Хустен. Да что ж такое, господи!
   Штоп. Говорю, ведьму хочет сжечь! Безумная, бе­зумная! Кричит, ищет кого-то!
   Мария. О, мне страшно! (Падает без чувств.)
   Губерт. Вот это чувства – брякнуться без чувств!
   Учитель. Вот, глядите, кем станет каждый из вас!
 
   Стражники волокут растерзанную, в лохмотьях женщину, волосы закрывают ее лицо. Швыряют на землю.
 
   …В огонь, в огонь срам и безумие!..
 
   Хустен хватается за сердце и падает. Остальные замерли.
   Вылетает взлохмаченный, возбужденный Астролог-прохожий.
 
   Астролог. Ну не молодец ли я! Ну не молодец ли я! Ах, это было нелегко!.. (Натыкается на распростертые тела, и последним – на тело женщины.) О пардон! Покойничков – как в морге! (Расшаркивается.) Вот ваш гороскоп, принц!
 
   Женщина медленно поднимается на колени, протягивает ко всем руки. Это Марта.
 
   Марта (стонет). Где мой Ганс?.. Мой Ганс!.. Пустите меня к Гансу!.. Ганс! Где ты-ы? .. Помогите! Ганс!..
   Астролог (тихо). Ваш гороскоп, принц!..
 
   Ганс потрясен.

Часть вторая

Картина третья

   Марта сидит в халате и водит по ногам электробритвой. Входит Ганс.
 
   Марта. Ой, я взяла твою бритву, Ганс!
   Ганс. Пустяки, подумаешь! (Усмешка.) Включила хоть правильно?
   Марта. Да. Я уже, уже. (Выключает.)
 
   Пауза.
 
   Ганс (как бы про себя). Я сказал «пустяки», а сам… Мелочь, ерунда, но что-то произошло в ту минуту… Я уви­дел, что она взяла мою бритву, и…
   Марта. Тебе неприятно, что я взяла твою бритву?
   Ганс (не отвечая ей). У каждого, как бы человек ни растворялся среди других, – вот, я помню, в армии осо­бенно, где все общее, – всегда остается одна-две вещич­ки только твои. Ножичек, брелок, фотография… Это ис­ключительно твое, и никто другой трогать не должен. А если увидишь в чужих руках, то как будто от тебя уже ничего не осталось.
   Марта. Ты что, Ганс? Ведь я твоя жена.
   Ганс. Мне даже стыдно стало. «Ты что, – говорю се­бе. – Ганс, ведь это твоя жена». И, между прочим, толь­ко тут я до конца понял, что такое жена. Это был первый человек в моей жизни, который имел право на все.
   Марта. И все-таки тебе было неприятно?
   Ганс. Да, что-то все-таки осталось такое. Как будто меня, именно меня, одного, уже нет… Глупо.
   Марта. Я понимаю. Я тоже не люблю, например, когда ты открываешь мою сумку.
   Ганс. Вот-вот, понимаешь? Отчего это?
 
   Марта пожимает плечами. Пауза. Входит Губерт в условной воен­ной форме, с барабаном. Бьет марш.
 
   Подожди, Губерт! Минуточку.
   Губерт. Нам пора.
   Ганс. Ну сейчас, сейчас.
   Губерт (поет).
 
Мальчик просто хулиганит,
Хулиганит во дворе.
Барабанит, барабанит,
Барабанит на заре.
«Маль-чик! Душу мне не рань!
По утрам не барабань!»
Мы прошли под барабаны
Девяносто девять стран.
Проклинали эти страны
По утрам наш барабан.
«Мальчик! Мальчик! Пощади!,
Нашу память не буди!»
 
   Ганс. Губерт! Ну я же прошу!
   Губерт. Слушаюсь! (Поет.)
 
Мы вернулись на покой,
Кто живой, кто неживой.
Не разбудит нашу старость
Барабан твой боевой.
«Мальчик! Душу нам не рань!
По утрам не барабань!»
 
   (Уходит.)
   Марта. А помнишь дождь?
   Ганс. Что?.. А, тот потоп?.. (Смеется.) Да.
   Марта. Какие мы были счастливые, Ганс!
   Ганс. Да. Да-да.
   Марта. Какой ты был тогда! Что ты устроил!..
 
   Ганс кивает.
 
   ..Я тебя таким раньше не видела.
 
   Пауза.
 
   Ганс. Она не знает всего, что тогда было.
   Марта. Как ты меня любил, ты помнишь?
 
   Ганс кивает. Начинается и с каждой секундой усиливается шум дождя. Гремит необычайная гроза. Темнеет.
   В возбуждении, смеясь, движутся люди. Отблеск огня, молнии. Это подвальный ресторанчик Ганса.
   Дождь так силен, что заливает пол. Хустен сидит, поставив стул на стол. Кто-то на другом столе, кто-то на стойке. Нэф и Урсула – она в огромных галошах – вычерпывают с полу воду. У очага – Ганс в поварском колпаке. Он возбужден и весел, как все, жарит мясо, угощает. У людей в руках кружки. Они поют: «Нам не страшен серый волк!» Шум грозы забивает голоса.
 
   Штоп. Боже, боже! Что же будет! Все пропало, все залило!
   Нэф. Аврал! Свистать всех наверх!
   Xустен (кричит весело). Раз в неделю соберешься спокойно поужинать, и что? (Хохочет.)
   Ганс. Все нормально, дядюшка Хустен! Ваш цыпле­нок! (Подает ему цыпленка на вертеле.)
   Учитель. Стихия, стихия! Такой грозы не было де­вяносто шесть лет, клянусь вам!
   Полицейский. А может быть, это какое-то новое оружие, а? Под видом грозы? Может, началось, а?
 
   Новый раскат грома.
 
   Мария. Ой! Я с ума сойду от страха!
   Ганс (обнимает ее). Ну-ну, что ты, девочка, не бойся.
   Мария. Ой, Ганс, не могу. А тебе? Не страшно?
   Ганс. Мне весело. (Целует ее.)
   Мария. Ты что, Ганс?
   Ганс. Тихо, тихо! (Опять целует.) Как ты мне нра­вишься!
   Мария. Ой, Ганс! А Марта?
   Ганс. Марта – это Марта. Я очень (целует) люблю (целует) Марту (поцелуй), очень (поцелуй), очень (поцелуй).
   Мария. О Ганс!
   Хустен (поет, приплясывая на столе). «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!..»
   Ганс. Так, дядюшка Хустен, так, так! Веселей!.. (Це­лует Марию.)
   Полицейский. Э, э, Ганс!.. Пережаришь мой ку­сок!..
   Ганс. Не волнуйся! Лови!
 
   Не отпуская Марии, Ганс другой рукой выхватывает из огня кусок мяса и бросает Полицейскому. Тот ловит.
 
   Штоп. Боже, чему вы радуетесь? Все пропало!
   Ганс. Бросьте канючить! Такая гроза! Черт возьми, как мне весело! Включите музыку!
   Штоп. Не включайте! Ничего не включайте! Никако­го электричества! Еще не хватало пожара!
   Полицейский. Пожар во время наводнения – это класс!
   Ганс. Тогда споем! Все! Дружно! Дядюшка Хустен, ну-ка!
 
   Поют. Вбегает Прохожий с портфелем и зонтиком. Попадает в воду.
 
   Прохожий. О! А я хотел скрыться у вас от потопа!
   Xустен. У нас у самих потоп! Наводнение!
   Ганс. Тонем!
   Нэф. Пробоина в трюме!
 
   Смеются.
 
   Учитель. Вы знаете, что такой грозы не было де­вяносто шесть лет?
   Полицейский. Но, возможно, это и не гроза.
   Хустен. Потоп, потоп!
   Прохожий. Но надо же что-то делать, принимать меры.
   Штоп. Да-да, я тоже говорю: принимать меры.
   Прохожий. Дисциплина. Порядок. Хаосу мы дол­жны противопоставить порядок.
   Ганс. Все прекрасно, уважаемый! Присаживайтесь! Влезайте на стойку! Вы когда-нибудь ужинали в такой обстановке? Все ужины похожи один на другой, как биф­штексы. Не так ли? А этот, по крайней мере, запомнится вам навсегда! Что желаете?
   Прохожий. Какой ужин! Тут как в окопе под мас­сированным обстрелом!
   Ганс. В таком случае съешьте консервов и запейте водой!
   Хустен (хохочет). Правильно, Ганс! Консервы!
   Нэф. Вот вода!
 
   Потешаются. Новый удар грома. Вбегает Марта. С нее льет.
 
   Марта. Ганс! Ганс!.. О, слава богу! Ты здесь!.. Ой, как я бежала!
   Ганс. Марта? Ты? Почему? Зачем?
   Марта. Ой, дай отдышаться!.. А у вас-то что дела­ется!
   Хустен. Потоп! Наводнение!
   Учитель. Такой грозы не было сто лет!
   Ганс. Ты мокрая, хоть выжми. Надо переодеться… Мария! У тебя ничего не найдется? Как ты добралась? (Марии.) И налей ей, пожалуйста, чего-нибудь покреп­че… (Марте.) Ну что ты? Ты же была дома.
   Марта. Да. Но это так страшно. Я испугалась. Мне бог знает что лезло в голову. Что рушатся дома. С тобой что-то случилось.
   Ганс. Ты пешком?
   Марта. Да, я не выдержала. Бегом. А знаешь, какой ливень? Просто нельзя дышать. Одна вода… Ганс!.. (Смеется.)
   Ганс. Глупенькая моя! (Гладит и целует ее.)
 
   Мария подносит рюмку, ждет.
 
   Марта. О Мария, спасибо. Это крепко?
   Ганс. Выпей, выпей, тебе надо согреться. И я с то­бой, хочешь?
   Марта. Ты, по-моему, уже. Что у вас так весело?
   Ганс. А что? Почему бы не отпраздновать такое рос­кошное явление природы? Правда, Мария?..
   Мария (Марте). Идемте, я дам вам переодеться.
   Марта. Спасибо. (Пьет.) О, крепко!.. Не пришлось бы здесь ночевать. (Уходит с Марией.)
   Ганс. Ну и что? И заночуем! А?.. Друзья! Останем­ся здесь! Еды и вина хватит! Ночуйте! Гуляйте!.. Нэф, подбрось углей!.. Я обещаю вам ужин, какого вы не ви­дывали!.. Вы слышали? Вы видели мою жену? Она при­бежала пешком с Блюменштрассе под таким дождем! Ра­ди меня! Поняли? Разве не стоит выпить за такую жену? Я угощаю.
   Хустен. Ура! Да здравствует Марта!
   Полицейский (тихо). По-моему, ты только что обнимал Марию?
   Ганс. Я? Ну и что? Мария – это Мария, а Марта – это Марта… Друзья! Прошу! Прошу, всех! (Наливает всем.)
   Прохожий. Я выпью. Но я заявляю: это странное, беспричинное веселье. Надо работать.
   Штоп. Ганс! Что ты распоряжаешься? Я закрываю ресторан. В такой обстановке…
   Ганс. А людей выгоним на улицу?.. Бросьте, Штоп! Выпейте лучше!
   Штоп. Я не хочу пить! И вообще! Я вас предупреж­даю. Пьете во время работы, обнимаете женщин…
   Ганс. Моя работа – это мой родной дом! О чем го­ворить!
   Прохожий. На работе можно. На работе все мож­но. Лишь бы на работе.
 
   Выходит Мария. Ганс приближается к ней.
 
   Ну что там? Все в порядке?.. Выпей с нами, девочка!..
   Полицейский. За его жену.
   Мария. Да, она переодевается. (Тихо.) А если бы она вошла минутой раньше?
   Ганс (беспечно). Но она же не вошла. Что ты рас­страиваешься?
   Мария. Да ну тебя! Идиотское положение.
   Ганс. Ну-ну, Мария! Мое не лучше. Черт возьми, принять мусульманство, что ли! Почему нельзя любить сразу двух женщин?
   Мария. Любить можно, жить нельзя.
   Ганс. Это верно. (Хохочет.)
   Мария. Чему ты радуешься? Не понимаю. (Отходит.)
 
   Выходит Марта в платье Марии. Переводит взгляд с Марии на Ганса.
 
   Ганс. О, прекрасно!.. Тебе идет это платье. Очень… Друзья! Я предлагаю выпить за мою жену!
   Хустен. Ура!.. За здоровье!..
   Марта. Чему ты так радуешься? Не понимаю.
   Ганс (обнимает ее). А почему мне не радоваться? Прекрасный день! (Шепотом.) Я тебя очень люблю. Я люблю свою жену, я люблю свою работу, кругом – славные люди, почему мне не радоваться? (Всем.) За мою жену!
 
   Все пьют, приветствуя Марту. Мария тоже сдержанно отпивает гло­точек. Нэф вскакивает на стойку и поет.
 
   Нэф.
 
Уходит день, уходит день, уходит.
Горит на небе розовый закат.
«Ах, мальчик, – старики мне говорят, —
Не знаешь ты, как быстро жизнь проходит
И годы, словно ласточки, летят».
Не знаю я, как быстро жизнь проходит,
Как годы, словно ласточки, летят.
Горит, горит на небесах закат,
Но день все не уходит, не уходит.
И старики на лавочках сидят.
Мой каждый день – как будто день рожденья.
И каждый день проходит, как фрегат.
Горит, горит на небесах закат,
Но у меня такое впечатленье – пока, —
Что старики неправду говорят.
 
 
   Все смеются, аплодируют Нэфу.
 
   Прохожий. Я пью, но запомните: я страдаю.
   Учитель. Что вы говорите? У нас нет почвы для страданий.
   Марта. Что ты на нее так смотришь, Ганс?
   Ганс. Я? На кого?
   Марта. На нее.
   Ганс. На нее? Как я смотрю?
   Марта. Так.
   Ганс. Не знаю. (Смеется.) Ну, она миленькая вообще…
 
   Марта молчит.
 
   Ну Марта, Марта! Не будем портить настроение!.. Ну, пожалуйста!..
 
   Обнимает ее, целует, все медленно гаснет, ресторанчик исчезает, только старая Урсула снимает галоши и бросает их, уходя, Гансу под ноги.
 
   Марта. О, я никогда не забуду ту ночь после грозы, Ганс! А ты? Как мы любили друг друга!
   Ганс. И я. Я тоже.
 
   Поцелуй.
   Появляется Губерт и бьет в барабан.
 
   Губерт (поет).
 
«Мальчик! Душу нам не рань!
По утрам не барабань!..»
 
   Тревога! Тревога, леди и джентльмены! Что делать! Как тут обойдешься без вранья? О, проклятье наших жела­ний! Человек любит свою жену, но ему чертовски нра­вится эта девчонка! Как быть? В старину сказали бы, что дьявол искушает нас. Ох, этот дьявол! Мы пускаем в ход весь свой разум, воспитание, мораль, здравый смысл, мы завязываемся в узел и скрипим зубами, но… девчон­ка стоит перед глазами, и желание тикает в нас, как ми­на замедленного действия. Что делать? Так было всегда. Божественная половина человека сражается со второй на­шей, дьявольской половиной, и не зря еще древние при­думали сфинкса – с мудрой головой и телом зверя. Не­ужели нам суждено вечно разрываться на две части? Ты идешь, Ганс?
   Ганс. Куда?.. Извини, Марта, я сейчас.
 
   Марта уходит.
 
   Губерт. Куда-нибудь. Я же вижу. Меня не обманет твое веселье.
   Ганс. А, не говори! Совершенно идиотская ситуация!
   Губерт. Абсолютно.
   Ганс. Но, с другой стороны, я ничего не могу поделать с собой, понимаешь?
   Губерт. Еще бы!
   Ганс. Врать противно. А сказать нельзя.
   Губерт. Понятно.
   Ганс. Было бы естественно, если бы…
 
   Входят две Феи, очень деловые, в странных неземных костюмах, в наушниках.
 
   Фея счастья. Антикот, унтикот, энтикот.
   Фея печали. Вы думаете?
   Фея счастья. Антикот, пордантум инфра конда суммикум.
   Фея печали. Ну, не знаю, я не уверена.
   Фея счастья. Фа! Тили-били, тили-били, тили-били!
   Фея печали. Выбирайте выражения! Я постарше вас!
 
   Обе уходят.
 
   Губерт (показывает на галоши). Надевай, Ганс! Рискнем! (Барабанит.) Еще разок!
   Ганс. Куда?
   Губерт. Не знаю. У тебя же есть всякие варианты.
   Ганс. И вариант конца?
   Губерт. И вариант конца.
 
   Ганс надевает галоши и исчезает. Губерт тоже. Вбегает Марта. Никого нет.

Картина четвертая

   В темноте – голос по радио.
 
   Голос. Внимание! Информация на шесть тридцать утра… Продолжайте, продолжайте гимнастику!.. Темпе­ратура плюс двадцать пять и одна, влажность девяносто шесть, уровень океана семь, комариная плотность один­надцать. Не забудьте до десяти проголосовать насчет моркусты… Упражнение последнее! Бег на месте! Салют!
 
   Вспыхивает свет. Две женские фигуры в гимнастических костюмах живо исполняют бег на месте.
   Это Марта и Мария. Но теперь их зовут Эта и Та.
 
   Мария. Слышала? Комариная плотность одиннадцать!
   Марта. Ужас!
   Мария. И океан опять поднялся!
   Марта. Вчера уровень был шесть восемьдесят.
   Мария. Не говори! Бедная Австралия!
   Марта. Ганс не выносит комариной плотности.
   Мария. А ну его! Он уже ничего не выносит. Не знаю, как мы его выносим!
   Голос. Гимнастика окончена. Спасибо. Не забудьте до десяти дакнуть или некнуть насчет моркусты. Эко­номьте воду. Не мойтесь, а обтирайтесь. Салют!
   Мария. Сами обтирайтесь!.. Эта, я под душ!
   Марта. Хорошо, я потом. Только вызову завтрак.
   Голос. Сегодня завтрак для мужчин по девятой ка­тегории, для женщин – по шестой. Не забудьте насчет моркусты. Салют!
   Мария. Опять по шестой!
   Марта. Они хотят, чтобы мы совсем высохли!.. Ты халат ищешь? Он там!..
   Мария. Спасибо.(Уходит.)
 
   Марта нажимает кнопку, и к ней выезжает сервированный столик.
   Марта показывает ему, куда стать, и он послушно ездит.
 
   Марта (вздыхает). Он не будет этого есть.
   Голос. Дети старше десяти лет, не забудьте проголосовать насчет моркусты. Младших просим кнопки на буськах не нажимать. Салют!
 
   Пока голос еще звучит, на постели поднимается Ганс. По бокам его изголовья две подушки.
   Ганс мрачен, небрит, завернут в простыню.
 
   Ганс. Выключи его к черту!
   Марта. Ганс! Опять эти выражения!.. Это же глоб-информация, она не выключается… Как ты себя чувствуешь? Слышал насчет Австралии?
   Ганс. Какое тебе дело до Австралии, а? (Садится, достает кисет и начинает скручивать огромную самокрут­ку.) Нет, вот какое вам дело до Австралии?
   Марта. Ганс! Что ты делаешь?.. (Зовет.) Та! Та! Ганс! Вспомни того несчастного турка: за курение таба­ка его подвергли остракизму! Ганс! Натощак! Тебя вы­шлют за пределы солнечной системы!
   Ганс (с помощью кресала выбивает огонь). Пусть вышлют! К черту! На рога! (Закуривает.)
   Марта. Ганс! Ну что ты делаешь? Что с тобой? Чего ты хочешь? Чего ты еще хочешь?.. (Кричит.) Дымометр, Ганс!..
 
   Сверху начинает панически мигать красная лампа. Ганс швыряет в нее подушкой. Лампа гаснет.
 
   Голос. Моркуста – это поистине пища будущего. Каждый должен спросить себя: почему я так консервати­вен в отношении моркусты? Салют!
 
   Ганс хватает вторую подушку и охотится за источником голоса.
 
   Марта. Ганс! Умоляю! Ганс! (Почти виснет на нем.) Ну успокойся!.. Ну милый, ну подожди, ну объясни! Мы с Той сегодня ночью сделали тебе всю диагностику, давление у тебя в порядке, сердце…
   Ганс (орет). Я просил не трогать меня по ночам!
 
   Марта шарахается.
 
   Голос. Внимание! Комариная плотность повысилась. Одиннадцать и четыре. Не выходите без накомарников, Каждый должен нажать сегодня белую или черную кноп­ку на своей буське. Насчет моркусты. Салют!
 
   Ганс лупит себя по ушам и воет.
 
   Марта (зовет). Та! Та!.. Ганс! Умоляю!
 
   Ганс падает на четвереньки, лает на Марту. Она выбегает. Ганс сидит на полу, качается и стонет.
 
   Голос. Вы уже определили свое отношение к моркусте? Нельзя начинать день, не определив своего отноше­ния к моркусте. Салют!
   Ганс. Еще про комариную плотность расскажи!
   Голос. Комариная плотность повышенная. Одинна­дцать и четыре. Салют!
   Ганс. О проклятая машина! Где Губерт? Губерт! (Встает, натыкается на столик.)
   Голос. Сегодня завтрак для мужчин по девятой ка­тегории. Приятного аппетита! Жуй и думай о моркусте! Салют!..
   Ганс (с отвращением что-то пробует и выплевывает. Столику.) Пошел вон!
 
   Столик послушно уезжает.
 
   Ничего не понимаю: что они говорят, что они делают, что они едят. Я никому тут не нужен. А сырость? А комары проклятые? Ничего не могут с комарьем сделать. Мы, мол, не вмешиваемся в экологию! (Надевает шлем вроде фехтовального.) Все – вот с такими рожами! (Швыряет маску.)
   Голос. Внимание! Шесть сорок шесть. Не забыли? До десяти насчет моркусты. Глобальное голосование. Буська ждет вас на каждом шагу. Белая кнопка – дакнул, черная – некнул. Салют!
 
   Ганс с воем мечется по комнате. И вдруг натыкается на нечто не­видимое.
 
   Ганс. Кто здесь? В чем дело?
   Голос Штопа. Извините, это я. Штоп.
   Ганс. Еще не хватало!
   Голос Штопа. Сейчас, сейчас… Сейчас я матери­ализуюсь. Вот, начинаю проявляться. Сюда смотрите, сю­да. Ну?..
 
   Ганс видит полупрозрачного Штопа. В накомарнике.
 
   Ха-ха! Ну что, дружище Ганс? Доказал я вам? Можно быть невидимкой и летать! А? Невидимкой!.. Представ­ляете? Здесь осуществляются все желания, все!
 
   Ганс отмахивается.
 
   Что? На вас это не производит впечатления?
   Ганс. Производит. А это что? (О накомарнике.)
   Штоп. Накомарник… Вы хотите сказать… (Снимает маску.)
   Ганс. Я хочу сказать (дразнит): он невидимка, он летает! А комары все равно – ззз…
   Штоп. Но это мелочь. Какие-то комары. Вдумайтесь: я невидимка!..
   Ганс. А я комар! Зззз! Зззз! (Наступает на Штопа.)
   Штоп. Вы что, вы что? Что с вами, Ганс?.. Я хотел поделиться…
   Ганс (бегает за Штопом). Зззз! Зззз!
 
   Штоп выбегает.
 
   Голос. Комариная плотность одиннадцать с половиной! Салют!
   Ганс. О-о! Проклятый!
   Голос. Уровень океана семь, две десятых! Салют!
   Ганс. У-у-у-у!
   Голос. А ты дакнул, некнул, буськнул, не буськнул? Спеши! Салют!
 
   Входит Мария. Элегантна. Через плечо – телевизор.
 
   Мария. Ганс! Ну что за вид! Фу!.. А где Эта?
   Ганс (в бешенстве). Шагу без нее ступить не можешь?
   Мария. А что? Она мой самый близкий человек. (Смеется.) Вспомни, когда мы с тобой встретились, то говорили только о ней. Как Эта себя чувствует, что Эта делает, что она думает, куда Эта пошла, что сказала. (Смеется.) Любовники вечно говорят только о своих му­жьях и женах.
   Ганс (орет). Замолчи ты!
   Мария (орет). Не ты, а Та!
   Ганс. Ты! Ты! Постыдились бы!
   Мария. Чего? Не ты этого хотел? А? Кто? Чтобы и Та и Эта? Как удобно! Удобно тебе?
   Голос (врывается). Ну как? Как насчет моркусты? Решай, решай! Салют!
 
   Входит Марта в сопровождении Полицейского. Снимают накомарники.
 
   Марта. Извините, но мы так обеспокоены…
   Полицейский. Ясно, ясно, бывает… Салют! Охра­на порядка приветствует! (Марии.) Салют!
   Мария. Салют!.. Эта? Где ты была? Ты завтракала?
   Полицейский. Что за запах? Где у вас дымометр?
   Марта (Марии, шепотом). Он курил.
   Мария (кокетливо). У нас? Какой запах? Может быть, мои духи?
   Полицейский. Духи? Ах вы нарушительница! Раз­ве вы не знаете, что духи по утрам запрещены? Чтобы не отвлекать от дела?
   Мария. Может, вы и цветам запретите благоухать?
   Полицейский. Это не входит в наши функции… Но это не духи.
   Мария. О, какой у вас нюх! Мы ночью взрывали на­шу антикомарийку.
   Полицейский. Да? Интересно. (Тихо.) Простите, не могу не выразить своего восхищения: вы прелестны.
   Мария. Спасибо, я знаю.
 
   Полицейский еще понижает голос. Мария смеется.
 
   Марта (Гансу). Что ты на меня так смотришь?
   Ганс. Привести в дом полицейского! К мужу! Дожили!
   Марта. Ну, Ганс! Что же делать? Ты уже неделю в таком состоянии.
   Ганс. Господи! Это моя жена!
   Полицейский (быстро). Кто сказал «господи»? (Гансу.) Вы сказали? Вам известно, что…
   Марта. Это он мне. Он нечаянно.
   Полицейский. Не зря меня пригласила ваша жена.
   Ганс. «Жена»! Жена не вызовет к мужу полицию, хоть режь он ее на куски! Это не жены, это черт знает что!
   Мария. Ганс! (Марте.) Я, в конце концов, устала!
   Полицейский. Так! Вы свидетели! Он сказал «гос­поди» и сказал «черт»!
   Ганс. Не пугай только! Пошел отсюда!
   Мария. Ганс, что ты говоришь?
   Марта. Ты погубишь себя и пас!
   Голос. Прекратите всякие дела! Сейчас самое глав­ное решить вопрос насчет моркусты! Салют!..
   Ганс (Полицейскому). Вон, говорю! И вы тоже! Некайте, дакайте! Нажимайте свои буськи! Скорей, скорей! Чтоб глаза мои вас не видели!
   Мария. Идем, Эта! Идем, дорогая! (Гансу.) Ты про­сто ископаемое!
   Марта. Но нельзя же, ну как же?..
   Мария. Идем, идем! (Уводит Марту.)
   Полицейский. Придется ответить. За все. (Ухо­дит.)
   Голос (врывается). Каждый, кто еще не буськнул насчет моркусты, должен сказать себе…
 
   Ганс падает на колени и бьется головой об пол. Вбегает Губерт.
 
   Губерт. По-моему, мне пора на сцену… Ганс! Ганс! Скорей! Мы не туда попали! Я нашел потрясающее место!
 
   Ганс воет.
 
   Постиндустриальная цивилизация! Полная гармония! Я уже договорился, нас примут! Ганс! Ну! Какие там люди!
   Ганс. Забери меня! Я ничего не понимаю!
   Губерт. Там отдохнешь. Там сказка! Рай!
   Ганс. Ну куда я в таком виде?
   Губерт. Там – неважно. Давай!
   Голос. Ты почему не буськнул насчет моркусты? Ай-яй-яй! Сейчас же беги и буськни! Салют!
 
   Ганс, взвыв и заткнув уши, спешит за Губертом.

Картина пятая

   Свет усиливается, превращается в яркое солнце. Берег теплого моря, песок, сочная растительность, бунгало, монотонная тихая музыка без слов. Полуодетые, загорелые люди сидят, полулежат, едят апельсины, угощая друг друга. Это похоже на стоянку хиппи. Здесь и старый Хустен, и Марта с Марией (в другом, разумеется, обличье), и Полицейский, и Урсула. Лениво лежит Нэф, медленно ходит весьма обнаженная Приемщица.
   Учитель Троммель, сама доброта, с птицами на плечах, со спящей змеей вокруг шеи, босой, держит речь.
   Время от времени раздается странный чавкающий звук и вздох как бы громадного невидимого существа.
 
   Учитель. Любовь, братья! Любовь, любовь, любовь! Я люблю тебя, все любят меня, и все мы любим друг дру­га. Проверим свои сердца. Я люблю их (о птицах) ? Да. Я люблю ее (о змее) ? Да. Я люблю это? (Поднимает в ладони и сыплет песок.) Да. Я люблю это? (Ловит сол­нечный луч и сверкает им.) Да. Я люблю его? (Гладит по голове Хустена.) Да. А ее? (Целует Урсулу.) Да… Люди прежних веков и цивилизаций в борьбе за пищу, кров и потомство забыли о цели своего существования, средства они принимали за цель. Чтобы утолить голод, достаточно удочки. Но они строили корабли, а чтобы по­строить корабли, строили заводы, а чтобы построить за­воды, строили другие заводы, рубили леса, били камень, и так далее, и так далее. Вместо того чтобы своими ру­ками, своей удочкой поймать свою рыбу. Из-за этой не­лепицы возникали гигантские цивилизации, но изначаль­ная ложь, все запутывая, заставляла цивилизации пожи­рать самое себя. Мы не можем себе этого представить, но так называемые люди мучили, убивали друг друга. Один заставлял другого работать, не работая сам. Ты поймай мне рыбу, накорми меня, а я дам тебе кость от рыбы… Да, братья мои, так было. Борясь с природой, де­ти природы не заметили, как стали самыми злыми вра­гами своей матери. Чтобы поймать свою рыбу, они готовы были осушить океан. Много тысячелетий не любовь и ра­зум, но ненависть и глупость были содержанием челове­ческой жизни и дел человека на земле… Любовь, любовь, братья! Проверьте свои сердца, свои тела, свою мысль. Исследуйте свои влечения. Нет ли в ком тайного, неудовлетворенного, стыдного, не ослабла ли в вас любовь! Любить легко, трудно создать из себя вместилище любви. Нет ли притворства, угрызения, обиды, боли, жажды, скуки, томления, болезни, туманного сна? Нет ли сомнения в том, что я действительно люблю то, что я люблю?.. Разум наш изощрен и всегда жаждет нового, он опасен, если им не правит добро… Сомкните глаза, братья, на недолгий миг, ответьте себе, проверьте себя!..