После оккупации большей части Крыма немцы повели открытую политику заигрывания с татарским населением, используя националистические настроения и создавая для него ряд материальных преимуществ перед остальными народами Крыма. Оккупационные власти во многих случаях не подвергали репрессиям комсомольцев и коммунистов-татар, а разъясняли им, что они ошибались, а теперь с оружием в руках должны исправить свои ошибки, активно сотрудничая с новой властью.
Одной из форм такого сотрудничества стало создание мусульманских татарских комитетов. Так, уже в конце декабря 1941 г. в Бахчисарае при поддержке немцев был создан первый Мусульманский комитет, а затем на его основе комитет в Симферополе. По замыслу его основателей - председателя Д. Абдурешидова и двух его заместителей, И. Керменчиклы и О. Меметова, - этот комитет должен был представлять всех крымских татар и руководить всеми сферами их жизни. Однако СД сразу же запретила им называть комитет "крымским", оставив в его названии только слово "симферопольский". В этом качестве он должен был служить только примером районным мусульманским комитетам, которые стали создаваться в других городах и населенных пунктах Крыма в январе - марте 1942 г.
Организационно Симферопольский мусульманский комитет делился на 6 отделов: по борьбе с бандитами (т.е. с советскими партизанами), по комплектованию добровольческих формирований, по оказанию помощи семьям добровольцев, культуры и религии, пропаганды и агитации, административно-хозяйственный и канцелярию.
Программа, созданная руководством комитета, включала следующие мероприятия: организацию крымско-татарского населения для борьбы с партизанским движением; восстановление старых традиций и обычаев; открытие мечетей; пропаганду и агитацию в пользу создания под покровительством Германии крымско-татарского государства; помощь оккупационному режиму и немецкой армии людскими ресурсами и продуктами питания.
Все районные мусульманские комитеты имели такую же структуру и в своих действиях в целом руководствовались указаниями Симферопольского комитета.
Несмотря на полное подчинение всей деятельности комитетов немецкой оккупационной администрации, лидеры крымско-татарских националистов не оставляли надежды получить более широкие полномочия, вплоть до провозглашения в Крыму татарского государства. В связи с этим ими было предпринято несколько попыток.
Так, в апреле 1942 г. группой руководителей Симферопольского комитета были разработаны новый устав и программа деятельности мусульманских комитетов. При этом были выдвинуты следующие главные требования:
1) создание татарского парламента;
2) создание Татарской национальной армии;
3) создание самостоятельного татарского государства под протекторатом Германии.
Эта программа была подана на рассмотрение Гитлеру, однако он ее не одобрил. Было позволено лишь увеличить вербовку добровольцев-татар в германские вооруженные силы в Крыму и части вспомогательной полиции порядка.
В мае 1943 г., пользуясь изменениями в германской оккупационной политике, один из старейших крымскотатарских националистов А. Озенбашлы написал на имя Гитлера меморандум, в котором изложил программу сотрудничества крымских татар с Германией, основные положения которой сходны с пунктами предыдущей. Однако выполнение подобных требований не входило в планы нацистского руководства, поэтому СД сочла "более благоразумным" не давать ход этому документу. Гитлер о нем так и не узнал.
"...Повсюду оккупанты твердо держали власть в своих руках и свирепо подавляли малейшие попытки к обретению... национальной самостоятельности"{17}, - писали американские историки М.Я. Геллер и A.M. Некрич. Поэтому уже к концу 1943 г. почти все мусульманские районные комитеты практически не функционировали. Так, даже Симферопольский комитет состоял фактически только из одного человека - своего председателя Абдурешидова. Хотя, кроме него, в комитете на тот момент числились еще 11 членов, но ни один из них участия в его работе не принимал.
Быстрое продвижение немецких войск к Северному Кавказу и временная оккупация части его территории усилили сепаратистские и националистические настроения среди некоторых групп его населения. Выражая враждебные взгляды по отношению к советским властям, их лидеры, опираясь во многих случаях на уголовников и исламских фанатиков, пытались сплотить недовольных существовавшим порядком, организовывали террористические акты, уничтожали партийно-советский актив, призывали население к уклонению от службы в Красной Армии, дезертирству и прямой измене. Помимо этого, в некоторых случаях имела место широкая агитация за поражение Советского Союза и восстание в его тылу с целью оказания помощи Германии.
Значительная часть партийно-советских национальных кадров оказалась неустойчивой, а некоторые из них заняли откровенно пронемецкую позицию. Перед вступлением немцев они бросали работу, уходили на нелегальное положение или присоединялись к отрядам повстанцев. В их числе, например, оказался такой известный в то время человек, как чеченец А. Авторханов, профессор, работавший в институте языка и литературы, который при приближении немцев к границам Чечено-Ингушетии перешел на их сторону и организовал отряд для борьбы с партизанами.
Именно из таких людей в период недолгой оккупации части Северного Кавказа при поддержке немцев был создан ряд "национальных комитетов". Среди них следует назвать Карачаевский национальный комитет и Кабардино-Балкарский национальный комитет. Например, в состав последнего входили: князь С. Шадов (председатель комитета), князь Б. Шаков, К. Бештоков, А. Узденов, А. Пшуков, Д. Тевкешев и Ш. Шокманов. Двое последних членов комитета были эмигрантами и проживали до начала войны в Турции.
Таким образом, сотрудничество населения оккупированных территорий СССР с немецкой администрацией в форме политического коллаборационизма происходило: путем создания местных "национальных самоуправлений" или "национальных комитетов", которые фактически не имели никаких политических прав, а могли руководить только некоторыми сторонами экономической и культурной жизни своих народов.
Однако одной из особенностей немецкой оккупационной политики на территории СССР было то, что эти самоуправления и комитеты были организованы из людей, с которыми немцы столкнулись непосредственно после начала войны. То есть в СССР не было заранее подготовленной "пятой колонны". Ее отчасти должны были заменить представители антикоммунистической эмиграции, которые выехали из бывшей Российской империи в ходе и после окончания Гражданской войны. Со многими представителями этих эмигрантских кругов нацисты установили и поддерживали отношения еще до своего прихода к власти. В ходе же подготовки и после начала осуществления плана "Барбаросса" желание нацистов иметь в СССР действенную "пятую колонну" и желание эмигрантов вернуться на родину в качестве хозяев совпали.
Следует отметить, что политика немцев по использованию коллаборационистов на оккупированных территориях зависела от тех изменений, которые происходили в немецкой оккупационной и национальной политике. В отношении же мусульман СССР началом подобных изменений послужил так называемый немецкий кавказский эксперимент.
В конце 1941 - начале 1942 г. немецкое командование развернуло подготовку к наступлению на юге России и на Кавказ. Для достижения большего успеха были пересмотрены и некоторые методы оккупационной политики. Так, по замечанию немецкого историка Н. Мюллера, "если Прибалтику собирались онемечить, Белоруссию превратить в огромный пересыльный концлагерь, Украину сделать житницей... рейха, то на Кавказе нацисты предполагали провести "эксперимент" с предоставлением населению широких прав"{18}. Однако для проведения подобной политики были необходимы посредники, которые и должны были создать у местного населения иллюзию получения этих "широких прав".
Другой особенностью этого эксперимента было начало организованного создания и использования "кавказских и тюркских национальных воинских формирований". Планы по их созданию в общем подразумевали, что со временем они должны стать ядром будущих "национальных армий независимых государств", в которых у власти будут эмигранты-посредники и некоторые местные коллаборационисты.
"Кавказский эксперимент" на начальном этапе должен был ограничиться только Кавказом: в последующем его предполагалось распространить на Казахстан и Среднюю Азию.
Поэтому в целях политического обеспечения "кавказского эксперимента" в конце 1941 - начале 1942 г. в Германии был создан ряд "национальных комитетов" (Туркестанский, Северокавказский, Азербайджанский, Грузинский, Армянский и т.п.), которые со временем в качестве правительств должны были переехать на "освобожденные немецкими войсками территории их государств". Пока же в обязанности этих организаций входили пропагандистское обеспечение всех немецких мероприятий в отношении данного народа, а также "представление его интересов" перед правительством Германии (главным образом это касалось положения "восточных" рабочих и бойцов "национальных" добровольческих формирований).
О текущих целях и задачах, которые ставило руководство каждого конкретного комитета, лучше всего свидетельствует его структура. Рассмотрим ее на примере Туркестанского национального комитета (ТНК) - одной из самых влиятельных национальных организаций на территории Германии.
Туркестанский национальный комитет был создан в августе 1942 г. на базе Туркестанского национального объединения - представительного органа среднеазиатской эмиграции - и имел следующую структуру.
I. Президент комитета - Вели Каюм-хан, узбек.
II. Генеральный секретарь президента ТНК - сначала узбек Карими, затем казах Канатбай.
III. Президиум ТНК (4 казаха, 3 туркмена, 2 киргиза, 2 таджика и 3 узбека).
IV. Отраслевые отделы комитета:
1. Здравоохранения (руководитель - Карими) - подготовка и использование врачей и санитарного персонала.
2. Научный (узбек Салими, затем узбек Осман) - сбор материалов, касающихся истории, географии, этнографии и культуры Средней Азии и Казахстана.
3. Военный (узбек капитан Б. Хайит) - представление интересов туркестанских добровольцев перед генерал-инспектором восточных войск, осуществление связи комитета с туркестанскими добровольческими формированиями, а также внесение предложений по набору и обучению туркестанских офицеров.
4. Военнопленных (казах Лукин) - забота о военнопленных-туркестанцах.
5. Обеспечения и снабжения гражданских лиц (узбек Нур-Мамед) - забота обо всех находящихся в Германии рабочих-туркестанцах.
6. Попечения (казахи Нур-Байак и Нури-бек) - забота о размещении и обеспечении беженцев и семей бойцов добровольческих формирований.
7. Духовный (казах мулла Оросман) - подготовка мулл. Кроме того, при отделе имелся инспектор - обер-мулла узбек Н. Накиб-Ходжа, который осуществлял сотрудничество с муллами, находившимися в добровольческих формированиях.
8. Военной пропаганды (узбек лейтенант Хаким) - подготовка, использование пропагандистов в туркестанских воинских частях и контроль над ними.
9. Политической пропаганды (киргиз Аламбет) - пропагандистская работа, направленная на воспитание туркестанских добровольцев в национальном духе.
10. Прессы (узбек Ахмеджан) - подготовка и выпуск печатных изданий ТНК.
11. Радио (узбек Жермет) - подготовка и осуществление радиовещания ТНК. В распоряжении этого отдела имелись узбекский, туркменский и казахский радиодикторы.
12. Музыкальный и театральный (узбек Кудретулла) - подготовка театральных трупп, музыкантов и певцов для выступлений перед туркестанскими добровольцами в целях их культурного воспитания.
По политической линии все "национальные комитеты" находились в подчинении Розенберга. Для руководства ими при его министерстве был создан отдел "Иностранные народы", начальником которого был назначен известный востоковед, профессор Г. фон Менде. А уже для руководства каждым конкретным комитетом в составе этого отдела были созданы соответствующие бюро. Например, координацией работы Крымско-татарского центра занималось Крымско-татарское бюро (начальник - Конельсен, затем - Мюллер).
Немецкое военно-политическое руководство было заинтересовано в установлении контактов берлинских "национальных комитетов" с комитетами на оккупированной территории. Однако по причинам военного характера такие контакты были установлены только между берлинским Крымско-татарским комитетом и Симферопольским мусульманским комитетом. Так, 16 декабря 1942 г. в Симферополе, по предложению руководства СД, состоялась встреча прибывшего из Берлина Э. Кырымала и представителей местного мусульманского комитета. В результате этой встречи Симферопольский комитет сообщил о своей поддержке деятельности Берлинского комитета и признал его верховенство.
14 ноября 1944 г. в Праге было провозглашено создание "Комитета освобождения народов России" (КОНР). По замыслу его председателя - бывшего генерал-лейтенанта Красной Армии А.А. Власова - при поддержке Гиммлера этот комитет должен был играть роль "временного российского правительства в изгнании". Чтобы придать комитету действительно общероссийский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций. А все национальные воинские формирования предполагалось объединить в вооруженные силы КОНР. Однако все лидеры "национальных комитетов" усмотрели в этом (не без помощи соперничающего с Гиммлером Розенберга) прежде всего "очередную русскую затею" и отказались от своей кооптации в КОНР.
Вместо этого уже 18 ноября по инициативе Розенберга в Берлине было созвано "Заседание представителей порабощенных Россией народов". В нем участвовали: председатель Боевого союза волжских татар А.Г. Шафаев, председатели Армянского, Азербайджанского, Грузинского и Северо-Кавказского комитетов В. Саркисьян, А. Фаталибейли, М. Кедия и А. Кантемир, председатель Крымско-татарского центра Э. Кырымал, президент ТНК Вели Каюм-хан, лидеры ряда украинских политических групп, а также президент Белорусской центральной рады Р. Островский.
Целью этого заседания было продемонстрировать единую волю всех лидеров "национальных комитетов" "к борьбе за освобождение своих народов и своей земли от русской оккупации и возрождению своих национальных государств". В ходе заседания все руководители комитетов и групп, а также Р. Островский подписали соглашение, по которому обязались совместно бороться за освобождение своих народов и взаимно поддерживать друг друга в этом деле. Заседание избрало комиссию, задачи которой заключались в практическом решении указанных вопросов.
Апогеем такой политики, опять-таки по инициативе Розенберга, стало признание комитетов "национальными правительствами" своих государств. Это, однако, была чисто пропагандистская мера, так как к этому времени комитеты никого, кроме самих себя, не представляли. Так, в течение марта 1945 г. "временными правительствами" своих "независимых государств" были признаны: Крымско-татарский национальный центральный комитет, Азербайджанский национальный комитет, Туркестанский национальный комитет и др. Однако из-за разгрома Германии все эти решения остались на бумаге...
Таким образом, необходимо отметить, что в процессе создания и использования иностранных добровольческих формирований важную роль играли его политические предпосылки и те политические условия, при которых этот процесс осуществлялся.
Политический и военный статус мусульманских формирований в системе иностранных добровольческих формирований германских вооруженных сил
Иностранные добровольческие формирования не были чем-то однородным. Они различались как по времени и месту своего создания и использования, так и по функциональному назначению. Все это, несомненно, влияло на их политический и военный статус в системе германских вооруженных сил. Однако для каждой отдельной категории иностранных добровольческих формирований этот статус не был одинаковым, а возрастал или понижался в зависимости от указанных критериев.
Однако главным критерием, от которого зависел статус того или иного иностранного добровольческого формирования в системе германских вооруженных сил вообще, а в частности среди таких же иностранных формирований, была национальная принадлежность его личного состава. В данном случае она была связана с субъективным пониманием германским военно-политическим руководством этнической истории данного народа и со степенью его "расовой чистоты" в глазах немцев.
Таким образом, согласно национальным или "расовым" критериям, среди иностранных добровольческих формирований можно выделить следующие категории, которые приведены здесь в хронологическом порядке их возникновения и расположены по степени понижения их статуса.
I. Добровольцы из стран Западной и Северо-Западной Европы:
1) добровольцы - представители германских ( "нордических") народов;
2) добровольцы - представители негерманских народов.
II. Добровольцы из граждан балканских государств:
1) хорваты (добровольцы в германских частях и вооруженные силы НГХ);
2) формирования из словенцев, сербов, черногорцев, албанцев и греков.
III. Добровольцы из граждан государств - союзников Германии: финны, словаки, венгры, румыны, итальянцы.
IV. "Неевропейские добровольцы" - арабы и индийцы;
V. "Восточные" добровольцы (из числа граждан СССР): 1) казаки, калмыки;
2) тюркские и кавказские добровольцы (представители народов Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Казахстана, Поволжья, а также добровольцы из числа крымских татар);
3) латыши, эстонцы, литовцы;
4) русские, украинцы, белорусы.
Отдельную категорию составляют добровольцы из государств, которые не принимали участия в войне (Испания, Швейцария и Швеция), а также из Великобритании.
При рассмотрении статуса иностранных добровольческих формирований согласно их национальному признаку следует также учитывать тот факт, в составе какого рода войск они были сформированы. Так, например, войска СС считались неизменно выше по статусу, чем вермахт. Соответственно с этим различались по статусу и иностранные добровольческие формирования, организованные в составе этих родов войск.
Наиболее высокий статус в германских вооруженных силах имели боевые части иностранных добровольческих формирований, набранные среди европейских ( "нордических") народов. Добровольцы из числа этих народов направлялись прежде всего в войска СС. Такое отношение к ним со стороны руководства этой организации было обусловлено планами нацистов относительно будущего "нового порядка" в Европе. Более того, рейхсфюрер СС Гиммлер проявлял личную заинтересованность в привлечении максимально большего числа добровольцев из германских народов. В связи с этим ему приписывают такие слова: "Мы должны привлечь к себе всю имеющуюся в мире нордическую кровь, дабы она не досталась нашему врагу, чтобы никогда больше нордическая или германская кровь не проливалась в борьбе против нас"{19}.
После начала войны с СССР, с осени 1941 г., в германских вооруженных силах начали создаваться формирования из числа "восточных" добровольцев. Одними из первых были созданы казачьи добровольческие части. Подобное расположение к ним со стороны немецкого военно-политического руководства объяснялось легендарной, едва ли не ставшей мифической славой об их доблести и стойкости. Со временем казачьи части были приравнены по статусу к добровольческим формированиям из числа германских народов. С целью обоснования подобного решения была даже разработана специальная идеологическая концепция, согласно которой казаки являлись потомками германского племени остготов, владевшего Причерноморьем во II - V вв. н. э. Следовательно, казаков можно было отнести к народам "германского корня, сохраняющим прочные кровные связи со своей германской прародиной"{20}.
Среди иностранных добровольческих частей, которые на протяжении всей войны имели неизменно высокий статус, следует назвать сформированный в сентябре 1942 - феврале 1943 г. Калмыцкий кавалерийский корпус. Согласно немецким архивным документам, это были "не просто вспомогательные войска немцев, а своеобразная союзная часть, союзники и боевые товарищи немецкого Рейха". По словам немецкого историка И. Хоффманна, такой высокий статус этого формирования объяснялся тем, что немцы причисляли калмыков к казачьим войскам.
Боевые и полицейские части, набранные среди славянских народов как в Восточной Европе и на Балканах, так и в СССР, долгое время имели очень низкий статус. Что же касается добровольцев вспомогательной службы - "хиви", то они практически до середины 1942 г. вообще не имели никакого статуса: по нормативным документам германских вооруженных сил их как бы вообще не существовало.
Среди всех добровольческих формирований, набранных из числа славянских народов, исключение делалось только для хорватских частей в составе германских соединений или для вооруженных сил НГХ как союзника Германии. Они пользовались у германского военного командования и политического руководства даже большим уважением, чем части таких союзников Германии, как Венгрия, Румыния или Италия. Это можно объяснить тем, что Хорватия была действительно верным союзником Германии на протяжении всей войны. А также тем, что некоторые представители нацистского руководства считали хорватов, подобно казакам, не славянским, а германским народом.
Ни военный, ни политический статус иностранного добровольческого формирования не зависел от его численности. Так, формирования из самого большого контингента добровольцев - граждан СССР - только за редким исключением имели статус выше среднего, что можно объяснить резко негативным отношением Гитлера и высшего нацистского руководства к славянам вообще. Напротив, британские и шведские добровольцы (их численность соответственно равнялась 60 и 130 человек) имели статус несравнимо выше своей боевой ценности, так как их действительная ценность заключалась в том пропагандистском эффекте, который они могли произвести на своих соотечественников, врагов Германии.
Таким образом, среди основных причин, которые влияли на военный или политический статус того или иного добровольческого формирования в системе как собственно иностранных добровольческих формирований, так и германских вооруженных сил, можно назвать следующие:
- национальная принадлежность личного состава добровольческого формирования (в германских нормативных документах эта принадлежность обычно подменялась "расовой чистотой" и могла зависеть от субъективного взгляда на этническую историю того или иного народа);
- политические цели, которые преследовало германское военно-политическое руководство в отношении того или иного народа;
- к какому роду войск германских вооруженных сил принадлежало добровольческое формирование;
- высокие боевые качества иностранного добровольческого формирования (в некоторых случаях они могли "перекрывать" даже национальную принадлежность его личного состава).
Правда, иногда эти причины действовали отдельно, однако обычно имел место их комплекс.
Вообще же статус иностранного добровольческого формирования зачастую не был постоянным. Обычно его изменение происходило вследствие эволюции в германской национальной политике, когда военно-политическое руководство Третьего рейха решало использовать свое благожелательное отношение к тому или иному народу. Как было показано выше, это отношение было сильно дифференцированным и зависело от политической ситуации на данном этапе войны.
Стремление нацистского военно-политического руководства привлечь на свою сторону мусульманские народы было результатом такой дифференцированной национальной политики. И создание мусульманских формирований как одной из категорий иностранных добровольческих формирований явилось важной ее стороной.
Необходимо отметить, что в данном случае понятие ^мусульманские формирования" аналогично понятию, например, "добровольческие формирования из германских народов". То есть в процессе их создания главную роль играли все-таки национальные, а не религиозные мотивы. Последние же служили больше целям пропаганды. Лучше всего эти цели были определены в разговоре Гиммлера с министром пропаганды Германии И. Геббельсом. Гиммлер заявил, что "не имеет ничего против ислама, потому что он обещает мусульманам рай, если они погибнут в бою, - т.е. эта религия очень прагматическая и привлекательная для солдат!"{21}.
Тем не менее указанные выше политические предпосылки создания мусульманских формирований, вся логика и история взаимоотношений Германии с мусульманским миром говорят о том, что в системе иностранных добровольческих формирований это была отдельная категория добровольцев.
Одной из форм такого сотрудничества стало создание мусульманских татарских комитетов. Так, уже в конце декабря 1941 г. в Бахчисарае при поддержке немцев был создан первый Мусульманский комитет, а затем на его основе комитет в Симферополе. По замыслу его основателей - председателя Д. Абдурешидова и двух его заместителей, И. Керменчиклы и О. Меметова, - этот комитет должен был представлять всех крымских татар и руководить всеми сферами их жизни. Однако СД сразу же запретила им называть комитет "крымским", оставив в его названии только слово "симферопольский". В этом качестве он должен был служить только примером районным мусульманским комитетам, которые стали создаваться в других городах и населенных пунктах Крыма в январе - марте 1942 г.
Организационно Симферопольский мусульманский комитет делился на 6 отделов: по борьбе с бандитами (т.е. с советскими партизанами), по комплектованию добровольческих формирований, по оказанию помощи семьям добровольцев, культуры и религии, пропаганды и агитации, административно-хозяйственный и канцелярию.
Программа, созданная руководством комитета, включала следующие мероприятия: организацию крымско-татарского населения для борьбы с партизанским движением; восстановление старых традиций и обычаев; открытие мечетей; пропаганду и агитацию в пользу создания под покровительством Германии крымско-татарского государства; помощь оккупационному режиму и немецкой армии людскими ресурсами и продуктами питания.
Все районные мусульманские комитеты имели такую же структуру и в своих действиях в целом руководствовались указаниями Симферопольского комитета.
Несмотря на полное подчинение всей деятельности комитетов немецкой оккупационной администрации, лидеры крымско-татарских националистов не оставляли надежды получить более широкие полномочия, вплоть до провозглашения в Крыму татарского государства. В связи с этим ими было предпринято несколько попыток.
Так, в апреле 1942 г. группой руководителей Симферопольского комитета были разработаны новый устав и программа деятельности мусульманских комитетов. При этом были выдвинуты следующие главные требования:
1) создание татарского парламента;
2) создание Татарской национальной армии;
3) создание самостоятельного татарского государства под протекторатом Германии.
Эта программа была подана на рассмотрение Гитлеру, однако он ее не одобрил. Было позволено лишь увеличить вербовку добровольцев-татар в германские вооруженные силы в Крыму и части вспомогательной полиции порядка.
В мае 1943 г., пользуясь изменениями в германской оккупационной политике, один из старейших крымскотатарских националистов А. Озенбашлы написал на имя Гитлера меморандум, в котором изложил программу сотрудничества крымских татар с Германией, основные положения которой сходны с пунктами предыдущей. Однако выполнение подобных требований не входило в планы нацистского руководства, поэтому СД сочла "более благоразумным" не давать ход этому документу. Гитлер о нем так и не узнал.
"...Повсюду оккупанты твердо держали власть в своих руках и свирепо подавляли малейшие попытки к обретению... национальной самостоятельности"{17}, - писали американские историки М.Я. Геллер и A.M. Некрич. Поэтому уже к концу 1943 г. почти все мусульманские районные комитеты практически не функционировали. Так, даже Симферопольский комитет состоял фактически только из одного человека - своего председателя Абдурешидова. Хотя, кроме него, в комитете на тот момент числились еще 11 членов, но ни один из них участия в его работе не принимал.
Быстрое продвижение немецких войск к Северному Кавказу и временная оккупация части его территории усилили сепаратистские и националистические настроения среди некоторых групп его населения. Выражая враждебные взгляды по отношению к советским властям, их лидеры, опираясь во многих случаях на уголовников и исламских фанатиков, пытались сплотить недовольных существовавшим порядком, организовывали террористические акты, уничтожали партийно-советский актив, призывали население к уклонению от службы в Красной Армии, дезертирству и прямой измене. Помимо этого, в некоторых случаях имела место широкая агитация за поражение Советского Союза и восстание в его тылу с целью оказания помощи Германии.
Значительная часть партийно-советских национальных кадров оказалась неустойчивой, а некоторые из них заняли откровенно пронемецкую позицию. Перед вступлением немцев они бросали работу, уходили на нелегальное положение или присоединялись к отрядам повстанцев. В их числе, например, оказался такой известный в то время человек, как чеченец А. Авторханов, профессор, работавший в институте языка и литературы, который при приближении немцев к границам Чечено-Ингушетии перешел на их сторону и организовал отряд для борьбы с партизанами.
Именно из таких людей в период недолгой оккупации части Северного Кавказа при поддержке немцев был создан ряд "национальных комитетов". Среди них следует назвать Карачаевский национальный комитет и Кабардино-Балкарский национальный комитет. Например, в состав последнего входили: князь С. Шадов (председатель комитета), князь Б. Шаков, К. Бештоков, А. Узденов, А. Пшуков, Д. Тевкешев и Ш. Шокманов. Двое последних членов комитета были эмигрантами и проживали до начала войны в Турции.
Таким образом, сотрудничество населения оккупированных территорий СССР с немецкой администрацией в форме политического коллаборационизма происходило: путем создания местных "национальных самоуправлений" или "национальных комитетов", которые фактически не имели никаких политических прав, а могли руководить только некоторыми сторонами экономической и культурной жизни своих народов.
Однако одной из особенностей немецкой оккупационной политики на территории СССР было то, что эти самоуправления и комитеты были организованы из людей, с которыми немцы столкнулись непосредственно после начала войны. То есть в СССР не было заранее подготовленной "пятой колонны". Ее отчасти должны были заменить представители антикоммунистической эмиграции, которые выехали из бывшей Российской империи в ходе и после окончания Гражданской войны. Со многими представителями этих эмигрантских кругов нацисты установили и поддерживали отношения еще до своего прихода к власти. В ходе же подготовки и после начала осуществления плана "Барбаросса" желание нацистов иметь в СССР действенную "пятую колонну" и желание эмигрантов вернуться на родину в качестве хозяев совпали.
Следует отметить, что политика немцев по использованию коллаборационистов на оккупированных территориях зависела от тех изменений, которые происходили в немецкой оккупационной и национальной политике. В отношении же мусульман СССР началом подобных изменений послужил так называемый немецкий кавказский эксперимент.
В конце 1941 - начале 1942 г. немецкое командование развернуло подготовку к наступлению на юге России и на Кавказ. Для достижения большего успеха были пересмотрены и некоторые методы оккупационной политики. Так, по замечанию немецкого историка Н. Мюллера, "если Прибалтику собирались онемечить, Белоруссию превратить в огромный пересыльный концлагерь, Украину сделать житницей... рейха, то на Кавказе нацисты предполагали провести "эксперимент" с предоставлением населению широких прав"{18}. Однако для проведения подобной политики были необходимы посредники, которые и должны были создать у местного населения иллюзию получения этих "широких прав".
Другой особенностью этого эксперимента было начало организованного создания и использования "кавказских и тюркских национальных воинских формирований". Планы по их созданию в общем подразумевали, что со временем они должны стать ядром будущих "национальных армий независимых государств", в которых у власти будут эмигранты-посредники и некоторые местные коллаборационисты.
"Кавказский эксперимент" на начальном этапе должен был ограничиться только Кавказом: в последующем его предполагалось распространить на Казахстан и Среднюю Азию.
Поэтому в целях политического обеспечения "кавказского эксперимента" в конце 1941 - начале 1942 г. в Германии был создан ряд "национальных комитетов" (Туркестанский, Северокавказский, Азербайджанский, Грузинский, Армянский и т.п.), которые со временем в качестве правительств должны были переехать на "освобожденные немецкими войсками территории их государств". Пока же в обязанности этих организаций входили пропагандистское обеспечение всех немецких мероприятий в отношении данного народа, а также "представление его интересов" перед правительством Германии (главным образом это касалось положения "восточных" рабочих и бойцов "национальных" добровольческих формирований).
О текущих целях и задачах, которые ставило руководство каждого конкретного комитета, лучше всего свидетельствует его структура. Рассмотрим ее на примере Туркестанского национального комитета (ТНК) - одной из самых влиятельных национальных организаций на территории Германии.
Туркестанский национальный комитет был создан в августе 1942 г. на базе Туркестанского национального объединения - представительного органа среднеазиатской эмиграции - и имел следующую структуру.
I. Президент комитета - Вели Каюм-хан, узбек.
II. Генеральный секретарь президента ТНК - сначала узбек Карими, затем казах Канатбай.
III. Президиум ТНК (4 казаха, 3 туркмена, 2 киргиза, 2 таджика и 3 узбека).
IV. Отраслевые отделы комитета:
1. Здравоохранения (руководитель - Карими) - подготовка и использование врачей и санитарного персонала.
2. Научный (узбек Салими, затем узбек Осман) - сбор материалов, касающихся истории, географии, этнографии и культуры Средней Азии и Казахстана.
3. Военный (узбек капитан Б. Хайит) - представление интересов туркестанских добровольцев перед генерал-инспектором восточных войск, осуществление связи комитета с туркестанскими добровольческими формированиями, а также внесение предложений по набору и обучению туркестанских офицеров.
4. Военнопленных (казах Лукин) - забота о военнопленных-туркестанцах.
5. Обеспечения и снабжения гражданских лиц (узбек Нур-Мамед) - забота обо всех находящихся в Германии рабочих-туркестанцах.
6. Попечения (казахи Нур-Байак и Нури-бек) - забота о размещении и обеспечении беженцев и семей бойцов добровольческих формирований.
7. Духовный (казах мулла Оросман) - подготовка мулл. Кроме того, при отделе имелся инспектор - обер-мулла узбек Н. Накиб-Ходжа, который осуществлял сотрудничество с муллами, находившимися в добровольческих формированиях.
8. Военной пропаганды (узбек лейтенант Хаким) - подготовка, использование пропагандистов в туркестанских воинских частях и контроль над ними.
9. Политической пропаганды (киргиз Аламбет) - пропагандистская работа, направленная на воспитание туркестанских добровольцев в национальном духе.
10. Прессы (узбек Ахмеджан) - подготовка и выпуск печатных изданий ТНК.
11. Радио (узбек Жермет) - подготовка и осуществление радиовещания ТНК. В распоряжении этого отдела имелись узбекский, туркменский и казахский радиодикторы.
12. Музыкальный и театральный (узбек Кудретулла) - подготовка театральных трупп, музыкантов и певцов для выступлений перед туркестанскими добровольцами в целях их культурного воспитания.
По политической линии все "национальные комитеты" находились в подчинении Розенберга. Для руководства ими при его министерстве был создан отдел "Иностранные народы", начальником которого был назначен известный востоковед, профессор Г. фон Менде. А уже для руководства каждым конкретным комитетом в составе этого отдела были созданы соответствующие бюро. Например, координацией работы Крымско-татарского центра занималось Крымско-татарское бюро (начальник - Конельсен, затем - Мюллер).
Немецкое военно-политическое руководство было заинтересовано в установлении контактов берлинских "национальных комитетов" с комитетами на оккупированной территории. Однако по причинам военного характера такие контакты были установлены только между берлинским Крымско-татарским комитетом и Симферопольским мусульманским комитетом. Так, 16 декабря 1942 г. в Симферополе, по предложению руководства СД, состоялась встреча прибывшего из Берлина Э. Кырымала и представителей местного мусульманского комитета. В результате этой встречи Симферопольский комитет сообщил о своей поддержке деятельности Берлинского комитета и признал его верховенство.
14 ноября 1944 г. в Праге было провозглашено создание "Комитета освобождения народов России" (КОНР). По замыслу его председателя - бывшего генерал-лейтенанта Красной Армии А.А. Власова - при поддержке Гиммлера этот комитет должен был играть роль "временного российского правительства в изгнании". Чтобы придать комитету действительно общероссийский характер, в состав его президиума было предложено войти лидерам всех национальных организаций. А все национальные воинские формирования предполагалось объединить в вооруженные силы КОНР. Однако все лидеры "национальных комитетов" усмотрели в этом (не без помощи соперничающего с Гиммлером Розенберга) прежде всего "очередную русскую затею" и отказались от своей кооптации в КОНР.
Вместо этого уже 18 ноября по инициативе Розенберга в Берлине было созвано "Заседание представителей порабощенных Россией народов". В нем участвовали: председатель Боевого союза волжских татар А.Г. Шафаев, председатели Армянского, Азербайджанского, Грузинского и Северо-Кавказского комитетов В. Саркисьян, А. Фаталибейли, М. Кедия и А. Кантемир, председатель Крымско-татарского центра Э. Кырымал, президент ТНК Вели Каюм-хан, лидеры ряда украинских политических групп, а также президент Белорусской центральной рады Р. Островский.
Целью этого заседания было продемонстрировать единую волю всех лидеров "национальных комитетов" "к борьбе за освобождение своих народов и своей земли от русской оккупации и возрождению своих национальных государств". В ходе заседания все руководители комитетов и групп, а также Р. Островский подписали соглашение, по которому обязались совместно бороться за освобождение своих народов и взаимно поддерживать друг друга в этом деле. Заседание избрало комиссию, задачи которой заключались в практическом решении указанных вопросов.
Апогеем такой политики, опять-таки по инициативе Розенберга, стало признание комитетов "национальными правительствами" своих государств. Это, однако, была чисто пропагандистская мера, так как к этому времени комитеты никого, кроме самих себя, не представляли. Так, в течение марта 1945 г. "временными правительствами" своих "независимых государств" были признаны: Крымско-татарский национальный центральный комитет, Азербайджанский национальный комитет, Туркестанский национальный комитет и др. Однако из-за разгрома Германии все эти решения остались на бумаге...
Таким образом, необходимо отметить, что в процессе создания и использования иностранных добровольческих формирований важную роль играли его политические предпосылки и те политические условия, при которых этот процесс осуществлялся.
Политический и военный статус мусульманских формирований в системе иностранных добровольческих формирований германских вооруженных сил
Иностранные добровольческие формирования не были чем-то однородным. Они различались как по времени и месту своего создания и использования, так и по функциональному назначению. Все это, несомненно, влияло на их политический и военный статус в системе германских вооруженных сил. Однако для каждой отдельной категории иностранных добровольческих формирований этот статус не был одинаковым, а возрастал или понижался в зависимости от указанных критериев.
Однако главным критерием, от которого зависел статус того или иного иностранного добровольческого формирования в системе германских вооруженных сил вообще, а в частности среди таких же иностранных формирований, была национальная принадлежность его личного состава. В данном случае она была связана с субъективным пониманием германским военно-политическим руководством этнической истории данного народа и со степенью его "расовой чистоты" в глазах немцев.
Таким образом, согласно национальным или "расовым" критериям, среди иностранных добровольческих формирований можно выделить следующие категории, которые приведены здесь в хронологическом порядке их возникновения и расположены по степени понижения их статуса.
I. Добровольцы из стран Западной и Северо-Западной Европы:
1) добровольцы - представители германских ( "нордических") народов;
2) добровольцы - представители негерманских народов.
II. Добровольцы из граждан балканских государств:
1) хорваты (добровольцы в германских частях и вооруженные силы НГХ);
2) формирования из словенцев, сербов, черногорцев, албанцев и греков.
III. Добровольцы из граждан государств - союзников Германии: финны, словаки, венгры, румыны, итальянцы.
IV. "Неевропейские добровольцы" - арабы и индийцы;
V. "Восточные" добровольцы (из числа граждан СССР): 1) казаки, калмыки;
2) тюркские и кавказские добровольцы (представители народов Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Казахстана, Поволжья, а также добровольцы из числа крымских татар);
3) латыши, эстонцы, литовцы;
4) русские, украинцы, белорусы.
Отдельную категорию составляют добровольцы из государств, которые не принимали участия в войне (Испания, Швейцария и Швеция), а также из Великобритании.
При рассмотрении статуса иностранных добровольческих формирований согласно их национальному признаку следует также учитывать тот факт, в составе какого рода войск они были сформированы. Так, например, войска СС считались неизменно выше по статусу, чем вермахт. Соответственно с этим различались по статусу и иностранные добровольческие формирования, организованные в составе этих родов войск.
Наиболее высокий статус в германских вооруженных силах имели боевые части иностранных добровольческих формирований, набранные среди европейских ( "нордических") народов. Добровольцы из числа этих народов направлялись прежде всего в войска СС. Такое отношение к ним со стороны руководства этой организации было обусловлено планами нацистов относительно будущего "нового порядка" в Европе. Более того, рейхсфюрер СС Гиммлер проявлял личную заинтересованность в привлечении максимально большего числа добровольцев из германских народов. В связи с этим ему приписывают такие слова: "Мы должны привлечь к себе всю имеющуюся в мире нордическую кровь, дабы она не досталась нашему врагу, чтобы никогда больше нордическая или германская кровь не проливалась в борьбе против нас"{19}.
После начала войны с СССР, с осени 1941 г., в германских вооруженных силах начали создаваться формирования из числа "восточных" добровольцев. Одними из первых были созданы казачьи добровольческие части. Подобное расположение к ним со стороны немецкого военно-политического руководства объяснялось легендарной, едва ли не ставшей мифической славой об их доблести и стойкости. Со временем казачьи части были приравнены по статусу к добровольческим формированиям из числа германских народов. С целью обоснования подобного решения была даже разработана специальная идеологическая концепция, согласно которой казаки являлись потомками германского племени остготов, владевшего Причерноморьем во II - V вв. н. э. Следовательно, казаков можно было отнести к народам "германского корня, сохраняющим прочные кровные связи со своей германской прародиной"{20}.
Среди иностранных добровольческих частей, которые на протяжении всей войны имели неизменно высокий статус, следует назвать сформированный в сентябре 1942 - феврале 1943 г. Калмыцкий кавалерийский корпус. Согласно немецким архивным документам, это были "не просто вспомогательные войска немцев, а своеобразная союзная часть, союзники и боевые товарищи немецкого Рейха". По словам немецкого историка И. Хоффманна, такой высокий статус этого формирования объяснялся тем, что немцы причисляли калмыков к казачьим войскам.
Боевые и полицейские части, набранные среди славянских народов как в Восточной Европе и на Балканах, так и в СССР, долгое время имели очень низкий статус. Что же касается добровольцев вспомогательной службы - "хиви", то они практически до середины 1942 г. вообще не имели никакого статуса: по нормативным документам германских вооруженных сил их как бы вообще не существовало.
Среди всех добровольческих формирований, набранных из числа славянских народов, исключение делалось только для хорватских частей в составе германских соединений или для вооруженных сил НГХ как союзника Германии. Они пользовались у германского военного командования и политического руководства даже большим уважением, чем части таких союзников Германии, как Венгрия, Румыния или Италия. Это можно объяснить тем, что Хорватия была действительно верным союзником Германии на протяжении всей войны. А также тем, что некоторые представители нацистского руководства считали хорватов, подобно казакам, не славянским, а германским народом.
Ни военный, ни политический статус иностранного добровольческого формирования не зависел от его численности. Так, формирования из самого большого контингента добровольцев - граждан СССР - только за редким исключением имели статус выше среднего, что можно объяснить резко негативным отношением Гитлера и высшего нацистского руководства к славянам вообще. Напротив, британские и шведские добровольцы (их численность соответственно равнялась 60 и 130 человек) имели статус несравнимо выше своей боевой ценности, так как их действительная ценность заключалась в том пропагандистском эффекте, который они могли произвести на своих соотечественников, врагов Германии.
Таким образом, среди основных причин, которые влияли на военный или политический статус того или иного добровольческого формирования в системе как собственно иностранных добровольческих формирований, так и германских вооруженных сил, можно назвать следующие:
- национальная принадлежность личного состава добровольческого формирования (в германских нормативных документах эта принадлежность обычно подменялась "расовой чистотой" и могла зависеть от субъективного взгляда на этническую историю того или иного народа);
- политические цели, которые преследовало германское военно-политическое руководство в отношении того или иного народа;
- к какому роду войск германских вооруженных сил принадлежало добровольческое формирование;
- высокие боевые качества иностранного добровольческого формирования (в некоторых случаях они могли "перекрывать" даже национальную принадлежность его личного состава).
Правда, иногда эти причины действовали отдельно, однако обычно имел место их комплекс.
Вообще же статус иностранного добровольческого формирования зачастую не был постоянным. Обычно его изменение происходило вследствие эволюции в германской национальной политике, когда военно-политическое руководство Третьего рейха решало использовать свое благожелательное отношение к тому или иному народу. Как было показано выше, это отношение было сильно дифференцированным и зависело от политической ситуации на данном этапе войны.
Стремление нацистского военно-политического руководства привлечь на свою сторону мусульманские народы было результатом такой дифференцированной национальной политики. И создание мусульманских формирований как одной из категорий иностранных добровольческих формирований явилось важной ее стороной.
Необходимо отметить, что в данном случае понятие ^мусульманские формирования" аналогично понятию, например, "добровольческие формирования из германских народов". То есть в процессе их создания главную роль играли все-таки национальные, а не религиозные мотивы. Последние же служили больше целям пропаганды. Лучше всего эти цели были определены в разговоре Гиммлера с министром пропаганды Германии И. Геббельсом. Гиммлер заявил, что "не имеет ничего против ислама, потому что он обещает мусульманам рай, если они погибнут в бою, - т.е. эта религия очень прагматическая и привлекательная для солдат!"{21}.
Тем не менее указанные выше политические предпосылки создания мусульманских формирований, вся логика и история взаимоотношений Германии с мусульманским миром говорят о том, что в системе иностранных добровольческих формирований это была отдельная категория добровольцев.