все "по правде" было.
   - Я только не усек, - вмешался укладчик, - чего это у тебя папаша Ференца до сих пор в нью-йоркской полиции нравов служит, когда ему давно пора в совковские менты переквалифицироваться?!
   - Во-первых, - ответил проходчик, - у меня во второй главе уже ничего не говорится про то, где он служит, а во-вторых, должны же быть в "жизни" какие-то загадки, а то совсем неинтересно будет!
   - Мне только конец главы показался сомнительным, когда они клад нашли, - нахмурился доктор.
   - А что здесь сомнительного? - спросил проходчик, подумав при этом: "Опять ему поспорить захотелось, придирается по мелочам". - Я в одной книге вычитал, что дети играли в котловане на стройке и нашли там алюминиевый бидон с золотыми монетами царской чеканки.
   - В кот-ло-ва-не! - многозначительно поднял палец доктор. - В котловане, но не в бараке.
   - Это не принципиально, - уверенно возразил проходчик. Он уже себя чувствовал специалистом если не по всей Земле, то по Советскому Союзу наверняка.
   - Но сам факт! - распалился доктор. - Клады на Земле находят крайне редко, и вероятность...
   - Но ведь находят! - перебил его проходчик. - Если мы говорим "находят", то это значит, что они не сами находятся, а их кто-то находит, и что в том невероятного, что этим "кто-то" оказался Ференц?!
   - Да что вы все "клады, клады", - встрял укладчик, что вам этот мертвый металл дался? Лучше бы они живую женщину нашли, а то у тебя там секса явно не хватает.
   - Они еще дети! - строго глянул на него проходчик.
   - А вот в одном анекдоте... - начал было укладчик.
   - Все твои анекдоты мы знаем наперед, - не дал договорить ему доктор.
   - Да в одном анекдоте больше правды про Землю, чем во всех сраных книжках! - взвился уязвленный укладчик. - А я, между прочим, не одни анекдоты читаю. Вот недавно книжку прочел, где все про нас давно уже сказано.
   - Какую?? - в один голос спросили доктор и проходчик.
   - Так я вам и сказал - сами найдите! - важно надулся укладчик.
   - Раз не можешь сказать, значит врешь, - лукаво заявил проходчик.
   - Ничего и не вру, "Москва-Петушки" называется, купился укладчик. - Там тоже мужики линк тянут, он у них каким-то собачьим именем называется... "Кабель", вот! Только они не так скучно работают, как мы, а с весельем. Я, правда, не понял, где эти Петушки находятся - не то на Украине, не то на Чукотке.
   - Все ясно, - горестно вздохнул доктор (познания укладчика в географии СССР ограничивались Москвой, Одессой, Грузией, Арменией, Чукоткой и Украиной).
   - Раз вам все ясно, умники-разумники, - вошел в раж укладчик, - объясните мне, темному и неграмотному, почему люди ходят в разные стороны, а у нас нет ни "право", ни "лево", ни "назад", а только вперед, заре навстречу?!
   - Какой еще заре? - не понял сразу проходчик.
   - "Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе..." - песня такая есть, не из анекдота, кстати, жалко, нот не знаю!
   - Потому что мы движемся навстречу великой цели, - как можно спокойнее ответил доктор, - а цель может быть только впереди, она не бывает справа или слева.
   - А откуда эта цель знает, где у нас перед? - возопил укладчик.
   - Хватит дискутировать, давайте работать, - оборвал доктор разговор, который начал принимать опасный оборот.
   И они снова взялись за работу. Проходя Сеть, проходчик прочел уже почти все книги, которые имелись в ней о России. Теперь он научился одновременно и читать чужие книги, и писать свою. Писал он, конечно, не так, как пишут люди, да у него и не было ни бумаги, ни компьютера. Свою книгу он писал "в голове", при этом сразу и начисто, ничего из написанного не исправляя. Написав очередной кусок, он по нескольку раз его перечитывал, ставя смысловые ударения то на одном слове, то на другом, и сам при этом удивляясь тому, что в результате меняется смысл не только отдельных фраз и предложений, но и целых глав. В этом ему представлялась аналогия с человеческой жизнью, где все с одной стороны прочно, как сама материя, а с другой - зыбко и неустойчиво, потому что одни и те же явления и события можно рассматривать под разным углом и, соответственно, по-разному объяснять и трактовать. Единственное, что он позволял себе добавлять к написанному - это виртуальные кавычки, которые часто меняли смысл слова на прямо противоположный. Он очень удивлялся, каким образом такая пустяковая с виду вещь, какая-то жалкая пара черточек, меняет весь смысл человеческой жизни. Сам этот смысл вроде бы казался ему простым и ясным, как и смысл его работы (проход Сети), но в то же время он постоянно ускальзал из вида, и на нем никак нельзя было сосредоточиться.
   Наконец, после долгих раздумий, проходчик понял: смысл человеческой жизни нельзя выразить в двух словах, для этого нужно написать целую книгу, и он с удвоенной энергией принялся за свой писательский труд, уже ясно осознавая его цель и значение.
   Когда доктор объявил очередной перерыв, проходчик продолжил свой рассказ:
   К 18-ти годам Алексей Артамонов окончательно осознал себя сформировавшейся личностью. Теперь для него было ясно, как божий день, что он живет в стране мелких кооператоров, для процветания которых и была затеяна вся так называемая "перестройка, демократизация и гласность". Окружающий мир к тому времени значительно упростился: в нем не было уже ни коммунистов, ни демократов, ни отрешенных от всего и вся интеллектуалов, - в нем были только бедные и богатые. Вопрос, кем быть, уже не стоял. Все хотели быть богатыми, и те, кому это удавалось, ими и были, а те, кому это не удавалось, оставались бедными.
   Более конкретно, вопрос стоял так: не "что" и "зачем", а "как"? Иллюзий здесь быть не могло - обогатиться можно было только за счет других, поэтому вопрос "как" расшифровывался без вариантов: как отобрать у других деньги? Ответ тоже был незамысловат: только силой, потому что какой же дурак добровольно отдаст свои кровные деньги чужому дяде?! И Алексей вывел формулу силы, которая оказалась простой, как выстрел: мускулы плюс оружие.
   И еще он знал другое, но из той же серии: женщины любят сильных и богатых, но не любят бедных и больных. Это, он, можно сказать, всосал с молоком своей матери, то есть познал на примере своих родителей. Отец его всю жизнь проработал инкассатором во Внешторгбанке и, по его словам, "перетаскал на своем горбу" сотни миллионов долларов, фунтов-стерлингов и марок, не говоря уже о лирах и японских йенах. В итоге он вышел на пенсию с хроническим радикулитом и нищенской рублевой зарплатой. Все, чего он добился в жизни - это презрение своей жены, которая любила повторять: "Ты, Миша, святой. В твою честь нужно поставить церковь и написать на ней: "Собор Михуила Блаженного". И Алексей был полностью солидарен с матерью.
   Вообще, про женщин он уже не считал, что все они проститутки (хотя Стелка, как и накаркал папаша, стала-таки ей), да и самих проституток он больше не осуждал. В конце концов, они не виноваты в том, что Бог не дал им крепких мышц и умения владеть оружием. Всем хочется иметь много денег, в этом нет ничего зазорного, просто у мужчин и женщин разные пути достижения своей цели.
   Алексей мечтал встретить в своей жизни красивую стройную девушку с огромными голубыми глазами в пол-лица, длинными вьющимися волосами цвета пробивающегося сквозь грозовую тучу солнца и хорошо развитой грудью. Он давно уже, чуть ли не с детства, стремился к встрече с такой девушкой и всегда любил ее, пока что заочно. На левой руке у него красовалась наколка "КЛ?Н", которая расшифровывалась как "Клянусь Любить Ее Навеки". Его друг Женька так и звал его: Клен, а он звал Женьку Слон, потому что на правой руке у него красовалась наколка "СЛОН", что расшифровывалось как "Смерть Лягавым От Ножа". Этими наколками они обменялись в знак вечной дружбы в день окончания школы.
   Внешне Клен и Слон были похожи друг на друга: оба под метр девяносто ростом, с мощным торсом и грудой выпирающих из-под одежды мышц, оба почти полные блондины (Слон немного отдавал в рыжизну) и с широкими скулами (у Слона были шире и вообще лицо у него было мясистее). В целом у них было, пожалуй, больше внутренних различий, чем внешних: Слон любил тяжелый, как удар с правой в челюсть, "хэви-металл", а Клен предпочитал не такой тяжелый и более хлесткий, но тоже хорошо вырубающий, как двойной удар ладонями по ушам, "панк-рок". Далее, Слон таскал на ноге кожаный чехол с настоящим финским ножом с костяной ручкой, а Клен предпочитал более интелликтуальное оружие: пистолет Токарева, который он держал в тайнике дома и брал с собой только "на дело" (настоящего дела у них, правда, еще не было и они к нему только готовились). Пистолет этот, если кому интересно знать, Клен прикупил по случаю на Птичьем рынке, где вместо птиц, котят и щенков давно уже продавались по-черному более серьезные вещи.
   Но главное их внутреннее различие заключалось в том, что Клену для того, чтобы держаться в форме, приходилось много качаться, а Слону достаточно было делать утреннюю гимнастику: мышцы сами так и перли у него из-под кожи. Но тут уж ничего нельзя было поделать: просто у Слона были большего размера яйца, а значит, и необходимых гормонов у него было больше. Клен давно уже с этим смирился и продолжал качаться, как проклятый, в то время как Слон просто-напросто маялся дурью.
   Например, еще летом Слон предложил Клену достать из лесного пруда сундук с золотом, который они когда-то в нем утопили.
   - Ты ч?, Слон, с дуба рухнул?! - искренне удивился Клен. - Откуда в жопе золото!
   - Да ты забыл, что ли, как оно сверкало! - в свою очередь не менее искренне удивился Слон. - Мы тогда просто мудаки сопливые были, что его утопили!
   - А ты как был мудаком, так и остался, - беззлобно рассмеялся Клен, - хочешь - иди, а я лучше "маваши" отрабатывать буду.
   - Значит, от своей доли ты отказываешься, - притворно вздохнул Слон.
   - Достал ты меня, курва! - Клен по-дружески вполсилы суданул Слону в живот, не больно, но чувствительно. - Умеешь уговаривать.
   Они взяли маску с трубкой и отправились в лес. Нырять, правда, не пришлось: достаточно было войти в воду по пояс, и они тут же нащупали под ногами небольшой ящик. Без всякого труда они вытащили его на берег и откинули крышку: в ящике были тускло посвечивающие латунные стружки и обрезки.
   - Говорил я тебе, мудила! - не без злорадства сказал Клен.
   - Ошибка вышла, гражданин начальник, - равнодушно отозвался Слон, поливая стружки горячей золотистой струей.
   - Ты еще обоссы меня! - возмутился Клен.
   - А ты не стой под стрелой!
   После этого они окончательно расстались с детскими иллюзиями и стали разрабатывать серьезный план применения своих молодых жизненных сил. И только теперь, поздней осенью, этот план созрел. Он был прост, как все гениальное: взять под охрану от казанских и прочих гастролеров только что появившуюся на углу родной улицы кооперативную палатку, торговавшую всякой мелочью, начиная от бельгийской жевачки и заканчивая корейскими лифчиками. Оставались только два вопроса: разузнать, нет ли у нее уже "охраны" и сколько запросить у хозяина за услуги. На первые переговоры отправились по-доброму, без оружия.
   - Давай, ты спрашивай, - сказал Клен Слону, - у тебя морда внушительная.
   - Да мне по фигу, - флегматично ответил Слон.
   Он просунул голову в окошко палатки, в которой сидел тщедушный парень лет двадцати, с виду студент, и спросил:
   - Слышь, мужик, тебя кто-нибудь охраняет?
   - Я сам себя охраняю, - нахмурился парень.
   - А ты чего хмурый такой стал? - удивился Слон. - Я с тобой по-дружески побазарить пришел.
   - Мне с тобой базарить - только время убивать, - нагло заявил парень.
   - А ты чо хамишь-то? - Еще больше удивился Слон. Крутой, что ли?
   - Покруче тебя!
   Изумлению Слона не было предела.
   - Слышь, мужик, а палатка у тебя давно не горела? спросил он после короткого озадаченного молчания.
   - А у тебя давно дробь в жопе не застревала? - парень чуть высунул из-под прилавка дуло охотничьего ружья.
   - Ну ладно, будем считать, что познакомились, - подвел итог разговору Слон.
   - Ну что? - спросил у него Клен, который стоял в трех шагах, но слышал только Слона.
   - Больной он какой-то, - скривился Слон в недоброй усмешке, - самого соплей перешибить можно, а в залупу лезет, ружьем пугает...
   - А охрана есть?
   - Говорит, нет, - пожал плечами Слон. - Жечь будем или в ухо давать?
   - Для начала - в ухо, а там видно будет, - подумав, сказал Клен, - товар все же жалко, хоть и не свой.
   Он подошел к окошку и вежливо спросил у парня, когда закрывается палатка. "Как получится", - буркнул тот в ответ, видимо, заподозрив что-то неладное.
   - Хер с ним, раньше девяти он все равно не уйдет, еще успеем первый период "ЦСКА - Крылья Советов" посмотреть, сказал Клен Слону.
   Сразу после окончания первого периода хоккейного матча Клен достал из тайника "Токарева", и они "пошли на дело". На улице уже стемнело, шел противный мелкий дождь и отвратно воняло гнилыми листьями. Клен со Слоном зашли под козырек булочной напротив киоска и стали ждать. Клиентов у парня не было, а палатка не закрывалась. Так они прождали час.