Страница:
Если вы видели названный мною фильм, то можете вообразить, что это был за самолет. Если не видели, постарайтесь представить. Встречались ли вам вазовские «копейки» семидесятых годов выпуска? Не те, что десятилетия простояли в гаражах у экономных пенсионеров, а те, что сменили десяток владельцев и использовались круглый год, в том числе и для перевозки картошки с дачи?
Про такие машины можно сказать только одно доброе слово – они ездят. В принципе. А уж как они ездят и насколько далеко могут уехать, лучше не задумываться.
– Это летает? – спросил Владимир.
– По-видимому, – ответил я. – Бывают же действующие музейные экспонаты.
– И они хотят, чтобы я на этом полетел?
– Похоже, да, – сказал я.
Будучи в состоянии эмоционального шока, Владимир явно упустил из виду тот факт, что мне тоже предстояло на «этом» лететь.
– Ни за что, – отрезал Владимир.
Местный чиновник, с живым любопытством прислушивающийся к нашему диалогу, широко улыбнулся и заявил, что это лучший самолет их компании. Я перевел сие утверждение Владимиру.
– Значит, нет смысла требовать у них другого самолета? – вздохнул тот.
– Есть смысл просить предоставить нам другой самолет? – спросил я у чиновника.
– Другой самолет? – удивился чиновник. – А чем вам не нравится этот? Это хороший самолет. Он в нашей авиакомпании уже лет двадцать летает.
На мой взгляд, это вряд ли могло служить лестной характеристикой как для самолета, так и для их авиакомпании, но озвучивать свою мысль мексиканцу я не стал. Черт его знает, как поведет себя вспыльчивый латинос, если ему покажется, что своим намеком я оскорбляю честь его фирмы.
– Он говорит, что это – хороший самолет, – сказал я Владимиру.
– Парашюты на борту есть? – мрачно осведомился он.
Чиновник озадачился переведенным мною вопросом и позвал пилота. Лучше бы он этого не делал.
Пилот оказался маленьким сухеньким старикашкой в парусиновых штанах, грязной рубашке и туфлях на босу ногу. Больше всего он напомнил мне таджика-гастарбайтера с какой-нибудь подмосковной стройки. Я б такому даже плитку не доверил укладывать, не то что свою жизнь.
– Парашюты есть, – заверил нас пилот. – Два. Только парашюты вам не понадобятся. Я на этом самолете всю жизнь летаю. Ни одной аварии.
Речь пилота меня порадовала. Отдельно меня порадовало количество парашютов. Если что, кому-то из нас троих придется овладевать непростым искусством полета в ускоренном порядке.
Решение оставалось за Владимиром. Взвесив все «за» и «против» – перелет на чуде инженерной мысли прошлого века и перспективу ночевки в местном отеле с последующим поиском другой авиакомпании, – он вытащил из саквояжа бутылку виски, сделал порядочный глоток и решил лететь.
Потом он предложил бутылку мне.
И на этот раз я отказываться не стал.
Над городом Белизом, что находится в государстве Белиз на берегу Карибского моря, властвовала жара.
Стоило только выйти из самолета, как мы ощутили это в полной мере. Заодно стал понятен выбор предоставленного нам самолета. Исходя из невеликой длины взлетной полосы, можно предположить, что «Боинг» тут не сядет.
К нам сразу же подбежали мальчики-носильщики, предлагая отнести наш багаж к стойке таможенника. Разумеется, отказываться мы не стали.
Таможенная процедура оказалась формальностью. Похожий на молодого Бандераса чиновник глянул в наши документы, шлепнул штампы в паспорта и пожелал нам приятного пребывания в стране, даже не поинтересовавшись целью визита. Такси удалось поймать без труда, и уже через полчаса мы оказались в прохладном холле самого роскошного отеля города. Во всяком случае, так утверждал таксист. Там даже кондиционер наличествовал. Вот они, маленькие прелести цивилизации.
Владимир снял себе номер «люкс», а мне – обычный, но по соседству. Еще один мальчик оттащил наши вещи на второй этаж, после чего Владимир сказал, что до завтрашнего дня он никаких визитов не планирует, попросил меня обменять доллары на местные тугрики и скрылся за дверями своего «люкса».
Я наскоро принял душ, нацепил самые летние штаны, что были в наличии, надел рубашку, сунул в карман переданную мне Владимиром тысячу долларов и отправился на поиски банка, где доллары можно обменять на местные тугрики. Я не стал говорить Владимиру, что местные тугрики тоже называются долларами, только белизскими, чтобы вконец не напрягать его измученный алкоголем мозг.
Сам-то я к концу полета протрезвел, а вот Владимир поглощал алкоголь, не переставая. Наверное, он просто боится летать.
На улице на меня смотрели странно. Не так, будто местные жители впервые увидели белого человека, а как-то по-другому. Не сразу мне удалось это расшифровать, а потом наконец осенило. Так смотрят на своих старых хороших знакомых, которые сделали очередную несмертельную глупость. С пониманием, сочувствием и доброй долей иронии.
Сначала я подумал, что у меня просто ширинка не застегнута, но проверка показала, что с этой частью туалета все в порядке. Тогда я перестал гадать о странных взглядах и продолжил свой путь.
Банк был закрыт. Оказалось, тут банки только до обеда работают, а после начала сиесты все служащие сразу домой уходят. Нормальный такой подход. Мне нравится. Сам бы не отказался от такого графика работы.
Я пораскинул мозгом по улице и попытался придумать, где еще можно поменять деньги. Поиски другого банка не казались мне особенно перспективным занятием, ибо если уж в этой, деловой и престижной, части города двери банка оказались закрытыми, то вряд ли существует вероятность, что где-то открыты двери какого-нибудь другого банка. Если тут вообще есть другой.
Потом я сообразил, что по поводу обмена валюты можно было осведомиться у портье (а кто не крепок задним умом?), собрал разбросанный по улице мозг, развернул свои стопы в сторону гостиницы и тут же был остановлен двумя полицейскими.
Ну, по крайней мере они выглядели как полицейские. Хотя были в штатском.
Однако у стражей порядка любой страны мира всегда одинаковое выражение глаз. У этих хоть лица доброжелательные. И неоправданно широкие улыбки.
– Сеньор говорит по-испански? – осведомился один из копов.
– А то! – сказал я.
Улыбки стали еще шире. Что не помешало обладателям этих улыбок продемонстрировать мне удостоверение сотрудника местной полиции – одно на двоих, очевидно.
– Я что-то не так сделал? – спросил я.
– О нет, – сказал другой коп. – Но мы попросили бы вас пройти с нами, сеньор.
– Куда? – осведомился я.
– В участок.
– Не вижу логики в ваших словах, – заявил я. – Если я ничего противозаконного не совершил, а это так, ибо я еще вообще ничего не успел совершить, да и ваши слова подтверждают сию теорию, то что мне делать в вашем участке?
– Это для вашей же пользы, – сказал коп и улыбнулся еще шире.
Я даже начал беспокоиться, как бы у него лицо не треснуло.
Надо сказать, я весьма настороженно отношусь к незнакомым людям, которые заявляют, что я должен их послушаться ради моей же пользы. Обычно эта «польза» в итоге выходит мне боком, так что с некоторых пор я посылаю таких товарищей куда подальше, но сейчас имел место явно не тот случай. Посылать куда подальше местных служителей закона в первый же день пребывания в чужой стране – не самая умная модель поведения.
И я пошел за ними.
Хорошо хоть по почкам бить не стали…
Как выяснилось, конечным пунктом нашего недолгого пешего путешествия был не просто участок, а местный комиссариат. И отвели меня не к кому-то, а к целому начальнику городской полиции, отчего моя подозрительность только усилилась. Мы, русские, приучены жизнью всегда подозревать худшее.
Начальник городской полиции носил брюки и рубашку цвета хаки, и, несмотря на лениво вращающийся под потолком вентилятор, круги пота украшали его подмышки. А еще у начальника полиции были черные усы, седые виски и огрызок сигары в уголке рта. Обстановка стала напоминать сцену из не самого дорогого американского боевика.
При нашем появлении шеф полиции встал из-за стола, вышел нам навстречу и крепко пожал мне руку.
– Добро пожаловать в нашу страну, хефе, – сказал он.
Надо же. А я думал, обращение «хефе» принято только в верхушках Медельинского преступного картеля из славной страны Колумбии. А, там еще картель Кали есть. В общем, сцена из дешевого боевика получила продолжение.
Еле уловимым движением головы шеф отпустил подчиненных, предложил мне устраиваться поудобнее в кресле и угостил сигарой. Отказываться я не стал, после чего мы несколько минут молча курили, усиливая царящий в помещении абсурд.
– Вы из России, – сказал он, когда я успел выкурить примерно четверть сигары.
Это был не вопрос, а утверждение. Впрочем, в осведомленности шефа городской полиции не было ничего особенного. Его люди могли получить информацию от таможенника или от служащих отеля.
– Да, – сказал я.
Отпираться было глупо.
– Великая страна, – сказал он. – Большая страна.
И не поспоришь…
– Мне нравится Россия, – заявил он.
– Мне в принципе тоже, – патриотично согласился я.
Интересно, он будет спрашивать, гуляют ли по улицам наших городов играющие на балалайках медведи? Не стал.
– Вас видели рядом с банком, – сказал он. – Вы хотели поменять валюту?
– Да, – осторожно сказал я, подивившись его умозаключению. – А это преступление?
– Нет, что вы, – он расплылся в улыбке, показывая мне желтые от никотина зубы. Зато полный набор, насколько можно было судить из моего кресла. – Просто банки у нас работают только до полудня, а сейчас уже четыре часа.
– Я заметил, – сказал я.
– Доллары США?
– Да.
– И какую сумму вы хотели бы поменять?
– Тысячу.
Он выдвинул ящик стола, немного порылся и бросил на поверхность пухлую пачку местных тугриков, как выразился бы Владимир.
– Курс банковский.
Я выдал шефу десять стодолларовых купюр, пересчитал местные тугрики, слегка охренел, когда их оказалось ровно столько, сколько и должно было быть, если курс обмена, вывешенный в рамочке у банкомата при входе в банк, был верным, и стал прикидывать, во что мне завернуть тугрики, ибо в карман они бы явно не влезли.
– Я дам вам газету, – сказал шеф. – Если вы беспокоитесь за сохранность денег или собственную безопасность, мои сотрудники могут проводить вас до отеля. Но бояться вам нечего. Белиз – спокойный город, и мы очень доброжелательно относимся к иностранцам. Особенно к таким иностранцам.
Что-то не совсем понятное мне почудилось в слове «таким». Была в него вложена какая-то многозначительность, словно это была какая-то старая шутка, понятная нам двоим. Но на самом деле я так и не понял, какой смысл шеф полиции вкладывал в это слово.
Интересно, а за каким чертом он баксы по банковскому курсу меняет? Ему-то какая выгода? И вообще, с каких это пор шефы полиции занимаются торговлей валютой? Подрабатывает на стороне, а баксы сбывает куда-то по другому курсу?
Наверное, нетактично его об этом спрашивать.
– Вы, конечно же, турист, – сказал шеф полиции.
Вот, опять эта многозначительность. На этот раз – в слове «турист». Словно он что-то другое хотел сказать.
– Да, турист, – мне показалось, что освещать перед шефом полиции цель поездки моего временного босса не стоит. Мало ли какая тут репутация у его старого товарища по играм в песочнице?
– И ваш спутник, он тоже турист?
Вот зачем он сейчас так улыбается?
– Верно, – кивнул я. – Мы с ним оба туристы.
Для полного воссоздания атмосферы дурдома не хватало только фразы из старого фильма «Бриллиантовая рука», любимого мною с самого детства. Дескать, «руссо туристо, облико морале». Только не думаю, что главный городской коп города-героя Белиза смог бы оценить сию шутку.
– Когда отправитесь в турпоездку? – Еще одна фраза, в которую вложено нечто большее, чем банальное любопытство или вежливый интерес.
– Мы еще не определились, – сказал я.
Шеф снова загромыхал ящиком своего стола. На этот раз он извлек на свет пухлую бумажную папку с завязанными тесемочками. Я таких лет десять не видел, наверное.
– Думаю, это поможет вам определить точную дату, – сказал шеф полиции, протягивая папку мне. – Здесь все, что вам потребуется, чтобы принять решение.
Маразм крепчал.
Шеф полиции явно принимал меня за кого-то другого, но после того, как он выручил меня с обменом денег, разочаровывать его не хотелось. Поэтому я взял папку, пообещав, что обязательно ознакомлюсь с ее содержимым.
– Не смею больше задерживать, хефе, – сказал глава городских сил охраны правопорядка и улыбнулся мне, как старому знакомому.
Промычав в ответ что-то невразумительное, я покинул его кабинет. В одной руке у меня была пухлая папка, в другой – завернутые в газету деньги. Изо рта торчала недокуренная и благополучно потухшая сигара. Копы провожали меня очень серьезными взглядами, в которых читалось нечто вроде уважения. Хотя кто их знает, этих белизцев. Точно – не я. Может, и что-то другое в их взглядах читалось…
На улице меня ждал загорелый тип в помятом белом костюме а-ля мечта Остапа Бендера. Он явно был европейцем, а темный цвет его кожи объяснялся либо частыми посещениями солярия, либо долгим сроком пребывания в тропиках.
Как я определил, что он ждал именно меня? Очень просто. Он со мной заговорил.
– Выплюньте эту гадость изо рта, – посоветовал тип. – Шеф Маркес курит дешевые подделки. Могу предложить вам настоящую «гавану».
Я последовал его совету, выплюнув сигару, и сказал, что прямо сейчас больше не хочу курить.
– Оно и понятно, – кивнул тип. – После сигар шефа Маркеса желание курить возвращается очень не скоро.
Наверное, это городской сумасшедший, подумал я и двинул в сторону отеля. Тип пристроился рядом.
– Как вам город?
– Понятия не имею, – ответил я. – Мы только прилетели.
– Шикарный город, – сказал тип. – Тихий. Почти ничего не происходит.
– Очень завидую горожанам, – сообщил я.
– Будете осматриваться или сразу в джунгли полезете? – спросил тип.
– Пожалуй, немного подождем, – только сейчас я сообразил, что тип заговорил со мной по-английски, и отвечаю ему я тоже на этом языке. С шефом Маркесом мы по-испански разговаривали. – А что?
– Просто любопытно, – сказал тип. – Я – Генри.
– Я – Алекс.
– Холден. Генри Холден.
– Алекс. Просто Алекс.
– Очень приятно познакомиться!
– Взаимно!
Полквартала мы прошли в молчании.
– МИ-5, – сказал тип.
И здесь я затупил.
Как эрудированный человек и гармонично развитая личность, я знал, что МИ-5 – это то же самое, что «Интеллидженс сервис», то есть служба контрразведки Великобритании. И представился этот тип почти как агент 007. (Бонд. Джеймс Бонд. – Холден. Генри Холден.)
Поскольку Белиз находится под юрисдикцией британской короны, не было ничего удивительного, что в стране могут обретаться агенты британской же контрразведки. Удивительно было то, что один из них решил проявить интерес к моей скромной персоне. И, удивленный донельзя, я решил пошутить в ответ. Как мне тогда показалось, удачно.
– КГБ, – сказал я. – То есть, ФСБ.
– Ничего страшного, у нас тоже до сих пор некоторые сотрудники эти названия путают. – На его лице блуждала легкая улыбка, но говорил он абсолютно серьезно. – Хотя мы ждали кого-то из ГРУ. Или из СВР.
– Мы круче, – сообщил я.
– Это да, – согласился Холден. – Хотя ваш коллега не похож на действующего агента.
А я, значит, похож?
– Он аналитик, – сказал я.
Холден уважительно покивал. Видимо, наличие аналитика придавало нашему тандему дополнительный вес.
– С остальными уже познакомились? – спросил Холден.
– А надо?
– От американцев никакого толку, как обычно, – сказал Холден. – Парни из МОССАДа тоже себя никак не проявили.
Как говорят в таких случаях, шизофрения косила наши ряды. Как он может молоть такую чушь со столь серьезным выражением лица? Никогда не поверю, что представители двух потенциально враждебных контрразведок могут болтать на улице, как обычные приятели.
Интересно, а шеф Маркес меня тоже за разведчика принял? Надо будет его папочку повнимательнее изучить…
Видимо, Холден рассмотрел что-то не то в моем выражении лица, потому что он вдруг резко сбавил шаг.
– Я вас не шокировал?
– Немного, – признался я. – Не ждал подобных… откровений.
– Извините, – сказал Холден. – Изучите документы, которые дал вам шеф Маркес. Может быть, найдете для себя что-то полезное. Перед тем, как вы полезете в джунгли, мы с вами еще раз поговорим.
– Обязательно, – пообещал я.
– Если что, я живу в бунгало на побережье. Спросите любого мальчишку на пляже, где найти Генри Холдена, и вам объяснят.
– Учту.
– До встречи, – сказал Холден и наконец-то оставил меня в покое, направившись в сторону комиссариата.
Вот так у них тут, по-простому. Нужен вам агент самой раскрученной спецслужбы мира – спросите мальчишку, и он вам покажет… Дорогу к бунгало на побережье.
Если бы я был звездой экрана, то в этом бунгало меня должен ждать Валдис Пельш и съемочная группа программы «Розыгрыш». С большим тортом и букетом цветов.
Но я звездой экрана не был.
И Стас, предложивший мне эту поездку, вряд ли стал бы вкладывать столько денег в то, чтобы меня разыграть.
Вряд ли – это мягко сказано. На самом деле он никогда бы не стал выкладывать столько денег. У него, наверное, столько и нет.
Значит, остается два варианта. Либо Белиз – это большой сумасшедший дом с открытыми границами, либо меня тут принимают за кого-то другого.
Версия с дурдомом казалась мне более убедительной. Потому что агенты спецслужб не должны вести себя так, как Генри Холден. И шефы полиции – тоже. Интересно, а что же там, в папке? План секретных коммуникаций зеленых космических пришельцев? Карта местности с нанесенными на нее порталами, ведущими в параллельный мир?
Я вернулся в свой номер, сунул сверток с деньгами под матрас, открыл папку и обнаружил в ней кучу документов на английском и испанском языках. Документы изобиловали мудреными терминами, значение которых я не знал и на русском. К ним прилагались сложные графики и, судя по всему, результаты аэрофотосъемки.
М-да. Без пол-литра не разберешься.
Вдохновившись сей типичной для русского человека мыслью, я спустился в расположенный на первом этаже отеля бар и заказал коктейль с наименее экзотическим названием. Помимо меня посетителей в баре было немного: парочка престарелых туристов из Германии, наверное, двое законспирированных агентов Бундесвера, и молодой человек крайне интеллигентного вида. Молодой человек читал газету, периодически оглядывая помещение поверх развернутого листа. По логике творящегося вокруг меня абсурда сейчас он должен ко мне подойти и выдать очередную порцию абракадабры.
Но он позволил мне выпить первый коктейль, подождал, пока я закажу второй, и только потом сложил газету, встал из-за своего столика и взгромоздился на табурет рядом со мной.
– Пиво, – сказал он бармену.
Очевидно, бармен знал предпочтения молодого человека, потому что не стал интересоваться, какой сорт пива тот предпочитает, и сразу выдал ему запотевшую бутылку и высокий стакан. Молодой человек набулькал пива, подождал, пока осядет пена и отойдет бармен, и только потом заговорил со мной:
– Бен.
– Алекс.
– Русский?
– Да, – сказал я. – Русский. И я журналист. А здесь просто на отдыхе.
– А я – этнограф, – сказал он, заговорщически улыбаясь. – Изучаю быт местных индейских племен. Вы знаете, что они произошли от самих майя?
– Да что вы говорите…
– Точно, – сказал Бен. – Скажите, а ваш… отдых не включает в себя поход в джунгли?
Вот и Холден меня о джунглях спрашивал. И шеф Маркес на какую-то турпоездку намекал. Да что у них тут творится в этих джунглях, если в городе на побережье такая отдача?
– В ближайшие дни – точно нет, – сообщил я.
– Это правильно, – одобрил Бен. – Нужно для начала осмотреться. Изучить местность, понять, что к чему…
Блин, а ведь он по-русски со мной заговорил… Только с легким иностранным акцентом. Как иногда неудобно быть полиглотом… Толком и не сообразишь, на каком языке к тебе обращаются.
– Вы майя тоже в городе изучаете? – спросил я.
– Планирую вылазку на следующей неделе, – сказал Бен. – Хотите составить компанию?
– Вряд ли, – сказал я. – Буду изучать местность.
– Для того чтобы написать статью, все равно придется лезть в джунгли, – сказал Бен. Опять эта чертова многозначительность.
– Статью о чем? – уточнил я.
– В этой стране хорошую статью можно написать только об одном. – Бен допил пиво, дружески хлопнул меня по плечу и вернулся за свой столик, где сразу же снова спрятался за газетой.
Чего приходил, чего хотел…
Глава 3
Про такие машины можно сказать только одно доброе слово – они ездят. В принципе. А уж как они ездят и насколько далеко могут уехать, лучше не задумываться.
– Это летает? – спросил Владимир.
– По-видимому, – ответил я. – Бывают же действующие музейные экспонаты.
– И они хотят, чтобы я на этом полетел?
– Похоже, да, – сказал я.
Будучи в состоянии эмоционального шока, Владимир явно упустил из виду тот факт, что мне тоже предстояло на «этом» лететь.
– Ни за что, – отрезал Владимир.
Местный чиновник, с живым любопытством прислушивающийся к нашему диалогу, широко улыбнулся и заявил, что это лучший самолет их компании. Я перевел сие утверждение Владимиру.
– Значит, нет смысла требовать у них другого самолета? – вздохнул тот.
– Есть смысл просить предоставить нам другой самолет? – спросил я у чиновника.
– Другой самолет? – удивился чиновник. – А чем вам не нравится этот? Это хороший самолет. Он в нашей авиакомпании уже лет двадцать летает.
На мой взгляд, это вряд ли могло служить лестной характеристикой как для самолета, так и для их авиакомпании, но озвучивать свою мысль мексиканцу я не стал. Черт его знает, как поведет себя вспыльчивый латинос, если ему покажется, что своим намеком я оскорбляю честь его фирмы.
– Он говорит, что это – хороший самолет, – сказал я Владимиру.
– Парашюты на борту есть? – мрачно осведомился он.
Чиновник озадачился переведенным мною вопросом и позвал пилота. Лучше бы он этого не делал.
Пилот оказался маленьким сухеньким старикашкой в парусиновых штанах, грязной рубашке и туфлях на босу ногу. Больше всего он напомнил мне таджика-гастарбайтера с какой-нибудь подмосковной стройки. Я б такому даже плитку не доверил укладывать, не то что свою жизнь.
– Парашюты есть, – заверил нас пилот. – Два. Только парашюты вам не понадобятся. Я на этом самолете всю жизнь летаю. Ни одной аварии.
Речь пилота меня порадовала. Отдельно меня порадовало количество парашютов. Если что, кому-то из нас троих придется овладевать непростым искусством полета в ускоренном порядке.
Решение оставалось за Владимиром. Взвесив все «за» и «против» – перелет на чуде инженерной мысли прошлого века и перспективу ночевки в местном отеле с последующим поиском другой авиакомпании, – он вытащил из саквояжа бутылку виски, сделал порядочный глоток и решил лететь.
Потом он предложил бутылку мне.
И на этот раз я отказываться не стал.
Над городом Белизом, что находится в государстве Белиз на берегу Карибского моря, властвовала жара.
Стоило только выйти из самолета, как мы ощутили это в полной мере. Заодно стал понятен выбор предоставленного нам самолета. Исходя из невеликой длины взлетной полосы, можно предположить, что «Боинг» тут не сядет.
К нам сразу же подбежали мальчики-носильщики, предлагая отнести наш багаж к стойке таможенника. Разумеется, отказываться мы не стали.
Таможенная процедура оказалась формальностью. Похожий на молодого Бандераса чиновник глянул в наши документы, шлепнул штампы в паспорта и пожелал нам приятного пребывания в стране, даже не поинтересовавшись целью визита. Такси удалось поймать без труда, и уже через полчаса мы оказались в прохладном холле самого роскошного отеля города. Во всяком случае, так утверждал таксист. Там даже кондиционер наличествовал. Вот они, маленькие прелести цивилизации.
Владимир снял себе номер «люкс», а мне – обычный, но по соседству. Еще один мальчик оттащил наши вещи на второй этаж, после чего Владимир сказал, что до завтрашнего дня он никаких визитов не планирует, попросил меня обменять доллары на местные тугрики и скрылся за дверями своего «люкса».
Я наскоро принял душ, нацепил самые летние штаны, что были в наличии, надел рубашку, сунул в карман переданную мне Владимиром тысячу долларов и отправился на поиски банка, где доллары можно обменять на местные тугрики. Я не стал говорить Владимиру, что местные тугрики тоже называются долларами, только белизскими, чтобы вконец не напрягать его измученный алкоголем мозг.
Сам-то я к концу полета протрезвел, а вот Владимир поглощал алкоголь, не переставая. Наверное, он просто боится летать.
На улице на меня смотрели странно. Не так, будто местные жители впервые увидели белого человека, а как-то по-другому. Не сразу мне удалось это расшифровать, а потом наконец осенило. Так смотрят на своих старых хороших знакомых, которые сделали очередную несмертельную глупость. С пониманием, сочувствием и доброй долей иронии.
Сначала я подумал, что у меня просто ширинка не застегнута, но проверка показала, что с этой частью туалета все в порядке. Тогда я перестал гадать о странных взглядах и продолжил свой путь.
Банк был закрыт. Оказалось, тут банки только до обеда работают, а после начала сиесты все служащие сразу домой уходят. Нормальный такой подход. Мне нравится. Сам бы не отказался от такого графика работы.
Я пораскинул мозгом по улице и попытался придумать, где еще можно поменять деньги. Поиски другого банка не казались мне особенно перспективным занятием, ибо если уж в этой, деловой и престижной, части города двери банка оказались закрытыми, то вряд ли существует вероятность, что где-то открыты двери какого-нибудь другого банка. Если тут вообще есть другой.
Потом я сообразил, что по поводу обмена валюты можно было осведомиться у портье (а кто не крепок задним умом?), собрал разбросанный по улице мозг, развернул свои стопы в сторону гостиницы и тут же был остановлен двумя полицейскими.
Ну, по крайней мере они выглядели как полицейские. Хотя были в штатском.
Однако у стражей порядка любой страны мира всегда одинаковое выражение глаз. У этих хоть лица доброжелательные. И неоправданно широкие улыбки.
– Сеньор говорит по-испански? – осведомился один из копов.
– А то! – сказал я.
Улыбки стали еще шире. Что не помешало обладателям этих улыбок продемонстрировать мне удостоверение сотрудника местной полиции – одно на двоих, очевидно.
– Я что-то не так сделал? – спросил я.
– О нет, – сказал другой коп. – Но мы попросили бы вас пройти с нами, сеньор.
– Куда? – осведомился я.
– В участок.
– Не вижу логики в ваших словах, – заявил я. – Если я ничего противозаконного не совершил, а это так, ибо я еще вообще ничего не успел совершить, да и ваши слова подтверждают сию теорию, то что мне делать в вашем участке?
– Это для вашей же пользы, – сказал коп и улыбнулся еще шире.
Я даже начал беспокоиться, как бы у него лицо не треснуло.
Надо сказать, я весьма настороженно отношусь к незнакомым людям, которые заявляют, что я должен их послушаться ради моей же пользы. Обычно эта «польза» в итоге выходит мне боком, так что с некоторых пор я посылаю таких товарищей куда подальше, но сейчас имел место явно не тот случай. Посылать куда подальше местных служителей закона в первый же день пребывания в чужой стране – не самая умная модель поведения.
И я пошел за ними.
Хорошо хоть по почкам бить не стали…
Как выяснилось, конечным пунктом нашего недолгого пешего путешествия был не просто участок, а местный комиссариат. И отвели меня не к кому-то, а к целому начальнику городской полиции, отчего моя подозрительность только усилилась. Мы, русские, приучены жизнью всегда подозревать худшее.
Начальник городской полиции носил брюки и рубашку цвета хаки, и, несмотря на лениво вращающийся под потолком вентилятор, круги пота украшали его подмышки. А еще у начальника полиции были черные усы, седые виски и огрызок сигары в уголке рта. Обстановка стала напоминать сцену из не самого дорогого американского боевика.
При нашем появлении шеф полиции встал из-за стола, вышел нам навстречу и крепко пожал мне руку.
– Добро пожаловать в нашу страну, хефе, – сказал он.
Надо же. А я думал, обращение «хефе» принято только в верхушках Медельинского преступного картеля из славной страны Колумбии. А, там еще картель Кали есть. В общем, сцена из дешевого боевика получила продолжение.
Еле уловимым движением головы шеф отпустил подчиненных, предложил мне устраиваться поудобнее в кресле и угостил сигарой. Отказываться я не стал, после чего мы несколько минут молча курили, усиливая царящий в помещении абсурд.
– Вы из России, – сказал он, когда я успел выкурить примерно четверть сигары.
Это был не вопрос, а утверждение. Впрочем, в осведомленности шефа городской полиции не было ничего особенного. Его люди могли получить информацию от таможенника или от служащих отеля.
– Да, – сказал я.
Отпираться было глупо.
– Великая страна, – сказал он. – Большая страна.
И не поспоришь…
– Мне нравится Россия, – заявил он.
– Мне в принципе тоже, – патриотично согласился я.
Интересно, он будет спрашивать, гуляют ли по улицам наших городов играющие на балалайках медведи? Не стал.
– Вас видели рядом с банком, – сказал он. – Вы хотели поменять валюту?
– Да, – осторожно сказал я, подивившись его умозаключению. – А это преступление?
– Нет, что вы, – он расплылся в улыбке, показывая мне желтые от никотина зубы. Зато полный набор, насколько можно было судить из моего кресла. – Просто банки у нас работают только до полудня, а сейчас уже четыре часа.
– Я заметил, – сказал я.
– Доллары США?
– Да.
– И какую сумму вы хотели бы поменять?
– Тысячу.
Он выдвинул ящик стола, немного порылся и бросил на поверхность пухлую пачку местных тугриков, как выразился бы Владимир.
– Курс банковский.
Я выдал шефу десять стодолларовых купюр, пересчитал местные тугрики, слегка охренел, когда их оказалось ровно столько, сколько и должно было быть, если курс обмена, вывешенный в рамочке у банкомата при входе в банк, был верным, и стал прикидывать, во что мне завернуть тугрики, ибо в карман они бы явно не влезли.
– Я дам вам газету, – сказал шеф. – Если вы беспокоитесь за сохранность денег или собственную безопасность, мои сотрудники могут проводить вас до отеля. Но бояться вам нечего. Белиз – спокойный город, и мы очень доброжелательно относимся к иностранцам. Особенно к таким иностранцам.
Что-то не совсем понятное мне почудилось в слове «таким». Была в него вложена какая-то многозначительность, словно это была какая-то старая шутка, понятная нам двоим. Но на самом деле я так и не понял, какой смысл шеф полиции вкладывал в это слово.
Интересно, а за каким чертом он баксы по банковскому курсу меняет? Ему-то какая выгода? И вообще, с каких это пор шефы полиции занимаются торговлей валютой? Подрабатывает на стороне, а баксы сбывает куда-то по другому курсу?
Наверное, нетактично его об этом спрашивать.
– Вы, конечно же, турист, – сказал шеф полиции.
Вот, опять эта многозначительность. На этот раз – в слове «турист». Словно он что-то другое хотел сказать.
– Да, турист, – мне показалось, что освещать перед шефом полиции цель поездки моего временного босса не стоит. Мало ли какая тут репутация у его старого товарища по играм в песочнице?
– И ваш спутник, он тоже турист?
Вот зачем он сейчас так улыбается?
– Верно, – кивнул я. – Мы с ним оба туристы.
Для полного воссоздания атмосферы дурдома не хватало только фразы из старого фильма «Бриллиантовая рука», любимого мною с самого детства. Дескать, «руссо туристо, облико морале». Только не думаю, что главный городской коп города-героя Белиза смог бы оценить сию шутку.
– Когда отправитесь в турпоездку? – Еще одна фраза, в которую вложено нечто большее, чем банальное любопытство или вежливый интерес.
– Мы еще не определились, – сказал я.
Шеф снова загромыхал ящиком своего стола. На этот раз он извлек на свет пухлую бумажную папку с завязанными тесемочками. Я таких лет десять не видел, наверное.
– Думаю, это поможет вам определить точную дату, – сказал шеф полиции, протягивая папку мне. – Здесь все, что вам потребуется, чтобы принять решение.
Маразм крепчал.
Шеф полиции явно принимал меня за кого-то другого, но после того, как он выручил меня с обменом денег, разочаровывать его не хотелось. Поэтому я взял папку, пообещав, что обязательно ознакомлюсь с ее содержимым.
– Не смею больше задерживать, хефе, – сказал глава городских сил охраны правопорядка и улыбнулся мне, как старому знакомому.
Промычав в ответ что-то невразумительное, я покинул его кабинет. В одной руке у меня была пухлая папка, в другой – завернутые в газету деньги. Изо рта торчала недокуренная и благополучно потухшая сигара. Копы провожали меня очень серьезными взглядами, в которых читалось нечто вроде уважения. Хотя кто их знает, этих белизцев. Точно – не я. Может, и что-то другое в их взглядах читалось…
На улице меня ждал загорелый тип в помятом белом костюме а-ля мечта Остапа Бендера. Он явно был европейцем, а темный цвет его кожи объяснялся либо частыми посещениями солярия, либо долгим сроком пребывания в тропиках.
Как я определил, что он ждал именно меня? Очень просто. Он со мной заговорил.
– Выплюньте эту гадость изо рта, – посоветовал тип. – Шеф Маркес курит дешевые подделки. Могу предложить вам настоящую «гавану».
Я последовал его совету, выплюнув сигару, и сказал, что прямо сейчас больше не хочу курить.
– Оно и понятно, – кивнул тип. – После сигар шефа Маркеса желание курить возвращается очень не скоро.
Наверное, это городской сумасшедший, подумал я и двинул в сторону отеля. Тип пристроился рядом.
– Как вам город?
– Понятия не имею, – ответил я. – Мы только прилетели.
– Шикарный город, – сказал тип. – Тихий. Почти ничего не происходит.
– Очень завидую горожанам, – сообщил я.
– Будете осматриваться или сразу в джунгли полезете? – спросил тип.
– Пожалуй, немного подождем, – только сейчас я сообразил, что тип заговорил со мной по-английски, и отвечаю ему я тоже на этом языке. С шефом Маркесом мы по-испански разговаривали. – А что?
– Просто любопытно, – сказал тип. – Я – Генри.
– Я – Алекс.
– Холден. Генри Холден.
– Алекс. Просто Алекс.
– Очень приятно познакомиться!
– Взаимно!
Полквартала мы прошли в молчании.
– МИ-5, – сказал тип.
И здесь я затупил.
Как эрудированный человек и гармонично развитая личность, я знал, что МИ-5 – это то же самое, что «Интеллидженс сервис», то есть служба контрразведки Великобритании. И представился этот тип почти как агент 007. (Бонд. Джеймс Бонд. – Холден. Генри Холден.)
Поскольку Белиз находится под юрисдикцией британской короны, не было ничего удивительного, что в стране могут обретаться агенты британской же контрразведки. Удивительно было то, что один из них решил проявить интерес к моей скромной персоне. И, удивленный донельзя, я решил пошутить в ответ. Как мне тогда показалось, удачно.
– КГБ, – сказал я. – То есть, ФСБ.
– Ничего страшного, у нас тоже до сих пор некоторые сотрудники эти названия путают. – На его лице блуждала легкая улыбка, но говорил он абсолютно серьезно. – Хотя мы ждали кого-то из ГРУ. Или из СВР.
– Мы круче, – сообщил я.
– Это да, – согласился Холден. – Хотя ваш коллега не похож на действующего агента.
А я, значит, похож?
– Он аналитик, – сказал я.
Холден уважительно покивал. Видимо, наличие аналитика придавало нашему тандему дополнительный вес.
– С остальными уже познакомились? – спросил Холден.
– А надо?
– От американцев никакого толку, как обычно, – сказал Холден. – Парни из МОССАДа тоже себя никак не проявили.
Как говорят в таких случаях, шизофрения косила наши ряды. Как он может молоть такую чушь со столь серьезным выражением лица? Никогда не поверю, что представители двух потенциально враждебных контрразведок могут болтать на улице, как обычные приятели.
Интересно, а шеф Маркес меня тоже за разведчика принял? Надо будет его папочку повнимательнее изучить…
Видимо, Холден рассмотрел что-то не то в моем выражении лица, потому что он вдруг резко сбавил шаг.
– Я вас не шокировал?
– Немного, – признался я. – Не ждал подобных… откровений.
– Извините, – сказал Холден. – Изучите документы, которые дал вам шеф Маркес. Может быть, найдете для себя что-то полезное. Перед тем, как вы полезете в джунгли, мы с вами еще раз поговорим.
– Обязательно, – пообещал я.
– Если что, я живу в бунгало на побережье. Спросите любого мальчишку на пляже, где найти Генри Холдена, и вам объяснят.
– Учту.
– До встречи, – сказал Холден и наконец-то оставил меня в покое, направившись в сторону комиссариата.
Вот так у них тут, по-простому. Нужен вам агент самой раскрученной спецслужбы мира – спросите мальчишку, и он вам покажет… Дорогу к бунгало на побережье.
Если бы я был звездой экрана, то в этом бунгало меня должен ждать Валдис Пельш и съемочная группа программы «Розыгрыш». С большим тортом и букетом цветов.
Но я звездой экрана не был.
И Стас, предложивший мне эту поездку, вряд ли стал бы вкладывать столько денег в то, чтобы меня разыграть.
Вряд ли – это мягко сказано. На самом деле он никогда бы не стал выкладывать столько денег. У него, наверное, столько и нет.
Значит, остается два варианта. Либо Белиз – это большой сумасшедший дом с открытыми границами, либо меня тут принимают за кого-то другого.
Версия с дурдомом казалась мне более убедительной. Потому что агенты спецслужб не должны вести себя так, как Генри Холден. И шефы полиции – тоже. Интересно, а что же там, в папке? План секретных коммуникаций зеленых космических пришельцев? Карта местности с нанесенными на нее порталами, ведущими в параллельный мир?
Я вернулся в свой номер, сунул сверток с деньгами под матрас, открыл папку и обнаружил в ней кучу документов на английском и испанском языках. Документы изобиловали мудреными терминами, значение которых я не знал и на русском. К ним прилагались сложные графики и, судя по всему, результаты аэрофотосъемки.
М-да. Без пол-литра не разберешься.
Вдохновившись сей типичной для русского человека мыслью, я спустился в расположенный на первом этаже отеля бар и заказал коктейль с наименее экзотическим названием. Помимо меня посетителей в баре было немного: парочка престарелых туристов из Германии, наверное, двое законспирированных агентов Бундесвера, и молодой человек крайне интеллигентного вида. Молодой человек читал газету, периодически оглядывая помещение поверх развернутого листа. По логике творящегося вокруг меня абсурда сейчас он должен ко мне подойти и выдать очередную порцию абракадабры.
Но он позволил мне выпить первый коктейль, подождал, пока я закажу второй, и только потом сложил газету, встал из-за своего столика и взгромоздился на табурет рядом со мной.
– Пиво, – сказал он бармену.
Очевидно, бармен знал предпочтения молодого человека, потому что не стал интересоваться, какой сорт пива тот предпочитает, и сразу выдал ему запотевшую бутылку и высокий стакан. Молодой человек набулькал пива, подождал, пока осядет пена и отойдет бармен, и только потом заговорил со мной:
– Бен.
– Алекс.
– Русский?
– Да, – сказал я. – Русский. И я журналист. А здесь просто на отдыхе.
– А я – этнограф, – сказал он, заговорщически улыбаясь. – Изучаю быт местных индейских племен. Вы знаете, что они произошли от самих майя?
– Да что вы говорите…
– Точно, – сказал Бен. – Скажите, а ваш… отдых не включает в себя поход в джунгли?
Вот и Холден меня о джунглях спрашивал. И шеф Маркес на какую-то турпоездку намекал. Да что у них тут творится в этих джунглях, если в городе на побережье такая отдача?
– В ближайшие дни – точно нет, – сообщил я.
– Это правильно, – одобрил Бен. – Нужно для начала осмотреться. Изучить местность, понять, что к чему…
Блин, а ведь он по-русски со мной заговорил… Только с легким иностранным акцентом. Как иногда неудобно быть полиглотом… Толком и не сообразишь, на каком языке к тебе обращаются.
– Вы майя тоже в городе изучаете? – спросил я.
– Планирую вылазку на следующей неделе, – сказал Бен. – Хотите составить компанию?
– Вряд ли, – сказал я. – Буду изучать местность.
– Для того чтобы написать статью, все равно придется лезть в джунгли, – сказал Бен. Опять эта чертова многозначительность.
– Статью о чем? – уточнил я.
– В этой стране хорошую статью можно написать только об одном. – Бен допил пиво, дружески хлопнул меня по плечу и вернулся за свой столик, где сразу же снова спрятался за газетой.
Чего приходил, чего хотел…
Глава 3
Говорят, что утро для русского человека наступает тогда, когда русский человек просыпается. В таком случае утро у меня наступило в районе сиесты. И то я не сам проснулся. Меня Владимир разбудил.
Судя по тому, как у него блестели глаза, для переговоров с местным барменом переводчик ему не понадобился.
– Здоров ты дрыхнуть. – Владимир прошел в глубь номера и завалился в кресло. – Бабки поменял?
– Да, – я вручил Владимиру сверток.
– Это хорошо, – кивнул он. – А то пришлось в местном баре пить, чтобы счет за спиртное в общий счет за номер включили. И не выйти из гостиницы толком. Как город, кстати? Успел осмотреть?
– Частично, – сказал я. – Комиссариат местный очень хорошо рассмотрел.
Владимир наморщил лоб:
– Комиссариат – это что, полиция?
– Ага.
– И как ты туда угодил?
– Дикая какая-то история, – сказал я. – Тут к приезжим очень странно относятся.
– И в чем странность?
Я вкратце пересказал события вчерашнего дня, умолчав только о папке, которую мне вручил шеф Маркес. Хотелось самому документы на досуге поковырять.
Впрочем, Владимир бы в них все равно ничего не понял, ибо иностранными языками он не владеет.
Во время рассказа в голову вернулись мысли о программе «Розыгрыш». А вдруг это его знакомый решил разыграть? Сначала мне мозги запудрить, потом ему… Интересная теория, которая бы все объяснила.
– Нет, – сказал Владимир, когда я поделился с ним своими соображениями. – На Коляна это непохоже. И вообще он на публике светиться не любит. Его наши доблестные органы до сих пор ищут.
– Тогда, может быть, он знает, что тут происходит, – предположил я. – Все-таки он давно тут живет.
– Знать может, – сказал Владимир. – Но по телефону я с ним такие вопросы обсуждать не рискну. Мы с ним созванивались, кстати. Завтра поедем к нему на виллу. А сегодня… – Владимир смутился. – Он мне тут адрес одного заведения подкинул. Думаю, я там и без тебя разберусь. Так что можешь считать себя свободным до завтра. Это тебе на расходы…
Не утруждаясь пересчетом купюр, он выдал мне примерно четверть денежной пачки и свалил в рекомендованное ему заведение. Полагаю, в борделе ему действительно переводчик не понадобится.
Когда я спустился в кафе, было уже время ленча, однако для меня это все равно был завтрак. Заказав себе яичницу с беконом, тосты и много кофе, я закурил свою первую сигарету и оглядел остальных посетителей кафе. Несколько местных жителей, парочка каких-то азиатов в дальнем углу и типичный американский турист, с энтузиазмом поглощающий какое-то местное экзотическое блюдо.
Именно такими американских туристов показывают в американских же кинокомедиях. Крепкий представитель среднего класса: круглое красное лицо, шорты, из штанин которых торчат бледные ноги, бейсболка с надписью «Ред сокс» и дорогая зеркальная фотокамера на шее.
Заметив мой взгляд, американец улыбнулся и кивнул. А потом еще махнул рукой, приглашая присоединиться к нему за его столиком.
Простое дружелюбие или очередная порция вчерашнего абсурда? Как выяснилось, второе.
– Меня Том зовут, – сказал американец. – Можешь пошутить, называя меня дядей Томом. Я не обижусь.
– Алекс, – представился я.
– Русский?
– Ага, – похоже, у меня национальность на лбу написана. Впрочем, опознал же я в дяде Томе американца… Может быть, в нас тоже есть что-то типичное, какая-то отличительная черта, по которой нас сразу же можно узнать в любом месте? Но я вроде бы трезвый…
– Мир, дружба, водка, хорошо, – сказал дядя Том по-русски и почти без акцента. Потом перешел на английский: – С этнографом уже познакомился?
– А то, – улыбнулся я.
– Израильтяне, черт побери, – скривился дядя Том. – Всегда первыми влезть норовят. Как будто мы бы с МОССАДом информацией не поделились…
Началось…
Мне захотелось завыть и побиться головой о столик. Так Бен, оказывается, еще и из МОССАДа? И как я сразу не догадался? Холден из МИ-5, а дядя Том, очевидно, представляет ЦРУ… Под эту ситуацию как нельзя более кстати подходило выражение одной нашей известной актрисы и телеведущей: «Как страшно жить»…
– Впрочем, может быть, и решат. А впрочем, чего тут делить? Как не было никакой толковой информации, так и нет. Одни вопросы, мать их…
Судя по тому, как у него блестели глаза, для переговоров с местным барменом переводчик ему не понадобился.
– Здоров ты дрыхнуть. – Владимир прошел в глубь номера и завалился в кресло. – Бабки поменял?
– Да, – я вручил Владимиру сверток.
– Это хорошо, – кивнул он. – А то пришлось в местном баре пить, чтобы счет за спиртное в общий счет за номер включили. И не выйти из гостиницы толком. Как город, кстати? Успел осмотреть?
– Частично, – сказал я. – Комиссариат местный очень хорошо рассмотрел.
Владимир наморщил лоб:
– Комиссариат – это что, полиция?
– Ага.
– И как ты туда угодил?
– Дикая какая-то история, – сказал я. – Тут к приезжим очень странно относятся.
– И в чем странность?
Я вкратце пересказал события вчерашнего дня, умолчав только о папке, которую мне вручил шеф Маркес. Хотелось самому документы на досуге поковырять.
Впрочем, Владимир бы в них все равно ничего не понял, ибо иностранными языками он не владеет.
Во время рассказа в голову вернулись мысли о программе «Розыгрыш». А вдруг это его знакомый решил разыграть? Сначала мне мозги запудрить, потом ему… Интересная теория, которая бы все объяснила.
– Нет, – сказал Владимир, когда я поделился с ним своими соображениями. – На Коляна это непохоже. И вообще он на публике светиться не любит. Его наши доблестные органы до сих пор ищут.
– Тогда, может быть, он знает, что тут происходит, – предположил я. – Все-таки он давно тут живет.
– Знать может, – сказал Владимир. – Но по телефону я с ним такие вопросы обсуждать не рискну. Мы с ним созванивались, кстати. Завтра поедем к нему на виллу. А сегодня… – Владимир смутился. – Он мне тут адрес одного заведения подкинул. Думаю, я там и без тебя разберусь. Так что можешь считать себя свободным до завтра. Это тебе на расходы…
Не утруждаясь пересчетом купюр, он выдал мне примерно четверть денежной пачки и свалил в рекомендованное ему заведение. Полагаю, в борделе ему действительно переводчик не понадобится.
Когда я спустился в кафе, было уже время ленча, однако для меня это все равно был завтрак. Заказав себе яичницу с беконом, тосты и много кофе, я закурил свою первую сигарету и оглядел остальных посетителей кафе. Несколько местных жителей, парочка каких-то азиатов в дальнем углу и типичный американский турист, с энтузиазмом поглощающий какое-то местное экзотическое блюдо.
Именно такими американских туристов показывают в американских же кинокомедиях. Крепкий представитель среднего класса: круглое красное лицо, шорты, из штанин которых торчат бледные ноги, бейсболка с надписью «Ред сокс» и дорогая зеркальная фотокамера на шее.
Заметив мой взгляд, американец улыбнулся и кивнул. А потом еще махнул рукой, приглашая присоединиться к нему за его столиком.
Простое дружелюбие или очередная порция вчерашнего абсурда? Как выяснилось, второе.
– Меня Том зовут, – сказал американец. – Можешь пошутить, называя меня дядей Томом. Я не обижусь.
– Алекс, – представился я.
– Русский?
– Ага, – похоже, у меня национальность на лбу написана. Впрочем, опознал же я в дяде Томе американца… Может быть, в нас тоже есть что-то типичное, какая-то отличительная черта, по которой нас сразу же можно узнать в любом месте? Но я вроде бы трезвый…
– Мир, дружба, водка, хорошо, – сказал дядя Том по-русски и почти без акцента. Потом перешел на английский: – С этнографом уже познакомился?
– А то, – улыбнулся я.
– Израильтяне, черт побери, – скривился дядя Том. – Всегда первыми влезть норовят. Как будто мы бы с МОССАДом информацией не поделились…
Началось…
Мне захотелось завыть и побиться головой о столик. Так Бен, оказывается, еще и из МОССАДа? И как я сразу не догадался? Холден из МИ-5, а дядя Том, очевидно, представляет ЦРУ… Под эту ситуацию как нельзя более кстати подходило выражение одной нашей известной актрисы и телеведущей: «Как страшно жить»…
– Впрочем, может быть, и решат. А впрочем, чего тут делить? Как не было никакой толковой информации, так и нет. Одни вопросы, мать их…