Романова Галина Владимировна. Легенда о Велесе

   Иногда же ей приносили совсем иные дары - меха, украшения, редкие ткани. Черному Змею ничего не стоило добыть все это или вообще создать - он ведь был чародеем и мог сотворить многое - и он хотел поразить пленницу и заставить ее быть смирнее. Ее и так поселили в комнате хоть и небольшой, но роскошно убранной. Стены были увешаны тканями, привезенными издалека, пол устилали пушистые ковры. Изящную и богатую обстановку освещали выкованные из золота светильники. На выбор пленнице были предоставлены самые разнообразные наряды и украшения, к ее столу подавалось все лучшее. Занятый добычей всего этого, Змей даже забыл о княжестве, что находилось у него под боком. Он мог бы его завоевать, но тратил время на поиски того, что могло бы покорить девушку. Шли дни, а дикая кошка продолжала буянить.
   - Пошли прочь! Все вон! - визжала Мера, топая ногами.
   Уставшие от ее капризов и криков, слуги торопливо собирали с пола осколки кувшинов и блюд. На ковре растекалась лужа только накануне принесенного Змеем иноземного вина - чуть попробовав, Мера заявила, что ее хотят отравить, и перевернула столик с яствами. Сама она сейчас стояла на лавке, сжимая в руке подушку.
   - Вон!
   Схватив светильник, девушка запустила им в слуг. Масло - его только что залили снова - разлилось, смешавшись с вином, и вспыхнуло.
   Мера завизжала, отскочив. Пламя пожирало ковер в центре комнаты. Слуги бросились его тушить. Прибив огонь, они поспешили убраться, потому что Мера уже оценила происшествие и нацеливалась опрокинуть еще один светильник, чтобы создать пожар. Раньше, чем девушке это удалось, все слуги, толкаясь, выскочили вон. оставив ее одну.
   Впрочем, смутить этим пленницу было трудно. Внезапно, словно решившись на последний шаг, Мера принялась торопливо стаскивать в кучу подушки, подволакивать лавки, сворачивать ковры и ткани. В центре комнаты она сооружала большой костер, располагая остальные вещи вокруг таким образом, чтобы огонь потом пошел по ним.
   Оставалось только полить костер маслом из светильников и поджечь, но в этот миг дверь распахнулась от резкого рывка, и на пороге возник незнакомец.
   Мера застыла, глядя на него во все глаза. Вошедший витязь был так красив и строен, что у нее в первый миг захватило дух. Казалось, такой красоты не способна создать человеческая природа - так мог выглядеть только молодой бог. От его лица словно исходило сияние, глазе лучились добротой и умом, а ласковая улыбка могла привлечь чей угодно взор. Обежав глазами погром в комнате витязь тревожно вскинул брови.
   - Ты собралась покончить счеты с жизнью? - в явнозу испуге воскликнул он. Голос его, мягкий, ровный, был тоже красив, как и он сам. - Не надо!
   Несколько смущенная его появлением - в легендах девиц, как она слышала, похищают только чудовища, не похожие на людей - Мера немного попятилась, отступав к единственному окну.
   - А кто ты такой, чтобы приказывать, что мне надо а что нет? - молвила она.
   Витязь прошел в комнату, оставив дверь открытой, но не приближаясь вплотную.
   - Я тот, для кого ты могла бы стать спасением от самой большой и страшной беды, - произнес он так искренне, что Мера невольно прислушалась к его словам.
   - Ты что, - догадалась она, - тоже пленник?
   - Увы, да. - Витязь опечалился, что сделало его лицо еще прекраснее. Но пленник самого себя. Никто не может мне помочь, кроме той, которая добровольно согласится на это...
   - Ты говоришь обо мне? - Мера сделала шаг к окну. Витязь улыбнулся ей из-под длинных ресниц.
   - Я понимаю, что тебе такое слышать оскорбительно, - ты ведь попала сюда не по своей воле, - заговорил он, - но если бы ты попыталась понять меня и отыскать в своей душе хотя бы одно оправдание, то я... Я все исполню, что ты ни прикажешь!
   Он уже стоял всего в трех шагах от девушки и при этих словах бросился к ней, но Мера была начеку. С быстротой молнии отскочив в сторону, она со всех ног кинулась к открытой двери.
   Казалось, еще шаг - и она на свободе, но дверь вдруг захлопнулась перед ее носом, и в тот же миг руки витязя обняли ее.
   - Я исполню любое твое желание, - умоляюще зашептал он, - я сделаю для тебя все, только полюби меня!
   Витязь притянул девушку к себе, торопясь насладиться ее поцелуем, но не зря ее старшая сестра была воительницей. Рада хорошо знала, как надо управляться с такими мужами, и кое-чему обучила сестру.
   И Мера ударила. Державшие ее руки мигом разжались. Согнувшись, витязь упал на колени, а девушка в два прыжка оказалась на окне, распахнутом настежь.
   Единственное окно комнаты, большое и высокое, в рост девушки, не закрывалось не потому, что освещало покои - на это есть светильники - но потому, что из него невозможно было убежать. Оно выходило в пропасть, дно которой скрывая вечерний мрак - только зловещие зубцы скал грозно мерцали, поджидая жертву. Решись она выброситься из окна, то погибла бы еще до того, как долетела бы до середины. Качнувшись назад и уже приготовившись сделать последний шаг, она крикнула витязю:
   - Только шевельнись - и я прыгаю!
   Тот вскинул голову. Мера и в самом деле хотела этого в тот миг, и Змей ей поверил.
   - Только не это! - Не решаясь встать, он пополз к ней на коленях, но замер на полдороге, опасаясь, что это спугнет ее. - Все, что угодно, только не это!
   - Отпусти меня домой! - потребовала девушка.
   - Пойми - я любви, а не разлуки у тебя ищу, - возразил он и тут же испуганно осекся. - Прости, но я не могу помыслить, что расстанусь с тобой! Что тебе в доме?.. Девушка выходит замуж и покидает родину - хорошо, если ее увозят в соседний дом, а бывает, и на чужбину... Стань моей! Ведь не такой уж я урод, чтоб бояться меня! И я могу быть добрым - только поверь и полюби!
   Он и в самом деле был красив - изящнее и привлекательнее худощавого Стривера с его узким строгим лицом, длинными волосами и короткой бородкой.
   - Ты забудешь его! - говорил тем временем Змей.
   - Забуду его, как же! - мигом перебила Мера, - Он меня взаперти не держал, я свободно бегала, делала что хотела - он мне не препятствовал. А здесь я в четырех стенах умру с тоски! Мне бы воздухом вольным подышать, пение птиц послушать... Я как у матушки жила? Была пташка вольная! В сад ходила, с девушками играла, с парнями под горой... А здесь? Сиди себе, на холопов твоих любуйся! А мне на простор хочется!
   Змей медленно поднялся на ноги.
   - А если ты выйдешь отсюда, - молвил он, - полюбишь меня тогда?
   Мера взглянула в пропасть, потом подняла глаза к клочку неба вдалеке, словно раздумывая.
   - Может быть, и полюблю, - наконец сказала она, - если и вправду сделаешь то, что скажу!
   - Я согласен! - быстро крикнул Змей. Мера спрыгнула на пол.
   Змей сдержал слово. Всего за один поцелуй Мера упросила его вернуть ей крылья - чтобы последний раз подышать волей. Она не знала, в какую сторону надо было лететь, но крепко помнила слова Стривера: "Если очень захотеть, то полетит любой, будь он тысячу раз не чародей!" А она хотела этого так, что захватывало дух.
   Стараясь выглядеть веселой и счастливой, девушка бегала по горам. Змей отпустил ее погулять в узкой голубой долине, где было совсем мало зелени только какие-то бледные цветочки в камнях. Стремясь их достать, Мера полезла вверх. Скоро она обогнала следовавших за нею по пятам слуг и продолжала лезть выше, надеясь, что с высоты увидит родной город и полетит к нему. Пока слуги побегут докладывать своему красавцу господину, пока он призовет того страшного змея - она успеет спастись. Только бы удалось взлететь сразу.
   Но воины упорно лезли вверх с каменными лицами. Смотреть в их пустые глаза Мера боялась и поднималась не оборачиваясь и стараясь выглядеть беззаботной.
   На вершине она оказалась первой и в изнеможении опустилась на колени, еле переводя дух. Эта гора была не самой высокой здесь - совсем рядом поднимались под облака сразу две вершины, а далеко у окоема вообще вставали такие великаны, что дух захватывало. Пещеры Змея находились довольно близко от вершины, и девушка понимала: чудо уже то, что она оказалась здесь.
   Мера не знала, что ее отцом был тот, для кого подъем и на большую вершину был детской забавой, и что она унаследовала от него силу и выносливость. По незнанию ей казалось, что так и должно быть, и не задумывалась над тем, почему отстали ее охранники - они, обычные люди, не могли выдержать воздуха высокогорья и предпочли спуститься.
   Торопясь, пока они не поднялись, Мера поправила на плечах крылья и огляделась, прикидывая, куда лететь. Впереди открывалось ущелье. Постепенно расширяющееся впереди, оно могло вывести ее в горную долину, откуда добраться назад было бы проще.
   Она подошла к краю и раскинула руки. Ветер подхватил ее под крылья, отрывая от камней. Ощущение было так похоже на тот полет со Стривером, что Мера не выдержала и закричала во все горло:
   - Лови меня, Стривер!..
   - Поймал! - раздалось сзади.
   Мера дернулась, но чья-то жесткая рука схватила ее за подол и вернула на место. Тут же сильные руки вцепились в нее, безжалостно сдирая крылья. Мера отчаянно сопротивлялась, но справиться с мужчиной ей было не под силу. С треском порвалась на плечах одежда, крылья сорваны и брошены в пропасть. Мелькнув последний раз, они растаяли во тьме бездны. А затем отбивающуюся девушку вскинули на плечо, и похититель шагнул вниз...
   Он тоже умел летать, но без крыльев. Красивый витязь, с которым она говорила накануне, кругами снижался на дно вместе со своей ношей. Земля приближалась так быстро, что в глазах Меры помутилось от страха и она лишилась чувств.
   Очнулась она уже не в своей комнате. На сей раз пленницу посадили в крошечную и темную каморку, напоминающую дно глубокого колодца. В тереме княгини Синегорки даже узилища не были такими мрачными. Стены и пол представляли собой голые скалы. От них веяло холодом и сыростью. Потолок терялся где-то в вышине, там тускло мерцал маленький светильник. Круто вверх уходила кривая, вырубленная в камне лестница.
   Девушка сидела на охапке соломы и на каких-то шкурах, а цепь на ее ноге тянулась к кольцу в полу. Она была так коротка, что пленница не могла бы добраться даже до третьей ступеньки лестницы. На полу стояла миска с водой. Вот и все.
   Мера оглядела мрачные стены, сжимаясь в комочек. Какая же она была глупая, что решила бежать! Но она не могла знать, что этим все кончится!.. В легендах о деяниях богов и героев, которые рассказывали жрецы и бахари по праздникам, все было не так! А может, так - просто она невнимательно слушала старых сказителей? Но одно дело мечтать о войне, слушать о девушке Ненаглядной Красе, а другое - самой оказаться на ее месте. Ненаглядную Красу спасал сказочный герой, а кто спасет Меру? Стривер? Скорее бы! А то когда светильник погаснет, она останется здесь в полной темноте... А что, если о ней никто так и не вспомнит?
   Чьи-то шаги раздались на лестнице, прежде чем страх овладел девушкой. Она вскочила, готовая кинуться на шею спасителю, но он остановился, не доходя нескольких шагов, и Мера с содроганием узнала того красивого витязя. Сейчас и здесь его красота пугала больше, чем жуткая морда чудовища.
   Змей догадался обо всем при первом взгляде на Меру.
   - Ты боишься и ненавидишь меня, - заговорил он, - а ведь все могло быть иначе, если бы ты не попыталась бежать! Я пришел сказать тебе, что ты будешь сидеть здесь, пока не смиришься и не согласишься полюбить меня.
   - Ты глуп, если в этом уверен, - возразила девушка.
   - Ты еще пожалеешь об этом! - вспылил Змей, которому опять напомнили о его главном недостатке - глупости. - Будешь сидеть здесь, пока не попросишь прощения!
   Лицо его исказилось от гнева, и это было просто жутко. Он притопнул ногой и ринулся вон.
   Вслед ему полетела миска.
   Выбежав наверх, Змей привалился спиной к стене и медленно принял свой настоящий облик, растягиваясь по полу. Его туша мелко дрожала от гнева и желания выместить его на ком-нибудь. Злость его была еще больше от того, что он сам только что поступил как последний глупец. Мог бы околдовать пленницу и заставить ее пожелать разделить с ним ложе, но всякое колдовство рано или поздно спадает, и о том, что может сделать человек, освободившийся от заклятья, лучше не задумываться. Самое меньшее, он убивает того, кто наложил на него заклятье. И лишь кровь - кровь родного человека - способна навеки, безо всяких условий привязать к нему пленницу.
   Если он правильно понял слова своих слуг, у этой дикарки есть сестра. И это было лучшее, что мог пожелать Змей.
   Синегорка и слушать не стала Стривера, который, забыв свою гордость, стоял перед нею на коленях. Подле матери с каменными лицами замерли пятнадцатилетний отрок, меньший брат девушек, и сама воительница Рада видом вовсе мужчина, кабы не коса и черты безбородого лица. Девушка-воин опиралась на меч и буравила Сварожича такими злыми глазами, словно это он сам отвез ее сестру Змею и приполз замаливать грех.
   Стривер чувствовал свою вину и был готов на что угодно - только бы простили и поверили, что он жизнь положит за освобождение своей невесты. Но княгиня не дала ему договорить и велела убираться, пока его не подняли на копья. Рада при этих словах с готовностью вскинула меч, и Сварожичу пришлось уйти.
   Его все-таки проводили вон из города и вытолкали за ворота, передав приказ княгини - не показываться здесь под страхом смерти. Но его боль была сильнее страха, а потому он тотчас же полетел на север - звать на подмогу родных. Не вечно же Перуну и Даждю бродить по свету - они вернутся и помогут ему. Он вместе с братьями привезет девушку назад, и ее матери придется уступить силе.
   Сердце его готово было вырваться из груди, все тело ныло и словно одеревенело от усталости и напряжения полета, но все это прошло в один миг, когда на стене замка он увидел отдыхающего Ящера.
   Стривер чуть не кувырком свалился во двор, напугав всех. Он тоже больше года не показывался дома, а потому весть о его возвращении была встречена радостно. Слуги засуетились, но Стриверу было не до отдыха, и он сразу кинулся искать Перуна.
   Вся семья как раз была вместе - отец, мать, братья, Жива и Дива, все за общим столом. Не хватало только детей - Перун сам не вспоминал о них, будто их и не было, и Дива, обиженная, молчала.
   Перун первым вскочил, когда в зал ворвался Стривер.
   - Ого, братец, - радостно вскрикнул Перун, - явился и ты! Вот здорово! Теперь бы Даждя от его Марены оторвать - и все были бы в сборе! - Он стиснул плечи Стривера. - Ну, поведай, что тебя привело!
   Тяжело дыша после выматывающего полета, Стривер оперся о широкое плечо брата. Руки и плечи ныли так, что не пошевельнешь, и он еле сдерживал стон.
   - Здорово ты похудел. - Перун хлопнул Стривера по спине, отчего тот побледнел и скрипнул зубами, и потащил к столу. - Рассказывай!
   Он обнял младшего брата за плечи, и Стривер вскрикнул. Жива тут же сорвалась с места.
   - Что с тобой? - Она глянула на плечи Стривера и ахнула. - Кровь! Ты весь в крови!.. Что случилось?
   Рубашка на Стривере насквозь пропиталась кровью. Думая только о том, как бы поскорее добраться до дома, он не чувствовал ничего, но сейчас вдруг застонал, бессильно повиснув на брате и сестре.
   Перун застыл как столб, а Жива решительно подставила раненому плечо.
   - Его надо уложить, - сказала она и накинулась на Перуна: - Не стой как истукан! Я одна его не подниму!
   Очнувшийся Перун вскинул Стривера на руки. При этом он ухватил его за окровавленные плечи, и тот вскрикнул, вырываясь.
   - Не надо! - взмолился он. - Я сам натер... крыльями... Я здоров!
   Но на его слова не обратили внимания. Жива вновь накинулась на Перуна:
   - Ты совершенно бесчувственный! Ему же больно!
   Стривера уложили в его комнате, и Жива осторожно спорола с его плеч рубашку или, вернее, то, что от нее осталось, ибо там, где ее касались сочленения крыльев, она была истерта до дыр и крылья разодрали кожу. Приподнявшись на локтях, Стривер терпел, пока Жива и Дива обрабатывали ссадины. Жива еле слышно бормотала заговор, заживляющий раны, и Стривер по мере сил помогал ей. Исцелять раны он не мог, это удавалось только Даждю и, как говорили, Хорсу и Велесу.
   Наконец боль отступила, и Стривер поднял голову. Перун и Смаргл стояли рядом, не отходя ни на шаг. Здесь же была и Лада, его мачеха, помогавшая молодым женщинам.
   - Матушка, - шепнул ей Стривер, - я дочь тебе выбрал, а себе жену...
   - Ты лежи пока, - Лада погладила его по голове, - потом скажешь, кто она.
   - Но я не могу ждать! - Стривер вскинулся к братьям. - Беда!
   - Что? С кем? - наклонились к нему оба Сварожича.
   - Змей в Рипейских горах завелся. - Стривер выпрямился, насколько мог. - Города зорит, людей в полон берет. Невесту мою... тоже... Не смог я в одиночку ее отбить...
   Глаза Перуна полыхнули огнем.
   - Где твой Змей? - воскликнул он.
   Уловив в его голосе опасные нотки, Дива бросилась к мужу:
   - Не пущу!
   Но Перун отодвинул жену и склонился над Стривером;
   - Говори!
   - Княжество Синегорье в Рипейских горах, на востоке, - ответил тот. Помоги!
   - Едем непременно, - заверил Перун. - Вот встанешь - и полетим! Ящер нас в несколько дней домчит, а тем временем ты подлечишься!
   Обрадованный тем, что брат не отказывает в помощи, Стривер осторожно сел.
   - Я готов, - объявил он, протягивая руку Перуну. Из глаз Дивы брызнули слезы.
   - Ты холодный и равнодушный! - выкрикнула она в лицо Перуну, - Ты ничего не хочешь знать, кроме своей войны! Ты ничего не замечаешь!
   Она зажала себе рот руками и бросилась вон. Жива и Лада направились за нею.
   Младшие Сварожичи вопросительно переглянулись, но Перун развеял их сомнения, снова напомнив о предстоящем пути. Заставив себя забыть о свежих, еще не подживших ссадинах, Стривер горячо заговорил о том, что случилось с ним на юге.
   Маявшийся подле Смаргл (так хотелось броситься утешать Диву, и не было сил оставить братьев!) наконец подошел ближе.
   - Я хочу поехать с вами, - сказал он. - Я могу пригодиться!
   Перун, присевший рядом со Стривером, поднял на него глаза.
   - Конечно, - сказал он.
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
   Всего один день миновал, как изгнала княгиня Синегорка с глаз долой того витязя с севера, с которым вместе пришла в ее дом беда. Дружина уже была собрана, обозы готовы, назначен и сам день похода, как вдруг выяснилось, что это еще полбеды. Настоящая беда была еще впереди.
   Они появились внезапно - как налетает в солнечный день ураган, неожиданно - как снег в конце весны, и необоримо - как собираются грозовые тучи. Еще вчера до окоема все небо было чисто и лишь солнце садилось за облака, предвещая ненастный день, а наутро побежали сторожа со стен будить княгиню и ее ближников, поднимать их тревожной вестью. За ночь, откуда ни возьмись, под стенами города появилась целая орда.
   Встревоженная Синегорка с Радой и ближниками спешно поднялась на стену. Весь склон до рощи и реки усеивали войска. За повозками, табунами и кострами не было видно земли, а где она виднелась - то лишь уже вытоптанная дочерна. Словно мураши, суетились люди, скакали всадники. Дым костров сливался в одну серую, едко пахнущую пелену, что затягивала все вокруг. Ветер с трудом ворочал тяжелые клубы и тащил их в сторону городских стен, обдавая людей смрадом и гарью и мешая дышать. Земля мелко дрожала от топота многих тысяч ног. Приходилось кричать, чтобы что-то расслышать в шуме и гаме. Вдали, у рощи, все сливалось в дыму, и казалось, что несметные полчища вырастают прямо из земли.
   Сжав кулаки, Синегорка с бессильной яростью смотрела на орду.
   - И откуда они взялись? - прошептала она.
   Рада, обычно скорая в таком деле на речи, на сей раз помалкивала - она понимала, что одолеть такую силу они не смогут.
   Воительница сощурила глаза - зрение у нее было орлиное и наметанное.
   - Стяги незнаемые, - наконец протянула она. - Из земель южных, должно, - я тамошних народов не знаю.
   - Откуда сила такая взялась? - повторила княгиня. - Змей, Мера, а тут еще и это...
   Все молчали - понимали, что это уж слишком.
   - Авось боги что присоветуют, - наконец подал голос кто-то, усердно прячущийся за чужие спины.
   Синегорка даже не обернулась на говорившего.
   - Что тут присоветуешь, - тихо прошептала она.
   - По крайности, умрем с честью, как воины, - молвил пятнадцатилетний княжич.
   Рада зло пихнула брата локтем, чтоб замолчал. Наконец Синегорка подняла голову.
   - Зовите жрецов, - приказала устало. - Что им боги молвят, то и сделаем: сражаться - мечи, сдаваться - ключи...
   Не прибавив более ни слова, она повернулась и пошла со стены. За нею потянулись остальные. Только Рада задержалась, еще раз оглядывая скопившуюся под стенами силу - словно черное людское море лениво билось у стен. Но дай ему знак - и оно погребет под разбушевавшимися волнами город и всех его жителей.
   Разрешилось все в полдень, когда жрецы в капище спешно резали жертвенный скот и готовились кинуть жребий о человеческой жертве. Вражий стан пришел в движение - люди подтягивались, тушили костры, откатывали в сторону повозки. Всадники садились в седла, пешие нацеливали луки. По знакам строились тысячи, готовые скакать на приступ - уже в задних рядах суетились, подносили лестницы.
   В городе ударили в било. Сборные дружины, приведенные за стены, бросились разбирать оружие, горожане забегали - кто лез в подполье прятаться, кто спешил на подмогу. Княжьи кмети тоже кинулись к воротам. Рада сорвалась с места, готовая хоть сразу в сечу - даже ее меньший брат не отставал.
   В один миг город приготовился к бою, но все разрешилось намного проще. Под прикрытием орды к воротам подъехало человек десять, высоко поднимая на копьях бунчуки и стяги с изображением диковинных чудовищ.
   Вперед вырвался парень с безусым еще лицом, завертелся под стеной на горячем поджаром скакуне. Люди, свесившись вниз, с настороженным любопытством разглядывали его расцвеченный пестрыми красками наряд и темное, на жарком солнце загоревшее лицо.
   - Эй! - закричал он на знакомом языке удивительно чисто. - Мы хотим говорить с вашим князем! И немедленно!.. Ему лучше не отказываться от беседы!
   - А кто вы такие? - прокричали сверху. Парень оскалился, горяча коня.
   - То послы скажут лишь вашему князю! - нахально огрызнулся он. - И поторопитесь - иначе мы пойдем на приступ и все равно поговорим с князем, но тогда уже иначе!
   Рада стояла в задних рядах - воеводы не пустили княжну-воительницу вперед: а ну как кто снизу ее приметит и стрелкам укажет? Рада с дружиной до самого Срединного моря доходила, о ней слава еще дальше прошла. Сейчас воительница тянула шею, стараясь из-за плеч вятших1 мужей разглядеть послов.
   Услыхав про дело княжеское, те сами повернулись к ней, глазами спрашивая совета.
   - Что ж, - молвила Рада, сдвинув брови. - Они сами того захотели... Велите обождать - я матушке скажу, а там - как она порешит!
   Прихватив за локоть брата, Рада покинула стену. За ее спиной послам закричали, чтоб те ждали решения.
   1 Лучших.
   Синегорка не долго раздумывала - раз есть послы, знать, еще можно решить дело миром, спасти людей от гибели, а град - от огня. Придется, наверное, платить дань - а что иначе делать?
   Послов упредили, чтоб входили одни, без охраны и поодиночке. За каждым зорко наблюдали десятки глаз, и еще сотни не спускали взглядов с оставшихся врагов - не замыслил ли кто предательства. Не дав послам осмотреться, ни словом перемолвиться, их окружили плотной толпой и повели в княжий терем.
   Принимала их сама Синегорка, спешно сменившая наряд на расшитый цветной нитью навершник и снежно-белый убрус. Прямая, строгая, с холодным красивым лицом, она замерла на стуле с резной спинкой, глядя прямо перед собой и чуть сведя на переносье брови. Она была еще красива, и сейчас это было видно особенно ясно.
   Рада замерла подле нее - в доспехах и при оружии. Девушку в ней выдавали только черты лица и коса на груди. Обнажив меч, она опиралась на него. Ее брат отошел к младшим отрокам - чтоб в случае чего остаться неузнанным.
   Послы вошли скорым чеканным шагом - лица большинства говорили о том, что то были люди с близких к Синегорью земель, но черные одежды явно были чужие. Подойдя, они разом поклонились княгине.
   - Приветствуем тебя, - заговорил один из них, шагнув вперед. - Или князь твой занемог, что ты сама решила нас принять?
   Рада было дернулась при этих словах, но Синегорка шевельнула пальцем и дочь ее замерла как истукан.
   - Говорите со мной или идите своей дорогой, - ледяным тоном отмолвила княгиня. - Я сама могу принять решение. Чего бы от меня ни потребовалось!
   - Всегда приятно говорить с разумной женщиной, - кивнул посол. - Слушай же, княгиня! Послал нас господин наш, Черный Змей. Собирает он силу великую - то, что видишь ты под стенами, лишь первые отряды и далеко не лучшие. Мы можем всю землю огню и мечу предать, и от твоего града, пойди мы на рассвете в бой, к полудню одни головешки останутся... Но Змей не желает напрасной крови, более того - он готов заключить вечный мир и породниться с тобой, княгиня синегорская. Есть у тебя дочь, Мера. - На этом месте посол остановился, но все вокруг и так слушали его затаив дыхание. - Увидел ее как-то Змей, влюбился без памяти и пожелал женой своей сделать...
   Рада скрипнула зубами, белыми пальцами стискивая рукоять меча. Так бы и всадила послу в живот!.. А тот продолжал:
   - Невеста уж и согласие дала, да есть у нее условие - должна прибыть на свадьбу ее сестра, красавица Рада. Коли выдашь господину нашему дочь свою, княгиня, вся сила отступит от города, а воспротивишься - дочь твоя убита будет, а княжество разорено!..