Страница:
Мы все замолчали. И неизвестно, сколько бы тянулось это странное молчание, если бы его не прервал Бук.
- Флакса-плакса, флакса-клякса, флакс-клякс, - сказал он, удобно привалившись спиной к подушке.
- Ура! - вдруг крикнул он. - Чур, я первый придумал! Когда робот будет ходить, мы, вместо того чтобы командовать по старинке "раз-два, раз-два", можем командовать так: "флакс-клякс, флакс-клякс..." Здорово?
- Пррравильно! - обрадовалась Сорока и от восторга даже клюнула половицу. - Мы будем очень интересно играть в это флакс-клякс!
- Не смейте обижать нашего нового друга!- предупредил Бориска.- Я никому не разрешу дразнить его, запомните.
Бориска так рассердился, что даже топнул ногой.
Бук обиженно отвернулся, всем своим видом показывая, что ему не нравится, как Бориска отнесся к роботу.
А мне показалось, что у робота на мгновенье благодарно вспыхнули глаза зеленоватым светом.
- Хм, - произнесла Сорока, - подумаешь, какой фон-барон выискался. Никто и не собирается его обижать. Повеселиться нельзя. Вот тебе и два праздника в одном дне! Если дальше так пойдет - все мы быстренько умрем от скуки...
- Вряд ли,- сказал я.- Во всяком случае, тебе это не грозит. Тем более, что у меня есть и еще подарок. Кому он предназначается, как ты думаешь?
- Мне, только мне! - встрепенулась Сорока и даже взъерошилась от любопытства.
- Угадала,- сказал я и достал из кармана цепочку с блестящим кругляшком.
- Пррекрасная дррагоценность, какая пррекрасная дррагоценность!- воскликнула Сорока. И набросив цепочку на шею, спросила: - Есть в этом доме зеркало? Почему я нигде не вижу зеркала? Мне срочно надо посмотреться в него!
- Зеркало в коридоре, - сказал Бук. - Оно висит на стене и ждет не дождется, пока ты в него посмотришься.
Бук произнес это так мрачно, что сразу стало понятно: он очень недоволен. Он тоже хотел бы получить подарок. Я высыпал на покрывало, рядом с подушкой, орехи.
- Вот, - сказал я. - Ты, наверное, думал, будто о тебе забыли?
- Спасибо,- вежливо и с достоинством ответил Бук. И скосил один глаз на орехи, что-то соображая. Вдруг он вскочил.
- Мне нужен заплечный мешок, куда бы я мог сложить эти орехи. Мои защечные мешки слишком малы. Ты мне дашь большой мешок?- спросил он у Бориски.
- Надо спросить у мамы,- сказал Бориска.- Мама!- крикнул он.-Сшей Буку заплечный мешок для кедровых орехов. С лямочками. Чтобы он мог носить его на спине!
- Да, - попросил Бук, - пусть он обязательно будет с удобными лямочками.
- Позже, позже, - сказала мама. - Видишь, сколько у меня сегодня забот: надо накрыть на стол, не опоздать бы вынуть из духовки пирог...
- Пирог может подождать. И стол тоже. Ну как вы не понимаете, что мне срочно необходим небольшой заплечный мешок для орехов, - почти простонал Бук.
Маме пришлось выполнить его настойчивую просьбу. Иначе он не отцепился бы. Мама уже знала, что Бук, если ему что-нибудь очень нужно, не только просит - это она еще могла бы выдержать и не уступить,- а вспрыгивает на плечо, может пробежать даже по спине.
Вспрыгиваний мама терпеть не могла. Она боялась, что коготки Бука порвут платье.
Поэтому через пятнадцать минут Буку уже не надо было повторять просьбу. Мама сшила ему заплечный мешок с синими лямочками из кусочка завалявшейся в комоде парусины.
Бук примерил, легко ли заплечный мешок снимается и надевается. И только после этого сложил в него орехи.
- Как я не додумался до этого раньше,- сказал он сам себе.- Такое удобство! Теперь можно будет всегда иметь при себе запас орехов...
Бук не расстался с мешком даже тогда, когда Борискин папа пригласил всех к столу - так и сел, не снимая его с плеч, около Борискиной тарелки.
И сразу же начал вертеться.
Он то заглядывал в салатницу, то ему надо было попробовать яблоки и груши.
Бук тянулся решительно ко всему на столе, задевая мешком тарелки и вазочки.
Если бы не Борискин день рождения, папа ни за что не потерпел бы такого безобразия. Но в этот день у папы и мамы было прекрасное настроение. И папа, посматривая на подаренный сыну фотоаппарат, стал вспоминать о том времени, когда сам ходил в школу.
- Вот когда я был маленьким... - начал папа, поддевая специальной лопаточкой с блюда кусок пирога.
- Когда ты был маленьким... - подхватил Бориска и чуть заметно улыбнулся,- тогда не пекли таких вкусных пирогов и не дарили мальчикам дорогих фотоаппаратов. Ты об этом хочешь напомнить?
- Не насмешничай, - сказал папа, укладывая пирог на тарелку. - Ты еще многого не понимаешь. Тогда я был чуть постарше тебя, но мне уже приходилось работать, спасать урожаи.
- А мы...- вмешалась Сорока,- мы солнце спасли.
- Да!- подтвердил Бук, поворачиваясь к папе.- Сорока правильно заметила. Мы - я, Бориска, Сорока и Машенька - спасли даже солнце. Лохматая туча, которая гналась за ним, так и осталась ни с чем. Мы отманили тучу на себя.
- А помнишь, как туча хотела сбить нас с дерева молнией и ударить громом?- стал вспоминать Бориска.- Машенька так испугалась, что готова была залезть ко мне в карман.
- Точно. Машенька очень хотела залезть в Борискин карман,- подтвердила Сорока.- Это я посоветовала ей не залезать, предупредила, что трудно будет вылезать из кармана. Ах, как нам тогда было страшно и весело!..
- Вот видишь, папа, - сказал Бориска, - и мы совсем не такие бессильные, как тебе иногда кажется.
- Не спорьте, - улыбнулась мама. - Все любят говорить о тех хороших делах, которые они совершили. Ведь не только папа вспоминает. Ты и твои друзья - вы тоже сейчас рассказали о том, как спасли солнце. Разве это плохо? Важно, чтобы побольше было таких хороших дел, о которых не стыдно вспоминать.
- Правильно. Это совершенно правильно, - согласилась Сорока.- И поэтому я хочу сообщить вам, что, пока вы говорили, я уже совершила хорошее дело - сочинила песенку и непременно спою вам ее, если вы не станете возражать.
- Просим! - сказал папа.
- Что за песенку ты сочинила? - спросила мама.
- Быстро же ты успела... - недоверчиво сказал Бук.
- А я все хорошее делаю очень быстро,- заметила Сорока.- Одну минуточку... Перед тем, как петь, мне просто необходимо прополоскать горло.
И она сунула клюв в Борискину чашку с чаем.
- Теперь я готова! - заявила Сорока, вытерев клюв о скатерть.
После этого она слегка напыжилась, набрала полную грудь воздуха и объявила:
- Сейчас будет исполнена песенка о хороших делах и дружбе. Слова Сороки. Музыка народная. Исполнительница не совсем еще здорова и поэтому просит тишины и исключительного внимания.
Объявив свое выступление, Сорока вышагнула на середину стола, распахнула здоровое крыло и запела:
Папа хлопнул было в ладоши и хотел крикнуть "Браво!", но Сорока замахала крылом: погодите, мол, еще не все!
- Валяй дальше, - сказал Бук.
- Ииэх!- крикнула Сорока и, притопнув ногой, пошла кружиться, опрокидывая чашки и припевая:
И он снял со спины мешок.
А Сорока в это время раскланивалась направо и налево, налево и направо. Она была довольна. Папа с мамой смеялись и громко хлопали ей.
- Спасибо, спасибо за внимание, - повторяла Сорока, шаркая лапкой по скатерти. - Теперь надо сфотографироваться на память!- заявила она, откланявшись.- Пусть новый Борискин фотоаппарат сфотографирует нас.
- Что ж,- сказал папа,- я не возражаю. Давайте только выберем место, где получше освещение.
Место выбирали долго. Передвигали, раздвигали и сдвигали стулья. Наконец уселись.
- Сядьте еще теснее,- сказал Бориска, заглядывая в видоискатель.
- А ты чего? - спросил он Бука, который, не принимая участия во всеобщей суматохе, по-прежнему сидел на столе и щелкал орехи, бросая скорлупки на тарелку.
- Иду,- неохотно сказал Бук и, подхватив мешок, заковылял к группе фотографирующихся.
- Скорее, - поторопил его Бориска, - сейчас начнется съемка!
Он подождал, пока Бук усядется впереди всех на пол, поставил аппарат на край стола, включил автоматический спуск, чтобы самому сняться вместе со всеми, и поспешил занять место между папой и мамой. Торопясь,- фотоаппарат уже жужжал и вот-вот должен был щелкнуть - Бориска толкнул ногой заплечный мешок Бука. Мешок опрокинулся. Орехи рассыпались.
- Мои орехи! - крикнул Бук и вскочил,
В этот момент аппарат громко щелкнул, запечатлев на пленку всех внимательно смотревших в объектив, а также Бука, растерянно стоящего перед рассыпанными орехами.
Прощаясь, я спросил Сороку:
- Как твое крыло, очень еще болит?
- Крыло почти прошло, - ответила Сорока, поблескивая возбужденными глазами. - Борискина мама помазала его каким-то лекарством, и я послезавтра снова смогу летать. А что, - спросила она меня в свою очередь, - вы на самом деле собираетесь писать о нас вторую сказку?
- Конечно,- ответил я.- Меня об этом попросили ребята.
- Тогда не забудьте написать и о том, какую хорошую песню я сочинила и как прекрасно спела ее! - попросила Сорока, поправляя перед зеркалом перья и кокетливо покачивая блестящим кругляшком.
Ёкало-Мокало
- Флакса-плакса, флакса-клякса, флакс-клякс, - сказал он, удобно привалившись спиной к подушке.
- Ура! - вдруг крикнул он. - Чур, я первый придумал! Когда робот будет ходить, мы, вместо того чтобы командовать по старинке "раз-два, раз-два", можем командовать так: "флакс-клякс, флакс-клякс..." Здорово?
- Пррравильно! - обрадовалась Сорока и от восторга даже клюнула половицу. - Мы будем очень интересно играть в это флакс-клякс!
- Не смейте обижать нашего нового друга!- предупредил Бориска.- Я никому не разрешу дразнить его, запомните.
Бориска так рассердился, что даже топнул ногой.
Бук обиженно отвернулся, всем своим видом показывая, что ему не нравится, как Бориска отнесся к роботу.
А мне показалось, что у робота на мгновенье благодарно вспыхнули глаза зеленоватым светом.
- Хм, - произнесла Сорока, - подумаешь, какой фон-барон выискался. Никто и не собирается его обижать. Повеселиться нельзя. Вот тебе и два праздника в одном дне! Если дальше так пойдет - все мы быстренько умрем от скуки...
- Вряд ли,- сказал я.- Во всяком случае, тебе это не грозит. Тем более, что у меня есть и еще подарок. Кому он предназначается, как ты думаешь?
- Мне, только мне! - встрепенулась Сорока и даже взъерошилась от любопытства.
- Угадала,- сказал я и достал из кармана цепочку с блестящим кругляшком.
- Пррекрасная дррагоценность, какая пррекрасная дррагоценность!- воскликнула Сорока. И набросив цепочку на шею, спросила: - Есть в этом доме зеркало? Почему я нигде не вижу зеркала? Мне срочно надо посмотреться в него!
- Зеркало в коридоре, - сказал Бук. - Оно висит на стене и ждет не дождется, пока ты в него посмотришься.
Бук произнес это так мрачно, что сразу стало понятно: он очень недоволен. Он тоже хотел бы получить подарок. Я высыпал на покрывало, рядом с подушкой, орехи.
- Вот, - сказал я. - Ты, наверное, думал, будто о тебе забыли?
- Спасибо,- вежливо и с достоинством ответил Бук. И скосил один глаз на орехи, что-то соображая. Вдруг он вскочил.
- Мне нужен заплечный мешок, куда бы я мог сложить эти орехи. Мои защечные мешки слишком малы. Ты мне дашь большой мешок?- спросил он у Бориски.
- Надо спросить у мамы,- сказал Бориска.- Мама!- крикнул он.-Сшей Буку заплечный мешок для кедровых орехов. С лямочками. Чтобы он мог носить его на спине!
- Да, - попросил Бук, - пусть он обязательно будет с удобными лямочками.
- Позже, позже, - сказала мама. - Видишь, сколько у меня сегодня забот: надо накрыть на стол, не опоздать бы вынуть из духовки пирог...
- Пирог может подождать. И стол тоже. Ну как вы не понимаете, что мне срочно необходим небольшой заплечный мешок для орехов, - почти простонал Бук.
Маме пришлось выполнить его настойчивую просьбу. Иначе он не отцепился бы. Мама уже знала, что Бук, если ему что-нибудь очень нужно, не только просит - это она еще могла бы выдержать и не уступить,- а вспрыгивает на плечо, может пробежать даже по спине.
Вспрыгиваний мама терпеть не могла. Она боялась, что коготки Бука порвут платье.
Поэтому через пятнадцать минут Буку уже не надо было повторять просьбу. Мама сшила ему заплечный мешок с синими лямочками из кусочка завалявшейся в комоде парусины.
Бук примерил, легко ли заплечный мешок снимается и надевается. И только после этого сложил в него орехи.
- Как я не додумался до этого раньше,- сказал он сам себе.- Такое удобство! Теперь можно будет всегда иметь при себе запас орехов...
Бук не расстался с мешком даже тогда, когда Борискин папа пригласил всех к столу - так и сел, не снимая его с плеч, около Борискиной тарелки.
И сразу же начал вертеться.
Он то заглядывал в салатницу, то ему надо было попробовать яблоки и груши.
Бук тянулся решительно ко всему на столе, задевая мешком тарелки и вазочки.
Если бы не Борискин день рождения, папа ни за что не потерпел бы такого безобразия. Но в этот день у папы и мамы было прекрасное настроение. И папа, посматривая на подаренный сыну фотоаппарат, стал вспоминать о том времени, когда сам ходил в школу.
- Вот когда я был маленьким... - начал папа, поддевая специальной лопаточкой с блюда кусок пирога.
- Когда ты был маленьким... - подхватил Бориска и чуть заметно улыбнулся,- тогда не пекли таких вкусных пирогов и не дарили мальчикам дорогих фотоаппаратов. Ты об этом хочешь напомнить?
- Не насмешничай, - сказал папа, укладывая пирог на тарелку. - Ты еще многого не понимаешь. Тогда я был чуть постарше тебя, но мне уже приходилось работать, спасать урожаи.
- А мы...- вмешалась Сорока,- мы солнце спасли.
- Да!- подтвердил Бук, поворачиваясь к папе.- Сорока правильно заметила. Мы - я, Бориска, Сорока и Машенька - спасли даже солнце. Лохматая туча, которая гналась за ним, так и осталась ни с чем. Мы отманили тучу на себя.
- А помнишь, как туча хотела сбить нас с дерева молнией и ударить громом?- стал вспоминать Бориска.- Машенька так испугалась, что готова была залезть ко мне в карман.
- Точно. Машенька очень хотела залезть в Борискин карман,- подтвердила Сорока.- Это я посоветовала ей не залезать, предупредила, что трудно будет вылезать из кармана. Ах, как нам тогда было страшно и весело!..
- Вот видишь, папа, - сказал Бориска, - и мы совсем не такие бессильные, как тебе иногда кажется.
- Не спорьте, - улыбнулась мама. - Все любят говорить о тех хороших делах, которые они совершили. Ведь не только папа вспоминает. Ты и твои друзья - вы тоже сейчас рассказали о том, как спасли солнце. Разве это плохо? Важно, чтобы побольше было таких хороших дел, о которых не стыдно вспоминать.
- Правильно. Это совершенно правильно, - согласилась Сорока.- И поэтому я хочу сообщить вам, что, пока вы говорили, я уже совершила хорошее дело - сочинила песенку и непременно спою вам ее, если вы не станете возражать.
- Просим! - сказал папа.
- Что за песенку ты сочинила? - спросила мама.
- Быстро же ты успела... - недоверчиво сказал Бук.
- А я все хорошее делаю очень быстро,- заметила Сорока.- Одну минуточку... Перед тем, как петь, мне просто необходимо прополоскать горло.
И она сунула клюв в Борискину чашку с чаем.
- Теперь я готова! - заявила Сорока, вытерев клюв о скатерть.
После этого она слегка напыжилась, набрала полную грудь воздуха и объявила:
- Сейчас будет исполнена песенка о хороших делах и дружбе. Слова Сороки. Музыка народная. Исполнительница не совсем еще здорова и поэтому просит тишины и исключительного внимания.
Объявив свое выступление, Сорока вышагнула на середину стола, распахнула здоровое крыло и запела:
Спев это, Сорока сделала паузу.
Ждут леса нас, и дороги,
и хорошие дела.
Буку, солнцу и Сороке
наша дружба помогла.
Острый ножик на точиле -
вжик-вжик, вжик-вжик -
браконьеры зря точили -
вжик-вжик, вжик-вжик.
Без ножа и без рогатки
мы на свете проживем,
будет все у нас в порядке -
скоро Машеньку спасем!..
Папа хлопнул было в ладоши и хотел крикнуть "Браво!", но Сорока замахала крылом: погодите, мол, еще не все!
- Валяй дальше, - сказал Бук.
- Ииэх!- крикнула Сорока и, притопнув ногой, пошла кружиться, опрокидывая чашки и припевая:
- Пошла выхваляться!- сказал Бук. - Орехи пощелкать, что ли?
На Луну собака лает,
а спросите почему,-
и сама она не знает,
и не скажет никому.
Я Сорока-белобока,
очень добрая душа,
посмотрите, оцените,
разве я не хороша!
И он снял со спины мешок.
А Сорока в это время раскланивалась направо и налево, налево и направо. Она была довольна. Папа с мамой смеялись и громко хлопали ей.
- Спасибо, спасибо за внимание, - повторяла Сорока, шаркая лапкой по скатерти. - Теперь надо сфотографироваться на память!- заявила она, откланявшись.- Пусть новый Борискин фотоаппарат сфотографирует нас.
- Что ж,- сказал папа,- я не возражаю. Давайте только выберем место, где получше освещение.
Место выбирали долго. Передвигали, раздвигали и сдвигали стулья. Наконец уселись.
- Сядьте еще теснее,- сказал Бориска, заглядывая в видоискатель.
- А ты чего? - спросил он Бука, который, не принимая участия во всеобщей суматохе, по-прежнему сидел на столе и щелкал орехи, бросая скорлупки на тарелку.
- Иду,- неохотно сказал Бук и, подхватив мешок, заковылял к группе фотографирующихся.
- Скорее, - поторопил его Бориска, - сейчас начнется съемка!
Он подождал, пока Бук усядется впереди всех на пол, поставил аппарат на край стола, включил автоматический спуск, чтобы самому сняться вместе со всеми, и поспешил занять место между папой и мамой. Торопясь,- фотоаппарат уже жужжал и вот-вот должен был щелкнуть - Бориска толкнул ногой заплечный мешок Бука. Мешок опрокинулся. Орехи рассыпались.
- Мои орехи! - крикнул Бук и вскочил,
В этот момент аппарат громко щелкнул, запечатлев на пленку всех внимательно смотревших в объектив, а также Бука, растерянно стоящего перед рассыпанными орехами.
Прощаясь, я спросил Сороку:
- Как твое крыло, очень еще болит?
- Крыло почти прошло, - ответила Сорока, поблескивая возбужденными глазами. - Борискина мама помазала его каким-то лекарством, и я послезавтра снова смогу летать. А что, - спросила она меня в свою очередь, - вы на самом деле собираетесь писать о нас вторую сказку?
- Конечно,- ответил я.- Меня об этом попросили ребята.
- Тогда не забудьте написать и о том, какую хорошую песню я сочинила и как прекрасно спела ее! - попросила Сорока, поправляя перед зеркалом перья и кокетливо покачивая блестящим кругляшком.
Ёкало-Мокало
Как быстро идет время и меняются события! Вчера, например, за несколько минут Бориска заметно стал старше. Теперь, если бы его спросили: "Сколько тебе лет?", он, не задумываясь, ответил бы: "Скоро будет восемь!"
Вот насколько повзрослел Бориска к тому моменту, когда вторично поехал искать Машеньку, Буку он сказал:
- Смотри внимательней из моей пазухи. Сосредоточься! Серьезное взрослое слово "сосредоточься" Бориска
произнес впервые. Раньше он ни разу не употреблял его, хотя и слышал,
- Я и так смотрю во все глаза, - обиженно ответил Бук. - Чего ты приказываешь! И вообще... Тебе самому надо было со-сре-до-то-чить-ся, когда ты брал папины часы.
Бориска поморщился: еще одна несчастливая случайность! И когда они только отвяжутся! Папа уже искал часы, собираясь на работу.
"Куда делись эти проклятые часы?" - несколько раз повторил он и даже пошарил под диваном.
Бориска промолчал, хотя часы лежали на его полке за книгами.
Утром он нечаянно смахнул их со стола. А они взяли и остановились. Бориска испугался. Надо было положить часы на стол - кто их знает, мол, почему им вздумалось остановиться! Но Бориска с испугу решил починить часы. Он унес их в свою комнату, отколупнул крышку и гвоздиком попытался подтолкнуть колесико. Но внутри часов вдруг что-то хрустнуло, и колесико покатилось по полу.
Услышав папины шаги, Бориска спрятал часы на полке, а колесико быстренько выбросил в окно.
Когда папа ушел на работу, у Бориски отлегло от сердца. "До вечера далеко, что-нибудь придумаю..." - решил он.
Пожалуй, если бы не тревога за Машеньку, он только и думал бы теперь о своем несчастье. Но Машенькина судьба беспокоила его гораздо сильнее собственной.
И то, что его волновало несчастье другого больше, чем собственное, лучше всего доказывало: Бориска растет, становится настоящим взрослым человеком.
- Я ничего не приказываю тебе, - сказал он Буку,- только очень прошу смотреть внимательнее. Мы сегодня обязательно должны найти Машеньку! Может, тебе напомнит что-то вон тот гараж или большое дерево около водопроводной колонки?
- Нет... Ничего похожего... Не припоминаю...- отвечал Бук.
Бориска совсем устал. Ему казалось, что они прошли уже сто, двести улиц. И все - ничего нового, ничего нового. Отчаяние потихоньку стало овладевать им. Вдруг он услышал, как Бук завозился, а потом и сказал:
- Стоп, стоп, стоп... Ту длинную кирпичную трубу я, кажется, видел.
Бориска взглянул на трубу кирпичного завода и дальше, туда, где кончались дома.
- Кажется, там... - подтвердил Бук.
И вновь они ходили по улицам, вновь Бук повторял: "Нет... Не припоминаю..."
Наконец, указав лапкой на один из домов, Бук воскликнул:
- Он!
Дом был крепкий, построенный из толстых бревен. Кирпичный фундамент, высокий забор - вот что в первую очередь бросалось в глаза. Где-то там, за этим забором, должен быть сарай, а в нем - Машенька.
Бориска привстал на носки, пытаясь увидеть сарай. Но забор был высоким, а ворота - заперты.
- Ы-ы-ав, ы-ы-ав!- подала голос из-за глухого забора собака.
- Странно... - сказал Бук. - Тогда собаки не было. Неужели я ошибся? Необходимо проверить.
- Будь осторожен, - попросил Бориска, - как бы собака не сцапала тебя.
- Не первая собака попадается мне на дороге, - ответил Бук. - Будь спокоен, я сумею одурачить ее.
И он ловко поднырнул под ворота.
А Бориска остался ждать его и сел на лавочку около ворот.
Собака лаяла все яростнее и яростнее. Она чуяла чужого.
- Да перестань ты, - сказал Бориска, - надорвешься!
Из-за лая Бориска не услышал шагов, услышал только, как заскрипела калитка, и увидел, что на улицу вышел дядька в черной рубахе навыпуск. У него были всклокоченные седоватые волосы и злые маленькие глазки на квадратном лице-
- Че собаку дразнишь? А ну - дуй отседова! - приказал он Бориске.
Бориска перешел на другую сторону улицы.
- Не ошивайся больше возле моего дома, уши оторву!- предупредил дядька.- Ишь, ёкало-мокало, шляется тут всякая шантрапа...- проворчал он, возвращаясь во двор.
Через несколько минут из-под ворот выскочил Бук.
- Все правильно, - сказал он. - Собаку купили сторожить Машеньку. Очень злобная собака. А Машенька передает тебе привет. Она по-прежнему сидит в сарае на двух цепях. Очень обрадовалась, что я нашел тебя, а ты, конечно, придумаешь способ выручить ее. Хозяйка еще собирается Машеньку откармливать и откармливать. Но она просит нас поторопиться. Что будем делать?
- А я, - сказал Бориска, - пока ты был у Машеньки, видел старого охотника. Он прогнал меня с лавочки и сказал, что я - ёкало-мокало - шантрапа.
- Точно, - подтвердил Бук. - Совсем забыл тебе сказать: он любит повторять это "ёкало-мокало". Так, что мы теперь будем делать? Как обхитрим Ёкалу-Мокалу?
- По-моему, - сказал Бориска, - прежде всего нам надо бы запомнить: сарай, где сидит Машенька, и все, что вокруг него. Сейчас мы с тобой залезем на этот тополь, а дома я нарисую все, что увижу.
Вот где Бориске пригодилось умение лазать по деревьям! Сколько раз падал с них, сколько раз мама сердилась, потрясая новенькими разорванными штанишками и приговаривая: "Наш сын - не мальчик, нет, он - обезьяна! Ему деревья нужнее папы и мамы!"
Бориске становилось немного обидно - он вовсе не хотел походить на обезьяну. Но по деревьям продолжал лазать.
И теперь ему очень пригодилось это.
...Радуясь удаче, друзья возвратились домой. Открыв дверь, Бориска крикнул Сороке:
- Эй, эй, как дела? Телефон не звонил?
- Как же, как же, - сообщила Сорока, - он звонил уже несколько раз.
- Это, наверное, мама, - сказал Бориска. - Папа больше одного раза не звонит. Ему мешают совещания.
Бориска снял трубку, набрал мамин номер и спросил, услышав ее голос:
- Это ты мне звонила несколько раз? А я только-только вернулся.
- Я звонила тебе три раза, - сказала мама.- Ты давно должен быть дома...
- Мы долго искали Машеньку, - стал оправдываться Бориска.- Разве ты не понимаешь, я ведь не просто бегал-играл...
- Знаю, знаю, - прервала мама, - у тебя всегда найдется оправдание. Теперь послушай меня. Сходи в магазин, деньги лежат на буфете, купи три бутылки молока и хлеб. Да приведи в порядок свою комнату - в ней все кувырком. Я скоро приду. Понял?
- Чего тут не понять,- ответил Бориска. Он хотел еще рассказать, как они все-таки нашли Машеньку, но мама положила трубку.
- Она ничего не захотела узнать о Машеньке? - спросила Сорока.
- Я думаю, что у мамы на работе неприятности, - сказал Бориска.- Но она скоро приедет, и мы ей расскажем.
- Конечно, конечно... - сказал Бук.
Бориска заметил: голос Бука стал каким-то скучным.
- У тебя заболела голова? - спросил он его.
- Да. У меня разболелась голова, - подтвердил Бук и улегся на подоконнике.
Бориска оглядел комнату. Мама была неправа - в комнате ничего не выглядело перевернутым. Все-таки Бориска кое-где смахнул пыль и подмел пол.
Потом он сходил в магазин и даже вымыл посуду.
- Ну и ну! - удивилась мама.- Вот ведь,- сказала она, вынимая из хозяйственной сумки колбасу, конфеты,- если захочешь, ты все умеешь отлично делать. Как бы нам добиться, чтобы это хотенье у тебя всегда было?
- Очень просто, - сказал Бориска. - Надо сейчас отпустить меня на часик погулять.
- Он еще не нагулялся! - всплеснула руками мама. Но, внимательно глянув на сына, вдруг разрешила, добавив:- Смотри, если не придешь вовремя!..
- Я с тобой! - крикнул с подоконника Бук-
- Нет, - сказал Бориска. - У тебя разболелась голова. Отдыхай.
И пошел на улицу. Он не хотел брать с собой Бука. Не гулять собирался Бориска, а еще раз съездить к Машеньке. Хоть крикнуть ей что-нибудь через высокий забор.
Ах, если бы мама знала, что на книжной полке, за книгами, спрятаны папины часы!
Бориска вспомнил о них на задней площадке троллейбуса и подумал: "Если все обойдется благополучно, - никогда больше не буду бояться сразу говорить правду! Это гораздо легче, чем ждать, пока она сама о себе скажет".
И, переделав противоутопленническую клятву, которую давал Буку на берегу реки, сказал сам себе:
"Нет,- сказал себе Бориска,- если я буду бояться, то не сумею поговорить с Машенькой".
Стараясь не обращать внимания на собачий лай, он, набираясь смелости, несколько раз прошел перед домом.
Только потом Бориска завернул за угол забора, обошел двор и приблизился к месту, неподалеку от которого стоял сарай.
- Машенька, - спросил он, - ты слышишь меня? Это я, Бориска.
- Ав-ав, ав-ав! - надрывалась собака.
- Я слышу тебя, - донесся до Бориски Машенькин голос.- Ты пришел выручить меня?
- Еще не сейчас, - ответил Бориска. - Я пришел на разведку. Нам осталось совсем немного подготовиться.
- Скорей бы,- вздохнула Машенька.
- Ав-ав, ав-ав! - надрывалась собака.
- Чтоб тебя черти разорвали! - сказал вышедший на лай Ёкало-Мокало.- Брешет и брешет, дьявол. А ну заткнись!
Собака смолкла, но совсем успокоиться не могла - Бориска был недалеко.
- Р-р-р-ав! - не выдержала она.
- Пошла на место! - совсем рассердился Ёкало-Мокало и чем-то запустил в собаку.
Собака заскулила, загремела цепью и убежала в свой угол.
- Вот сдеру с тебя шкуру на рукавицы - узнаешь тогда, как попусту гавкать,- сказал Ёкало-Мокало, уходя в дом.- Только попробуй, полай еще зря!
"Бедная ты, бедная собака,- подумал Бориска.- Стараешься, стараешься для хозяина, а тоже сидишь на цепи. А потом придет день, когда Ёкало-Мокало сдерет с тебя шкуру..."
- Собака, а собака,- сказал Бориска, найдя в заборе небольшую щель и заглядывая в нее.- Я ничего плохого твоему хозяину не хочу сделать. Но Машеньку надо выручать! Она жила себе и жила в лесу, никого не трогала. Какое же право имел Ёкало-Мокало хватать ее и сажать на цепь? Слышишь, собака, ты не лай на меня, ладно?
И он бросил ей кусок коржика. Собака подошла к нему, понюхала и отнесла к будке, Там она вытянулась, положив угощенье между передними лапами. А Бориска спросил Машеньку:
- Тебя не мучает тот, Долговязый, который поймал Бука?
- Его отправили вместе с машиной убирать урожай,- сказала Машенька. - Он только через месяц вернется.
"Это хорошо... - подумал Бориска. - Значит, Долговязый не будет мешать нам, когда мы придем спасать Машеньку".
Больше он ничего не успел сказать, потому что услышал за своей спиной шаги.
- Вот ты где! - закричал Ёкало-Мокало.- Не уйдешь! - кричал он, гонясь за Бориской и размахивая палкой.
Бориска припустил от него изо всех сил.
- Не уйдешь!..- кричал Ёкало-Мокало.- Догоню!.. Но Бориска бежал так, что догнать его было трудно. Ёкало-Мокало понял это и остановился. Долго он еще кричал и ругался, бессильно злобствуя.
- Вот видишь, какие гады,- обратился Ёкало-Мокало к случайному прохожему,- все ранетки норовят оборвать!
Прохожий глянул на него и ничего не ответил.
Но этого Бориска уже не слышал. Он все бежал, бежал и остановился только, добежав до троллейбусной остановки.
...- А, явился не запылился! - встретила мама Бориску, когда он не вошел, а ввалился в коридор. - Ну рассказывай, где ты пропадал больше двух часов?
- На улице играл, - как можно беспечнее ответил Бориска. - За новой девятиэтажкой.
- Неправда,- сказала мама.- Я все вокруг осмотрела. Не было тебя нигде.
- А где мои часы? - спросил, входя, папа. Бориска пожал плечами.
- Угу,- сказал папа и взял Бориску за ухо.- Пойдем,- потянул он его,- сейчас я тебе их покажу.
И подвел Бориску к полке с книгами.
- Твоя работа? - спросил он, вынув несколько книг. В образовавшемся отверстии поблескивали часы.
- Папа... - просительно промямлил Бориска. Вздохнув, папа взял часы и уже не за ухо, а за плечо повел Бориску в большую комнату.
- Садись, - сказал он ему и показал на кресло. Бориска сел.
Состояние его было похоже на то, которое он испытывал полгода тому назад, сидя в кресле зубного врача. Даже металлическое побрякивание было слышно, будто врач подготавливал необходимые инструменты. Это папа, прохаживаясь по комнате взад-вперед, перебирал в кармане ключи и мелкие деньги.
Прямо перед Бориской висели на стенке часы. Они покачивали степенным желтым маятником, а их стрелки как сошлись на цифре шесть, так и не хотели расходиться. Бориска смотрел и никак не мог понять, какое время они показывают.
- Что ж ты, брат...- сказал, наконец, папа.- В прятки начинаешь играть с нами? Разве мы с мамой желаем тебе плохого? Нехорошо, нехорошо...
Бориска ждал выговора, возмущений, ремня. К этому он был готов. И то, что папа не ругал его, а сам выглядел чуть ли не побитым, подействовало на Бориску гораздо сильнее наказания.
- Да я нечаянно смахнул их! - воскликнул он, и в его голосе зазвучало отчаяние. - Они упали и остановились. Я хотел их починить, ковырнул гвоздиком, а колесико взяло и отскочило. Неужели ты не поймешь?..
- Я все понимаю, - сказал папа. - Не за то, что так получилось, сержусь на тебя. Ты обманул, вот что главное!
- Я больше не буду, - сказал Бориска. - Честное слово. Не веришь? Я даже клятву придумал!
- Я тебе верю и без клятв.
Бориска пообещал всегда говорить правду,
- Ладно, - сказал папа, - верю. Хочу, чтобы и ты помнил: мы с мамой всегда поймем тебя.
- Его обещания на один день! - крикнула из соседней комнаты мама.- Совсем от рук отбился... И вообще... Сорока трещит без конца, Бук скорлупки разбрасывает по всей квартире. Я скоро с ума сойду!
- Мама...- умоляюще попросил Бориска.
- А ну вас! - сказала мама и ушла на кухню. Бориска знал, что, разволновавшись, мама может иногда под горячую руку сказать что-то и слишком резкое. Знал он и другое: через несколько минут она остывает, чувствует себя неловко и сама готова попросить прощенья за излишнюю резкость. Но Бук и Сорока этого не знали!
Когда через некоторое время мама с обычной приветливостью позвала всех ужинать, Бориска с папой сели за стол, а Бук и Сорока не шевельнулись.
- Вы что, гости дорогие, особого приглашения ждете? - задетая их молчанием, спросила мама.
Бук произнес что-то, но мама ничего не поняла.
- Почему я ничего не понимаю? - растерянно обратилась она к Бориске.- Он что, ответил мне на своем лесном языке?
Бориска промолчал, а папа сказал:
- По-моему, все понятно. Бук говорит как обычно. Он ответил: "Какие же мы дорогие гости, если мешаем, если из-за нас можно сойти с ума"...
Мама вдруг покраснела, залилась ярким-преярким румянцем. И тогда Бориска сказал ей:
- Помнишь, после того, как мы выручили Бука, он объяснил: звери и птицы разговаривают только с теми, кто им нравится. Только эти люди их понимают. Ты перестала нравиться Буку, поэтому перестала и понимать его.
- О господи! - сказала мама. - Да у меня и в мыслях не было их обидеть. Объясни им, Бориска, пусть они простят меня.
- Значит, мы по-настоящему дорогие гости для вас? - недоверчиво спросила Сорока.
- Ну, конечно! - ответила мама, обрадованная тем, что поняла вопрос.
Бук и Сорока переглянулись. Потом заняли свои места на столе.
Бук развязал мешочек с кедровыми орехами, а Сорока принялась склевывать с тарелки жареную рыбу.
Через несколько минут она уже развеселилась и сказала маме:
- Вкусно, очень вкусно приготовлено. Ваша рыба намного сочнее и ароматнее тех пескарей, которрых я находила на речном берегу и сама себе приготавливала.
- Дай-ка попробовать,- попросил Бук.
Он откусил маленький кусочек, не торопясь пожевал его, проглотил.
- Действительно,- подтвердил он,- вкуснее такой рыбы редко что бывает.
Бориска засмеялся. Улыбнулись и мама с папой. Всем стало ясно, что обида забыта.
Вот насколько повзрослел Бориска к тому моменту, когда вторично поехал искать Машеньку, Буку он сказал:
- Смотри внимательней из моей пазухи. Сосредоточься! Серьезное взрослое слово "сосредоточься" Бориска
произнес впервые. Раньше он ни разу не употреблял его, хотя и слышал,
- Я и так смотрю во все глаза, - обиженно ответил Бук. - Чего ты приказываешь! И вообще... Тебе самому надо было со-сре-до-то-чить-ся, когда ты брал папины часы.
Бориска поморщился: еще одна несчастливая случайность! И когда они только отвяжутся! Папа уже искал часы, собираясь на работу.
"Куда делись эти проклятые часы?" - несколько раз повторил он и даже пошарил под диваном.
Бориска промолчал, хотя часы лежали на его полке за книгами.
Утром он нечаянно смахнул их со стола. А они взяли и остановились. Бориска испугался. Надо было положить часы на стол - кто их знает, мол, почему им вздумалось остановиться! Но Бориска с испугу решил починить часы. Он унес их в свою комнату, отколупнул крышку и гвоздиком попытался подтолкнуть колесико. Но внутри часов вдруг что-то хрустнуло, и колесико покатилось по полу.
Услышав папины шаги, Бориска спрятал часы на полке, а колесико быстренько выбросил в окно.
Когда папа ушел на работу, у Бориски отлегло от сердца. "До вечера далеко, что-нибудь придумаю..." - решил он.
Пожалуй, если бы не тревога за Машеньку, он только и думал бы теперь о своем несчастье. Но Машенькина судьба беспокоила его гораздо сильнее собственной.
И то, что его волновало несчастье другого больше, чем собственное, лучше всего доказывало: Бориска растет, становится настоящим взрослым человеком.
- Я ничего не приказываю тебе, - сказал он Буку,- только очень прошу смотреть внимательнее. Мы сегодня обязательно должны найти Машеньку! Может, тебе напомнит что-то вон тот гараж или большое дерево около водопроводной колонки?
- Нет... Ничего похожего... Не припоминаю...- отвечал Бук.
Бориска совсем устал. Ему казалось, что они прошли уже сто, двести улиц. И все - ничего нового, ничего нового. Отчаяние потихоньку стало овладевать им. Вдруг он услышал, как Бук завозился, а потом и сказал:
- Стоп, стоп, стоп... Ту длинную кирпичную трубу я, кажется, видел.
Бориска взглянул на трубу кирпичного завода и дальше, туда, где кончались дома.
- Кажется, там... - подтвердил Бук.
И вновь они ходили по улицам, вновь Бук повторял: "Нет... Не припоминаю..."
Наконец, указав лапкой на один из домов, Бук воскликнул:
- Он!
Дом был крепкий, построенный из толстых бревен. Кирпичный фундамент, высокий забор - вот что в первую очередь бросалось в глаза. Где-то там, за этим забором, должен быть сарай, а в нем - Машенька.
Бориска привстал на носки, пытаясь увидеть сарай. Но забор был высоким, а ворота - заперты.
- Ы-ы-ав, ы-ы-ав!- подала голос из-за глухого забора собака.
- Странно... - сказал Бук. - Тогда собаки не было. Неужели я ошибся? Необходимо проверить.
- Будь осторожен, - попросил Бориска, - как бы собака не сцапала тебя.
- Не первая собака попадается мне на дороге, - ответил Бук. - Будь спокоен, я сумею одурачить ее.
И он ловко поднырнул под ворота.
А Бориска остался ждать его и сел на лавочку около ворот.
Собака лаяла все яростнее и яростнее. Она чуяла чужого.
- Да перестань ты, - сказал Бориска, - надорвешься!
Из-за лая Бориска не услышал шагов, услышал только, как заскрипела калитка, и увидел, что на улицу вышел дядька в черной рубахе навыпуск. У него были всклокоченные седоватые волосы и злые маленькие глазки на квадратном лице-
- Че собаку дразнишь? А ну - дуй отседова! - приказал он Бориске.
Бориска перешел на другую сторону улицы.
- Не ошивайся больше возле моего дома, уши оторву!- предупредил дядька.- Ишь, ёкало-мокало, шляется тут всякая шантрапа...- проворчал он, возвращаясь во двор.
Через несколько минут из-под ворот выскочил Бук.
- Все правильно, - сказал он. - Собаку купили сторожить Машеньку. Очень злобная собака. А Машенька передает тебе привет. Она по-прежнему сидит в сарае на двух цепях. Очень обрадовалась, что я нашел тебя, а ты, конечно, придумаешь способ выручить ее. Хозяйка еще собирается Машеньку откармливать и откармливать. Но она просит нас поторопиться. Что будем делать?
- А я, - сказал Бориска, - пока ты был у Машеньки, видел старого охотника. Он прогнал меня с лавочки и сказал, что я - ёкало-мокало - шантрапа.
- Точно, - подтвердил Бук. - Совсем забыл тебе сказать: он любит повторять это "ёкало-мокало". Так, что мы теперь будем делать? Как обхитрим Ёкалу-Мокалу?
- По-моему, - сказал Бориска, - прежде всего нам надо бы запомнить: сарай, где сидит Машенька, и все, что вокруг него. Сейчас мы с тобой залезем на этот тополь, а дома я нарисую все, что увижу.
Вот где Бориске пригодилось умение лазать по деревьям! Сколько раз падал с них, сколько раз мама сердилась, потрясая новенькими разорванными штанишками и приговаривая: "Наш сын - не мальчик, нет, он - обезьяна! Ему деревья нужнее папы и мамы!"
Бориске становилось немного обидно - он вовсе не хотел походить на обезьяну. Но по деревьям продолжал лазать.
И теперь ему очень пригодилось это.
...Радуясь удаче, друзья возвратились домой. Открыв дверь, Бориска крикнул Сороке:
- Эй, эй, как дела? Телефон не звонил?
- Как же, как же, - сообщила Сорока, - он звонил уже несколько раз.
- Это, наверное, мама, - сказал Бориска. - Папа больше одного раза не звонит. Ему мешают совещания.
Бориска снял трубку, набрал мамин номер и спросил, услышав ее голос:
- Это ты мне звонила несколько раз? А я только-только вернулся.
- Я звонила тебе три раза, - сказала мама.- Ты давно должен быть дома...
- Мы долго искали Машеньку, - стал оправдываться Бориска.- Разве ты не понимаешь, я ведь не просто бегал-играл...
- Знаю, знаю, - прервала мама, - у тебя всегда найдется оправдание. Теперь послушай меня. Сходи в магазин, деньги лежат на буфете, купи три бутылки молока и хлеб. Да приведи в порядок свою комнату - в ней все кувырком. Я скоро приду. Понял?
- Чего тут не понять,- ответил Бориска. Он хотел еще рассказать, как они все-таки нашли Машеньку, но мама положила трубку.
- Она ничего не захотела узнать о Машеньке? - спросила Сорока.
- Я думаю, что у мамы на работе неприятности, - сказал Бориска.- Но она скоро приедет, и мы ей расскажем.
- Конечно, конечно... - сказал Бук.
Бориска заметил: голос Бука стал каким-то скучным.
- У тебя заболела голова? - спросил он его.
- Да. У меня разболелась голова, - подтвердил Бук и улегся на подоконнике.
Бориска оглядел комнату. Мама была неправа - в комнате ничего не выглядело перевернутым. Все-таки Бориска кое-где смахнул пыль и подмел пол.
Потом он сходил в магазин и даже вымыл посуду.
- Ну и ну! - удивилась мама.- Вот ведь,- сказала она, вынимая из хозяйственной сумки колбасу, конфеты,- если захочешь, ты все умеешь отлично делать. Как бы нам добиться, чтобы это хотенье у тебя всегда было?
- Очень просто, - сказал Бориска. - Надо сейчас отпустить меня на часик погулять.
- Он еще не нагулялся! - всплеснула руками мама. Но, внимательно глянув на сына, вдруг разрешила, добавив:- Смотри, если не придешь вовремя!..
- Я с тобой! - крикнул с подоконника Бук-
- Нет, - сказал Бориска. - У тебя разболелась голова. Отдыхай.
И пошел на улицу. Он не хотел брать с собой Бука. Не гулять собирался Бориска, а еще раз съездить к Машеньке. Хоть крикнуть ей что-нибудь через высокий забор.
Ах, если бы мама знала, что на книжной полке, за книгами, спрятаны папины часы!
Бориска вспомнил о них на задней площадке троллейбуса и подумал: "Если все обойдется благополучно, - никогда больше не буду бояться сразу говорить правду! Это гораздо легче, чем ждать, пока она сама о себе скажет".
И, переделав противоутопленническую клятву, которую давал Буку на берегу реки, сказал сам себе:
Справедливости ради надо сказать: Бориска не очень-то храбро подошел к дому Ёкалы-Мокалы. Одно дело, когда рядом друг, пусть даже такой маленький, как Бук, и совсем другое, когда чувствуешь, что ты - один.
Пусть не буду я Бориской,
стану горькою редиской,
с грядки сам себя сорву,
если струшу и совру!
"Нет,- сказал себе Бориска,- если я буду бояться, то не сумею поговорить с Машенькой".
Стараясь не обращать внимания на собачий лай, он, набираясь смелости, несколько раз прошел перед домом.
Только потом Бориска завернул за угол забора, обошел двор и приблизился к месту, неподалеку от которого стоял сарай.
- Машенька, - спросил он, - ты слышишь меня? Это я, Бориска.
- Ав-ав, ав-ав! - надрывалась собака.
- Я слышу тебя, - донесся до Бориски Машенькин голос.- Ты пришел выручить меня?
- Еще не сейчас, - ответил Бориска. - Я пришел на разведку. Нам осталось совсем немного подготовиться.
- Скорей бы,- вздохнула Машенька.
- Ав-ав, ав-ав! - надрывалась собака.
- Чтоб тебя черти разорвали! - сказал вышедший на лай Ёкало-Мокало.- Брешет и брешет, дьявол. А ну заткнись!
Собака смолкла, но совсем успокоиться не могла - Бориска был недалеко.
- Р-р-р-ав! - не выдержала она.
- Пошла на место! - совсем рассердился Ёкало-Мокало и чем-то запустил в собаку.
Собака заскулила, загремела цепью и убежала в свой угол.
- Вот сдеру с тебя шкуру на рукавицы - узнаешь тогда, как попусту гавкать,- сказал Ёкало-Мокало, уходя в дом.- Только попробуй, полай еще зря!
"Бедная ты, бедная собака,- подумал Бориска.- Стараешься, стараешься для хозяина, а тоже сидишь на цепи. А потом придет день, когда Ёкало-Мокало сдерет с тебя шкуру..."
- Собака, а собака,- сказал Бориска, найдя в заборе небольшую щель и заглядывая в нее.- Я ничего плохого твоему хозяину не хочу сделать. Но Машеньку надо выручать! Она жила себе и жила в лесу, никого не трогала. Какое же право имел Ёкало-Мокало хватать ее и сажать на цепь? Слышишь, собака, ты не лай на меня, ладно?
И он бросил ей кусок коржика. Собака подошла к нему, понюхала и отнесла к будке, Там она вытянулась, положив угощенье между передними лапами. А Бориска спросил Машеньку:
- Тебя не мучает тот, Долговязый, который поймал Бука?
- Его отправили вместе с машиной убирать урожай,- сказала Машенька. - Он только через месяц вернется.
"Это хорошо... - подумал Бориска. - Значит, Долговязый не будет мешать нам, когда мы придем спасать Машеньку".
Больше он ничего не успел сказать, потому что услышал за своей спиной шаги.
- Вот ты где! - закричал Ёкало-Мокало.- Не уйдешь! - кричал он, гонясь за Бориской и размахивая палкой.
Бориска припустил от него изо всех сил.
- Не уйдешь!..- кричал Ёкало-Мокало.- Догоню!.. Но Бориска бежал так, что догнать его было трудно. Ёкало-Мокало понял это и остановился. Долго он еще кричал и ругался, бессильно злобствуя.
- Вот видишь, какие гады,- обратился Ёкало-Мокало к случайному прохожему,- все ранетки норовят оборвать!
Прохожий глянул на него и ничего не ответил.
Но этого Бориска уже не слышал. Он все бежал, бежал и остановился только, добежав до троллейбусной остановки.
...- А, явился не запылился! - встретила мама Бориску, когда он не вошел, а ввалился в коридор. - Ну рассказывай, где ты пропадал больше двух часов?
- На улице играл, - как можно беспечнее ответил Бориска. - За новой девятиэтажкой.
- Неправда,- сказала мама.- Я все вокруг осмотрела. Не было тебя нигде.
- А где мои часы? - спросил, входя, папа. Бориска пожал плечами.
- Угу,- сказал папа и взял Бориску за ухо.- Пойдем,- потянул он его,- сейчас я тебе их покажу.
И подвел Бориску к полке с книгами.
- Твоя работа? - спросил он, вынув несколько книг. В образовавшемся отверстии поблескивали часы.
- Папа... - просительно промямлил Бориска. Вздохнув, папа взял часы и уже не за ухо, а за плечо повел Бориску в большую комнату.
- Садись, - сказал он ему и показал на кресло. Бориска сел.
Состояние его было похоже на то, которое он испытывал полгода тому назад, сидя в кресле зубного врача. Даже металлическое побрякивание было слышно, будто врач подготавливал необходимые инструменты. Это папа, прохаживаясь по комнате взад-вперед, перебирал в кармане ключи и мелкие деньги.
Прямо перед Бориской висели на стенке часы. Они покачивали степенным желтым маятником, а их стрелки как сошлись на цифре шесть, так и не хотели расходиться. Бориска смотрел и никак не мог понять, какое время они показывают.
- Что ж ты, брат...- сказал, наконец, папа.- В прятки начинаешь играть с нами? Разве мы с мамой желаем тебе плохого? Нехорошо, нехорошо...
Бориска ждал выговора, возмущений, ремня. К этому он был готов. И то, что папа не ругал его, а сам выглядел чуть ли не побитым, подействовало на Бориску гораздо сильнее наказания.
- Да я нечаянно смахнул их! - воскликнул он, и в его голосе зазвучало отчаяние. - Они упали и остановились. Я хотел их починить, ковырнул гвоздиком, а колесико взяло и отскочило. Неужели ты не поймешь?..
- Я все понимаю, - сказал папа. - Не за то, что так получилось, сержусь на тебя. Ты обманул, вот что главное!
- Я больше не буду, - сказал Бориска. - Честное слово. Не веришь? Я даже клятву придумал!
- Я тебе верю и без клятв.
Бориска пообещал всегда говорить правду,
- Ладно, - сказал папа, - верю. Хочу, чтобы и ты помнил: мы с мамой всегда поймем тебя.
- Его обещания на один день! - крикнула из соседней комнаты мама.- Совсем от рук отбился... И вообще... Сорока трещит без конца, Бук скорлупки разбрасывает по всей квартире. Я скоро с ума сойду!
- Мама...- умоляюще попросил Бориска.
- А ну вас! - сказала мама и ушла на кухню. Бориска знал, что, разволновавшись, мама может иногда под горячую руку сказать что-то и слишком резкое. Знал он и другое: через несколько минут она остывает, чувствует себя неловко и сама готова попросить прощенья за излишнюю резкость. Но Бук и Сорока этого не знали!
Когда через некоторое время мама с обычной приветливостью позвала всех ужинать, Бориска с папой сели за стол, а Бук и Сорока не шевельнулись.
- Вы что, гости дорогие, особого приглашения ждете? - задетая их молчанием, спросила мама.
Бук произнес что-то, но мама ничего не поняла.
- Почему я ничего не понимаю? - растерянно обратилась она к Бориске.- Он что, ответил мне на своем лесном языке?
Бориска промолчал, а папа сказал:
- По-моему, все понятно. Бук говорит как обычно. Он ответил: "Какие же мы дорогие гости, если мешаем, если из-за нас можно сойти с ума"...
Мама вдруг покраснела, залилась ярким-преярким румянцем. И тогда Бориска сказал ей:
- Помнишь, после того, как мы выручили Бука, он объяснил: звери и птицы разговаривают только с теми, кто им нравится. Только эти люди их понимают. Ты перестала нравиться Буку, поэтому перестала и понимать его.
- О господи! - сказала мама. - Да у меня и в мыслях не было их обидеть. Объясни им, Бориска, пусть они простят меня.
- Значит, мы по-настоящему дорогие гости для вас? - недоверчиво спросила Сорока.
- Ну, конечно! - ответила мама, обрадованная тем, что поняла вопрос.
Бук и Сорока переглянулись. Потом заняли свои места на столе.
Бук развязал мешочек с кедровыми орехами, а Сорока принялась склевывать с тарелки жареную рыбу.
Через несколько минут она уже развеселилась и сказала маме:
- Вкусно, очень вкусно приготовлено. Ваша рыба намного сочнее и ароматнее тех пескарей, которрых я находила на речном берегу и сама себе приготавливала.
- Дай-ка попробовать,- попросил Бук.
Он откусил маленький кусочек, не торопясь пожевал его, проглотил.
- Действительно,- подтвердил он,- вкуснее такой рыбы редко что бывает.
Бориска засмеялся. Улыбнулись и мама с папой. Всем стало ясно, что обида забыта.