Роман Злотников, Сергей Мусаниф
Война неудачников

   © Р. Злотников, С. Мусаниф, 2011
   © ООО «Издательство АСТ», 2013
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Пролог

   Холод. Я не люблю холод. Пронизывающий, забирающийся под любую одежду, заставляющий стучать зубами, вымораживающий даже мысли в голове. Беспощадный.
   К холоду невозможно привыкнуть. Холод можно только терпеть.
   Если вы спросите меня, что я не люблю на этом свете больше всего, я скажу, что больше всего я не люблю холод. Поэтому я всегда думал, что если у дьявола есть хотя бы толика изобретательности, то мой личный ад, тот, в который я попаду после смерти, будет ледяным.
   Кто же знал, что еще при жизни мне доведется угодить в огненный ад.
   Разумеется, это был не классический вариант ада. В нем отсутствовали сковородки с шипящим маслом и котлы с кипящей смолой, а вместо бесов с вилами в этом аду были скаари из клана Торбре – скаари и их чертов шагающий танк, оснащенный тактическим огнеметом, в пламени которого окружающие Де-Мойн вековые деревья сгорали за считанные минуты.
   И была стена огня шириной около пятидесяти метров, увернуться от которой не представлялось никакой возможности.
   У Холдена не было ни единого шанса. Доспех не по фигуре, негерметичный, даже без шлема… Он сгорел, как… как листок бумаги в ревущем лесном пожаре. Или – как человек, попавший под струю тяжелого огнемета скаари.
   Не знаю, кричал ли он перед смертью. Даже если и кричал – ревущее вокруг нас пламя поглотило любые звуки.
   Зато его смерть была быстрой. Еще мгновение назад он стоял, задрав голову и показывая пальцем в ту сторону, откуда придет его смерть, а в следующую секунду налетело пламя, и его броня опрокинулась на спину. А когда она коснулась обугленной земли, человека в ней уже не было.
   Я знаю людей, которые считают быструю смерть преимуществом, и иногда мне даже кажется, что я могу их понять. Лучше уж сгореть за секунду, чем, как это предстояло нам, запекаться в тяжелой броне заживо в течение долгих минут.
   Система охлаждения автоматически включилась на полную мощность и почти сразу же доложила о критических перегрузках. Температура внутри брони начала стремительно повышаться и уже через пятнадцать секунд после начала атаки составляла чуть меньше пятидесяти градусов. Неприятно, но не смертельно.
   Пока еще не смертельно.
   – Рассредоточиться! – заорал Риттер, и от его вопля у меня зазвенело в ушах.
   Зачем так шуметь-то? Можно подумать, он обращается к нам не по внутренней связи, а старается перекричать пламя.
   По большому счету, толку в решении разделиться было не много. Мы ведь имели дело не с примитивным боевым роботом, способным в один момент времени использовать только одно орудие, а с тяжелым многофункциональным танком, оснащенным несколькими видами вооружения и управляемым многочисленным экипажем. Этот танк способен решать куда более сложные и масштабные задачи, нежели уничтожение нескольких людишек, случайно оказавшихся у него на пути.
   Что он и его коллеги вполне успешно доказали несколькими часами ранее, сровняв этот город с землей.
   Боб включил реактивный двигатель скафандра и ушел вправо. Сам полковник Риттер рванул вертикально вверх. Соответственно, я резко ускорился в единственном оставшемся мне направлении – налево, и через несколько секунд мне удалось покинуть объятую огнем зону.
   Температура внутри скафандра не торопилась падать, и, несмотря на работающий в шлеме вентилятор, пот все равно заливал глаза.
   Самое слабое звено боевого костюма ВКС – это человек внутри его. Плоть слаба и несовершенна, и даже если ты навесишь на нее тонну железа, напичканного сотней самых современных девайсов, она все равно останется слабой и несовершенной.
   Я думаю, идеальная война возможна в том случае, если полностью исключить из нее человеческое участие. Было бы неплохо, если бы одни роботы воевали с другими роботами, и было бы просто прекрасно, если бы они совершали это незамысловатое действо где-нибудь в отдаленной, пустынной и никому не нужной местности.
   То есть, пока автоботы и десептиконы Майкла Бэя[1] разбирали друг друга на запчасти на своем родном Кибертроне, это и была идеальная война. А потом они перенесли свои разборки на Землю, и она перестала быть таковой.
   Зато про нее стали снимать фильмы.
   Как там звали того здоровенного парня, который собирался из нескольких тяжелых грузовиков и разламывал египетскую пирамиду, где внутри была спрятана адская машина, способная уничтожить Солнце? Забавно: оказывается, теперь у Визерса тоже есть такая машина, пусть даже уничтожение одного конкретного светила для него не самоцель и не является основной задачей.
   А уж здоровенных и смертельно опасных штуковин тут нынче вообще пруд пруди.
   Поскольку от города мало что осталось, единственным укрытием могли служить только зияющие в земле провалы в тех местах, где раньше были здания. Я нырнул в один такой провал, прикидывая, сколько осталось до леса, успею ли я до него добраться и есть ли вообще смысл двигаться в том направлении. Да и есть ли смысл двигаться вообще.
   Реактивный ранец скафандра предназначен для маневрирования, а не для марш-бросков, его энергозапаса надолго не хватит, а других способов тягаться с танком в быстроходности у меня нет. «Тарантул» скаари сильно отличается от неторопливых и таких неуклюжих на вид «шагунов» Звездной Империи Дарта Сидиуса, но я не припоминаю, чтобы и от них кто-то пытался уйти пешком.
   У человеческого мозга… ладно, черт с ним… у моего мозга обнаружилась очень странная особенность.
   После того как я угодил в место и время, доселе казавшиеся мне исключительно атрибутом научной фантастики, грань между реальностью и вымыслом для меня истончилась, а существование машины времени, которая перенесла сюда, порой казалось мне столь же вероятным, как и существование далекой планеты Кибертрон, практически уничтоженной в ходе разрушительных гражданских войн, сотрясавших государство трансформеров несколько тысячелетий тому назад.
   С той поры космические полеты, боевые бластеры, шагающие танки, гигантские корабли-разрушители и сумасшедшие теории Визерса о существовании регрессоров, влияющих на развитие всех трех населяющих галактику рас, представляются мне явлениями одного порядка, хотя многие мои нынешние современники этой точки зрения не разделяют. Но мне сложно поверить, что в мире, где существуют гипердвигатели и путешествия во времени, осталось место для настоящей научной фантастики.
   А с другой стороны, может быть, я до сих пор так и не смог до конца поверить в реальность окружающего меня мира, поэтому достаточно легко воспринимаю то, что со мной происходит. В безумном мире возможно все…
   – Перекличка. – Динамики выплюнули хриплый голос Риттера. – Я в порядке. Как вы?
   – Здесь, полковник, – отозвался Боб.
   – Я тоже, – сказал я.
   Где бы ни было это «здесь».
   – Я связался с кораблями, – сообщил Риттер. – Обрисовал текущую ситуацию. Там тоже не сахар, они еще даже не добрались до верхних слоев атмосферы, но если вкратце, то план готов. Пока они будут лететь, нам стоит оторваться от танка на максимально возможное расстояние. Всем все ясно?
   – Да, шеф, – сказал Боб. – С какой высоты они будут работать по танку?
   – Понятия не имею! – жизнерадостно отозвался Риттер. – Выбор тактики и оружия я оставил на их усмотрение. Так же, как я оставляю его за вами. Главное – продержаться до подлета кораблей.
   Он отключился.
   Итак, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Вполне разумно, учитывая обстоятельства.
   Прикинем диспозицию.
   При подходе к планете наши корабли нарвались на проблемы со сторожевиками скаари, чего в принципе и следовало ожидать. Это значит, что пробиваться в атмосферу им придется с боем, а если помимо тяжелых орбитальных судов у скаари в пределах досягаемости есть и «москитный флот», то бой этот не закончится даже в нижних слоях атмосферы, и вполне возможно, что в придачу к уже имеющемуся здесь танку они притащат с собой пару истребителей. Или – не пару, а добрый десяток.
   Но без тяжелой корабельной артиллерии нам тут ловить все равно нечего. Пытаться повредить «тарантулу» имеющимся в комплекте боевого костюма оружием – это все равно что бросаться с копьем на танк, каковым этот «тарантул», собственно говоря, и является.
   Похоже, что наше будущее будет коротким, зато очень насыщенным событиями.
   Каковы наши шансы остановить Визерса, если наши шансы пережить следующие десять минут еще не равны нулю, но уже стремятся к нему на полном ходу?
 
   Я выскочил из своего укрытия и обнаружил танк в каких-то жалких пятистах метрах по правому борту. Огнемет по-прежнему работал, и танк медленно разворачивался в мою сторону, заливая пространство огнем. И не так уж важно, прицельно ли он это делал, или же ребята просто жгли напалм для профилактики.
   Лес оказался не так далеко, как я думал, до него было всего около километра, правда, преодолеть этот километр предстояло по абсолютно открытой местности. Пепелища и немногочисленные руины, оставшиеся выше уровня земли, не могут служить достаточным укрытием от оружия скаари.
   Бег в силовом скафандре почти ничем не отличается от обычного бега, но только для человека, который находится внутри этого скафандра. То, что раньше было препятствием, теперь таковым не является. Нет особой необходимости тормозить перед большинством местных стен, перепрыгивать кусты или огибать молодые деревца. Ты их просто не замечаешь, твоя броня сметает их, даже не утруждая твое тело обратной связью. Для человека без брони столкновение с человеком в броне равносильно столкновению с грузовиком, о чем человек в броне должен помнить, действуя в общественных местах.
   По счастью, сейчас не тот случай. Людей без брони вокруг нет, они все уже умерли, а если здесь обнаружатся боевики скаари, выбравшиеся из первого танка, то это уже их личные проблемы.
   Я преодолел половину расстояния до леса, когда по мне ударили огнеметы. Температура, едва успевшая понизиться на пару делений, снова поползла вверх. Прыжки и броски из стороны в сторону не принесли никакой пользы, ибо поток пламени был слишком широким, зато снижали скорость, так что я решил отказаться от отчаянного маневрирования и тупо двинул вперед.
   Температура уже приближалась к парной, система охлаждения не справлялась, легкие вдыхали горячий воздух, и я подумал: первое, что я сделаю, оказавшись в лесу, это откину лицевой щиток и глотну напоследок свежего осеннего воздуха, наплевав на риск разделить участь Холдена.
   Только бы они хотя бы на мгновение выключили свои огнеметы…
   Строго говоря, полоска леса, к которой я приближался с изрядной, пусть и несколько далекой от желаемого скоростью, вовсе не являлась спасением, ибо огнеметы «тарантула», помимо прочего, служили им для того, чтобы прожигать просеки в лесу. Однако это могло дать мне небольшую передышку и свободу маневра, а также затруднить ребятам прицеливание. Долго мне так не протянуть, но если наши корабли пробьются к Де-Мойну, то долго и не надо. А если не пробьются, то можно уже сейчас открывать щиток и ползти в сторону кладбища.
   Я ворвался под свод деревьев, разметав попавшийся на пути кустарник, и огонь ворвался туда вместе со мной. Осенние деревья вспыхнули, как политые бензином спички. Температура внутри костюма уже приближалась к предельно допустимым для человека значениям. Я метнулся влево, перепрыгнул через небольшой овраг, миновал группу вековых деревьев, чьи стволы уже начинали тлеть, и таки вырвался из затопившей окрестности огненной реки. Сердце стучало в бешеном ритме, а легким не хватало воздуха. Наверное, за время этой пробежки мне удалось сбросить пару килограммов.
   Огонь позади меня стих. В смысле, лесной пожар никуда не делся – против законов природы не попрешь, но продолжался он уже сам по себе, без помощи огнеметов. Неужели у «тарантула» таки закончился запас напалма?
   Однако прежде чем глянуть на танк и оценить ситуацию, я сместился еще метров на двести влево и залег у могучих корней какого-то местного великана.
   Искушение откинуть щиток все еще было очень велико, но я пока не решался. Огненный ад мог вернуться сюда в любой момент.
   – Жарко, – прохрипел динамик голосом Риттера.
   – Не без этого, – согласился я.
   Боб не отозвался. Что ж, по крайней мере двое из нас все еще живы.
   Танк замер на полпути к лесу и не предпринимал по отношению к нам никаких агрессивных действий. Все его орудия были обращены к небу, выискивая новую цель, которая, видимо, должна была появиться в самое ближайшее время.
   Я посмотрел наверх и ничего там не увидел.
   – Они ждут угрозы сверху, но вряд ли они бы засекли наши корабли так быстро, – прокомментировал Риттер. – Скорее всего их кто-то предупредил.
   Оставляя за собой длинный дымный след, огненный болид прочертил небо на востоке и рухнул в лес километрах в двадцати от города, даже не предприняв попытки затормозить. Пламя взрыва поднялось высоко над деревьями.
   Остается только надеяться, что это был перехватчик скаари, а не один из наших кораблей.
   В следующий миг мне показалось, что «тарантул» взорвался, и я уже было возликовал, но мгновением позже сообразил, что это был не взрыв, а одновременный залп из всех его бортовых орудий. Импульсы лазеров и шары плазмы улетели в небо первыми, чуть позже за ними последовал десяток ракет и трассирующие очереди крупнокалиберных пулеметов. Как выяснилось еще несколько секунд спустя, это был жест отчаяния, и он ни к чему не привел, ибо «Ястреб» вынырнул из-под низко нависших облаков совсем не там, куда ушло большинство зарядов, и устремился в стремительное пике.
   Оценив подлетное время и лихость маневра, я задумался, кто же сейчас занимает кресло пилота и почему этот «кто-то» до сих пор не открыл огонь, но секундой позже это стало не важно.
   Так и не начав стрелять, и даже не попытавшись притормозить, как и первый болид, «Ястреб» рухнул на остатки Де-Мойна в доброй полусотне метров от «тарантула». А потом взорвался его ходовой реактор, и новый взрыв, в разы мощнее всех предыдущих, поглотил и обломки корабля, и танк скаари. И вот уже огненная стена накатывает на меня, а ударная волна подхватывает сотни килограммов боевого железа, в которое я облачен, и тащит по земле только для того, чтобы через несколько десятков или сотен метров впечатать меня спиной в ствол дерева.
   Костюм сработал на пределе возможностей и компенсировал удар, что не помешало мне приложиться затылком о внутреннюю часть шлема и на какое-то время потерять сознание.

Часть первая
Последнее затишье перед бурей

Глава 1

   Генри Холден, человек-загадка, который в далеком двадцать первом веке выдавал себя за агента британской разведки, а ныне оказался сотрудником СБА, что тоже довольно круто, откинулся на стуле и потер челюсть, в которую несколько секунд назад врезался мой кулак.
   Бил я из положения сидя, да еще и пришлось тянуться через весь стол, так что удар получился не самый сильный. Холден даже не рухнул на пол вместе со своим стулом и ничего себе не сломал.
   А жаль.
   – Рука не болит? – участливо поинтересовался Холден.
   – Нет.
   – Ну и хорошо. – Он хлебнул кофе. – Признаю, я это заслужил. Перебрал со спецэффектами и готов признать, что мое чувство юмора иногда просто не знает границ.
   – Тогда давай еще раз и с самого начала, – сказал я. – Кто ты такой, откуда ты взялся и что ты тут делаешь? И без чуши про футбол, «Звездные войны» и темную сторону силы, если можно.
   – Звездные войны – это то, что ждет нас в ближайшем будущем, – сказал Холден. – По счастью, пока ни одна из сторон не обладает Звездой Смерти[2], но не факт, что оно так и останется. Визерс считает…
   – Ты знаешь Визерса?
   – Конечно, я знаю Визерса. Я на него работаю. Он ведь велел тебе отправиться сюда и дождаться, пока на тебя не выйдет кто-то из СБА. И вот я здесь. Вуаля!
   – Доказательства?
   – Мы оба под прикрытием, какие тут могут быть доказательства? – сказал Холден. – Если тот факт, что я знаю о вашем с Визерсом разговоре на борту «Устрашающего» и твоем небольшом рейде на Тайгере-5, не послужит для тебя убедительным аргументом, то я уж и не знаю, как и что тебе доказывать.
   – Значит, двадцать первый век, Белиз…
   – Подумай сам, Алекс, – предложил Холден. – СБА курировала темпоральный проект с самого начала, я родился в этом времени, и мы встретились с тобой в прошлом, потому что меня в это прошлое отправили. А теперь я вернулся. Точнее, вернулся-то я не теперь, а чуть раньше, аккурат перед тем, как темпоральный проект пошел вразнос.
   – Значит, на самом деле тебя не подвергали неоднократному тотальному ментоскопированию? – уточнил я.
   – А я похож на идиота?
   – Немного, – сказал я. – Но это в пределах нормы.
   – Ну и чудненько, – кивнул Холден. – Полагаю, у тебя еще много вопросов, и нам нужно обсудить наши дальнейшие планы, но я бы предпочел делать это не здесь. Так что допивай свой кофе, и пойдем прогуляемся по пляжу.
   – Снаружи жарко.
   – И поэтому там безлюдно, – согласился Холден. – Можешь считать меня параноиком, но я предпочитаю обсуждать важные дела на свежем воздухе, и чтоб прилегающие ко мне территории простреливались метров на двести в любом направлении.
   – Не опасаешься, что нас могут подслушать со спутника?
   – Мы будем говорить по-английски, – сказал Холден, с легкостью переходя на мертвый язык. – Если ты его не забыл, конечно. А, извини, я перепутал. Ты же никогда ничего не забываешь…
 
   Холден не ошибся.
   На пляже было жарко и безлюдно, в поле зрения обнаружились только двое загорающих и один купальщик, и до каждого было куда больше двухсот метров.
   Холден посмотрел на небо, словно пытался рассмотреть пролетающий над нами спутник, поправил солнцезащитные очки и расстегнул рубаху. Загар у славного наследника традиций Джеймса Бонда был по-прежнему глубокий и ровный, а под мышкой висела миниатюрная кобура скрытого ношения, из которой торчала рукоять игольника.
   – Судя по тому, сколько энергии потребляет ваш корабль в стояночном режиме, операция на Тайгере-5 прошла удачно, и криокамера находится на борту, – сказал он.
   – Да, и я был бы рад от нее избавиться, – ответил я. – Мне не очень нравится, что мы всюду таскаем с собой замороженный полутруп.
   – Здесь все не так шоколадно, – поморщился Холден. – Собственно, поэтому я и собирался обсудить с тобой дальнейшие планы, а не проинструктировать тебя относительно наших дальнейших действий.
   На эту формулировку я обратил внимание еще в баре, но тогда мне показалось, что он просто неудачно выразился. Ан нет, вселенная приготовила для меня очередную порцию неприятностей.
   – Для того чтобы вывести капитана Штирнер из криостазиса, требуется специальное медицинское оборудование, которое есть всего на нескольких планетах, – начал Холден. – Но проблема в том, что ни одна независимая планета должным уровнем медицинских технологий не обладает, а путь в Альянс нам пока закрыт, ибо Визерс еще не решил свою небольшую внутреннюю проблемку с генералом Корбеном.
   – Потрясающе! – фыркнул я. – И что теперь делать?
   – Хорошая новость заключается в том, что Киру можно держать в таком состоянии до бесконечности. Ну или пока энергия не кончится.
   – Это два очень разных срока, – не согласился я. – У нас нет денег, чтобы и дальше оплачивать аренду места на космодроме и счета за электричество. Не можем же мы запустить реактор, пока корабль находится в стояночном режиме.
   – У меня есть кое-какие деньги и доступ к резервным фондам, – поведал Холден. – Я могу оплатить стоянку хоть на полгода вперед.
   – Вот это действительно хорошая новость.
   – Не такая она хорошая, как ты думаешь, – сказал Холден. – Пока Визерс не решил свои проблемы, люди Корбена будут искать камеру и тех ухарей, что устроили бойню на Тайгере-5. Генералы СБА очень болезненно относятся к подобным щелчкам по носу.
   – Э…
   – Об этом ты не подумал, – констатировал Холден. – Ты решил, что стоит тебе прилететь на Сципион-3, и ты окажешься в безопасности. Ты и ведешь себя как на курорте.
   – На Тайгере-5 мы сработали чисто.
   – Да, следов практически не осталось, – согласился он. – Если бы вы имели дело с какой-то сторонней конторой, найти вас было бы весьма затруднительно. Но Корбен – тоже генерал СБА. У них с Визерсом пересекающиеся сферы интересов и есть доступ к одним и тем же источникам информации. Они находятся внутри одной и той же структуры, именно поэтому Визерс привлек для рейда тебя, человека со стороны. Круг лиц, которым можно доверять, весьма ограничен. Корбен не успел среагировать, но это не значит, что он не способен реконструировать последние события по холодным следам.
   – Тебе что-то известно или это просто теории?
   – Это просто теории, но готов ли ты рисковать своей жизнью для того, чтобы удостовериться, верны ли они? – поинтересовался Холден.
   – Сколько у нас времени?
   – Понятия не имею, а потому предпочел бы свалить отсюда как можно быстрее.
   – И куда мы направимся?
   Холден вздохнул и произнес:
   – А вот это – большой вопрос.
   – Не верю, что ты даже не попытался найти ответ.
   – Я все же надеялся, что Визерс даст о себе знать, – сказал Холден. – Конечно, я старался придумать запасной план на тот случай, если у Визерса ничего не выйдет, но других мыслей, кроме того, что можно выкинуть криокамеру в вакуум и податься в пираты, в голову так и не пришло. Ты ведь и сам ничего не придумал, не так ли?
   – Для каперства нам не хватит огневой мощи, – покачал головой я.
   – Будем грабить туристические яхты…
   Некоторое время мы брели по пляжу в молчании.
   Белый песок, яркое солнце, накатывающие на берег волны и синяя водная гладь до самого горизонта… Еще вчера эта обстановка казалась мне райской, но передышка закончилась, и суровая действительность навалилась на плечи с новой силой.
   Наверное, я все-таки переоценил Визерса, потому что до последнего наделся на то, что его люди выйдут на связь и подскажут, что делать дальше. Я почему-то был уверен, что Визерс способен уладить свои проблемы с конкурирующим отделом быстро и без неприятных последствий.
   По крайней мере когда он говорил об этом на борту «Устрашающего», он был уверен, что больших проблем не возникнет и все решится в скором времени.
   Но Визерс был всего лишь человеком, и не исключено, что он делал хорошую мину при плохой игре. Я выполнил свою часть уговора, а вот он свою пока так и не смог.
   – Какой у тебя канал связи с Визерсом? – спросил я.
   – Односторонний. Он может передать мне информацию, а я ему – нет.
   – Давно ты здесь?
   – Чуть больше недели. Прибыл на пассажирском корабле, что несколько ограничивает мою мобильность.
   – Если ты здесь больше недели, то почему объявился только сейчас?
   – Я до последнего ждал новостей, – поведал Холден. – Но оговоренный срок вышел, а новостей по-прежнему нет. Я подумал, что не стоит держать тебя в неведении. Тем более что твой корабль – это самый приемлемый для меня способ убраться с планеты.
   – А почему Визерс прислал именно тебя?
   – Потому что я – один из немногих людей, кому он все еще доверяет, – сказал Холден. – И я, наверное, единственный сотрудник СБА, которого ты знаешь в лицо и с которым ты имел длительные контакты. Не считая самого Визерса, разумеется.
   – Звучит логично, – кивнул я. – А какого черта ты делал в Белизе двадцать первого века?
   – Обеспечивал безопасность.
   – Сидя на побережье и изображая из себя британского агента?
   – Но ведь сработало, – хмыкнул он. – Мне кажется, в роли скучающего Джеймса Бонда я был чертовски убедителен.
   – Это да, – признал я. – Как тебе удалось так вжиться в эту роль?
   – Настоящий Холден приперся на темпоральную базу первым, – сказал он. – Всего через неделю после того, как мы обустроились в прошлом, и его визита никто не ожидал. Мы тогда вообще не предполагали, что придется иметь дело с аборигенами.
   – Ваша база производила слишком много спецэффектов, чтобы оставаться незамеченной.
   – К сожалению, обойтись без этих спецэффектов мы не могли.
   – Не оправдывайся, – сказал я.
   – Мы не исключали возможность нежелательных контактов с местным населением, но этот парень свалился нам на голову слишком неожиданно. Даже умудрился подстрелить кого-то из персонала, пока по нему не шарахнули парализатором.
   – Брали живым? Понимаю.
   – Мы подвергли его тотальному ментоскопированию и узнали все, что знал он сам, – сказал Холден. – Я две недели копался в том, что мы извлекли из его мозга.