Роман Третьяков. Любовь за деньги. П…ц роману с Бузовой

Роман Третьяков
Любовь за деньги. П… роману с Бузовой

   ©Р. Третьяков, 2010
   ©ООО «Издательство Астрель», 2010
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   ©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Пролог

   Для тех, кто не смотрел

   Здравствуйте. Меня зовут Рома. Мне двадцать семь лет. Я – гражданин Российской Федерации. Родился в отпуске. Как так получилось? Мама сказала папе, что ни за что не будет рожать меня в этой дыре! (Дыра – это военный городок Арамиль недалеко от Екатеринбурга.) Поэтому папа был вынужден отправить маму рожать в ее родной Армавир. Ненамного лучше Арамиля, у них даже названия, если заметили, похожи, но мама оттуда родом, и поэтому ей было приятнее рожать именно там. Хотя как может быть приятно рожать!.. Сразу после родов папа забрал маму обратно уже со мной. Поэтому я всегда говорю, что родился в отпуске.
   Рос я в военных гарнизонах, по которым нас с мамой таскал отец, гоняясь за звездами. Звезды ему крепили на погоны. Удивительно, но он был так им рад, что всякий раз был готов отправиться служить в забытое людьми и Богом место только ради того, чтобы на его погоны прилипла еще одна звезда. Так за десять лет я поменял пять школ.
   Военные гарнизоны, спрятанные в тундрах, навсегда отбили у меня желание быть военным, а особенно летчиком. После окончания школы я понял, чего хочу: я мечтал попасть в телевизор. Я даже поступил в Таганрогский радиотехнический университет только потому, что в названии этого вуза было слово «радио». Тогда мне казалось, что от радио недалеко и до телевидения. Учился я не очень хорошо, но у меня есть оправдание: для достижения моей цели прилежной учебы было недостаточно. Мне казалось, что попасть в телевизор из провинции можно только через программу «КВН». Поэтому я собрал свою команду и начал играть. Все студенческие годы я усердно играл в КВН, только для того, чтобы попасть в эфир центрального телеканала. В 2002 году моя мечта почти осуществилась: я играл на сцене, а слева от меня за тумбой стоял Александр Васильевич Масляков… Но этого оказалось недостаточно. И как только я услышал объявление про кастинг в реалити-шоу «Д2» я, не мешкая, туда отправился. Мне было не важно, что придется делать – главное, что это будут показывать по телевизору.
   Первый в жизни мой кастинг состоялся в Таганроге в ДК им. Ленина! Что там предполагалось делать, я не знал, но был готов на все. Пока ждал у двери своей очереди, от волнения сильно разыгрался аппетит. Из кабинета вышли две симпатичные девушки: настала моя очередь. Я смело дернул ручку на себя и оказался в просторной хорошо освещенной комнате. Передо мной за столом сидели незнакомые люди и что-то жевали. Первое, о чем я их спросил: «А у вас есть еще что-нибудь поесть?» Дальше почему-то общение складывалось не так напряженно, как я себе до этого представлял: мы съели по несколько бутербродов с вареной колбасой и сыром, выпили чаю, нашли общих друзей. Я рассказал, что работаю на радио, играю в КВН, рассказал про то, что у меня странные отношения с девушкой (мы уже полгода не вместе, но продолжаем время от времени трахаться). Все это давалось мне легко, а между тем я с опаской ждал того момента, когда меня заставят что-то спеть, станцевать или, что еще хуже, прочитать стихи. Но ничего этого не происходило, я продолжал жевать их бутерброды с колбасой и сыром, травить байки и пить чай. Впрочем, оператор предложил все-таки что-то снять. Я, стараясь не выдавать трепета, встал перед камерой и приготовился к самому страшному. Мне дали в руки мою же анкету и попросили прочесть в кадре ее номер и свои контакты. Я так и сделал: «Мой номер анкеты 77. Меня зовут Рома. Номер телефона 89283657700. Все».
   Так прошел мой первый кастинг, кардинально изменивший всю мою жизнь.
   Сейчас я герой популярного реалити-шоу «Д2». Слово «герой», которым я себя назвал, не имеет никакого отношения к подвигам, сражениям, мужеству и отваге. Меня легко можно назвать иначе – персонаж или, как принято в реалити-шоу, – хомяк. Хомяк очень подходящее слово для отображения моего образа жизни. Я сплю до 14:00, потом встаю, завтракаю. После условного сигнала по громкоговорителям «Все на стройку» надеваю синий комбинезон и вместе с другими такими же хомяками весело выхожу на улицу. Конечно, призыв «Все на стройку» – условность. На стройке ровным счетом ничего мы не делаем, за нас задания прораба выполняют другие люди. Наша же задача – создавать видимость работы в кадре и обсуждать отношения других героев. Обсуждать-обсуждать-обсуждать – вот, пожалуй, единственная наша деятельность, которую можно назвать работой. Для того чтобы меня показывали по телевизору, а именно за этим я сюда пришел, мне надо что-то обсуждать. Чем больше я это делаю – тем больше меня показывают зрителю, чем больше меня показывают зрителю – тем больше я становлюсь популярным. Жаль, что остальные герои шоу это тоже понимают и делают то же самое. Поэтому, чтобы выделяться на их фоне, мне приходится обсуждать как-то интереснее, чем остальные. Бывают случаи, когда лишь высказанного мнения недостаточно, и тогда, чтобы привлечь к себе внимание камер, в ход идут иные выразительные средства. В общем, это все, чем я тут занимаюсь.
   У каждого реалити-шоу есть цель. Наша состоит в том, чтобы строить любовь. Эту цель я выполнил. Три года назад, по определенным причинам, с проекта ушла девушка, с которой я планировал строить любовь. Пришлось искать новую, потому что по правилам реалити-шоу главный приз – жилплощадь в Подмосковье может выиграть только пара хомяков. Поиск оказался недолгим. Я начал ухаживать за самой интересной, на мой взгляд, девушкой – Ольгой Бузовой. Ухаживания достигли цели, и с тех пор мы вместе. Нас называют Рома и Оля.
   Наши отношения так понравились зрителю, что долгое время мы были самыми популярными героями шоу. Судя по зрительскому голосованию, до сих пор таковыми и остаемся. Руководство телепередачи решило увековечить нашу популярность и сделало восковые фигуры нашей пары. Их можно посмотреть в «Музее восковых фигур» Москвы. Чуть позже наши лица стали появляться на других телеканалах, в глянцевых изданиях, на рекламных билбордах, их начали тиражировать на постерах, футболках, бейсболках, обертках жевательных резинок, газировке, мороженом, семечках, детских дневниках и тетрадках. Я решил использовать себе во благо свалившуюся на нас популярность и убедил Олю в необходимости выпуска книги о наших отношениях. Написание самой первой книги в моей жизни заняло чуть более трех месяцев. «Роман с Бузовой. История самой красивой любви» – так мы решили ее назвать. Книга, благодаря активной рекламной поддержке телеканала, стала бестселлером. Был продан огромный тираж, и мы, естественно, задумали вторую. На этот раз книга называлась «Роман с Бузовой. Любовь оn-line». Дела шли в гору, росла популярность телепередачи «Д2», а вместе с ней и наша.
   Не проходило и дня, чтобы нас не узнавали на улицах. Люди просили автографы, фотографировали, желали счастья, любви и добра. Не скрою, это очень приятно. Мы начали ощущать себя всеобщими любимчиками, членами всех семей страны. У нас спрашивали мнение на разный счет, брали интервью, пытались привлечь внимание, заинтересовать. Мне казалось, что весь мир смотрит нашу телепередачу, о нас знают все люди планеты. Где бы мы ни появлялись, объективы телекамер и фотоаппаратов разворачивались в нашу сторону, к нам спешили толпы журналистов, папарацци, зеваки. Мы чувствовали себя звездами. И все это лишь потому, что каждый день мы показывали людям, как строим любовь.
   Оказывается, популярность такая же вещь, как деньги: сколько бы ее ни было, все равно мало. Мне уже стало недостаточно книжной аудитории, я отважился найти поклонников среди желчных пользователей Сети. Наши фанаты сами зарегистрировали домен, сделали сайт, я только оплатил хостинг. Теперь мы с Олей вели блоги у себя на сайте, выкладывали фотографии, устраивали чаты, смеялись над карикатурами героев, заранее рассказывали зрителям, чего им ждать от нас в телеэфире. Сайт моментально набрал обороты и неожиданно вошел в десятку самых посещаемых о телевидении.
   Мы начали дружно записывать песни и петь. Даже несмотря на то что наши песни были полным дерьмом, люди тысячами приходили на концерты. Мы побывали почти во всех крупных городах нашей страны, и везде нас ждали зрители. Их волновали не песни, а мы, соприкосновение со сказкой, имя которой – любовь.
   Наши лица стали столь узнаваемыми, что продюсеры решили сделать ток-шоу, которое бы вели мы вместе с Ольгой. И это несмотря на то, что ее речь оставляла желать лучшего, как и острота мышления. Я пытался донести свои переживания до продюсера, но он мне сказал интересную фразу: «Там, где глупость божественна, ум – бессилен». Я так понял, что ему было наплевать на то, что она зачастую говорит только глупости. В итоге они оказались правы. Шоу было не менее популярно, чем все то, что мы делали до этого.
   Я – телеведущий! Наконец-то осуществилась моя мечта! Это волшебное ощущение! Я был на вершине упоения самим собой, мне кажется, что я совершил невозможное: выбрался из деревни и стал суперзвездой! Это просто великолепно!
   У меня все было расписано на месяцы вперед! Я счастлив!

Истинная причина моего ухода

24 августа

   Сегодня 1202-й день моего пребывания на шоу. Он прошел как обычно, без особых переживаний. Я собирался было уже идти на беговую дорожку, как из динамика донесся грубый женский голос и приказным тоном обозначил, что мне делать: «Рома, спустись к железному мосту». Я выглянул из окна, посмотрел на мост, там никого не было. Голос снова настойчиво повторил: «Рома, спускайся вниз, тебя там ждут».
   – Да никого там нет! – вступил я в переговоры с динамиком.
   – Спускайся!
   – К чему такая настойчивость?
   – Рома, спускайся, это в твоих же интересах.
   Пришлось повиноваться.
   Я спустился к мосту, ко мне подошел администратор.
   – Привет, Дэн.
   – Привет. – Денис указал мне направление. И мы вместе зашагали подальше от съемочного периметра.
   – Куда мы идем?
   – В беседку.
   – В какую еще беседку?
   – Которая у реки.
   – Зачем?
   – Не знаю, там Германовский тебя ждет, наверное, хочет поговорить.
   Дом погружался в ночь. Над поляной уже зажгли освещение, я шел вдоль деревянного забора, очерчивающего границы съемочного периметра, смотрел на башенки, подсвеченные неоновыми трубками, и думал о том, что это ужасно неуютное место стало мне родным. Мне понадобилось три с половиной года, чтобы раздражение сменить на любовь.
   Было спокойно и тихо, теплый вечерний воздух колыхал листья деревьев, растущих вдоль реки, журчала вода, шелестела трава. Я твердо ступал кроссовками по грунту, отчетливо слыша каждый свой шаг. Беседка черным контуром вырисовывалась на фоне красного неба. В ней сидели двое, фигуры были едва видны, один в бейсболке – видимо, продюсер (он их любит), второй – ко мне спиной. Подойдя ближе, я разглядел в силуэтах действительно продюсера и шеф-редактора. Их лица были предельно сосредоточенны и не выражали радости от встречи.
   Странно. Зачем я понадобился продюсеру? Сегодня четверг – голосование. Может, у него есть какие-нибудь пожелания? Обычно он указывает, против кого голосовать, лишь в сложных ситуациях, когда на кону знаковый герой. Сегодня вроде все просто – мы сливаем новичка. Наверное, причина в другом.
   – Здравствуйте, – начал я. – Что, мы теперь переговоры проводим тут?
   – Да, ты прав, переговоры, – подхватил Германовский. – Разговор будет непростой. Ром, отключи петлю. Не хочу, чтобы кто-то знал о том, что мы сейчас будем обсуждать.
   – Хорошо. – Я снял с пояса передатчик и выключил его.
   – Как с Олей?
   – Да все в порядке.
   – Хорошо. Ты помнишь, мы в начале лета говорили с тобой про тот злосчастный ролик в Интернете, где ты куришь траву? – Николай трясущимися руками достал из пачки сигарету и закурил ее. У него всегда немного трясутся руки.
   – Да.
   – Так вот, за последние три дня скандал зашел слишком далеко. Ролик посмотрели большие дяди, которые владеют крупнейшим в России медиахолдингом, в этот холдинг входим и мы. Так вот, эти дяди потребовали на всю страну показать ролик, где ты куришь, публично осудить и отправить с позором за ворота. Но нас связывает слишком многое, мы проработали вместе три с половиной года и не можем с тобой так поступить. Целый день мы с Сашей висели на трубках и в буквальном смысле бились за тебя и за твою судьбу. Несколько минут назад все решилось. Ром, ты должен сегодня уйти…
   Повисла пауза. Произошло что-то едва заметное для окружающих, но глобальное для меня. Мир на миг стал резиновым, растянулся и замер. Я почему-то подумал о том, что завтра должен был ехать на фотосессию, послезавтра – на гастроли, и, видимо, уже не поеду… как резко все изменилось. Еще десять минут назад я полагал, что жить мне тут, на «Д2», еще очень долго, еще долго мне придется терпеть противную музыку по утрам, режущий свет в комнатах, неприятных участников, оскорбления от глупых оппонентов, идиотские конкурсы, бессмысленные разговоры. Еще секунду назад все это считалось мной необходимым условием для пребывания здесь, я четко знал, что со мной произойдет через день, через неделю, через месяц и даже через год, а сейчас я даже не представляю, что будет завтра. Мне стало страшно.
   Я всегда с раздражением слушал, как Виктория или Степан говорили о том, что «Д2» для них дом родной, а сейчас вдруг четко осознал, что этот телепроект для меня даже больше, чем дом. Это место где я живу, тут моя любимая девушка, с этим местом связаны мои планы на будущее, тут люди, с которыми я прожил и проработал три с половиной года, и, как бы я ни «любил» некоторых из них, других у меня нет. Но самое страшное, что «Д2» для меня – единственный источник доходов. Я получаю зарплату участника шоу, я работаю журналистом и фотографом в журнале «Д2», я пишу книги о «Д2», я езжу на гастроли, где поют участники шоу, я продаю книги и постеры на концертах, я сделал сайт, в котором выкладываю события за шесть дней до показа, и у меня есть еще очень много интересных задумок, но все они связаны с шоу! Я не заметил, как стал заложником ситуации, не заметил, что мое «Я» давно уже не мое.
   Мой мир, который я строил три года, рухнул в один момент.
   Все эти мысли промелькнули в голове в какую-то долю секунды, а речевой аппарат выдал единственное слово, которое очень емко охарактеризовало мое состояние:
   – Б…дь!
   – Естественно, – продолжал продюсер, – тебя никто не будет публично осуждать. Ты назовешь ту причину, которая тебе близка, и сегодня уйдешь.
   – Навсегда?
   – Не знаю. Думаю, что надолго… Скорее всего, до конца президентских выборов.
   – А когда у нас заканчиваются выборы? В марте?
   – В апреле.
   – Ого!.. Это… раз, два, три… – восемь месяцев!
   – Ничего с этим не поделаешь. Начинается большая игра за власть, сначала выборы в Госдуму, а потом президентские. Придет в голову какому-нибудь кандидату на сладкое кресло идея создать в глазах электората себе имидж борца за нравственность, и далеко ходить не надо – «Д2». «Посмотрите, – будет вещать этот оратор с трибуны, – „Д2“! Чему учит нас эта передача? Как строить любовь? Хорошо, давайте возьмем самую старую пару проекта и ее представителя Романа Третьякова. В кадре – хороший парень, спортсмен, борец за справедливость, имеет самую крепкую любовь на проекте, борется с наркотиками, матом, курением, о чем свидетельствуют его же заявления показанные каналом ТТТ. Но стоит зайти в Сеть, как правда всплывает во всей красе! И что мы там видим? Вот, посмотрите – Роман курит траву! Значит, не все так красиво, как нам показывают. Но это еще мягко говоря, а если честно – нас обманывают. В периметре они борются с наркотиками, а за пределами сами употребляют эту дрянь! И это далеко не самый страшный пример, – будет орать самодостаточный гражданин, забрызгивая всех слюной. – Посмотрите, чему учит этот проект наших детей?! Ругаться, материться, драться! Что они показывают? Как девушка решилась на аборт! И это в год семьи! А что там сейчас?! Лесбиянки, гомосексуалисты, транссексуалы! Я еще раз спрошу, чему учит вас этот телепроект?!» И так далее. Большой дядя соберет всю протестную аудиторию «Д2», и в лучшем случае нас закроют. Это никому не надо, ни мне, ни вот Саше. Мы не хотим, чтобы наш бизнес разрушили, и вынуждены избавляться от всех участников, которые могут спровоцировать подобные ситуации. Так что, Роман, ты сегодня нас покидаешь.
   – Николай Алексеевич, я же говорил, что по этому ролику мало что можно сказать. Я делаю затяжку, и все! Откуда кто знает, что там в трубке? У нас экраны начали пахнуть?
   – Поверь, в том, что именно ты куришь, траву или табак, уже никто не будет разбираться. Народу скажут, что ты куришь траву, и он в это свято поверит, потому как люди хотят это видеть. Лучше сейчас потерять малое, чем потом все! Мы не хотим, чтобы наш бизнес накрыли. Понимаешь? Тут крутятся слишком большие бабки, и никто из нас, да и из них, – он многозначительно показал рукой наверх, – не хочет их терять. За дело взялись слишком большие дяди, для которых все мы так… мелочь. И твоя судьба в их глазах ничего не стоит. Но мы все-таки добились того, чтобы весной вернуть тебя, и поверь, нам это далось нелегко.
   – Я до сих пор в это не могу поверить! – тихо прокомментировал я.
   – Ты видишь, мы избавились почти от всех таких людей: Май, Чуев, Рассел…
   – Так тупо… меня за наркотики. Бред просто. Кому скажешь – не поверят.
   – Ничего с этим не поделаешь. Мне сегодня сказали правильную вещь: все президенты давали в рот своей секретарше, но только Клинтон попался на этом. Так вот и с тобой. Есть многие, кто этим злоупотребляют, но видео – только с тобой. И вышло в Интернет оно в самый неподходящий для всех нас момент.
   Я вспомнил про деньги. Год назад мы подписали контракт, по которому должны получать по 5 тысяч долларов ежемесячно. Но на руки нам выдавали лишь по 30 тысяч рублей. Остальные руководство откладывало на депозит, обналичить который можно только после ухода с проекта.
   – А что с теми деньгами, которые у нас накопились на депозите?
   – Все нормально. Как и было обещано, 10 сентября с вами рассчитаются. Только одна маленькая формальность… Оля должна остаться на проекте.
   – То есть как?
   – Так. В случае, если она решит уйти и вы сегодня уйдете вдвоем, вы теряете все накопленные деньги.
   – Вы знаете, что для Оли это может стать делом принципа и я не смогу, да и не стану на нее влиять.
   – Я не думаю, что с ней будет сложно. Скоро начнется «Утро на ТТТ», где она будет вести свою рубрику про красоту. Не думаю, что Оля захочет ее потерять.
   – Если рассматривать мой уход с проекта навсегда, то, естественно, она уйдет, но если верить сказанным вами словам про то, что я вынужден уйти на определенный срок, то это меняет дело. К примеру, я могу сказать сегодня на Лобном, что ухожу по семейным обстоятельствам. Мол, надо решить сложности, возникшие дома. В этом случае не думаю, что она будет против.
   – Думаю, ты вправе говорить то, что посчитаешь нужным. Давай позовем Олю.
   – Давайте.
   – Я позову, – сказал Саша, до этого момента сидевший молча. Он быстро набрал на кнопках мобильного телефонный номер: – Тань, позови, пожалуйста, к нам Бузову.
   Через несколько секунд по громкой связи тот же командный женский голос объявил: «Оля, выйди к железному мосту».
   Заботливые администраторы в пять минут привели Олю. Она была так же весела и беззаботна, как и полчаса назад. Германовский повторил в той же последовательности свою речь: сначала выключи петлю, потом тираду про депутата, про ролик, про больших дядей, про надвигающиеся выборы. Подготовив ее морально, он зафиналил:
   – Мы с Сашей сделали все, что было в наших силах, но Рома должен сегодня уйти.
   – Как?! – Оля реагировала вполне адекватно, не бросилась в слезы и причитания. – А нельзя это как-то отложить? Перенести? – Я ожидал слез с первых секунд и очень этого боялся, а тут вполне взвешенная безэмоциональная речь. Она меня сильно удивила. Мне даже сложно было определить, волнуется ли она в этот момент или нет. – Хорошо, тогда мы уходим с ним вместе, – опять же совершенно спокойно сказала она.
   – А вот это исключено. – возразил Германовский. – В случае, если вы уходите вместе, вы потеряете все накопленные деньги на депозите, да и не забывай про твое утреннее шоу, им тоже придется пожертвовать.
   – Николай Алексеевич, а нельзя на месяц, на два… – Он отрицательно качал головой. – Но восемь месяцев – это же очень много! Это почти год!
   – Да, и с этим ничего не поделаешь. Ты можешь сказать, что как пара вы остаетесь. В конце концов, Рома полгода сидел и ждал тебя на проекте. Наверное, просто наступила твоя очередь. Да, и еще… Я обязательно расскажу об этом ребятам. Не всем. Старичкам: Насте, Сэму, Солнцу, Степе, Виктории. Это не будет обсуждаться в кадре, но знать будут все. Уроком будет.
   – Но так глупо!.. Рома уходит за наркотики… уж кто-кто, но не он! У нас есть люди, которые в этом плане вообще от рук отбились, – сопротивлялась Оля.
   – Да мы обо всем прекрасно знаем, будем принимать меры, но повторяю, что компромата на них нет, а на Рому есть.
   – Но как же я? Меня начнут травить по поводу того, что я не ушла за Ромой! Мы сами не раз осуждали тех, кто не уходит за своим избранником, а теперь я останусь! Что люди подумают?!
   – Оля, не переживай: люди подумают то, что мы им скажем. Тебя не будут травить, я помогу. – После этих слов продюсера рвение Оли уйди за мной заметно поубавилось. Я ощутил одновременно облегчение и обиду. Облегчение от того, что за периметром выжить мне одному будет легче. Обиду – что она так легко поддалась на уговоры. Возникло дурацкое ощущение, что фразу «Я ухожу за Ромой» она выдавила из себя, внутренне того не желая.
   Твою мать! Еще полчаса назад наши отношения мне казались единственным, что останется незыблемым в этой ситуации, и вот теперь я даже в них сомневаюсь. Как быстро все рушится!
   – Ну ты как, не против, что я останусь? – повернувшись ко мне с увлажнившимися глазами, спросила Оля.
   – Ладно, – я повернулся в сторону Германовского, оставив Бузову без ответа, – хорошо. Николай Алексеевич, но вы же понимаете, что я начну зарабатывать деньги… на своей узнаваемости…
   – У канала могут возникнуть вопросы.
   – Это не меняет дела. Мне же надо как-то жить.
   – Думаю, что после Нового года мы решим вопрос о твоем возвращении либо о зарплате. Я поговорю с каналом, посмотрим, что они скажут на этот счет.
   – Ну что ж, раз мы все обсудили, думаю, пора идти упаковывать вещи, – подытожил я.
   – Николай Алексеевич, а можно Рома хотя бы до завтра останется? – Умоляла Оля.
   – Как?
   – Ну он выйдет за ворота, а потом с него просто снимут микрофон… мы тихонько в комнате посидим… последний вечер все-таки… – Оля не выдержала, голос дрогнул, и слезы брызнули из глаз.
   – Ну, конечно, можно.
   Мы разошлись. Они направились в аппаратную, а мы – в дом.
   На Лобном месте все произошло обыденно. Все единогласно проголосовали против какого-то Малхаза. Бородина предоставила слово мне. Я сказал то, о чем договорились с продюсером. Никто из ребят не огорчился, хотя, если честно, мне этого очень хотелось. Скорее всего, никто не поверил в действительность происходящего, может быть, отчасти, потому, что не верили в реальность моего ухода, а может быть, потому, что Оля, пока я говорил, скромно улыбалась.
   Меня спокойно, без истерик и причитаний довели до ворот и традиционно крикнули вслед: «Мы счастливы».

Первый день «за периметром»

25 августа

   Утром я проснулся еще на проекте, но мысли мои были уже далеко. Я как будто в последний раз окинул взглядом комнату. Все было такое родное и уже чужое. Вот эти неуютные темно-зеленые стены, на которых каждый сантиметр увешан Олиными фотографиями, пол, покрытый линолеумом, порванным в тех местах, где я двигал шкаф. Полка, два стеллажа для книг, которые сам делал для нашего домика. Книги, накопившиеся за три с половиной года, мое кресло, в котором я люблю читать, укрывшись пледом, кровать под скошенным потолком, в которой так редко был секс. Окно, за которым хорошая погода…
   Я спустился вниз, зашел на кухню. На столе были разбросаны обертки от печенья, крошки, грязный нож, полпалки вареной колбасы, засохшей на срезе, очистки от картошки и лука. Из холодильника воняло как из помойного ведра. По всей вероятности, кто-то забыл там лук, и тот, пролежав, наверное, месяц, протух. Кухня на «Д2» – это катастрофа, длящаяся три с половиной года! Бороться с этим бесполезно. Тут никто не убирает. Меня всегда это бесило.
   Брезгливо взяв тарелку из стопки грязной посуды, стоящей в раковине, я отмыл ее от жира, засыпал туда кашу быстрого приготовления и залил кипятком. Расчистил на столе ровно столько места, сколько мне было необходимо для завтрака. Съел быстро кашу. Тарелку мыть не стал. Она вполне гармонично вписалась в натюрморт на столе.
   Наше прощание не было долгим. Оля довела меня до машины, причитая по дороге. Мы обнялись, пожелали друг другу силы, ума и терпения, сказали, что любим, и я поехал. Она помахала рукой, стоя на фоне подвесного моста, по которому я вчера вернулся с встречи с продюсером и шеф-редактором.